Иллюстрированная история гражданской войны в США 1861-1865

Последний заряд

К концу 1864 года кавалерия янки превзошла некогда непобедимую конницу конфедератов. Даже на западном театре военных действий, где блестящие кавалеристы, такие как Натан Бедфорд Форрест, еще могли противостоять своему северному противнику, постоянное уменьшение численности личного состава, вооружения и лошадей ослабило стратегическую мощь южной кавалерии.

В то время как многие кавалеристы союзной армии имели на вооружении скорострельные карабины Спенсера, солдаты-южане вынуждены были довольствоваться заряжающимися с дульной части карабинами и ружьями, которые производили такие фирмы, как "Кук энд Бразер оф Атенс" (Джорджия), "Дж. П. Мюррей оф Коламбус", а также государственные производители, как, например, арсенал в Ричмонде. Другие кавалеристы предпочитали иметь пехотные ружья, которые носились за плечами или приторачивались к седлу.

Более того, как и их северные противники, солдаты-южане научились сражаться в пешем строю — полагаясь на своих лошадей в плане скорости и маневренности, но спешиваясь, едва начинался бой. По мере того как армии Союза неумолимо двигались в глубь Юга, каждый холм, каждый перелесок, каждый скалистый выступ мог стать оборонительной позицией, которую можно было удерживать, пока хватало боеприпасов и решимости.

Пикет конфедератов

Зима всегда была тяжелым временем для солдат, которые несли службу в пикетах. Уютно устроившиеся у дымящихся очагов в деревянных или брезентовых укрытиях (т. е. в палатках. — Прим. ред.) на зимних квартирах, солдаты знали, что караульная служба и боевое охранение являются неотъемлемой частью армейской службы, и каждый знал, что скоро придет его черед. Двух- или четырехдневный пикет на дальних подступах означал тяжелый период бессонных ночей и лишений.

Для солдат армии Конфедерации последняя военная зима была особенно тяжелой. Большая часть территории Юга была занята федеральной армией, и связь с родными и близкими, оставшимися за линией фронта, была практически невозможна. Нехватка обмундирования означала, что в то время как некоторым посчастливилось разжиться шинелью у пленного янки, многим другим приходилось спасаться от пронизывающего холода, накинув на плечи одеяло. (Острее всего давал себя чувствовать голод. Солдаты Конфедерации были практически истощены от постоянного недоедания. Когда однажды президент Конфедерации Джефферсон Дэвис прибыл к армии под Питерсберг и объезжал со свитой ряды исхудавших солдат, многие "серые Джонни" кричали ему: "Пришли поесть, масса Джефф! Жрать хотим!" Дисциплина стремительно падала, росло массовое дезертирство. Зато оставшиеся под знаменами солдаты и офицеры дрались еще свирепее, с отчаянием обреченных. — Прим. ред.)

Находясь постоянно начеку, чтобы не пропустить появления неприятеля, солдаты, стоящие в дозоре, перекрикиваясь, часто провоцировали перестрелку, в результате которой появлялось еще одно имя в бесконечном списке потерь.

Серая стена

После побоища под Франклином и взятия оставленных федералами укреплений, несмотря на то что перед этим так много солдат пали в безрезультатных атаках, последовало гибельное наступление Худа на Нэшвилл. Учитывая численное превосходство северян, которое составляло почти пять к одному, не оставалось сомнений в исходе боя, когда генерал союзной армии Джордж Томас двинется вперед, наступая на более слабого противника. Твердость и решимость части младших офицеров и отдельных солдат не могли предотвратить трагедии, и некогда гордая Теннессийская армия была разбита и сметена с поля боя. (Сражение под Нэшвиллом 15–16 декабря 1864 г. — Прим. ред.)

Остатки Теннессийской армии еще будут сражаться в течение тяжелой зимы 1864–1865 годов, и те, кто выживет после трагического наступления Худа, присоединятся к "лоскутным" частям генерала Джозефа Джонстона в последней попытке замедлить убийственный марш Шермана через Северную и Южную Каролину. Стычка в Бентонвилле в марте 1865 года показала, что, хотя им не хватало сил, чтобы "повернуть прилив", мужественные мятежники все еще были способны заставить янки заплатить кровью за каждый фут, на который им удавалось продвинуться.

