Игра в «Городки»

Эта несмешная «скрытая камера», или Неприкольные «Приколы»

Если вы попытаетесь узнать из Интернета что-нибудь про «Скрытую камеру», то он предложит вам видеонабор из разоблачений коррумпированных чиновников, пикантных фрагментов интимной жизни звезд и политиков и даже проведет экскурсию по женской бане в субботу. Если же вы наберете хештег «приколы», то перед вами откроются миллионы видеорозыгрышей и подстав: смешных и не очень, любительских и профессиональных, наивных и циничных. А ведь само понятие «прикол» применительно к скрытой камере придумали именно мы — еще в 1993 году…

В одном незамысловатом «Приколе» я по сюжету сидел в люке, на крышке которого стоял «милиционер» и просил прохожих встать вместо него на люк и не дать оттуда выбраться воришке, а он пока сгоняет в отделение за подмогой. Шахта, в которой я «прятался», была меньше квадратного метра, я в ней еле поместился. У меня был монитор, чтобы я видел все происходящее наверху. По ногам бегали крысы. В люке была маленькая дырочка, через которую меня слышали люди. Я умолял их сойти с люка и отпустить меня как случайно, невинно пострадавшего. Один тип задал мне вопрос: «Где чалился?» Я замялся с ответом. Тогда он взял пакет молока и медленно вылил его в дырочку прямо мне на голову. Это в передачу вошло. А когда он услышал, что я о нем думаю (а я в выражениях не стеснялся), то он у прохожих на виду помочился на люк, стараясь попасть в отверстие. И надо сказать, у него это получалось! Это в передачу, естественно, не вошло…

Мы сняли около 80 «Приколов». Много это или мало? Для фанатов «Городка» — мало: не в обиду нам с Олейниковым будет сказано — это была для них, может быть, самая любимая рубрика в передаче. Для нас — много. Очень много!

Самая трудоемкая, «кровавая», нервная и непредсказуемая часть работы. На съемки всех игровых сюжетов мы тратили 4–5 дней, а на 4 минуты «Приколов…» уходило две полноценные съемочные смены без всякой гарантии результата.

В любое время суток, в любую погоду. Авторы потихоньку начинали ненавидеть эту рубрику. Необходимость раз в месяц придумывать розыгрыши стала для них каким-то кошмаром, а для нашей группы неотвратимость съемок создавала, мягко говоря, нервную обстановочку. Но когда на уровне замысла становилось понятно, что сюжет удачный, или, как мы говорили, «рабочий», что люди на него будут «клевать», то этакий общий, коллективный зуд, этакая творческая чесотка заражали нас всех в преддверии съемок. Просыпался в нас какой-то почти охотничий инстинкт, азарт, какое-то желание спрессовать и ускорить время! И гарантированная бессонница накануне съемки «Прикола»…

В 1993 году мы сняли первый наш сюжет скрытой камерой, он назывался «Коробка». Небольшую картонную коробку (как от портативного телевизора) оставляли на скамейке и просили случайных прохожих постеречь ее, пока хозяин отлучится на несколько минут. Когда прохожий присаживался рядом с нею, кто-то из коробки начинал общаться с ним. Понятно, что человек, даже самый маленький, никак не мог в ней поместиться. Тем ни менее люди охотно шли на разговор, отвечали на вопросы, спорили, ругались, давали закурить, просовывая сигарету в дырку, проделанную в картоне, и даже хором пели «Катюшу» вместе с непонятным обитателем коробки. Тогда буквально «на коленках» нами изобреталась технология съемок «Приколов». Беспроводных радиомикрофонов у нас не было. Приходилось протягивать микрофонный кабель на десятки метров до пульта звукорежиссера. Нужно было прокопать неглубокую траншею и зарыть его в землю, присыпать листьями, всячески камуфлируя. В коробке находился динамик — с его помощью мы общались с людьми. Мы были окрылены той легкостью, с которой был получен результат. Как охотно люди клевали на нашу подставу, несмотря на всю абсурдность предлагаемых обстоятельств. Ну как же можно, чтобы такое количество взрослых, вменяемых людей на полном серьезе общалось с каким-то мистическим существом, да еще и выполняло его капризы?!

