Храм

22

К Дому вышел объединенный отряд Ореха и Скальника. Охотникам, не посвященным в перипетии случившегося у Тропы, рассказали убедительную историю про то, как дикари напали на заставу. Пленного Каварру вел Свист, накинув тому на шею веревочную петлю. Руки дикаря были связаны за спиной, но таким образом, чтобы не так уж сильно пережимать кровоток. Орех рассудил – пускай не только боится, но и благодарным будет, даже за такие мелочи. Кормили Каварру тоже хорошо, хотя он и отказывался принимать еду, сперва полагая, что демоны едят человечину.

Когда все девять прибывших оказались внутри, поднявшись по веревочной лестнице, сторожа сразу пристали с расспросами – но Орех оставил их томиться в неведении, бросив только:

— Да, напали на заставу, этого Свист ранил.

— Молодчина ты, охотник! – уважительно заметил Желтый Кот, бывший одним из начальников над сторожами. – Успел сориентироваться, что не убивать его надо.

Свист хотел было сказать, что пленение Каварры чистая случайность, но передумал. Тон, которым обратился к нему Кот, польстил охотнику.

Крепыш побежал вперед, чтобы не теряя времени созвать людей на совет.

Когда трапезная начала наполнятся людьми, слух о пленном варваре разнесся по Дому с молниеносной скоростью, и Орех успел подготовиться.

Каварра сидел связанный на табурете, водруженном на помост так, чтобы все могли его рассмотреть. По обе стороны от него замерли с каменными лицами и оружием наперевес Крепыш с Терновником, оба донельзя гордые своей почетной ролью. Орех вместе со Свистом заняли укрытую медвежьей шкурой скамью.

На самом же помосте, в железной чаше, сделанной из старого котла и металлических прутов, полыхал огонь. Теперь он всегда тут горел, бережно поддерживаемый Ведуном и его ближайшими сподвижниками. Даже после того как Дом погружался в сон, дважды за ночь кто‑то приходил сюда и подкармливал пламя припасенными для этого дровами.

Охотник приметил Пластуна, прихлебывающего что‑то из фляги. Свист дернулся было встать и поздороваться с наставником, но Пластун сделал успокаивающий жест рукой – сиди мол, потом пообщаемся.

Вскоре появился Ведун, размеренной и энергичной походкой идущий через зал. Свист отметил, что многие почтительно расступаются перед ним.

— Я уже слышал о вашем подвиге, — обратился он к Ореху. – Поделись же подробностями, прошу тебя.

Не дожидаясь ответа, Ведун вскочил на помост и, хлопнув в ладоши, громко возвестил:

— Семья, прошу тишины! Ореху есть, что нам рассказать.

Мимолетная тень неудовольствия проскользнула по лицу усатого охотника. Свист прикинул – выходит, что снова Ведун главенствовал над собранием, и слово Ореху тоже он дал, вроде даже милость совершил.

Орех взошел на помост и встал спиной к пленному.

— Было так. Мы – я и Свист, стояли в дозоре на заставе, которую строит Зодчий. Уже ближе к вечеру, час до отхода в нору оставался, может немногим больше, как с тропы человек десять бросилось. Подобрались, гады, тихо, да и ливень сильный шел – попробуй чего услышь. В общем, дернулись они к нам, но мы со Свистом быстро постреляли человек пять, да одного вот взяли в плен.

По залу прокатился возбужденный ропот.

— Как и рассказывали те, кто побывал в Нижнем Лесу, дикари нашу речь не понимают, — говорил Орех.

— Какой тогда толк от него? – крикнул кто‑то из зала.

— Но, — невозмутимо продолжил он, — Свист нашел свой способ разговорить гаденыша.

Усач поманил рукой Свиста.

— Только сам потише говори, — незаметно шепнул Орех.

— Что его спросить? – Свист повернулся к людям.

Пока из зала летели всевозможные вопросы, Свист подумал, что наверняка Ведун ой как хотел бы сам, в одиночестве, допросить Каварру. Можно было держать пари, что в средствах он не больно‑то щепетильней Ореха.

Ведун поднял руку.

— Не все хором. Спроси его, кто он.

Свист приказал дикарю назвать свое имя.

— Мое имя Каварра, — после некоторой паузы ответил дикарь.

— Пускай расскажет о себе и своем племени. Скажи ему, что если он будет честным и сговорчивым, ему ничего не будет угрожать. Я обещаю.

Свист, спотыкаясь через слово, сформулировал вопрос.

— Мы – дети Великого Змея. Живем его милостью и его волей, — начал дикарь.

Кто‑то из зала презрительно фыркнул.

