Глава 24. Э. Смайлс, средний американец

<Для служебного пользования>

По результатам дешифровки радиоперехвата «Объект S-TX-1601181» 17:32 CST 06/29/2016 докладываю[144]:

(1) Дешифровка завершена (текст см. вложение #1).

(2) Сообщение зашифровано алгоритмом средней криптостойкости, предположительно программным обеспечением OpenPGP. Текст представляет собой набор коротких сообщений электронной почты, в формате (предположительно): <адрес><заголовок><сообщение>.

(3) Сообщению предшествовала серия позывных и короткий радиообмен, переданные телеграфом, международным кодом Морзе, открытым текстом. Судя по почерку и позывным, ключом работал Ричард (Рик) «Искра» Шейбнер, радист-любитель (ориентировка см. вложение #2).

(4) Содержание сообщений в радиоперехвате классифицирует источник как частную радиостанцию без лицензии. Угрозы для национальной безопасности не представляет.

(5) Командование рекомендует оперативную разработку по «Объект S-TX-1601181» — прекратить. По факту работы нелицензированного приёмопередатчика направить запрос в офис Шерифа графства Джостер, Техас.

Лт-коммандер Гейтс Ф

NSA, 11:32 CST 09/02/2016

Больше всего на свете пастор Сандерс боялся беженцев. Набегут — и всё пропало. Произнося слово «беженцы», он всегда упирал огненный взгляд в дальний конец церкви, где сжавшись, чтобы не привлекать лишнего внимания, сидели каждое воскресенье Нэт, Соф и я. Предсказания пастора всё не сбывались: кроме нас пока никого не «набежало», только у соседа Трэвиса приехал сын, с женой и шумным выводком ребятишек. Кроме нарушавших послеобеденную сиесту подростковых забав, катастрофы не произошло. Ещё пастор почему-то ненавидел радиосвязь. Слово «радио» гремело эхом под потолком церкви, а пастор прожигал глазами сжавшихся в уголке Кормака Дулиттла и Бенджамина Кроули. Новоиспечённые радиолюбители старались казаться маленькими и незаметными, почти как Нэт и Соф на задних скамейках.

В середине августа, в одно прекрасное утро, заместо беженцев на фермы нагрянула Национальная Гвардия. Из армейских грузовиков высадились усталые солдатики, пропылённые и потные. Пастор и всё дееспособное взрослое население вышли навстречу с винтовками и ружьями. Здесь частная собственность, джентльмены; проваливайте. Демонстрация вызвала у нацгвардейцев лёгкую зевоту. Из полицейской машины выкатился депьюти в синей форме. Жертва пончиков с повидлом принялся гавкать в микрофон, мол имеется судебный ордер, а вооружённое сопротивление властям есть дело подсудное. Я на вашей стороне, сказал блюститель, и хочу уладить дельце без пальбы. У нацгвардейцев есть приказ открывать огонь на поражение. Фермеры плюнули и разошлись, а орущему в истерике пастору полицейские от греха подальше надели наручники.

При наличии храбрости (её у нас навалом) и умения (тут несколько хуже), вы можете устроить великолепную перестрелку с бандой мародёров. Бандитов, если повезёт, можно всех перестрелять и тихонько закопать на три ярда [2,7 метра] в землю. Но воевать с полицией и армией — бесполезно, даже если у вас — временно численное превосходство. Во-первых, всю Национальную Гвардию — не перестреляешь. Патронов не хватит. Во-вторых, не дадут они себя перестрелять. На крышах «Хамви»[145] — крупнокалиберные пулемёты. В бронированных внутренностях наверняка сидят радисты. Бравые солдатики откатятся назад и вызовут поддержку с воздуха. Если не вертолёты, пара шустрых парней с миномётом будут доставлены к месту разборок. За пару часов вашей «гражданской обороне» настанет капут, а вы сами окажетесь на три ярда в гостеприимной техасской почве.

