Хуже, чем мертвый

Глава 13

Я почувствовала, как напряжение со свистом выходит из меня, как воздух из проколотой шины.

Эрик сказал. — Виктор, отзови своих людей. Я хочу слышать, как ты говоришь с ними.

Виктор, улыбаясь ярче, чем когда-либо выхватил сотовый телефон из своего кармана и позвонил кому-то по имени Делайла, чтобы отдать распоряжения. Эрик воспользовался своим собственным телефоном, чтобы позвонить в Фангтазию. Он сообщил Кланси о перестановках в руководстве.

— Не забудь сказать Пэм, — очень чётко произнёс Эрик, — чтобы она не убивала больше людей Виктора.

Наступило неловкое молчание. Все задумались о том, что будет дальше.

Теперь, будучи достаточно уверенной, что останусь в живых, я надеялась, что Квинн вернётся обратно в свой человеческий облик, чтобы я могла поговорить с ним. Нам было о чём поговорить. Не уверена, что имела право так себя чувствовать, но чувствовала я себя преданной.

Я не думаю, что мир вращается вокруг меня. Я понимаю, что в этой ситуации он оказался по принуждению.

Вокруг вампиров всегда существовало много насилия.

Как я поняла, уже второй раз мать, совершенно случайно, своими неприятностями подставила Квинна. Я не считала её ответственной за это; действительно не считала. Она никогда не хотела быть изнасилованной и не хотела становиться психически больной. Я никогда не видела эту женщину, и вероятно никогда не увижу, но она, несомненно, была непредсказуемым человеком. Квинн сделал, что мог. Он послал свою сестру вперед, чтобы предупредить нас, хотя я не была абсолютно уверена, что это в конечном итоге так уж помогло.

Но он хотя бы попытался.

Сейчас, когда я видела, как тигр тыкается носом во Франни, я поняла, что на всём протяжении отношений с Квинном совершала ошибки. И ощутила гнев от предательства; неважно, чем я это обосновывала, вид моего бойфренда на стороне вампиров, которых я рассматривала как врагов, зажёг во мне огонь. Я встряхнулась и оглядела комнату.

Амелия рванула в ванную, как только смогла отцепиться от Франни, которая всё ещё плакала. Подозреваю, что напряжение оказалось слишком сильным для моей соседки ведьмы, и звуки из ванной в холле это подтверждали. Эрик все еще разговаривал по телефону с Кланси, симулируя занятость и постигая огромные перемены в своем положении. Я не могла прочесть его мысли, но знала это. Он вышел в холл, возможно желая некоторого уединения, чтобы переоценить своё будущее.

Виктор вышел наружу, чтобы поговорить со своим отрядом, и я услышала, как один из них сказал, «Да! Да!», как будто его команда забила победный гол, который, полагаю, был случайным.

Что касается меня, то я чувствовала небольшую слабость в коленках, и мои мысли так гудели, что их едва можно было назвать мыслями. Билл обхватил меня рукой и усадил на кресло, которое освободил Эрик. Я почувствовала, как его холодные губы прикоснулись к моей щеке. Мне следовало бы обладать каменным сердцем, которое не затронуло бы его небольшое обращение к Виктору — я не забыла об этом, несмотря на то, насколько ужасающей была ночь — и моё сердце сделано не из камня.

Билл опустился передо мной на колени и поднял ко мне своё белое лицо. — Надеюсь, что когда-нибудь ты вернёшься ко мне, — сказал он. — Я не буду тебя принуждать сам или просить об этом своих друзей. — Он встал и вышел, чтобы встретить свою новую вампирскую семью.

Заметано.

Боже упаси; ночь ещё не закончилась.

Я потащилась назад в свою спальню и открыла дверь, намереваясь умыться, почистить зубы или попытаться пригладить волосы, потому что считала, что это может заставить меня почувствовать себя немного менее растоптанной.

На моей кровати сидел Эрик, спрятав лицо в ладони.

Он посмотрел на меня, когда я вошла, и выглядел он потрясённым. Что ж, ничего удивительного, после такой основательной операции по захвату и травматической «смены караула».

— Сидя здесь, на твоей кровати, вдыхая твой аромат, — сказал он таким тихим голосом, что мне пришлось напрячься, чтобы услышать его. — Сьюки… я всё вспомнил.

— О, чёрт, — сказала я, вошла в ванную и закрыла дверь. Я расчесывала волосы, чистила зубы и умывалась, но всё равно мне пришлось выйти. Я окажусь такой же трусихой как Квинн, если не посмотрю в лицо вампиру.

Эрик заговорил через минуту после моего появления. — Я не могу поверить.

— Да, да, знаю, любил обыкновенного человека, надавал все эти обещания, был таким очаровательным и хотел остаться со мной навсегда, — пробормотала я.

— Я не могу поверить, что мог испытывать такие сильные чувства и быть таким счастливым впервые за сотни лет, — продолжил Эрик с некоторым достоинством. — Мне стоит отдать должное.

