Хозяйка замка (СИ)

Глава 25

— Гвендолен, ты мне поможешь?

Был вечер. Я села за письменный стол, бессовестно сместив с него ноутбук, и раскрыла перед собой дневник Гвендолен Баррет.

Свет в квартире был выключен, за исключением тусклой электронной свечи, оставшейся у Лиззи с рождества, которую я и поставила на стол возле дневника.

Боги! Если бы еще несколько месяцев назад кто-либо сказал мне, что я буду заниматься подобными делами, то я непременно покрутила бы этому человеку пальцем у виска. А теперь вот она я. Пытаюсь устроить спиритический сеанс в квартире Лиззи. Но я верила, что всё, приключившееся со мной, не было хитрым сочетанием странных снов и необыкновенных совпадений. Значит, призраки существуют. Более того, Гвендолен пыталась поговорить со мной. Так почему бы не спросить напрямую, что ей нужно от меня?

— Гвендолен, ты мне поможешь? — спросила я в пустоту, — я знаю начало истории из твоего дневника. Знаю конец, из записок Франчески. Но, думаю, это не самое главное, что ты хотела мне рассказать. Гвендолен, мне нужна вся твоя история. Ты ведь снова оказалась в Кеннет Кастл, после того как леди Джулия уволила тебя? И что-то произошло тогда. Почему ты не можешь покинуть замок? Что тебе нужно от меня?

Не знаю, чего я ждала. Что призрак Гвендолен Баррет явится предо мной, мы выпьем чаю и обсудим её жизнь и смерть? Это вряд ли. Но я продолжала.

— Мы ведь с тобой очень похожи. Я понимаю это. Странным стечением обстоятельств, мы обе стали любовницами лордов из замка Кеннет Кастл. У тебя, как и у меня, был ребенок?

Электронная свечка на столе моргнула. Хотя, возможно, это дали сбойстарые батарейки.

— Хорошо, — согласилась я, — тебя, так же, как и меня, невзлюбила жена лорда Кеннета. Скажи, она что-то сделала с тобой?

Правда, тут я терялась в догадках. Теоретически я понимала, что леди Джулия, вряд ли, замуровала соперницу в подвалах Кеннет Кастл, ведь мода на такие расправы поистрепалась к концу девятнадцатого века. Но чем не шутит внешне благопристойная, внутренне страстная старушка-Англия?

Ответа не последовало. Либо я была далека от истины, либо Гвендолен передумала говорить со мной. А возможно, привидение не могло отлучаться из замка и не слышало моих вопросов?

— Если ты не хочешь рассказывать, я придумаю версию твоей истории сама. С воображением у меня всё хорошо, — вздохнула я, — итак, начнем с самого начала. Твоя мать умерла, когда ты была еще девочкой. Ты упоминала об этом в дневнике. Отца же, по твоим записям, ты не могла осуждать, значит, он был хорошим отцом, но точно не образцом морали. Думаю, после смерти он оставил тебе кучу долгов и единокровную сестру — Луизу? Она была внебрачной дочерью твоего отца. Полагаю, мать девочки тоже умерла, иначе тебе не пришлось брать на себя заботу о ребенке. Но ты полюбила Луизу, как родную.

В комнате стало чуть холодней. Значит, я была на верном пути. И расстояние не имело никакого значения для призраков.

— Чтобы обеспечить себя и девочку, ты начала с отчаянных мер. В Лондоне ты позировала Джорджу Ротшильду для его альбомов. Художник обещал, что кроме узкого круга его знакомых, об этом никто никогда не узнает.

Свеча снова моргнула.

— Потом тебе удалось устроиться гувернанткой к миссис Доусен. Всё шло хорошо. Хозяйка была довольна тобой. Но семья решила перебраться в Америку. Ты же не могла поехать за ними, потому что здесь, в Англии, оставалась Луиза. Тогда миссис Доусен порекомендовала тебя лорду Артуру Кеннету, у которого недавно умерла сестра и который как раз искал гувернантку для двоих своих племянников. То, что произошло в Кеннет Кастл, я знаю из твоего дневника.

