Иллюстрированная история гражданской войны в США 1861-1865

Вступительная статья

«Я хотел показать, как это было в действительности». Так Дон Трояни, старейшина американских военных художников, выразил свое художественное кредо. Посредством уникального сочетания исторического исследования и высокого художественного мастерства Трояни удалось создать необычайную живописную летопись, в которой воплощены вся доблесть и трагедия самой кровопролитной войны Америки. (В Гражданской войне 1861–1865 гг. погибло более 600000 американцев. — Прим. ред.)

Дон Трояни родился в городе Нью-Йорке 16 июня 1949 года. Тема Гражданской войны в его творчестве не обусловлена какими-либо родственными связями. Его дед, уроженец Лакилы (район Абруцци в Италии), приехал в Америку в 1890-х годах в качестве туриста и решил там остаться. Мать Трояни, имевшая польско-румынские корни, прибыла в Америку примерно в это же время. Его дед по материнской линии помогал в проектировании Центрального зоопарка. Так как отец Трояни был рекламным художником, а мать — дилером по продаже антиквариата, живопись и история рано вошли в его жизнь.

Когда Трояни было два года, его семья переехала в Паунд-Ридж, находившийся в округе Уэстчестер, штат Нью-Йорк. Там он посещал начальную школу и окончил среднюю школу Фокс-Лейн в 1967 году. «Мои первые опыты в области батальной живописи начались, как только у меня появились цветные карандаши, — вспоминал Трояни. — Я рисовал войну Дэйвида Крокетта в Аламо (легендарная оборона укрепленного городка Аламо в Техасе горстью американских поселенцев от мексиканских войск в 1836 г. — Прим. ред.), и меня интересовало все, что было связано с Римской империей. Мне всегда нравилось рисовать солдат, и меня трудно было оторвать от этого».

Когда Трояни учился в шестом классе, он провел каникулы вместе с семьей в Париже, и эта поездка стала огромным стимулом для его исторических и художественных увлечений. Очарованный военными мундирами и экспонатами в Музее армии во Дворце инвалидов, он упросил свою мать оставить его там на весь день. «Дворец был полон дремлющих охранников и чем-то напоминал мавзолей, — вспоминал он, — но я отлично провел время». Когда двенадцатилетний мальчик бродил по огромным залам, в которых были выставлены манекены в красочных униформах и полковые знамена, красноречиво свидетельствующие о былой славе, он был особенно поражен полотнами со сценами наполеоновских сражений, многие из которых принадлежали кисти Эдуарда Детайя. «Я мало понимал, что это было, — говорит Трояни, — но картины внушали мне благоговейный трепет».

Родители мальчика поддержали его в выборе карьеры художника, и в 1967 году он поступил в Пенсильванскую Академию художеств в Филадельфии. Четыре года обучения в академии были дополнены летними курсами в Лиге любителей изящных искусств в городе Нью-Йорке. И хотя Трояни отмечает, что его обучение было не таким качественным, как у его предшественников конца девятнадцатого века, это было лучшее образование, доступное в то время.

Джон Дуильо. Портрет Дона Трояни. Карандаш.

К сожалению, тогдашнее увлечение абстрактным искусством оказало разрушительное воздействие на реалистический метод Трояни. «Вы могли прийти, начать рисовать круги и квадраты в первый день, и, уходя, вы все еще рисовали те же самые круги и квадраты, — вспоминает он. — На реалистичное искусство смотрели неодобрительно, и обучение не только уводило в сторону от классического образования, но часто, казалось, очерняло саму идею реализма». «Критика считалась разрушительной для творчества, — говорит он. — Все хотели рисовать, как дети, а дети рисуют плохо лишь потому, что они не умеют рисовать хорошо». Один из преподавателей поставил Трояни неудовлетворительную оценку за отказ рисовать в абстрактной манере.

И хотя немногие оставшиеся преподаватели старой школы взяли его под свое крыло, Трояни извлекал больше пользы, изучая искусство девятнадцатого века в музее академии и даже рассматривая иллюстрации в книгах, чем на своих занятиях. «В конечном счете я стал придерживаться старых художников, таких, как Эд Вебелл и Джон Дуильо, которые старались объяснить мне, как относиться к искусству, в каком случае техника срабатывает, а когда нет, — говорил он. — И в конце концов я пришел к тому, что стал учить себя сам».

