Игла

Глава 36

— Когда Дар придёт? — Ветер сидел на сундуке в гостиной и болтал грязными босыми ногами.

— Когда закончит с делами. Не вертись. — Ласка сидела на корточках и мазала его красное лицо сметаной. Над Тёмным Лесом вечно висели свинцовые тучи, через которое было не разглядеть солнце, но несмотря на пасмурную погоду, нежная кожа Ветра вмиг обгорела и воспалилась. — Выходи во двор только в соломенной шляпе, ясно? И после полудня.

— Что такое полудня? — Ветер продолжал вертеться, разглядывая всё вокруг. Он не мог усидеть на месте, облазил каждый угол пещеры и каждый угол двора, изучая странные предметы, траву и деревья. В особенный восторг его привели куры и козы. С последними он проводил большую часть дня. Так и не дождавшись ответа от Ласки, которая пыталась поймать ускользающий из-под пальцев вертлявый нос, он спросил: — А когда Игла вернётся?

Ласка тут же помрачнела, это напугало Ветра, но он ничего не сказал.

— Не знаю. — Она вздохнула и ободряюще улыбнулась. — Но Дар её обязательно найдёт и приведёт домой.

— Я выдвигаюсь. — Как будто услышав Ласку, в гостиную ворвался Дар и принялся сгребать со стола полные магии камни багреца.

— Ты нашёл её? — Ласка вскочила на ноги, едва не уронив крынку со сметаной. — Где?

Дар остановился, и это далось ему с трудом — каждая клеточка его тела стремилась, требовала как можно скорее мчаться вперёд. Но и беспокойство в глазах Ласки и Ветра он не мог оставить без внимания.

— У Забавы и Баяна терем у северного моря, скорее всего они забрали Иглу туда.

— Северное? Море Тысячи слёз? — Ласка отставила крынку и подошла ближе к Дару. — Это же так далеко, верхом и за месяц не добраться!

— Я там уже бывал, это упрощает задачу. Я всю ночь просидел над ритуалом, если извести достаточно багреца, получится сократить путь через Навь. — Дар с сожалением вздохнул. Будь у него сердце и полная сила, он бы оказался на месте в мгновение ока. — Если повезёт, доберусь к закату.

— Не думаешь, что на это они и рассчитывают? — Ласка понизила голос, оглядываясь на Ветра. — Что ты придёшь за ней? Вдруг это ловушка?

— Тем лучше. — Дар закончил набивать багрецем сумку и забросил парочку камней в карман платья. — Значит, оставят двери открытыми и никуда не сбегут. Как бы то ни было, оставлять Иглу там нельзя. Она ушла с ними не только, чтобы помочь Светозару, но и, чтобы увести Забаву и Баяна подальше и тем самым защитить нас. Теперь, когда мы в безопасности, надо вытаскивать Иглу. Пещеру мы с Мяуном обнесли защитными заклинаниями, так что здесь вам ничего не угрожает. Слушайте Мяуна и никуда не выходите, даже во двор. Как только я верну Иглу, мы уедем.

— Ладно, хорошо, — Ласка кивала, едва поспевая за торопливыми словами Дара, который, перекинув сумку через плечо, уже шагал к выходу. Но добраться до двери он не успел. Прямо на него, сквозь полотно двери выпал Светозар.

— На помощь! Скорее! — Он махнул рукой куда-то в сторону и тут же провалился в стену.

Лицо Дара окаменело, он швырнул сумку на пол.

— Ждите здесь, — рявкнул он перепуганным Ласке с Ветром и выскочил за дверь.

Они бросили её на границе двора.

Игла лежала в траве, за плетенью, там куда не доставали защитные заклинания. Босая, в изорванном платье. Волосы медными змеями вились по земле, прикрывая лицо. Сперва Дар замер, опешил, не решаясь подойти, не решаясь узнать, что Игла уже, что её больше... Но тут она слабо пошевелилась, и Дар сорвался с места. Подхватил на руки, стараясь не причинить боли, но Игла не проснулась, а Дар почувствовал терпкий, горько-сладкий запах сон-травы. Волосы упали с лица, открывая разбитые скулу и губу, тёмные синяки на шее.

