Игры на свежем воздухе

Глава VIII

Дорога назад не то, что дорога вперед. Эта сама под ноги ложится, будто хочет, чтобы я быстрее добралась до замка. А мне как раз в замок не хочется. Холодной логикой понимаю, что когда сзади разрастается революция у альдаров, а перед носом войско ордынцев, самое безопасное место для одинокой девушки - это укрепленная крепость. Даже если ее и возьмут, то не скоро, а значит какое-то время можно еще пожить в этом мире. Только вот жить так бессмысленно не хочется. И придумать, как повлиять на данную расстановку сил мозгов моих девичьих не хватает. Слишком все запутано для меня. С одной стороны я избавилась, наконец, от Изначального Духа, а с другой стороны там остался Тауэр… С третьей - Рандир, захотевший так много и так мало - попробовать любить вопреки, сейчас в плену у ордынцев, и как ему помочь я даже не представляю. Вот и дергаюсь, как кукла на ниточках, не в силах понять, что я в данный момент больше всего хочу.

Оставшись одна (сопровождающие тахл-элары не в счет) я пыталась разложить все по полочкам. Проанализировать свои поступки и просчитать дальнейшие действия. Пока эмоции в сторону. Оправдываться, захлебываясь чувством вины перед Улетовым, я буду потом… может быть. При свете догорающего костра, глядя на перебегающие с ветки на ветку язычки пламени, думается весьма хорошо. Если бы еще не валящая с ног усталость…

Я не считаю этот мир своим, так и не привыкла я до сих пор к магии, к банальной грязи и купанию в бадье. Погрузиться в средневековье хорошо на недельку, не больше, а потом оно начинает надоедать. И чего, скажите на милость, я тут корячусь спасая одних придурков от других? Орден мне дадут? Или лучше два! А три не хочешь?! Ты хотела отомстить скайль-т-тэйлям? Отомстила. И даже сполна. Что же тебя теперь держит? Любовь? Не смешите мои панталоны! Даже если я люблю Рандира, то в дальнейшем мне светит или роль преданной женушки, ждущей мужа годами или боевой подруги, что маловероятно из-за характера моего порученца. Не допустит он, чтобы любимая женщина впутывалась в его грязные Поручения. Пусть Рандир останется навсегда добрым и щемящим воспоминанием настоящей любви. Я просто его брошу… так будет лучше нам обоим… пока я еще могу за себя отвечать, а он не предал короля ради своей любви. Нельзя его ставить перед таким страшным выбором. Нельзя… это слишком жестоко.

К вечеру третьего дня, когда до замка оставалось совсем ничего - пол дневного перехода, я сидела возле поваленного дерева и пыталась сосредоточиться на своих ощущениях. Первый раз после того, как была разорвана связь с Изначальным. Что-то конечно, ушло навсегда, но некоторые умения остались и даже где-то проявлялись без моей воли. Как, например, сейчас. Поганое это чувство сжимающегося вокруг тебя обруча. Деревья слабо шепчутся. Их энергии паутиной оплетают лес, но в некоторых местах сияют темными провалами. К пульсации нитей добавляются дергающиеся точки, подходящие все ближе и ближе к нашей троице. Ни одна из этих нитей мне не знакома. Ордынцы? Именно они.

За время дороги если я и перекинулась десятью словами с моими сопровождающими, то в основном на тему «спать», «есть» и «идти туда». Все остальное время я молчала и они тоже не выказывали большого желания к разговорам. Но в этот раз у меня нет возможностей их увещевать:

- Лиэс, Таэс, - позвала я их по привычно сокращенным мною именам, - вокруг нас ордынцы.

- Мы вас будем защищать до последнего, госпожа! - кто это сказал, Лиэс или Таэс я не поняла. В какой-то момент мне казалось, что все тахл-элары на одно лицо. Типичная ошибка при знакомстве с новой расой - для японцев европейцы были все на одно лицо, как и японцы европейцам. Первые, что бросалось в глаза - это цвет волос: от светло-пшеничного до темно-каштанового. Уже потом начинаешь видеть и остальные отличия. Были, конечно, и те, кто сразу выделялся среди соплеменников, как, например, Тауэр или Лэйдэрин. Как ядовитые змеи среди ужей. К сожалению, за тот малый отрезок времени проведенный у тахл-эларов, я успела только привыкнуть к их лицам. Своих сопровождающих я не различала совсем. Они были одинакового роста, со светло-коричневыми до лопаток косами, и я никак не могла запомнить кто из них кто. Темно-зеленые глаза под ровными дугами бровей с одинаковым выражением подобострастного уважения, тонкие губы и острый подбородок вызывали желание хорошим ударом нарушить эти совершенные пропорции. Идеальный треугольник лица портили слишком острые уши, размером с добрую ладонь.

