И стал тот камень Христом

Нагорная проповедь

Совсем недалеко от Капернаума возвышается холм, который рыбаки называют горой. С вершины видится голубая гладь озера и даже белое перышко парусника, скользящего по воде. С неба вонзаются в землю яркие лучи солнца, а порой вместе с ними падают нити нежданного дождика; солнце и дождь сплетаются в радужную сеть, которая ложится на луга прозрачной вуалью. Это спорят Дьявол и Дьяволица, говорит с крестьянским простодушием Иуда Фаддей.

Иисус, спускающийся сверху вместе со своими апостолами, и народ, поднимающийся из долины посмотреть на него и послушать, сходятся у подножия горы. Солнце победило дождь, или Дьяволицу, и землю кропят лишь отдельные капли, будто бы слезы ангелов. Иисус встает у высокого края косогора, как у перил над крутым обрывом. Внизу колышется многоцветное море одежд; никогда еще не собиралось так много народа у ног Назарянина.

И вот, звучно чеканя каждое слово и выдерживая паузы, Иисус начинает излагать свое учение:

— Вам говорилось, что бедные томятся в нищете во искупление проступков, свершенных ими самими или их предками, а я говорю вам: блаженны нищие, ибо ваше есть Царство Божие.

— Вам говорилось, что богатство — это награда свыше и дар заслуженный, вознаграждающий трудолюбца, а я говорю вам: горе богатым, ибо они уже получили свое утешение!

Вам говорилось, что плач — это излияние трусости, а печаль — прибежище тех, кто падает духом под натиском бед и несчастий, а я говорю вам: блаженны плачущие, ибо они утешатся.

Вам говорилось, что смех — это тайна утехи и выражение счастья, а я вам говорю: горе смеющимся, ибо будут они стенать и плакать!

Вам говорилось, что земля повинуется властолюбивым и острию меча, а я говорю вам: блаженны кроткие и униженные, ибо они наследуют землю.

Вам говорилось, что голод — это следствие лености и небрежности, а я говорю вам: блаженны голодающие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

Вам говорилось, что пресыщение — это венец изобилия, а пиры — это праздник роскошества, а я говорю вам: горе тем, кто ныне пресыщен, ибо он еще познает голод!

Вам говорилось, что свершение мести — это долг и слава каждого обиженного, а я говорю вам: блаженны те, кто милосерд, ибо помилован будет; блаженны те, кто сердцем чист, ибо узрит Бога; блаженны те, кого зовут миротворцами, ибо они будут наречены сынами Божьими, и блаженны те, кого будут гнать и поносить за правду, ибо они войдут в Царство Божие.

В плотной толпе, оттеревшей их от оратора, где можно уловить лишь обрывки слов Иисуса, старый Иаков говорит садовнику Гамалиилу:

— Учитель предлагает нам бесконечные и всеобщие изменения. Он изображает человеческое прошлое как вечную битву между притеснителями и притесненными, и хочет идти во главе этого несметного полчища нищих, голодных, недужных, гонимых, и провозвещает царство, где они, люди последние, будут первыми.

Укрывшись за стволом старого дерева, книжник Елиезер шепчет на ухо Акипе, доносчику:

— Иисус Назарянин — лжепророк, который призывает восстать против Закона Моисея. Все слова его — камни, которыми он хочет вдребезги разбить таблицы Десятикнижия. Ослепленный гордыней, он хочет превратить этот маленький холм во второй Синай и провозгласить себя истинным пастырем народа Божьего.

Словно бы расслышав издалека его слова, Иисус говорит:

— Не думайте, что я пришел нарушить Закон или Пророков. Не исчезнет ни одна буква, ни один звук Закона, пока пребудут небо и земля, пока все не исполнится. Но если ваша приверженность вере не превзойдет приверженности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Божие. И еще говорю я вам, что часто вы убивали слово Божие, укореняя обычай, который передавался от отцов детям, из поколения в поколение. Но и воля Божья проявляется не в одних догмах Закона, а в знамении времени. Почему вы сами не судите, что справедливо, а что ложно? Узы любви людской крепче цепей всех законов, написанных рукой человека и алчущих заточить волю Божью в клетку, как соловья. И говорю я вам, что истинная суть законов — это свобода творить добро. Хотят, чтобы Сын человеческий не исцелял больных по субботам, словно бы праздность субботняя — мошна, полная запретов, а не время делать добро, как во все остальные дни. Суббота создана для человека, а не человек для субботы. Закон создан, чтобы спасать нас и освобождать нас, а не губить нас и подчинять нас. Самые главные из всех заповедей — это те, которые требуют, как эта: возлюби Бога превыше всего, а ближнего своего, как самого себя. Я пришел не нарушать ни Закона, ни Пророков, но я говорю вам, что Закон и Пророки одни имели силу до Иоанна Предтечи. Он принес новую благовесть о Царстве Божьем. Он возвестил о сотворении нового человека и о восходе новой жизни.

