Игра в бары

Глава 7

Возможно, моё представление о вдовах сформировалось ещё в раннем возрасте, в Огайо, на основе знакомства с личностью по имени Роули, которая жила от нас через улицу. С тех пор я, конечно, узнал и ещё немало вдов, но их образы уже не смогли стереть мои первоначальные представления, и поэтому я всегда получал некое подобие шока, когда встречал женщину, именующую себя вдовой, у которой ещё были зубы, которая все время не бормотала себе под нос и могла ходить без палки.

Миссис Сара Джеффи на вид не казалась вообще отягощенной какими бы то ни было недостатками. Возможно, она была более чем втрое моложе вдовы Роули, но это составляло не так уж много. Ощутив вышеупомянутый шок, когда она впустила меня в квартиру, находящуюся на шестом этаже одного из домов Восточной Семидесятой улицы, я, бросив на неё внимательный взгляд, получил ещё и второй. Хотя было всего лишь десять часов приятного солнечного июньского утра, в её прихожей уже висело мужское пальто, небрежно брошенное на спинку стула, а на полированном столике лежала мужская фетровая шляпа. Я сдержал своё удивление и лишь заметил про себя (в то время, когда она вводила меня в большую, роскошно обставленную гостиную), что, поскольку мой визит был заранее обговорен, можно было предположить, что вдова возьмет на себя труд привести все в надлежащий порядок.

Когда, пройдя через гостиную, мы подошли к стоявшему в эркере столу с двумя приборами, не могу сказать, чтобы я смутился, но все же почувствовал, что не совсем правильно проинструктирован.

– Я была ещё в постели, когда вы позвонили, – сказала она, беря ложку. – Я уверена, что вы уже позавтракали, но как насчёт кофе? Садитесь… нет, не туда, это место моего мужа. Ольга! – крикнула она довольно высоким голосом. – Кофейную чашку, пожалуйста!

Дверь отворилась. С чашкой и блюдцем в руках в гостиную вошла женщина, по виду настоящая валькирия[3].

– На подносе, моя милая, – сказала миссис Джеффи, и валькирия исчезла.

Раньше чем дверь успела закрыться, она влетела обратно в гостиную с чашкой и блюдцем, которые теперь уже стояли на подносе. Я был вынужден отступить в сторону, чтобы не быть раздавленным. Когда она вошла, я получил от хозяйки кофе и подошёл к стулу с другой стороны. Она взяла ложку и отломила кусочек дыни.

– Все в порядке, – сказала она, как бы ободряя меня. – Просто я немного сумасбродка, вот и все.

Она раскрыла рот, откусила кусочек дыни, и вопрос о её зубах, совершенно великолепных, отпал сам собой.

Я сделал глоток кофе, едва ли приемлемого для человека, привыкшего к кухне Фрица.

– Вам известно, что мой муж умер? – спросила она.

Я кивнул.

– Так я и поняла. – Она взяла ложкой ещё один кусочек дыни и отправила его в рот вслед за первым. – Он был майором запаса в войсках связи. В прошлом году, в один из мартовских дней, он, уезжая, оставил пальто и шляпу там, в холле. Я не стала их убирать из некоторого суеверия. И когда три месяца спустя получила извещение о том, что он убит, они все ещё были там… И вот прошел год: пальто и шляпа висят по-прежнему. Мне становится плохо при взгляде на них, но убрать их я не могу.

Она указала на место, где всегда сидел её муж, и продолжала:

– И от вида этого пустого стула я тоже больна. Разве вы не были удивлены, когда я сказала по телефону: давайте приходите? Мы же с вами совершенно незнакомы, и вдруг я с такой легкостью пригласила детектива, желающего задать мне какие-то вопросы, касающиеся этого убийства? Вам это не показалось странным?

– Может быть, и показалось, – уступил я ей, чтобы не показаться капризным.

– Конечно же вы были удивлены.

Она опустила кусочек хлеба в щелку тостера и взяла в ложку ещё кусочек дыни.

