Хроники Астариса. Книга 1. Тени судьбы

Эпилог

Его улыбка, чудный взгляд,Его язвительные речиВливали в душу хладный яд.Неистощимой клеветоюОн провиденье искушал;Он звал прекрасное мечтою;Он вдохновенье презирал;Не верил он любви, свободе;На жизнь насмешливо глядел —И ничего во всей природеБлагословить он не хотел.

—Александр Пушкин, «Демон»

Черный человекВодит пальцем по мерзкой книгеИ, гнусавя надо мной,Как над усопшим монах,Читает мне жизньКакого-то прохвоста и забулдыги,Нагоняя на душу тоску и страх.

—Сергей Есенин, «Черный человек»

Что осталось от твоей мечты?

Лишь слова на надгробном камне:

Человек, который научился учить

И разучился учиться.

— Queen, «Белый человек»

КОРНУС

– Не слишком-то легко вас отыскать, – ухмыльнулся Дейно Гостенс, – хорошо, что добрые люди из Бернвуда подсказа…

– Стигвелл? – Не отрывая взгляда от луковой похлебки, вопросил Корнус. Отломив ломоть хлеба, он промокнул его в остатки супа, и отправил кусок в рот.

Королевский Советник Дейно Гостенс бросил взгляд к стоявшим у входа в таверну троим рыцарям. Еще семеро ждало снаружи. Но, по правде говоря, если хотя бы половина всех слухов об Охотнике Корнусе из Агрехолла, «Потрошителя из Болот», окажется правдой, то с ним не сдюжит и несколько десятков королевских рыцарей.

После того, как Гостенс вместе с рыцарями вошли в «Бычью голову», остальные посетители трактира тут же поспешили его покинуть. За прилавком остались лишь хозяин заведения, Кейл Оргин, худощавый седовласый старикан с маленькими бегающими глазками, и его дочери.

Как только Гостенс подсел за стол к Корнусу, Кейл сразу же понял, что беды не миновать. Да и разве могло быть по-другому? Еще дед Кейла говаривал: «Как только встретишь какую погань из королевских посланцев, либо беги со всех ног, либо всю жизнь будешь у них под сапогом». За тридцать лет управления трактиром, перешедшим к Кейлу Оргину по наследству от отца, а тому от его отца, довелось многое повидать. И, хотя драки пьянчуг были обычным делом, но официальных представителей короны Кейл видел впервые в жизни. И от подобной любезности ему сделалось не по себе.

Старшая и самая любопытная из дочерей Кейла, розовощекая дородная Сейлина, поднесла Корнусу очередной поднос с пенящимся элем, и, низко наклонившись, что-то прошептала. Послышался наигранный смешок, и хихикающая девушка вернулась за прилавок.

– Сейчас же отправляйся в комнату к сестрам, – прошипел покрасневший от гнева Кейл Оргин, и подтолкнул дочь к лестнице.

Сейлина Оргин смерила отца грозным презрительным взглядом, но промолчала. Закатив глаза, она сняла с себя заляпанный фартук, и, швырнув им прямо в лицо Кейла, засеменила по лестнице.

Советник Гостенс неуверенно кивнул, и почувствовал пробежавшие по коже мурашки.

– Милорд, я…

Корнус резко поднял на него взгляд. Рыцари у входа подались вперед, но Гостенс кивком головы призвал их отступить.

– Оставьте свои титулы при себе, – ледяным тоном ответил Корнус, – я вам никакой ни лорд, да и вы, заявившись сюда со своей оравой, поступили весьма глупо.

– Что вы… – начал было Гостенс, но тут же замолчал, увидев, как Корнус достает что-то из кармана плаща.

Охотник бросил на стол пустой холщовый мешок, и посмотрел советнику прямо в глаза. Гостенс почувствовал, как побежал мороз по коже. Все внутренности сжались, на лбу выступила испарина.

Боже… Почему на поиски этого дикаря отправили именно его? В королевстве столько людей, куда лучше подходящих для подобных занятий…

– Заполните мешок под завязку, – хлебнув эля, проговорил Корнус, – и, так уж и быть, я исследую территорию близ Нерифурда. Однако обещать ничего не могу.

– Насчет этого, – откашлявшись, Гостенс подался вперед, – при возможности – постарайтесь оставить дракона вживых.