— Как они защищаются ночью? — Ведун знал про охранные камни из рассказа охотников, но все равно задал этот вопрос.

— Это Великий Змей, сбросив свою чешую, дал нам защиту.

— Кто такой… — Ведун поморщился, — что такое Великий Змей?

— Посредник между людьми и богами, давший жизнь всему под небом. Мы приносим ему Слезы Неба в знак нашей благодарности за его труд. Он же одаривает нас милостью.

— Это Светоносец! — гневно завопила Гроза. – Светоносец, а не гад ползучий!

Каварра от этого вопля сбился, а после и вовсе замолчал, уверенный в том, что сейчас‑то его непременно будут бить.

— Пусть говорит, — Ведун жестом успокоил женщину.

— Змей защищает нас… — опасливо начал Каварра.

Орех резко встал.

— В пропасть Змея и остальных дикарских божков, — резко сказал он. – Нам надо знать их, варваров, численность. Сколько у них мужчин, готовых поднять оружие.

Видать Каварра хорошо уяснил, кто теперь для него главный, так как быстро умолк.

— Это нападение лишний раз доказало, что дикари видят в нас свою законную добычу. Сами подумайте – они напали вдесятером, то есть были уверены в нашей беззащитности и неспособности сопротивляться. Да они нас и за людей не считают!

Он глянул на Свиста.

— Спроси его.

— Мы – люди, созданные богами для того, что бы вершить их волю… — Каварре не дали закончить.

— Они – люди. Мы – нет! Он называет нас демонами и полулюдками. Низведя нас всех практически до зверей… а чего стоит убить обезьяну или кролика?

— Что ты предлагаешь? — громко спросил Сонный.

— Мы должны ударить первыми!

— Ну, снова–здорова, — всплеснул руками Большой Батька.

— Они уже дважды посягали на нашу территорию. Это они явились к нам, а не мы к ним. Это они хотели отдать своей змее наших охотников. Они – агрессивные дикари, и будут пытаться нападать снова. Что будет, когда сотня их рванет к заставе? Так легко их не перестреляем.

— Спроси, сколько их? – попросил Ведун.

Дикарь морщил лоб и закатывал глаза, силясь объяснить непонятливому Свисту, сколько же насчитывает народ змея.

— Он считать не умеет, — наконец сдался Свист.

— Нужно поймать их шамана, те точно считать умеют и могут многое рассказать, — Орех приблизился к Ведуну. – Мы так ничего не узнаем, пока будем спорить друг с другом.

Тот кивнул.

— Семья, отложим решение этого дела на завтра. Сегодня же мы должны допросить этого гадовера, чтобы лучше понять, какая опасность угрожает нам, — обратился к собранию Ведун.

Орех подал сигнал, и Терновник с Крепышом легко подхватили дикаря с двух сторон.

Выбрали одну из пустующих комнат на верхнем ярусе. У входа, по обыкновению лишенному дверей, выставили Терновника, чтобы, значит, не мешал никто. Крепыш мигом приволок откуда‑то парочку плетеных кресел, в которых разместились Орех с Ведуном. Складарь и Скальник встали по обе стороны от большого окна. Само собой, как специалист по общению с дикарями, присутствовал и Свист.

— Есть ли другие деревни?

— У подножия восточных гор есть маленькое поселение, раз в сезон они сносят слезы неба в храм Змея.

— В сезон? – удивился Скальник. – Мерцала больше двух недель не держатся, исчезают.

— В данный момент не важно, — Ведун внимательно разглядывал пленника.

— Сколько ты живешь в Нижнем Лесу – был вопрос.

— Восемнадцать сезонов, — Каварра шмыгнул носом.

— Сколько? – разом удивились Ведун с Орехом и переглянулись.

— Он же считать не умеет, — напомнил Свист. – С потолка цифру взял – слышал наверное от шаманов.

По тону Свиста Каварра понял, что ему не верят и надменно произнес.

— Сам Пятый Змей, мой дед, считал прожитые сезоны!

— Многовато как‑то, — Орех провел рукой по усам. – Вдвое больше чем любой из нас.

— Где вы находите своих новичков, — со словом «новичок» Свисту пришлось повозиться.

Каварра пожал плечами.

— Нигде. Нету у нас никаких новых.

— Спроси его, откуда дети, — вдруг вспомнил Орех. – Пластун рассказывал про детей!

— Женщины рожают, — пуще прежнего удивился дикарь, — у меня две дочери.

Охотники притихли, обдумывая сказанное.

— Женщины рожают… — обращаясь скорее к самому себе, протянул Ведун. – На сегодня хватит расспросов. Продолжим завтра утром.

— Куда его? – спросил Скальник.