4 апреля 1865 года лейтенант Бромфилд Ридли из штаба генерала А.П. Стюарта стал свидетелем того, что он назвал "самым печальным зрелищем, которое ему доводилось наблюдать в своей жизни, — смотр призрака Теннессийской армии". От ранее плотных рядов теперь осталась лишь тень, маршировавшая "в оборванной форме, изношенной обуви или даже босиком, и их ряды были такими поредевшими, что за каждым знаменем шли лишь тридцать-сорок солдат". Этот смотр, по словам Ридли, "напоминал похоронную процессию". И, как он прекрасно осознавал, дух печали опускался на смелых защитников Конфедерации. (Ридли добавил еще более горькие слова, которые опустил автор текста: "Некогда гордая Теннессийская армия деградировала до банды разбойников!" — Прим. ред.)

Виргинцы Крачфилда

Батальон тяжелой артиллерии

Батальоны тяжелой артиллерии штата Виргиния состояли из наиболее подготовленных солдат, какие только имелись в распоряжении Роберта Э. Ли в последние трагические недели войны. Обученные обслуживать крупные орудия, находящиеся на укреплениях Ричмонда, а также умеющие маневрировать и сражаться как пехота, канониры тяжелой артиллерии из бригады полковника Стэплтона Крачфилда проявили колоссальное мужество на залитой кровью дороге к Аппоматтоксу.

"У них был великолепный внешний вид и выправка, — вспоминал майор Роберт Стайлс, который был переведен в тяжелую артиллерию в конце 1864 года. — Их парады и смотры, приветствия и доклады, поведение в присутствии офицеров и на посту — все точно соответствовало уставу". Полковник Крачфилд, потерявший ногу при Чанселорсвилле, когда командовал тяжелой артиллерией Каменной Стены Джексона, был бесстрашным молодым человеком, который был решительно настроен сражаться в последних битвах, хотя дело Юга уже было обречено.

После разгрома оборонительных рубежей у Ричмонда и Питерсберга бригада Крачфилда оставила гарнизон и присоединилась к войскам, идущим в западном направлении. 6 апреля 1865 года подразделения тяжелой артиллерии находились в составе частей генерала Ричарда Юилла, разгромленных у Сайлерс-Крик. После отражения первого федерального наступления солдаты Крачфилда начали жестокую контратаку, которая отбросила янки вниз, к берегам ручья. Но это был временный успех; и, когда полковник Крачфилд погиб, отважные артиллеристы были разбиты.

Прощальный салют врагу

До конца войны оставались последние часы, когда Джошуа Лоуренс Чемберлен скакал во главе двух бригад навстречу последнему сражению с армией Северной Виргинии. Генерал Чемберлен никогда не забудет этот изнурительный марш навстречу судьбе: "Они идут — эти парни — после бессонных ночей, голодные, с больными ногами, задыхающиеся, с притупленными чувствами, но с горящими лицами — они торопятся на фронт. Наконец наступил момент истины". Конец был уже близок.

Прошло восемь дней после победы у Файв-Форкс, неделя после сдачи Питерсберга и отступления из Ричмонда, три дня после страшного боя у Сайлерс-Крик, когда Роберт Э. Ли и уцелевшие остатки армии Северной Виргинии потерпели поражение при Аппоматтоксе. В полдень 9 апреля 1865 года великий командующий, который с честью держался в этот трагический час, встретился с У. С. Грантом в гостиной дома Уилмера Маклина и подписал условия капитуляции.

