Хвост, плавники, чешуя – вот мои документы!

Глава 6 "Магия голоса"

Тассия

Первым делом вернулись к морю. Пройдя на одном дыхании портал и оказавшись в городе. Нитка жемчуга в моей руке. Книга заклинаний выучена на память. Призыв, вплетенная в заклинание энергия предмета и мне снова показывают направление. Тот же курс, по словам Урсула. В пустыню, в те же места, откуда мы вызволяли пленных и посаженых в аквариумы морских жителей.

— Опять искать корабль их унесший? — смотрю на осьминога.

— Нет, — сказал розовый дракон, — тут что-то иное вмешалось, — не знал, как описать ощущения, — словно портал или одноразовый телепорт, были тут и в мгновение оказались там. И вроде знакомый остаточный след, — думал и не помнил, где его ощущал и как давно.

— Значит, нам придется идти по этой нити самим, — показал Урсул на красную направляющую нить, — переплываем? — показал на море, — а ты по небу, — показал дракону наверх, — не отставай, — и погрузился в воду, ведя меня за руку.

Дракон фыркнул и взмыл вверх. Думала, он как Маэль, с крыльями, западного вида, но он оказался восточным типом, как Шиор. Светло-розовая чешуя, длинное гибкое тело, рога, когти и лапы, длинный хвост с кисточкой на конце и тянущийся по позвоночнику густой мех, вытянутая как у лисы морда, два длинных белых уса, и розовый как мех на загривке носик. Я загляделась, сказала:

— Прекрасное создание, — а Урсул фыркнул:

— Долго любоваться будешь? — в голосе слышала ревность. Он думал, что я променяю его на розового дракона. Улыбнулась осьминогу, подплыла ближе:

— Не ревнуй, — щелкнула его по носу, — я просто представила, каким красивым станет сын, когда войдет в силу и возраст, загляденье просто, — и плыла рядом с ним, держа за руку, он делал вид, что меня не слышит. Но я привлекла его внимание одной фразой, — Урсул, я однолюбка и решений не меняю, — он остановился, прижал меня к себе и сказал:

— Я не вытягивал из тебя этих слов. Сама сказала, — я лишь кивнула. Он меня отпустил и мы плыли дальше. Проплыли его владения, после территории Шиора. Нас пропустили и сказали быть осторожными, по словам стражей, был всплеск непонятной энергии с той стороны, куда мы направляемся. Поблагодарили за информацию, а страж, попросил меня на пару минут задержаться.

— Артиль, у тебя ко мне вопрос?

— Нет, Тассия, просьба, — я спросила какая, — навещай главу почаще, он скучает, — я удивилась и напомнила, как именно покинула поместье Шиора, на что Артиль улыбнулся и сказал: — он не серьезно, — а потом поразил, — твое присутствие меняет господина, буря в его душе стихает, — тот же взгляд в прошлое, — сейчас он похож на себя прежнего, в те года, до войн и заточения в ледяной тюрьме, — я сказала, что на обратном пути обязательно навещу его, а еще попросила:

— Артиль, мне нужно знать, ты что-нибудь слышал о пропаже мурен, остальных русалок и осьминогов. Если слышал, расскажи мне, это важно, — но дракон ничего об этом не знал, сказал лишь:

— С той стороны, куда вы направляетесь, разноситься непонятный оттенок магии, я не помню таких ощущений, даже не представляю, кому может принадлежать такой окрас. Но в той стороне что-то твориться однозначно. Береги себя, — попрощалась с ним, нагнала Урсула и пересказала все, что мне поведал дракон. Осьминог не удивился, сказал, что стоило ожидать, я спросила, с чего он решил.

— Сия, помнишь, я говорил о том, что чуял запах от одного из контрабандистов? — я кивнула, — так вот, снова этот запах. Тех моряков нет, но запах остался. И мне кажется, чуял я тогда не похитителей, а заказчика.