Пройдоха Прат узнал твой секрет и продал его леди Джулии, которая только рада была избавиться от хорошенькой гувернантки, пользуясь отсутствием мужа.

Но ты ведь возвращалась в Кеннет Кастл, Гвендолен? Расскажи, что там произошло?

Ответом мне было молчание, хотя температура в комнате начала стремительно понижаться. Огромная бабочка, подаренная Сэмом, прилетела на свет электронной свечи и села на раскрытую страницу дневника. Её темные крылья полностью закрыли бумагу, а когда бабочка снова поднялась в воздух, я увидела, что лист, прежде пустой, теперь исписан уже хорошо знакомым мне почерком. Сама не веря своим глазам, я принялась читать полученные во время спиритического сеанса строки.

'Через месяц после моего скорого отъезда из Кеннет Кастл я осела в Брайтоне. Снимала комнатку над галантерейной лавкой. Платить за пребывание сестры в пансионе больше возможности не было, и потому я взяла малышку к себе. Луиза была славной девочкой, и престарелая жена галантерейщика с удовольствием возилась с ней, я же давала частные уроки рисования и игры на пианино. Жизнь становилась спокойной и обыденной. И в этот момент в мою жизнь снова ворвался Артур Кеннет. Он сказал, что искал меня всё это время, сразу после того, как узнал, что его жена выкинула меня из замка. Ему было невероятно жаль, что это приключилось именно во время его отсутствия. Он сам высоко ценил мою работу с мальчиками… И так далее, и тому подобное.

Из слов его в тот вечер я также узнала, что он женился на леди Джулии еще в молодости. Тогда он был ослеплен её красотой. Но очень скоро после заключения брака супруги поняли, что у них нет решительно ничего общего.

Леди Джулия предпочитала блистать в свете, тогда как Артур мечтал о тихой семейной гавани. Совместная жизнь не ладилась. Со временем неприязнь друг к другу возросла настолько, что они пришли к совместному решению жить каждый своей жизнью. Леди Джулия — в Лондоне. Лорд Артур — в тиши Кеннет Кастл. И даже в те редкие моменты, когда супруга решала блеснуть перед друзьями родовым замком, Артур уезжал, чтобы лишний раз не смотреть на выбеленную и подкрашенную, вычурную ошибку своей молодости.

Мне лорд Кеннет предложил вернуться в замок. В качестве компенсации за тот вред, что причинила его жена. Также он сказал, что оплатит пансион, а после и обучение для Луизы. Более того, моя сестра будет записана в его воспитанницы. Всё это звучало заманчиво. Однако я знала, что Томас и Эшер уже давно покинули стены замка, разлетевшись по учебным заведениям. Поэтому не стоит и говорить, как в глазах света будет выглядеть мое возвращение.

И всё же…

Я часто делала всё для своих близких. Позировала Ротшильду, чтобы оплатить долги отца. Работала гувернанткой, чтобы позволить сестре хороший пансион и впоследствии образование. Но сейчас мне захотелось сделать что-то и для себя.

Потому что я поняла: если я и вернусь в Кеннет Кастл, то это будет не ради крыши над головой и комфорта. И вовсе не ради образования Луизы. Мы справлялись, учиться ей можно было и в Брайтоне. Нет… Я хотела вернуться к Артуру.

Гори огнем мнение общества. И даже то, что это решение впоследствии, наверняка, разрушит мою жизнь.

Итак, всё было решено. Промозглым октябрьским днем я, уже вместе с Луизой снова вернулась в Кеннет Кастл.

Не скажу, что все были рады моему возвращению. Многие слуги подумали то, что подумала бы и я на их месте. Но решение было принято, и я старалась не замечать косых взглядов. Хотя были и те, кто встретил меня с теплом и пониманием: такие как старик Листон. Я была рада не потерять его дружбу, несмотря на новые обстоятельства.