— Отведем ему каморку внизу и сетью вход закроем, той, что использовали для подъема грузов, — предложил Орех. – Само собой, дежурство учредим.

— И так людей мало, — поскреб щетинистую щеку Скальник. – Прирезать его, и тело с обрыва сбросить.

— Тебе бы только резать, — заметил Ведун. – Пригодится еще. Скальник, окажи гадоверу гостеприимство, отведи вниз.

— Отведем, — он махнул рукой охотникам, что стояли у дверей.

Каварра, под конвоем трех мужчин вышел из комнаты.

— Ты прав, Орех, — заговорил Ведун. – Не жить нам с дикарями под одним небом.

— Я рад, что ты разделяешь мои взгляды.

— Вот только не все пока это поняли, — Ведун покачивал ногой обутой в массивный ботинок.

— Значит, нужно их убедить, — осторожно добавил Орех.

— Свист, — обратился Ведун к охотнику. – Будь добр, оставь нас с Орехом одних.

— Да, парень, подожди меня на лестнице, — Орех поудобнее устроился в кресле.

Свист коротко кивнул и вышел в коридор. Пройдя мимо ряда квадратных колонн, он вышел на лестницу. Тут гулял сквозняк, едва слышно подвывая в вентиляционных отверстиях под самым потолком.

Ждать пришлось довольно долго. Время от времени то вверх, то вниз проходили жители Дома. Все как один хлопали Свиста по плечу и выражали свое уважение – дикаря поймал! Свист лениво отнекивался, с радостью принимая похвалу.

— Свист! – как всегда тепло, приветствовал его Пластун.

Приземистый охотник вел за собой троих крепких молодых людей, незнакомых Свисту. Троица смотрела прямо перед собой пустыми глазами – новенькие.

— Вот, нашел этих молодчиков в норе, за Каменными Зубами.

Свист оглядел их. Внешне они довольно сильно были похожи друг на друга, все высокие, широкоплечие, с резкими чертами безмятежных лиц.

— Пойду, пристрою ребят у нянек, — Пластун хлопнул товарища по плечу.

— А мы тут дикаря в плен взяли, — наконец сообразил Свист, но Пластун уже спускался по лестнице, что‑то насвистывая себе под нос.

Наконец в коридоре раздались тяжелые шаги, и на лестнице появился Орех.

— Идем к тебе, выпьем, — в руке у него обнаружился сверток грубой ткани, Орех тряхнул его, и внутри что‑то призывно булькнуло.

Свист неуверенно согласился.

Оказавшись в комнате охотника, Орех присел на сундук, гостеприимным жестом указав Свисту на его же кровать, после чего развернул ткань. На свет появилась крутобокая бутылка, некогда имевшая цветастую наклейку, но от нее остался лишь едва заметный обрывок бумаги.

— Что это? – Свист принял бутылку из рук товарища.

— Это что‑то! — ухмыльнулся Орех.

Свист пригубил. Сладковатая жидкость обожгла горло, но потом ухнула в желудок, растекаясь там приятным теплом.

— Где взял? – Свист вытер разом выступившие слезы.

— Считай это первым военным трофеем. Абсолютно нормально, когда тот, кто рискует своей жизнью, берет больше, нежели другие – нам положено.

Помолчали, время от времени передавая бутылку друг другу. Свиста мучил вопрос, наконец, можно было его задать.

— Орех, ты же… ты же как‑то должен был знать, что они поднимаются, дикари на заставе.

— Когда дождь идет, сложно человека учуять. Да и, по правде говоря, я думал, что они еще далеко внизу. Сам и поплатился, — он потер раненное плечо.

— Но как? Как ты чувствуешь? Медведь тот, который камнем прикидывается, дикари, дозорные в кустах.

— Придет время, все тебе расскажу… и научу.

Свист откинулся на кровать. В голове начинало шуметь, глаза понемногу слипались.

— Орех, я уже спрашивал, но почему ты отрицаешь саму возможность существования Светоносца?

Орех приложился к бутылке, задрал голову кверху, старясь вытряхнуть в рот последние капли.

— Потому что мы живем в слишком… неправильном мире.

Свист воздержался от замечаний, предлагая говорить товарищу.

— Этот мир полон нелогичностей и противоречий, словно плохо продуманный рассказ у костра. В норах горят очаги, мы же пользуемся дровами и маслом. Дом защищает нас от всех тех тварей, что выходят ночью в лес, но сторожа все равно должны сидеть каждую ночь у входа в наше жилище. Мы добываем мерцала, а на смен нам иногда приходят старые, уже кем‑то использованные вещи. И вот так много всего прочего, что и не упомнишь. Так скажи – как божество, великое в своей мудрости и силе, может допускать такие огрехи? Или оно творило наш мир впопыхах, между делом?

