Иллюзия любви

Глава 11

Темнело за окнами. Страшно и неотвратимо синие сумерки наваливались на город и стягивали в кольцо хрипящие дома. Монотонный заунывный звук похоронного оркестра натянувшейся нитью дрожал вот уже второй час под потолком моей гостиной. Кажется, я так и просидела эти два часа – свернувшись клубочком в кресле и зажав уши руками, чтобы не слышать этого отвратительного гудения – пока, наконец, не поняла, что просто забыла закрыть форточку и это – внезапно поднявшийся ночной ветер, врываясь в мою квартиру, завывая, кружит по гостиной.

На подгибающихся ногах я подошла к окну и захлопнула форточку. Потом заставила себя взглянуть на часы.

Половина десятого. Ночь. А Ивана все не было. Не было никаких вестей от него.

«Нужно пойти к Марианне Генриховне, – решила я, – он, наверное, уже там... Или, по крайней мере, оставил там какую-нибудь весточку о себе. Но почему он мне домой не позвонил?»

Я кинулась к телефону и набрала Дашин номер. Терпеливо выслушав с десяток длинных гудков, я положила трубку. Бесполезно. Нет Даши дома. А где она?

А где она может еще быть, как не у Марианны Генриховны. А Иван?

Конечно, и он там. Как обычно.

– Нужно идти туда, – повторила я, чувствуя, как силы возвращаются ко мне, – нужно идти туда...

Я подняла голову и заметила, что ни одна электрическая лампочка в моей квартире не горит, хотя за окнами уже совершенно темно – было почти десять часов ночи. Я прошлась по квартире, включила свет – зачем-то во всех комнатах сразу, даже на кухне, в ванной и в туалетной комнате – и начала собираться.

Оделась я быстро, прошла в прихожую, наклонилась, чтобы поднять свои туфли и замерла от какого-то очень странного чувства. Потом я медленно разогнула спину и огляделась. Залитая ровным электрическим светом квартира безмолвствовала.

– В чем дело? – шепотом спросила я сама у себя.

Я покрутила головой и подергала себя за волосы. Это мало помогло – странное чувство, которое я никак не могла объяснить – только усилилось. Я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что могу идентифицировать мучавшее меня чувство.

Сделав несколько осторожных шагов по направлению к входной двери я поняла окончательно – в моей квартире кто-то есть. Причем, этот кто-то находится рядом со мной. Только вот заметить его я не могу.

Остановившись, я огляделась вокруг, тщательно приглядываясь к каждому предмету, попадавшемуся мне на глаза. В одном месте – как раз между зеркалом и ведущей в гостиную дверью – я заметила какое-то странное свечение – словно мерцал экран плохо настроенного телевизора – причем самого телевизора видно не было. Равно как и экрана – только слабое мерцание.

Внимательнее приглядевшись к непонятному мерцающему объекту, я вдруг поняла, что мерцание постепенно становится ярче и приобретает вполне определенные очертания. Через несколько секунд я с изумлением обнаружила, что между зеркалом и ведущей в прихожую дверью стоит высокий молодой человек с длинными нечесанными волосами.

Из одежды на этом странном молодом человеке были только обширные семейные трусы и белая майка сомнительной чистоты.

Я несколько раз сморгнула. Человек не исчезал. Теперь он выглядел совершенно реально – бледные колени, широкие стопы, худощавые костистые руки, совсем не могучие плечи, покрытые цветной татуировкой.

Мне вдруг показалось, что этого человека я где-то видела. Более того – мы даже были знакомы, причем довольно близко. Только, наверное, все это было очень-очень давно, потому что ни имени, ни фамилии этого молодого человека я не помнила совершенно.

Он, не мигая смотрел на меня.

– Как поживаете? – спросила я, отметив, что почему-то никакого страха не ощущаю.

Странный молодой человек пошевелился и вдруг физиономия его расплылась в улыбке.

– Слава богу, – проговорил он чуть глуховатым, надтреснутым голосом, – ты меня видишь и можешь со мной разговаривать. А то я уж думал, что ты – как все остальные... И куковать мне в этой сраной больнице до скончания века. А чертов доктор только и занимается целыми днями тем, что колет в меня всякую дрянь, от которой страшно трещит голова и пучит в животе. Идиот бородатый...

– Постой, постой, – остановила я его скороговорку. – А ты вообще-то кто такой?

– Что значит – кто я я такой? – вытаращил на меня глаза молодой человек. – Я Васик. Ты что, Оленька, совсем тут без меня с катушек съехала?

– Васик... – пробормотала я, – Васик... Где-то я это имя слышала... Или видела...

– Здравствуйте, я ваша тетя... твою мать!! – рявкнул на меня соткавшийся из воздуха молодой человек. – Да ты чего, Оля, и вправду с ума сошла? Это же я! Твой друг Васик!! Ты чего?! Але, гараж!!!