Артур держался молодцом, никак не пытаясь поломать меня или же принудить к тому, что для приличной девушки будет называться «падением». С самого начала он сказал, что хочет видеть меня в Кеннет Кастл исключительно как полюбившегося ему друга. Хотя когда мы обсуждали мой уход из замка, он рассказал, что леди Джулия не преминула кинуть ему в лицо всю ужасную правду о моем прошлом.

— Я искренне считаю, что вы не сделали ничего дурного. Поверьте, я знаю свет и видел людей, зарабатывающих на жизнь много более гнусными способами, — сказал лорд Кеннет.

Невольно мы оба подумали о мистере Прате. А затем я, сгорая от любопытства и некого озорства, никогда ранее мне не присущего, спросила, смотрел ли лорд Кеннет зарисовки господина Ротшильда, о которых шла речь.

Артур очень смешно покраснел и ответил, что да. Но он не видит в них ничего, кроме искусства.

Так, я могла бы спокойно и мирно прожить в замке до весны, когда Артур обещал пристроить подросшую Луизу в частную школу для девочек, а мне помочь с местом гувернантки у своих друзей, которые к этому времени собирались вернуться из Индии.

Хотя кому мы оба врали?

Я, всегда считавшая, что мне необходимо вести себя прилично, внезапно осознала, что больше не хочу придерживаться жестких рамок, установленных обществом.

Поэтому я сама пришла к Артуру. Глубокой ночью на третий день моего пребывания в замке. Он ждал меня, сидя в своем кабинете. Я точно знаю это, так как и книги, и бумаги, обычно занимающие его, были отодвинуты далеко в сторону.

В одной рубашке я подошла к его рабочему столу. Пламя свечей, горящих на столе, неровно дрожало. И я до сих пор помню взгляд Артура. Столь удивленный, будто он увидел привидение. Но едва я подошла к нему, его руки обхватили мой стан. Он усадил меня к себе на колени. Впился губами в мои губы. Так мы стали любовниками.

Дальше жизнь завертелась в безумном круговороте счастья. Очень скоро я осознала, что беременна. Артур обещал признать ребенка. Дать ему свое имя. И мне так хотелось в это верить.

Ближе к рождеству судьба снова свела нас с мистером Ротшильдом. Тот отдыхал, путешествуя по нашим краям. Артур пригласил его погостить в Кеннет Кастл, и Ротшильд согласился, сказав, что ему весьма понравилось гостить в замке, и он непрочь посмотреть на жизнь в Кеннет Кастл зимой.

Именно в это время художник сделал несколько набросков меня на фоне пейзажей Уэльса.

Артур тогда очень смеялся, заметив, что его жена годами мечтала заказать портрет у этого мастера, но у великого Ротшильда всегда было слишком много заказав, чтобы рисовать еще и леди Кеннет.

— Все дело в том, дорогой друг, — ответил тогда Ротшильд, — ч то я пишу не портрет человека, а его душу. И душа эта должна остаться навеки для потомков. Так зачем тратить мой дар на то, что безобразно?

Не знаю, чем именно вызвала гнев мастера бедолага-Джулия, но никто из нас в тот вечер не пытался уверить Ротшильда в ином.

А за несколько дней до праздника случился весьма курьезный случай. Мы с Артуром ходили на маяк Святой Марии. Погода была прекрасной. Мы наслаждались прогулкой и друг другом, как внезапно на маяке появился еще один гость. Любезный джентльмен выгуливал собаку, пользуясь редким солнечным днем. Он и Артур разговорились о последних новостях из Лондона, и вдруг новый знакомый попросил Артура представить ему его спутницу. Я готова была провалиться сквозь землю: ведь этот человек видел, как Артур целовал меня возле маяка! Ситуация была щекотливой. И в ней я могла казаться чужому человеку не лучше распутной девки.

Но к моему удивлению, Артур представил меня как свою жену-леди Кеннет. И здесь я даже не знала, что хуже! Горькая правда или такая сладкая, но ложь!

Джентльмен буквально напросился к нам на ужин, и когда мы вернулись домой, я вынуждена была рассказать Артуру о своих опасениях.