Это был 1993 год. Надо сказать, что уровень почти детской доверчивости людей, их готовности отозваться на любую, самую нелепую просьбу незнакомого человека с тех пор сильно изменился. А тогда люди «велись» на все что угодно! Они верили, что ребенок двух месяцев от роду может долго и серьезно общаться с ними, лежа в коляске, они помогали едой и деньгами метровому электромеханическому попугаю-роботу, разъезжающему на трехколесном велике по Васильевскому острову, давали по телефону советы Ельцину, как вылечить бронхит народными средствами, помогали поддерживать связь с космосом с помощью убогойьантенны и были готовы постоять на пьедестале вместо украденного памятника! Недавно пересматривал в Интернете наши старые «Приколы» и увидел комментарий, оставленный кем-то совсем недавно: «Лихие 90-е. Какие же мужики душевные пропадали тогда! Вроде и алкаши, но при этом такие безобидные и интеллигентные!..» Это про тех, кого мы разыгрывали.

Компьютерной графики еще не было, и мы придумали нехитрую видеозаставку: Илюша прибивает к моей спине гвоздями табличку с надписью «Приколы нашего Городка», а я — не чувствую никакой боли и улыбаюсь во весь рот.

Мы взяли доску 20 на 30 см, примотали ее скотчем к моей спине и надели на меня свитер толстой вязки. Во время съемки Илюша, который был не шибко рукастым по части столярного дела, все время промахивался и попадал не по гвоздю, а по моей спине. Улыбаться с каждым дублем становилось все труднее. В «Городке», кстати, вы видите один из последних дублей. Там уже, как говорится, «смех сквозь слезы». С годами технологии на ТВ менялись, и всю компьютерную анимацию в нем сочиняли и делали потрясающие профессионалы (больше всех знаменитый Константин Бронзит — выдающийся мультипликатор, номинант «Оскара»), но придумать что-нибудь лучше той заставки мы не смогли. И до последних выпусков Илюха колошматил меня молотком по спине, а я улыбался. Этим мы хотели намекнуть зрителям, что в нашей скрытой камере людей не обижают и не делают им больно!

Мы старались следовать очень простым человеческим принципам: не смеяться над больными и голодными людьми, не делать хуже тому, кому и без нас плохо…

В апреле 1994-го Илюша организовал нам поездку в Израиль. У него там полно родственников, друзей, одноклассников. Было бы глупо не использовать этот ресурс для съемок очередного «Городка». Я никак не мог придумать, какой сюжет для «Приколов» можно снять именно в Израиле. И вдруг ночью меня пробило. Там же полно русскоговорящего народа из бывшего СССР. Здесь они были евреями, а там их называют русскими. Они, конечно, уже изменились, интегрировались, но нужно было придумать какой-то финт, который бы «включал» в них их прошлое — то, что ментально неистребимо. И мне приснился российский гаишник с полосатым жезлом и бляхой на груди, который стоит на дороге где-нибудь посреди пустыни и тормозит наших «бывших». Расчет был на генетическую память водителей и их врожденный пиетет перед человеком в форме.

Утром мы с Ильей уже были в кабинете начальника питерской ГАИ Виктора Кириянова. Ему наша идея очень понравилась. Он загорелся ею и приказал выдать нам офицерскую форму моего размера, погоны, жезл, жетон, портупею с кобурой и две портативные рации. Когда мы уже уходили, Виктор Николаевич окликнул нас в дверях:

— А хорошо бы, что бы у вас был еще и желтый гаишный мотоцикл с коляской! «Урал» или «К-750»! А?!

— Зачем?

— Без мотоцикла никак нельзя! Если не оборудован хотя бы передвижной пост ГАИ — инспектор не имеет права останавливать транспортное средство! Не положено!

— Виктор Николаевич, а стоять с бляхой «Санкт-Петербург ГАИ» на груди рядом с Иерусалимом положено?

— Нет. Но с мотоциклом — это красиво!

— А как мы его туда доставим?