— Что случилось? — бросил он Светозару, торопясь обратно к пещере.

Светозар не ответил, только покачал головой, и это разозлило Дара, но он ничего не сказал, сосредоточенный на беспокойном, сбивчивом дыхании Иглы. В коридоре его встретила Ласка, лицо её вытянулось при виде Иглы, она бросилась было навстречу, но Дар грубо её остановил.

— С дороги!

Ласка испуганно пискнула и послушно юркнула в сторону, открывая дверь их с Иглой спальни, пропуская Дара внутрь. Он осторожно уложил её на кровать, с ужасом замечая синяки на руках и ногах, которые не заметил раньше. Он потянулся, чтобы накрыть её одеялом, но тут заметил, что их кармана передника Иглы выглядывает уголок конверта. Поколебавшись с мгновение, Дар вытянул конверт. Над сургучной печатью с изображением полумесяца вился знакомый почерк Забавы: «Любимому братцу». Сжав челюсти, Дар сломал печать и развернул письмо.

«Как и обещала, к девчонке я не прикасалась. Но не переживай, Баян сделал всё, чтобы ей понравилось у нас. Он играл с ней аккуратно, попытался ничего не сломать, но ты знаешь, ручаться за него я не могу, поэтому не обессудь, если что. В любом случае, она достаточно целая, чтобы ты всё ещё мог с ней поиграть».

Пелена гнева застелила глаза, превратив комнату в непроглядное красное марево. Дар смял письмо и, практически ничего не видя, бросился прочь. В коридоре он налетел на растерянного Светозара. Тот отшатнулся, хоть и знал, что Дар не мог ему — призраку — навредить.

— Где ты был? — рявкнул Дар, тесня его к стене. — Почему ты ей не помог?

— Разве я мог? — прошептал Светозар, демонстрируя руки, не способные больше влиять на материальный мир. — Я чёртов призрак!

Дар швырнул в него смятое письмо, оно прошило бесплотную грудь, ударилось о стену и упало на пол.

— Когда тебе было нужно, ты разрушил до основания целую избу, — утробно прорычал Дар. — Она пошла за тобой!

Светозар оскалился.

— Значит, не надо было её отпускать!

Слова ударили Дара сильнее пощёчины. Вина и гнев затопили его непреодолимой приливной волной. Мысли зазвенели пчелиным ульем, багрец в груди разогрелся, выжигая его изнутри. Жестокость, жажда крови, ненависть, которые он обычно пытался сдержать, заключить как можно глубже, спрятать от мира и от себя, вырвались на свободу. Дикий, мерзкий, не знающий жалости и любви зверь, который сидит в каждом из нас, скованный цепями разума, рванул наружу. Цепи застонали, не в силах удержать его. Но Дар и не хотел его держать. Больше нет. Сегодня даст зверю всё, что тот пожелает.

Он молча прошёл мимо Светозара и направился прочь из пещеры.

Тёмный лес окружил его мрачной высокой стеной. Дар мчался вперед, не оглядываясь, не задумываясь, и очнулся, только когда добрался до самого сердца чащи. В руке он сжимал сияющий багрец так крепко, что тот, казалось вот-вот не выдержит и треснет.

— Морена! — позвал Дар, останавливаясь и оглядывая тёмные, безмолвные деревья. — Морена! Не заставляй меня использовать призывающую печать, я знаю, что ты слышишь меня! Мама!

Она появилась бесшумно.

Сплелась из густых теней и ступила босыми ногами на ковёр из сосновых игл. Высокая, прекрасная и молодая, как и тысячу лет назад. Длинные белоснежные волосы стелились за ней живым шлейфом. Рубаху ей заменяли бусы из вороньих перьев, ягод и камней, два лоскута красной ткани служили ей юбкой. Чёрные глаза внимательно смотрели на Дара.