– От всего этого я сделалась страшно нервной.

Как-то однажды я решила бросить своё сумасбродство и придумала, как это сделать. Я решила обратиться к какому-нибудь мужчине с просьбой имитировать все так, как было прежде. Пусть бы он сидел со мной за завтраком на месте Джека, то есть на месте моего мужа. Тогда он смог бы забрать из холла эти ужасные пальто и шляпу. Но… знаете что?..

Я сказал, что не знаю.

Она доела свою дыню, вытащила поджаренный хлебец и помазала его маслом. И только после этого продолжила:

– Но такого мужчины, которого я могла бы попросить об этой услуге, не было! Никого из всех, которых я знаю. Никто не смог бы понять меня! Но я окончательно и бесповоротно решила устроить все именно так.

И сегодня утром, когда вы позвонили мне, я просто вся задрожала от ужаса: погибла Присцилла! И я сказала себе: этот человек мне не знаком. Не важно, поймет ли он меня правильно или нет, но он все же может сесть и позавтракать вместе со мной, а потом унести эти пальто и шляпу.

Она развела руками и округлила глаза:

– А вы вообще-то слышали, что я вам говорила? – Миссис Джеффи неожиданно передразнила себя: – «Я уверена, что вы уже позавтракали… Нет, не туда, это место моего мужа»! Я просто потеряла на какое-то мгновение контроль над собой. Вы считаете меня сумасбродкой?

Я встал, обошел вокруг стола, сел на стул справа от неё, взял салфетку, придвинул к себе тарелку, протянул руку и спросил:

– Вы не передадите мне тост?

Она таращила на меня глаза добрых три секунды, прежде чем медленным движением протянуть руку с хлебцем. Рука её была твёрдой.

– Извините меня, – сказал я, – но мне, я полагаю, следует съесть этот тост, если вы хотите, конечно, довести вашу идею до конца. Так что если у вас есть ещё и джем, мармелад или мёд…

Она сразу же встала и вышла из гостиной через приоткрытую дверь. Очень скоро миссис Джеффи вернулась с набором банок на подносе. Я выбрал ту, на которой было написано «Сливовый джем», и принялся за еду.

Миссис Джеффи тем временем приготовила ещё один тост, намазала его маслом, откусила кусочек и налила нам по чашке кофе. Она съела весь тост без остатка, потом вновь заговорила:

– А вы возьмете с собой пальто и шляпу?

– Конечно.

Нахмурившись, она посмотрела на меня, протянула руку, как будто собиралась коснуться моей, но тут же отдернула её.

– И вы хотите сказать, что все поняли?

– Нет, чёрт возьми, я ведь для вас всего лишь незнакомец. – Я отодвинул кофейную чашку. – Послушайте, миссис Джеффи, дело обстоит следующим образом. Ниро Вульф расследует для одного своего клиента дело об убийстве Присциллы Идз. Как я уже имел честь сказать вам по телефону, мы вовсе не считаем, что вам известно что-то об убийстве, прямо или косвенно, но вы определенно можете располагать информацией, которая могла бы нам помочь. Вы ведь унаследовали после своего отца двенадцать процентов капитала корпорации «Софтдаун» и были когда-то близкой подругой Присциллы. Это верно?

– Да.

– Когда вы видели её в последний раз?

Она провела салфеткой по губам, вытерла пальцы, потом бросила её на стол и встала.

– В другой комнате нам будет значительно удобнее разговаривать, – сказала она и пошла к двери.

Я последовал за ней через гостиную, где было довольно прохладно, поскольку венецианские шторы скрывали её от ярких солнечных лучей. В помещении, куда мы вошли, вся мебель была укрыта светло-голубыми чехлами, которые выглядели так, будто на них никто и никогда и не садился. Она достала из лакированной шкатулки сигареты, я раскрыл свою пачку и дал ей прикурить.