— Боюсь, я не твоя настоящая жена, Артур, — вздохнула я, — пожалуйста, не надо говорить людям подобных вещей.

— Ты предпочла бы, назови я тебя своей любовницей? — приподнял он левую бровь.

Я промолчала. Да и что тут можно было сказать?

Тут Артур подошел ко мне и, взяв мои руки в свои, сказал:

— Милая Гвендолен. Поверь, я уже всё давно решил для себя. Я попрошу развода с Джулией. И после этого ты станешь моей женой. Настоящей. Леди Кеннет. Какой и являешься на самом деле!

— Но, Артур, это будет такой скандал… — начала я.

— Перестань. Я люблю тебя. У нас будет ребенок. Скандал и мнение каких-то посторонних людей — ничто по сравнению с этим.

На рождественском ужине оказалось, что Ротшильд весьма близко знаком с нашим новым приятелем-мистером Вортелом. И после художник еще долго смеялся над ситуацией, которую сам же и назвал: «Одна маленькая ложь».

— Но помните, — сказал он нам, уезжая из замка, — даже одна маленькая ложь порой несет неотвратимые последствия.

Конечно же, Ротшильд был прав.

В конце весны родился наш сын-Сэлвиг. Артур был необычайно рад, и мир, который мы себе создали, казалось, стал ещесчастливее. Но радость никогда не приходит без горя. Вскоре после рождения ребенка Артур получил письмо из Лондона. Его отец был тяжело болен и желал видеть сына. Артуру срочно нужно было уехать. Мы с Сэлвигом остались в Кеннет Кастл. И тогда, как в старинных сказках, где ведьма караулит принцессу, когда уедет её принц, в замок вернулась его истинная хозяйка.

В этот раз леди Джулия не стала загодя предупреждать о своем приезде. Как не стала она и выстраивать слуг в длинную шеренгу перед главным входом. Напротив, настоящая хозяйка замка прокралась домой в сумерках, остановившись до этого в одном из частных домов близ Кеннет Кастл. Более того, чтобы войти в замок леди использовала черный вход для прислуги.

Как после объяснила она мне, разговор между нами должен был состояться личный. Без лишних глаз и ушей. И разговор этот состоялся.

Леди Джулия встретила меня в детской, словно коршун, склонившись над моим маленьким Сэлвигом.

— Прелестное дитя, дорогая, — сказала она вместо приветствия.

Я кинулась к колыбели, чтобы удостовериться, всё ли в порядке с ребенком, и была рада увидеть, что малыш всего лишь спит.

— Вы думали, я выклюю ему глаза или превращу его в лягушонка? — с интересом спросила леди Джулия.

Я молчала, не желая вступать в её игру.

— Нет, мисс Баррет, это не так. Вы удивитесь, но я хорошо умею обращаться с детьми. Мой отец отчаянно пытался сделать наследника своему прекрасному имению, поэтому почти каждый год у нас в семье рождалась новая девочка. Я нянчила сестер и знаю, что нужно, чтобы успокоить младенца.

Мы стояли с разных сторон колыбели, разделяемые ею. Я всё еще не понимала, чего хочет эта женщина? От этого на душе становилось холодно и страшно.

— Не всем моим сестрам повезло, как мне, — продолжила Джулия, — две умерли во младенчестве. Две стали женами весьма серых и скучных мужей. Одна предпочла стены храма всем мирским заботам. И лишь я стала настоящей леди.

Джулия вздохнула и как-то мечтательно улыбнулась. Улыбка эта, почти красивая, смотрелась очень неуместно на её бледном лице, сегодня лишенным нежной пудры и яркой помады.

— Вы можете не верить, но наш с Артуром брак был по любви. И первые два-три года мы были очень счастливы. Муж не мог налюбоваться на меня, почти носил на руках… Думаю, вам это хорошо знакомо, — она ухмыльнулась.

Внутри меня всё начало холодеть, хоть я и уговаривала себя изо всех сил не верить этой женщине. Ведьме.

