Хозяин Чудовищ

Глава 9. Ночь зверя ч. 1

Ну, подорвали, пацаны!

-цитаты великих

Доки. Церкви. Площадь. Таков список ключевых точек.

Я отдалился от разума Виктора, беря контроль над чудовищами, уже несколько дней, как томящимися под землей, ожидая отмашки учинить бойню. Я выпустил их на улицы за десять минут до пальбы, послужившей знаком перехода партизанщины в открытую конфронтацию - стрекот автомата разносится далеко. Тонкая, можно даже сказать, саперная работа, лярвы-разведчики в силу своих габаритов отлично прятались в тенях, петляя переулками и обозначая для меня пикеты жандармов. Все мое войско поделено на стаи, во главе каждой стоит глубинный, но сейчас стаи раздроблены на мелкие диверсионные подразделения, у каждого своя цель. Количество подчиненных вместе с их слаженностью давали возможность действовать быстро, патрули время от времени выходили друг с другом на связь по закрытым радиочастотам и пропажу нескольких бойцов обязательно заметят.

Псы Жандармерии, находящиеся в месте предположительной атаки монстров, укомплектованы строго по уставу - балаклавы, шлемы, камуфляж, бронежилеты, ПНВ зажали. У каждого по гранате РГД-5, модифицированной, кидаешь ее в люк и то что останется от чудовищ лезущих из него можно вычерпывать совочком. Пистолеты - Ярыгин, он же "Грач", Жандармерия практически одновременно со СБИ заменила им ПМ. Остальные стволы - АКС-74У, СР-2М "Вереск" и ПП-91 "Кедр", все с коллиматорами, фонарями и лазерными целеуказателями, как показала практика это оказались наиболее эффективными против моих творений переделками стандартного армейского вооружения, подходящими для узких канализационных коридоров и перестрелок в черте города.

Первый расчет. Два человека, курят.

Рыболюды умеют передвигаться относительно бесшумно, в особенности, когда я ими управляю. Я контролирую каждый их вздох и каждый шаг, я вижу их глазами и слышу их ушами. Мой разум разбит на осколки, каждый из которых - восприятие моего монстрика.

Слаженное, практически единовременное движение. Когти у них острые, крепкие. Незащищенные воротниками бронежилетов участки шей вспухают четырьмя глубокими бороздами. Пропахивает кожу, рвет подъязычные мышцы, трахеи, глотки и цепляет пищевод. В распахнутые беззубые рты ран забиваются лоскуты балаклав. Мертворожденный крик и хрипящее бульканье проглатывают скользкие ладони. Два еще конвульсивно дергающихся тела утаскивают в темноту. Сдирают заляпанные кровью бронежилеты и натягивают на свои тощие тельца, мы чутка пересмотрели общую концепцию плана - умнеющие монстры, вот это точно не останется без внимания. Рыблам неудобно, не их размерчик, а с когтями и перепонками между пальцев сложно нормально все зафиксировать, да и спинным плавникам больно, но они не смеют перечить моей воле. Трупы скидывают в распахнутое чрево люка, жижа с благодарным хлюпом принимает их.

Я мимоходом показал Виктору эту картинку и он едва смог подавить зарождающуюся на губах кривую усмешку, с внимательным видом слушая отчет бригадира.

Лярвы и рыблы вырываются под беззвездное небо во всех районах Каменска, расползаются чумой, сжирая все до чего смогут дотянуться. Вспоминается молодость, когда монстров было мало, я примерно так и проводил большую часть сражений, в шкуре каждого, это потом, когда они расплодились и появились мощные виды все свелось к лобовому столкновению и заваливанию трупами. Да, изредка, если настроение хорошее было, управлял парой-тройкой, но это не то, терялся азарт, что горстка гнилозубых крестьян сможет противопоставить грифону? Разве что встать поперек горла.

Рыболюд в бронежилете и с автоматом на перевес, а я думал, что все в этой жизни повидал.