Миссис Джеффи с удобством расположилась на огромных размеров диване, хотя он и был значительно меньше того, который когда-то принадлежал вдове Роули. Я сел на стул.

– Знаете, – сказала она, – до чего же всё-таки странный у меня ум. Думаю, что ни у кого не может быть никаких сомнений в том, что я сумасшедшая. Когда вы только что спросили меня насчёт последней встречи с Прис, я в первый раз поняла, что ведь кто-то должен сделать это.

– Что сделать? Вы имеете в виду – убить?

Она кивнула.

– Я услышала об этом вчера поздно вечером, когда мне позвонила одна приятельница. Я ведь никогда не читаю вечерних газет, а сегодня ещё не заглядывала и в утренние, да и вряд ли стала бы читать, потому что не выношу подобных вещей. Я попросту закрываю глаза на то, чего не желаю знать. Итак, я получила известие, что Прис – жертва убийства. То есть она найдена мертвой в своей квартире, задушена. Но только и всего. Когда вы спросили меня, когда я видела её в последний раз, меня вдруг что-то кольнуло: ведь был же убийца. Не сама же она это сделала? Верно?

– Разумеется, не сама. Кто-то накинул с этой целью ей веревку на шею. Она была задушена чем-то, похожим на веревку.

Миссис Джеффи вздрогнула и, казалось, ещё глубже зарылась в мягкую подушку дивана.

– Она… А как вы думаете, она долго мучилась?

– Скорее всего, нет.

– И все же, как долго? – настаивала она.

– Если веревка была достаточно эластичной и крепкой, то должно было пройти всего несколько секунд, прежде чем она потеряла сознание.

Я посмотрел на миссис Джеффи: её пальцы были крепко сжаты, и острые ногти, вероятно, впились в ладони.

– Что может сделать женщина, если мужчина душит её веревкой и крепко держит?

– Ничего, разве что только поскорее умереть, – резко ответил я. – Но вы воспринимаете все это слишком тяжело. Если бы я начал вас душить минуту назад, когда вы завели этот разговор, то сейчас все уже было бы кончено. Вернемся лучше назад, к нашей беседе, и попробуем восстановить все с самого начала. Итак, когда вы в последний раз видели мисс Идз?

Миссис Джеффи глубоко вздохнула, её губы приоткрылись, а пальцы немного разжались.

– Не думаю, чтобы мне хотелось об этом говорить.

– Ну и прекрасно. – Я был возмущен. – Вы должны мне три доллара.

– Кто, я? За что же это?

– Стоимость оплаты такси; ведь я явился сюда, для того чтобы занять за завтраком место вашего покойного мужа. Вы ведь только из-за этого позволили мне приехать сюда. Кроме того, следует учесть и обратную дорогу, потому что мне придётся заехать в Армию Спасения, дабы избавиться от шляпы и пальто, которые я обещал захватить с собой. И эти три доллара как раз покроют расходы, которые неизбежны. Но я хочу предупредить вас, что я предпочитаю наличные.

Она покачала головой, нахмурившись.

– Скажите, я когда-нибудь раньше встречалась с вами? – вдруг спросила она.

– Если бы такое случилось, я бы обязательно запомнил это, – ответил я, удивленный её вопросом. – А в чем дело?

– Вы разговариваете со мной таким тоном, как будто вся моя жизнь вам досконально известна. Какой сегодня день?

– Среда.

Значит, последний раз я видела Прис неделю тому назад, в прошлую среду. Она позвонила и попросила позавтракать с ней, что я и сделала. Она ещё хотела знать, пойду ли я на встречу держателей акций «Софтдауна», которая состоится 1 июля, на следующий день после её дня рождения.

– И вы сказали, что пойдёте, не так ли?

– Нет. Это ещё одно из моих чудачеств. Со времени смерти отца, то есть семь лет назад, когда он оставил мне в наследство двенадцать процентов софтдаунского капитала, я никогда и близко не подходила к этому месту и не хожу ни на какие встречи. Я и так получаю от этого дела очень хороший доход, хотя и не знаю, каким образом. А вы встречались с человеком по имени Перри Холмер?