Всё происходило деловито и в то же время как-то лениво. Сержант был вежлив до умопомрачения. Вставляя через каждые два слова «сэр», он попросил Сэма Паттона отпереть противоядерное убежище. Солдаты выстроились цепочкой и стали закидывать в огромную фуру содержимое. Ещё до нас, кузов гражданского на вид грузовика был наполовину полон. От запылённого тента воняло соляркой и застарелым человеческим потом. Юный капрал у машины, с пятнисто-зелёным военным планшетником в руках, — вёл учёт. Так же спокойно фура переехала к овощехранилищу. В машину отправились остатки прошлогодней картошки.

«Считайте, мы подготовили вам хранилище к приёму нового урожая, сэр», — пошутил сержант.

Солдаты отловили и посадили в клетки десяток кур, а полицейские слегка обыскали дом, забрав нарезное огнестрельное оружие и патроны к нему. «Есть распоряжение всё оружие изымать, — сказал толстый депьюти, — Но мы прекрасно понимаем ситуацию. Допустим, сэр, я вон те гладкостволки в углу — просто не заметил».

Затем капрал умчался к штабному «Хамви», который как раз заправляли дизтопливом из нашей цистерны, и прибежал назад с распечатанными листочками и огромным алюминиевым чемоданом.

«Это не конфискация, сэр, — заявил сержант оторопевшему Сэму: — Официально, скупка излишков у населения. Вот, у нас тут всё подсчитано, по стандартному прайс-листу, до последнего цента. Проверяйте, пожалуйста».

«Где вы нашли у нас излишки?» — спросил Сэм.

«Как — где? Согласитесь, тысяча фунтов [около 454 кг] поваренной соли в мешках или шестьдесят три пары новеньких джинсов на семью из восьми человек — многовато».

«Нас скоро станет десять, — сказал Сэм, — У нас — двое беременных».

«С чем вас и поздравляю, — кивнул сержант, — Подгузники мы же не забирали? Значит, насчёт какашек — полный порядок. Ну а детские смеси… так ферма — молочная. Не пытайтесь меня убедить, детишкам молока не найдётся — с вашими-то коровами, сэр!»

«Ладно уж, — махнул рукой Сэм: — Давайте сюда ваш список наших излишков».

Он провёл по списку пальцем, как бы сам удивляясь многообразию ассортимента противоядерного бункера: «Иш ты! Даже дизтопливо вписали».

«А как же, сэр? — сказал капрал, распахивая зев чемодана, — Мы не грабители! У нас всё честно».

В чемодане лежали рядками аккуратные пачки новеньких долларов.

«Всё правильно? — осведомился сержант, — С нас шестьдесят тысяч, восемьсот тридцать долларов, пятьдесят центов».

Он привычно отсчитал шесть перетянутых банковскими бандеролями хрустящих пачек, добавил из початой пачки восемь сотенных, из пластикового пакета приложил сверху мелочь: «Получите, сэр».

«У меня только в одном бункере было — тысяч на сто!» — сказал Сэм срывающимся голосом.

«А что я-то могу сделать, сэр? — сказал сержант, — У меня — приказ. Вы знаете, в Американской Армии есть такой старый добрый обычай: исполнять приказы. Стандартный прайс-лист. За нас считает компьютер. Зато, у меня есть кое-что, чтобы немного вас утешить. Капрал, выдайте ваучеры!»

«Слушаюсь! — рявкнул капрал и извлёк пачку цветных бумажек, немного похожих на старинные билетики в кино, — Вот, мистер Паттон. На август, и до конца года. Каждый ваучер — пять галлонов. А поскольку вы — фермеры, каждый взрослый получает по пять ваучеров в месяц».

«Ваучеры?»

«На горючее, сэр. Бензин или дизтопливо, на выбор. Фермерам-то зашибись, а в городе выдают по одному ваучеру в месяц. Я заметил, у вас цистерна почти полная? Если сейчас горючего не надо, можете перепродать ваучеры или поменяться».

Я прикинул в уме. Двадцать пять галлонов в месяц — это триста в год. Чуть больше, чем семь баррелей. Сколько тогда Вин Чёрч и доктор Зорин насчитали? Семь баррелей на человека — уровень Великой Депрессии! А в городе дают в пять раз меньше, то есть полтора барреля. Добро пожаловать в девятнадцатый век, дамы и господа.

