Хроники ицкаронской Стражи. Дело о подсвечниках Расты

– Слушай, ты тогда у капитана говорил, что тебе тоже предлагали… сотрудничать, – сказал Эрик.

До рассвета оставался примерно час, они вдвоем прогуливались по периметру Большого Треугольника – квартала на юге города, где селились люди, не испытывающие какой-то нужды в деньгах, но недостаточно богатые, чтобы держать большой дом с прислугой и службами. Тут стояли добротные одно- и двухэтажные домики, окруженные участками в восемь-десять акров, часто засаженными плодовыми деревьями. Было тихо и прохладно – полчаса назад закончил моросить ночной дождик, немного остудивший нагревшийся за день город.

– Это было еще до того, как Коллекционер начал прибирать к рукам наш замечательный городок, – сказал Квентин. – Славное было время. Пятнадцать лет прошло – а все как вчера было.

– Расскажешь?

– Да нечего особо рассказывать, – ответил Квентин. – Тем более что я тогда не самым умным образом себя повел.

– Все равно расскажи, – попросил Эрик.

– Ну, если тебе так интересно, изволь, – сказал Квентин. – Я в то время старшего капрала первый раз получил, а сам работал в отделе по борьбе с контрабандой. Таможенную стражу тогда еще не отделили; занимался я тем, что искал подпольные склады и фабрики, на которых контрабандный товар превращался во вполне легальный ширпотреб. Очень даже неплохо искал, Железная Маргарита во мне души не чаяла, она тогда моим сержантом была. И вот, представь, в один прекрасный день, мне делают заманчивое предложение: они, добрые души, не трогают мою семью и выделяют мне хорошие премиальные на постоянной основе, а я начинаю им рассказывать, где и когда будут облавы. Мы их тогда хорошо начали прижимать, они света белого у нас не видели, им такая информация была нужнее воздуха. Отказать я не мог, пойти как ты к начальству – тоже.

– Почему?

– Время другое было. Таран уже тогда Тараном был, но ходил в сержантах, лейтенант тоже был неплох – сейчас он зовется сэром Артуром эр Ариди, но капитаном был редкостный чудак на букву «м». Он сам человек вполне честный был, во всяком случае, за руку его никто не поймал, но он метил в городские советники, и все боялся отношения с важными людьми испортить. Рассказывать о моей проблеме начальству было опасно: в городе в то время дело до беспредела дошло, угроза семье пустым звуком не была. Я рассудил, что выкручиваться мне придется самостоятельно, без привлечения кого бы то ни было.

– И что ты сделал?

– Сделал вид, что готов согласиться, а сам ушел в патрульные.

– Как? Написал рапорт на перевод?

– Ну… почти. Меня разжаловали за то, что я одной из подозреваемых позволил совратить себя прямо на рабочем столе. Девочка была очень бойкая, скажу тебе, держала магазинчик на улице Кровельщиков, продавала «настоящие» венчетские наряды, пошитые в подвальчике через дорогу, а кроме этого, хорошим знакомым и контрабандные вещицы могла достать. Эх, о чем жалею – что не рассчитал немного, нас застукали чуть раньше, чем я хотел.

– И что дальше было?

– Меня чуть не вышибли из Стражи, особенно Маргарита обиделась. Но Таран меня отстоял, уговорил капитана оставить меня в Страже. Карьеру пришлось начинать сначала, но зато никто больше мне сотрудничать не предлагал, поскольку я потерял для них всякую ценность, да и вообще прослыл у них бабником и дураком, на которого рассчитывать никак нельзя. Молодой я был, глупый. Сейчас я бы так не поступил, придумал бы что-нибудь поумнее. Впрочем, с тех пор и методы у наших местных преступников поменялись. Угрожать жизни родных следователя стало считаться… э… неэффективным.

– Почему? – спросил Эрик.

– Потому что если ты кому-то угрожаешь, то надо быть готовым эту угрозу выполнить, – ответил Квентин. – А это очень чревато. Представь себе, как опасен следователь, которому станет нечего терять. Тогда ведь кое-кто из наших их послал куда подальше, не стал компромиссные варианты искать. Конечно, это им дорого встало – как я уже сказал, угрозы отнюдь не пустые были, но и Стража после этого заработала не на отчет, а на совесть. На беспредельщиков объявили настоящую охоту, а после и на тех, кто с ними согласился сотрудничать. Да что тут представлять, ты просто на Свиклая посмотри. Они с ним с тех самых пор сделать ничего не могут, зачем им теперь еще один такой на голову? С тех пор обстановка поспокойнее стала, вскоре Коллекционер объявился и тех, кого мы не довычистили, под себя загреб. Зачем им опять новая война? Коллекционеру нужно, чтобы в городе было более-менее тихо, в рамках приличий.

Эрик порылся в кармане и, выудив сигарету, закурил. В этот момент с неба спикировала летучая мышь, перекувыркнулась в воздухе и превратилась в Селену.

– Еще полчаса и я лечу спать, – заявила она.

– Никого не было? – спросил Квентин.

– Никого, – ответила вампирка. – По-моему, мы зря ждем. Не придет никто.

– Должен прийти, – сказал Квентин. – По всем правилам мы сегодня должны будем провести обыск в доме сэра Криса. Если подсвечники не подкинут этой ночью, то когда их еще подкидывать?

– Почему ты решил, что их подкинут обязательно к нему домой? – спросила Селена.

– А куда еще? Разве что еще в Храм Героев, но там такая находка однозначной уликой против сэра Криса выглядеть не будет, там слишком много людей трется. Нет, только сюда.

– Тогда не понятно, отчего никто не пришел, – сказал Эрик.

– Может быть, их уже подкинули? – спросила Селена. – Заранее?

Квентин открыл было рот, чтобы возразить вампирке, но не найдя аргументов, поднял обе руки вверх.

– Это очень плохой вариант, – сказал он. – Будем надеяться, что ты все-таки неправа.

– Не обманывай себя, – сказала Селена. – Ночь на исходе, никто не пришел.

– Есть еще один момент, когда подкинуть подсвечники будет вполне удобно, – сказал Квентин, подумав. – Сегодня похороны. В полдень. На кладбище соберется куча народа, Саора тоже пойдет. Дом будет пуст, самое время для того, чтобы незаметно навестить его.

– Откуда им знать, что мы не придем с обыском с утра? – спросил Эрик.

– Мы же сейчас работаем по усиленному графику, у нас кроме своей работы – дежурства. После которых надо бы отдыхать хоть немного. Кто пойдет на обыск после ночной смены?

– Вампир? – спросила Селена.

– Одна?

– Тоже верно, – согласилась Селена. – Хотя мне для обыска только Вэнди и нужна.

– В любом случае, мы придем домой к Сувари только после похорон. Так что Илису придется пока подежурить в саду, да и тебе повисеть под крышей.

– Я-то не против, – сказала Селена. – Я там неплохое местечко на чердаке присмотрела. А вот Илис не будет в восторге от того, что ему придется еще полдня торчать под кустом красной смородины. И я его понимаю, со сломанной лапой удобно не устроишься.

– Премию потом выпишу, – пообещал Квентин. – Спать будешь на чердаке?

– Да, – сказала Селена. – Мне как-то пару раз приходилось засыпать головой вниз, ничего приятного, но я переживу. Но не покажется подозрительным, что нас с Илисом не будет на похоронах?

– Не думаю, – сказал Квентин. – Илис не очень хорошо понимает, зачем нужны похороны, кроме того, он на больничном – никто особо не удивится, если его там не будет. Про вампиров вообще говорят, что вы не любите похороны. Что звон похоронного колокола вас отпугивает. Кстати, это – правда?

– Это если хоронят того, кто погиб от нашего укуса, – ответила Селена. – И то, за достоверность этого предания я не поручусь, как-то не случалось убивать во время питания.