— Но всё рано или поздно проходит. Чувства остывают. Знаете, Артур из тех мужчин, которым нужна молодость. Свежесть. Новизна. Поверьте, я знаю. Видела ни одну вашу предшественницу, — снова печальный вздох прервал её слова, будто ей в самом деле было жаль говорить это, — если не верите, я покажу вам письма. Порой несчастные девушки возвращали их отправителю, когда Артур бросал любовниц.

Леди Джулия потянулась к своей изящной модной сумочке, но я отрицательно покачала головой. Я не хотела читать никаких чужих писем. И верить Джулии тоже не хотела.

— Как знаете. Тем более я приехала вовсе не за этим.

Леди Джулия, наконец, отошла от колыбели и села в большое кресло, находившееся в комнате.

— Я приехала предложить вам сделку.

— Сделку?

— Да. И поверьте, это соглашение много лучше того, что ждет вас, если вы откажитесь от моего предложения.

Голос её звучал совсем тихо. В люльке мирно спал наш с Артуром новорожденный сын. А моему миру приходил конец.

— Я предлагаю вам уехать, — начала с главного Джулия, — в Америку. Семье моих знакомых, проживающих там, как раз нужна гувернантка. Американкам они не доверяют, считая тех чересчур ушлыми. А такая леди, — на этом слове Джулия сделала насмешливое ударение, — как вы, им очень подойдет. Также я положу на ваш счет достаточную сумму денег, чтобы вы могли не нуждаться и при желании сменить род деятельности. Вашу сестру пристроят в частный пансион в Англии, как и обещал мой муж.

Меня слегка передернуло от того, что эта женщина знает о делах, происходящих между мной и Артуром, но я постаралась не думать об этом.

— Что же до ребенка… — леди Джулия бросила взгляд на колыбель, — я готова признать его своим. Всю зиму я провела в Бадене, мало встречаясь с друзьями из Лондона, и потому вполне могу сказать свету, что была беременна, опасалась за ребенка и молчала до определенной поры.

На этом мое терпение закончилось.

Я крепко сжала кулаки, чтобы не расцарапать этой женщине лицо.

— Кто вы такая, чтобы предлагать мне подобные вещи? Я никогда не брошу своего ребенка. И я никогда не брошу Артура.

Джулия вздохнула, будто я была глупым, непонятливым ребенком.

— Послушайте, — мягко проговорила она, — вопрос не в том, бросите ли вы Артура, а в том, когда Артур бросит вас. Ваши красота и свежесть еще некоторое время будут привлекать его, это я точно знаю, — Джулия горестно вздохнула. — Поверьте, вы далеко не первая женщина, поверившая в галантность и честность моего мужа… Иногда они пишут ему, сердце кровью обливается. Бедняжки…

Леди замка всё-таки достала из сумочки пачку писем. Просмотрела их. Достала одно, пожелтевшее от времени.

— Вот это от Марты Фьюжер, дочери владельца виллы, где останавливался Артур во время своего путешествия по Франции. У неё с моим мужем была такая горячая любовь… И прекрасная синеглазая девочка, дочь! Вот, — леди Джулия кинула письмо на комод, — можете сами почитать, как бедняжка Марта просит прислать ей хоть немного денег на содержание ребенка.

— Вы лжете, — холодно произнесла я.

Джулия улыбнулась.

— Не верите мне? — спросила она. — Это ваше право. Но раз так, то уезжайте хотя бы ради вашей с Артуром любви. Вы ведь любите моего мужа, мисс Баррет?

Я упрямо молчала, стараясь оградиться от всего, что говорит эта женщина, но слова её ядом проникали в мою кровь.

Джулия продолжала:

— Старый лорд Кеннет сильно болен. Еще немного, и его заберет господь. Артура же ждет прощание с его вольной жизнью. По праву наследника, место в палате лордов станет его. Подумайте, сколько всего он сможет сделать. Что сможет совершить.

Я вспомнила, как Артур говорил о своих трудах, о том, как изучал право, и о тех изменениях, что он хотел бы привнести в наш мир.

Словно читая мои мысли, Джулия ухмыльнулась.