Я ответил утвердительно.

– Так вот этот человек годами одолевал меня просьбами прийти на их собрания, но я так и не пошла, потому что боялась, что если приму в них участие, то это каким-то образом отразится на моем доходе, и виновата в этом буду я сама. Зачем мне идти на такой риск? Я понимала, что всё, что я должна делать, это подальше от них держаться. А вам хоть что-нибудь известно об этих людях: Брукере, Квесте, Питкине и Виоле Дьюди?

Я подтвердил её вопрос кивком головы.

– Они тоже меня без конца одолевали, все по очереди, просьбами воспользоваться на их собраниях моим голосом. Я отказалась, так как не…

– Вы хотите сказать, они просили отдать ваш голос им всем вместе…

– О нет, каждому в отдельности. Они все мне страшно надоели, но хуже всех и надоедливее была эта женщина, Дьюди. Ну, разве она не ужасна?

– Пожалуй, я с вами согласен. Конечно, я не знаю её так хорошо, как вы. Почему мисс Идз так страстно желала видеть вас именно на этой встрече?

– Она сказала, что хочет выбрать новое правление, где все директора будут женщинами, а Виолу Дьюди изберет президентом корпорации… Это я правильно говорю, так у них называется – президент корпорации?

– Да, похоже на то. А она говорила, кого предполагает ввести в состав правления?

– Да, говорила, но я… подождите, постараюсь вспомнить. О, как будто так: мы с ней, то есть Прис и я, потом Виола Дьюди, потом одна женщина, заведующая какой-то фабрикой или что-то в этом роде. Вот только я забыла, как она её называла, и ещё горничная Прис, та, что так долго служила у нее… её зовут Маргрет, а фамилию её я забыла.

– Фомоз, Маргрет Фомоз, – напомнил я ей.

– Нет, она называла другую фамилию… О да, конечно, она же ведь была замужем.

Я кивнул.

– Но она тоже была убита в понедельник вечером, за пару часов до того, как расправились с Присциллой Идз. Её подкараулили на улице и задушили.

Глаза Сары Джеффи округлились, в них мелькнул ужас.

– И Маргрет… тоже?

– Да. Эти пятеро должны были…

– И она была задушена точно таким же образом, как Прис?

– Да. Очевидно, убийце необходимо было раздобыть ключ от квартиры мисс Идз, а он находился при ней в сумочке, которую забрали у убитой. А эти пять женщин, о которых говорила мисс Идз, должны были составить совет директоров, так, что ли?

– Да.

– И вы сказали ей, что не пойдёте на это совещание?

Руки миссис Джеффи снова были стиснуты, но уже не так крепко, как в прошлый раз.

– И при этом сказала ей, что ни за что на свете не соглашусь войти в состав дирекции этого предприятия.

Я вообще не хотела впутываться в это никаким путем, не хотела иметь с ними ничего общего. Прис при этом сказала, что я, как ей кажется, согласна лишь на дивиденды. Я ответила согласием и заметила, что она добьется успеха, хотя трудно на это рассчитывать, если в дело вмешаюсь я. И ещё я сказала, что желаю новому правлению, совету директоров и президенту успешно работать, а если ничего не получится, то я тут уж ничем помочь не могу.

– А просила ли она вас когда-нибудь раньше прийти на совещание держателей акций?

– Нет. Это было в первый раз, когда она обратилась ко мне с подобной просьбой. Я не видела её больше года. Она звонила и заходила ко мне, когда услышала о смерти Джека… моего мужа.

Я думал, что вы с ней были близкими подругами.

– О, это было очень давно.

– А как давно?

Она посмотрела на меня:

– Этот вопрос мне совсем не нравится.

– Я прекрасно понимаю ваши чувства, – ответил я. – Но ведь это совсем невинный вопрос.

– Может быть. И тем не менее я думаю, что свой доллар я уже окупила. Теперь, если вы настаиваете, дело за двумя остальными.