Патруль за патрулем, пикет за пикетом. Не жалею и гражданских - для пополнения численности войска после сегодняшней мясорубки мне потребуется биомасса в промышленных масштабах, да и мирняк все так же способен поднять тревогу раньше времени. Лярвы мародерят только деньги, остальное выбрасывается в грязь, а тела тащат еще глубже под землю.

Я стягиваю силы к центру города. Узлы власти жались к площади, украшенной скамейками и одиноким фонтаном, приземистые коробки Администрации и УВД. Рядом "парк" - облицованное плиткой пустое пространство с редким вкраплением зелени и детской площадкой, через улицу больница и школа, в другую сторону детский сад. Вояк из 502-го расквартировали в общежитии при политехе. Удары должны быть нанесены одновременно, мы обязаны сломать хребет организованному сопротивлению еще в зародыше. В противном случае наше продвижение забуксует, будут ненужные потери.

Мне нравились такие... из мозга Виктора всплыло определение "стелс-миссии". Да, по смыслу вполне подходит. Есть что-то в том факте, что предсмертные хрипы и клокотание крови в гортани просто растворяются в шуме ночного города. Никто не знает и даже не подозревает, что сейчас, в эту самую секунду, где-то совсем недалеко, в опасной близости, кто-то лишает кого-то жизни. Когда подобным образом я терроризировал улицы Мари, столицы Шумера и Аккады, под бутылку вина как-то сами собой возникали пространные философские размышления о ценности человеческой жизни и ее ничтожной незаметности посреди скоплений людских масс, забившихся в каменные муравейники.

Группы по несколько десятков вооруженных рыболюдей уже на местах. Вокруг - плотное оцепление из лярв. Глубинные изготовились к рывку - выбить стены, вынести двери и учинить всеобщий хаос, как можно зрелищнее и как можно громче. Я бы не отказался обмотать их в три слоя кевларовыми пластинами и выдать по ПКМ в каждую лапу, но увы, крепкие парни с пулеметами Калашникова дежурят непосредственно внутри УВД и общежития, рядом с последним вообще памятниками стоят две БМП-шки.

Мои бойцы выходят из ночи на позиции. Выполнить алгоритм действий снятия оружия с предохранителя, переведения в автоматический режим огня, передергивания затвора, досылая патрон в патронник, и нашаривания спускового крючка получается не сразу. Не проектировал я их для такого.

Понеслась.

Блять, у двоих рыблов гранаты просто выскользнули из лап. Рванули на земле, покуда они судорожно пытались поднять их со своим-то маникюром. Но остальные залетают точно в окна Администрации, общежития и УВД, оглашая округу звуком битого стекла. Взрывы РГД захлебываются в стрекотании автоматов. Два куска агонизирующего мяса с оторванными руками и ногами, под завязку нашпигованные осколками, оттаскиваются оперативно подскочившими лярвами к ближайшему люку. Первые потери - я думал они будут немного позже, нехорошо. Охранный расчет бронетехники сминается, слишком внезапная атака, слишком большая плотность огня, слишком большая численность противника для такого захолустья. Рядовой состав расслабился за столько времени бездействия. Когда пуля попадает в шлем кажется будто мозги миксером взболтало, а если в бронежилет, то словно лошадь лягнула или кто-то крайне заботливый приласкал с размаху кувалдой. После такого и длинной очереди по ногам оказать сопротивление стае лярв чисто физически невозможно. Кровь на асфальте. С вояками разделываются быстро и безжалостно. Они еще дергаются и хрипят, распростертые на ступенях и холодном бетоне, пожираемые заживо, когда рыблы пробегают мимо. Лярвы не обгладывают руки и ноги, как обычно любят, а вгрызаются в черепа и шеи. Страшно, когда ты осознаешь, как чудовищная тварь, вынырнувшая из ночных кошмаров, разом заглатывает всю твою голову, вокруг только слюнявая темнота, а клыки уже щекочут глотку.