Корнус пристально всмотрелся в Дейно Гостенса.

– Признаться честно, с подобной просьбой ко мне обращаются впервые, –хмыкнул Охотник, – обычно мои наниматели настаивают, чтобы преследуемая тварь ни при каких обстоятельствах не выжила.

– Видите ли, – сказал Дейно, – Ее Величество хотела бы обойтись вовсе без жертв. Ей… ей может пригодиться эта тварь.

Гостенс поспешно отмахнулся.

– Но даже не спрашивайте меня, для чего. Я и сам этого не знаю. И если существует хотя бы малейшая возможность избежать кровопролития, вы будете вознаграждены двумя такими мешками.

– Правильно ли я вас понимаю, господин Советник, – скрестив руки на груди, Корнус едва заметно ухмыльнулся, – королева требует от меня договориться с драконом? Разрешить все мирным путем?

Гостенс неуверенно кивнул.

– Я наслышан о ваших… – Советник почесал бровь, подбирая нужные слова, – о ваших особых талантах.

Глаза Корнуса сверкнули оранжевым светом. Накинув на голову капюшон, он медленно поднялся на ноги, и смерил Гостенса брезгливым взглядом.

– Сделаю все возможное, чтобы не убивать его, – ледяным тоном произнес Корнус, и отправился в сторону выхода.

Стоявшие у самых дверей рыцари Антрексии тут же расступились перед ним, и в следующий миг Охотник уже скрылся во мраке ночи.

НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ

Отряд из десяти всадников остановился на перепутье дорог посреди Монаршего тракта. Олби Бирвуд не отрывал взгляда с ряда повешенных на дереве людей. Людей его отца. В изъеденных стервятниками глазницах уже копошились черви.

– Милорд, – прервал молчание Эйн Стервуд, рыжеволосый оруженосец Олби, – что за звери могли это сделать?

Облака были затянуты мрачными серыми тучами. В небе продолжали кружить стервятники. Они ждали часа, когда смогут продолжить свое пиршество.

Олби снял кожаную перчатку, и потер переносицу. После вчерашней попойки он до сих пор не мог прийти в чувство. Он еле держался на коне, через силу сдерживая рвотные позывы. И ко всему прочему, отец как нарочно послал именно его смотреть на это зрелище…

Олби поморщился от трупного запаха, и прикрыл лицо ладонью.

– Эти твари решили, что смогут запугать нас подобным зрелищем, – тучный бородатый рыцарь, Джон Дембер, перевел взгляд с повешенных в сторону сложенной кучи щитов со знаменами Бирвудов, охотника с луком в руках на зеленом поле, – они даже представить не могут, во что ввязались, – он сплюнул в сторону и осклабился.

В течение нескольких минут Олби не произнес ни единого слова. Когда он начал ощущать на себе пристальные взгляды рыцарей, он залпом выпил половину меха с вином, откашлялся и попытался придать голосу уверенность:

– Сир Дембер, как вы думаете, чьих рук это дело? – обратился кареглазый юноша к Демберу.

Здоровяк с задумчивым видом почесал бороду.

– Милорд, нет никаких сомнений, если этот кошмар не дело рук Ридейлских ублюдков, то за всем стоит какая-нибудь бандитская шайка. Наиболее вероятный вариант. После окончания войны их с каждым днем становится все больше. Поганцы разоряют деревни наших крестьян, насилуют женщин и детей, и составляют после себя лишь пепелище. Даже наши бывшие солдаты примыкают к шайкам этих оборванцев. Гребаные дезертиры.

Джон сплюнул, и сморщился, выказывая свое отвращение. Он потряс сжатым кулаком в воздухе.

– Своими руками бы перерезал глотки этим…

Олби жестом прервал его, и потер ладонью виски. Солнце светило ему прямо в глаза. На жаре юному Бирвуду совсем сделалось совсем дурно. Пора было возвращаться домой. Пускай отцовские дурни сами разбираются с этой мерзостью.

– Снарядите отряд из трех дюжин конных и покончите с этим раз и навсегда, – Олби небрежно взмахнул ладонью, покосившись на повешенных, – мы больше не можем терпеть убытки от этих набегов.

На лице Джона Дембера проступило недоумение.