— С «мамы» и стоило начать, — алые губы растянулись в лукавой улыбке. — Сынок. Соскучился?

— Мне нужны имена, — Дар не желал тратить время на пустую болтовню. — Все четыре.

Морена сразу поняла, о чём речь, вскинула брови, из глаз исчез игривый блеск.

— Нет.

— Да, — отрезал Дар. — Когда отдавала меня в Храм Мудрости обещала выполнить любое моё желание, если я не буду плакать. Вот оно.

— И ты хранил его тысячу лет, что использовать вот так? — Морена снова улыбнулась, подходя ближе. Она была ниже Дара почти на голову, но мощь и силы изходившие от неё, заставляли мурашки бежать по коже. Дар нахмурился, стараясь не выказать страха перед богиней, которую когда-то звал матерью. Сейчас она была совсем не похожа на нежную Морену из его детских воспоминаний, но Дар не позволял себе думать об этом. Они не виделись тысячу лет, она никогда не навещала его, а он обещал себе её больше никогда не звать. Так легче было обоим. Дар качнул головой — сейчас не время предаваться прошлому.

— Назови мне имена.

— Попроси о чём-то другом, — сурово сказала Морена.

— Нет.

— Думаешь, я не понимаю, зачем они тебе? — Она угрожающе нахмурилась. — Не понимаю, что ты хочешь сделать?

— Разве тебе есть до этого дело? — Дар нахмурился в ответ, став пугающе на неё похожим.

— Они мои дети.

— Я тоже твой ребёнок. И я бы не стал просить, не будь на то веских причин.

— И что же это за причины? — Морена недоверчиво приподняла брови. — Что за причины привели тебя к тому, что ты просишь у матери помощи в убийстве её родных детей?

— Тебя это не касается. Никогда не касалось. И я бы не пришёл к тебе, если бы мог. Но это всё пустое. — Дар скрестил руки на груди, глядя на Морену сверху вниз. — У меня есть желание, и ты должна его исполнить. Выбора нет. Не мне тебе напоминать о том, как работают божественные клятвы.

Морена молчала, изучая его внимательным взглядом.

— Дело в любви? — наконец спросила она. Дар вздрогнул. Осторожно, будто боясь напугать дикого зверя, Морена протянула руку и нежно коснулась его пылающей щеки. — Мальчик мой, ты ведь знаешь, что любовь не стоит жертв. Она не стоит ничего.

— Раз она ничего не стоит, — Дар наклонился к ней, понизив голос. — Назови мне имена.

Морена отдёрнула руку, нахмурилась, понимая наконец, что он не отступит. Татуировка на её плече — красная руна «мир» — засияла, жаром напоминая о клятве, которую она принесла тысячу лет назад и которую пришло время исполнить.

— Одно имя, — сказала она после долгого, мучительного молчания. — Я назову тебе только одно имя. Не заставляй меня приносить в жертву больше моих детей. Пусть ты думаешь, что я никогда вас не любила, что я никогда... Ты знаешь, что волей богов, я не могу вмешиваться в дела этого мира, не могу остановить тебя, не могу остановить их. Но, прошу, не заставляй меня проходить через это, не заставляй становиться палачом своих детей.

В глазах её заблестели слёзы. И Дар не мог сказать наверняка, лжёт она, пытаясь выторговать себе более выгодные условия или правда сердце её разрывается от мысли о том, что он собирается убить тех, кому она подарила жизнь. Но ещё он знал о том, что Морена — мастерица обходить клятвы и обещания. Она сама этому его учила. А потому он ухватился за возможность, пока она не придумала способ и вовсе отказать ему. Он торопился, и возможно, это была его ошибка, но сейчас его мысли были заняты другим — в основном ненавистью. Зверь внутри бесновался и рвался, представляя как с омерзительным наслаждением перегрызает глотки своих врагов.