Монстры врываются в общежитие. Вояки тянут лямку по сменам, так что их сейчас здесь не слишком много, остальные рассеяны по городу в патрулях. Поправочка, частично вырезанных патрулях. Огонь на подавление и клин лярв идет в лобовую атаку, растекаясь смертельной инъекцией по коридорам и комнатам. Подтянувшийся глубинный раскурочивает БМП, силясь выдрать автоматическую пушку с корнем. Повторный залп гранат в окна. Крики. Быстро прерывающиеся крики умирающих, еще не отошедших ото сна. И крики тех, кому повезло чуть меньше, осколки разрывают плоть. Кровь на стенах. Кровь на потолке. Кровь на дверях, трупах и лицах.

Я в рыбле-боевике. Я знаю все что знают мои чудовища - я своего рода коллективный разум, с которым крайне неудобно воевать. Три выстрела из "Грача" невозможно было вычленить из всеобщей какофонии кромешного ужаса, но один из "осколков" разума погас, отправляя лярву с насквозь прошитой черепной коробкой в объятия смерти. Поворот за угол. Вскинуть "Кедр". Короткая очередь, входные отверстия вспухают на ткани камуфляжа, темнеющего от крови. Его сгибает по полам, военный заваливается на бок мясной куклой. Что происходит при пулевом ранении? Хороший вопрос. Есть раневой канал неправильной формы, заполненный раневым детритом, кровяными сгустками, инородными тканями - частичками той же одежды, костными осколками и только начинающий зарождаться некроз близлежащих тканей. Он не умер, пули далеко не всегда убивают, просто не смог дальше находится в вертикальном положении. Но шансы на выживание резко помножило на ноль контрольным в голову.

Тройка "голых" рыблов залетает в круглосуточный алкомаркет. Сонная продавщица и какая-то ссутуленная пьянь тщательно высчитывающая точное количество мелочи на мозолистой клешне. Крупная женщина с начинающим формироваться вторым подбородком и выжженными дешевой краской волосами реагирует первой - подняла взгляд на бряцнувший над дверью колокольчик и завыла корабельной сиреной, отшатываясь от прилавка. Цепляется спиной за один из стеллажей. Одинокая пачка чипсов со сметаной и луком съезжает вниз, по пути зацепив говяжий доширак, глухо падает на пол. И лопается, когда тетка случайно на нее наступает. Хрустящая картошка веером рассыпается по серому кафелю. Алконавт, заторможенный парой литров горячительного, только начинает движение по разворачиванию корпуса в сторону того, что так сильно напугало его поставщика бухлишка. Не успевает. Человекоподобная амфибия вбивает лапу ему в бок. Когти вспарывают ткань черной мастерки и серой майки, режут эпидермис на лоскуты и погружаются в податливую плоть. Почка и печень. Проворачивает природные клинки в ране, погружает их еще глубже, сильнее уродуя потроха, цепляя край желудка и толстой кишки. Стало тяжело стоять, тяжело дышать и тяжело жить. Человек, мужчина лет тридцати с пропитым, обрюзгшим лицом, медленно оседает, заваливается в сторону. Распахивает рот и пытается кричать, не понимая издает ли его речевой аппарат хоть что-то. Одежда темнеет от крови, красные кляксы падают на пол и его серые кроссовки с практически стершейся надписью "Adidas". Второй удар рассекает кадык, гортань и сонную артерию. Алая кровь брызнула в ощеренную морду монстра. Продавщица перестает дергаться - мой каратель прыжком залетел на прилавок и подскользнулся на выцветшей монетнице всем весом падая на женщину. Рыболюды не слишком тяжелые на фоне глубинных, но ей хватает. Они падают на пол, под их телами печально хрустят и крошатся чипсинки. Чудовище в неудобном положении, но гипертрофированный мною до максимума инстинкт умерщвления всего и вся в радиусе непосредственной досягаемости просто не дает ему возможности обдумать это и каким-либо образом исправить. Он хватает его за шиворот и тыкает мордой в мягкую дряблую кожу шеи. Он мертвой хваткой вцепляется в запястья, с хрустом расправляет пальцы и вонзает их под ребра конвульсивно извивающемуся кожаному мешку. Иглы клыков впиваются в шею. Человек пытается отстраниться, заслониться руками, не переставая вопить, разнокалиберный ассортимент зловонной пасти скрипит по костям ее шейных позвонков, кровь из оставленных ранок заляпывает кафель и стекает за воротник. Грызет сломанной зазубренной циркулярной пилой, грязно и кроваво.