— Но мы с ними так же виделись, со всеми и всех придали суду, один мог выжить, но не факт что решится на повтор прошлых ошибок, — он не знал, поэтому не ответил. А мы уже прибыли, на берегу нас ждал дракон. Хотел рассмеяться, мол, кто кого ждал, но нам не до этого, Урсул стал серьезнее, спросив: — Хатару, можешь нас с Тассией на себе довезти? — дракон ошалел от подобной просьбы, но принял свой драконий вид и сказал залезать, спросил, что за срочность, и что за перемены в настроении, — по пути расскажу.

По пути Урсул пересказал один слух. И в голове в нужный момент сложилась картинка. А еще он понял, что за спирали и зачем нужны дети и их глаза. Мне стало жутко. Как и Хатару. Старинный ритуал, давно утерянный. И когда мы проплывали мимо владений Шиора, до Урсула дошло, что вообще происходит. Вопрос в том, как это остановить.

— Для чего он и кто его приводит в действие?

— Кто без понятия, а вот для чего, вопрос интересный, а ответ на него жуткий. Глаза зеркало души, так говорят, и забирая глаза, ты забираешь часть души, не значительную, не ощутимую. Но если по капли с каждого, получится банка, а там кастрюля и так далее.

— Для чего ему капли душ? — спросил дракон.

— По капле он собирает силы и способности, — мне уже не нравилось к чему все это вело, — тот, кого он собрался призвать или оживить должен иметь все силы и сущности этого мира, или иметь возможность противостоять, и капли эти обязаны быть в начальном этапе, чтобы они его не уничтожили. Чтобы силы не перекликались, и не подавляла одна другую.

— И делает это с помощью детских глаз, — Урсул добавил:

— Да, — но тут добавил, — есть в его списке пробелы. Не всю коллекцию ему удастся собрать, — дракон рычал и ругался, говорил, что это не шутки, страдают дети, миру грозит не понятно что, — я не шучу и не насмехаюсь. Ему не все силы в мире удастся добыть. По одной простой причине.

— По какой? — спросил дракон.

— А подумать? — уточнил у летящего. Тот замолчал и сказал:

— Не у всех есть дети или есть такие рода, в которых детей не рождалось очень давно, — Урсул подтвердил, дракон продолжать рассуждать, — у морских драконов нет детей и у вас мурен, дети не рождались несколько десятилетий, — и тут понял еще одно, — и Кешин в опасности. Он единственный ребенок из рода «Бледной сакуры»

— Он каким-то чудом сбежал, — сказала я, — его поймали с той же целью.

— Значит, его нужно спрятать надежнее на какое-то время, — я согласна с драконом и Урсулом. Сына нужно защитить. Он последний розовый дракон-ребенок. Напомнила Урсулу о том, что он не обо всем рассказал, — так, кого призывать собираются?

— Если помнишь историю, — это было сказано дракону, — то должен знать, кто такой Мьялайсаш, — думала дракон рухнет с нами на спине, — убиться с нами на спине хочешь? Совсем рехнулся?

— А ты чего ерунду мелишь, Чернильный? — возмущался Хатару, — его нет почти три тысячелетия, с чего ему возрождаться и кто такой смелый? Его же боги разорвали на кусочки, мы драконы помогали, с чего ты взял?

— А теперь для меня. Кто такой Мьялайсаш?

— Рыбка, я не знаю, откуда ты такая выплыла, раз элементарных страшилок и легенд не знаешь, — тут я его перебила и уточнила:

— Легенды и страшилки я знаю. Значит, ты имеешь ввиду того самого? — на голове зашевелились волосы. И выражу всеобщее мнение, наш мир в жопе, если его удастся призвать, пусть и с пробелами в силах. В нашем мире, по легендам был похожий миф, из древней Греции. Титан и боги. Зевс, Посейдон и Аид, эти три бога правили пантеоном, разделили власть. Но до них был их отец. Пожиравший своих детей. Не буду вдаваться в подробности, скажу лишь одно. Здесь страшилка не уступает.

— А я думал, ты не в курсе.