– Ни разу? – удивился Эрик.

Вампирка только фыркнула в ответ.

– Есть те, которые любят пить до дна, но мой Мастер подобного категорически не одобрял, – сказала она. – Считал это вульгарным. Как обжорство.

– Какой правильный мастер, – хмыкнул Эрик.

– У него полным-полно других причуд, – сказала Селена.

– Например? – полюбопытствовал Квентин.

– Например, однажды он забрал из человеческой семьи маленькую девочку и одиннадцать лет воспитывал ее на свой лад. Но об этом долго рассказывать, а мне надо лететь, пока не начал алеть восток. Будет очень неприятно заснуть в полете. Саоре мне самой рассказать о наших выводах?

– Я ей Фью пошлю, – сказал Квентин. – А вот Илису объясни все сама.

– Хорошо, – кивнула вампирка, обернулась летучей мышью и улетела.

***

Марианна Лурнье терпеть не могла, когда ее заведение называли борделем. Она морщила свой красивый носик, скорбно вздыхала, поджимала свои пухлые коралловые губки и закатывала глаза к небу. Не бордель, объясняла она, а интим-салон. В чем разница? Ну, это же очевидно: в бордель идут, чтобы удовлетворить потребности тела, сбросить напряжение, потешить похоть. В «Дикой розе», конечно, можно получить все то же самое, но не в качестве, так сказать, основного блюда, а лишь как пикантный соус к изысканному кушанью. Сюда приходят отдохнуть от несовершенства бренного мира, исцелить душу, прикоснуться к прекрасному, очиститься в светлом пламени любви. Да-да, именно так и никак иначе! У меня нет клиентов, говорила она, у меня есть друзья. Каждый из них идет сюда потому, что только здесь он сможет раскрыть себя, только здесь удовлетворят его самые тайные желания. Главное – индивидуальный подход. Нуждаетесь в увлекательной беседе? Тут можно разговаривать решительно на любые темы: от политики до археологии, от рыбной ловли до литературной критики – прекрасная женщина должна быть прекрасна не только и не столько телом, она должна быть умна и начитана, должна понимать мужчину с полуслова. Любите музыку? Девочки сыграют вам на флейте и арфе, суранской гитаре и жарандийском бубне, эльфийской китаре и лутомской скрипке. А хотите, станцуют? Вы гурман? Такого повара, какой работает у Марианны-Шиповник не отыщешь и при императорском дворе. А ароматные ванны? А катайский массаж? Желаете сыграть в драконьи шахматы? Здесь найдутся весьма достойные игроки. Имеете прихоть поучаствовать в костюмированном театральном представлении? Уверяю, костюмы найдутся на любой случай, а сценарий представления будет написан специально для вас. А поэму в свою честь не желаете? А попеть хором? И после всего этого у вас язык поворачивается назвать этот дом борделем? Да, дорого. Очень дорого. Дружба вообще стоит недешево, а любовь, настоящая любовь, которой вас тут одарят – разве найдется ей цена? Нет, готового прейскуранта вы тут не найдете, индивидуальный подход, вы помните?

– Чая, кофе, травяного стимулирующего напитка? – спросила Марианна, изящным жестом указывая Квентину и Эрику на удобный мягкий диван. – Сказать по чести, я бы вам его и рекомендовала. Вы не слишком хорошо выглядите, господа стражи: глаза красные и движения немного скованные. Сразу видно, что не спали ночь. Работы много?

– Работы – как всегда, – ответил Квентин. – Нас меньше стало.

Марианна печально вздохнула и кивнула барышне, что провела стражей в гостиную «Дикой розы». Барышня была невысокого роста, молода, темноволоса и голубоглаза, а ее фигуре позавидовала бы античная статуя. Она сделала неглубокий книксен, продемонстрировав стражам вырез на платье, и вышла из комнаты.

– Если вы не торопитесь, я бы посоветовала вам принять ванну, – сказала Марианна. – Мне на днях прислали прекрасную ароматическую соль с Янтарных островов.

Марианне не дать и тридцати. Высокая, сероглазая. Правильные черты лица обрамлены волнистыми темно-русыми волосами, падающими блестящим водопадом на округлые обнаженные плечи. Голос грудной, с приятной хрипотцой. От звуков этого голоса что-то начинает подниматься снизу, по позвоночному столбу, разливается приятным теплом в груди. Этот голос хочется слушать, хочется раствориться в нем, смотреть на его хозяйку, заглядывать ей в глаза, утонуть в них.

– Увы, – сказал Квентин. – Спасибо за приглашение, но мы тут по делу.

– Теряюсь в догадках, по какому, – сказала Марианна. – Стражи нас посещают нечасто. Прямо-таки любопытно, что заставило вас навестить меня.

По ее тону любому стало бы понятно: совершенно никаких дел не было и быть не могло, по которым Стража могла бы побеспокоить хозяйку «Дикой Розы».

«Эта женщина вообще не может лгать, она слишком совершенна для этого», – подумалось Эрику.

Квентин, в отличие от своего молодого коллеги, точно знал – эта женщина может лгать. Хотя и не любит.

Без скрипа открылась дверь, темноволосая барышня принесла на серебряном подносе три высоких стакана, наполненные прозрачной зеленоватой жидкостью. Запахло мятой и княжицей и еще чем-то удивительно бодрящим. Она поставила поднос на небольшой столик, и снова сделав книксен, отошла за спинку кресла Марианны.

– Мы пришли помочь тебе, – сказал Квентин, пробуя содержание своего стакана на вкус. – Хм… бодрит.

Пригубил напиток и Эрик, и тут же в голове у него будто что-то взорвалось, окатив целым водопадом свежести.

– Помочь? Мне? – удивилась Марианна. – В чем же?

– Помочь избежать неприятностей, которые уже стучатся в твою дверь, – уточнил Квентин.

Марианна отпила из своего стакана и вернула его обратно на столик.

– Не понимаю, – сказала она. – Объясни, пожалуйста.

– Терри Линдон и Клод Ферти были здесь позавчера? – сказал Квентин.

– Да, они навещали нас, – ответила Марианна. – И что же? Они наши давние друзья, очень приличные люди. Их жены в курсе, что они бывают тут, и против ничего не имеют. Какие же от них могут быть неприятности?

– Они сказали, что ты попросила их об одном одолжении, – сказал Квентин.

– Ах, так это не они источник неприятностей, а вы. – Марианна одарила следователей одной из самых очаровательных улыбок, на какую только способна женщина. – Фу, Квентин. Тебе не стыдно?

– Нет, ты немного ошиблась, – сказал Квентин. – Хотя речь шла о том, чтобы поторопить нерасторопную Стражу, мы не в обиде. Но дело в том, что ты слишком акцентировала внимание на том, что Стража должна поймать вора, несмотря на его высокое положение и прошлые заслуги. Это позволяет предположить, что ты знаешь, кто украл подсвечники. А это уже сокрытие информации от следствия.

Марианна рассмеялась.

– Так арестуйте меня за это, – сказала она.

Квентин нахмурился.

– Шутки в сторону, Шиповник, – сказал он. – Конечно, арестовать тебя за это я не могу, и ты это прекрасно понимаешь. Но все дело в том, что ты зря влезла в это дело. Нас, Стражу, пытаются навести на конкретного человека, понимаешь? Причем так получается, что навести нас пытаются твоими прекрасными руками. На очень известного в городе человека, у которого куча связей и заслуг. Я вижу тут два варианта: либо это твоя личная инициатива, тогда получается, что ты замешана в деле, в котором тебе замешанной быть не надо, либо тебя кто-то попросил поторопить нас, и ты просто выполняла чью-то просьбу. Я склонен думать, что речь идет о втором варианте, потому что первый не сулит тебе ничего хорошего.

– Отчего это? – спросила Марианна.