Сэм вздохнул: «Ладно, давайте ваши билетики в кино, капрал. Поменяемся».

«Распишитесь вот тут и вот тут. И ручку верните, если можно. У меня вчера шесть ручек увели — не напасёшься, — сказал капрал: — Огромное спасибо. Вот, копия закупочной ведомости — вам. С вами приятно иметь дело».

«Спасибо за покупку, джентльмены, — грустно пошутил Сэм, — Непременно заходите к нам опять».

Мы обнаружили Аманду Паттон сидящей на ступеньках бомбоубежища. Растрёпанная, босая, она раскачивалась из стороны в сторону и скулила, как потерявший маму слепой щенок. Хейзел и Нэт, тоже небрежно одетые, что-то переставляли на почти опустошённых полках. Единственная полка, заполненная от стены до стены туалетной бумагой и бумажными салфетками — выглядела как дурацкая шутка. Вопреки ожиданиям, солдаты не тронули запасы спиртного. Скорее всего, напитков не было в прайс-листе. Я усмехнулся, увидев, что осталось от столь оберегаемых Амандой запасов средств личной гигиены: упаковка лезвий «Шик», большая «семейная» коробка стирального порошка, четыре брусочка мыла и два тюбика «Колгейт».

Сэм присел на ступеньки рядом с женой, обняв её за плечи. «Ну, не плачь, конфетка! Это не конец света».

«Откуда взялись эти сволочи? — скривился Кормак, — Да ещё с грузовиками!»

«А как ты думал? — сказал я: — Бах! Нефть кончилась! Автомобили встали? Ты же нефтяник, хоть и не с буровой, а с Биржи! Ладно, государственный дефолт. Прекратился импорт. Но ведь добычу внутри страны никто не отменял. Вряд ли сейчас США добывает намного меньше, чем год назад».

«Согласен. Возможно, на проценты меньше, но никак не в разы. И что?»

«Я так думаю, Правительство послало войска установить контроль над всей нефтяной инфраструктурой: от скважин до автозаправок. В апреле, когда мы были в Хьюстоне, у полиции не хватало горючего. Ясное дело, горючее перенаправили на нужды армии. А сейчас — армия уже сама производит достаточно для своих нужд и даже щедро раздаёт излишки. Вот — нам же ваучеры дали?»

«План красивый, — согласился Кормак, — Первое: собрать в армию всех обученных. Национальную Гвардию мобилизовали. Это чтобы не шлялись где попало и не превращались в бандитов и мародёров. Второе: инфраструктура. Взять под охрану дороги, мосты, энергоснабжение, связь. Третье: горючее. Без горючего армия — бесполезна. А теперь началась четвёртая фаза: армия потихоньку устанавливает контроль над производством и распределением продовольствия. Чтобы было чего жрать, когда закончатся стратегические запасы».

«Я уверен, концлагеря и пластиковые гробы тоже наполняются по плану, — сказал Сэм, — Только всё это фигня, ребята. Теория заговора. Я думаю, дело куда проще».

«Проще?» — Кормак повернулся к Сэму.

«Проще! Собрались умные парни где-то в Хьюстоне. Объявили себя чрезвычайным комитетом. Послали на хрен старых пердунов из администрации. И начали, наконец, отдавать Нацгвардии, полиции, и всем прочим — разумные приказы. В Техасе есть нефть и нефтеперегонные заводы. У фермеров есть жратва. В городах умеют синтезировать аспирин и ещё не разучились шить одежду и обувь. Грузовики тоже есть, с водителями. Надо только вытащить всех из щелей и заставить что-то делать. По-моему, замечательно».

«Тебе будто нравится, нас обобрали до нитки, Сэм», — сказал Кормак.

«Не нравится! Но я понимаю логику».

«И в чём логика?»

