Игла и нить

Никто

– Веди себя хорошо, учись прилежно и держись подальше от Эффи! И этого мальчика! Риск велик как никогда. Помни, Анна: настоящие бриллианты не нуждаются в яркой оправе. – Тетя еще раз оценивающе осмотрела девочку на предмет каких-то не замеченных ею прежде недостатков, а затем небрежно приобняла на прощание. – Теперь иди, иначе опоздаешь на поезд.

Анна еще дома переоделась в неудобную школьную форму, выглаженную до хруста. В цветах шестого класса – черном, белом и бордовом – Анна наверняка будет выделяться, ведь они символизировали определенный статус учащегося. Она же выделяться совершенно не хотела. Я никто. Девочка по очереди дотронулась до каждого из шести узлов на своем наузе – все они была туго натянуты, как и ее нервы.

Казалось, что в последние несколько дней летних каникул им с тетей удалось вернуть свою жизнь в прежнюю колею. Все выглядело таким же, как всегда, и все же ничто больше не было прежним. Тетя была напряжена и раздражительна, почти как обычно, однако к этому добавились резкие смены настроения, прежде ей несвойственные: то она была энергичной и неистовой, но уже в следующее мгновение становилась нервной и придирчивой.

Анна никак не могла выбросить из головы ни шесть повешенных женщин, ни ухмыляющиеся лица наузников. Их слова пахли пережженным страхом. Как правило, на подобных собраниях тетя с наузниками по кругу обсуждали своих старых врагов, какие-то угрозы или даже что похуже – подобные разговоры превратились для Анны в белый шум, как декоративные стежки, образующие рисунок, которого она не замечала и не понимала. Но теперь все было иначе: девочка прочла в их глазах чувство неподдельного страха.

По-настоящему наузники боялись только Тех, кто знает их секреты.

Анна также никак не могла выбросить из головы Аттиса с Эффи, особенно после того, как поняла, что хотела бы вновь их увидеть. Она просто не хотела, чтобы при этом они видели ее. Эффи с Аттисом знали ее секрет – что Анна была ведьмой, – и от этого девочка чувствовала себя страшно уязвимой. Хотя Анна и была уверена, что даже они не были настолько сумасшедшими, чтобы демонстрировать свои магические способности обычным людям, все же она сомневалась, что Эффи с Аттисом будут при этом слишком осторожничать, а на такой риск девочка пойти не могла. Ей пришлось бы отвечать перед тетей, и наузники тут же провели бы церемонию Связывания. Кроме того, у нее имелись и собственные основания для подобного поведения – Анна должна была оставаться никем.

Она шла тихими улочками своего района, мимо однообразных домов, мимо церкви с огромным кладбищем, мимо ухоженных парков. Рядом со станцией имелся газетный киоск. Анна подошла к нему и взяла со стойки свежий выпуск:

Анна пробежала глазами статью. Ее сопровождали несколько новых ужасных фотографий, но в остальном в ней не сообщалось ничего нового. Почему никто не знает, кем были эти женщины? Девочка положила газету обратно на стойку и посмотрела на часы. Нужно было поторапливаться.

И хотя остаток пути до железнодорожной станции Анне пришлось бежать, она все же успела сесть на поезд до Далвича. Всю дорогу девочка размышляла о том, что произойдет, если она проедет свою остановку и не покинет поезд, пока не окажется где-то в другом месте, пока не окажется кем-то другим… Но прежде чем Анна успела опомниться от своих фантазий, она оказалась на дороге, ведущей к ее школе. Мимо с шумом проносились автомобили, а скошенная трава на газонах отливала ярко-зеленым. Будто бы из ниоткуда перед Анной выросла школа: огромное здание из красного кирпича, величавое и надменное, похожее на старого льва. Его высокие окна, причудливые башни и шпили, возвышавшиеся над деревьями, словно сошли на лондонскую землю со страниц готического романа. Когда-то давно, в Викторианскую эпоху, школа служила работным домом – местом, где бедняки жили, работали и тихо умирали. За его парадными входными дверями скрывался целый лабиринт узких коридоров с низкими потолками, вечно кишащими людьми, словно улей.

Перед воротами школы из полноприводных автомобилей то и дело выскакивали школьники, которые, поцеловав на прощание мам и пап, спешили к входным дверям школы. Анна продолжила свой путь, не останавливаясь, чтобы поприветствовать кого бы то ни было. Перед самым входом в здание девочка обнаружила, что у нее сводит живот, как в тот первый раз, когда она входила в эти двери. Проведя все свое детство на домашнем обучении, Анна была так взволнована, так полна надежд, так мечтала наконец оказаться в реальном мире, подальше от тети. Теперь же я чувствую только страх.