Он, разгоряченный напитком, ударил кулаком по колену.

— Пойду я, — устало сказал Орех и медленно встал. – Ты показал себя молодцом, парень. Помни все, что я тебе говорил и продолжай в том же духе, а теперь спи.

Свист хотел что‑то сказать, но вдруг нашел себя падающим куда‑то в теплую пустоту.

Ведун стоял на высоком каменном алтаре, весь объятый ярким светом, струившимся откуда‑то из‑за его спины. Он заговорил, и его голос набатом гремел под свинцовым небом, пригибал к земле деревья и прогонял тучи.

— Тьма – извечный противник Света. Она поджидает нас у порога, караулит за углом. Тьма свила себе гнездо, приняв форму пресмыкающегося, поработив заблудшие души, превратив людей в еретиков. Исказив истинную веру, Тьма заставила несчастных слепцов приносить ей жертвы, справляя отвратительные обряды.

У подножия алтаря стояли люди. Много людей. Свист никогда не видел такого собрания. Людская масса простиралась вплоть до горизонта, осеняемого зарницами.

— Не ужиться Свету и Тьме, ибо тьма хочет поглотить Свет. Мы должны дать отпор мраку, скопившемуся у нас по соседству – нанеся удар первыми. Таков наш долг перед Светоносцем. Он дал нам самое жизнь, мы не имеем права отвернуться от него недеянием своим, потворствуя ереси – прямому оскорблению его.

Люди, яростно крича, стали выхватывать обоюдоострые мечи, клинки которых вспыхивали белым огнем и горели, не давая дыма.

— Искореним Тьму, устремив свое оружие против ее воинов. Кого сможем – обратим в веру праведную. Те же, чьи души сроднились с Тьмой и не способны обратиться к Свету, должны быть истреблены, все до единого!

Тысячи тысяч горящих мечей взметнулись к небу, и молнии били в тех несчастных, кто усомнился в словах пастыря, превращая их в пепел. Ветер подхватывал невесомый прах, и уносил его куда‑то за горизонт. Никто не замечал пропажи.

Свист проснулся, но голос Ведуна из сна все еще звучал в его ушах. Сев на кровати, охотник понял, что это не отголоски видения – оратор и впрямь вещает в трапезном зале, куда выходят окна комнаты.

— Мы, как люди Света, должны поддержать наших охотников и дозорных. Вооружившись святым оружием и верой, мы двинемся туда, где Тьма мнит себя в безопасности!

Ведун замолчал, давая кому‑то слово.

— Но ведь многие из нас погибнут…

— Это будет великая и достойная смерть, ибо жизнь, отданная во имя Света – лучшее доказательство веры, — и тут же добавил, – но Светоносец просто так не даст нам погибнуть. Он будет с нами, будет вести нас за руку.

— А как заручиться его поддержкой? – сказал чей‑то молодой голос.

— Мы докажем ему свою преданность и любовь.

Свист встал с кровати и подошел к окну.

Огонь в котле–светильнике полыхал особенно ярко. Стоязыкое пламя вставало почти в человеческий рост.

— Это Жаровня, — указал Ведун, – символ нашего похода, и пока она горит, наши воины не будут знать поражений. Мы поставим такие на каждом посту в Ореховой Цепи, чтобы каждый дозорный помнил – он выполняет великую и святую миссию. Готовы ли вы выступить в Священный Поход против еретиков?!

Под сводом трапезной прогремел многоголосый клич.

Из толпы просто таки вывалился малознакомый Свисту парень с челкой (он его видел еще новичком неосознанным), и рухнул перед Ведуном на колени:

— Благослови мое оружие! – он выхватил из‑за пояса крепко побитое ржавчиной мачете.

Ведун взял тесак, и окунул клинок в пламя горящей чаши.

— Свет коснулся этого оружия, пускай же оно несет его дальше, разгоняя тьму. Да прольется кровь во имя Светоносца!

Он передал покрывшийся копотью тесак Пластуну, и тот обернул рукоять куском светлой тряпицы с вышитым на ней символом. Сам символ Свист разглядеть не смог.

Юноша с нескрываемым восторгом и благоговением принял обратно свое оружие, бережно вернув его на место за поясом.

«Так вот о чем договаривались Орех с Ведуном», — понял Свист. – «Так или иначе, а теперь многие согласны с идеей Ореха».

Люди с готовностью последовали примеру юноши, протягивая винтовки и ружья, топоры и ножи. Заготовленные Пластуном тряпицы вышли раньше, чем Ведун смог благословить всех желающих.