— В курсе. Значит, нам предстоит остановить воссоединение из кусочков, заточенных в недрах земли самого Повелителя Кошмаров? Изначальную тьму и хаос?

— Да, — спокойно ответил Урсул.

— Поражаюсь твоему спокойствию, — на что осьминог мне ответил:

— А чего боятся? Нужно его во время остановить и проблем столкновения не будет. Лишь вопрос как разобраться с тем, кто его призывает и для него силу собирает. И кстати, — напомнил мне и дракону, — им может оказаться кто угодно. И еще одно.

— Что еще? — спросил дракон.

— Он должен будет как-то решить проблему с недостающими кусочками души. Взять их можно у взрослого, но присоединить в последний момент, — и тут его осенило, — вот почему он отловил мурен, и скорее всего очередь настанет и для народа Шиора.

— Его нужно предупредить, — сказала я.

— На обратном пути, сейчас мы потратим время, да и Шиор не маленький, за себя постоять сможет. Продержится какое-то время, — Урсул в нем не сомневался, а я переживала. Дракон же летел молча. Нам не долго осталось. Нить становиться ярче. А это значит, цель близка. Так написано в книге.

Отступление

— Господин, — влетает в лабораторию подчиненный, держась за грудь. Дыхание затруднено, с лица течет пот, глотка горит, — беда! — подает ему в ноги, — беда! — снова поклон. Отвлекаясь от процесса, на его руках длинные резиновые перчатки выше локтя, на лице большие с увеличительными стеклами очки, белый халат и колбы в руках, — они нашли нас, — падает в ноги бывший падишах пустыни. Он так старался найти место, где его не найдут, он горел желание разобраться со всеми муренами, чтобы не одна поющая не осталась в живых. Но тут его снова нашли, не помогли защитные барьеры и знаки. План мести под угрозой.

— Нашли, значит, — он был доволен, улыбался, — раз так, то забираем самое ценное и покидаем это место, — сказал ученый. Падишах не понимал что, по его мнению самое ценное, — мурену одну забираем, — показал пальцем на самую младшую, — остальное не важно. Уже не важно, — его улыбка и азарт в глазах привлекали падишаха, он готов был следовать за ним куда угодно. Он и следовал. Ему уже не чего терять, но есть что приобрести, находясь рядом. Сладкую месть, возможность исполнить задуманное. Но сейчас, оставляя здесь мурен, падишах задался вопросом:

— А как же моя месть? Вы обещали мне месть! — хотел возразить, что ученый обещал уничтожить всех мурен, а ту, которая разрушила труды его жизни в первую очередь. Подарив ей столько же мучений, сколько пережил он, бродя по той самой пустыне без еды, лишь с бурдюком соленой воды. Ученый подошел к падишаху и сказал, успокаивая:

— Всему свое время, — говорил ученый, — они все получат, всем воздастся, — снимая перчатки, очки и халат. Все инструменты надежно собраны, реагенты и химикаты не соприкоснуться друг с другом. Он был готов, как и падишах. Мурена в бочке, остальные в аквариумах, плевать, их спасут, они не важны. Нужную мурену им не достать так скоро. Осталось лишь часть морского дракона, и найти пропавшего из его лаборатории розового ребенка. И господин будет готов к возрождению. Но пока у него другие заботы. Поскорее покинуть этот замок. Портал и воронка черного вихря. Следующая станция владения морского дракона.

Тассия

Похититель сестер скрылся, как и его пособник. Зря мы надеялись на то, что сохраняя падишаху жизнь призовем его к разуму. Он продолжил свое дело. Аквариумы и пойманные им морские жители могли снова оказаться в этих стеклянных банках. Всего комнат для содержания было около трех десятков. На каждого отдельная, как и в прошлый раз. Мнимая свобода. Но замок пустовал. Как и аквариумы. Его покинули в спешке. Лаборатория так же была перевернута и все, что когда-то тут было, унесено с собой.