- Заткнитесь и выполняйте то, что я приказываю! - у меня не было времени на их уговоры. - Вы быстро и тихо возвращаетесь и докладываете Тауэру, что я у ордынцев. Вряд ли меня убьют сразу… а не сразу, то постараюсь что-нибудь сделать.

Хотелось бы, конечно, верить, что убивать сразу одинокую женщину в лесу не будут даже чисто из интереса, а еще больше хочется верить, что Тауэр не дурак и поймет, что трое против орды, это больше, чем двое. Эх, где наша не пропадала! А ведь умирать и вправду не хочется. Чисто из вредности!

- Госпожа, у нас приказ доставить вас в крепость!

- Вдвоем против сорока у вас нет ни одного шанса! И вообще, кончайте это препирательство! Я приказала! Развернулись, сказали «Есть!» и быстренько попрыгали в обратном направлении! Я еще к встрече гостей должна подготовиться!

- Но, госпожа!…

- Никаких «но»! Или нас убьют тут всех вместе!

Что же они за идиоты такие! При всей их крутости ордынцы замочат альдаров, как бешеных собак, а мне потом доказывай, какого хрена я делала в компании с остроухими и что я вообще не «верблюд».

- Или вы сейчас же убираетесь или мы точно все умираем, а так у меня есть шанс выжить.

Они переглянулись и через мгновение, показавшееся мне длиной с год, кивнули. Вот и ладненько - бегите, мальчики. Надеюсь, о том, чтобы тихонько прошмыгнуть через стягивающееся кольцо ордынцев им не надо объяснять? Сами должны додуматься - не маленькие.

Еще несколько минут я напряженно вслушивалась и вчувствывалась в лес. Звуков борьбы или погони не было. Хорошо. Теперь осталось мне сыграть свою роль.

За секунду до того, как ордынцы вышли на поляну, я пошевелила длинной палкой затухающий костер, чтобы тот веселее горел, и сказала в темноту:

- Здравствуйте! Милости прошу к моему одинокому костру! Надеюсь у вас будет с собой чем промочить горло, а то мой хлеб сух и горек без хорошей компании.

- Женщина?!

А ты кого думал увидеть? Ёжа пьяного?

- Что ты делаешь одна, в лесу, женщина?

Я смотрю на невысокого широкоплечего мужчину в ярко-красный залатанных шароварах, в кожаной жилетке на голое мускулистое тело, а подсознание рисует идущего ко мне тигра. Еще пару шагов и тигр прыгнет, разорвет меня на мелкие кусочки и насладится моей плотью. Страшно. Надо принять этот страх, пропустить через себя, пусть он заполнит каждую клеточку моего разума, а потом оставить его за спиной, как грязную воду после купания.

Я улыбаюсь и приглашающее показываю на место возле костра:

- Разве вы боитесь одинокую женщину?

Он подходит близко. Даже очень близко. Берет меня за подбородок и впивается взглядом в мои глаза.

- Кто здесь еще? Это ловушка? Отвечай!

«Не бояться!» Но желтые глаза как два кинжала впиваются в мою душу.

- Здесь никого кроме меня нет. - Говорю я уверенно и спокойно. - Никого!

Я не пытаюсь обмануть или заставить его поверить мне. Я просто говорю правду, одну только правду и ничего кроме правды.

- Ну дывысь! Мои хлопцы зараз перевирять!

Проверяйте на здоровье! Мне не жалко!

Наконец, проверка окрестных территорий благополучно закончилась и несколько человек подошли и без приглашения уселись у костра. Другие начали располагаться неподалеку на этой же самой полянке.

- Ну и хто ты така? - усаживаясь поудобнее прямо на земле, начал допрос казак.

- Меня зовут Летт. Я танцовщица. Сейчас направляюсь в королевство Далинал. Говорят, там неплохо платят за хорошие танцы.

- А где твои спутники? Музыканты?

- Последних двоих похоронила восемь суток назад, когда на нас какие-то твари напали. Теперь иду сама.

- А чего твари и тобой не закусили?

- Им не понравился вкус моей стали. - Я криво с намеком усмехнулась.