Она повернулась и неожиданно крикнула:

– Ольга!

Через несколько секунд поступью, которую никак нельзя было назвать лёгкой, вошла валькирия. Миссис Джеффи спросила её, остался ли ещё кофе, и, поскольку та ответила положительно, получила приказание принести его. Вскоре она вернулась с кофе, но на сей раз несла его уже на подносе, хотя об этом ей и не напоминали.

Миссис Джеффи подвинулась на край дивана, налила себе чашку и сделала глоток.

– Я могу сказать вам, сколько мне было лет, – произнесла она, – когда я впервые встретилась с Прис.

Я заметил, что буду очень признателен за это.

Она отпила ещё немного кофе.

– Я была на четыре года старше Прис, а ей тогда было около двух недель. Мой отец имел пай в деле её отца, и семьи дружили. Для детей, конечно, четыре года – большая разница. Но все равно мы нравились друг другу. И когда умерла мать Прис, а вскоре и её отец, а Прис переехала жить к Холмерам, мы с ней были как сестры. Хотя много времени и проводили вдали друг от друга, но регулярно переписывались… Мы, должно быть, сочинили за это время по тысяче писем, не меньше. Вы знаете о том, что она бросила колледж и поселилась в Виллидже?

– Да.

– Вот тогда мы и были особенно близки. Мой отец к тому времени тоже умер, а без матери я осталась уже давно. Я практически жила вместе с Прис, хотя и имела собственную квартиру. Вся беда Прис была в том, что она имела слишком много денег. Её годовой доход был просто огромным. После нескольких месяцев жизни в Виллидже она вдруг уехала, и знаете, из-за кого?

Из-за горничной. Она повезла её в Новый Орлеан навестить больную мать. Слышали ли вы когда-нибудь что-либо подобное? Итак, она уехала, оставив меня развязываться с Виллиджем. Но мы все ещё были добрыми подругами. Она писала мне из Нового Орлеана. Из одного письма я узнала, что она встретила своего принца и вышла за него замуж. Они уезжали в Перу, в Анды, где у него было торговое дело или что-то в этом роде.

Миссис Джеффи допила кофе, поставила чашку и блюдце обратно на поднос и вновь опустилась на подушки.

– Это, – сказала она, – было последнее письмо, которое я когда-либо получала от Прис. Самое последнее. Может быть, оно ещё и сохранилось у меня… Я помню, она ещё вложила в него фотографию. Меня удивляло, почему она так долго ничего не пишет. Но вот однажды она мне позвонила. Это было тогда, когда она вернулась в Нью-Йорк, но уже одна, если не считать Маргрет, и назвала себя мисс Присцилла Идз.

После этого я видела её несколько раз. Когда она купила в Вестчестере дом, я как-то съездила туда. Но Прис была совсем другая. Больше она меня уже не приглашала, а если бы и пригласила, то я бы все равно не поехала. Почти три года я её не видела, до тех пор, пока она не съездила в Рено, не развелась и не примкнула к Армии Спасения… Вы об этом знаете?

– Да, – ответил я.

– К тому времени, когда она услышала о смерти моего мужа, она уже развелась и решила продолжить дело своего отца. Конечно, она могла вступить во владение, только достигнув двадцатипятилетия. Да, Присцилла теперь уже ничем не напоминала прежнюю.

И мы могли бы снова сблизиться. Но я только что потеряла Джека и не была расположена к общению с ней, да и вообще с кем бы то ни было. Так что я увидела её только на прошлой неделе, а потом… – Она внезапно замолчала и вздернула подбородок. – Господи, ведь я же не сделала того, чего она хотела… Но ведь это же не могло повлиять на происшедшее, не правда ли? Вы поэтому и хотели меня видеть?

Я покачал головой:

– Не знаю, сыграл ли какую-нибудь роль ваш отказ, но видеть я вас хотел совсем не из-за этого. Она не пыталась снова связаться с вами? Ну, по телефону или письменно?