Мы с драконом и Урсулом ходили по коридорам и заглядывали в каждую комнату. Но ни единой души. Хотела спеть призыв, как открылась очередная дверь, а на меня умоляющим взглядом смотрит сестра. Первой мы нашли Линьер, следующую Иньзцы. Они остались единственными в этом огромном замке. Никого не было. Они вернули себе ноги и стояли не уверенно, но не падая.

— Где Юйши? — спросила девушек, но по поникшему взгляду поняла, ее здесь нет, но спросила: — Она была с вами, когда вас похищали? — кивок, значит ее унесли с собой, она для чего-то нужна. И если это то, о чем я думаю, дело дрянь. Смотря на девушек и меня, дракон спросил у старшей Иньзцы:

— Она младшая среди вас? — снова кивок, — а среди мурен всего рода и народа? — девушки пожали плечами. Они не знали, ведь мало с кем общались. Не приветствовали наклонности сородичей. Им не нравилось топить корабли, пожирать человеческую плоть, им бы на солнце греться, жемчуг искать, да ракушки собирать. Они мне об этом говорили. Их не трогают, свое мнение не навязывают. Мурены народ со своими убеждениями. Мы себе на уме. Выбор любой из нас не высмеивается и другая точка зрения не навязывается. О чем-то думая Урсул молчал, но тут вступил в разговор, понимая, для чего забрали девушку:

— Тасси, она одна из недостающих частей, — я спросила:

— Уверен? Думаешь, он не станет искать мурену моложе?

— Сколько ей лет? — спросил Урсул у Линьер. Она едва шевеля пальцами написала на пыльной столешнице «108».

— Значит, она младшая, — это не так, но я молчу. Ведь я младше. Мне и сорока нет. Только похититель этого не знает, как и девушки. И я не скажу, поселю сомнения и подозрения. А я не хочу оправдываться, как так получилось и откуда такая взялась. Перед богиней не удобно будет и вообще, не знаю как отреагируют окружающие на попаданку неизвестно откуда свалившуюся на головы.

— Получается, — сказала, а Урсул добавил:

— Если это так, и Юйши пойдет как заменитель детской энергии, то остается мало времени. Еще два пункта и набор собран, — девушки не понимали про что мы говорим и что за набор. Я хотела рассказать, но нам не до объяснений. Надо как можно скорее предупредить Шиора. Следующим станет младший морской дракон и последним недостающим ингредиентом останется сын. Это понимали все, поэтому нам нужно срочно отправляться к Шиору.

— Хатару, — коснулась его плеча, дракон был в прострации оттого, что происходит, но на меня внимания обратил, — сможешь нас всех донести? — показала на нашу компанию из четверых. Он посмотрел на нас и кивнул, — Хатару, — он ждал вопроса, — я хочу поблагодарить за помощь с сестрами, без тебя мы бы еще в пустыне плелись, — он отмахнулся и сказал:

— Ты помогла мне куда больше, приняв и защитив Кешина, — могу считать эти слова извинениями. Ведь большего чем эти слова, я не услышу. Мне и этого хватило.

Девушки вышли следом за нами. Солнце нещадно палило, но они терпели, как и мы с Урсулом. Взяли запасы соленой воды, так нам будет легче пережить полет и новую порцию пустынного солнца. Хатару снова призвал драконий облик. Столько счастья и радости в глазах я не видела никогда. И у кого? У взрослой мурены, Иньзцы ликовала как ребенок, гладила дракона по мордочке, тот был против, но она не обращала внимания на протесты Хатару, касалась длинных пушистых усиков, водила пальчиками по ветвистым рогам, даже по мокрому, розовому носику.

— Кажется, кто-то влюбился, — шепнул мне Урсул, смотря на мурену и дракона.

— С чего ты взял?