«Минимизация разрывов в экономике. Конечно, я могу пысать кипятком, у меня выгребли запасы из Бункера. Зато в октябре я поеду в Джостер продавать кукурузу и масло — и покупать те же джинсы, соль, или мыло. Как результат, у меня есть чем задницу прикрыть, а у производителя джинсов — что на стол детишкам поставить. Теперь представьте, вот я сижу с шестьюдесятью парами джинсов на своей кукурузе, а в городе — голод. Спятившие с голодухи горожане мелкими группами прорываются сюда с дробовиками, и никому не достанется — ни жратвы, ни джинсов. Мы просто перестреляем друг друга нахрен».

«Последний оставшийся в живых заберёт всю кукурузу», — сказал я.

«Ну и хрен с ним, с последним оставшимся. Посидит тут на ферме несколько лет и сдохнет от воспаления лёгких или ещё какой фигни. Одиночка — не выживет. Без работающей экономики — всем хана».

«В прошлом году, Сэм, ты говорил обратное».

«Не отрицаю, Кормак. В прошлом году я дурак был. Ничто не прочищает мозги лучше, чем группа парней в камуфляжках, с „Хамви“ и пулемётами. Особенно если привезли офигенный чемодан с баксами».

«Значит, американская экономика сообщает: слух о моей смерти был сильно преувеличен», — сказал я.

Кормак усмехнулся: «У пастора Сандерса опять Армагеддон обломился. Приехали погрязшие в грехе, зато очень решительные парни, наставили двустволку. То есть пулемёт…»

«К чему это ты?» — спросил Сэм.

«Старые сплетни. Не буду пересказывать, слово давал».

Сэм крепче обнял Аманду: «Пустой Бункер? Ну и славно! Помнишь, ты меня уговаривала снова делать сыр? Секретная тетрадка деда с инструкциями — осталась! Ну что, конфетка? Будем жить дальше?»

И мы стали жить дальше. Помимо сельскохозяйственных забот, на повестке дня была поездка к доку Дженкинсу с повторной проверкой. Мы не пошли пешком, как в прошлый раз, а с комфортом поехали на пикапе. Экономия солярки — отменилась. Док заверил нас, беременность Софи идёт нормально, взял кровь на анализ — на всякий случай.

Мы навестили дока утром, а после обеда, когда Сэм, Кормак и я убирали кукурузу на южном поле, Дженкинс сам примчался в своём навороченном «Лендровере».

— Надо поговорить, Эндрю, — док нетерпеливо потянул меня за рукав.

Мы отошли чуть в сторону, и он продолжил глухим шёпотом: — Я анализ сделал, на ВИЧ. Только не волнуйтесь понапрасну. Это — «скрининговый» тест. Бывают ложноположительные результаты.

— Вы же тестировали моих дочерей на ВИЧ? Когда мы только приехали?

— Ну конечно. Тем более, у Софи была ещё… инфекция. Но тогда — тесты были отрицательные! Иммунный ответ у всех разный. На ВИЧ после секса с неизвестным партнёром так и проверяют. Первый раз — через три недели, потом ещё дважды: три месяца и шесть. Если все три теста отрицательные — тогда всё, вопрос закрыт, но обычно мы рекомендуем сделать ещё один анализ — через год.

— Понятно. Что надо делать?

— Мгновенно хватаем ваших дочерей и едем ко мне. Ещё раз кровь возьму.

Запрыгнув в докторский внедорожник, мы помчались на ферму. Девочки готовились к вечерней дойке. Нэт досталась самая тяжёлая работа. В громадных резиновых сапогах и с вилами, она грузила в тележку подсохший навоз. Хейзел запрягала лошадь. Соф, в подвязанном верёвочкой мужском комбинезоне (животик уже не помещался в стандартные джинсы), — таскала пустые бидоны, одновременно приглядывая за маленькой Триш. Пришлось дождаться и помочь вывезти навоз в поле, после чего Хейзел заверила нас, дальше сама справится.

Путешествие на ферму к доку прошло в напряжённом молчании. Так же молча, девочки сдали кровь. Док принялся колдовать с экспресс-тестами, и через десять минут выдал результат:

— У Натали — тест отрицательный. Слава Богу.

— А у Софи? — спросил я.

— Подтверждается положительный. Мне очень жаль, Эндрю.

— Чёрт!