— Одно имя, — согласился Дар. — А ещё откроешь мне проход в терем Забавы. Туда и обратно.

Морена прищурилась.

— Предлагаешь мне собсвенноручно доставить палача к моему ребенку?

— Или так, — Дар старался выглядеть непоколебимым, хотя внутри у него бушевала буря. — Или называешь все четыре имени.

Морена молчала всего мгновение, а потом кивнула.

— Чьё истинное имя ты желаешь услышать?

***

Дар шагал по залитому лунным светом терему и охваченное штормом море за окнами вторило буре в его душе. Он шёл за своим зверем, который безошибочно указывал ему направление в тенях. Потом он услышал звук гуслей, и ускорил шаг.

Забава и Баян не ждали его, занятые весёлой пирушкой. Зал был полон пьяными и весёлыми людьми. Их было так много, что никто поначалу не заметил чужака. Гусляры развлекали народ, люди ели и пили, танцевали и смеялись, глядя на пляшущего ручного медведя, которого хозяева тыкали в бока копьями, заставляя двигаться шустрее. Забава сидела на коленях у хохочущего Баяна и пила, а ей всё подливали мёд купцы в золотых платьях с блестящей соболиной опушкой.

На правой щеке Баяна алел яркий ожог в форме ладони. Багрец в груди Дара болезненно запульсировал. Игла защищалась.

Дар пробивался через веселящуюся толпу, изо всех сил сдерживая желание разорвать на куски каждого, кто ненароком оказывался у него на пути. Некоторые ли сперва пытались увлечь его в танец, но взглянув в лицо, испуганно отшатывались в сторону, прибивались друг к другу, теряя весь запал и тревожно перешёптываясь. Когда волна тревоги докатилась до главы стола, Забава наконец заметила нового гостя. Лицо её удивлённо вытянулось, но почти сразу на лицо скользнула радостная улыбка.

— Братец! — воскликнула она, соскакивая с рук Баяна. — Неужели пришёл с нами повеселиться? Как неожиданно! Присаживайся, наливай себе мёду!

Она говорила это так радостно и задорно, будто на праздник и правда пожаловал самый дорогой и долгожданный гость. Дар, собираясь с мыслями, неторопливо сел во главе стола, ровно напротив Забавы и Баяна. Стол был длинный, не меньше двух саженей, но в этому моменту в зале стало так тихо, что повышать голос, чтобы слышать друг друга не было нужды.

— Рада тебя видеть, Кощеюшка! — улыбнулась Забава, и слуга тут же поднёс Дару кубок и щедро плеснул в него мёда. Дар к нему прикасаться не стал.

— Не могу сказать того же, Яда.

Забава замерла, румянец волной схлынул с её щёк, лицо сделалось мертвенно серым. Баян нахмурился, но посмотрел на Забаву с непониманием. Похоже, ему она свое истинное имя за столько лет так и не открыла.

— Убей всех, — тихо сказала Забава дрожащим голосом, поворачиваясь к Баяну. — Убей всех, кто слышал!

Баян рывком поднялся на ноги, и перепуганные люди в панике хлынули к дверям. Баян схватил ближайшего к себе купца и одним движением свернул ему шею. Зал утонул в криках и топоте убегающих ног. Дар неторопливо встал из-за стола и направился к Баяну, который к тому времени успел убить ещё троих. Забава вскинула руки, но Дар не позволил ей сплести чары.

— Остановись, Яда. — Она застыла, с ненавистью глядя на него. — Сядь. — Она рухнула на лавку. Дар опёрся ладонью на стол и наклонился к её лицу. — Смотри и не вмешивайся.

— Освободи её! — гаркнул Баян, бросая на пол бездыханное тело очередного гостя. К этому моменту зал уже почти опустел. — Немедленно!

Дар проводил взглядом последнего человека, выскакивающего за дверь, и перевёл взгляд на брата.