— А ты посмотри. Если бы Хатару был против, мурена бы ни разу не коснулась его, — из этого вывод очень простой, — она ему приглянулась. И плевать на род мурен. Так что поздравляю, — хоть что-то хорошее. Но нам не до этого, пока Иньзцы трогала Хатару, он летел и не сопротивлялся, но стоило нам приблизиться к владениям Шиора, держаться дракону на весу становилось труднее. Его словно притягивало. Он то резко падал и не контролировал полет, то снова набирал высоту, так повторялось несколько раз. И последний стал проблемнее. Он терял сознание, закрывались глаза, казалось, он сейчас уснет, и мы все дружно рухнем вниз. Поменявшись с сестрой местами, взяв его за рога, спросила в ухо:

— Что с тобой, Хатару? — он на какое-то время пришел в себя, ответил:

— Что-то не дает высоту набрать! А еще на меня воздействуют, не пускают! — рычал дракон. Нам всем пришлось резко прыгать в воду. И не зря его тянуло, — во владениях Шиора что-то происходило. Защитное поле вокруг острова нарушено, оно поддерживается силами Шиора. Или его на острове нет, или он не может егоподдерживать, — показал когтем дракон на рваную полупрозрачную оболочку, — нам нужно ему помочь!

— Смотри, — драконы в своем человеческом обличие, — их кто-то раскидал как детей малых, — мы шли от берега, всех стражей скрутила какая-то зараза. Чем-то похожа на кристаллы подчинения. Росла из-под ног, оплетая и подчиняя. А это плохо. Появившись в их поле зрения, мы навлекли на себя неприятность. Мы стали их целью. Призывая частичную трансформацию, с когтями и пустым взглядом на нас шли морские драконы.

— И что делать? — спрашиваю у старших.

— Без понятия, — сказал Урсул, — нужен Шиор, он вернет им разум, — вопрос в том, где он. Осматриваться по сторонам некогда, но у нас нет другого выбора. Осматриваясь и при этом, отбиваясь от морских, старясь как можно аккуратнее это делать, нашла след из крови. Видела, что он уходил к источнику. И тот кто пролил эту кровь серьезно пострадал. След ощутимый.

— Я за ним, — показал на кровь, — прикрой меня, — сказала Урсулу и Хатару, сестры следовали за мной.

Мы откидывали звуковой волной всех, кто к нам приближался, но понимали, пройти всем не получится, первой взяла на себя огонь Линьер. Она осталась сражаться против морских. Криком прибивала их к земле. Не знаю как долго она продержится, но нужно время. Если ранен Шиор, уйдет достаточно времени на его восстановление, ведь он единственный кто сможет вернуть разум своим подчиненным. Мы с Иньзцы прорывались через морских и шли в сторону источника. Были близко, когда сестра осталась, как и Линьер отвлекать драконов на себя. Просила быть ее осторожнее. Она кивнула и крикнула так, что даже у меня зазвенело в ушах. Что говорить про драконов. Они припали к земле и не могли пошевелиться.

А я шла по кровавому следу. Приближалось розовое дерево. Виднелись его лепестки. Чувствовала кожей тепло источника. Была близка, как на меня напал дракон. Видела, лежащего на краю источника Шиора, но не могла подойти. Дракон атаковал меня, пытался порезать когтями, достать хвостом, использовал магию. Вода принимала форму клинков и лезвий.

— Чтоб тебя! — ругалась на треклятого экспериментатора. У кого хватило сил под контроль взрослых драконов взять, ума не приложу. Но одно знаю, он не простой человек, маг или иной представитель расы. Кто-то гораздо сильнее, не зря Урсул запах странный чует. Нужно разобраться, а для начала с тем, кто мешает подобраться к Шиору. Он в данный момент моя главная проблема.

В голове крутятся заклинания из книги по магии голоса. Есть способ на время вывести его из равновесия, правда потом придется уши лечить и возможно перепонки барабанные восстанавливать. Тряхнуть мозг, вот что я хотела. Дать по мозгам ментально, криком и ударом по голове одновременно. Для этого придется постараться.

Сделать это удалось, правда не без ранений. На боку следы от драконьих когтей, сочатся кровью, принося боль и слабость. Но я сижу на плечах дракона, держа его голову в захвате. Он пытается вырываться, нанося мне новые раны, но я готова его утихомирить. Держу за уши и не отпускаю. Крик раздается в определенной тональности, только ему в уши, да так сильно, что и правда трещат перепонки. Дракон падает, с него слезаю я, смотря что натворила. У него из ушей течет кровь, но мне не до него. Шиору нужна помощь. Дракон тяжело ранен и поможет только источник.