- И вот так не боишься одна ходить в лесу? А вдруг опять нападут? - казак хитро прищурился и многозначительно усмехнулся.

- Боюсь, - честно призналась я, - да только волков бояться в лес не ходить. А смерть она одна - от её как ни прячься, а все равно дотянется. Хоть в лесу, хоть в замке, хоть в кабаке.

- А если я сейчас прикажу тебя распластать, а потом повесить, как шпионку? - вернул мне мою ухмылку мужчина.

Я вздохнула, пожала плечами и огляделась. Вокруг меня сидели, лежали здоровые, сильные и уверенные в себе мужики. Такие разложат - мало не покажется!

- Не выдержу я всех… вешать уже нечего будет.

Казак внезапно ударил рукой по земле и весело заржал в полный голос. К нему присоединились остальные.

- А ты, девка, и вправду не боишься!

Я не стала его уверять в обратном, пряча под скромно опущенными ресницами ужасы Уфаля и изматывающую осаду замка. Для казаков меня там не было и не могло быть, и растерзанные трупы женщин и детей я видеть никак не могла. И про ордынцев ничего знать не должна была. А значит не должно у меня быть страха перед ними… только настороженность.

- А спляши нам! - внес предложение другой казак, по-хозяйски навешивающий приличных размеров котелок над моим скромным кострищем.

- Рада бы… да раны еще болят. - Я легонько погладила руку.

- Покажи! Да не бойся, девка! У Гната есть мазь чудодейственная, через пару дней будешь плясать как новенькая!

Казаки сразу стали жалеть «бідну дівчину», уже не порываясь никоим образом ее «распластать». Пришлось снять сначала плащ, выставив на всеобщее обозрение скъявону, чем вызвала вторую бурную волну обсуждения. Закатала рукава рубахи и показала неровно срастающиеся шрамы. Мазь была и вправду чудодейственная, так как только я смазала руки, как шрамы начали уменьшаться на глазах, пока не превратились в узкие, тонкие полосочки.

- Ой! - только и сумела сказать я, вконец офонарев от такого действия лекарства. - А можно мне еще… у меня нога тоже задета.

- Так давай её сюда! Твою ногу!

Ну, уж нет! Где-то должна быть черта моей скромности. А то сначала ручку, потом ножку, а потом и все остальное захочется.

Под дружный хохот казаков я забрала баночку и умоталась в ближайшие кусты. Там прячась между деревом и накинутым на сук плащом сняла штаны и намазала мазью ногу. Подействовало так же. Интересно, сколько будет такая баночка стоить и можно ли ее как-нибудь спереть для Рандира?

Баночку с мазью пришлось все-таки отдать Гнату. А жаль! К тому времени сварилась пшенная каша, в которую по старой доброй украинской привычке щедро нарезали сала. Я вытащила из заплечного мешка лепешки и поделилась с мужиками.

Куренной атаман, представившийся как Конаш с ударением на первый слог, напомнил мне легендарного гетьмана Запорожской Сечи Петра Конашевича-Сагайдачного. Уж не родственники ли?

Обменявшись едой, я немного расслабилась. Раз приняли мой хлеб и поделились своей кашей, то убивать уже не будут. По крайней мере, сейчас. Главное не бояться и в дальнейшем. Они ведь как волки, страх чуют и реагируют соответственно - нападают без разговоров. Сколько раз я видела на трассе, когда нормальные с виду мужики вдруг становились неконтролируемыми маньяками, и наоборот, страшные в татуировках бывшие зеки, вставляющие в мат слова через второе на третье, относились по-человечески, не пытаясь сделать из тебя дорожную шлюшку. Ну не будет хищник нападать только ради того, чтобы посмотреть как у жертвы кишки расположены, если не намерен чем-то поживиться. А у меня брать нечего, разложить - так на всех не хватит, а вот порадовать мужской непритязательный взор хорошим профессиональным танцем - это много стоит! Так что сегодня ночью я могу за себя не бояться. А вот завтра в лагере… а меня завтра точно в лагерь потащат… могу начинать опасаться за свою жизнь.

Утро ничего хорошего, кроме сырого, пробирающего до костей тумана, не принесло. От земли уже ощутимо тянуло холодом. Почему-то в сказках зима настает позже, а у сказочных героев обязательно при себе имеются теплые, подбитые мехом, непромокаемые плащи. Мой плащ никакими такими свойствами не обладал - он промокал от росы, парил днем и плохо согревал под утро, когда от костра оставались серо-черные круги выгоревших дров.