– Оттого, что выводят нас на человека, который невиновен. И если станет известно о том, что ты пытаешься его подставить, то на тебя ополчатся жрецы сразу трех культов. Оно тебе надо?

Марианна нервно подернула плечиком.

– Виктория, девочка моя, сходи, пожалуйста, узнай, не вернулась ли с прогулки Мария, – попросила Марианна темноволосую барышню. – И если она вернулась, сходите вместе в кондитерскую господина Кюрзе, купите мне дюжину миндальных креманок. А если она не вернулась, подожди ее в саду.

– Хорошо, миледи, – ответила барышня, снова сделала книксен и вышла из комнаты.

– О каких культах идет речь? – спросила Марианна.

– А ты не догадываешься? Разумеется, я говорю о культе Нурана, о культе Луни и о культе Малина. Кроме того, Эра Штефан тоже будет не слишком довольна твоим вмешательством.

– Эра Штефан может быть недовольна, чем ей угодно, – сказала Марианна и, сделав из своего стакана несколько глотков, принялась рассматривать его содержимое на свет. – Меня это не слишком волнует. Но ссориться с Энжелом я не хочу. Ведь речь идет о его брате, я права?

– Я не называл имен, – заметил Квентин.

– А то я не знаю, кого ты вчера арестовал, – фыркнула Марианна.

– Я всегда восхищался твоим умом и сообразительностью, – сказал Квентин. – А еще твоей красотой и грацией. Мне пришлось его арестовать, основанием послужили и твои намеки тоже. Но в то, что подсвечники украл он, я совершенно не верю. Другое дело, что есть сигнал, и мы должны его отработать. Кто тебя попросил об услуге?

– Меня использовали в темную, – задумчиво произнесла Марианна. – Это не очень хорошо с ее стороны. Не сомневаюсь, что у нее были на это свои причины, и даже догадываюсь, какие. Это ее несколько извиняет, хотя и не отменяет того факта, что она меня подставила. Но ведь и я не обещала молчать о ее просьбе, верно?

– О ком ты говоришь, Марианна? – спросил Квентин.

– А ты не догадываешься?

– Догадываюсь, но хочу услышать имя из твоих прекрасных уст, – ответил Квентин.

– Ну, хорошо. Надеюсь, она не слишком обидится на меня за это. Дружба – дружбой, но нельзя же этой дружбой злоупотреблять.

– Имя?

– Мануэла Лист, – ответила Марианна.

– Жрица Гламуры? – спросил Эрик, впервые заговорив в этом доме.

– Да, она самая, – ответила Марианна. – Вы удивлены, офицер?

– Ты сказала, что догадываешься о причинах ее просьбы, – сказал Квентин. – Если желаешь, то это не попадет в протокол.

– Разумеется, дело в ее дочери, – ответила Марианна, пожав плечами. – В чем же еще?

***

– Смотри, вот она, – шепнул Эрику Квентин. – Вон та блондинка в лиловом платье.

– Красавица, – так же шепотом прокомментировал Эрик.

– Красивей твоей Зайки? – поинтересовался Квентин с самым невинным видом.

Эрик оглянулся. Банни назначили в почетный караул к длинному поезду из катафалков, она стояла от следователей шагах в тридцати, и, конечно, слышать их разговор не могла, тем более что ее и Эрика разделяла довольно густая толпа – на кладбище с павшими стражами и ополченцами пришла проститься едва ли не половина города.

– У Зайки все настоящее, – ответил Эрик.

– У Мануэлы тоже все настоящее, хотя конечно, она много старше, – сказал Квентин.

– Ты-то откуда знаешь? – подозрительно поинтересовался Эрик.

– А вот это – совсем не правда, – ответил Квентин. – Тихо… капитан говорит.

Капитана в мундире видели нечасто, он предпочитал ему гражданский костюм еще с тех пор, как работал следователем по особо важным делам. Сегодня же он был именно в мундире, причем кушак его подпоясывал не белый, капитанский, а светло-серый, положенный рядовым стражам. Высокий, с немного вытянутым лицом, темноволосый, с едва обозначившимися залысинами, сейчас капитан вовсе не выглядел щеголем, каким обычно казался окружающим. Сейчас здесь был воин, воин, привыкший не щадить себя ради спокойствия других; страж, один из многих здесь собравшихся. Тот, кто пришел проводить своих товарищей в их последний путь.

– Сегодня печальный день, – произнес он своим негромким, хриплым, будто бы навечно застуженным голосом. – Мы собрались здесь, чтобы попрощаться с теми, кто, не пощадив себя, ушел за грань нашего мира, ради того, чтобы мы могли в нем остаться. Сейчас здесь собрались родные, друзья и боевые товарищи их, а еще – просто люди, которые не знали имен павших, даже не догадывались об их существовании, но те, кто остались живы благодаря им. Мы все понесли страшные, невосполнимые потери, и кто теперь заменит наших братьев и сестер, навсегда оставивших нас? С той трагической ночи Стража работает в особом режиме: отменены выходные, отпуска, отгулы и увольнения. Почти каждый из нас несет теперь две стражи: за себя, и за того, кто пал.

Капитан сделал паузу и обвел взглядом людское море, замершее вокруг него. Люди стояли, ловя каждое его слово, их внимание всецело принадлежало ему. Капитан перевел взгляд на затянутое мутными тучами небо и его хриплый голос вновь зазвучал над городским кладбищем:

– Конечно, так будет не всегда. Вернутся в строй раненые, придет к нам и молодое пополнение. Уже сейчас в нашу кадровую службу обращаются люди, готовые взять на себя бремя защиты города. Рано или поздно рабочие графики придут в норму. Но каждому, кто носит светло-серый мундир, до конца своих дней нести две стражи: одну за себя, а другую – за павших товарищей. Так не подведем же их! Не забудем их жертвы, не оставим без опеки их родных и близких. Они не пожалели себя – не станем жалеть себя и мы. Они стояли нерушимой крепостью, гибли, но не сдавались. Не станем сдаваться и мы, не отступим перед врагом ни на шаг, кто бы ни был нашим врагом: будь он жестоким пришельцем из замещенного города или местным подонком, готовым преступить человеческий закон. Я, как капитан Стражи, клянусь в том, что положу все силы ради этого. Вечная память павшим!

– Вечная память, – повторили стражи за своим капитаном.

– Хорошо сказал, – шепнула Вэнди, стоявшая рядом с Квентином и Эриком.

Квентин кивнул.

– Надеюсь только, что у меня будет возможность выполнить такую же клятву, – сказал он негромко. – А то ведь не найдем подсвечники – придется уйти, как неспособному к следовательской работе.

– Да ладно тебе, – сказал Эрик. – Если ты неспособный, то кто тогда способный?

– Меня смущает, что Мануэла здесь, – сказал Квентин. – Смотри, она никуда не торопится. Как же она подсвечники будет подбрасывать, если все время здесь? Неужели я ошибся? Неужели Селена была права, и она их уже подбросила?

– Разве такой вариант невозможен? – спросил Эрик.

– Он крайне нежелателен. Одно дело – взять с поличным за руку, другое – доказывать вину, когда и улик-то верных почти нет.

– Может, у нее сообщники есть, – предположила Вэнди.

– Не исключено, – согласился Квентин. – Такая кого угодно окрутит. Человек себя забудет, а сделает, что она хочет.

Между тем, вслед за капитаном, выступил ратман, затем несколько слов сказали и городские советники, жрецы обратились со словами утешения. Печальная церемония шла своим чередом. Погибших стали опускать в могилы, утихший было плач родных поднялся с новой силой.

– Итак, она пробыла тут с нами до конца, – заметил Квентин, все это время поглядывающий в сторону Мануэлы Лист. – Вот что: после того, как она уйдет, дадим ей полчаса. Кстати, где Саора?