— Мы обе знаем, что Артур честолюбив. И умен. Он может многое. Всё, чего он ждал, когда это будет возможно воплотить в жизнь. И теперь, когда возможность так близка, он потеряет всё это из-за вас.

Джулия чуть наклонилась вперед, словно в доверительной беседе.

— Не буду отрицать, милочка, многие люди нашего круга держат любовниц. Это не зазорно. Если это женщина твоего круга. Вы же дочь обнищавшего дворянина, шлюшка, позировавшая для скабрезных картинок, которые, наверняка, смотрели все друзья Артура. Неужели, вы думаете, что он женится на такой, как вы?

Я вздрогнула, и это вызвало на бледном лице Джулии еще более широкую ухмылку.

— Не удивляйтесь, что я знаю, что Артур обещал вам жениться. Он обещает это почти каждой любовнице.

Джулия снова бросила лукавый взгляд на свою пачку писем.

Внутри меня все выворачивались наизнанку. Неужели, всё это правда?

— Теперь позвольте мне снова повторить мое предложение, — мягко проговорила леди Джулия. — Я еще раз предлагаю вам уехать, прямо сейчас уехать. Взамен вы получите достойную должность и приличную сумму денег. Ваш ребенок останется здесь, признанным наследником рода Кеннет. Он станет лордом, как и его отец. Артур сможет заняться политикой. Поверьте, человек с его умом и знаниями будет блистать в обществе. Ваша сестра получит достойное образование. Или же. Вы останетесь. Еще немного поиграете в хозяйку этого замка. Но потом Артур начнет уезжать в Лондон всё чаще и чаще. Вы будете сидеть здесь одна. Ждать его. Бесправная. Одинокая. Пока однажды он не приедет совсем. Всё, что вы получите от него, это письмо, которое передаст старый Листон. В нем мой муж попросит вас покинуть замок. Скажет нечто вроде… — Д жулия раскрыла одно из писем и зачитала, — моя дорогая. Наша любовь была прекрасна. И потому расставание болью отдается в моем сердце. И всё же: огонь остыл. Мне больно видеть это. И мне больно видеть вас, вспоминая о нашем прошлом. И потому прошу простить меня и больше не беспокоить'.

Невольно для себя самой, я протянула руку к письму. Пальцы мои дрожали. Но я должна была увидеть: его ли это почерк?

Джулия охотно дала мне свое оружие.

Я развернула бумагу. Адресованное некой Джейн Фееркат, письмо было написано крупным размашистым почерком. Артур. Должно быть, вся боль выразилась на моем лице, так как леди среагировала сладкой улыбкой:

— Не переживайте, — сочувственно попросила она, — в ы еще сможете забыть обо всём. В Америке.

Решительно, я подошла к кроватке.

— Пусть я уеду, но я заберу своего сына с собой, — твердо произнесла я.

— Зачем? — усмехнулась леди Джулия. — Чтобы он несколько недель провел на корабле, а потом заболел и, возможно, умер от какой-нибудь заразы, свойственной только чужому континенту? Подумайте, что вы сможете дать ему? И как вас будут воспринимать без мужа, с ребенком на руках? Оставив же его здесь, вы дадите и сыну, и себе шанс на новую жизнь. Я обещаю вам, Гвендолен, что приму Сэлвига как родного сына.

— Зачем вам это? — резко спросила я.

Джулия слегка побледнела и впервые за весь разговор не нашла что сразу ответить. Когда же она произнесла это, голос её звучал сипло и очень устало.

— Я не смогла родить мужу ребенка. Все они покидали мое тело недоношенными. После я больше не могла переживать этого снова и снова, сказала мужу, что не хочу иметь детей. Поэтому я буду любить вашего сына как своего. Обещаю.

Сердце мое заколотилось часто-часто. Я и представить себе не могла то горе, которое пережила эта бедная женщина! На долю секунды мне даже захотелось обнять её, но это скоро прошло. А леди Джулия тем временем продолжила:

— Итак, да или нет, Гвендолен? Я приехала в замок инкогнито и хочу покинуть его так же. Мы славно проболтали почти всю ночь, но мне нужен ваш ответ.