Картина Эдуарда Детайя «Эпизод кампании 1800 года», изображающая дозор 4-го гусарского полка, сейчас находится в коллекции Трояни, являясь ценным напоминанием о великом французском художнике-баталисте, которого Трояни называл своим «наставником».

Картина Карла Рохлинга, изображающая атаку гренадеров прусской гвардии в сражении под Гогенфридербергом (Сражение времен войны за австрийское наследство в 1745 г. — Прим. ред.), раскрывает талант немецкого художника в создании крупномасштабных батальных сцен.

После окончания академии в 1971 году в течение десяти лет Трояни рисовал главным образом сцены на тему Американской революции — эпохи, которая и сейчас представляет для него огромный интерес и которая оказалась в центре внимания в связи с двухсотлетним юбилеем нации. Трояни создал более сотни акварельных работ для Национальной парковой службы (National Park Service. — Прим. пер.) и серию вдохновенных, хотя и не очень зрелых работ — батальных сцен революционной войны (в нашей стране эту войну принято называть войной за независимость. — Прим. ред.) для журнала «Америкэн Херитидж». Он также написал ряд работ, посвященных истории американского фронтира (фронтир — граница между освоенными и дикими (индейскими) землями в США. В 1890 году Бюро переписи населения объявило, что фронтира больше нет. — Прим. пер.), и несколько жанровых картин с изображением кавалерии периода Гражданской войны. Будучи с одиннадцати лет увлеченным коллекционером военных артефактов, Трояни начал концентрировать свое внимание на униформе, оружии, снаряжении, достать которые было легче, чем предметы, относящиеся к периоду революции.

Его первое предприятие в области издания ограниченного количества гравюр датируется 1980 годом, когда была выпущена гравюра «Вперед, росомахи!», изображающая эпизод сражения под Геттисбергом. Два года спустя, после успешного выпуска гравюры «Знаменосец Конфедерации», художник серьезно занялся этим прибыльным делом, что в 1984 году привело его к созданию своей собственной компании «Хисторикал Артс Принтс» («Историческая гравюра». — Прим. пер.) Свободный от ограничений и требований коммерческих издателей и галерей, Трояни мог теперь выбирать сюжеты для своих картин самостоятельно и добиваться исторической точности. Его успех подогрел интерес к художественной гравюре, который не ослабевает и сейчас. В настоящее время по меньшей мере десяток художников работают в этой области, где существует огромная конкуренция, и по крайней мере вдвое большее количество художников попробовали свои силы в создании картин на тему Гражданской войны.

С того момента, когда первые выстрелы раздались в Чарлстонской гавани в апреле 1861 года (обстрел конфедератами форта Самтер в гавани Чарлстона 12 апреля 1861 г. стал началом Гражданской войны. — Прим. ред.), величайший военный конфликт Америки вдохновил художников на создание множества набросков, гравюр, литографий и картин. Хотя Гражданская война была первой войной, которая широко освещалась с помощью нового способа — фотографии, большая выдержка фотоаппаратов середины девятнадцатого века не позволяла запечатлеть движущиеся предметы (поэтому на фотографиях 40-60-х годов XIX в. двигающиеся люди, лошади, развевающиеся знамена и колеблемые ветром листья деревьев кажутся «смазанными». То же относится и к поверхности воды. Тогдашний фотоаппарат не был способен уловить колебание волн, и водная поверхность выглядит как гладкое стекло или лед. — Прим. ред.). Художники, такие как Альфред Вауд, Эдвин Форбс, Уинслоу Хомер, Фрэнк Визителли и Джеймс Э. Тейлор, сопровождали армии на театр боевых действий и, не страшась пуль и снарядов, пытались ухватить действие в живых карандашных зарисовках. Эти сырые, иногда импрессионистские изображения становились основой для ксилографий, с которых печатались иллюстрации в популярных журналах, таких как «Харпере Уик- ли» и «Фрэнк Леслис Иллюстрейтид».