Как-то за всеми приключениями я не заметила, как дыхнула промерзлым утренним инеем на траву осень. Как запестрели теплыми красками кусты, будто противопоставляя свои огненные листья белой изморози. А ведь уже середина октября. Где-то, незамеченный мной, мелькнул мой день рождения. Я стала на год старше. Я стала старше на десять лет, если учитывать всё случившееся. Где та девчонка, которая считала, что нет ничего с чем бы она не справилась? Которая считала, что наглость не второе счастье, а первое? Боги, неужели этот мир - это то, что я всегда хотела: сражения, интриги, сильные и красивые мальчики… хотела - получи! А на изломе-то - хрусть! И уже не хочется ни мальчиков, ни крови, ни страха, а только уйти в сторону, махнув рукой и спрятаться под тепленьким домашним пледом, не получается.

С глухим кашлем, вывернувшим меня наизнанку, я встала на колени. Со злой ухмылкой посмотрела розоватую слюну на ладони. Ну что, добегалась, доигралась? Знала же, что повышенная влажность и ночевки на сырой земле меня когда-нибудь прикончат! В спине, между лопаток заворочалась знакомая, разрывающая легкие боль. Надеюсь, что это привычная бронхиальная астма, а не туберкулез. Теперь я вынуждена буду бороться за каждый вздох и с мазохистским интересом смотреть, когда, наконец, на моей ладони, расцветет полноценный кровавый плевок.

Сжав зубы, я утерлась, пока никто не заметил и, закутавшись во влажный плащ, подсела к костру. Горячий чай немного согрел и вернул к невеселой действительности - я одна в толпе мужиков. Как перед белым листом - надевай любую маску и играй любую роль! Главное, что положиться не на кого и помощи пока еще дождешься, а ведь привыкла - признайся же сама себе, что привыкла! - полагаться на Рандира и Тауэра. Не один, так второй всегда рядом, в обиду не дадут, от надругательства прикроют и все заранее просчитают, чтобы ты в беду не попала. А если они сами в беду попадали, то старались меня из-под удара вывести. Представь себе, что ты перенеслась не полтора месяца назад, а только вчера и нет никого у тебя за спиной, и впереди ничего нет - только ты и этот мир. Как себя покажешь, так он тебя и примет, а все остальное от лукавого.

Разговаривали ордынцы на жуткой смеси украино-турецкого сленга. Благо, что оба языка я знала неплохо, но когда я говорила они понимали меня с пятого на десятое. Не могу я ломать языки так, как это выработалось за несколько столетий взаимопроникновения культур. Ха! Вы еще не слышали украинско-русский суржик! Это вообще нечто, переводу литературному неподдающееся. Тут хоть слова не корежили, а только смешивали, получая в одном предложении часть украинских и часть турецких. Но самое смешное оказывалось, когда в обоих языках встречались одинаковопроизносимые слова с совершенно разными понятиями. Вот, например, дурак - что для нас оно означает переводить не надо, а по-турецки - это остановка. Да-да, именно «остановись», «постой» - все это передается кратким и эмоциональным «дурак!». А еще одно слова - башка. Что в голову приходит? Правильно - голова это. Дурная, но голова. Не тут-то было! Башка - это «другой», «иной». Все это было бы смешно, если бы не было так напряжно каждый раз переспрашивать у Конаша, что он имел в виду, и правильно ли я поняла то, что он или какой-нибудь другой ордынец сказал.

Меня они с трудом понимали по той же самой причине - литературный украинский и литературный турецкий были им незнакомы. На этот счет у Конаша возникло подозрение, откуда я знаю такие древние языки. Пришлось отговариваться книжным образованием и частными уроками по древним языкам, а также родителями, которые хотели воспитать высокообразованную леди. Ну и сразу же съезжать, что у них, из-за моего неусидчивого характера, это не получилось.