— Морем. Есть связи в порту.

— Но мы уже завтра утром вылетаем!

Виктор Николаевич тяжело выдохнул и сказал:

— Ладно, валите! — а потом мечтательно добавил: — Новый желтый «Урал» с коляской — это было бы круто!

В результате круто было и без желтого «Урала»…

У Илюшиных друзей в Тель-Авиве нашелся знакомый полицейский, выходец из Баку, который согласился нам помочь. Выбрали место съемки — узкую дорогу недалеко от поселка, где жили преимущественно наши. Рядом с дорогой сосновый лес. Пейзаж совсем не ближневосточный, зато удобно спрятать камеру и съемочную группу. Полицейский (его звали Рустам) и Илюха стояли метрах в трехстах от меня. Рустам останавливал машину, задавал какой-нибудь формальный вопрос и отпускал ее. Если водитель был из «наших», мне об этом сообщали по рации, я тормозил машину, и начинался собственно сам «Прикол»… Позже выяснилось, что наши рации (естественно, нигде не зарегистрированные) работали на частоте израильских спецслужб. Они могли услышать в своем эфире приблизительно такой текст:

— Лелик, б…, где обещанные евреи?!

— Скоро будут, Юрик! Вот какой-то «Форд» едет. Счас проверим, и если в нем правильные евреи, наши, — действуй по плану!

В «Форде» оказались «неправильные» евреи, не наши.

Машина притормозила рядом со мной, водитель и пассажиры увидели человека в неизвестной форме, у которого из-под мундира торчит провод, и этот провод тянется от него куда-то далеко за деревья (это был шнур от микрофона).

Водитель и пассажир с заднего сиденья направили на меня пистолеты и куда-то укатили. В Израиле тогда многие свободно носили с собой оружие. Дальше дела пошли лучше, и народ нам попадался именно тот, на который мы и делали ставку. Но где-то через час подъехала машина, из нее вышли два приветливых коренастых парня в рубашках с коротким рукавом, одетых навыпуск. Они шли ко мне, смеялись и простерли вперед руки, как для объятия. Ну, думаю, израильские коллеги пожаловали — местные гаишники.

Я тоже пошел к ним на встречу с раскинутыми для обнима-шек руками. Короткий удар, падение, временная отключка сознания, заломленные руки и наручники на запястьях стали результатом нашей встречи. Лежу в пыли, запрокинутая голова прижата чьим-то коленом к асфальту, и только одна мысль в мозгу: «А если бы мы взяли с собой мотоцикл с коляской, что бы было?» Лежу и вижу перевернутую картинку — бежит Илюха и орет:

— Вы что, ох…и?! Отпустите его немедленно?!

Израильтянин достает пистолет, что-то кричит на иврите и стреляет в воздух. Лелик прыгает в сторону и падает в траву на обочине. Потом подоспел наш помощник Рустам, потом было долгое разбирательство в полиции. И там, к счастью, выяснилось, что начальник отделения родом из Кишинева (как и Олейников) и жил на соседней с ним улице. Нам подарили две бутылки кошерного вина и отвезли обратно на точку. Рациями пользоваться запретили. Мы продолжили съемку.

Этот «Прикол» потом стал хрестоматийным, его многие помнят. Он заканчивался фрагментом с очаровательной семейной парой. Они долго расспрашивали меня про дела в России, звали в гости. Их абсолютно не смутило, что человек в сапогах и в форме гаишника остановил их машину в четырех тысячах километров от Петербурга. В конце мужчина грустно спросил меня:

— Ну, как там на Родине?

— На Родине? — переспросил я.

— Да, — сказал он. — Там Родина! А здесь — говно…

И я, дурак, оставил эту его фразу в монтаже. Ею заканчивалась передача. Мне показалось, что это будет так трогательно! Он говорит: «Там Родина! А здесь — говно…» — а дальше мелодия песни и ее слова: «Ах, как хочется вернуться! Ах, как хочется ворваться в городок…»

Гениально!