Генерал-майор Джошуа Лоуренс Чемберлен

При всей своей бульдожьей хватке и устремленности к победе Грант теперь, когда победа была достигнута, проявил замечательное сострадание к побежденному противнику. (Правда, в отличие от Ли, одетого в свой лучший мундир и, наверное, впервые за всю войну надевшего портупею со шпагой, чтобы отдать ее победителю, Грант явился в грязных сапогах, в расстегнутом мундире, с сигарой в зубах и, конечно же, без шпаги. — Прим. ред.) Солдаты-конфедераты должны были дать слово не участвовать в военных действиях, и им разрешено было вернуться домой. Офицерам позволялось оставить свое личное оружие и собственных лошадей. Но федеральный командующий выдвинул одно важное требование: южане должны были отдать свою артиллерию и обозы, сдать ружья и амуницию, а также боевые флаги, принять которые должны были специально назначенные для этого офицеры. Эта церемониальная сдача оружия обеспечивала разоружение войск конфедератов и не оставляла сомнений в том, на чьей стороне осталась победа.

Офицером, которого назначили принимать "оружие, артиллерию и общественную собственность", был Джошуа Чемберлен. Более правильный выбор трудно было сделать. Этот худощавый ученый из штата Мэн сражался необычайно храбро, несмотря на раны, причинявшие ему постоянную боль.

Прохладным утром 12 апреля Чемберлен построил ветеранов своей старой 3-й бригады, 1-й дивизии, 5-го корпуса вдоль дороги Ричмонд — Линчберг. Генерал и его штаб заняли позицию справа — рядом с 32-м Массачусетским полком, позади дивизионного флага с красным мальтийским крестом. В молчании стояли федеральные войска, а в это время солдаты-южане начали двигаться по направлению к городку Аппоматтокс, чтобы последний раз встретиться с "синими мундирами". Позднее Чемберлен писал своей сестре: "Это было зрелище, достойное паломничества".

Во главе колонны конфедератов ехал тридцатитрехлетний генерал Джон Б. Гордон. Подобно Чемберлену, это был человек, который прошел всю войну, сражаясь отважно и умело, он был отмечен шрамами после серьезных ранений. "Когда мое войско в изношенных ботинках и оборванной форме, но сохраняя достоинство и выдержку, двинулось к указанному месту, чтобы составить ружья в козлы и склонить свои драгоценные боевые знамена, мои солдаты вызывали восхищение смелых победителей", — вспоминал Гордон.

Когда конфедераты поравнялись с его частями, Чемберлен дал команду "Смирно!" и "На караул!", салютуя солдатам Гордона в этот час их горя и страданий. Принимая этот жест как "знак уважения от американцев — американцам", Гордон отсалютовал Чемберлену саблей и приказал своим солдатам отдать воинские почести северянам.

Генерал Джон Б. Гордон, Конфедеративные Штаты Америки

С утра до вечера южане подходили бригада за бригадой, складывали оружие, снимали ремни и патронные сумки и свертывали свои флаги. И южане, и северяне, которых переполняли эмоции, не скрывали своих слез. "Это было великолепное, но печальное зрелище, — вспоминал один федерал, — и наши парни испытывали сочувствие к своему смелому противнику". Многие янки делились своим скудным рационом из галет и солонины с голодными и измученными мятежниками. Глубоко ценя доброжелательность северян, один конфедерат писал: "Не было никаких оскорблений, ни в какой форме, ни от одного из наших врагов. Никакая армия в мире не смогла бы с таким сочувствием отнестись к своему врагу".

До конца своей долгой и славной жизни Джошуа Лоуренс Чемберлен будет отдавать должное героизму солдат Конфедерации. В послевоенном обращении к Обществу Потомакской армии Чемберлен вспомнит значение того исторического момента у Аппоматтокса:

Солдаты армии Северной Виргинии! Разве можно не вспомнить о них с чувствами почти братскими! Закаленные и отчаянные, держали они свои штыки чистыми, а боевые порядки ровными, вынужденные иногда впадать в крайности, но всегда готовые к бою, жесткие и грубые, но знающие, как надо драться!

Разве можно забыть их смелые обветренные лица, которые в течение четырех лет смотрели на нас через прицел; лица людей, с которыми в сотнях жестоких схваток мы сражались с безрассудным отчаянием, не на жизнь, а на смерть, пока с обеих сторон не полегла четверть миллиона солдат; лица врагов, к которым мы тем не менее не испытывали чувства ненависти!

Огромная сила шла против огромной силы, и, когда опустилось солнце, на полях остались лежать тысячи мертвых, но не было ни одного побежденного.

От американца — американцу