Не то чтобы она ненавидела школу. Ей нравилось учиться, быть лучшей в классе по нескольким предметам, играть на пианино в музыкальном классе… Но вот все остальное она не любила. Тетя советовала ей сосредоточиться на учебе: получать хорошие оценки, чтобы затем без проблем поступить в мединститут. Даже если бы ей предстояло всю жизнь прожить вместе с тетей, работа врачом позволила бы Анне хотя бы частично пожить своей жизнью, дала бы ей столь желанную независимость, предоставила бы навыки, которые могли помочь людям. Конечно, это не то же, что магия, но, по крайней мере, какая-никакая свобода.

Внезапно в нос ей ударил знакомый запах полированного дерева, под ногами она ощутила знакомую мягкость темно-синих ковров. Вокруг нее школьники собирались группами, искали старых друзей – формировали созвездия, словно звезды, притянутые друг к другу летними сплетнями. Возбужденный шепот. Пиликанье телефонов. До ушей Анны долетали обрывки разговоров:

– Да, расстался, но потом он запостил те фото с ней…

– Я соскучилась! Где ты пропадала всю мою жизнь?

– Видать, потеряла девственность в одном из туалетов пляжного клуба.

– Так сильно похудела…

– Вряд ли она вернется, уж точно не теперь, когда Дарси ее игнорит.

– Видела новенькую?

В воздухе витало возбуждение с примесью тревоги. Жернова мельницы сплетен начинали свою работу, и от каждого требовалось подкинуть на них немного зерна.

Никто и бровью не повел, когда она проходила мимо. Анна с облегчением выдохнула.

По-прежнему никто.

Девочка двинулась в направлении актового зала, где должно было состояться традиционное собрание перед началом нового учебного года. Зал был огромным. Его стены были обшиты панелями из красного дерева, в окна были вставлены витражи, а в дальнем конце зала возвышалась сцена. Жесткие спинки кресел заскрипели и застонали, как только ученики стали рассаживаться по своим местам. Анна незаметно села в самом конце длинного ряда кресел и принялась высматривать в толпе Эффи, но девушки нигде не было видно.

В зале воцарилась тишина, когда директор Конноти поднялся на сцену. Он был настолько невысокого роста, что едва доставал до микрофона на деревянной кафедре.

– Добро пожаловать в школу для девочек Святого Олафа. Этот год знаменует начало вашей взрослой жизни… – Директор Конноти в ширину был примерно того же размера, что и в высоту. Нос на его красном, блестящем от пота лице был похож на луковицу. Лысину на его голове весьма неэлегантно прикрывали несколько прядей волос. Сегодняшняя речь, впрочем, как и прочие его выступления, была для директора всего лишь поводом обсудить свои собственные исключительные жизненные достижения, которые помогли ему стать главой одной из самых престижных школ Лондона. – Вы не должны отказываться от своих амбиций! И тогда в будущем, вполне возможно, вы, как и я, достигнете величия, – вещал директор, периодически стуча кулаком по кафедре и часто вытирая пот со лба носовым платком.

На сцене позади директора сидели старосты. В самом центре и впереди всех сидела Дарси Дьюлейси, свысока – в прямом и переносном смысле – взирая на ряды учеников, сидящих в зале. Правильные черты лица, говорящие о безупречной родословной, блестящие темно-рыжие волосы, идеальный макияж, хищная улыбка и суровый взгляд, осуждающий и оценивающий. Анна почувствовала, как от одного взгляда на Дарси у нее скрутило живот, будто в рот девочке влили кислоту.

– Ты только посмотри на загар Дарси, – прошептала девушка позади нее. – Видела ее фотки с Амальфийского побережья? Меня чуть не стошнило.

– А эти бесконечные селфи с Питером? Жизнь – это боль.

– Значит, они снова вместе?

– Ой, да давно уже…

Анна пыталась их не слушать. Ну и что, что Дарси с Питером снова сошлись, – какое отношение это имеет ко мне? Питер все равно бы не посмотрел в сторону Анны, существовала Дарси или нет. К сожалению, Дарси действительно существовала, и от нее было никуда не деться; наверняка весь день только и будет разговоров что о ней. Она была умной, богатой модницей, талантливой балериной, говорила на китайском и руководила школьным советом, но все это не шло ни в какое сравнение с ее главным талантом. Дарси была популярна, потому что умела направить разговор в нужное ей русло, легко могла заставить говорить о себе всю школу и была готова растоптать любого, кто встанет у нее на пути.