Утром того дня я, последний раз обняв своего малыша, второй раз покинула Кеннет Кастл.

Уехав в Америку, я долго старалась не думать о том, что произошло со мною в Англии. Вначале, пока я еще работала у людей, которым меня рекомендовала леди Кеннет, я периодически слышала об Артуре. Он действительно занял место отца в палате лордов и, кажется, карьера его шла хорошо. К рождеству Джулия прислала своим друзьям несколько семейных фотографий, чтобы похвастаться красивым и здоровым сынишкой. В письме она просила показать снимки и мне, солгав, что я якобы являлась другом семьи, и мне будет интересно узнать, как подрос её дорогой Сэлвиг. Дрожащими руками я взяла снимки, стараясь при этом не показать, насколько мне больно. На первом из них был семейный портрет: лорд и леди Кеннет с их маленьким сыном на руках. Все трое выглядели хорошо. Не знаю, были ли они счастливы в те дни, это всегда так сложно определить по застывшему фото- мгновенью, когда все напряжены, но я убедилась, что и Артур, и ребенок в порядке. На втором Сэлвиг сидел на коленях леди Джулии, обнимая её пухленькими ручками. Джулия смотрела в объектив. Ребенок — на неё. Он считал эту женщину мамой. Третьим фото был один Сэлвиг, малыш, сидящий на ковре фотостудии. У него были глаза Артура, и ничего от меня… Впоследствии я выкрала последнее фото, и хранила его как самое дорогое мое сокровище. Однако вскоре судьба развела меня с друзьями леди Джулии. Я устроилась в другой дом. А после, поднакопив денег, открыла тканевую лавку на одной из улочек Нью-Йорка. Об Артуре и нашем сыне я долгие годы ничего не слышала.

Однако в первом месяце лета 1875 года ко мне пришло письмо из Кеннет Кастл. Моя дорогая Луиза, выпустившись из пансиона, где она, по сдержанному обещанию леди Джулии, училась все эти годы, приехала навестить своего благодетеля-лорда Кеннета. Я никогда не теряла связи с сестрой и поддерживала переписку. То, что написала мне Луиза, повергло меня в ужас. В своем письме она сказала, что лорд Кеннет был ужасно добр с ней. Расчувствовался при встрече и даже заплакал, пояснив, что она очень похожа на меня. Дальше Луиза описывала то ужасное состояние, в котором находился Артур, и их вечерний разговор, когда лорд Кеннет вспоминал меня и всё повторял, что не понимает, почему я бросила его и сына. Оказалось, Артур не смог простить моего предательства и все попытки забыться привели его к бутылке. Из парламента он был выслан, жена не давала видеться с ребенком, называя отцовское влияние дурным.

В конце письма Луиза просила меня совета, как ей теперь быть, чтобы хоть как-то помочь лорду Кеннету, которого ей было искренне жаль.

Отвечать я не стала. Вместо этого, наскоро собрав вещи и передав свои дела нанятому управляющему, я отплыла в Англию.

Правда, я не раз и не два думала над словами Джулии Кеннет, сказанными мне в ту ночь. Врала ли она? Скорей всего, да. И почти во всём. Но я оставалась вдали, считая, что моим мальчикам лучше без меня. Что у Артура блестящая политическая карьера. И, по крайней мере, они с Сэлвигом могут быть семьей. А наш сын не чувствует себя ублюдком. Как же я ошибалась во всём! И если я и могла что-то изменить, то это можно было сделать, лишь вернувшись.

Уезжая, я оставила знакомым в Нью-Йорке два адреса, по которым просила пересылать мне письма.

Второе письмо Луизы настигло меня уже в Англии, в порту. В нем она писала о своей помолвке с Томасом Пратом и о том, что сразу после венчания они с мужем уедут в Индию, куда его зовет долг службы. Я посмотрела на даты в письме. Если ничего не изменилось, то Луиза и Томас должны были отплыть из Англии два дня назад. Мне было жаль не застать сестру, но я надеялась, что та счастлива в своем выборе. А я поспешила дальше в Кеннет Кастл.

