Игра в бары

Глава 11

Судя по поведению Перри Холмера, он никак не мог поверить, что попал в такое затруднительное положение. Для него, старого сотрудника уолл-стритской фирмы, сидеть на виду у всех в красном кожаном кресле и пытаться убедить частного детектива по имени Ниро Вульф в том, что он не убийца, было невыносимо. И все же ему приходилось это переносить. Его ораторский баритон продолжал звучать довольно высокомерно:

– Очевиден тот факт, что мисс Дьюди совершенно необъективна и руководствуется враждебным к нам отношением. Она ведь не может подтвердить ничем своё заявление о том, что после 30 июня мой доход от корпорации был бы сведен к нулю. Присцилла Идз не могла внять столь безответственным советам.

Он вынул из кармана бумагу и развернул её:

– Как вам известно, я, придя в квартиру мисс Идз в понедельник вечером на условленную встречу, нашёл записку, которую она мне оставила. Оригинал находится в полиции – это копия. Записка гласит:

Он сложил бумагу и убрал её в карман.

– По-моему, тон и содержание этой записки не указывают на то, что мисс Идз решила ответить за многие годы бескорыстного служения её интересам способом, изложенным мисс Дьюди. Она не была глупой или неблагодарной. Я не собираюсь давать отчёт о суммах, заплаченных мне корпорацией, скажу только, что все выплачивалось в соответствии с оказанными услугами.

Дело ни в коем случае не ограничивалось лишь производством и продажей полотенец, как насмешливо намекнула мисс Дьюди. Наши общие интересы с Присциллой требовали постоянного квалифицированного труда. Тем не менее, если бы даже мисс Идз и решила действовать так, как предполагает мисс Дьюди, все равно все это не выглядело бы таким трагичным.

Мой доход от адвокатской практики, не считая гонораров «Софтдауна», вполне покрывает мои нужды.

Но, находясь даже в отчаянном положении, я все равно не пошёл бы на убийство. Мысль о том, что у человека моего воспитания и темперамента может зародиться желание совершить подобный поступок и подвергнуть себя такому страшному риску, противна любой теории поведения человека. Это все. – Он плотно сжал губы.

– Далеко не все, – заметил Вульф. – Вы слишком многое оставили в стороне. Если у вас даже не возникало мысли о том, что вас могут вывести из игры, почему же вы тогда предлагали мне пять тысяч долларов за то, чтобы я нашёл мисс Идз в течение четырёх дней, и обещали удвоить сумму, если я приведу её к вам, как вы выразились, «живой и невредимой».

– Я уже все объяснил вам. Я считал, что она могла уехать в Венесуэлу повидаться с бывшим мужем, и хотел остановить её раньше, чем она успеет с ним связаться.

Я получил от него письмо с претензиями на половину её собственности. Она была им крайне обеспокоена. Так что я боялся, как бы она не наделала глупостей. То, что я использовал речевой штамп «живой и невредимой», совершенно не имеет значения. Я сказал вам, что первое, что необходимо сделать, – проверить списки всех пассажиров, летящих в Венесуэлу. А вы, как оказалось, прятали её в своём доме и скрыли это от меня. И после того, как я ушёл, послали на смерть.

Вульф спокойно спросил:

– Значит, вы согласны с тем, что документ, которым размахивал мистер Хаф, – подлинный? С тем, что он подписан его женой?

– Нет.

– Но она-то, конечно, знала, подписывала она его или нет. Если нет, если он поддельный, зачем же ей нужно было бы лететь в Венесуэлу?

– Она временами была слишком невоздержанна.

Вульф покачал головой:

– Так у нас с вами ничего не выйдет, мистер Холмер. Давайте поставим все точки над «i». Вы показали мисс Идз письмо от мистера Хафа и фотокопию документа. Что она сказала? Согласилась с тем, что подписала его, или отрицала это?

– Я воздержусь от ответа на этот вопрос.