Про злобу он так говорит:

— Вас учили, что древним наказывалось «не убивай». Но я говорю вам: мало только не убивать. Не взъяривайтесь друг на друга, ибо гнев — это кость преступления. Не хулите ближнего своего, ибо хула подобна проклятию и пожеланию смерти. Есть отцы, которые не убивали, но детей своих проклинают, бранят и желают им смерти. Есть писари, которые жестоко бранят своего сотоварища, бедного старца, не имеющего денег на покупку стола. Есть наставники, которые для усмирения малых учеников угрожают им вечным огнем. А я говорю вам: тот заслужит кару геенной огненной, кто со злобой относится к ближнему своему, и оскорбляет его словом, и называет его недоумком или отступником.

Про месть он так говорит:

— Вас учили, что древним повелевалось: жизнь за жизнь, око за око, зуб за зуб, ожог за ожог, рана за рану, рукой платиться за руку, ногой платиться за ногу. Вас учили, что мститель должен убить убийцу, где бы его ни встретил, и кровь пролитая должна быть отмщена кровью того, кто ее пролил. А я говорю вам: никогда не отвечайте злом на злодейство. Если кто ударит тебя по правой щеке, обрати к нему левую. Если кто захочет судиться с тобою, чтобы взять у тебя хитон, отдай ему и другую одежду. Если кто принудит тебя идти с ним тысячу шагов, иди с ним две тысячи. Когда недруг поднимает руку, трусливый предпочитает бежать, а несдержанный отвечает тем же и во сто крат больше обидчику своему. А я говорю вам: не делайте ни того, ни другого, ибо и трусость унижает душу, и отмщение тоже, хотя оно мнит, что возвышает душу. Обуздать себя при чьей-нибудь попытке унизить тебя не означает уступить или сдаться, а означает, что ты поступаешь как человек, который не хочет уподобляться тем, кто унижает себе подобных тысячи лет. Я пришел сеять любовь, как зерна связей людских, и потому злоба и месть — самые большие беды, которые могут сгубить мой посев. Если вы хотите стать добросердны, как Отец небесный, помните, что он повелевает восходить солнцу и над злыми и над добрыми и посылает дождь и на праведных и на нечестивых. Я пришел заново вылепить человека из глины посредством любви и потому говорю вам: всякий раз нам надо ломать собственную природу, когда нам будут нашептывать, чтобы мы закрыли перед любовью двери. Нельзя ставить заслон перед милосердием и холостить его ограничением. Кто имеет очи, да видит; кто имеет уши, да слышит; и да прощает тот, кто имеет сердце.

Про женщину он говорит:

— Вам толковали, что женщина ввергает мужчину во грех, ибо от женщины возникла вина и от этой вины погибнем мы все; что нет ничего сильнее яда змеи и ярости женщины; что отяжеление и муки родовые — это кара за прелюбодеяние той, кто после становится матерью; что природой данные ей месячные грязнят женщину семь дней; что мальчик оценен в пятьсот сребреников[32], а девочка — лишь в триста; что женатый мужчина имеет право выгнать жену по всякому поводу и причине. А я вам говорю: женщина и мужчина — одна плоть, Бог при сотворении мира создал человека мужчиной и женщиной, а то, что Бог сотворил, нельзя изменить и превратить мужчину в хозяина, а женщину в его собственность.

И еще он говорит о женщине:

— Вас учили, что древним было велено — «не прелюбодействуй». А я говорю вам, что не только нельзя совершать прелюбодеяния: всякий, кто смотрит на замужнюю женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем, и нет ему оправдания, даже если она этого и не подтверждает. Мужчинам позволено многоженство, а невоздержанных женщин забивают камнями до смерти. Но я говорю вам, что грешники и те и другие. Вас также учили, что женщины во всем уступают мужчинам и не заслуживают того, чтобы стать ученицами духовного пастыря. Но я зову их следовать за мной в моем предназначении возвестить приход Царства Божьего, и говорю вам, что также и те женщины, которые идут за мной, будут солью земли и светом мира.