И опоздала.

Артур был уже мертв.

Что и как произошло, я с трудом собрала сведения из местных противоречивых слухов.

А одним ясным летним днем, примерно через четыре дня после моего приезда, я встретила на кладбище мальчика. Одного взгляда на его глаза хватило, чтобы понять: передо мной стоит наш с Артуром сын. Я осторожно подошла к ребенку. Тот гулял между могил, читая ту одну, то другую надписи. Лицо его не было омрачено каким-либо горем, но правая щека сильно покраснела, и я заволновалась: что приключилось с ним?

— Доброе утро, — мягко сказала я.

— Доброе утро, миссис, — Сэлвиг отвесил мне легкий учтивый поклон.

Он был так похож на Артура, что мне было трудно сдержаться от слез.

— Что ты тут делаешь? — спросила я.

— Гуляю, — был первый ответ мальчика, потом, немного подумав, он добавил, — н едавно здесь похоронили моего отца. Но мне не хочется идти одному на его могилу.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложила я.

Сэлвиг посмотрел на меня несколько удивленно. Конечно, бедняга не мог понять, почему чужая женщина так участлива. Однако, немного подумав, он согласился.

Молча, мы постояли над свежей могилой, каждый думал о своем. Потом я спросила:

— Что случилось с твоей щекой?

Невольно Сэлвиг поднес руку к лицу:

— Всё в порядке, миссис. Мама лишь немного разозлилась. Обычно она не такая. Но, думаю, её слишком расстроило, что она больше не похожа на свой портрет, столь любимый моим отцом… — з атем, медленно переведя на меня взгляд, мальчик добавил, — з наете… Вы похожи на тот портрет гораздо больше…

По телу моему пробежал холод.

Не зная, что делать дальше и как всё объяснить, я развернулась и спешно пошла прочь. Больше я никогда не видела сына.

Через две недели пришло последнее письмо от Луизы. Оно приехало за мной в Америку, а потом по координатам, оставленным мною друзьям, примчалось обратно в Англию. И вот это письмо было в моих руках. В нем сестра подробно описывала тот день, когда умер Артур.

По словам Луизы, в тот вечер Томас сообщил, что хочет съездить в город и купить обручальные кольца. Артур, искренне радующийся счастью молодых, сказал, что это прекрасная идея. После, поцеловав Луизу в лоб, он прошептал, что главное в жизни — не упустить своего счастья. И ушел к себе в спальню. А на следующий день, уже после отъезда Томаса, лорд Кеннет исчез. Это обнаружили ближе к полудню, потому что редко кто беспокоил лорда раньше этого времени. Устроили поиски. Но всё было безрезультатно. Томас, едва вернувшись в замок, сразу бросился в подземелья. По его словам, там была старинная система подземных ходов. И один из них вел к гроту, в который могли входить небольшие лодки с моря. Во время осад это помогало доставлять провизию в замок.

Когда Луиза спросила, почему Томас хочет искать именно там, Томас ответил, что во время приливов грот наполняется водой, и человек, находящийся в нем, может погибнуть. Артур знал это, и, по мнению Томаса, намеренно отправился в подземелья.

Однако, когда племянник спустился туда, тела Артура в гроте уже не было. По словам Томаса, тело лорда Артура вынесло в море с отступивший водой.

Это подтвердило и то, что через несколько дней тело всё же нашли на берегу неподалеку от маяка святой Марии.

Луиза заканчивала письмо тем, что им с Томасом неимоверно жаль лорда Кеннета, но они вынуждены были сыграть свадьбу сразу после его смерти, чтобы на правах мужа и жены уехать из страны. Сестра молила меня написать хоть строчку в ответ, но я не стала этого делать. Прочтя письмо, я прокляла себя. За слабость. За глупость. За то, что бросила своего ребенка. Предала любимого человека. Отреклась от своего счастья, так и не поборовшись за него. В тот же вечер я бросилась со скалы в море, чтобы оно забрало меня, как забрало оно моего Артура'.