Храм

47

— Свист! – Крепыш тормошил охотника с таким усердием, что у того голова болталась, словно у тряпичной куклы, того и гляди шея треснет.

Заспанный и ничего не понимающий Свист все же сбросил с себя руки побудчика.

— Да что случилось‑то?! – рявкнул он так злобно, что кряжистый парень даже отшатнулся.

— Скальник крепко заелся с паладином, а Орех встать не может, сказал, что ты разберешься. Вставай же!

Дело отчетливо пахло бедой, и Свист, мигом стряхнув остатки сна, вылетел из‑под одеяла. Рубашку натянул уже на бегу, в коридоре.

— Именем Света, покорись, — еще издали услышал он голос Светолюба.

Свист ругнулся вполголоса – с этим представителем светлой троицы договориться будет намного сложнее.

— Да иди ты к Змею в пасть! — фыркнул Скальник. – Я тебя, мразь, из Дому выброшу, если не пропустишь.

— Что случилось? – Свист резко вклинился в спор, и не дав никому и рта раскрыть, добавил. – Скальник, ты чего шумишь?

— Да меня этот, — он мотнул головой, — выпускать не хочет.

— Потому что поодиночке в лес больше ходить нельзя, — непреклонно сказал паладин.

— Почему? – предвидя ответ, все же уточнил Свист.

— Ведун запретил, дабы люди меньше подвергались порче. Теперь мы будем уходить за мерцалами только группами, вместе с кем‑то, кто сможет нас очищать.

— Да я с тобой под один куст гадить не сяду, не то, что мерцала добывать! – свирепо напустился на него Скальник.

— Охотник, не порчей ли подсказаны тебе эти слова? – неожиданно подал голос один из сторожей. – Ты давно проходил очищение?

Свист глянул на говорившего: еще один новенький, незнакомый охотнику.

— Засунь себе свое очищение в… — огрызнулся Скальник прежде, чем Свист успел что‑либо предпринять.

Сторожа шарахнулись в стороны, взводя свое оружие. Спустя несколько мгновений Скальник оказался под присмотром пяти стволов.

— Ты не прошел очищение, – настороженно сказал Светолюб, больше ужасаясь самому факту, нежели спрашивая. – Ты подверг нас всех чудовищной угрозе!

— Судить, — прошипел давешний сторож, прилаживая приклад у плеча.

Свист загородил собою опального охотника.

— А ну быстро опустили оружие! Вы, что совсем одурели?

Сторожа замешкались.

— Быстро!

Сила мерцала легко подчинила себе волю людей, и те медленно, опустили ружья.

— Мы не можем выпустить его, — Светолюб набычился и упрямо выпятил челюсть, выражая свою непреклонность. – Больше никому не разрешается ходить в лес без того, кто сможет очистить.

— Да нету там ничего, ни порчи, ни чего другого! – выкрикнул Скальник.

— Есть! Так сказал пресветлый Ведун, и ты не тот, кто может ставить под сомнения его слова.

— Нельзя так нельзя, все ясно, — Свист ясно видел, что еще немного, и конфликт вспыхнет с новой силой. – Я думаю, Скальник все понял, и не держит на вас зла. Правда ведь?

Вместо ответа Скальник коротко кивнул, не сводя с паладина пристального взгляда, не сулившего тому ничего хорошего.

— Мы сделаем все, как положено.

Свист вытолкнул охотника обратно в коридор.

— Да что б вас всех! — злобно зарычал Свист. — Разве я вам нянька? Сколько раз я должен пританцовывать перед ними, вытаскивая из глубин задницы то тебя, то Дрозда?!

— Тебя никто не просил встревать, много на себя стал брать, парень, — Скальник развернулся и, поправляя на ходу лямки рюкзака, пошел прочь.

— Может быть даже лучше было бы, коли Светолюб его пристрелил бы? – буркнул Крепыш.

Свист укоризненно поглядел на него.

— Пойдем, хочу проведать Ореха.

По Дому прокатился протяжный звук, похожий на звучание сторожевого манка.

— Пора на утреннюю молитву, — пояснил Крепыш.

— Нам тоже?

— Ну да. Орех просил, чтобы мы поменьше конфликтовали с жароверами. Постоим, послушаем, как бубнит Ведун. Разве нам тяжело?

— Легче легкого.