– Я сомневаюсь в том, чтобы ваше умалчивание способствовало продвижению дела, – сухо заметил Вульф. – Теперь, когда вы знаете о том, что мисс Идз не улетела в Венесуэлу, я могу вас заверить: она и не намеревалась это делать. Как вы объясните её бегство из дома и нежелание встречаться с вами? И просьбу Присциллы не пытаться искать её?

– Я не могу объяснить все её поступки.

– А может быть, вы все же попытаетесь?

– Какие ещё вам нужны разъяснения? Что я могу добавить к тому, что вам уже известно? Она знала, что я приду вечером с документами, подтверждающими полную некомпетентность в делах корпорации мисс Дьюди… Я сказал ей об этом по телефону утром.

Я считаю вполне вероятным тот факт, что она уже к тому времени поняла, что ей придётся отказаться от мысли поставить мисс Дьюди во главе корпорации.

Поэтому она и не захотела встречаться со мной, желая уйти от очевидных фактов. Она знала и о том, что мисс Дьюди не даст ей ни минуты покоя в течение оставшейся недели.

– Какой же вы чудовищный лжец, Перри, – сказала Виола Дьюди своим четким, приятным голосом.

Он посмотрел на неё. И тут я впервые увидел его подлинное лицо! Я без труда перехватил его взгляд, злой и мстительный, поскольку она сидела точно по прямой между ним и мной. Холмер утверждал, что человек его воспитания и темперамента не может совершить убийство. Но его откровенный взгляд говорил как раз о другом. О том, что этот человек мог, не задумываясь, накинуть веревку на шею и затянуть её. Но он моментально погасил эту злобную вспышку и снова повернулся к Вульфу:

– Думаю, что я все же мог бы объяснить её записку ко мне. Но не хочу этого делать, поскольку она разговаривала и с вами, а мне неизвестно, что говорила вам она.

– Может быть, что-то было связано с мисс О'Нейл?

– Оставьте её.

– Нет, почему же. Она, может быть, и не причастна к делу, но я должен все о ней знать. Какова была её игра? Находилась ли она в интимных отношениях и с мистером Брукером, и с вами или ни с одним из вас? Что её интересовало: развлечения, деньги, мужчины?

Челюсть Холмера пришла в движение. Она выступила вперёд и сделалась похожей на бульдожью.

– Было бы глупо подчиняться подобным требованиям. Если в полиции это неизбежно, то отвечать вам абсурдно. И выслушивать ваши невежественные и гнусные инсинуации относительно молодой женщины, трогать которую вы не имеете права. В своей невинности и скромности она так далека от всей этой развращенности, которую вы ей приписываете! Нет! Я был глуп, что согласился на эту встречу!

Я смотрел на него, вытаращив глаза, и едва верил своим ушам. Нельзя сказать, что проявление добрых чувств к хорошо сложенной хапуге со стороны уолл-стритского адвоката было чем-то неслыханным, но слышать, как он несет подобный вздор, было поистине чудовищным. Подобные мужчины представляют собой угрозу здоровым и нормальным отношениям между полами.

Послушав, как Холмер несет вздор о такой птичке, как Дафни О'Нейл, я позднее спрашивал себя, неужели из моих уст когда-нибудь раздавалось иное обращение к молодой женщине, чем вызывающая, бессмысленная болтовня.

Вульф сказал:

– Насколько я понимаю, вы закончили, мистер Холмер?

– Да.

Вульф повернулся к Брукеру:

– Вы – мистер Брукер?

Брукер был тем, на кого я ставил. Случается иногда, что группа людей, находящихся под следствием, довольно однообразна, но это бывает не часто. При всех условиях у следователя, как правило, появляется фаворит. Для меня этим фаворитом был Джей Л. Брукер, президент корпорации. Я не знаю почему, может быть, из-за его худого лица и тонкого длинного носа.

Это лицо напоминало мне одну пташку, на которую я работал во время летних каникул в Огайо, в бытность мою студентом. Брукер был единственный из присутствующих, проглотивший три порции спиртного, и я заметил, что, когда он подносил бокал к губам, руки его дрожали.