– А теперь позвольте мне представить тех, кто будет учиться с нами начиная с этого года. Надеюсь, вы окажете им теплый прием и на собственном примере продемонстрируете, что значит быть леди из школы Святого Олафа. – Мистер Конноти улыбнулся, и жирные складки на его лице затряслись, словно желе.

Анна ненавидела манеру, с которой директор произносил слово «леди», – как будто это оружие, которым он намерен всех их уничтожить.

Сара Эджертон.

Тиана Окли-Смит.

Новенькие поднимались на сцену одна за другой, чтобы получить значок школы и пожать руку директору. Большинство явно чувствовало себя неловко, но кое-кто выходил на сцену с высоко поднятой головой, подбадриваемый чувством собственного достоинства. Дарси проницательно наблюдала за каждой.

Шарлотта Робинсон.

Эффи Фоукс.

Анна выпрямилась при звуке знакомого имени. Эффи медленно поднялась на сцену, как будто делала это каждый день. Она вела себя совсем не так, как остальные новенькие. Девушка носила школьную форму, как будто это был очередной из ее многочисленных нарядов, ее волосы были распущены – вопреки школьным правилам. Во взгляде директора Конноти читалось легкое раздражение. Эффи держала его за руку чуть дольше остальных и смотрела ему прямо в глаза, пока директор не был вынужден почти что отвести взгляд. После этого она пристально посмотрела на старост, сидевших за спиной мистера Конноти, так, будто они слегка ее забавляли.

Когда Эффи спустилась со сцены, создалось ощущение, что она должна сейчас же выйти из зала и направиться туда, где ей было место, потому что ни в зале, ни в школе Святого Олафа ей явно места не было. Казалось, это почувствовали все присутствующие – зал пошел тихой рябью пересудов. Анна заметила, как Дарси вытянула шею, чтобы еще раз взглянуть на Эффи. Она тебя беспокоит. Анна невольно улыбнулась, а затем быстро опустила голову, чтобы никто этого не заметил.

Вскоре ученицы младших классов покинули зал, в котором остались только шестиклассницы. Директор Конноти многозначительно посмотрел на присутствующих и сказал:

– Как вы, должно быть, знаете, последние два года в школе Святого Олафа обучение проходит в смешанных группах. На занятиях к вам присоединятся мальчики из соседней школы. Надеюсь, вы и им окажете теплый прием. – По рядам пронесся напряженный шепот; мистер Конноти поднял руку. – Леди, прошу вас, держите себя в руках. Я знаю, как всем вам не терпится продолжить свое обучение в подобной компании, ведь мужской пол – это воистину дар Божий. – Его слова были встречены с должным сарказмом, однако директор выпрямил спину, чтобы казаться выше, как если бы считал себя стоящим в авангарде мужского пола, и продолжил: – Мальчикам из школы Святого Олафа также разрешено будет пользоваться вашей гостиной и столовой. Однако прошу вас не забывать, что обнимашек и прочих неуместных форм проявления личных чувств на территории школы я не потерплю. Так же, как и нежелательных беременностей. – Директор Конноти громко засмеялся над своей сомнительной шуткой, прежде чем отпустить собравшихся.

Вырвавшись наружу, напряженный шепот превратился в настоящую лавину шума и гомона.

Первые уроки были сплошь ознакомительными. Многое было новым – учебники, учителя, учебные программы, скандалы и наветы. Анна пыталась к ним прислушиваться, но без телефона она улавливала лишь какие-то урывки сплетен – вершина айсберга, не более того. Девочка с возмущением обнаружила, что Эффи уже является частью этих слухов, хотя успела пробыть в школе не больше пары часов.

– Перевелась из Нью-Йорка…

– Я слышала, ее выгнали за наркотики?

– Я слышала, она подожгла свою прежнюю школу.

– Я слышала, у нее был роман с учителем…

На самом деле никто ничего не знал наверняка, но мельница сплетен работала на лжи. Она легко могла перемолоть чистую воду в смолу. Анна вспомнила, что говорила ей тетя о пустой болтовне: «В закрытый рот муха не залетит».

Девочка изо всех сил старалась держаться подальше от Эффи, но перед обедом должна была состояться очередная пытка – ежегодная инспекция внешнего вида учениц. Анна направилась в «камеру пыток». В руке она теребила свой науз, чтобы хоть как-то обуздать страх: инспекцию проводила староста школы, Дарси, – однако Анна также не могла скрыть своего любопытства: ей было интересно посмотреть, как Эффи впишется в их коллектив и какое место в его иерархии займет.