К обеду мы до лагеря не дошли. С одной стороны это меня жутко радовало и давало дополнительное время обдумать все аспекты поведения и легенды при встрече с гетьманом, а с другой стороны больше присмотреться к ордынцам и понять их. У всех мужиков, которые занимаются тяжелым физическим трудом и по долгу работы или службы собираются в сугубо мужские коллективы есть одна немаловажная особенность - они все очень уважительно относятся к попавшей в их круг женщине. Если, конечно, эта женщина с первой же ночи не раздвинула ноги и не набросилась на них, как оголодавшая нимфоманка. К этой категории всегда и везде были другие подходы. Помню, в бытность свою в Турции не один раз сталкивалась с таким проведение досуга, как приглашение в ресторан. Что тут особенного? По нашим меркам - ничего. А вот по турецким! Приглашает тебя в ресторан один человек, а за соседними столиками уже сидят его друзья, которым он заранее сообщил место и время рандеву. Через некоторое время его дружки начинают по одному, по два подходить к столику и он, как гостеприимный хозяин их приглашает познакомиться со мной и присесть за наш стол. Вот так и собирается компания в десять-пятнадцать мужиков с одной женщиной. Знаете, для чего это все? Во век не угадаете! Для хвастовства! Когда все уже пересядут за наш стол, начинается одаривание подарками. Это тоже своеобразный ритуал - сначала даритель, он же «мой» мужчина достает и показывает подарок. Все цокают языками и качают головой. Потом подарок обходит весь стол и каждый может непосредственно убедиться, что золото настоящее и выразить свое восхищение. Вы думаете восхищение мне? Ага! Своему другу, который делает этот подарок! Мол, какой ты классный, если такое даришь. И только в конце этой всей показухи, презент, наконец, доходит до меня и я должна его тут же надеть, сняв перед этим все кольца или цепочки надетые ранее. Самое удивительное, что на интимные отношения никто не претендует. Всё чинно и красиво. Не дозволяются даже намеки на какое-то пошлое действие или слово. Между прочим, если через некоторое время девушку приглашает в ресторан один из друзей, а ее «бывший» сидит за соседним столиком - это ничего ровным счетом не значит.

Примерно так же оказалось и здесь. Спокойно и уважительно. Если куренной атаман ни намеком, ни в открытую не позволил, то предъявлять на меня «право первой ночи» никто не рискнул.

Шли мы не по прямой. Несколько раз сворачивали почти под прямыми углами и я, отнюдь не страдающая топографическим кретинизмом и даже проработавшая пару лет инструктором горного туризма в Крыму, запуталась. Куда мы идем? В сторону лагеря, в сторону замка, или вообще черт знает куда? Да и темп, заданный мужиками, я не осилила. Сдохла. К дневному привалу я думала, что ноги отпадут, а желание двигаться дальше могло возникнуть только под угрозой пятидесятого калибра в лоб. Дышала я с трудом, но астматический приступ, ужалив с утра, больше не повторялся. Это не значит, что астма прошла, нет - просто если я смогу поберечь себя и больше не спать на холодной сырой земле, то через недельку дыхание выровняется и все войдет в норму. Не первый же год замужем! Почти каждую осень хрипящий кашель и судорожные вдохи определяют для меня границы дозволенного - а то бы я домой из своих путешествий и не возвращалась. Приходится. Поздняя осень, зима, весна до мая месяца - время, когда я должна сидеть в теплых стенах и делать вид, что наслаждаюсь отдыхом и уютом. На самом деле с нетерпением ждать, когда уже можно будет вырваться из давящей коробочки хрущевской квартиры на просторы дорог. Организм четко ограничил здоровьем мою неуёмную жажду приключений. Но не в этот раз.

Я с наслаждением вытянула гудящие ноги и откинулась на свернутый плащ. Ляпота! И только вознамерилась прикрыть глазки и подремать хоть полчасика, эти вояки решили размяться. Куда тут уже поспишь, если по всей немаленькой полянке с гиканьем и криками носятся тридцать мужиков и со всей дури машут подручными предметами. А под руками у них только сабли, кинжалы, да длинные двухметровые пики. И я должна пропустить такое зрелище?! Да ни в жизнь! У каждого бойца было свое излюбленное оружие и под него же выученная техника - длинный, сильно изогнутый шамшер выводился на короткий замах и режущий удар с хорошим оттягом. Более тяжелая, но меньше изогнутая и широкая ордынка с утяжеленным наперстком-навершием легко вращалась на веерной защите и сбивала встречные удары утяжеленной серединой, не допуская саблю противника до небольшой, едва прикрывающей руку гарды. Особенно понравилась мне легкая подвижная сабля «карабеля», хват которой немного отличался от обычного тем, что большой палец не участвовал в общем обхвате, а лежал на рукояти с упором в ребро стержня, а навершие в виде птичьего клюва давало дополнительный упор мизинцу. Тут требовалась уже другая техника, так как добавление силы с акцентом на большой палец сулило преимущество при отвесных рубящих ударах. К сожалению сабель с уникальным польским перстнем для большого пальца я не увидела. Это означало только одно - все типы сабель попали в этот мир из нашего прошлого не позже начала XVII века. А значит о Богдане Хмельницком тут никогда не слышали, а вот про Байду, он же Дмитро Вышнывецькый, я упомянуть могла.