Свист кожей ощущал, как воздух буквально напоен нервозным ожиданием чего‑то, будто сам Дом подобрался, словно зверь, и напряг в тревоге каменные мышцы. Пока они шли, он прислушивался к этому новому ощущению, и чем дольше слушал, тем больше радовала его уверенная тяжесть ножа, припрятанного под одеждой.

Люди стояли на коленях, протянув руки в молельном жесте. Охотники переглянулись и последовали общему примеру. Тем более, что Свист разглядел в толпе и Кота и Сукоруба, приглядывающего за, мрачным как туча, Дроздом.

На этот раз молитву прочел Светоч, звонко выговаривая каждое слово и немного растягивая рычащие. Ведун же стоял на помосте, спиной к Жаровне, сложив руки на груди, и отрешенно глядел куда‑то в потолок.

— Свет среди нас! Свет внутри нас! Свет – это мы! – закончил паладин.

Ведун покровительственно кивнул, благодаря паладина за эти слова.

— Неверие – тягчайший грех. Грех перед Светом и перед Его народом. Вы, избранный народ, не предадите ли Свет, подателя жизни?

— Нет!

— А что сделаете, если кто‑то плюнет на наши святыни и осмеет благочестивые ритуалы? – он не дал времени для ответа. – Что если есть кто‑то, кто считает Свет пустой шуткой? Сможете ли простить такое, жить рядом с ним зная, как черно и неблагодарно его сердце?

Зал наполнился негодующими криками, кто‑то вскочил на ноги, потрясая кулаками и выкрикивая угрозы.

— Покажи нам такого, и мы разорвем его! — высказал общую мысль Светоч и голос его дрожал от неподдельной ярости.

Свист мигом покрылся холодным потом: а что, если Ведун почему‑то укажет на него? Охотник оглянулся и увидел, как Тропа и Большой Батька ведут кого‑то, заломив тому руки. На голову жертвы набросили мешок. Ноги в знакомых сапогах заплетались.

Конвоиры бросили пленника к подножию помоста, и паладин сдернул с его головы пыльную мешковину. Скальник сощурился от яркого света, а потом сплюнул кровь с разбитых губ.

Охотник закрутил головой, в надежде увидеть Ореха или хоть кого‑нибудь из тех, кто знал о Малом Доме.

— Этот человек, — жрец указал на Скальника величественным и обличающим жестом, – подозревается в ужасном грехе. Есть ли что тебе сказать?

Скальник скрипнул зубами – уж как ему хотелось плюнуть в бесстрастное лицо Ведуна, но страх оказался сильнее, и охотник лишь потупился.

— Говори, еретик! — Светоч пихнул обвиняемого ногой, и тот повалился на бок, распластавшись на холодном полу.

— Подожди, сын мой, — остановил паладина Ведун, — мы должны выяснить правду, прежде чем обвинять.

Он снова обратился к Скальнику, успевшему снова встать на ноги.

— Ты прошел обряд очищения после того, как вернулся из леса?

Свист сжал кулаки, ведь не один Скальник пренебрег этой необходимостью. Чуть ближе к стене стоял Светляк, прозванный Змеерезом, напряженно сжимая рукоять топора, висевшего на его поясе. Их глаза встретились, и паладин едва заметно кивнул, как бы говоря: не бойся, я помню свое обещание.

— Нет, — тихо сказал связанный охотник.

— Повтори!

— Я не прошел очищение.

Скальник выпрямился и презрительно осклабился. Видимые лишь Свисту, вокруг опального воина кружились уродливые создания, похожие на дикарских детей, только с раздутыми головами и клыкастыми пастями. Синюшные тела поддерживались в воздухе крепкими кожистыми крыльями. Твари с шипением бросались на человека, норовя отхватить кровавый кусок. Один из летающих уродцев уселся на левое плечо Скальника, примеряясь вынуть когтями глаз.

— Почему ты подверг своих братьев опасности, принеся порчу в своем сердце?

Скальник еще раз сплюнул кровь.

— В нем засел демон! – завопил кто‑то высоким женским голосом, сорвавшимся на испуганный визг.

— Очистить его! – перекрывая разом поднявшийся шум пробасил Большой Батька.

Скальник ожесточенно отбивался, когда водоносы втащили его на помост, а Тропу даже ухитрился укусить. Его прижали к доскам, прямо у ног Ведуна. Жрец простер руку и принялся нараспев читать молитву.

— Именем Света, оградителя от тьмы, озаряю этого заблудшего сына. Изгоняю из него порчу, пускай очистится его душа и тело. Нет тьмы! Нет страха! Есть только Свет!