– Вон, рядом с де Рыфом стоит, – ответил Эрик. – Смотри, Мануэла прощается и уходит. Может быть, имеет смысл тайно проследить за ней?

– Не стоит, если она сейчас пойдет на дело, мы ее только спугнем. Впрочем, не похоже. Она же не сумасшедшая белым днем лезть в чужой дом. Наверное, все-таки права Селена. Так. Зови Саору.

– Не рано?

– Пешком немного пройдемся, – сказал Квентин. – На душе погано. Я столько лет в Страже, я же их всех знал. Не хуже, чем капитан. Может и так случится, что в следующий раз нас так провожать будут.

Эрик сделал отвращающий знак левой рукой, что-то неодобрительно пробормотал и отправился за Саорой. По дороге ему попался мышелюд средних лет, одетый в униформу ЖКХ. Эрик остановился поздороваться с ним, Квентин пригляделся и тоже узнал мышелюда.

– Я слышала, он тут сторожем служит, – сказала Вэнди.

Квентин хотел что-то ответить алхимичке, но тут к нему подошел Амарант.

– Не уделите мне несколько минут, сержант? – спросил он.

– Я сейчас не расположен к интервью, – сказал Квентин. – Извините, Сильвио.

– Я понимаю, – кивнул Амарант. – Просто хотелось задать пару вопросов. Например, такой: как так случилось, что провожая павших героев и выказывая дань уважения им, вы держите под стражей героя живого, не будь которого, потерь было бы ни в пример больше?

– Извините, я не буду сейчас отвечать на этот вопрос, – сказал Квентин.

– Жаль, жаль… ну что же, пойду задам его вашему капитану. Быть может он сможет что-то сказать по этому поводу.

– Когда-нибудь, рано или поздно, ты сделаешь ошибку, и тогда я отправлю тебя в Последние Покои, – пробормотал Квентин в спину уходящему Амаранту. – Может быть, этот день придет не скоро, но он придет.

Амарант его не слышал, он действительно шел к капитану, но к нему его не пустили – тот разговаривал с ратманом и ректором МКИ Полуэктом Малиновым, а потому журналисту пришлось ожидать окончания их беседы, стоя в стороне. Дождался он или нет, Квентин не увидел – Эрик вернулся с Саорой и они вместе покинули кладбище.

***

– Итого: подсвечников нет, следов проникновения нет, мы в тупике, – подытожил Квентин.

– Извини, – виновато шмыгнул носом Илис, будто бы это он был виноват в том, все пошло не по плану.

– Может быть, она заметила засаду и решила не рисковать? – спросила Селена.

– Или попросту я был неправ с самого начала, – сказал Квентин уныло.

– То есть ты хочешь сказать, что арестовал моего брата просто так, опираясь на версию, которая и близко с реальностью ничего не имела? – холодно произнесла Саора. – Я в восхищении, сержант.

– Во-первых, никто твоего брата не арестовывал, его просто попросили помочь, – возразил Эрик. – А во-вторых…

– А во-вторых, она права, – сказал Квентин. – Я увлекся первой попавшейся версией и облажался. Ну что же, всем вам будет наука, как не надо вести дело.

В комнате стало вмиг прохладнее, и это было даже приятно – за окном тучи на небе развеялись, и августовская жара быстро отвоевала утраченные было с утра позиции.

– Мне только непонятно, почему за эту науку расплачиваемся мой брат и я, – сказала Саора. – Не говоря уже про Бастиану. Ее бы кто пожалел.

– Она мои тапки не пожалела, чего ее жалеть? – пробормотал Илис.

– Что-что? – переспросила Саора. – Чего ты несешь, Рыжик?

– Это я так, фигурально. Пойду-ка я дом еще раз осмотрю лучше, может, пропустил чего.

– Пойди, пойди, – поддержала его Саора. – Лично я в полном восторге, когда у меня по дому ходят посторонние люди, переворачивают все с ног на голову, ничего не находят, а потом говорят: ах, как я облажался, ах, каким это будет хорошим уроком!

– Какая ты ворчливая стала, однако, – сказала Вэнди. – В институте ты такой не была. Неужели работа в канцелярии так на характер влияет? Ну чего ты, а? Видишь же, шеф и без твоих сентенций посыпает голову пеплом.

– Пусть посыпает, – сказала Саора. – Только не над коврами, они дорогие, их Энжел из Жарандии притащил.

Селена явно собралась что-то сказать, но Квентин остановил ее коротким жестом.

– Главное – понять, где я ошибся. Скажи-ка, Саора, а Крис вообще тут часто бывает?

– Я же тебе еще вчера сказала: редко. Очень редко. Он чаще либо в храме, либо в разъездах.

– А вот когда он в городе, он Бастиану сюда приводит?

– Было пару раз. Года три назад.

– А почему не приводит? У них же все серьезно, разве нет?

– Я не собираюсь обсуждать личную жизнь своего брата с кем бы то ни было.

– А я не просто так спрашиваю. Не из досужего любопытства.

– Слушай, я, если честно, сама их не очень хорошо понимаю. Такое ощущение, что они оба старательно разыгрывают роман без обязательств. А если Баст будет сюда приходить и здесь с ним оставаться, то это уже станет похожим на что-то большее. А они этого не хотят. Или делают вид, что не хотят.

– То есть и Баст его к себе не водит? В том смысле, что на ночь его у себя не оставляет?

– Думаю, нет.

– А где же они тогда… э... проводят время? – спросила Селена, которая начала понимать, куда клонит шеф.

– Вот уж не знаю.

– Но ведь они же не просто всю ночь гуляют, взявшись за руки, а утром расходятся каждый в свою сторону?

– Глупый какой-то вопрос, – сказала Саора. – Нет, конечно. Где-то они ночуют.

– Может быть, в парке или еще где-нибудь? – спросил Илис.

– Это у вас, у хвостатых, может быть, так принято, – покачала головой Саора. – Бастиана, конечно, тоже оборотень, да и братец привык к походной жизни... Но не думаю.

– Они где-то снимают комнату или квартиру? – спросил Квентин.

– Не уверена, что на постоянной основе, – сказала Саора. – Иначе это станет похожим на что-то большее, чем роман без обязательств. Скорее, они по гостиницам да по пансионатам кочуют каждый раз.

– Ты уверена? Я ведь к чему веду? К тому, что очень может быть, что подсвечники должны подбросить вовсе не сюда, а туда, где они проводят ночи.

– Я все-таки считаю, что своей постоянной норки у них нет, но как оно на самом деле – не интересовалась. Мне такие подробности знать незачем. Это вы у самого Криса спросите. Или у Бастианы.

– Видимо, придется, – сказал Квентин. – Вот только у кого лучше спрашивать? Баст на меня в обиде, а сэр Крис – захочет ли говорить на такие темы?

– Это уж вы сами решайте, – сказала Саора. – Я вот в расследованиях мало чего понимаю, так и не пытаюсь из себя следователя строить. Но вы-то – профессионалы. Вы-то в моих советах точно не нуждаетесь.

– Пожалуй, все-таки лучше будет переговорить с сэром Крисом, – предложил Эрик, вслед за коллегами сделав вид, что не замечает иронии в голосе Саоры. – Я так понимаю, нам все равно его под домашним арестом удерживать смысла больше нет?

– Я прямо поражаюсь вашей догадливости, – сказала Саора. – А откуда у вас уверенность, что раньше был смысл?

В этот момент из камина вылетела Фью. Илис, как это всегда случалось, при ее появлении чихнул.

– Письмо сержанту Квентину Уиллису от премьер-лейтенанта Генри Свиклая, – торжественно объявила почтовая фея.

Квентин принял сложенный вчетверо лист бумаги, развернул, прочитал, озадаченно посмотрел на своих сослуживцев, перечитал записку еще раз, и в задумчивости сел на подлокотник ближайшего кресла.

– Что там? – поинтересовалась Селена.