— Наверно, это очень неприятно, — сказал он, криво усмехнувшись. — Быть лишённым магии настолько, что даже чары истинного имени тебе неподвластны. Ни капли. Меньше, чем в любом смертном. Без Забавы ты настолько бесполезен, что мне даже не понадобится имя, чтобы расправиться с тобой. — Дар отвёл в сторону руку и на ней блеснули золотые когти.

Он знал, что задел Баяна за живое. Ударил в самое больное место, но тот быстро взял себя в руки, хохотнул и неторопливо вернулся к столу и взял прислоненный к нему топор, с которым никогда не расставался.

— Знаешь, что забавно, Кощей? — Он взвесил топор в руке, будто примеряясь. Хотя знал его так хорошо, что тот давно стал продолжением его рук. — Что именно такой бесполезный хрен как я, оттрахал твою рыжую подружку.

Зверь сорвался с цепи.

Дар запрыгнул на стол и бросился на Баяна сверху. Но заслонился от когтей рукоятью топора, оттолкнул Дара в сторону и отправил топор ему в спину. Дар был меньше и быстрее брата, поэтому легко увернулся и снова бросился в атаку ещё до того, как Баян завершил удар. Дар впился когтями ему в плечо, запрыгнул на спину и попытался добраться до горла, но не успел. Баян бросился назад и со всей силы ударился спиной о стену, зажимая Дара в надежде переломать ему кости. Удар вышел мощным, но ослеплённый ненавистью Дар почти не почувствовал боли. Тем не менее его хватило, чтобы потерять хватку, и Баян, сгреб Дара за шиворот, стащил с себя и швырнул на пол. Топор тут же вгрызся в мрамор там, где только что была голова Дара. Тот откатился в сторону, вскочил на ноги и бросился вперёд, пока Баян не успел достать застрявший топор. Дар разъярённым петухом ударился в грудь Баяна, заставляя того выпустить топор. Тут же пришлось уворачиваться от его могучего кулака. Но Дар ещё никогда не чувствовал себя таким сильным, таким... могущественным. Никогда ещё багрец в груди не давал ему столько мощи, а может, он и вовсе был ни при чем, и Дара питали ненависть и боль, та тёмная, первобытная его сторона, которая жаждала крови, смерти, разрушения. И если так — сегодня он приветствовал её и давал ей полную волю. Сегодня он был тем Кощеем, о котором слагали легенды. Кощеем, которым никогда не был, но которым стал. Дар извернулся и полоснул Баяна когтями по лицу, перечёркивая наверняка болезненный ожог. Баян взвыл, хватаясь за залитое кровью лицо. И это промедление дало Даро шанс. Когти скользнули под колено, разрезая плоть и глубже, что-то хрусткое и тугое. В следующее мгновение нога Баян предательски подогнулась, и он рухнул на колени — не в силах больше стоять. А Дар, не теряя времени, вспорол связки на руках растерявшегося Баяна, и те плетьми повисли вдоль тела. Забава закричала, но не могла ничего поделать — она так и сидела за столом, прикованная к место.

— Оставь его! Прошу! Не трогай! — Она дрожала, пытаясь победить магические путы, но даже боги были перед ними бессильны.

Дар схватил рычащего от боли Баяна за волосы рывком заставил его запрокинуть голову, оголяя беззащитную шею.

— Нет! Пожалуйста! Кощей, я прошу! Я умоляю тебя, я сделаю всё, что ты хочешь! — кричала Забава, по щекам её бежали слезы, лицо перекосил неподдельный ужас. Дар никогда не видел её такой, но больше ничего не могло его тронуть. — Хочешь, я скажу, где твоё сердце! Расскажу, где спрятала его, только не тронь его! Не тронь Баяна!

Когти дрогнули и замерли, так и не коснувшись кожи. Дар поднял взгляд на Забаву.

— Разумеется, ты расскажешь. Я же знаю, твоё имя, — ухмыльнулся он и одним широким движением вспорол Баяну горло.