– Ага! – воскликнула я. – Васик! Теперь вспомнила, где я видела это имя...

– Наконец-то! – тот, кто называл себя именем «Васик», шумно выдохнул, но никакого движения воздуха я не ощутила.

Я направилась в гостиную, нашла свою старую записную книжку и открыла ее на заложенной странице.

– Вот, – сказала я, – Васик. И телефон твой.

– Что? – переспросил молодой человек, входя в гостиную – почему-то не в дверь, а сквозь стену.

От удивления и испуга я вскрикнула, но, очевидно, моя возможность удивляться уже исчерпала себя за сегодняшний день и очень скоро я успокоилась. Ну, проходит этот странный человек сквозь стены, ну и что? Дэвид Копперфильд тоже сквозь стены проходил – так его по телевизору миллионы человек видели... Ничего тут сверхъестественного нет. А вот то, что Ивана до сих пор нет, хотя он обещал прийти ко мне еще в полдень...

Воспоминание об Иване больно кольнуло мне сердце. Слезы снова навернулись на мои глаза и, наверное, я снова бы разрыдалась, если бы не громкий голос призрачного молодого человека Васика:

– Теперь вспомнила?

– Конечно, – смаргивая влагу с ресниц, проговорила я, – вот в записной книжке твой телефон записан. Васик... Василий значит, да?

Он некоторое время смотрел на меня совершенно обалдевшим взглядом, потом отошел на несколько шагов и устало опустился в кресло, погрузившись при этом туда почти с головой.

– Черт возьми, – пробормотал он, выкарабкиваясь, – так и не могу сосредоточиться... Не могу привыкнуть к тому, что я бесплотный... Как тень отца Гамлета.

– Слушай, – проговорила я, глядя на явно очень интересного представителя рода человеческого, – а почему ты такой? А когда мы с тобой познакомились, ты тоже был... как тень отца Гамлета? Что-то не могу припомнить, где и когда мы с тобой познакомились.

– Все! – решительно заявил молодой человек Васик и мотнул призрачной копной волос. – С меня хватит. Рассказывай, Ольга, что тут без меня произошло. А то я ни хрена не понимаю... Тащился к тебе из больницы, застал наконец дома, думал, что ты мне наверняка поможешь вернуться в родное тело, а ты... Ты даже не помнишь, кто я такой...

Я пожала плечами.

– А что я могу поделать, – сказала я, – если не помню...

– Та-ак... – как-то зловеще протянул молодой человек Васик и зашагал по гостиной, явно о чем-то глубоко задумавшись. Я с интересом наблюдала о том, как его голенастые ноги втыкались в кожаные подушки всякий раз, когда он проходил сквозь диван. Нет, странно все-таки, что я не запомнила, как познакомилась с таким выдающимся человеком.

«А вдруг я сошла с ума? – внезапно подумала я. – Вдруг этот призрачный... Васик – просто моя галлюцинация? Я ведь так переживаю сегодня из-за того, что Иван не пришел на свидание – у меня вполне мог бы быть нервный срыв... Он у меня и был, кстати – истерика и все такое. А на фоне нервного срыва – вполне могло бы быть временное помешательство. Пожалуйста – вот оно. В виде бесплотного парня с копной длинных черных волос на голове... Если сейчас выпить таблетку или сунуть голову под холодную воду, он исчезнет?»

– Так! – воскликнул Васик, останавливаясь посреди комнаты. – Я придумал, что мы с тобой должны сделать...

Он гордо подбоченился, оперся локтем о стену и немедленно провалился сквозь нее к соседям справа. Истошный женский визг и звон разбивающегося стекла заставили меня поморщиться, но уже через секунду Васик поспешно выбрался обратно.

– Идиотка, – проворчал он, адресуя высказывание, скорее всего, соседке, которую только что до смерти напугал, – швырнула в меня стаканом. Хорошо, что мое тело в больнице осталось. А то бы стаканом по лбу – убила бы совсем... А это намного хуже. Интересно, а почему они меня видят? Никто другой же меня не видит... А-а! Это, наверное, из-за того, что я общаюсь с Ольгой. Наверное, исходящее от нее паранормальное излучение образует своего рода поле, в котором всякие... такие как я, становятся видимыми... Летают же в присутствии экстрасенсов банки и ложки... Впрочем, я в этом ни хрена почти не понимаю... Эй, ты куда?!

Этот крик застал меня на полдороге к ванной, и, испытывая какое-то странное смущение, я вернулась. Все-таки, это была чертовски реальная галлюцинация и избавиться от нее сейчас – значило бы почти то же самое, как если бы – прогнать гостя.

Допустим, но крайне невежливо.

– Я придумал, как привести тебя в чувство, – сказал призрачный молодой человек, – не знаю, что с тобой, но мне кажется – это поможет...

– Со мной все в порядке. Чего нельзя о тебя сказать, – заметила я.