– Но, милорд, откуда мне взять…

– Довольно, сир Дембер, – в глазах Олби блеснул гнев, – в ваших же интересах разобраться с этим как можно быстрее, или вы лично хотите сообщить отцу о вашей неудаче?

Остальные всадники настороженно переглянулись. Заплывшее лицо сира Бирвуда побагровело, но он смог сдержать гнев. Стиснув зубы, рыцарь ответил:

– Нет, милорд, – он склонил голову перед Олби, – ни у вас, ни у вашего отца не будет ни малейшего повода для волнений.

Олби Бирвуд задержал взгляд на Дембере, и хотел было сделать выговор (rebuke) за его презрительный тон, но боль от мигрени сделалась невыносимой.

– Вот и славно, – прохрипел Олби, пришпорив коня.

Эйн Стервуд и двое других всадников отправились вслед за ним, а пылающий от гнева Джон Дембер еще с минуту сверлил взглядом парящих в небе стервятников.

ШАВИЛАР

Он не помнил, когда его забрали из родного дома и превратили в того, кем он являлся сейчас. Да и был ли у него вообще этот дом? Возможно, он и в самом деле вышел из самой Преисподней? Шавилар, убийца королей, Дитя Мрака, Слуга Теней.

Во всяком случае, если когда-то у него и была семья, люди, которых он любил, он о них ничего не помнил.

Привязанность – главная слабость. С самого начала обучения их приучают отказываться от всех искушений и соблазнов. Слуги Теней и так имеют даже больше, о чем простой смертный мог только мечтать. Шавилару была чужда любая человеческая радость и слабость, что и позволяло ему и его собратьям сосредоточиться на единственной важной цели – служить и подчиняться Повелителю.

***

Он не помнил, когда его забрали из родного дома и превратили в того, кем он являлся сейчас. Да и был ли у него вообще этот дом? Возможно, он и в самом деле вышел из самой Преисподней? Шавилар, убийца королей, Дитя Мрака, Слуга Теней.

Во всяком случае, если когда-то у него и была семья, люди, которых он любил, он о них ничего не помнил.

Привязанность – главная слабость. С самого начала обучения Слуг Теней приучают отказываться от всех искушений и соблазнов. Впрочем, они имеют даже больше, о чем простой смертный мог только мечтать. Шавилару была чужда любая человеческая радость и слабость, что и позволяло ему и его собратьям сосредоточиться на единственной важной цели – служить и подчиняться Повелителю.

***

– Как и всегда, ты хорошо сослужил свою службу, – Кервинальд кивком пригласил Шавилара сесть за стол, но тот не двинулся с места.

Шавилар стоял в углу комнаты, не отбрасывая тени. За круглым столом в центре зала сидели самые могущественные из нынеживущих магов со всего Астариса. И, тем не менее, ни один из них не рискнул бы навлечь на себя гнев Слуги Теней.

– Ну, как хочешь, – откашлявшись, проговорил Отто.

Обращаясь за услугами к Шавилару, Отто Кервинальд слишком хорошо понимал, чем это могло обернуться для Ордена. Но другого выбора не было. За прошедшие годы Кервинальд успел убедиться, что не стоит пренебрегать сновидческими предсказаниями Монри Сигбека. Король Освин Свансбург должен был погибнуть от руки Слуги Теней. Теперь дело сделано, однако… Похоже, никто из присутствующих и понятия не имел, что делать дальше. А уж смятение на лице Террика Сингеборда и вовсе наводило на Кервинальда неподдельный ужас. Террик – один из старейших и мудрейших магов, с которыми когда-либо был знаком Отто. Террик, который опережал его по всем дисциплинам во время обучения в Дарлеме. Террик, с лица которого, казалось бы, никогда не сходила самоуверенная ухмылка.

Но сейчас Сингеборд, уже глубокий старец и человек, чьему мнению Отто безоговорочно доверял, был определенно чем-то напуган. И, если страшные подозрения Отто Кервинальда окажутся верными, то, пожалуй, им всем осталось жить совсем не долго.

Кервинальд обратился к Сенгиборду:

– Смерть короля Освина была лишь первым этапом. Тьма, ожидающая нас впереди, грозит уничтожению всему Астарису. А ведь никто из нас толком не знает, с чем нам предстоит бороться.

Отто небрежно махнул в сторону Монри Сигбека.