– Я хотел бы сказать… – начал он, но это его вступление прозвучало не слишком внушительно. Тогда он прочистил горло и продолжил: – …Я хотел бы сказать, мистер Вульф, что я считаю действия миссис Джеффи справедливыми. Мое мнение таково: акции должны находиться под контролем до тех пор, пока не будет пролит свет на обстоятельства смерти миссис Идз. Но остальные акционеры возражают. Они приводят следующие доводы: убийства раскрываются месяцами, даже годами, а иногда и вообще не раскрываются. Мне приходится допустить, что их позиция вполне обоснованна, так же как позиция миссис Джеффи. Так что самым лучшим было бы достичь компромисса. Ваша заинтересованность этим делом меня совершенно не обижает. Я высоко ценю ваше содействие.

Вульф покачал головой:

– Вы только зря тратите время, сэр. Я ведь не следователь и не торговец. Я охочусь за убийцей. Я не знаю, вы это или кто другой, но в отношении себя – вы знаете. И я прошу вас говорить именно об этом.

– Я был бы рад, если бы знал нечто такое, что могло бы помочь вам добраться до истины. Но я всего лишь уступчивый бизнесмен. В моей особе нет ничего захватывающего и эффектного. Когда-то я, робкий молодой человек, окончив колледж, пришёл в «Софтдаун»…

– Если вы считаете, что это имеет отношение к делу… – перебил его Вульф.

– О да, сэр… – пробормотал Брукер. – В один из декабрьских дней миссис Идз пришла в офис навестить мужа и привела с собой Присциллу, свою очаровательную пятилетнюю дочурку. Пока её мать поднималась наверх, в кабинет мужа, Присцилла оставалась внизу, разглядывая все вокруг, как это обычно делают дети.

Случилось так, что я тоже оказался там. Присцилла, подойдя ко мне, спросила, как меня зовут. Я ответил:

«Джей». Вы знаете, сэр, что она сказала?

Он явно ждал реплики Вульфа, и тот скрепя сердце сказал:

– Нет.

– Она повторила: «Джей». И добавила: «А ведь вы совсем не похожи на Блуджея[5]». Она была просто неотразима!

В то утро я занимался испытанием новой пряжи, которую мы рассчитывали пустить в ход, и нитки лежали в моем кармане. Я вытащил их, обвязал свободно вокруг шейки и сказал, что это прекрасное ожерелье, которое я дарю ей к Рождеству. Потом подвёл её к висевшему на стене зеркалу и поднял так, чтобы она могла себя видеть. – Он снова прочистил горло. – Она была в восторге, хлопала в ладоши, что-то кричала от радости. Потом за ней пришли мать и отец, мистер Натаниэль Идз. Маленькая Присцилла побежала к нему, восхищаясь своим зелёным ожерельем. И знаете, что она ему сказала?

– Нет, – снова был вынужден ответить Вульф.

– Она сказала: «Папа, посмотри, что мне подарил Джей! О, папа, ты должен задержать Джея, я хочу поговорить с ним». И меня оставили.

Это была моя первая встреча с Присциллой Идз. Вы можете представить, какие чувства я испытывал к ней с тех пор, пронеся их снова сквозь все годы, несмотря на трудности, трения и разногласия. Об этом зелёном ожерелье из ниток я уже рассказывал в полиции, и мой рассказ был проверен. И вы можете себе представить, что чувствую я теперь, зная, что меня самым серьезным образом подозревают в убийстве Присциллы Идз! – Он вытянул вперёд руки, и они задрожали. – Этими руками! Теми самыми, которыми двадцать лет назад я повязал вокруг её шейки ожерелье из ниток!

Он встал, подошёл к столу с напитками и, с трудом удерживая одной рукой стакан, другой налил виски с содовой. Вернувшись к своему креслу, он одним махом прикончил половину стакана.

– Итак, сэр? – напомнил ему Вульф.

– Больше мне нечего сказать, – объявил Брукер.

– Но все, что вы нам рассказали, – это же просто несерьезно. – Вульф был просто изумлен.

