Игра в прятки

Я очнулся от того, что меня пытались перевернуть. Резкая боль в груди и ноге привела мое сознание в чувство. Сначала пришли ощущения, я задыхался было трудно дышать, во рту ощущался вкус железа и он был полон какого-то желе. Была нестерпимая боль в груди, я повернул голову на бок и открыл глаза, сквозь пелену моего не восстановившегося зрения я увидел ноги людей обутые в армейские ботинки. С большим напряжением я сплюнул густую жижу, из моего рта. И зрение немного прояснилось, я взглянул на то, что я выплюнул, это были сгустки крови. Потом пришел слух, и первым делом я услышал выстрелы из КПВТ, они ворвались в мой мозг ударами кувалды. Наконец стрельба прекратилась и я расслышал человеческую речь, говорили на фарси, и мне стало понятно, что я не у американцев. Хотел облегченно вздохнуть, но не получилось, я услышал бульканье и хрипы, со свистом легких, рот снова наполнился кровью. Повернув голову, я снова сплюнул её на землю. Надо мной наклонился один из пограничников и положив руку мне на грудь сказал,

— Вам нельзя двигаться, потерпите сейчас придут санитары, атаку мы отбили, и сможем вас эвакуировать. Но нам надо знать кто вы, и почему незаконно пересекли границу?

Я попытался ответить, но чуть не захлебнулся собственной кровью.

— Спокойно, вновь сказал солдат, у вас есть документы?

Пришлось кивнуть головой и показать на внутренний карман униформы. Иранец расстегнул пуговицы на камуфляже и достал из кармана афганский паспорт. Удовлетворенно кивнул головой и отошел от меня к своему офицеру. Вместо него ко мне подбежали двое с носилками. Вкололи какое-то, снадобье и я опять вырубился.

Очнулся я спустя много времени, в палате тюремной больницы, с пристегнутыми к кровати руками и ногами. Рядом пикал автомат вентиляции легких, подсоединенный к катетеру, торчащему у меня из гортани. Я был догола раздет, и накрыть простыней, а так же забинтован в местах моих ранений. Первым делом я огляделся, палата была не большая одноместная, у изголовья было окно, зарешеченное толстыми стальными прутьями. Дверь тоже была не из слабых, и состояла из двух частей, первая была массивная решетка, а вторая дверь из дерева, обитая железом. В углу под потолком висела видеокамера. Значит, ведут наблюдение, и сейчас увидев, что я очнулся, обязательно кто-то придет.

Так и есть, внешняя дверь открылась со скрипом, и там показались два человека, один в форме, а второй в отличном костюме европейского типа. Парень в форме открыл ключом решетчатую дверь и сделал шаг в сторону, пропуская немолодого мужчину в палату.

Штатский произнес, обращаясь к солдату:

— Принесите мне стул, и потом заприте внешнюю дверь, нам надо поговорить с заключенным с глазу на глаз. Солдат подсуетился быстро. И вот этот черноглазый с аккуратной бородкой и проседью в волосах, сидит предо мной и внимательно меня разглядывает. Потом обращаясь ко мне, говорит:

— Вам пока нельзя разговаривать, и катетер не даст говорить. Но мне нужны ответы на некоторые вопросы, и как можно быстрее. Вы согласны ответить на них?

Я уставился с недоумением на этого вроде бы адекватного человека, но как я буду отвечать? Он ничуть не смутился, а лишь спросил:

— Если согласны закройте глаза один раз, если нет, то два раза.

Я прикрыл глаза один раз. Дав понять, что готов отвечать на вопросы.

— Хорошо, — сказал он, — для начала я разъясню вам ситуацию. Мое имя Мешхел Эбрагим, я полковник контрразведки Ирана. Что касается вас, то я ознакомился с паспортом. Документ подлинный, но я понимаю, что в нем не ваше имя, и вы не афганец.

Он выразительно посмотрел на меня, как бы ожидая подтверждения. И я закрыл глаза один раз. В ответ, штатский одобрительно кивнул и продолжил:

— Что касается вашего положения, скажу честно, вам придется задержаться в тюрьме и после суда, вы получите срок. Конечно, от вашего сотрудничества зависит длительность этого срока. Но не тешьте себя, сидеть всё равно придется. Вы нарушили государственную границу Ирана, пересекли её с оружием в руках, в результате ваших действий, обострились международные отношения и пострадали наши пограничники, ведя перестрелку с сопредельной стороной. Теперь вы знаете расклад, — он чуть помолчал, — согласны вы в таких условиях сотрудничать со следствием?

Я снова ответил «да» закрыв глаза один раз. Но потом чуть приподнял пристегнутые к кровати руки и выразительно посмотрел на них. Мешхед, понял меня и ответил:

— Ох, извините, это было нужно, чтобы вы, находясь под наркозом и приходя в себя, не выдернули капельницу и трубку вентиляции легких. Я вас сейчас отстегну, но обещайте не делать глупостей. Я снова ответил «да». Он достал ключик и расстегнул наручники, освобождая мои руки и ноги.