Баян захрипел, забулькал, и как только Дар отпустил его волосы, упал на бог, дергаясь и пытаясь вдохнуть. Но Дар знал, что такая рана может и не убить болубога, пусть и лишённого магии. Он неторопливо отошёл в сторону и поднял оставленный Баяном топор. Тот был таким тяжёлым, что Дару пришлось волочь его за собой, сберегая силы.

— Всё из-за этой девчонки? — не унималась Забава, то ли надеясь отвлечь Дара от Баяна, то ли правда желая узнать ответ. — Она же ничего не стоит! Она состарится и умрёт раньше, чем ты глазом успеешь моргнуть! Мы — твоя семья! Да, не идеальная, но мы всегда будем с тобой! Пощади Баяна, и я обещаю, что больше не трону тебя.

Дар вскинул на неё насмешливый взгляд.

— Никто из вас больше не тронет ни меня, ни тех, кто мне дорог.

Дар вскинул топор и, не в силах удержать, уронил вниз. Лезвие вспороло мрамор, и отрубленная голова Баяна качнулась в сторону и замерла, удивлённо глядя на Дара, но тот на неё даже не взглянул. Зверь ещё не насытился, он требовал расплаты и смотрел только вперёд, в испуганные глаза рыдающей Забавы.

Дар медленно подошёл к ней, надеясь, что когда огонь в её глазах погаснет, ему станет легче, Игле станет легче. Он уже не мог ничего исправить, не мог её спасти, но мог сделать так, чтобы ей больше ничего не угрожало. Ни ей, ни Ласке, ни Ветру, никому — кто стал игрушкой в руках скучающей полубогини. Девчонки, которой он слишком долго спускал всё с рук. Пусть он будет убийцей, пусть будет грязным и запятнанным, пусть Игла теперь никогда не сможет смотреть на него без отвращения и ненависти за то, что не спас её, за то, что отпустил и за то, что когда всё случилось, не сумел найти другой выход, кроме убийства. Она бы обязательно нашла другой выход. Но Дар почти радовался, что её здесь нет, что некому его остановить. Рядом с ней он хотел казаться достойным, добрым, хорошим, заботливым. Но по-правде, он никогда таким не был. И теперь уже никогда не станет.

— Если убьёшь меня, никогда не найдёшь своё сердце, — выпалила Забава. — Только я знаю...

— Мне плевать, — сказал Дар, и Забава посерела, понимая, что он не лжёт. Она зашла слишком далеко. Может быть, отчасти, именно она и сделала его таким, наполнила его чернотой, багрецем в груди выжгла в нём всё живое, а потом сделала это снова, когда притронулась к той, кто заменил ему утраченное сердце, а потому понимала, что теперь он не отступит.

— Послушай, послушай, я могу кое-что для тебя сделать... — начала она, и тут Дар понял, что она просто пытается тянуть время. Но для чего?

Ответ не заставил себя ждать. Что-то загрохотало, и Дар не успел увернуться, когда в спину ему впился мраморный шип. Дар упал, и тут же покатился по полу, уворачиваясь от каменных шипов, посыпавшихся на него с потолка. В зал вбежала Славна. Чёрт. Когда Забава успела связаться с ней? Пока Дар был занят Баяном? Или она всё это время была неподалёку? Славна наступала, разбирая зал на камни и колья и швыряя их в Дара, который, уворачиваясь от них, не успевал даже вдохнуть.

— Он знает моё имя! — Крикнула Забава, и Славна, бросив удивлённый взгляд на Дара, бросилась к ней. — Скорее! Забери меня отсюда! Я...

— Нет, Яда, замолчи! А теперь убей...

Договорить Дар не успел. Славна настигла Забаву, и они исчезли. Дар выругался и схватившись за раненное плечо, привалился к стене. Кровь заливала платье, рука отказывалась шевелиться. Боль охватила всю левую половину тела и с каждым мгновением становилась всё сильнее.