— Сия, — шепот дракона, — это ты? — его глаза не открываются, но шепот губ и голоса слышен отчетливо. Он держит меня за плечи и не отпускает. А я захожу в источник. Нужно время чтобы тело дракона начало исцеляться. Как и мое. От стража мне досталось знатно, оба моих бока в глубоких порезах, не считая мелких царапин на руках, ногах и лице, от горячей воды жжет кожу, но раны затягиваются. Потеряла счет времени, пришла в себя уже в кольце рук Урсула. Шиор по-прежнему в источнике, как и мы все.

— Пришла в себя?

— Как драконы? Как Шиор?

— Со мной все хорошо, — Шиор уже в сознании и просто восстанавливается в источнике, — благодаря вам, — осмотрела всех, и убедилась в том, что не ослышалась и что вся наша компания и пострадавшие драконы отмачиваемся в источнике, залечивая раны. Сильнее всех досталось мне, дальше идут сестры, они так же были украшены драконами и сидя в воде, залечивали раны. Шиор почти восстановился энергетически, рана еще долго будет заживать, но он мог залатать барьер. Остров снова стал окружен полупрозрачным куполом. Мы просили рассказать, что случилось, и кто на них напал.

— Так кто это был, Шиор? Кому удалось проломить твой барьер, взять под контроль разум драконов и ранить тебя? — смотрел на него Урсул. И не только он, нам тоже интересно, кто на подобное способен.

— Если бы я знал, — развел руками дракон, — но запах странный, — как и в случае с Урсулом, он почувствовал странный запах, — он не принадлежит ни к одной из рас, населяющих наш мир, — думал дракон, — я тогда еще удивился, кто так может пахнуть, но так и не понял. Вот и сейчас, сижу и думаю, — а меня интересовал еще один вопрос:

— Шиор, а где осколок твоего рога? — показала на сломанный рог дракона. Если я правильно помню, в рогах драконов так же содержится сила и с душой их рога тесно взаимосвязаны. Как с глазами. Он тут же коснулся головы и замер, — это случилось до ранения или после? Кто лишил тебя части сущности? — и надо было видеть лицо Урсула, по его взгляду я поняла, тому, кто собирает душу для местной страшилки, осталось достать только часть души сына. Или такая же часть от Хатару. Все смотрели на драконов и не знали что сказать.

— А теперь рассказывайте мне все, что узнали, — просил морской. Мы ему и выложили. Он менялся в лице и готов был пойти к небесному владыке с докладом, не будь подозрения на его счет или кого-то из богов. Мы уточняли, уверен ли он, на что дракон заявил: — если это запах не кого-то из рас мира, то точно кого-то из них.

— Ями исключаем, — сказала я.

— Да, она точно не причастна, — согласился дракон, — тогда останется проверить всех остальных, — поражаюсь его уверенности, вопрос как именно он собрался это делать, дракон сказал, что просто придет во дворец богов и доложит о происходящих похищениях. Если виновник будет присутствовать на собрании, он учует и поймет, кому счёт за беспорядок выставлять. Мы согласились, но делать это нужно как можно скорее. Ведь осталась последняя, недостающая часть. За ней он и отправиться. И мы не знаем, сколько у нас времени.

— Мы за Кешином, — сказала я, — а ты восстанавливайся и к небесным, — он скривился и кивнул, — Урсул, ты со мной или к своим вернешься?

— Рыбка, ты за кого меня принимаешь?! — возмутился моим словами, притянул меня к себе, и заявил: — я свою женщину одну со всем этим дерьмом разбираться не оставлю, — посмотрел на мурен и дракона бледной сакуры, — а ты, Хатару?