Я потерла лоб. Была середина ночи, я думала, что умру, мужчина, которого я считала своим бойфрендом, только что перевернул всё моё представление о нём вверх дном. Хотя сейчас «его» вампы были на той же самой стороне, что и «мои» вампы, эмоционально я присоединилась к вампирам Луизианы, даже если некоторые из них были ужасны до крайности. Могли ли Виктор Мадден и его команда быть менее страшными? Думаю, нет. Этой самой ночью они убили много вампиров, которых я знала, и которые мне нравились. В добавление ко всем этим событиям, не думаю, что могла бы справиться с Эриком, которого только что посетило открытие.

— Мы можем поговорить об этом в другое время, если вообще должны об этом разговаривать? — спросила я.

— Да, — ответил он после долгой паузы. — Да. Сейчас неподходящий момент.

— Не думаю, что любое другое время будет подходящим для этой беседы.

— Но мы должны поговорить, — ответил Эрик.

— Эрик… о, ладно, — я сделала стирающее движение рукой. — Я рада, что новая власть хочет тебя оставить.

— Тебе было бы больно, если бы я умер.

— Да — мы связаны кровью, бла-бла-бла.

— Не из-за связи.

— Хорошо, ты прав. Мне было бы больно, если бы ты умер. Кроме того, я тоже, скорее всего, умерла бы, так что слишком долго больно мне бы не было. Может теперь, ты сбежишь, пожалуйста?

— О, да, — ответил он, становясь прежним Эриком. — Сейчас я сбегу, но приду повидать тебя позже. И будь уверена, любимая, мы придём к пониманию. Что касается вампиров Лас-Вегаса, они подходят для управления штата, в большей степени, полагающегося на туризм. Король Невады — сильный мужчина, и Виктор не тот, кого можно легко обмануть. Виктор безжалостен, но он не будет разрушать что-либо, что он сможет использовать. Он весьма хорош в сдерживании своего характера.

— Так значит, на самом деле ты не расстроен всем этим? — Я не смогла скрыть потрясения в голосе.

— Это произошло, — ответил Эрик. — Нет никакого смысла быть сейчас «несчастным». Я не могу никого возвратить к жизни, и не могу победить Неваду в одиночку. Я не буду просить своих людей, умирать в бесполезных попытках.

Я просто не могла понять практичности Эрика. Я понимала его точку зрения и, отдохнув, могла бы даже согласиться с ним. Но не здесь и не сейчас; он казался мне слишком холодным. Конечно, у него было несколько сотен лет, чтобы стать таким, и, может быть, ему пришлось пройти через этот процесс много раз.

Какая мрачная перспектива.

Эрик приостановился у двери, чтобы наклониться и поцеловать меня в щёку. Это был ещё один вечер поцелуев. — Я сожалею о тигре, — сказал он, и это стало заключением ночи, которая меня так обеспокоила. Я рухнула в небольшое кресло, стоящее в углу спальни, и сидела в нём, пока не уверилась, что из дома все ушли. Когда остался только один тёплый мозг, мозг Амелии, я выглянула из своей комнаты, чтобы воочию в этом убедиться. Да, все остальные ушли.

— Амелия? — позвала я.

— Да, — ответила она, и я вышла, чтобы её найти. Она была в гостиной и была так же изнурена, как и я.

— Ты в состоянии уснуть? — спросила я.

— Не знаю. Я попробую. — Она покачала головой. — Это всё меняет.

— Что это? — Удивительно, но она меня поняла.

— О, вампирский захват власти. У моего папы были разные деловые отношения с Новоорлеанскими вампирами. Он собирался работать на Софи-Анну, восстанавливая её штаб в Новом Орлеане. И все её другие владения. Я лучше позвоню и расскажу ему всё. Он собирался пораньше приехать туда с новым помощником.

По-своему, Амелия была так же практична, как Эрик. Я ощущала свою несовместимость с миром. Я не могла думать о звонке кому-либо, кто будет чувствовать меньшую печаль от потери Софи-Анны, Арлы Ивонн, Клео… И список можно продолжать. Это заставило меня задуматься, впервые, о том, что вампиры привыкли к потерям. Глядя на жизнь, проходящую мимо них, а затем исчезающую. Поколение за поколением попадали в свои могилы, в то время как всё ещё немёртвые продолжали жить. И продолжали.

Что ж, уставшее человечество — которое, в конечном счете, исчезнет — нуждается в некотором сне, даже в худшем из возможных состояний. Если сегодня ночью намечается ещё какой-нибудь неприятельский захват, то ему придётся пройти без меня. Я снова заперла двери, крикнув, пожелала Амелии спокойной ночи, и заползла обратно в свою кровать. Минут тридцать я лежала с открытыми глазами, потому что как только я начинала засыпать, мои мышцы дергались. Я чуть не решила остаться бодрствовать, думая, что кто-то может прийти ко мне в комнату, чтобы предупредить о большой беде.