Притягательность, которую имела война для американских художников, не исчезла с Аппоматтоксом. (В этом местечке генерал Роберт Ли с армией мятежников-южан капитулировал перед генералом Грантом 9 апреля 1865 г. — Прим. ред.) В 1980–1990 годах такие живописцы, как Джулиан Скотт, Уильям Л. Шеппард, Гилберт Гаул, Уильям Т. Трего и Тур де Тулструп, были лишь некоторыми из тех, кто посвящал свои работы теме Гражданской войны. Появились огромные круговые панорамы сражений под Геттисбергом, Атлантой, Шайло, у Миссионари-Ридж и сражения «Монитора» с «Мерримаком» (Первые в истории «броненосцы»: «Монитор» — броненосец Севера, «Мерримак» — Юга. Их схватка 9 марта 1862 г. на Потомаке близ Вашингтона считается первым в мире сражением стальных кораблей. Весь деревянный флот всех стран мира в одно мгновение устарел. — Прим. ред.). Эти «циклорамы» (или «кругорамы». — Прим. пер.) — так они тогда назывались — перевозили из города в город и выставляли в круглых выставочных залах, в то время они являлись доходным предшественником кинематографа. В конце тридцатых годов двадцатого века художники Говард Пайл и Н. К. Уайет часто иллюстрировали романы и журнальные статьи жанровыми рисунками на тему Гражданской войны.

Несмотря на обширное американское художественное наследие в области произведений на тему Гражданской войны, Дон Трояни по своему стилю и подходу к изображению военных сцен на холсте черпает вдохновение в произведениях не американских, а европейских художников. Он произносит имена Мейсонье, Детайя, де Невиля, Рохлинга и Менцеля с уважением, граничащим с почтением. Картины этих художников служат примером реализма, драмы, а также стремления к исторической точности — всего того, к чему он стремится в своих собственных работах. Это художники, которые заслуживают большего признания сегодня. «Я не могу сказать о них ничего плохого, — заявляет Трояни. — Любой из них лучше, чем пять американских современных художников-баталистов вместе взятых. Они непревзойденны».

Дон троя ни пишет картину «Задайте им, парни!». 1987 год.

Первый карандашный эскиз «Отступление с боем» к картине Трояни, изображающей 9-ю Массачусетскую батарею капитана Джона Биглоу под Геттисбергом.

Жан-Луи-Эрнест Мейсонье (1815–1891) был пламенным французским националистом, считавшим свое военное изобразительное искусство «патриотической миссией», осуществляя которую он пытался пробудить воспоминания о славе Первой империи и Наполеона Бонапарта. Любимый художник племянника великого императора Луи-Наполеона III, Мейсонье, сопровождал французский генеральный штаб во время войны 1859 года с Австрией и получил широкое признание за реалистическое изображение битвы при Сольферино (решающее сражение австро-французской войны 1859 г. Эта грандиозная битва 24 июня 1859 г. окончилась победой французов и положила конец австрийскому господству в Италии. — Прим. ред.). Но наибольшую известность художнику принесла серия волнующих изображений более ранних военных кампаний, в частности картина, изображающая кирасиров в стальных кирасах, идущих в атаку у Фридланда (победа Наполеона над русской армией 14 июня 1807 г., после которой Александр I заключил с Наполеоном Тильзитский мир. — Прим. ред.) на глазах императора, которую он назвал «1807».

«Я пытался не просто нарисовать сражение, — говорил Мейсонье. — Я хотел изобразить Наполеона в зените его славы. Я хотел показать обожание солдат и любовь к своему командующему, в которого они верили и за которого они готовы были умереть». Мейсонье работал над этим огромным полотном в течение пятнадцати лет, проявляя почти маниакальное внимание к деталям, даже в отношении фигур на заднем плане картины. Один критик заметил: «Каждый солдат уникален, неповторим в своей внешности, в том, что я бы назвал биографией». Этот шедевр Мейсонье сейчас находится в коллекции Метрополитен-музея в Нью-Йорке. Дон Трояни говорит об этой картине: «Это, вероятно, величайшее из всех полотен на военную тему. Оно само совершенство — настолько хорошо, насколько вообще может быть хорошо произведение батальной живописи».

Но, как бы ни нравились Трояни картины Мейсонье, самое большое восхищение у него вызывают работы другого французского художника-баталиста — Жана Батиста Эдуарда Детайя (1848–1912). В возрасте семнадцати лет Детай начал свою плодотворную карьеру художника под опекой Мейсонье. Он с детства собирал военные артефакты и всегда принимал во внимание сентенцию своего учителя: «Делай, как я! Натурализм, всегда натурализм!» Детай вскоре начал даже превосходить своего наставника в выписанности деталей. К 1869 году Детай стал признанным художником, а его военная служба при обороне Парижа во время франко-прусской войны помогла приобрести личный опыт: он получил представление о зрительных и звуковых образах битвы, о действиях солдат на поле боя.