— ВИЧ-инфекция — не смертный приговор. Есть антивирусная терапия, — сказал док, — Это раньше от СПИД умирали за пять-семь лет, а теперь ВИЧ — как сахарный диабет. Можно принимать лекарства и дожить до старости. Даже беременность — не проблема. Если всё делать правильно, ребёнок будет без ВИЧ. Вероятность заражения от матери — менее одного процента.

— А у вас есть — эта антивирусная терапия? — спросил я.

— В том-то и загвоздка. Вести ВИЧ-инфицированных мы тут не готовились. Вы знаете, как пастор говорит? Бах! И весь мир за полгода скатывается в Каменный Век. Какое ведение ВИЧ? У меня и с диабетом проблема. Инсулин кончится — а у нас тут один с диабетом, так непонятно что делать.

— Значит, придётся уехать отсюда? В Хьюстон?

— Я бы рекомендовал именно это.

— В Хьюстоне, говорят, всё неясно. Риск большой. Неопределённость…

— А тут на фермах что? Определённость? — вставила Нэт.

— Помолчи, Нэт. Тебя это не касается, — вздохнул я.

— Ещё как касается! — топнула босой пяткой Нэт, — Что ты за нас решаешь? Я уже не маленькая, и имею такое же право решать, как остальные!

— И я имею! — неожиданно сказала Софи, — Хочу здорового ребёнка! Если надо возвращаться в Хьюстон — поедем в Хьюстон!

Док, Нэт и я изумлённо уставились на Софи. С марта её самой длинной фразой было два слова. А Софи — продолжила:

— Я читала, если ВИЧ, грудью кормить нельзя, правильно?

— Так, — подтвердил док, взъерошив волосы. Наверное, как врач он был поражён внезапным пробуждением Соф ещё больше, чем Нэт и я.

— У нас в Бункере было двести жестянок молочной формулы. Солдаты только одну оставили!

Док, наконец, немного пришёл в себя, — Ты совершенно права, Софи. Молочная формула, как я мог забыть? И ещё: я не хотел лишних слухов, но раз уж зашла речь… Врача у вас скоро не будет.

— Почему? — одновременно спросили Нэт и я.

— Как молочную формулу и картошку. Национальная Гвардия заберёт. Мне официально выдали предложение поступить в армию вольнонаёмным хирургом. Предложение я принял.

— Отчего вдруг такое решение? — спросил я.

Док ткнул обеими указательными пальцами в свой стол, — Этот «офис» слишком быстро превращается в кабинет просвещённого, но бесполезного эскулапа восемнадцатого века. Ультразвука — нет, рентгена — нет. Электронную почту послать — либо ждать мальчишку, либо переться самому за четыре мили. Видите шкаф в углу? Как закончатся те красивые упаковочки с лекарствами, останутся у вашего покорного слуги только зубодёрные щипцы, мой верный ланцет, да ампутационная пила. Стану раз в неделю выдирать зуб или вскрывать фурункул. Раз в пять лет — придётся отчекрыжить кому-нибудь ногу. В последнем случае, вероятность что пациент выживет — около двадцати пяти процентов. А уж с неосложнённым аппендицитом можно даже не заморачиваться. Полостная операция без антибиотиков? Сепсис, хана.

— Но если — кто-то заболел? Что делать? — спросил я.

— А что делали год назад? В машину — и в город. Пастор ошибается. Никакого конца света нет и не предвидится. Цивилизация на месте.

Точно как Кормак сказал не так давно. «У пастора Сандерса опять Армагеддон обломился», — подумал я. Секундочку! Отчего это Кормак сказал: «опять»? Неужто у пастора уже случался неудачный Армагеддон?

— Есть ещё причина, почему надо ехать именно в Хьюстон, — док поднялся с кресла, — Пойдёмте, я вас подвезу назад на вашу ферму. А заодно заедем к Кроули и отправим… как он называет? Беспроводную?

Уже в машине, док сказал:

— Не хочу зря обнадёживать, но есть одна зацепка. У меня сокурсник, после интернатуры решил уйти из практической медицины. Мы над ним всё подшучивали. Слабак, крови не выносит. Но он — совсем не слабак. Вернулся в университет, там работал над методами лечения ВИЧ. И вроде кое-чего они добились.