Передача вышла в эфир. Все Илюшины друзья и родственники были счастливы. Но пришло из Израиля и одно невеселое известие. Этот очаровательный дядька, герой финала нашей программы, оказывается, был несколько лет безработным, жил на пособие. Наконец-то с большим трудом он устроился на работу. Узнал, когда будет премьера «Городка», и предупредил об этом своего хозяина, тоже выходца из Союза. Хозяин услышал финальную фразу про то, где родина, а где говно, и уволил несчастного на следующий же день! Илюша предпринял невероятные усилия и пустил в ход все свои связи в Израиле, чтобы устроить пострадавшего по моей вине человека на работу. Тогда мы поняли, что, делая даже скромную юмористическую передачу, нужно не забывать (уж простите за пафос), что человек — это цель, а не средство в достижении цели…

В 1999 году мы снимали «Прикол» в очередной «Городок» под названием «Чем сердце успокоится?». Люди попадали в камеру наивные, трогательные, смешные. Почти всех. их можно увидеть в том выпуске. Кроме одного человека.

Саня Ключев (я о нем уже рассказывал) был у нас «подставным», то есть тем, кто разыгрывает людей. У него в ухе был крошечный передатчик, по которому я говорил ему, как себя вести, что отвечать людям, в какую сторону двигать «Прикол». Я наблюдал за всем происходящим по монитору в маленькой подсобке, рядом с оператором. Разыгрывали мы людей в холле фотоателье. Очередной посетитель попадает в обстоятельства, когда надо объяснить Ключеву что-то очень важное. И он начинает говорить, но заикается чудовищно. Ключев переспрашивает, делает вид, что ничего не понимает, просит повторить фразу. Клиент безуспешно пытается это сделать. Мы в нашей каморке давимся от смеха. Я думаю: «Ну все! Прикол у нас в кармане!» — и шепчу Ключеву в наушник:

— Саня! Скажи ему, что ты логопед! Попроси ту же фразу пропеть!!! Мол, есть такая методика, чтобы не заикаться!

Ключев ретранслирует мою просьбу и даже показывает, как это делается, — поет красивым баритоном:

— Вы не скажете, ко-то-рый ча-а-а-с?

А его визави вдруг отвечает (я опущу его заикание и просто передам сам текст ответа):

— Бесполезно… Я заикаюсь с восемьдесят первого года. Я срочную служил в Афганистане. Под Кандагаром попал в плен. Они меня пытали раскаленными железными прутьями. Вот, посмотри…

Он задрал свитер, и мы увидели его грудь, всю изборожденную чудовищными рубцами и шрамами… Сашка Ключев вышел из кадра и заплакал. Съемку мы на этом закончили…

Уже где-то на излете нашей рубрики «Приколы..» мы придумали сюжет про дегустацию «безалкогольной» водки. Та еще идея! Честно говоря — на грани дозволенного.

Мы напечатали красивые этикетки «Первой в мире безалкогольной водки» и наклеили их на бутылки обычной сорокаградусной. Организовали презентацию в одном из пригородных гастрономов. Сначала пришла бригада железнодорожных рабочих и вылакала половину заготовленной водки. Они охотно давали интервью и делились своими ощущениями и мыслями: «Прекрасная водка! От нее — ни в одном глазу! Рабочие давно ждали такую водку!» И главное: «Ни одна падла теперь не скажет, что на работе нельзя бухать!» Ушли они в отличном настроении. Позже их начальство посмотрело программу в эфире, и всю бригаду уволили на следующий день. Восстанавливали их на работе мы уже через руководство Октябрьской железной дороги…

Потом в магазин зашли цыгане. Много выпили и много украли. А потом пришел интеллигентнейший мужчина лет 60. Долго дегустировал водку, все время рвался к микрофону и говорил о ней, как о любимой женщине. Набрался он изрядно, всех расцеловал и ушел куда-то нетвердой походкой. А позже выяснилось, что ушел он не куда-то, а в больницу, в кардиологическое отделение, где лежал после инфаркта. Врачи, увидев его состояние, на всякий случай перевели больного в палату интенсивной терапии. К нам в магазин прибежала медсестра и устроила жуткий разнос. Директор «Городка» отправилась вместе с медсестрой в больницу, оформила мужику платную палату и оплатила «особое внимание к пациенту». Он, к счастью, скоро поправился… Мы чуть было не взяли грех на душу!