— Я с вами, — и посмотрел на Иньзцы, — если она не против, — та кивнула, — тогда возвращаемся к Сальмиру, стережем Кешина, или заманиваем мной. Как получится. Из нашего рода «Бледной сакуры» осталось двое. Он придет или за мной или за ним. Так что все равно столкнемся.

— Договорились, — сказал Шиор, вылезая из озера, хотела его отговорить улетать прямо сейчас, на что он сказал: — потом отдохну, так надо, — я не стала продолжать его отговаривать, раз он все решил, пусть так и будет, он взрослый, — на этом прошу простить, — и взмыл вверх.

Ему предстоит тяжелый путь, рана не зажила, все-таки кусок плоти вырван и видны ребра, но он не собирался медлить. Чем быстрее доложит, тем быстрее узнает, кому он обязан за причиненный на его острове бардак и за сломанный рог. Полет давался ему тяжело. Он периодически терял высоту и менял направление. Хатару хотел ему помочь, но свое слово сказал Артиль:

— Он сможет добраться сам, — поняли, что помощь он не примет, раз это говорит его старший страж. Раненые драконы остались залечивать раны. Артилю досталось от меня. Его уши истекали кровью, слух он восстановит, но не скоро. За это просила прощения, но получила ответное: — ты меня тоже прости, Тассия, — показал на порезы, — это ведь я тебя изранил, — на что я сказала, а он внимательно смотрел на меня, читал по губам:

— Ты не ведал что творил, а вот я навредила тебе осознанно, — показала на уши, — так что я перед тобой виновата, Артиль, — поклонилась и пообещала привести лучшего целителя, когда все это закончится. Он поклонился в ответ и сказал, что будет ждать.

А мы покинули земли дракона, вернулись к Сальмиру. Увидев еще мурен, тритон тихо сел на стул. Не ругался, но был в шоке. Особенно узнав о Иньзцы и Хатару. Сестры и Хатару вышли из отделения, ждали нас на улице. Мы с Урсулом остались для того, чтобы ввести Сальмира в курс дела. И с каждым нашим словом тритон серел и хмурнел. У него не шевелились шестеренки в голове, а когда мы сказали о причастности небесных, думала из его ушей пар пойдет. Но он выдержал. Спросил о его роли в этом деле.

— Сторожить Кешина, — сказали мы с осьминогом.

— Тогда пошли к Арону. Устроим засаду. Он все равно рано или поздно объявиться. Будем ждать, — вышли из отделения стражи и пошли к дому Арона. А у меня туда ноги не идут. Тут же куча воспоминаний и не одно из них не светит яркими красками. Притянул меня к себе Урсул, взял за руку и сказал: — пусть только попробует что-то сказать, — по его взгляду поняла, он не шутит, прижмет трезубцем кентавра к стене, если такая необходимость будет, — я не позволю тебе навредить.

— Спасибо, — успокаивалась в его руках и от присутствия.

Сестры ушли ко мне на квартиру. Я просила побыть их подальше от сражений. Нас и так там будет много. А они хотя бы отдохнут. Они стали возражать, напевая, так мы общаемся, что они сильные и пригодятся. Уговорил их посидеть и отдохнуть, взывая к разуму Хатару, уговорил Иньзцы, та смотрела на дракона пронзительным взглядом, он не уступал. Она сдалась, и узнав адрес моей квартиры ушла, как и Линьер. А мы шли к Арону.

Нас встречал сын и кентавр старший. Сын бросился мне на руки, говоря, что он скучал и что больше не хочет меня оставлять. Я обещала не оставлять его на долго и вообще, в следующий раз взять его в гости к Шиору. Он бегал рядом и радовался. А хозяин дома одаривал меня не добрым взглядом.

— Тасси, ты вернулась? — спосил довольный Арон, — Кешин скучал.