На волне азарта я тоже решила размять руки. Не то, чтобы поучаствовать в общей рубке, а так, в уголке, чтобы не сильно отсвечивать. Ручки шаловливые давно уже эфес скьявоны крутят, да и сам клинок тоже не ради прикола у ног болтается. Встала (хоть еще десять минут назад о таком нарушении права на отдых и помыслить не могла!) и медленно, напрягая по очереди все мышцы, стала переходить из стойки в стойку. Мышечная память с трудом вбивается, но потом хрен выбросишь из подсознания. Мой тренер говорил, чтобы из сознания в подсознание перебросить движение надо его повторить сто сорок четыре тысячи раз. Ну, это он, конечно, загнул, но что-то в этом, несомненно, было. Повторение - мать учения. Выпала вот свободная минутка, почему бы не повторить знакомые каты, а то еще понадобятся, а ты их - раз и забыла. Нехорошо однако! Насчет «забыть» - это я поприкалывалась, однажды вбитое не забывается, но мышцы-то об этом не знают и норовят сделать движение вялым и медленным. А ну, работайте, падлы, а то начну каждое утро зарядку делать! Испугались, задвигались быстрее, не пытаются напрячь тело приглушенной болью.

- Ой, девка, а что это ты так свою железку крутишь? Будто она у тебя как палка!

Обидеть пытаетесь? Как пить дать, обидеть! С «рыцарками» нашими, которые первый раз на Игру попали и тут же за меч, как за дрын хватаются, сравнить удумали! И ржут, довольные!

- А может покажешь как правильно?

- А если и покажу?

- Ну так давай!

Ох, заносит меня - держите двое! Не то, что против сабли прямая скьявона проигрывала в технике, просто не мое это оружие. Выбрано оно было для прохода через подземелья, а на поверхности я все-таки предпочла бы или полуторник, с моими узкими ладошками получавший двуручный хват, или на худой конец, вот такую легкую карабелю или шамшер. Просить сейчас «а дайте, дяденька, мне вашу!» хотелось еще меньше. Скьявона хороша для прямых, тяжелых ударов и четких, без вывертов блоков, закрытый усиленный эфес позволяет ставить блоки чуть ли не гардой и выводить удары одним движение кисти, избегая широких круговых замахов от плеча. Что ж, попробуем! Хотя мои прекрасные теоретические знание могут за не фиг делать разбиться об опыт и скорость противника.

Конаш, выступивший добровольным арбитром, предупредил участвующие стороны о недопущении смерти или тяжелых увечий - это порадовало. По крайней мере, без рук не останусь. А также, что проигравший моет котлы после еды - а вот это уже никуда не годилось! Не собираюсь я тут им посудомойщицей заделываться! Один раз помоешь, другой, а на третий так и в обслуживающий персонал спишут. Обслуживающий - это значит обслуживающий по всем параметрам. Фигушки! Не дождутся!

Как я и предполагала, скорость сабли и подвижность умелого воина сразу вогнали меня в глухую защиту. Я старалась принимать удары на короткие блоки, не отставляя далеко клинок, а в особенно удачных случаях - сливать с верхних блоков. Времени для контратак не было. Казак уверенно теснил меня к краю поляны, наседая с разных направлений, пытаясь ударить то сверху, то снизу. Нижние удары были особенно неудобно принимать ровной коротковатой скьявоной, но тут я уже старалась просто уводить корпус и ноги с линии атаки. Для того чтобы отбить такие удары надо вывернуть меч полукругом изнутри, а не так как многие новички делают - «догоняют» клинок по внешнему полукругу и «прижимают» к себе лезвие противника. На первых порах это кажется неудобным и долгим, по сравнению с короткими внешними блоками, но если научишься и привыкнешь, то внутренний кистевой полукруг исполняется намного быстрее прямолинейной защиты.

Долго так продолжаться не могло - я уже чувствовала, что моя защита с каждым ударом ордынца проминается все больше, а удерживать потяжелевшую скьявону приходится дополнительно левой рукой за навершие, как внезапно горячий уголечек пробежал к горлу и меня бросил на колени рвущийся из груди кашель. Приплыли, бля!