– Большинство сведений, которыми мы располагаем, основываются на обрывках юного сновидца, – скрестив руки на груди, Монри Сигбек не отрывал молчаливого взгляда от какой-то точки на столе.

– Тени сгущаются, – внезапно прошептал Сингеборд. На какое-то время в зале воцарилась тишина. Взгляды присутствующих были обращены на магистра Террика.

– Что все это значит? – Развела в сторону руками Айлин Моффат.

На груди рыжеволосой волшебницы, облаченной в черный атласный плащ, слабым фиолетовым сиянием заблестел небольшой камешек. Отто Кервинальд, как завороженный, задержал на нем взгляд. Каждый раз, при встрече с Айлин, он всегда задавался вопросом: почему Верховный Архимаг Диснис Эргер доверил осколки своего агэльфиуса столь юной девушке и Летарду Голрану? Разве он, Отто, или Сингеборд своей многолетней преданной службой не заслужили этого куда больше? Да и где сейчас вообще этот Голран? В последний раз Отто видел его около года назад. За это время могло случиться все, что угодно. И если на секунду представить, что он мог перейти на сторону Врага, и в его руках окажется частичка агэльфиуса…

– Почему мы вообще должны ему верить? – Айлин кивнула на Сигбека, – кто-нибудь мне объяснит, почему была так необходима смерть короля Освина? Да за последние десятилетия Антрексия не видела короля более стабильного и мудрого, чем он.

– Тени сгущаются, – шепотом повторил Сингеборд, и, оторвав взгляд от стола, обратился сразу ко всем присутствующим. Глаза Террика подернулись мутной пеленой. Издав хриплый стон, старик запрокинул голову кверху. Сингеборд широко раскрыл рот, глаза ввалились и все черты его лица исказились в отвратительной гримасе.

– Приносящие Смерть уже совсем близко, — голос Террика стал совсем низким и глухим, – если все народы Астариса вновь не объединяться перед лицом Врага, мир ждёт неминуемая погибель.

В следующее мгновение Сингеборд замолчал и рухнул лицом на стол.

В зале воцарилась гробовая тишина.

Элаин Финорс, высокий смуглолицый хазиец, медленно поднялся с места и подошёл к обмякшему Террику Сингеборду. Наклонившись к старцу, он проверил его пульс и тяжко вздохнул.

– Мёртв, – прошептал Финорс, проведя ладонью по взмокшему лбу.

– Его отравили или?.. – спросил Отто Кервинальд.

– Сердечный приступ, я полагаю, – ответил Элаин Финорс.

– За свои 106 лет он многого навидался, – вздохнул Отто, – десятки раз был на волоске от смерти, но все время находил способ ее избежать.

– Но вечно бегать не получится, – Финорс приукрыл ладонью веки Сингеборда.

Отто Кервинальд задумчиво кивнул и налил себе вина.

– Я позабоучь о церемонии погребения.

За окном начался ливень. Ночное небо прорезали яркие вспышки молнии, раздавались оглушительные удары грома.

Отто Кервинальд сокрушенно покачал головой, и закрыл лицо ладонями.

– И что нам теперь делать? – Прервала молчание Айлин Моффат.

Подняв взгляд на девушку, он кивнул на искрящийся камень на ее груди.

– Я думаю, ты и сама уже догадалась, – ледяным тоном произнес он.

Рыжеволосая волшебница неуверенно кивнула, и встала из-за стола. Все это время Шавилар, хранящий молчание, отступил на шаг назад, пропуская ее к выходу.

– Но ведь мы…– заговорил Элаин Финорс, но поднявшийся с места Кервинальд остановил его жестом.

Проведя рукой по коротко остриженной бородке, Отто наградил каждого из сидящих строгим изучающим взглядом. Скольким из них можно доверять? Всем? Или среди собравшихся нет вообще никого, заслуживающего доверия? Ответ на этот вопрос Отто только предстаяло узнать. Но одно обстоятельство было несомненным: время действовать пришло.

– Мы должны объединиться перед лицом Общего Врага, – проговорил Кервинальд, – нужно приложить все усилия для того, чтобы Великая Восьмерка собралась воедино вновь. Другого выхода у нас нет.