Я ответил на все его вопросы, насколько мог правдиво, умолчал только о том, что я был не один. Контрразведчик остался доволен и пожелав мне выздоровления удалился.

Две недели меня ни кто не беспокоил, я начал поправляться, рану зажили, в катетере я больше не нуждался и уже начал говорить, хоть и на первых порах с трудом.

Позже снова пришел этот полковник Мешхед, и мы уже смогли с ним поговорить по-человечески. Мне скрывать было не чего, и я рассказал почти о всех наших приключениях. Контрразведчик отнесся с пониманием, и даже с симпатией, пообещав, что будет содействовать в суде и постарается добиться минимального срока в три года.

Я ещё переспросил, а меньше нельзя, но он ответил, что по их законам это минимальный срок, но за хорошее поведение и сотрудничество с администрацией можно освободиться и через год.

Ещё пару дней шли допросы, на меня не давили, не угрожали, видя, что я не скрываю ни чего. А ещё через неделю состоялся суд. Чисто формальная процедура в моем случаи, вышли какие-то свидетели, что-то говорили, но я не слушал, потом спросили меня признаю ли я свои незаконные действия. Дождались от меня положительного ответа и огласили приговор. Как и обещал полковник Мешхед Эбрагим, мне дали три года и отправили вглубь страны в тюрьму города Джирофт.

Михаилу повезло, его хотела заполучить не только ЦРУ, но и АНБ и Армейская Разведка, сержант которой не дал забить его на смерть. Дав Михе кодовое имя, Джон Вайт, он отправил его на вертолете как американского солдата в госпиталь. Шепнув ему на ухо, чтобы Михаил держал язык за зубами и изображал из себя потерявшего способность говорить. Военные хирурги постарались, и Мишке везло несказанно, «Миниган» был малокалиберный со стандартными патронами НАТО, под современное оружие. И поэтому, ранение ног оказались на слишком серьёзными. На левой ноге перебило лучевую кость, а на правой, пуля застряла в бедренной. При этом отломив от нее большой осколок. Ранение в плечо было не серьёзным. В общем Миху поставили на ноги и передали армейской разведке, там начались допросы, и угрозы, но до физического воздействия пока не доходило. В итоге об этой махинации дошли слухи до ЦРУ, и их агенты моментально примчались, отбить Михаила себе. Армейцам деваться было некуда, и они передали его ЦРУшникам, а те недолго думая, посадили его в самолет и отправили под охраной в Европу, на одну из военных баз, а оттуда в фургоне в секретную тюрьму Развед Управления.

Рома удачно продал оружие, выйдя на одного из торговцев, купил иранский паспорт и, добравшись до города Рефсеннджан, сел на автобус до Тегерана. Там купил билет на самолет до Баку, и благополучно пересек границу. В родном городе он нашел брата своего отца, двоюродного дядю. И тот помог ему деньгами. Снова аэропорт и Рома приземлился в Ашхабаде. Там на поезд, до Мааров и на машине в Тахта-Базар. Агаир, встретил Романа нормально, долго беседовали. С грустью Рока рассказал о всем что случилось, и как он потерял друзей. Потом он забрал Зарему, у которой уже были Туркменские документы, и они снова вернулись в Баку, к двоюродному дяде Романа.

Там благодаря родственным связям и деньгам, им сделали новые азербайджанские паспорта, как мужа и жену Ибрагимовых. С этими документами они уже полетели в Москву, пересели на поезд и вернулись в родной поселок своей области. Были ещё хлопоты по восстановлению документов, и получению вида на жительство для Заремы. Её прописали в дом Михаила, предоставив ей самостоятельность и всё его хозяйство.

Но Ромка не забыл о друзьях, и начал готовиться к их поиску, откладывая деньги и готовясь к новым приключениям.

Владимир, получив свой срок в Иране, в тюрьме стал пользоваться авторитетом, правда не без инцидентов, пришлось сломать несколько носов, рук и челюстей, прежде чем его приняли как равного. А когда узнали о его подвигах в Афганистане то и вообще стали относиться настороженно, но с уважением. В итоге этих действий ему добавили ещё год, так как ни одна драка первое время, не обходилась без его участия. А когда он стал пользоваться завоеванным авторитетом, то нарушений не стало. И через полгода, ему скостили половину срока. Вовану было не привыкать в тюрьме, правда, в Иране содержание было чуть хуже, чем в России, но законы всё те же, волчьи. И ему оставалось только жить и ждать окончания оставшегося срока. Один раз его навестил, контрразведчик Мешхед, и предложил озаботиться гражданством. Вован согласился и написал заявку администрации тюрьмы. Его просьба была удовлетворена местной администрацией, и в городскую управу ушли документы на получение гражданства и документов на имя Шабаха Бин Хазира.