Совершенствуя свое мастерство, Детай опирался на собственный военный опыт. Он также часто посещал военные парады и маневры. Как и Мейсонье, Детай был ярым националистом, и к нему хорошо относились в военных кругах. Но самое главное, что помогало ему успешно достигать точного воспроизведения исторического антуража, к чему он так стремился, — это позирование натурщиков и фотографирование моделей, которых он одевал и снаряжал, используя экспонаты своей обширной коллекции, многие из которых относились к наполеоновской эпохе.

«Я есть, и я хочу оставаться художником Истории, — говорил Детай. — Я хочу показывать сражения такими, какими они были в действительности, без всяких искусственных поз, без нелепых композиций и без всякого детского неправдоподобия, которое так нравится публике и которому она верит. Каждая фигура выполняет свою функцию, и ей наплевать на зрителей. Я хочу создавать точное изображение, но и в то же время трогательную живую картину, которая бы производила впечатление величия».

Увлечение Трояни картинами Детайя началось в 1961 году, когда он посетил Музей армии в Париже, где коллекция мундиров, принадлежавшая Детайю, стала основой огромного собрания подлинных униформ, оружия и художественных произведений — собрания, и по сей день остающегося непревзойденным. «Он мой учитель, — говорит Трояни. — Я хотел бы, чтобы однажды меня назвали американским Детайем. Это было бы для меня величайшим комплиментом». Он отмечает, что Детай соединял совершенную академичную технику с особо точным восприятием драматичности момента. Но самым важным были собственные знания, которые Детай приобретал, исследуя документы и собирая подлинные униформы, оружие и снаряжение, — такой же подход использует и Трояни в своей работе.

Наполовину законченная картина «Отступление с боем.» позже будет переделана, так что в законченной работе центральная фигура будет одета не в артиллерийскую куртку, а в красную рубашку, что придаст картине больший контраст и усилит центральную часть композиции.

«То, как он работал, — единственно возможный способ, — говорит Трояни о Детайе. — Чтобы получилось правильно, необходимо иметь перед собой полностью экипированную модель со всеми соответствующими принадлежностями. Художник никогда не сможет создать что-то лучшее, чем реальный предмет». Он отмечает, что полотна Детайя так скрупулезны, что на них можно ссылаться для уточнения исторических деталей, чего нельзя сказать о большинстве современных произведений на тему Гражданской войны.

Альфонс де Невиль (1835–1885) также был ветераном франко-прусской войны. Его картины были немного более импрессионистичны, чем картины Детайя. Полотна Невиля отразили горькое, но героическое поражение Франции в манере драматического и исторического реализма. Он работал вместе с Детайем над созданием двух «циклорам» — «Шампань» и «Резонвилль». Когда один критик спросил Невиля: «Зачем постоянно будить воспоминания о трагическом прошлом?», художник ответил: «Мы должны хорошо помнить то, что мы предпочли бы забыть». Трояни отмечает, что точно такой же вопрос задавали современным художникам, работающим над сценами Гражданской войны. И хотя Трояни больше нравился ультрареализм Детайя и его сконцентрированность на периоде Первой империи, чем более свободные мазки на батальных сценах франко-прусской войны Невиля, тем не менее Трояни считает Альфонса де Невиля «превосходным» представителем жанра.

Хотя на его творчество наибольшее влияние оказала французская школа батальной живописи, Дон Трояни также говорит о творчестве нескольких немецких художников. Адольф Менцель (1815–1905) был прекрасным графиком, чьи рисунки пером принесли ему широкое признание. Очарованный жизнью Фридриха Великого, Менцель создал многочисленные рисунки и картины, посвященные Der Grasse Koenig (Великому королю (нем.). — Прим. пер.) и его армии, написанные в манере, которая подчеркивает искреннее и реалистическое отношение к изображаемым событиям. Рихард Кнотель (1857–1914) был еще одним немецким художником-баталистом, чьи гравюры с изображением униформ дают достоверное представление об армиях периода Семилетней войны и наполеоновской эпохи. Трояни называет также Карла Рохлинга (1855–1920) «мастером панорамных батальных сцен, совершенным экспертом, но более скованным, чем французы». Назначенный официальным военным художником при прусском кайзере, Рохлинг обычно включал сотни, а иногда даже тысячи фигур в свои наполненные действием композиции. В этом отношении, как допускает Трояни, Рохлинг превосходит даже Детайя.