– Нет.

– И никто из тех людей из «Софтдауна»?

– Нет.

– Где вы были в понедельник вечером? Я-то не нуждаюсь в вашем алиби, но полиция все равно вас об этом спросит.

– Не спросит!

– Почему вы так в этом уверены? Обязательно спросит, если только не раскроет этого дела раньше, чем доберётся до вас. Уж вы лучше потренируйтесь на мне. Назовите людей, с которыми играли в канасту.

– Я не играла. Я была дома.

– С вами кто-нибудь был? Может быть, Ольга?

– Нет.

Я покачал головой:

– О, такой ответ говорит об отсутствии практики. – Я немного подался вперёд. – Послушайте, миссис Джеффи, то, что вы говорите, вполне допустимо. Но нам, то есть Вульфу и мне, нужна информация, действительно очень нужна. Но также и ваша помощь. Конечно, вам известны условия завещания отца мисс Идз? Теперь, когда она умерла, я думаю, эти пять человек: Холмер, Брукер, Квест, Питкин и мисс Дьюди – наследуют большую часть софтдаунского капитала?

– Да, конечно, – ответила она, хмурясь и внимательно изучая меня.

– О'кей. И вы тоже акционер. Мы хотим, чтобы вы оказали нам помощь. Необходимо предпринять активные действия против этих пятерых. Привлеките для этого вашего юриста, или мы порекомендуем вам своего. Мы хотим, чтобы вы подали в суд с требованием не допустить их к вступлению в права владения капиталом до тех пор, пока точно не будет установлена их непричастность к совершившемуся преступлению. Мы считаем, что при создавшейся ситуации суд примет подобную просьбу и может её удовлетворить.

– Но зачем… – Она ещё больше нахмурилась. – Для чего мне все это делать?

– Потому что вы питаете вполне законный интерес к ведению дел фирмы. Потому что вы и Прис были подругами, а в прошлом даже самыми близкими. Как вы думаете, кто её убил?

– Не знаю. Но я хотела бы, чтобы вы…

– Именно за этим я и явился к вам. Впрочем, может быть, ваше участие и не понадобится. Может быть, полиция сама быстро доберётся до сути дела, сегодня или завтра. В таком случае все будет в порядке. Но ведь она может никогда не узнать истины, что, как известно, часто случается. А через неделю или месяц для Ниро Вульфа будет уже поздно вступить в дело. Во всяком случае, его клиент долго ждать не собирается. Мы не можем идти тем же путем, что и фараоны. Мы должны во что бы то ни стало добраться до этих людей.

Стоит только сделать верный шаг, и всё будет выяснено. Откровенно говоря, миссис Джеффи, я совсем не собираюсь вдаваться в подробности, касающиеся ваших дивидендов, однако не подлежит сомнению тот факт, что это дело обеспечивало вам неплохую поддержку в течение долгого времени. Так что предложенный мною план отнюдь не вызовет недоумения, а это совсем невысокая плата, особенно если учесть то, что и Присцилла Идз могла бы поступить так же. Это же не отнимет…

Я замолчал, потому что только болван продолжает говорить с собеседником, который не только не слушает его, но даже собирается уходить. Встав с дивана, она, ничего не сказав, пошла к двери. Очутившись около неё, она повернулась ко мне и бросила:

– Я никогда не стану этого делать! Слышите? Никогда!

Секундой спустя до меня донесся звук закрываемой двери, нет, она не хлопнула ею, но закрыла довольно плотно.

Постояв и подумав немного, я решил, что не располагаю оружием, способным поразить цель в данном месте и в данное время. Поэтому двинулся в направлении противоположном тому, в котором ушла она, то есть в прихожую.

Там я вновь бросил взгляд на шляпу, все ещё лежавшую на столе, и пальто, брошенное на спинку стула.

«Что за чёрт, – подумал я, – разве я обещал ей унести их?» Но все же взял эти вещи и унес с собой.