Обернувшись через плечо, Кервинальд хотел было отдать распоряжение Шавилару, но на его месте была лишь кромешная Тьма.

«Да поможет нам всем Всемилостивый Кролион, – подумал Отто, и почувствовал, как все его тело пронзил холодный озноб».

СОЮЗ ТРОИХ

Арденс Миторис ловким движением руки смахнул пыль с книжной полки, прошелся тряпкой по склянкам с зельями и снадобьями, затем начистил до блеска огромный двуручный меч и поставил его обратно на постамент. Какое-то время Арденс молча разглядывал шерстяной гобелен, изображающий одинокую башню на уступе скалы. Исполинское сооружение из белого камня вздымалось до самых небес, исчезая в белизне облаков.

Мужчина почесал бороду, вспоминая свое первое путешествие в Полуночную Страну. Арденс мечтательно улыбнулся, и продолжил стряхивать пыль с книжных полок.

Здесь была и «Краткая история Астариса» Вэнтиса Милергоя, и трехтомник Агделиуса Клервина «Становление Ордена Свободы. От деспотизма к республике», и даже восстановленные из пепла «Искусство врачевания» Мэрила Элеккера. Он едва не лишился правой руки, роясь в объедках пищи в логове трехглавой кервейры, но стоит признать, оно того стоило. Рецепты из этой книжонки уже не раз спасали его от смертельных отравлений и ядов.

Внезапно раздался приглушенный рев, будто бы каркнула ворона. Арденс наклонился над большой склянкой на нижней полке, и, постучал по ней, и поднес к лицу.

– Будешь так себя и дальше вести, останешься без ужина, – проговорил Арденс.

Разгневанный агрэнский дракон ударил раздвоенным хвостом по стеклу, и испустил очередной сноп пламени. Встав на задние лапы, он расправил крылья, и наклонил голову набок.

– Ты же знаешь, что я не шучу, – Арденс погрозил дракончику пальцем, и стукнул по склянке.

Дракон жалобно пророкотал, сложил крылья, и лег в дальнем конце своего логова.

– То-то же.

Арденс поставил склянку назад, и продолжил протирать полки.

Остановив взгляд на зачаровывающем шаре, довольно улыбнулся.

Хозяин лавки бережно вытащил мерцающий мягким фиолетовым сиянием шар, положил на стол, и медленными круговыми движениями протер его от пыли.

Клеос оторвался от миски с молоком, и вмиг запрыгнул на стол.

– Будь осторожен, – предупредил Арденс.

Бледное фиолетовое сияние отразилось в зрачках кота, принявшего позу охотника. Клеос прижался брюшком к столу, вытянул морду вперед, и настороженно поднял хвост. Учащенно дыша, и шумно фыркая, кот осторожно подполз к шару, едва не задев хвостом позолоченную статуэтку минотавра. Клеос продвинулся вперед, и застыл в нескольких сантиметрах от шара. Зрачки кота широко расширились, шерсть встала дыбом. Истошно взвизгнув, Клеос спрыгнул на пол, и юркнул под шкаф с посудой. Широкая фарфоровая тарелка с изображением величественного короля Агвилара пошатнулась, едва не свалившись на пол.

Арденс Миторис залился раскатистым лающим смехом.

– А я ведь предупреждал, – улыбнулся Миторис, – эта вещица не всех к себе подпускает.

Арденс провел ладонью над шаром, и проговорил:

– Аперта!

В тот же миг из шара вырвался ослепительный сноп света, заливший всю комнату. Арденс Миторис прикрыл глаза рукой, и отступил на шаг назад.

Через несколько секунд шар вновь пришел к обычному состоянию, излучая лишь тусклое фиолетовое сияние.

Хозяин лавки открыл глаза, и широко улыбнулся.

В дальнем конце комнаты стоял темный силуэт. По мере того, как к Арденсу возвращалось зрение, стали четче прорисовываться черты его лица.

Девушка в желтом атласном платье неспешно подошла к Арденсу.

– Куда на этот раз? – улыбаясь, спросила она.

Арденс подобрал со стола карту, и ткнул пальцем в обведенный красным кружок.

Девушка кивнула, левой рукой коснулась шара, а правой взялась за Арденса.

– Ты за старшего, – обратился Арденс Миторис к выглянувшему из-за шкафа Клеосу.