Люди прикрывали глаза или отворачивались: нестерпимо яркий свет укутал помост, жреца и корчащегося в бессильной злобе отступника.

Сияние быстро померкло, вскоре исчезнув вовсе; в наступившей тишине каркающий смех Скальника звучал особенно громко и зловеще.

— Дурачье! Помахать светящейся ручкой будет слишком мало, чтобы промыть мне мозги! — его голос дрожал, то ли от страха, то ли от напряжения.

Стоявший рядом со Свистом мужчина шепнул своему соседу:

— Ведун не смог изгнать из него порчу, или я чего‑то не понял?

Словно отвечая на этот вопрос, Ведун повысил голос.

— В этом человек не просто порча! Он одержим демоном ночи!

Толпа шарахнулась от помоста, словно от динамитной шашки.

— Ты, проклятый лжец! — завопил Скальник. – Что б ты провалился в Нижний Лес, сумасшедший фанатик!

Внезапно ремни, стягивающие руки охотника с треском лопнули, и он несколько мгновений удивленно разглядывал посиневшие ладони. Скальник резко вскинулся, осознав, сколь щедрый подарок преподнесла ему судьба, и дернулся было к Ведуну, намереваясь вцепиться тому в глотку. Но прежде чем он успел сделать хотя бы пару шагов, Светоч сбил его с ног, и усевшись верхом несколько раз стукнул охотника головой об настил.

— Он покусился на Свет! – Ведун быстро справился с потрясением и сделал шаг вперед, занося сжатую в кулак руку.

— Погоди, пресветлый, — Светляк перехватил руку жреца. – Он не в ответе за то, что творит его руками демон.

Ведун быстро оценил ситуацию.

— Ты прав, сын мой, нельзя проливать в Храме кровь, оскверненную демоническим ядом.

Тем временем охотника снова связали, на этот раз много основательнее.

— Изгнать демона! – не унимался старший водонос, обращаясь за поддержкой к собравшимся прихожанам. – Выкинуть его перед закатом в лес, пускай и дальше со своими дружками якшается!

Одобрительные возгласы были ему ответом.

— Нельзя так запросто отлучать его от Света, — громко возразил Змеерез. – Пускай в нем и засело мерзкое создание, но в остальном это все тот же Скальник. Те, кто был со мной в походе на дикарей, разве можете вы упрекнуть его в трусости или малодушии? Да он сражался почище многих, и многие же равнялись на него. Что же мы за семья, если бросим нашего брата во Свете, как только ему понадобилась наша помощь в деле, с которым сам он совладать не в силах?

Свист чуть было не зааплодировал тому, как ловко Светляк вывернул дело.

— Мы должны обстоятельно все обдумать, взвесить и только тогда принять решение. Пускай же…

Ведун не дал ему договорить. Он положил руку на плечо паладина и мягко отстранил его.

— Светлая мудрость говорит твоими устами, Светляк. Завтра в полдень мы решим судьбу этого человека, а до того он будет пребывать под стражей на самом нижнем ярусе.

С полдюжины светопоклонников во главе со Светочем покинули зал, уводя с собой Скальника. Тот даже говорить ничего не мог – рот ему заткнули кляпом.

Растерянный и потрясенный, Свист стоял, опустив руки, не зная, что делать и куда бежать. Он беспомощно оглянулся вокруг, будто ожидал какой‑нибудь подсказки. Охотник терзался чувством, что все это было заранее отрепетировано и продумано, разве только Змеерез выбивался из сценария всеобщего спектакля.

— Помолимся же за спасение нашего брата Скальника, — развел руки Ведун, как будто желая обнять весь мир, и от его фигуры заструился мягкий голубой свет. – Пускай Свет приглушит его страдания и облегчит муки.

Свист не слышал, как несколько десятков человек в один голос просят Свет о снисхождении к пропащей душе, перед его глазами стоял Скальник. На мертвенно серой коже отчетливо виднелись трупные пятна, кое–где обнажилась гниющая плоть. Скальник повернул голову и уставился прямо на Свиста двумя бельмами, полными черной, свернувшейся крови.

Охотника замутило, он покачнулся и непременно упал бы, если бы не Крепыш, подхвативший его под руку.

— Тебе, я смотрю, тоже нездоровится, — молодой парень помог ему выбраться из толпы. На них смотрели неодобрительно.

Видение померкло и растаяло, вместе с ним отступила и дурнота.

— Немедленно к Ореху! – Свист выпрямился и тряхнул гудящей головой.