Вместо ответа, Квентин протянул вампирке письмо. Та приняла его и принялась читать вслух:

– «Только что звонили из Храма Плодородия. Ты был прав: подсвечники нашлись. Стоят на своем обычном месте, будто их никто и не похищал. Надеюсь, это означает, что дело близко к завершению, а то ратман интересовался на похоронах у капитана, зачем мы арестовали сэра Криса и требовал его отпустить».

– Сам ратман, – хмыкнул Эрик. – Надо же...

– У Энжела кругом связи, – прокомментировала Саора. – Так что? Теперь-то вы точно отпустите брата?

– Отпустим, – кивнул Квентин задумчиво. – Фью, лети к лейтенанту, скажи, что мы отправляемся в Храм Плодородия. Еще скажи, что я прошу снять звено охраны возле Храма Героев. А после лети к сэру Крису и скажи ему так: «Благодарю за помощь, вы можете покинуть свою келью. Стражи охраны скоро должны получить инструкции. Сержант Квентин Уиллис». Все.

Фея исчезла тем же путем, каким появилась, а Квентин поднялся с кресла и чуть поклонился Саоре.

– Извини, что перевернули тебе весь дом, – сказал он. – С меня причитается.

– Еще бы, – сказала Саора. – Но сдается мне, все, что сейчас происходит – это ведь не по плану? Братец-то вряд ли водил Баст в Храм Расты.

– Следствие покажет, – ответил Квентин.

***

– Ну, разумеется, никто ничего не видел и не слышал, – сказала Селена. – Подсвечники обнаружила Кира Штефан, пришедшая протереть пыль. Обычно она это делает утром, но сегодня все жрицы были заняты приготовлениями к похоронам, так что она пришла сюда только около часа тридцати пополудни. Форточка была сегодня открыта, а вчера закрыта. Что еще? Запах она, конечно, сразу почувствовала и удивилась. Осколки флакона из-под духов не трогала. Как увидела подсвечники – тут же сообщила матери, та позвонила лейтенанту. Все.

– Они после прошлого раза и не подумали что-то поменять насчет доступа в гостиную Великой Матери. Вор, похоже, тоже ничего менять не стал, – сказал Эрик. – Когда я у госпожи Эры спросил, отчего они хотя бы на дверь замок не повесили, она на меня как на дурака посмотрела и спросила: зачем, чего там теперь-то брать было, если подсвечники украли?

– Понятно, – кивнул Квентин. – Вэнди?

– А что Вэнди? – пожала плечами алхимичка. – Магический фон в комнате в норме, чаровых следов и отпечатков ауры на подсвечниках нет и быть не может – во-первых, они из серебра, во-вторых, из-за божественной составляющей дают на приборах только устойчивый белый шум. На полу нашлись осколки пузырька, но и с них ничего снять нельзя – они слишком близко к подсвечникам. Образцы пахучего вещества я взяла, но анализ смогу сделать только в лаборатории. Все.

– Илис?

– Плохо. Как духами сильно пахнет, вы тоже видите? Я даже дышать толком не смог, много духов очень. Думаю, через окно его забросили. Ночью. Или поздним вечером, вчера еще. Только сначала дорогу до комнаты полили, и под окном. Или, может быть, потом дорогу до комнаты и под окном. Я по следу этому вонючему пошел, дошел до Цветочного переулка. Там еще один флакон на землю вылили. Там много людей ходит, в лужу эту духовую понаступали, там теперь сотни следов, все в разные стороны ведут. Шеф, это специально сделали, чтобы я по следу пройти не смог. Умный кто-то.

– Да уж, – поморщился Квентин. – То есть нас переиграли, получается. И как теперь вора искать? У кого какие соображения?

Илис тяжело вздохнул и, словно решившись, тряхнул рыжей головой.

– Я знаю, кто такими духами брызгается, – сказал он.

Все разом посмотрели на Илиса.

– Вишня и сандаловое дерево, – сказал Илис. – Красивый запах, если его не так много. Агата эр Ариди такими духами пахнет.

– Ты уверен? – спросил Квентин. – Не путаешь? Точно она?

– К сожалению, да, – ответил Илис и снова вздохнул.

***

– Ты уверен, что нам нужно вламываться в Храм Войны такой толпой? – спросила Селена.

Служебная карета стражи, в которой они ехали, уже заворачивала к площади Нергала Великого на которой стоял Храм Войны.

– Ты видела ее в деле и еще спрашиваешь? – невесело усмехнулся Квентин. – Лично я, если дойдет дело до ареста, предпочту иметь рядом с собой боевого мага, вампирку и оборотня.

– На случай если она вздумает сопротивляться? – сообразил Эрик.

– Толку-то от оборотня, – кисло сказал Илис. – У оборотня лапка сломана. И что мы делать будет вчетвером, если ей на помощь другие храмовники прибегут?

– Импровизировать, – ответил Квентин. – Выше нос!

Карета остановилась возле перекидного моста – единственного пути, по которому можно было попасть в крепость-храм, если, вы, конечно, не умеете летать или не любите лазать по глубоким оврагам и высоким отвесным стенам. Впрочем, мост давным-давно не поднимался, а храм богини-воительницы, если верить легендам, подвергался нападению последний раз в дни Второго Нашествия. Тем не менее, на воротах дежурили два послушника в тяжелых латах, при алебардах и боевых секирах, как и в далекие-далекие времена. Впрочем, это было скорее данью традиции – дежурные пропускали в храм всех, не задавая вопросов и почти не обращая на входящих внимания, лишь скашивая взгляд – стоять им полагалось неподвижно, невзирая на снег, дождь, жару или другие обстоятельства.

– Агата эр Ариди здесь? – поинтересовался у одного из послушников Квентин.

– Да, – ответил тот.

Разговаривать дежурным было можно, лишь отвечая на вопросы прихожан, при этом говорить полагалось настолько лаконично, насколько возможно.

– А сэр Артур?

– Да.

– Прекрасно, – сказал Квентин. – Просто замечательно. Илис, коль скоро ты помнишь запах Агаты, веди нас прямо к ней.

Они прошли через парадный зал, где в полном пластинчатом доспехе, но без шлема, зато при копье, щите, и длинном мече на поясе, стояла бронзовая статуя Ариды. Без сомнения, Арида была бы женщиной вполне симпатичной, если, конечно признать за истину сходство статуи с оригиналом и отбросить всю военную атрибутику. Хотя на вкус, к примеру, Квентина, богиня была несколько узковата в бедах и, может быть, широка в плечах. К статуе стражи подходить не стали; ведомые Илисом они свернули в какой-то коридор и, пройдя по нему немного, оказались на заднем дворе храма, где и нашли Агату, фехтующую на мечах с сэром Артуром.

Судя по всему, сэру Артуру приходилось несладко: жрица наседала на него, атакуя то справа, то слева, не чураясь при этом довольно грязных приемов, вроде удара носком сапога под колено. Впрочем, сэр Артур воином был опытным и отбивался от атак Агаты вполне успешно; если сейчас он и сдавал позиции, то, скорее всего, оттого, что этот поединок длился довольно длительное время, а возраст, как не крути, брал свое.

– Это они всерьез или играют? – спросил Илис. – Мечи-то настоящие, острые.

В этот момент сэр Артур принял очередной удар жрицы на эфес своего меча, и видимо он был так силен, что вынудил старого рыцаря упасть на одно колено. Агата тут же нанесла ему еще два удара – справа и слева, не сбавляя темпа и не давая встать на ноги. Эти удары рыцарь тоже отразил, но с большим; третьим ударом жрица едва не выбила меч из его руки, но когда она замахнулась для четвертого удара, сэр Артур вдруг резко подался вперед, намного быстрее, чем можно было бы от него ожидать, и ударил ее снизу в сонное сплетение яблоком своего меча. От этого удара жрица отлетела прочь, задохнувшись, а сэр Артур вмиг оказался на ногах и плашмя ударил Агату по коленам.