Кот промяукал, и, подойдя к наполненной миске, принялся лакать молоко.

– Сизарис присоединится чуть позже, – добавила рыжеволосая волшебница с яркими фиолетовыми глазами, – ему нужно уладить одно дело на Севере.

Миторис расплылся в улыбке.

– Неужто наш птенчик наконец выпорхнет из-под крыла Вэрсионов, – раздался хриплый смех.

Айлин Моффат смерила его презрительным взглядом, и небрежно махнула рукой.

Арденс хихикнул, и вскинул ладони кверху.

– Ладно-ладно, пускай не торопится, – пробормотал он, – у нас и без того есть чем заняться.

Айлин наклонилась над склянкой со свернувшимся в клубок огнедышащим зверем.

– Надеюсь, – девушка кивнула на заточенного узника, – эти твои ребяческие увлечения не помешают делу на этот раз.

Арденс Миторис фыркнул, и недовольно закатил глаза.

– Это к делу никак не относится, – процедил он, выставляя указательный палец вперед, – и не смей меня понукать этим.

Айлин скрестила руки на груди, и хотела уже что-то возразить, но Арденс опередил ее.

– Давай без этого, – прохрипел он, – и так времени мало.

Айлин оценивающе взглянула на него.

– Ну, наконец-то, – она вскинула руки кверху, и направилась навстречу к Арденсу, – хоть одна здравая мысль за день.

Миторис поспешил сложить карту и несколько склянок с зельями в наплечную сумку, и взял Айлин за руку.

– Ты уверена, что сможешь это сделать? А то я…

Но Айлин Моффат, казалось, уже не слышала его. Закрыв глаза, она щелкнула пальцами. В центре комнаты вспыхнула яркая сфера, засосавшая их в себя.

Тишину комнаты нарушали лишь утробный рев агренского дракона и довольное урчание сытного Клеоса.

ВОЗВЫШЕНИЕ

Яркие солнечные лучи проникали в комнату сквозь решетчатые окна замка. Со двора доносились веселые крики крестьянской детворы.

Эсар молча рассматривал свое отражение в зеркале Оэновы, после чего произнес слова заклинания и взмахнул рукой. Поверхность зеркала подернулась мутной рябью, сверкнула яркая алая вспышка, и открылся проход. Эсар подобрал с пола мешок и шагнул во мрак. В следующий миг он уже вдыхал воздух родного дома. В пещере стояло притягательное трупное зловоние, под ногами хрустели останки смертных.

Он направился в сторону алого сияния, исходившего из дальнего конца пещеры. Хруст костей, расколотых щитов и доспехов эхом проносился по пещере. По обеим сторонам от Эсара вспыхивали бесчисленные проходы Зеркал Судьбы. Эсар приветственно кивал выходящим из открывающихся порталов братьям, и продолжал идти вперед, к трону своего Господина.

В конце пути стройные ряды безликих Слуг остановились возле исполинского обсидианового трона, на котором восседал их Повелитель. Каждый из братьев Эсара бросил мешок с подношением у первой ступеньки, ведущей к трону, и, отступив назад, преклоняли колени и принимались ждать.

На какое-то время в пещере воцарилась оглушительная тишина.

Но затем что-то изменилось. Будто бы кто-то проснулся. С каждой минутой красное сияние, исходящее с самой верхушки престола, становилось все ярче. Совсем скоро из поднесенных в дар Слугами мешков стали вырываться столпы синего пламени, устремившиеся навстречу пульсирующему алому блеску на вершине трона. Эсар слышал истошные вопли миллионов душ.

Все зримое пространство пещеры окрасилось в ослепительное красно-синие сияние.

В мгновение ока вопли смолкли.

Наступила кромешная тьма.

Пещера сотряслась от неистового громоподобного хохота. Эсар скорчился от боли, отдававшейся эхом в его голове. Слуги, преклонявшие колени, завели утробную песнь во славу Его.

Оглушительный хохот, доносившийся с верхушки трона, внезапно смолк. Слуги, прекратив пение, поднялись на ноги. Поклонившись, они начинали уходить назад.

***

Через час, когда Эсар ужинал запеченным каплуном в своих покоях, в голове еще стояло эхо раскатистого хохота.

Это был хохот Начала. Это был хохот Конца. Это был хохот самой Реальности.