По мнению Трояни, ни один из художников американской школы не поднялся до уровня европейских художников-баталистов. Рисунки Вауда, Форбса и Тейлора хороши своей непосредственностью, но, вероятно, лучшим художником был Уинслоу Хомер, который отразил свой краткий визит на фронт в 1862 году в серии жанровых этюдов, акцентируя внимание главным образом на лагерной жизни солдат Союзной армии (армию Севера называли юнионистской (союзной) или федеральной, так как Север сражался за сохранение Союза, т. е. США — федерации штатов, в то время как Юг (Конфедерация) выступал за право отделения штатов от Союза, т. е. за главенство принципа независимости штатов (республик по терминологии того времени) от центрального, или федерального, правительства в Вашингтоне. Поэтому южан северяне называли «мятежниками» и не признавали их воюющей стороной. — Прим. ред.). Хотя Джулиан Скотт и Уильям Л. Шеппард были участниками войны и в своих картинах точно выписывали детали, Трояни находит их работы иногда примитивными, недостаточно эмоциональными и неполно передающими впечатление хаоса и жестокости битвы.

Среди художников следующего поколения, рисовавших на тему Гражданской войны, Трояни выделяет Гилберта Гаула, считая его лучшим художником, но отмечая, что он не так тщательно, как его предшественники, выписывал детали. Некоторые из персонажей Гаула, например, изображаются в форме и снаряжении 1880 года, а не 1861–1865 годов. Пенсильванец Уильям Т. Трего, чьи руки и ноги были изувечены из-за перенесенного в детстве полиомиелита, «был превосходен в изображении физических недостатков», но, как и Гилберт Гаул, иногда грешил историческими неточностями. То же самое относится к художникам, работавшим над созданием «циклорам». «Будучи в основном европейцами, они в совершенстве владели своим ремеслом, и их художественная работа великолепна, — утверждает Трояни, — основные проблемы связаны с историческими погрешностями и неточностями в деталях униформы».

Что касается художника начала двадцатого века Говарда Пайла и его знаменитого протеже Н. К. Уайета, Трояни менее снисходителен. «Пайл и Уайет были превосходными иллюстраторами, но ужасными историческими художниками, — говорит он. — Полотно Пайла с изображением битвы у Банкер-Хилла (сражение времен войны за независимость 1775 г. — Прим. ред.) выглядит великолепно, но с точки зрения исторической достоверности это полная ерунда. Британцы одеты в наполеоновские куртки, и у них ранцы периода Гражданской войны». Трояни отмечает, что оба художника обычно работали на заказ и ни в коей мере не были увлечены предметом, над которым работали.

Выбирая тему для одной из своих больших картин, Дон Трояни обычно ищет эпизод, в котором присутствует то, что он называет «хороший драматический момент». Его не привлекает политика войны, правильная она или неправильная. «С обеих сторон сражались храбрые американцы», — утверждает он. Трояни стремится изобразить подвиг конкретного полка Союза или Конфедерации, показать солдат, следующих за своим командиром или находящихся в кольце вражеских войск.

Творческий процесс начинается, когда Трояни, читая полковые архивы, солдатские воспоминания или дневники, думает: «Боже, это будет великолепная картина!» Когда у него появляется зрительный образ события, он начинает исторические изыскания, которые укрепляют этот образ или рассеивают его. Эту первую проверку проходит половина его идей. Затем Трояни начинает собирать как можно больше свидетельств современников об этом событии, и, если это возможно, он фотографирует место, где происходило действие, в то же время суток, когда шло сражение, а часто именно в годовщину битвы. Без знакомства с особенностями рельефа, с типом сельскохозяйственных культур, оградами, цветом того или иного дома или амбара и освещения невозможно будет уловить момент с той точностью, какой он желает достичь.

С этой целью Трояни обращается за консультацией к специалистам-историкам, экспертиза которых приносит ему огромную пользу. «Мне, к счастью, удалось завести обширные связи и знакомства среди музейных работников, сотрудников архивов, коллекционеров и историков, — говорит он. — Некоторые из них провели годы, изучая один-единственный полк, и их помощь неоценима». Трояни также работает в своей библиотеке, насчитывающей три тысячи томов и исследовательских файлов; последние состоят из сотен папок, в которых содержатся специфические подробности, касающиеся полковой униформы, вооружения, флагов, а также фотографии отдельных солдат. Если ему не удается найти достаточного количества материалов о событии, он не будет пытаться писать картину, хотя полученная в результате исследования информация может быть использована для создания менее масштабной картины, например изображения типичного солдата данного полка.