— Чего добились? — спросила Софи.

— Есть новый метод подавления ВИЧ. Принципиально новый и перспективный. Вплоть до пожизненной ремиссии.

— То есть полного излечения от СПИД?

— Ну, от последней стадии СПИД — вряд ли поможет. Однако при начальных стадиях ВИЧ-инфекции… Можете называть это полным излечением. После курса надо проверяться раз в год, вот и всё. Приятель мне многого не сказал. Как у всех фармацевтов: хаш-хаш, супер-секретно. Знаю только, до опробования на людях было лет пять или чуть меньше.

— Но разве лаборатория не закрылась? В связи с Обвалом?

— Откуда я знаю? Вот пошлю электронную почту, дождусь ответа. Однако, мне кажется, Обвал поможет.

— Почему?

— Раз Обвал, ситуация может сыграть в любую сторону. Лабораторию могут вообще закрыть нафиг. С другой стороны, могут сказать: что вы всё с макаками балуетесь? После Обвала макаки — дорогие, а люди — бесплатные.

— А побочные эффекты? — спросил я.

— Побочные эффекты исключить нельзя, — согласился док, — Конечно, есть неопределённость. Зато — и надежда тоже.

Злая Ведьма Неопределённость вновь добралась до нас.

Ровно через сутки, в кузне, где я помогал Кормаку отбивать ножи механической жатки, появился Бен Кроули. Заместо конфискованного полицией «Кольта», он изготовил себе обрез охотничьего ружья, а в патронташе на поясе недвусмысленно блестят латунные головки патронов. Мародёрам, зомби и инопланетянам — не поздоровится.

— Срочная беспроводная! Два письма! — объявил Бен с порога, — Точнее, одна депеша лично тебе, Эндрю, а вторая — доку Дженкинсу, но ты в копии. К доку уже умчалась моя бригада лёгкой кавалерии.

Бригада лёгкой кавалерии — внуки мистера Трэвиса. Каждый день пацаны запрыгивают на велосипеды и объезжают всех соседей с тетрадкой. «Хотите послать беспроводную, мэм? Только пишите разборчива. Мистер Кроули не любит, когда непонятна-что». Сервис пользуется спросом. Даже пастор Сандерс на днях отправил кому-то сообщение.

Бен подал мне четвертушку бумаги с чёткими, почти печатными, буквами.

П. Дженкинсу, MD. Копия: Э. Смайлсу. Рад весточке, коллега. Ещё не надоело кромсать фермеров? Лаборатория в порядке. В конце года набираем первую группу добровольцев для клинических испытаний. По беременности — противопоказание, но в декабре пациентка уже родит. Выдай ей направление. По прибытии в Хьюстон, пусть немедленно идут ко мне — организуем стандартную терапию за счёт лаборатории. С уважением, не пропадай надолго с радаров. А. Мэйсон, MD, PhD[146].

Семье Смайлс. Приезжайте. Ситуация в городе спокойная. Воду и электричество подают по 12 часов в день. Самозахват прошёл успешно. Ваш фермерский опыт будет кстати. О еде и бензине не беспокойтесь: теперь городские пайки нормальные, всем хватает. Хотя, если привезёте деревенских продуктов — будем весьма признательны. Все передают привет. Искренне. Вин Чёрч, Министр Обороны, СПВ, и т. д. P. S. Свен настаивает, чтобы я дописал отдельный привет для Натали. P.P.S. К чему бы это?

— Оказывается, у тебя в друзьях министры обороны, — сказал Бен, дав мне дочитать, — А что за СПВ? Ни разу не слышал.

— СПВ, Бен, — Совмещения Пространства-Времени. Примерно как твоя радиостанция. Ноутбук и трансивер из двадцать первого века, босоногие пацаны-курьеры и рукописный журнал телеграмм — из 1860. А начальник — парень с Дикого Запада, в Стетсоне и с бандитский обрезом!

— Эй, приятель, что ты имеешь против моей новой пушки? Пойдём за амбар, поглядим кто умеет быстрее доставать?