– Без ног! – выкрикнул он ей.

Агата с досадой махнула мечом так, будто собираясь бросить его на землю, и издала что-то вроде рыка. Сэр Артур улыбнулся и отсалютовал ей своим мечом, Агата вздохнула, чуть поклонилась и повторила его жест. И только после этого они оба повернулись лицом к стражам.

– Браво, сэр Артур, – сказал Квентин. – Впечатляет.

– Мне еще рано на покой, – довольно оскалился жрец. – Но, сказать по правде, этой девочке осталось совсем чуть-чуть до того момента, когда она меня сделает. Но вы-то сюда не полюбоваться на наш бой пришли? Только не говорите, что за тем, чтобы арестовать меня!

– Разве есть за что вас арестовывать? – поинтересовалась Селена.

– А разве было за что арестовывать Криса?

– Вообще-то, мы его уже отпустили, – заметил Эрик. – Часа три назад.

– За недоказанностью? – поинтересовался сэр Артур.

– За невиновностью, – ответил Квентин. – Извините, сэр Артур, вы не будете возражать, если мы поговорим с демуазель Агатой?

Жрица все это время смотрела куда угодно, только не на Илиса, что касается оборотня, то он с Агаты глаз не сводил.

– То есть вы пришли не за мной, а за ней? – усмехнулся сэр Артур.

– Пока просто поговорить, – ответил Квентин.

– Пока? – спросила Агата. – А потом?

– Будет зависеть от того, как пойдет разговор, – сказал Квентин.

– Ты не будешь возражать, если я поприсутствую? – спросил сэр Артур. – А то вас четверо, а девочка одна. Силы неравны. Считай меня ее адвокатом, если угодно.

– Вообще-то у вас лицензии для такого рода деятельности нет, – сказал Квентин. – Но я не буду против. У нас всего несколько вопросов. Для начала.

– Тогда давайте присядем, – сказал сэр Артур, указывая на скамейку, которая стояла у стены. – В ногах правды нет. Выше ее, безусловно, тоже нет, но все же.

На скамейку с одной ее стороны сели Квентин и Эрик, которому предстояло вести протокол, и Агата – на другой ее конец. Сэр Артур, несмотря на свое же приглашение, сам остался на ногах, опершись на свой меч; Селена и Илис тоже остались стоять.

– Вопрос первый: что вы делали сегодня ночью?

– По большей части, спала в своей комнате, – ответила Агата. – А с чем связан интерес?

– С нашим расследованием, – ответил Квентин. – Что значит «по большей части»?

– Это значит, что я вернулась в храм около двух ночи, а до того гуляла.

– Где гуляли? – поинтересовался Квентин.

– Да так, просто по улицам бродила. По Старому городу, в основном. На набережную ходила. Снова.

Илис дернул уголком рта.

– Вы гуляли в одиночестве? – спросил Квентин. – Вас кто-нибудь видел на набережной или в Старом городе?

– В одиночестве. Меня, может быть, и множество народу видело, но знакомых я не встречала. То есть меня-то, конечно, кто-то из встречных и знает, я все-таки жрица, а вот я их – нет.

– Это понятно, – кивнул Квентин. – А подтвердить кто-то может, что вы вернулись около двух?

– Гвардейцы на воротах.

– Ночью стояли Перис и Вольто, – сказал сэр Артур, набивая свою трубку табаком. – Если есть необходимость, я их позову.

– Чуть позже, – ответил Квентин и посмотрел на Селену.

– Агата, а вы всегда пользуетесь этими духами? – спросила вампирка.

– Однако же теперь вы задаете мне странные вопросы, – сказала жрица, слегка удивившись.

– Разница в том, что Селене приходится делать это не из любопытства, а по долгу службы, – пояснил Квентин. – Итак?

– Да, мне очень нравится моя «Алая ночь», – ответила жрица. – А что?

– И давно вы ими пользуетесь? – спросила Селена.

– Больше года.

– Ни разу не видела такие духи в продаже, – сказала Селена. – И вообще, ни у кого таких не встречала. Только у вас.

– А их нигде и не продают, – сказала жрица. – Не удивлюсь, если только я ими и пользуюсь.

Илис виновато шмыгнул носом; Агата бросила на него косой взгляд, в котором проскользнуло что-то вроде удивления.

– А вы их где берете? – спросила Селена.

– Да нигде не беру, – ответила жрица. – Мне их подарила год назад Мануэла Лист. На день рождения.

– Могу подтвердить, – сказал сэр Артур, попыхивая трубкой. – Я присутствовал, когда Мануэла их дарила.

– Там, у них, при Храме Красоты, трудится один парфюмер. Создает эксклюзивные ароматы. Вот он и создал «Алую ночь», – пояснила Агата.

– А почему ее не продают? – спросил Квентин.

– Потому что продают «Тыпонское настроение», – ответила жрица. – Там тоже вишня и сандал, но аромат чуть легче и немного более сладкий. Разницу не каждый уловить сможет. По крайней мере, я так поняла.

В этот раз Квентин посмотрел на Илиса.

– Ты-то уверен, что это – те духи? – спросил он.

– Я как раз тот, который разницу уловить сможет, – сказал Илис немного обиженно. – Про «Тыпонское настроение» ничего не скажу, не видел, а в эту «Алую ночь» входит еще, кроме вишни и сандала, вытяжка из корня мандрагоры, виноградный спирт тройной отчистки, и еще кое-что по мелочи.

Квентин задумался на несколько секунд.

– А можно взглянуть на ваш флакон духов?

– Если хотите, – пожала плечами Агата. – Он у меня в моей комнате.

– Тогда проводите нас, – сказал Квентин.

Комната жрицы располагалась на третьем этаже крепости-храма, в угловой ее башне и была совсем небольшой – когда следователи зашли в нее вслед за Агатой, то в ней стало совсем-совсем тесно, так что Эрику и сэру Артуру пришлось даже выйти в коридор. Обстановка была простой, если не сказать аскетичной: узкая кровать у стены, шкаф для одежды, небольшое бюро, стул с высокой спинкой. На одной стене висела карта Суранской империи, на другой – портретное изображение Нергала Стратега, в третьей стене было проделано узкое стрельчатое окно, более похожее на бойницу. Под портретом, на двух крюках, вбитых в стену, был закреплен меч, который по длине лезвия занимал промежуточное положение между суранским гладиусом и гномьей спатой. Зеркало в комнате было совсем небольшое и стояло на широком подоконнике, рядом со шкатулкой красного дерева и высоким стеклянным флаконом, заполненным на треть. Именно этот флакон Агата и подала Квентину.

– Вот, пожалуйста, – сказала она. – Конфискуете?

Квентин вытащил из флакона плотно притертую стеклянную пробку и, понюхав, протянул ее Илису, но тот, шмыгнув носом, не стал ее брать.

– Это они, – сказал он.

– Ну что же, похоже, что вы говорите правду, – сказал Квентин, закрывая флакон и возвращая его жрице. – Конфисковать мы его не будем, в этом нет никакого смысла.

– Глупо ей меня со следа сбивать своими же духами, – вдруг сказал Илис. – Это же улика!

– О чем вы говорите? – спросила жрица.

Услышав «вы», Илис бросил на Агату быстрый косой взгляд и, пожав плечами, отвернулся, сделав вид, что его заинтересовала висящая на стене карта.

– Мы говорим о том, что сегодня ночью кто-то с помощью таких же духов, как ваши, пытался скрыть свои следы, – ответил Квентин. – На это он потратил целый флакон духов, а может быть, и не один.

– Так вот почему вы пришли сюда, – поняла Агата.

– Скажите, а враги у вас есть? – спросила Селена, задумчиво рассматривая портрет Нергала Стратега.