— Надеюсь, ты доволен? — послышался печальный голос, и, обернувшись, Дар увидел Морену. Она стояла над телом Баяна и бережно держала в руках его голову. Кровь стекала по её рукам и животу, капая на пол.

— Откуда здесь взялась Славна? — прохрипел Дар, едва разобрав её слова. — Как Забава сумела её позвать?

— Это я её позвала, — ответила Морена и Дар стремительно к ней развернулся всем телом, но тут же пошатнулся от боли и вновь привалился к стене.

— Ты — что?

— Напрямую вмешаться я не могла, но могла она, — спокойно ответила Морена так, будто Дар должен был знать, что именно так она и поступит. — Я согласилась отдать тебе одно дитя. Ты же решил забрать у меня двух. Я не могла этого позволить.

— И поэтому решила натравить на меня Славну? — Дар взмахнул было рукой, но тут же поморщился от боли, в глаза потемнело, но он устоял на ногах.

— Я взяла с неё слово, что она не станет отнимать твою жизнь, лишь поможет Забаве. И что впредь Славна не станет вмешиваться в твою жизнь. Она заверила меня, что ей это неинтересно.

— Ах, ну раз ей это неинтересно... — Дар стиснул зубы. — Тебе тоже не стоило вмешиваться, уж точно не спустя столько лет.

— Ты втянул меня, Дар, — покачала головой Морена. — Ты позвал меня, потому что я была тебе нужна. Но нужна я не только тебе.

— Только не делай вид, что тебе есть до нас дело.

— Ты прав, мне нет дела до того, как вы живёте. Но и смотреть на то, как вы убиваете друг друга, я не желаю. Ты можешь мне не верить, но это ранит меня.

Дар усмехнулся, доковылял до лавки и со стоном сел. Мраморный шир надломился, когда он уворачивался и, судя по ощущениям, осколок остался в ране, но достать его у Дара никак не получалось. Морена молча подошла к нему и, отложив голову Баяна на стол, вытащила из раны осколок. Повертев его в пальцах, она вложила его в ладонь Дара.

— Если ты захочешь вернуться за сестрой, я не стану тебя останавливать. Но я прошу тебя подумать, стоит ли жизнь одной человеческой девчонки крови всей твоей семьи? Жизни богов? Твоей жизни?

Дар сжал в ладони осколок и поднял уставший взгляд.

— Она стоит гораздо больше.

Морена усмехнулась. Она не понимала. Не могла понять.

— Мой нежный мальчик. — Она погладила Дара по щеке испачканной в крови рукой. — Она ведь никогда не примет тебя. Никогда не станет твоей. Её сердце не принадлежит тебе, а если бы и принадлежало... Человеческие сердца изменчивы, как весенние ветры, легко и быстро загораются, но так же легко и быстро остывают. Нам — бессмертным — суждено идти по жизни в одиночку. Чем раньше ты это поймёшь, тем лучше.

Он знал. Он всё это знал. Как знал и то, что Игла никогда не посмотрит на него так, как смотрела на Светозара. Но ему это было неважно. Он не мог объяснить себе почему, но он лишь отчаянно хотел, чтобы она была в безопасности. И если для этого ему придётся свернуть шеи богам... Он ничего не сказал, но Морена всё прочла по его взгляду. Отступила, печально улыбнулась.

— Поступай, как знаешь. Двери из зала вернут тебя обратно в Тёмный лес на то место, где мы встретились. — Она взяла в руки голову Баяна и, прижав её к груди, погладила по волосам, а потом перевела взгляд на Дара. — Надеюсь, ты больше меня не позовешь. Но даже если и позовёшь, я не приду. Не после того, что ты сделал. Теперь ты сам по себе.

Сказав это, она исчезла.

— Я всегда был сам по себе, — тихо ответил Дар пустому залу и закрыл лицо дрожащей рукой. — Но больше не хочу.