Анна встала в самый конец очереди. Похоже, Эффи еще не подошла, но Дарси уже разошлась не на шутку. Вместе со своими прихвостнями, Оливией и Коринн, она сидела на высоком стуле в передней части аудитории и, прихлебывая зеленый смузи, выбирала себе жертву. Дарси привозили свежие соки каждое утро, и легко было сказать, к кому в данный момент она питала особое расположение, – именно того она и угощала своими соками. Потому Дарси с ее прихвостнями прозвали «соковыжималками».

– Кулоны носить запрещено, – заявила Дарси. – Мне придется его конфисковать.

– Но это подарок моего парня… – Девушка, стоя перед троицей вся съежившись, попыталась было воспротивиться такому решению.

– Я что, по-твоему, похожа на психотерапевта? – резко перебила ее Дарси. – У нас нет на это времени. Снимай.

Дарси протянула руку, и девушка дрожащими руками принялась расстегивать цепочку.

– Но… – залепетала несчастная, отдавая кулон Дарси, – хотя бы скажите, когда я смогу его забрать…

– Следующая! – не слушая, объявила Дарси.

– Люси Браун. – Оливия своим монотонным голосом прочла следующее имя в списке, прежде чем снова уткнуться в телефон.

Она редко поднимала от него глаза. Оливия не всегда была популярна, но она усердно работала, чтобы пробить себе путь в «соковыжималки». Действовала она при этом с той же безжалостностью, какой славилась на поле для лякросса[15]. Будучи не столь привлекательной и не столь харизматичной, как Дарси, она без устали ломала себя. Теперь, когда Оливия вела модный блог, у нее была куча фолловеров, которые с нетерпением ждали, когда девушка опубликует очередное бессмысленное фото: короткие темные волосы, врезающиеся в скулы; губы уточкой; мокрые дизайнерские наряды, облегающие ее высокую мускулистую фигуру. Какая-то девушка однажды решила повторить позу на фото Оливии – «соковыжималка» подала на нее в суд и успешно выиграла дело.

– Привет, Люси! Смотрю, в тебе как будто что-то изменилось… Но что именно? – Дарси улыбнулась своей следующей жертве. – Ах, ты сделала пластику носа.

Люси покраснела до корней волос.

– Не нужно смущаться, нам всем иногда требуется небольшая помощь. А твоему дурносику и подавно.

– Тебе идет, красотка, – своим обычным хриплым голосом согласилась Коринн.

Она небрежно отбросила за спину крашеные рыжие волосы и мечтательно посмотрела на Люси своими по-совиному моргающими глазами. Коринн изо всех сил старалась быть другом для всех и каждого, культивируя образ свободной духом женщины. Она руководила школьным йога-классом, в котором действовала политика «только для членов клуба», и всегда расплывчато проповедовала о важности сохранения природы, заботы о животных и борьбы с глобальным потеплением, при этом мало что делала для этого сама.

Дарси ослепила Люси вспышкой камеры своего телефона, прежде чем несчастная сообразила, что происходит, и сказала на прощание:

– Я позабочусь, чтобы об этом узнала вся школа.

– Роуэн[16] Гринфинч[17].

Вперед вышла девушка с копной густых каштановых волос. Анна была с ней знакома – девочки вместе ходили на занятия на протяжении многих лет. Роуэн была живой, разговорчивой и любила высказывать свое мнение по поводу и без. Обычно Анна была с ней согласна, поэтому данное качество девушки ее не сильно беспокоило. Однако сейчас, стоя перед «соковыжималками», Роуэн утратила свою обычную жизнерадостность: на лице ее застыло выражение смирения, как будто она наперед знала свою судьбу и не противилась ей.

– Проверьте длину ее юбки. – Дарси кивнула в сторону Роуэн.

Староста рангом пониже вышла вперед с линейкой в руке и измерила длину юбки.

– В пределах нормы, – резюмировала она.

– Неужели? Проверь-ка еще раз, – приказала Дарси.

Староста сделала, как было велено.

– Да, точно, в пределах нормы, – повторила она.

– Хм… Очень странно. На ней юбка кажется короче. Может, конечно, все дело в пропорциях. Вы только посмотрите на размер ее бедер! – Дарси оценивающе посмотрела на ноги Роуэн.

Оливия фыркнула, не поднимая глаз от телефона.

– Я поняла. Я толстая. Ха-ха. – Роуэн попыталась улыбнуться их ехидным шуткам, как если бы они нисколько ее не задевали.

– Нет, не смей так про себя говорить, – сочувственно сказала Дарси. – Не толстая, а просто с отсутствием должной мотивации. Я целиком и полностью за бодипозитив. Коринн, ты не могла бы организовать ей пропуск в свой йога-класс?