– О, напротив, мистер Брукер всегда серьезен, – с мрачным удовлетворением в голосе произнесла Виола Дьюди. – В течение четырёх лет он сочинил большую часть софтдаунских проспектов… Я думаю, вы их читали?

– Без особого восторга, – буркнул Вульф. Он все ещё смотрел на Брукера. – Очевидно, сэр, вы или страдаете тупоумием, или считаете таким меня. Давайте перенесемся на двадцать лет вперёд, к событиям трехдневной давности.

Во вторник вы сказали Гудвину, что вы все пятеро (мистер Холмер не присутствовал, но мисс О'Нейл была там) обсуждали случившееся. Высказывалось мнение, что мисс Идз была убита своим бывшим мужем, мистером Хафом. Вы упомянули…

– Кто это сказал? – Реакция Эрика Хафа была молниеносной. Он протиснулся между Питкином и Дьюди, повернувшись к ним. В его голубых глазах сверкнули молнии, когда он повторил свой вопрос: – Кто это сказал?

Вульф велел ему сесть, но Хаф проигнорировал эту просьбу. Я вновь встал, готовый навести порядок, и двинулся было к нему, но тут Ирби, адвокат Хафа, что-то шепнул своему клиенту.

Я был уже на пределе и с трудом сдерживал желание дать тычка кому бы то ни было, ну, хотя бы и Хафу.

Вульф заметил это и окликнул:

– Арчи!

Его окрик привёл меня в себя. Я остановился совсем близко от Эрика Хафа и сказал ему:

– Вы будете говорить тогда, когда вас об этом попросят!

– Но ведь меня обвинили в убийстве!

– И что с того? Так же, как и остальных, не более. Если вам здесь не нравится, возвращайтесь туда, откуда пришли. Садитесь, слушайте и обдумывайте, как построить свою защиту.

Вульф вновь обратился к Брукеру:

– Говоря о мистере Хафе, вы заявили, что ему нечего было даже приезжать в Нью-Йорк; он вполне мог нанять кого-нибудь для убийства бывшей жены. Почему вы считали, что преступление было совершено наемным убийцей? На это была какая-нибудь причина?

Брукер нахмурился:

– Не знаю. Обязательно должна быть какая-то причина?

– Я думаю, она могла быть, – ответил Вульф. – Во всяком случае, меня удивляет, что вы стали искать преступника в Венесуэле, когда вполне достаточное число подозреваемых лиц находилось у вас под руками. Но попутно возникает вопрос: зачем эта смерть могла понадобиться мистеру Хафу?

– Не знаю.

– Но кто-то же должен знать. Мисс Дьюди, по словам Гудвина, высказывала предположение, что Присцилла Идз отказалась подтвердить документ. Или же мистер Хаф думал, что она может поступить подобным образом. Поэтому он её и убил. Я считаю это предположение совершенно необоснованным, даже смешным.

Во-первых, она сама призналась в том, что подписала этот документ. Во-вторых, Присцилла, по утверждению мистера Ирби, предложила заплатить сто тысяч долларов, чтобы урегулировать конфликт. Все эти события развернулись всего лишь на прошлой неделе. Тем не менее мистер Хаф, дабы удовлетворить своё задетое самолюбие, бросается в аэропорт, садится в нью-йоркский самолёт, прилетает в Америку и убивает сначала служанку, потом мисс Идз. После чего он спокойно улетает обратно. Правдоподобно ли звучит все это?

– Нет.

– Тогда попробуйте сформулировать так, чтобы можно было в это поверить. Итак, зачем мистеру Хафу понадобилось убивать бывшую жену?

– Не могу сказать.

– Очень жаль, поскольку простейший путь породить сомнение в вашей виновности – это предложить другое разумное предположение. Имеется ли у вас такое?

– Нет.

– Имеете ли вы ещё что-нибудь сказать?

– Нет.

– Желаете ли вы прокомментировать то, что было сказано о мисс О'Нейл?

– Нет.

Взгляд Вульфа перешел на следующего гостя:

– Мистер Квест?