О лицемерии он говорит:

— Отец небесный презирает тех, кто творит милосердие на глазах у других, чтобы люди их прославляли и почитали за добродетельных. Тот, кто подает милостыню на улицах и в синагогах, похваляясь своей добротой, попусту кидает свои монеты, ибо Отец небесный не вознаграждает лицедеев и тогда только ценит добросердие твое, когда левая рука твоя не знает, что делает правая. То же бывает и с теми, кто молится в синагогах и на всех перекрестках, чтобы его видели люди, — он бросает молитвы свои на ветер, ибо до Отца небесного доходят только те, которые ты читаешь наедине с собой, затворив дверь в свою комнату. То же суждено и тем, кто во время поста смотрит уныло и жалобно, дабы люди думали, какие лишения этот несчастный претерпевает, а он уже получил награду свою, ибо Отец небесный всегда воздает по заслугам и лицемерам и правдолюбцам. Милостыня кичливых, молитва двуличных и воздержание лицемерных — не что иное, как пыльца бесплодная, которую уносит ветер и которая никогда не попадает в сады Господни.

О деньгах он говорит:

— Для этого поколения, грешного и развращенного, деньги — любимое божество. Деньги — это ложный бог, более пагубный, чем были Ваал и Молох, ибо жажда денег порабощает и растлевает душу с еще большей жестокостью, чем языческие идолопоклонства. Никто не может служить двум господам, ибо со временем возненавидит одного и полюбит другого. Поэтому говорю я вам: не можете вы сразу служить и Богу и деньгам. Тот, кто служит деньгам, копит сокровища на земле, где их точит ржавчина и моль и крадут воры. Кто служит Отцу небесному, собирает сокровища на небе, ибо там, где сокровище ваше, будет и сердце ваше. Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царство Божие. Верблюд в конце своем обратится в шерстяную нить, которая пройдет в крохотное отверстие, а богатому надо продать все, что он имеет, и раздать бедным, дабы взамен обрести скромное место в Царстве Божьем. Пока есть бедные на земле, будут и богатые, ибо бедность и богатство не есть особенности рождения нашего, а признаки неравенства, сотворенного сильными себе во благо. В Царстве Божьем не будет ни богатых, ни бедных. В Царстве Божьем будет господствовать любовь и равенство; в лоне его те, кто были первыми, будут последними слугами, а те, кто были слугами, будут первыми.

О раскаянии он говорит:

— Вас учили, что древним приказывали: кто совершит преступление, должен принести Богу покаянную жертву, агнца без порока ценой в двадцать сребреников, и злодеяние прощалось свершением и милостью жертвоприношения. А я вам говорю: обратитесь, ибо пришло Царство Божие, и возвещением этим указываю единственный путь к спасению. Исаия говорил правителям Содома, что Бог уже пресыщен кровью агнцев и тельцов, что дым курения стал ему ненавистен, что ему отвратительны празднования, что его справедливость — другая. «Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих, перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову» — такова справедливость, которую проповедовал пророк Исаия. Ибо покаяние — это не преднамеренная отдача долга и не доброе движение души, а образ мыслей и вседневные поступки. Если рвать на себе одежды, и посыпать голову пеплом, и бить себя в грудь каменьями, и лить слезы ручьями — это не поможет смыть грех и очиститься от свершенных злодейств. Покаяться — значит обратиться к Богу, произвести переворот в душе своей, сменить кожу свою, как змеи; из гусениц стать мотыльками. И еще скажу я вам, что покаяние — это не наказание и не страдание, а восторг блудного сына, который возвращается в объятия отца; радость заблудшей овцы, найденной своим пастырем.

Иисус продолжает говорить, а люди смотрят на него во все глаза, ловят каждое его слово. На головы зачарованных слушателей сыплются зерна поэзии:

— И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут, но говорю вам, что и Соломон во всей своей славе не одевался так, как всякая из них. Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы, и Отец небесный питает их... Да и кто из вас, сгибаясь от тяжести, может прибавить себе хотя бы час жизни? [33]

Но вот свистят в воздухе плети, бичующие себялюбие:

— Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаз брата твоего.

А вот нам преподносят золотую заповедь, заставляющую вспомнить о совести:

— ...как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними.

И заканчивает Иисус свою речь предостережением:

— Всякий, кто слушает эти мои слова и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и он упал... Всякого, кто слушает эти слова мои и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне, — и дом устоял перед всеми силами природы.

— Когда Иисус спустился с горы, его окружили люди, завороженные его учением, — говорит Матфей.

— Глаза у всех были омыты слезами, а души смягчены кротостью, — говорит Петр.

— Дети пели, а женщины повторяли единственную молитву, которую им прочитал Учитель, — говорит Иоанн.

— Это был самый яркий полдень его жизни среди людей, ибо он сказал все, что хотел сказать, — говорит Никодим.