В среднем каждое из крупных полотен Трояни требует более двух лет исследований, и он создает обычно не больше четырех работ в год. «Если бы я рисовал больше, страдало бы качество, — считает он. — Я никогда не пишу к указанному сроку. Работа должна „отстояться“. Собрав всю возможную информацию, Трояни помечает файл или папку: „Готово к рисованию“.

4 июня 1863 года солдаты роты К 1-го Пенсильванского резервного полка позировали перед фотокамерой у здания суда в Фэрфаксе (штат Виргиния). Для Трояни уловить внешний вид и выправку солдат Гражданской войны так же важно, как со скрупулезной точностью изобразить их униформу, оружие и снаряжение.

Работы Дона Трояни были недавно выбраны для оформления серии памятных монет, выпущенных Монетным двором США. Доход, полученный от продажи этих монет, пойдет на сохранение мест сражений Гражданской войны — дело, которое художник горячо поддерживает, принося многочисленные гравюры в дар организациям, занимающимся охраной.

Когда Трояни начинает работу над картиной, первый его шаг — это постановка и фотографирование моделей, одетых в исторические костюмы и воспроизводящих смертельные схватки во дворе дома художника в Коннектикуте или в близлежащих лесах и полях. Из сотен фотографий, создаваемых часто в течение нескольких недель, он отбирает специфические фигуры для своей композиции, рисуя их в карандаше на холсте, и начинает создавать предварительный эскиз картины, когда закончены все подготовительные работы.

„Позирование — это проблема, — считает Трояни. — У некоторых людей никогда не получается нужное выражение, тогда как другие естественны и у них это выражение рождается сразу“. Если натурщик слишком напряжен, Трояни заставляет его, одетого в суконную униформу, с рюкзаком и ружьем, побегать немного взад-вперед по дороге. „Он задыхается, потеет, и на лице появляется то измученное выражение, которое мне нужно, — говорит он. — Если он хронический весельчак, то чашка яблочного уксуса придаст его лицу кислое выражение“.

За годы работы Трояни собрал целый фонд почти из двухсот моделей. Он отдает предпочтение натурщикам и артистам, но очень часто его моделями становятся люди, которых он встречает на улицах и которые, как ему кажется, несут печать той эпохи. „Мне не нужны красивые модные картинки, — замечает он. — Мне нравятся суровые, изможденные лица. Модели не должны быть слишком высокими или слишком низкими, слишком толстыми или с идеальной фигурой. Они должны быть физически крепкими, но не полными, чтобы походить на бойцов того времени. Солдаты времен Гражданской войны были худощавыми из-за постоянных переходов, напоминая тех, кто увлекается бегом трусцой“. Трояни редко использует натурщиков, у которых размер талии превышает 32 дюйма (80 сантиметров. — Прим. пер.). Прическа, осанка и манера держаться — все эти факторы играют роль при выборе модели. „Некоторые напоминают людей девятнадцатого века, а другие совсем на них не похожи“, — говорит он.

Трояни резко критикует тех художников, которые пишут свои картины, опираясь на фотографии, сделанные во время крупных постановок, воспроизводящих эпизоды Гражданской войны. „На многих участниках форма, не вполне соответствующая исторической реальности, и многие из них слишком полные. Похоже, что каждый третий носит очки; и даже если оправы напоминают оправы того времени, факт остается фактом: лишь единицы носили очки на поле боя“. Артисты-офицеры часто носят свои сабли прицепленными к поясу, которые „торчат как петушиный хвост“, и держат руку на эфесе — так не делали в середине девятнадцатого века. Сабля крепилась к ремню так, что рукоять оказывалась сзади и висела параллельно левой ноге». Другие артисты не могут укоротить лямки рюкзаков и фляг, завязав их узлом, как это делали их исторические предшественники, или они заламывают козырьки кепи, как у современных бейсбольных кепи, а не поворачивают их так, как это предпочитали делать солдаты времен Гражданской войны.

«Обращая внимание на все эти детали, — полагает Трояни, — можно увидеть разницу между картиной, изображающей настоящее сражение Гражданской войны, и картиной, напоминающей постановку такого сражения».