Кормак сделал серьёзное лицо и произнёс с хорошо поставленным южным акцентом: — С двадцати шаго-ов. Как йя пальну в во-о-здух, дже-ентльмены достаю-ют и стреля-яют. Чур, в лицо не це-елить! А то неаккуратно выглядит в гробу-у. — Потом добавил уже на нормальном «северном» английском, — Но сначала, по традиции, надо выпить по два пальца крепкого.

Мы рассмеялись.

— Значит, поедете? — спросил Бен.

Я кивнул: — Прямо сегодня вечером, после ужина.

— Так сразу? И почему на ночь глядя?

— Чем скорее Софи начнёт лечение — тем лучше. По дороге заедем к доку, пусть даст направление, — и вперёд, на Хьюстон. Ночью ехать прохладнее и даже безопаснее. У меня уже есть опыт ночных поездок.

Втроём, мы сняли брезент с «Аутлендера».

— Надеюсь, банкроты из «Хёртц» ничего не имеют против, — пошутил Бен, прикручивая клеммы аккумулятора.

Пока Кормак накачивал из бочки бензин, я проверил шины и масло. Стартер взвыл, и на секунду у меня проскочило опасение, двигатель не схватит. Но мотор загудел ровно, успокаивающе, как до Обвала, когда горючее продавали без всяких ваучеров. Я привычно переключил трансмиссию и вывел автомобиль из сарая.

После вечерней дойки все уселись за ужин на веранде. Аманда взмахнула своей волшебной палочкой: жареный гусь, набитый яблоками и с хрустящей на зубах корочкой, был просто великолепен. Сэм принёс из бункера бутылку калифорнийского муската, 1998.

Чтобы поддержать разговор, Сэм принялся давать мне советы. Выглядело будто мы едем не за сто шестьдесят миль [около 240 км] в Хьюстон, а как минимум собираемся пересечь Африку от Каира до Кейптауна. Подбирать себе попутчиков с осторожностью. Проверять, надёжны ли дверь и окна, а если ночь застанет в сельской местности, непременно отдаляться от дорог на две-три мили, стараясь не оставлять следов. Он подарил мне помповое ружьё и две пачки патронов.

Кормак ушёл в дом и вернулся с пластиковой коробочкой: маслёнка, щёточки, отвёртка.

— Следи за оружием, Эндрю, пригодится, — буркнул он и принялся катать вино в бокале, делая вид, что наслаждается ароматом.

— Думала, что будешь делать в городе? — спросила Хейзел у Натали.

— Если школы ещё работают — конечно, в школу, — сказала Нэт.

— А в университет — пойдёшь?

— Попробую. Я думаю, стоит учиться на доктора медицины.

Софи засмеялась. — На доктора? Ты разве не говорила, что хочешь астронавтом, на Марс летать?

— Эт' когда было, Соф!

— А в прошлом году ты мечтала служить в полиции!

— В полиции — эт' шутка. Хотя… Неплохая идея! Я могу быть полицейским доктором. Как в сериале «Расследование преступлений: Майами»…

Остатки гуся и кучу других продуктов завернули в дорогу. Вещей почти не было — всё та же сумка с колёсиками из Лос-Анджелеса и мой чемодан. Свободное место в багажнике до отказа набили недавно собранной кукурузой, добавив несколько банок топлёного масла и свиной окорок. Сэм вручил мне пачку полученных за «излишки» банкнот — десять тысяч долларов. Кроме денег, он отдал ваучеры на горючее: шестьсот двадцать пять галлонов [приблизительно 1140 литров], в городе — целое состояние.

— До встречи, Эндрю, — сказал Кормак, — Не обижайся, я когда-то назвал тебя нулём без палочки. Ты — нормальный мужик, только практики надо побольше.

— Никаких обид, Кормак. Взрослые люди должны смотреть правде в глаза, — Я крепко сжал протянутую ладонь.

Наконец, мы уселись в машину. Провернулся, мелко задрожал двигатель. Пятеро оставшихся махали вслед, а мы трое, как те самые ковбои из фильма, — уезжали в закат.

Загрузка...