Но, наконец, даже дёргающиеся мышцы перестали меня будить. Я провалилась в тяжелый сон. Когда я проснулась, солнце уже встало и светило в окно, а в углу, в кресле, в котором я сидела прошлой ночью пока пыталась разобраться с Эриком, сидел Квинн.

Неприятная тенденция. Я бы не хотела, чтобы у меня было много парней, заходящих без предупреждения в мою спальню и выходящих из неё. Я хотела одного, который останется.

— Кто тебя впустил? — спросила я, приподнявшись на локте. Он хорошо выглядел для человека, который не выспался. Он был очень большим мужчиной с очень гладкой головой и огромными фиолетовыми глазами. Мне всегда нравилось, как он выглядит.

— Амелия, — ответил он. — Я знаю, что не должен был входить; я должен был подождать, пока ты не проснёшься. Ты могла не захотеть меня впускать.

Я зашла в ванную, чтобы дать себе минуту — ещё одна уловка, которая становилась слишком знакомой. Когда я вышла, немного более опрятная и более активная, чем когда заходила, у Квинна была для меня кружка кофе. Я сделала глоток и незамедлительно почувствовала себя способной справиться со всем, независимо от того, что будет. Но не в моей спальне.

— Кухня, — сказала я, и мы пошли в комнату, которая всегда была сердцем дома. Она была уже старой, когда пожар поглотил её. А сейчас у меня была совершенно новая кухня, но я всё ещё скучала по той. Стол, за которым моя семья обедала в течение многих лет, был заменен современным, а новые стулья были намного удобнее, чем старые, но сожаления все еще посещали меня время от времени, когда я думала о том, что было потеряно.

У меня было зловещее чувство, что «сожаление» собирается стать темой дня. Очевидно, во время своего беспокойного сна я впитала дозу практичности, которая казалась мне такой грустной прошлой ночью.

Предупреждая разговор, перед необходимостью которого мы оказались, я вышла через черный ход и увидела, что автомобиля Амелии нет. По крайней мере, мы были одни.

Я села напротив мужчины, которого надеялась полюбить.

— Малыш, ты выглядишь так, будто кто-то сказал тебе, что я мертв, — сказал Квинн.

— Лучше бы так оно и было, — ответила я, потому что я должна была нанести глубокую рану и не видела другого выхода. Он вздрогнул.

— Сьюки, что я мог сделать? — спросил он. — Что я мог сделать? — в его голосе звучал гнев.

— Что я мог сделать? — переспросила я, потому что не знала, что ему ответить.

— Я послал Франни! Я попытался предупредить тебя!

— Слишком мало, слишком поздно, — ответила я. И тут же задумалась: не была ли я слишком твердой, несправедливой, неблагодарной? — Если бы ты позвонил мне несколько недель назад, хотя бы раз, я чувствовала бы себя по-другому. Но, полагаю, ты был слишком занят, пытаясь найти свою мать.

— Так значит, ты рвёшь со мной из-за моей матери, — сказал он. Он казался ожесточенным, но я не винила его.

— Да, — ответила я после быстрого внутреннего тестирования своего решения. — Думаю, да. Не столько из-за твоей матери, сколько из-за ситуации в целом. Твоя мать всегда будет на первом месте, пока жива, потому, что она так больна. Я сочувствую ей, поверь мне. И мне жаль, что вы с Франни так надрываетесь. Я знаю, каково это.

Квинн смотрел вниз на свою кофейную кружку, его лицо исказилось от гнева и усталости. Вероятно, сейчас был худший момент для такого откровенного обмена мнениями, и все же это должно было быть сделано. Я сделала только хуже, позволив длиться всему этому так долго.

— И всё же, зная всё это и зная, что я забочусь о тебе, ты больше не хочешь меня видеть, — сказал Квинн, выплёвывая каждое слово. — Ты даже не хочешь попытаться.

— Я тоже о тебе забочусь и надеялась, что между нами будет что-то большее, — ответила я. — Но вчерашней ночи оказалось слишком много для меня. Помнишь, что мне пришлось узнать о твоём прошлом от кого-то другого? Думаю, ты не говорил мне об этом с самого начала, потому что знал, что возникнет проблема. Не твои драки в ямах — меня это не волнует. Но твоя мама и Франни… Что ж, они твоя семья. Они… иждивенцы. Ты им нужен. Они всегда будут на первом месте. — Я остановилась на мгновение, кусая внутреннюю часть щеки. Наступила самая трудная часть. — Я хочу быть первой. Знаю, что это эгоистично, возможно недосягаемо, и возможно ограниченно. Но я хочу быть на первом месте для кого-то. Если это неправильно, пусть будет так. Я буду неправа. Но так я чувствую.

— Тогда нам не о чем говорить, — ответил Квинн после минутного размышления. Он холодно посмотрел на меня. Я не могла не согласиться. Его большие руки легли на стол, он оттолкнулся, встал на ноги и ушёл.

Я чувствовала себя плохим человеком. Я чувствовала себя несчастной и лишенной. Я чувствовала себя эгоистичной сукой.

Но позволила ему выйти за дверь.