Он приводит в пример художника, который сфотографировал постановочную сцену с артиллеристами, затем повернул негатив так, чтобы на готовой картине пушка была развернута в нужном для его композиции направлении. «Только проблема была в том, — смеется Трояни, — что местоположение расчета теперь оказалось перевернутым и все артиллеристы стали левшами!»

У Трояни есть возможность использовать для экипировки натурщиков свой арсенал, состоящий из сотни подлинных видов оружия, включая настоящие артиллерийские орудия, а также барабаны, горны, оркестровые инструменты и коллекцию из сотен восстановленных униформ, знамен, рюкзаков, седел и сбруй. Большая часть одежды была тщательно воспроизведена с использованием материалов девятнадцатого века, в соответствии с музейными экспонатами и экспонатами обширной коллекции Трояни, включающей униформы и головные уборы того времени.

У Трояни самая полная в США коллекция военных предметов, которой могут позавидовать многие музеи. Она включает подлинные предметы: посуду, сапоги и ботинки, а также редкие униформы, как, например, живописную гусарскую куртку 3-го кавалерийского полка штата Нью-Джерси, обмундирование 5-го Нью-Йоркского и 76-го Пенсильванского полков и один из двух уцелевших зеленых сюртуков, какие носили стрелки Бердана. Эта одежда дает возможность познакомиться с особенностями одежды XIX века, так отличающейся от современной.

Называя свою коллекцию «ключевым аспектом» своей работы, Трояни заявляет: «Вы получаете подлинное представление о солдате, когда знакомитесь с его обмундированием и снаряжением. Художник-историк должен иметь глубокие познания о снаряжении, его размерах, о том, как его носили, как им пользовались. Невозможно работать, опираясь только на картинки и справочники. Узнать можно, только делая, трогая, чувствуя». Отмечая, что его кумир, Эдуард Детай, придерживался того же мнения, Трояни считает, что иной подход «будет похож на то, как если бы вы учились сексу по книгам, не занимаясь им».

Он считает, что так же важно изучать учебники по тактике того времени, чтобы точно отобразить боевые порядки и то, как солдаты носили оружие в тех или иных обстоятельствах. Когда ряды смешивались в суматохе боя, офицеры пытались сохранить строй рот и батальонов, в которых каждый солдат знал своё место и слова «чувство локтя» звучали постоянным рефреном. Трояни неодобрительно отзывается о художниках, которые изображают сражения Гражданской войны, как «гладиаторские бои времен Спартака, в которых все ровно распределялись по полю и дрались врукопашную. Не хватает только того, кто распределял бы бойцов по парам».

Трояни считает, что нынешняя популярность произведений на тему Гражданской войны имеет и обратную сторону. В то время как интерес американской публики увеличил спрос на его собственные работы, он привлек к этой теме внимание тех художников, которых он называет «историческими филистерами». «Любой, кто способен держать в руках кисть, может попробовать себя в этом деле, — говорит он. — Некоторые из них оказываются весьма плодовитыми, они гордятся своей скоростью. Но провести исследование в такой короткий срок просто невозможно. Это серьезная работа — выверить все детали, — и ее необходимо выполнить во имя истории и во имя солдат Гражданской войны!»

Проводя грань между «художником, который рисует на исторические темы», и «настоящим историческим художником», Трояни определяет последнего как «знатока в своей области, который может дать ответ на глубокие исторические вопросы по своей работе». Отрицая «право художника», он считает заявления типа: «Я пытался передать настроение» — слабыми извинениями за невыполненное «домашнее задание». «Вы, конечно, можете отразить в своей работе дух и драму, но картина должна настолько точно передавать детали, насколько позволяет исследование. Каждый может ошибиться, но есть разница между ошибкой по незнанию и системой глупых ошибок невежды».

Хотя он задумывается над тем, чтобы применить сплав своих отшлифованных знаний истории и художественного мастерства к другим войнам восемнадцатого и двадцатого веков, смесь великолепия и ужаса, романтизма и страданий — всего того, чем была Гражданская война, — остается для Дона Трояни его духовной страстью и художественной миссией. Когда его спрашивают, иссякнут ли когда-либо его идеи, он отвечает: «Конца не видно. Я мог бы рисовать один только Геттисберг, и даже тогда идеи не иссякли бы. Они не иссякнут до конца моей жизни».