Коринн с улыбкой посмотрела на Роуэн.

– Не уверена, что нам хватит места, – приторно-сладко сказала она.

– Вы могли бы заказать маты на пару-тройку размеров больше, – предложила Дарси.

– И купить в класс дополнительный освежитель воздуха, – громким шепотом сказала Оливия.

Некоторые из присутствующих начали смеяться. Губы Роуэн задрожали. Чуть не задохнувшись от накатившего на нее гнева, Анна была вынуждена схватиться за свой науз, чтобы успокоиться.

– Хотя, поразмыслив, я решила, что это будет излишне, – резюмировала Дарси. – А теперь иди. Иди и постарайся впредь не брать в столовой двойные порции! – Она сжала руку в кулак, тем самым как бы подбадривая Роуэн, а затем передала другой старосте пустой стаканчик из-под своего смузи.

Коринн отдала старосте и свой стаканчик со словами:

– Непременно отдай его в переработку!

– Хорошо, следующая! – воскликнула Дарси.

Когда прозвучало ее имя, Анна вышла вперед. Она сильнее сжала в кармане свой науз и уставилась в пол. Я никто. Никто.

Дарси посмотрела на нее без особого интереса:

– Ты все еще учишься вместе с нами? Длина юбки – в пределах нормы. Высота каблука – в пределах нормы. Украшения – отсутствуют. Индивидуальные черты – отсутствуют… – пробормотала она. – Следующая!

Анна была так рада отделаться столь быстро, что чуть было не расплакалась, если бы только прежде не выплакала все слезы. Уходя, она взглянула на оставшихся девушек и поняла, что все это время Эффи наблюдала за ней. Анна вновь потупила взор под давлением чувства вины. Я только и делаю, что от всех прячусь. Но Эффи не знает, каково это – учиться в школе Святого Олафа. Анне же пришлось узнать это на собственном горьком опыте.

Вначале девочка не понимала правил игры, не знала, как стать незаметной. Она привлекала внимание: новенькая с блеклыми волосами и странными туфлями, живущая одна со своей тетей. Сирота. Не самая выигрышная комбинация. Анна надеялась остаться незамеченной, завести пару друзей, спокойно учиться, но слухи поползли почти сразу. Дарси, Оливия и Коринн вошли в раж: они запускали одну сплетню за другой, передавали их из уст в уста, постоянно полоскали ее имя, следя за тем, чтобы Анна быстро растеряла всех друзей, которых успела на тот момент завести.

Такая странная – у нее даже телефона нет.

Кажется, она состоит в какой-то секте…

Я думаю, она сама убила своих родителей…

Нет, как только она появилась на свет, они взглянули на нее и тут же покончили с собой…

Тетя предупреждала ее, говоря, что таких людей, как они с Анной, непременно заметят, «если только мы не будем осторожны», и была права. Девочка использовала единственную доступную ей технику защиты: пряталась в своем наузе, исчезала из поля зрения, постепенно становясь тем, кем, как все вокруг думали, она была. Но подвох, как Анна поняла гораздо позже, состоял в том, что подобное поведение ничего не давало взамен: ни гнева, ни жалости к себе, ни слез. Потому что данный способ был действенным только в том случае, если работал в обоих направлениях: окружающие должны были читать в ее глазах – ее там больше нет. В конце концов «соковыжималки» потеряли к ней интерес. В издевательствах над Анной для них больше не было ни смысла, ни радости.

– Эффи Фоукс.

Дарси произнесла имя Эффи беспечным тоном, но Анна понимала, что староста школы только и ждет, чтобы установить свою власть над девушкой, которая перетянула все внимание на себя в самый первый день нового учебного года. Как только Эффи выступила вперед, по аудитории пронесся шепот.

Дарси, постукивая соломинкой от смузи по губам, смерила Эффи взглядом с головы до ног:

– У тебя слишком высокие каблуки. Если к завтрашнему утру ты не сменишь их, я буду рекомендовать дисциплинарное взыскание. – Эффи склонила голову набок и улыбнулась. Дарси сощурила глаза. – И юбка у тебя слишком короткая.

– Шлюшка. – Оливия попыталась замаскировать ругательство притворным кашлем.

– Я? Что ж, спасибо за комплимент. – При этих словах Эффи невозмутимо повела рукой.

Дарси никак не отреагировала на столь вопиющее неподчинение, но Анна знала, что староста школы была просто в ярости от поведения новенькой. Она медленно слезла со своего стула и подошла к Эффи, как бы прощупывая почву. Дарси щелкнула пальцем по сережкам, что обрамляли мочку уха Эффи.