– Нет, всегда считала, что нет, – ответила Агата. – То есть, конечно, с разными людьми у меня разные отношения, с некоторыми они не слишком дружеские, но чтобы вот прямо взять и назвать их врагами – такого нет.

– Я это к тому спросила, что, быть может, Агату пытались подставить, – пояснила Селена.

– Исключать не станем, – сказал Квентин. – В любом случае, у меня кое к кому поднакопилось вопросов. Госпожа эр Ариди, извините за беспокойство. Эрик, у тебя протокол готов? Прочитайте и подпишите, если со всем согласны. Из города, по возможности, пока не уезжайте. Вы не подозреваемая, вы свидетель, но все же…

***

– В Храм Красоты! – приказал Квентин кучеру, садясь в служебную карету.

– Думаешь, это Мануэла сделала? – спросила Селена у Квентина.

– Не исключаю, – ответил Квентин. – Пока все указывает на нее. Во всяком случае, мотив у нее есть.

– Какой? – спросил Эрик.

– Как сказала сегодня Марианна-Шиповник, дело в Бастиане, – ответил Квентин. – Забота о будущем дочери. Но не будем торопиться с выводами, до Храма Красоты рукой подать, там мы узнаем все наверняка.

Госпожа Мануэла Лист отыскалась в просторном богато обставленном будуаре, стены которого были обиты шелком, диваны и кресла – пушистым розовым мехом, а пол устилали белоснежные жарандийские ковры. Старшая жрица Гламуры была занята тем, что прикрепляла булавками к твердому листу картона клочки разноцветной ткани, сооружая из этого какую-то картину.

– Как вас много, – удивилась она, когда друг за другом в комнату вошли Квентин, Селена, Илис и Эрик. – Что-то случилось, Квентин?

– Случилось, – кивнул сержант. – Нам надо задать вам несколько вопросов по делу о краже подсвечников из Храма Плодородия.

– А разве они не нашлись сегодня? – удивилась жрица.

– Откуда вы знаете? – спросила Селена подозрительно.

– Со мной этой радостной новостью успел поделиться Филип Штефан, – ответила Мануэла. – А сам он узнал об этом от супруги, я так полагаю.

– Как поделился? Лично? – спросил Квентин.

– Нет, зачем же... он прислал записку с почтовой феей. Где же она у меня... только что держала ее в руках. Может здесь? Ах, нет...

Мануэла принялась искать записку среди клочков ткани, меха и кожи, которые лежали вокруг нее на диване. Записка все никак не находилась, тогда Мануэла встала и принялась за поиски с удвоенной энергией. Наконец сложенный вчетверо лист бумаги обнаружился, но не среди разноцветной материи, а в корсаже жрицы.

– Вот, пожалуйста, – сказала она, протянув записку Квентину.

Тот развернул ее и прочитал вслух:

– «Дорогая Мануэла, рад сообщить тебе, что подсвечники отыскались. Их нашла наша Кира, когда сегодня пришла смахнуть пыль в гостиной Великой Матери. Они стояли на том же самом месте, откуда исчезли – на каминной полке. Среди младших жриц уже разнесся слух, что это сама Великая Мать одалживала их для какой-то своей надобности и теперь гадают, кому следует ждать пополнения в семействе. Что касается Эры, то она в растерянности и, кажется, склонна поверить такому объяснению. Если же говорить обо мне, то я не исключаю, что это твоими стараниями они вернулись на место, и я очень благодарен тебе за них. В любом случае, я думаю, следует ожидать освобождения сэра Криса – ведь если это он похитил их (как, видимо, думает Стража), то вернуть их на место никак не мог, поскольку находится под арестом. Кажется, подобная ситуация называется у стражей «алиби». Ну, так и хорошо, что хорошо заканчивается. С нежной любовью, твой друг Филип». Очень интересно.

– Вы уже выпустили бедолагу сэра Криса? – поинтересовалась Мануэла, аккуратно забирая записку у Квентина. – Вот уж кто пострадал ни за что! Надеюсь, вам теперь очень стыдно, господа следователи Стражи. Вы хотя бы извинились за свою ошибку?

– Сгораем со стыда, – кивнул Квентин. – А что за старания? О чем это пишет господин Штефан?

– Он попросил меня поторопить Стражу с поиском подсвечников, – ответила Мануэла с довольной улыбкой. – Представьте, каково ему было наблюдать, как страдала Эра от этой пропажи! Разумеется, Филип не мог этого так оставить и, зная мои обширные связи, попросил меня немножко вас потормошить, чтобы вы не зевали. Впрочем, вы об этом уже и сами знаете, ведь вы были у моей дорогой подруги Марианны. Кстати говоря, ответьте мне на вопрос: подсвечники действительно внезапно нашлись из-за меня, или это случилось без нашего с вами участия, а то и вовсе, их возвращение следует отнести на счет Расты?

Селена старалась не смотреть на жрицу, Эрик покусывал нижнюю губу, Илис морщил нос и лишь один Квентин оставался вполне спокоен.

– Что до вашего участия, то этот вопрос мы сейчас и пришли выяснить, – сказал он. – Полагаю все же, что Раста здесь ни при чем. Разве что она пользуется духами «Алая ночь».

– Какая «Алая ночь», о чем вы? – спросила Мануэла. – Разумеется, Великой Матери эти духи ни в коем случае не подойдут! Это совершенно не ее стиль! Такие духи подойдут молодой, уверенной в себе женщине, которой свойственны горячая поспешность поступков и настоящая, неприкрытая еще опытом прожитых лет, искренность чувств. Расте подошла бы «Золотая вечность» или, быть может, «Дикие травы».

– Ну, тогда она точно не брала подсвечников, – улыбнулся Квентин. – Потому что возле них пахло именно «Алой ночью».

– Мягко говоря, пахло, – проворчал Илис.

– Преступник, возвращая подсвечники на место, разбил в комнате целый флакон этих духов, – пояснил Квентин. – А кроме того, еще один потратил на то, чтобы скрыть свой след от носа старшего констебля Зорра. Вот мы и пришли узнать, откуда преступник мог взять эти духи, если в продаже их нет, и никогда не было.

Мануэла, кажется, растерялась. Она села на диван и в задумчивости стала поправлять свою прическу.

– А вы не ошиблись? – спросила она у Илиса. – Это была именно «Алая ночь»? Вы знаете, есть похожие духи, они называются «Тыпонское настроение», непрофессионалу их легко перепутать, а найти их в продаже вполне возможно.

– Я не нюхал это ваше «настроение», – ответил Илис, – потому утверждать не могу. Но в Храме Плодородия пахло так же, как от духов Агаты эр Ариди, за это я могу ручаться.

– У вас же наверняка найдутся и те духи, и эти, – сказала Селена. – Так что мы вполне можем прямо сейчас провести маленький следственный эксперимент.

– Пожалуй, это будет даже забавно, – сказала Мануэла.

Она протянула руку к туалетному столику, что стоял рядом с диваном и, взяв с него маленький серебряный колокольчик, позвонила в него. Тут же дверь будуара открылась и в комнату вошла девица лет двадцати с завитыми по последней моде темными волосами.

– Майя, дорогая, – обратилась к ней Мануэла, – будь добра, сходи теперь же в Зал Ароматов и принеси оттуда по флакону «Алой ночи» и «Тыпонского настроения».

– Хорошо, миледи, – ответила девушка и вышла из комнаты.

– Я полагаю, что вы все-таки ошиблись, Илис, – сказала Мануэла, – ароматы действительно очень похожи. Дело в том, что «Алая ночь» есть только здесь, в Храме Красоты, уверяю вас. Еще один флакон я подарила Агате эр Ариди на ее двадцатилетие. Бедняжку воспитали совсем не так, как воспитывают девочек, она совершенно не умеет одеваться, и предпочитает штаны и колет юбке и корсету. Я пыталась немного вразумить ее и дать несколько советов, но она, кажется, не восприняла их. Так пусть хотя бы от нее пахнет тем запахом, который ей подходит. Что, Илис, вы не согласны?