А третий при поддержке первого точно под бездушным зрачком видеокамеры, прилепленной под потолком, кровью покойного алконавта, старательно выводят на голой стене размашистые буквы - "Х О З Я И Н". Камеры вскоре ломают, сосредотачиваясь на потрошении кассы и воплощении в жизнь одной занятной идейки.

Коктейль Молотова - полноправный символ бунта и революции. Сама концепция зажигательной смеси в сосуде стара, как мир, но название и популярность получил после пограничных восстаний, которые подавлял князь Молотов несколько поколений назад. Стеклянная бутылка, в которую влили бензин и вставили пропитанную им же тряпку, поджигаешь кусок ткани и швыряешь в то, чему суждено сгореть. Дешево, просто и довольно эффективно - самое то для партизан и диверсантов.

А водка, в особенности та, что носила гордое название "Императорская", тоже была довольно легковоспламеняема. Горела ярко, сильно и недолго, что послужило причиной не одному десятку пожаров в домах и квартирах любящих пригубить. Одежда мертвецов идет на неровные обрезки, коими затыкают горлышки откупоренных бутылок. Работа идет тяжело, несколько "пузырей" уже разбиты и задорно хрустят стеклянным крошевом под подошвами лап амфибий, но я отключил для них такое понятие как боль.

Еще пятерка рыблов меняет намеченный маршрут и вламывается в разграбленную торговую точку, не ведущую с родом Крюковых общих дел, а посему обреченных на тотальное разграбление. Один относит пакет с наличкой к люку и скидывает сидящей там лярве. Остальные же разбредаются по району. Сука, все как всегда упирается в руки. Для использования зажигалки нужен один рыбл и то получается не сразу. Второй рядом держит обеими конечностями заготовленный снаряд. Наконец, у них выходит поджечь воняющую спиртом тряпку и первый коктейль Молотова устремляется в непродолжительный полет, оканчивающийся чьей-то машиной. Тачка дорогая, навороченная, тут же врубает сигнализацию, раздражающую слух монстров.

Шиномонтажка просто стояла на пути небольшой группы из двух рыблов и пяти лярв, идущих на объединение с поджигателями. Охранник, сухой старичок с телескопической дубинкой, фонариком и лихой фуражкой, достойного сопротивления не оказал, пусть и старался. Ветеран - нога по колено оторвана и заменена протезом, да и держался, как офицер, выправка, повадки. Стар, но не сломлен. Движение рукой, раскрывая оружие. Он удивительно ловко для одноногого уклоняется от широкого замаха, который должен был завершиться его располосованным лицом и выцарапанными глазными яблоками. Пинок в область коленного сустава, протезом. Металлическим протезом. Коленная чашечка хрустит сломанной веткой. Удар дубинкой в голову у деда не выходит завершить, зрение подвело, как и скверное освещение, на которое зажлобился хозяин, он думал, что к нему на огонек заглянули два рыбла и лярвы стали полной неожиданностью. Частокол клыков впивается в голень из плоти и крови, толчок и дед валится на землю. Рыболюд, разодрав когтями кожу ладони, вырывает у старикана дубинку и с размаху впечатывает ему в голову. Старые кости довольно хрупкие. Сдавленный влажный хруст и человек перестает шевелиться, но я не останавливаюсь. Второй и третий сдирают кожу, заставляя ее окровавленным лоскутом болтаться на лице. Четвертый и пятый. Без шансов.

А фуражка действительно неплохо смотрится даже с потеками крови и кусочками мозга.