– Это что, какая-то шутка? – издевательским тоном спросила она. – Нам не разрешено носить сережки.

– Но ты же носишь.

– О, прошу прощения, я неправильно выразилась. Не разрешено тебе. – Дарси сделала ударение на последнем слове. – Я также в курсе, что у тебя есть татуировка. Я видела ее сегодня утром на твоей руке.

– Ого, ты положила на меня глаз? Я польщена. Не думала, что нравлюсь тебе как девушка, Дарси. Что ж, я открыта для любых отношений.

В аудитории вновь захихикали, но на этот раз смех относился к Дарси, а не к ее жертве. Староста школы резко повернулась к остальным и обвела их взглядом, от которого смех тут же затих, а большинство девушек потупили взор, чувствуя себя виноватыми.

– Тату в нашей школе под запретом. – Голос Дарси стал резче. – Ты должна ее удалить, иначе, боюсь, тебя исключат.

– Но у меня нет татуировки, – безмятежно возразила Эффи.

– Я видела ее. Такая, в виде паука. Мерзость, как по мне. Она выбита на твоем плече. – (Эффи изобразила на лице невинное замешательство.) – Закатай рукав.

– Нет.

– Подержите-ка ее руку! – рявкнула Дарси одной из старост.

Те посмотрели на Эффи с немой просьбой: «Пожалуйста, не усложняй». Девушка закатила глаза и протянула руку. Дарси закатала ей рукав. Все молча застыли в напряжении, а затем наклонились вперед, чтобы рассмотреть получше.

На плече не было никакой татуировки.

– Должно быть, она на другом плече, – не унималась Дарси.

Эффи закатала второй рукав, но и под ним тоже ничего не обнаружилось. Несколько человек захихикали. Анна с удивлением обнаружила, что и сама готова рассмеяться.

– Наверное, это была гнусная временная татуировка! – раздраженно рявкнула Дарси, все еще убежденная в своей правоте.

– Конечно, почему нет? – Эффи улыбнулась и посмотрела на Дарси с нескрываемым любопытством, а затем развернулась на каблуках, собираясь покинуть аудиторию.

– Стой. – Казалось, к Дарси вернулось привычное самообладание. – Твои волосы.

Эффи обернулась и посмотрела на нее так, будто эта маленькая игра начала ей немного надоедать. В тот момент Анна не знала, какая из девушек выглядела более обеспокоенной.

– Они слишком длинные.

– Я соберу их в хвост.

– Нет, их нужно подстричь – они спутанные и грязные. Когда ты в последний раз мыла голову? Я сожалею, но в таком виде они представляют опасность для здоровья. Если ты не подстрижешься до завтрашнего дня, тебя ждет дисциплинарное взыскание: ты должна будешь оставаться после уроков каждый день в течение недели.

Эффи пристально посмотрела на Дарси, затем подошла к учительскому столу и вынула из стакана для ручек и карандашей ножницы. Она повернулась лицом к толпе, собрала волосы в хвост и начала резать. Пышные черные локоны падали на пол, как куски темного стекла. У Дарси отвисла челюсть. Остальные были потрясены ничуть не меньше и вновь зашептались между собой.

Когда Эффи закончила, оставшиеся волосы рассыпались по ее плечам. Выглядело даже неплохо – такая длина и неровные кончики волос были ей к лицу. Все еще сжимая в руках пучок волос, она подошла к Дарси и протянула его ей. Вероятно по-прежнему пребывая в глубоком шоке, Дарси машинально подняла руку и взяла волосы.

– Можешь вымыть их сама, – сказала Эффи с ухмылкой, а затем развернулась и вышла.

Дарси стояла не шелохнувшись. Все остальные тоже замерли на своих местах.

Рука Дарси разжалась, и волосы посыпались на пол. Она резко повернулась к остальным: ее глаза пылали яростью.

– Если кто-то из вас находит это забавным, будьте уверены, что весь остаток семестра она проведет, отбывая дисциплинарное наказание. И если, Джейн, я снова увижу, что ты насмехаешься надо мной, то будь уверена – я позабочусь о том, чтобы твой парень непременно узнал, чем именно ты занималась все лето. СЛЕДУЮЩАЯ!