– Не понимаю я вас, людей, – ответил Илис. – У каждого и так есть свой особый запах, который человеку подходит больше всего. Зачем его менять на что-то искусственное? Вот вас взять, яблоко, лилия и полынь – сочетание очень интересное, корень женьшеня и календула тоже нотку интересную дают, но из-за духов настоящего запаха вашего совсем не видно.

– Это дискуссионный вопрос, – рассмеялась Мануэла. – Он из той же серии, что и «зачем красивой женщине косметика, если она от природы красива». Отвечу вам на него так: каждая женщина должна казаться немного не той, кем она является на самом деле. Мы – создания слабые, обидеть нас просто. Мужчины часто сильнее нас физически и потому привыкли смотреть на нас свысока. Но немного помады, теней для век, самая капелька духов – и женщина преображается, открывается с иной стороны, пряча под косметикой свою настоящую сущность. Теперь обидеть ее не так-то просто, теперь она облачена в броню, теперь ей, настоящей, ничего не угрожает. Отчего вы качаете головой, сержант?

– Оттого, что мне случалось видеть девиц, которым не помогла никакая косметика, – ответил Квентин. – Их находили в канавах и подворотнях, часто не просто избитых, но еще и изнасилованных и ограбленных. Уж вам-то об этом известно не меньше моего, Мануэла.

– Да, вы правы, – сказала жрица. – Хотя я вела разговор о мужчинах, а не грязных тварях, которые мужчинами себя только считают. Я говорила о том, что мужчина при общении с женщиной ищет уверенность в собственной силе, а женщина – в той маленькой тайне, которую она прячет за тонким ароматом и грамотно составленном макияже. О, а вот и Майя! Поставь их сюда, золотце, и можешь быть пока свободной.

Майя поставила два флакона на столик рядом с колокольчиком и удалилась. Мануэла встала, взяла один флакон, подержала его в руке и поставила обратно.

– Думаю, будет интереснее, если мы проведем этот тест вслепую. Илис, будьте добры, отвернитесь, я же выберу флакон, обмокну в его содержимом лоскут ткани и передам его через вашего коллегу, имени которого, я, увы, не знаю.

– Эрик, – представился молодой маг. – Старший констебль Эрик Рок, к вашим услугам.

– Не надо ничего никуда обмакивать, – сказал Илис, поднимаясь с кресла, в котором сидел, и отходя к окну. – Вы флакон откроете – этого довольно будет. Я не смотрю, начинайте.

Мануэла чуть качнула головой, взяла флакон со столика и открыла его. Илис дважды шмыгнул носом и сказал:

– Вишня и сандаловое масло, виноградный спирт тройной очистки, а еще немножко кокоса, самая капелька мяты и какао. Это не те духи.

Кажется, Мануэла была удивлена. Она закрыла флакон, поставила его на столик, взяла другой и открыла его.

– Тоже вишня, но не такая, как та, а самая спелая; пахнет даже не она, а косточка, – сказал Илис. – Сандал, тот же спирт, мандрагора, масло чертополоха.

Мануэла закрыла флакон и поставила его рядом с первым.

– Потрясающе! – сказала она восторженно. – Вы закапываете свой талант, работая в Страже. Если вдруг вы решитесь сменить сферу деятельности, загляните ко мне, у меня будет для вас и вашего замечательного носа предложение. Или, может быть, если вы захотите немного подработать.

– Я подумаю, – отозвался Илис, очень довольный собой.

– Однако этот эксперимент привел нас к тому вопросу, с которым мы к вам пришли, – сказал Эрик. – Ведь если эти духи не продаются, то преступник мог раздобыть их только здесь, у вас.

– Вынуждена признать вашу правоту, – согласилась Мануэла. – Эти духи сделал три года назад наш парфюмер весьма ограниченной серией – всего четыре флакона. Один я подарила Агате, один вы видите здесь, на этом столике. Значит, в Зале Ароматов, там, где мы выставляем наши духи, должно остаться еще два флакона. Господа следователи, я прошу вас пройти за мной, чтобы прояснить этот вопрос.

И она решительно двинулась к выходу из комнаты, Квентин и его коллеги поспешили за ней. Зал Ароматов обнаружился на третьем этаже храма, и оказался большой светлой комнатой, полной света, зеркал, шелка, и картин, изображавших различные травы и цветы. Вдоль стен на стеклянных столиках лежали мягкие бархатистые подушечки, а на них – стеклянные флаконы с духами. Кроме того, в столиках, под столешницами были сделаны открытые стеклянные ниши и их тоже заполняли такие же флаконы, что и на подушках.

Илис, едва переступив порог комнаты, закашлялся и зажал нос здоровой рукой.

– Я не пойду, – заявил он. – Тут слишком пахнет. В коридоре подожду.

Пахло, и верно, много и сильно, как в парфюмерной лавке.

– Мы тут духи только храним, – пояснила Мануэла. – Дегустационная комната рядом. Там отличная вентиляция, и если старшему констеблю... ах, взгляните!

– Что такое? – спросил Квентин.

Мануэла указала на подушечку темно-алого бархата, на которой флакона не было. Ниша под подушечкой тоже была пуста. Над столиком висела картина, изображавшая ветвь вишневого дерева, тяжелую от темных, почти черных плодов.

– Я так понимаю, двух флаконов и след простыл? – спросил Квентин.

– Ну, вы же видите, – ответила Мануэла. – Видимо, их украли!

– А когда вы сами последний раз были здесь? – спросила Селена.

– Еще в июле, – ответила Мануэла.

– А кто еще имеет доступ в этот зал? – спросил Квентин. – Тут такой же проходной двор, как и в Храме Плодородия?

– Конечно же, нет! – фыркнула жрица. – Сюда могут попасть только жрицы и послушницы храма.

– И много таких наберется? – поинтересовался Эрик.

– Человек тридцать, не более того, – ответила Мануэла. – Какой ужас! Неужели вы будете их всех подозревать?

– Ну отчего же только их, – сказал Квентин, – в первую очередь...

Договорить он не успел – Фьюарин вылетела из-за одного из стеклянных столиков и зависла перед жрицей.

– Сообщение для Мануэлы Лист от Бастианы Лист. Срочное! Озвучивать?

– Что такое? – встревожилась Мануэла. – Говори!

– «Мама, у Луизы сильно подскочила температура, она жалуется на боль в горле и задыхается. Я привезла ее в клинику, мне сказали, что у нее ангина и забрали ее у меня. Теперь меня к ней не пускают и ничего толком не говорят. Приезжай!»

– Извините, – сказала Мануэла. – Мне надо срочно бежать.

И она было устремилась к выходу из комнаты, но Квентин успел перехватить ее за локоть.

– Погодите, – сказал он. – У меня тут служебная карета. Я вас отвезу. Селена, Эрик, займитесь тут пока... Вэнди вызовите. Все как всегда: осмотр, опрос свидетелей и так далее. А я постараюсь скоро быть.

– Хорошо, – ответила Селена.

Но Квентин ее уже не слышал – они с Мануэлой успели покинуть Зал Ароматов.

– Ну-с, с чего начнем? – спросила Селена у мага.

– Я, пожалуй, начну с перекура, – ответил Эрик. – А потом, наверное, займемся опросом свидетелей. Вэнди с ее саквояжем еще ждать надо, а от носа Илиса толку здесь никакого не будет.

Селена кивнула и повернулась к почтовой фее, которая с любопытством водила носом, лениво помахивая крыльями.

– Сообщение для Уиннифред Цельсио, – сказала ей вампирка, – «Вэнди, ждем тебя...»