— Я тоже Арон, — фыркнул старший кентавр, смотря на меня, и всех кто со мной рядом. У него поинтересовался Сальмир в чем дело. Почему он так реагирует, на что хозяин дома высказал все, что думает обо мне и мне подобных, да так красочно и ярко, что понял это сын. Взял меня за руку и спросил, почему дядя Армир так ко мне относиться. Что я такого сделала. Тут его понесло:

— А что хорошего? От мурен одно неприятности! Если ты не пожираешь людей, не топишь корабли, это не значит что ты белая и пушистая! Ты такая как есть и никакой голос и разговорный артефакт этого не изменит, даже благословение вашей морской богини. Ты — падальщица! — это было последнее, что сказал кентавр, так как черное острие трезубца упиралось ему в кадык. Глаза Урсула стали как два портала в бездну, черные, без намека на белок, сплошная темнота. Вокруг него колыхались чернила, создавая лезвия, направленные на кентавра, такого Урсула я видела первый раз. Как и говорил мне Шиор, он жесток и безжалостен. А мил лишь с тем, кто ему дорог и важен. Остальных может без зазрения совести и морали убить на месте. Так и поступил бы с кентавром, не видь его Кешин.

— Повтори! — требовал он голосом, точно не принадлежавшим Урсулу. А вот главе Чернильного клана, Урсулусу, очень даже. Властный, жестокий, беспощадный, вот каким я увидела осьминога. И скажу, мне стало страшно. Ведь не будь я ему важна, он мог поступить со мной так же. Приставить лезвие к горлу и убить в мгновение ока.

— Урсул, остынь, — пытался достучаться до него Сальмир. Но он сказал лишь одно:

— Если бы я остывал каждый раз, как меня оскорбят, то был бы давно мертв! — в этих словах вся его жизнь. Он привык так поступать, убивать всех, кто ему угрожает, кто его оскорбляет, это его мировоззрение, создаваемое годами. Как сказал мне однажды Урсул, он выбрался с низов, не родился благородным и с титулом в придачу, он добился всего сам. И видя трезубец у горла кентавра, могу понять как именно, и чего ему это стоило.

— Урсул, — положила на его плечо руку, — ты же не убьешь его на глазах Кешина? — он понимал, что сделай он то, что собирался, Кешин перестанет ему верить, как и я отдалюсь от него. Мне и правда страшно, за него, за то, что будет с ним, убей он кентавра на глазах всех стоящих рядом. Я его поддержу, при любом раскладе. Но хотелось бы менее проблемное развитие событий. В глазах главы семьи уже виделось кладбище, надгробие и цветочки, а еще в ушах стояло оглашение завещания. Он не смотрел на осьминога, его взгляд был далеко.

— Дядя Урсул, не злись на дядю Армира, — сделал шаг вперед, держа меня за руку, сказал: — он больше не будет обзывать маму, — смотрел на Урсула и кентавра, боясь и того и другого. Рука Урсула дрогнула, глаза стали возвращать былой цвет, холод и страх им испускаемый постепенно отходил, он зло рыкнул, все еще держа трезубец у горла кентавра:

— Твое счастье, конь, — плюнул Урсул ему в лицо оскорбление, — что для меня важен этот ребенок и его ко мне доброе отношение. В противном случае я бы даже Тассию не послушал, на кормильца в семье стало бы меньше, — отозвал силу и ушел со двора кентавра. Ему нужно остыть, так сказал на прощание.

— Мам, Урсул придет?

— Придет. Ему нужно успокоиться, — сын смотрел на уходящего осьминога и меня. Что-то для себя решил, кивнул, сказал что проголодался, я взяла ребенка на руки и понесла в дом. К столу звала мама Арона. За мной шел Сальмир и Хатару, не проронивший все это время и слова. Он не лез в чужие разборки. Не в его характере вмешиваться без надобности. Сказал, без него разобрались. А вот отец семейства кентавров был или возмущен или удивлен, так как выдал:

— Кто бы мог подумать, что слухи о том, что Чернильный глава признал мурену своей женщиной, оказались правдой! — потирая шею, которую не так давно грозились пронзить три лезвия. На его коже остались следы от трезубца, они ему станут напоминанием о том, что язык враг и ему не всегда можно позволять говорить все, что заблагорассудиться.