В обед Анна решила заглянуть в гостиную шестиклассников. Прежде она в этой комнате не бывала. Обстановка в общей гостиной была довольно неформальной: имелось несколько диванчиков, а также стояли столы, за которыми учащиеся могли просто сидеть, есть или работать. В дальнем конце комнаты имелся буфет, где выдавали еду. В гостиной было шумно и многолюдно. Анна взяла свой обед и как можно быстрее прошла через весь зал к самому дальнему столику. Она вытащила из сумки книгу и прислушалась к разговорам вокруг – все обсуждали инспекцию внешнего вида. Девочка затряслась от внезапного приступа смеха, вспомнив выражение лица Дарси. Некоторые девушки за соседним столиком обернулись на нее, и Анне пришлось спрятаться за книгой. Она не должна смеяться. Эффи выставляла себя напоказ, а такие люди, как они с Анной, должны оставаться в тени.

Когда в гостиной появились Дарси, Оливия и Коринн, их тут же окружила небольшая армия самых популярных мальчиков года – все они носили одинаковые ботинки и блейзеры. Анна заметила среди них Питера, и в ее животе тут же запорхали бабочки. Это просто нелепо. Она должна связать им крылья.

И все же он выглядел лучше, чем когда-либо: будучи высоким и худощавым от природы, он был ухоженным, здоровым и свежим, а его светлые волосы блестели, словно на солнце. Молодой человек казался Анне очень смышленым, – наверное, дело было в линии его подбородка, в том, как из-под бровей насмешливо глядели его голубые глаза. Они, казалось, держали осторожную дистанцию, как будто Питер не принимал мир таким, каким он ему представлялся, до тех пор пока сам хорошенько все не обдумает. Молодой человек был участником школьных дебатов, и в этом деле ему не было равных. Кроме того, Питер занимался плаванием и участвовал в международных соревнованиях. Он собирался поступать в Оксбридж, но прежде хотел в течение года попутешествовать и поволонтерить. Анне каким-то образом удалось разузнать все это о Питере, несмотря на то что девочка не обменялась с ним и парой слов.

Они сели за стол, и Оливия тут же уткнулась в свой телефон, а Коринн села на колени к одному из мальчиков. Дарси всем давала ясно понять, что Питер принадлежит только ей: она сидела, положив одну руку на его колено, а другую – на спинку его стула; то и дело она запрокидывала голову от смеха и встряхивала своими карамельными волосами. Анна не могла понять, что Питер в ней нашел, как он мог не видеть ее насквозь. Конечно, Дарси была красивой и образованной, ее родители вращались в тех же кругах, что и родители Питера, но он не знал ее так хорошо, как Анна. С каждым годом Дарси осваивала искусство камуфляжа все лучше и лучше: свою истинную природу она скрывала под лукавой белозубой улыбкой, а резкие высказывания щедро приправляла сахаром.

И тут в гостиную вошли Эффи с Аттисом. Темноволосо-темноглазый альянс.

В помещении тут же стало тихо. Все посмотрели на вошедших – Эффи с вызовом обвела взглядом всех присутствующих. Дарси продолжала говорить, однако ее глаза несколько раз скользнули по высокому мускулистому телу Аттиса.

Что же до него самого, то, казалось, внимание учащихся скользило по нему, не задевая. Молодой человек невозмутимо прошествовал в самый конец зала к буфету, по дороге похлопав кого-то из новых друзей по спине. Аттис сказал буфетчику что-то забавное, и тот рассмеялся. Эффи забрала со стойки поднос с едой и обернулась. Она нашла в толпе Анну, и их взгляды встретились. Девочка с ужасом решила, что Эффи направляется к ее столику, но в последний момент та резко повернулась и села за один из центральных столов. Аттис проследовал за своей подругой, по пути также перехватив взгляд Анны. Молодой человек помахал ей рукой, как мамы обычно машут своему ребенку в первый день в школе. Изумленная таким поведением, Анна машинально помахала в ответ.

Затем девочка взглянула на Дарси, которая, как оказалось, все это время смотрела прямо на Анну. Во взгляде старосты школы читался немой вопрос: что такая серая мышка, как Анна, может иметь общего с этой парочкой? Ничего! Совсем ничего. Анна еще сильнее забилась в угол. Зачем он мне помахал? Наверняка только для того, чтобы унизить меня!

– Э-э-э… привет! – раздалось прямо над ее ухом. – Тут не занято?

Это была Роуэн. Не дожидаясь ответа, она с грохотом, привлекающим всеобщее внимание, выдвинула стул и уселась рядом с Анной.

– Так что же это получается? – Роуэн пригвоздила Анну пристальным взглядом, насупив свои густые, как у трубочиста, брови. – Ты с ним знакома? – Девушка кивнула в сторону Аттиса. – Я имею в виду этого парня с лицом, на котором написано: «Давай займемся с тобой сексом прямо сейчас». Боже, ну он и… – Роуэн принялась покусывать губу, и Анне стало понятно, что концом ее предложения было бы: «лакомый кусочек». – В смысле, расскажи мне все, что знаешь. Как его зовут? Где вы познакомились? – Роуэн частенько вела себя как настоящая маньячка.