В 2002 году мы работали над программой под названием «Городок под градусом» и установили наши скрытые камеры в одной из знаменитых питерских «Рюмочных». Мы снимали, как петербуржцы якобы «отмечают» объявленный нами «День трезвости». Там было много смешного. Среди прочего один посетитель вдруг очень серьезно сказал в пространство: «Я детей не-на-ви-жу!!! — и опрокинул рюмку.

Помолчал, после паузы добавил: — Да… не-на-вижу!» — и выпил еще одну. Закусил бутербродом с килечкой и половинкой отварного яйца и вышел… После премьеры передачи он прибежал к нам в офис, буквально упал на колени и взмолился:

— Ребятки! Что же вы со мной делаете?! Я же работаю врачом в детском садике! Меня родители чуть не убили!

Умоляю, вырежьте меня, чтобы при повторе вашей долбаной программы меня окончательно не угробили!!!

Так что педиатр появился на экране только один раз — во время эфира премьеры. Мы выполнили его просьбу.

Кстати, через 12 лет после выхода «Городка под градусом» в России действительно был учрежден «День трезвости»!

Его отмечают ежегодно 11 сентября…

В программе «Миллениум. Еще один повод выпить» я был загримирован в продавщицу небольшого магазинчика. Никто не распознал во мне мужчину и тем более не идентифицировал меня как артиста Стоянова. Один дедок даже начал очень аккуратно «подъезжать» ко мне, а минут через 10 съемки уже откровенно кадрить меня. Ну я, естественно, изображал из себя женщину приличную и сдавался с боем. А дед «распушил перья», отпускал комплименты и даже вымолил один поцелуй в щечку! Он погарцевал еще какое-то время у прилавка и удалился, пообещав при этом обязательно вернуться. Мы почти закончили съемку.

Я даже успел разгримироваться и переодеться. Но камеры еще стояли — невидимые покупателю, в укромных местах.

Вдруг вбегает в подсобку магазина мой ассистент Мишаня Григорьев и говорит:

— Юрий Николаевич, там ваш ухажер вернулся! Требует Любу, ну, то есть вас!

Все разбежались по своим рабочим точкам. Включили камеры. Я направился к прилавку. Я был в джинсах и свитере. От продавщицы Любы во мне уже ничего не осталось.

Ну, думаю, дедушка, сейчас тебе мало не покажется! Выхожу. Дед взволнован, торжественно-серьезен. Говорит:

— Молодой человек, мне бы Любу.

Я молчу. А он еще раз:

— Любашу позовите, пожалуйста!

Я выдержал паузу и ответил ему:

— Люба — это я!

Старик долго-долго смотрел на меня, а потом как-то весь обмяк, потоптался на месте и поплелся к выходу, что-то бормоча себе под нос. Я окликнул его:

— Ну чего ж вы так расстроились?! Это же шутка. Розыгрыш! Мы здесь скрытую камеру снимали, и вы в нее попали! Так что можете улыбнуться! Смотрите, камера вон там спрятана, за консервными банками!

Мой бывший «кавалер» вернулся и сказал мне:

— Сынок. У меня год назад жена любимая умерла. А ты на нее очень оказался похож! Ну, когда был этой… Любашей. Вот и все… Ну что, сынок, испортил я тебе твою съемку? Ну, извини дурака. До свидания…

Потом расплодилось огромное количество всяких «скрытых камер», в которых их создатели не очень заморачивались и мучились и занимались в большинстве случаев откровенным надувательством зрителей. Даже писать об этом противно. Поначалу хотел на пальцах объяснить читателям, в чем, собственно, заключалось это телевизионное шулерство, а потом передумал. Может, людям семьи надо было кормить — вот они и выкручивались в меру своей порядочности и таланта. Зритель нам всем судья!

Последние «Приколы нашего Городка» вышли в эфир весной 2002 года. А сам «Городок» прожил еще ровно 10 лет.