На обратном пути в Наин старый Иаков разговаривает с садовником Гамалиилом. По краям болотцев квакают грязные жабы и трепещут крылышками желтые бабочки. Вдали, там, за стаей серых цапель, над цветущими виноградниками Каны, поднимается высокий купол горы Фавор.

Говорит старый Иаков:

— Его слово — это молодое вино, которое разрывает старые мехи, новая ткань, которая меняет старые одежды, порыв ветра, который дает природе человека иную суть. Его знаки победы — не сражение и грабеж, а любовь и милосердие. Его войско — не ангелы смерти, не легионы воинов, не советы ученых книжников, не свиты властителей, а сборище несчастных калек, прокаженных, кающихся, блудниц, мытарей, бросивших свое дело; шумливых детей, и взрослых, ведущих себя как дети. Его народ — это не народ избранный и вознесенный превыше всех остальных, а все народы, населяющие землю. Его законы не окаменевшие заповеди и не страшные заклинания, а истолкование справедливости как всепрощения. Женщина — не утварь презренная, а супруга, которую муж должен любить, как самого себя. Богатство — это не дар желанный, а обременительный груз, который надо бросить. Бедность — не душная каморка, а широченная дорога, ведущая в Царство Небесное. Под молотом его учения пошатнулись древние устои здания иудаизма.

Отвечает Гамалиил, садовник:

— Один устой не пошатнулся — любовь к Богу, которая превыше всего на свете, она остается для Христа краеугольным камнем нашей веры.

Тогда говорит старый Иаков:

— Это верно, но на Бога Всевышнего он смотрит не так, как фарисеи и саддукеи. Для них, для главных священнослужителей, для старцев и для книжников; Яхве вызвал потоп, затопивший землю, когда бурные воды все стерли с лица земли — и людей, и скотину, и тварей земных, и птиц небесных. Это Яхве обрушил огонь и серу на Содом и Гоморру, и уничтожил их жителей, и сжег всходы на их полях. Это он наслал на Египет десятикратный мор и истребил скот и посевы, и умерщвлял всех первенцев — от первенца фараона до первенца раба[34]. Это он велел избивать камнями без всякой пощады всех земледельцев, по субботам собирающих хворост. Это он, когда гневался на народы, всех обрекал на погибель, и всех убивал, и мертвых не велел убирать, и трупы их долго смердели, а с гор текла кровь ручьями. Своим верующим Яхве вложил в уста слова псалма: да усладит себя честный человек отмщением, да омоет ноги свои кровью злодеев.

— А для Иисуса кто он, Яхве? — с испугом спрашивает Гамалиил, садовник.

Старый Иаков ему отвечает:

— Для Иисуса Яхве просто отец. Очень добрый отец, одинаково любящий всех своих детей, даже неблагодарных и порочных. Древние верили, что Бог — это безграничная далекая-предалекая сила, живущая где-то там, за звездами, за небесной лазурью, употребляющая свое всемогущество, чтобы карать неверных. Иисус видит в Боге словно бы отца близкого и любвеобильного, который выбирает милосердие, чтобы выразить свое всемогущество. Бога — доброго отца, обитающего где-то среди нас, не могут допустить книжники со своими забитыми наукой головами, но для простого народа это ясная и чистая истина. Потому, сын мой, ее и выбрал Иисус.

Шагов через двадцать, задержавшись у насыпи водоема, говорит старый Иаков:

— Обращаясь к Всевышнему, Иисус называет его Авва, папа, по-детски, по-родственному, как никто до него ни в какой религии ни один священнослужитель не называл. Вот молитва, сходящая с его уст, когда он молится: Авва, папа, Отец, да святится имя твое, да придет Царство твое, пошли хлеб нам насущный и отпусти грехи наши, ибо и мы прощаем должникам нашим. Вот так и не иначе, так, как говорит сын малый своему отцу.

Старый Иаков и Гамалиил, садовник, проходят мимо странного дома, где никто не высовывается ни из окон, ни из дверей. Босоногая девочка перебегает пустынный двор. Порыв ветра колышет ветви смоковницы и стряхивает наземь спелые винные ягоды. Сумерки овладевают небом, выпустив на волю табуны пепельных лошадей. В грустном доме зажигается первая лампа. Молча пройдя последний отрезок пути, говорит старый Иаков:

— Древние призывали Яхве и громко просили его обратить в прах врагов. Иисус Назарянин призывает Отца, чтобы умолять его простить недругов. «Прости их, Авва, они не ведают, что творят», — говорит он в их оправдание.