Ее поведение было таким же безумным, как и ее волосы, торчащие во все стороны, – нечто среднее между вьющимися локонами и сумасшедшими кудряшками.

Анна захлопнула свою книгу. Ей нужно было немедленно покинуть общую гостиную. Девочка даже подумала о том, чтобы сбежать от Роуэн, оставив ее без ответа, пробормотав какие-нибудь извинения, но ее одноклассница, казалось, только-только вернулась к своему нормальному жизнерадостному состоянию после пережитого стресса во время инспекции внешнего вида, и Анне стало ее жаль. Она не хотела, чтобы Роуэн вновь испытывала негативные эмоции. Поэтому Анна решила остаться и ответить на ее вопросы.

– Его зовут Аттис. И мы не то чтобы хорошо знакомы. Я видела его только один раз. Как и ее, Эффи.

– А, так они что, получается, вместе?

– Не знаю. Слушай, мне надо идти…

– А где именно ты его видела? Каким он тебе показался? У него добрая улыбка. Бе, посмотри на Дарси, вот уж кто точно пускает на него слюни. Не успеешь оглянуться, она вонзит в него свои когти, клыки, клюв, или что там у нее… С другой стороны, после того, что случилось сегодня утром, – я до сих пор не могу поверить! – уверена, что Эффи сможет за себя постоять, с ножницами в руках или без. В любом случае нас ждет интересное зрелище. Надо запастись попкорном. – Роуэн игриво подтолкнула Анну локтем, но затем тут же спохватилась: – Ой, прости, я слишком наседаю, да? Я знаю за собой такой грешок. Мама говорит, что я не знаю меры. Ты же Анна, так? Мы вместе ходили на одни и те же занятия. Я Роуэн.

Анна была удивлена, что Роуэн знает ее имя.

– Все верно, я Анна. Приятно познакомиться.

– Прекрасно, мисс Формальность, теперь мы должны пожать друг другу руки? Да шучу я, не надо протягивать мне руку. – Роуэн отмахнулась от предложенной руки. – Может, нам стоит подойти к ним и поздороваться, как думаешь? Плохая идея. Ведь это плохая идея, верно? Ведь такие, как мы с тобой… – девушка поочередно указала пальцем сначала на себя, а затем на Анну, – вряд ли могут вот так запросто затусить с такими, как они. Ненавижу правила. Эй, ты куда?

Анна уже начала вставать из-за стола.

– У меня урок, прости. Но если я когда-нибудь снова с ним заговорю, то непременно замолвлю за тебя словечко, – пообещала она.

– Только не смей говорить про меня: «О, она такая хохотушка!» Так всегда говорят про толстых девушек. Скажи лучше, что я очень покладистая.

– Без проблем.

– И суперкрутая.

– Договорились.

Анна слабо махнула рукой на прощание и помчалась к выходу не оглядываясь. В гостиной становилось слишком опасно. Впрочем, все становилось слишком опасным.

Шепот – наш язык; тайны – наша жизнь.

Она подошла к своему шкафчику, решив прийти в класс пораньше и побыть в одиночестве, никем не потревоженная. Но когда Анна открыла свой шкафчик, то обнаружила там яблоко.

Оно лежало на полке и будто бы смотрело на нее. Круглое, как радужная оболочка глаза. Красное, как поцелуй.

Анна не помнила, чтобы клала в свой шкафчик яблоко. Точнее, она точно не клала в свой шкафчик никакого яблока. Девочка посмотрела сначала налево, а затем направо, но в коридоре никого не было. Внутри ее нарастала паника. Как оно сюда попало? Ведь шкафчик был заперт все это время. И ключ от него есть только у нее. Какая-то новая школьная политика здорового питания? Шалость? Или… что похуже?

Девочка осторожно протянула руку и взяла яблоко. Оно выглядело как самое обычное во всех смыслах яблоко. Затем Анна покрутила его в руке и на обратной стороне обнаружила послание, вырезанное в кожуре: «Кто ты?»

Анна какое-то время ошеломленно смотрела на это сообщение, а затем направилась прямо к мусорному ведру. Она бросила в него яблоко и помчалась в музыкальный класс. Там она прислонилась головой к холодной стене, с тревогой вспоминая улыбку Эффи и приветливый жест Аттиса. Это были они? Что это значит? Кто ты?

Я никто. Никто!