– Ладно, – перебил меня продукт галлюцинирования, – это херня все... Помнишь, ты мне говорила, что можно быстро привести в порядок мозги, если войдешь в транс и как бы... посмотришь на себя изнутри?

– Я говорила эту чушь? – удивилась я. – Войти... куда?

– В транс... – немного растеряно проговорил Васик, – и посмотреть на себя изнутри...

– Если бы я не считала себя сейчас немного сумасшедшей, а тебя – своей галлюцинацией, – задумчиво проговорила я, – то подумала бы, что сумасшедший ты. Но как сумасшедшим может быть продукт галлюцинирования?

Васик открыл рот.

– Ты помнишь хотя бы о том, что ты – исключительной силы экстрасенс? – тихо спросил он.

– Я? – изумилась я. – Я – экстрасенс? Я что – похожа на Кашпировского?.. Нет, все-таки мне стоило сунуть голову под холодную воду. Или выпить таблетку...

Васик от удивления стал прозрачным.

– Я бы сам сейчас кое-чего выпил, – признался он. – Но не могу... Что с тобой, Ольга? Такое ощущение, что у тебя стерли всю память... Ты хотя бы помнишь о том, как поселилась в Москве?

Несколько секунд я напряженно вспоминала, разглядывая сквозь прозрачный живот Васика блюдца и фужеры на полочке серванта. Потом выговорила:

– Н-нет... Должна помнить, но не помню.

На самом деле – я не помнила ничего из своей жизни, кроме последний событий. А на всем остальном зияла громадных размеров черная дыра.

– Наконец-то ты поняла, что с тобой что-то не в порядке, – сказал Васик, внимательно наблюдавший за тем, как изменялось выражение моего лица.

Вдруг он вскрикнул и вскинул вверх бесплотные руки, похожие на два продолговатых клочка тумана.

– Вспомнил! – округляя глаза, прошептал он. – Когда я лежал в больнице, ко мне приходила Нина... Она много мне рассказывала – бесчувственному – о своей жизни. О том, как дядя Моня, про которого мы мне с Дашей говорили, погубил ее мужа Бориса... и еще многих людей. Она думала, что я не слышу ее... Просто говорила, как напевают вслух – чтобы хоть перед кем-то выговориться. Теперь я понял – вы ходили к дяде Моне, а он уже успел запудрить вам мозги. Даже тебе – Ольга.

– Ничего не понимаю, – искренне проговорила я, – какая Нина... Какой Борис?

Очертания тела Васика приобрели более отчетливые контуры – по крайней мере он перестал быть прозрачным.

– Так, – деловито сказал он, – я не все понял из Нининого рассказа... о методах воздействия этого дяди Мони на людей, но суть уловил. А тебе, Ольга, нужно срочно становиться самой собой.

– Как?

– Господи, да я же говорил тебе! – воскликнул Васик. – Войди в транс и... Ах, да... Ты же ничего не помнишь! Не помнишь даже того, что ты – экстрасенс.

Васик даже завыл от отчаянья и энергично взмахнул рукой, на пути которой оказалась та самая стена, куда Васик незадолго до этого проваливался. Из-за стены снова долетел женский визг – теперь уже под аккомпанемент густого мужского баса, гулко раскатившегося по всему дому:

– Мама-а-а!!!

Да, моих соседей вид Васиковой конечности неожиданно возникшей из голой стены, по всей видимости, не обрадовал.

– Хорошо, – извлекая из стены свою руку, продолжал Васик. Судя по всему, он немного успокоился. – Давай поступим так... Я буду говорить тебе, как входить в транс, а ты будешь делать. Я ведь сто раз видел, как ты входила в транс. Просил тебя научить меня делать так же, ты учила, только ничего из этого не получалось... потому что у меня природного дарования нет.

– Говори, – обреченно вздохнула я.

– Перво-наперво, закрой глаза, – скомандовал призрачный Васик, и я повиновалась. – Представь, что ты – это не ты, а... шарик воздуха в безвоздушном пространстве.

Сначала мне показалось – представить то, что сказал мне Васик – очень трудно, но, вдруг образ шарика в безвоздушном пространстве сам собой появился у меня в сознании – мне не пришлось даже прилагать никаких усилий. А затем голос Васика потух... окружающий меня мир померк и превратился в ничто. Я провалилась в черное небытие и вдруг оказалась в странной черной комнате, без окон, дверей и стен – у какого-то зеркала.

Присмотревшись, я поняла, что никакого зеркала нет. Что я стою напротив... себя самой.

И тогда – словно с моего сознания разом сорвали тщательно плетущуюся многие дни мутную и липкую паутину.

Совсем стемнело, когда Нина снова начала ощущать себя составляющей частью окружающего мира. Она огляделась вокруг и определила, что сидит на скамейке в спускающемся к набережной парке.

Как она здесь оказалась? Где была долгие часы, после того, как покинула квартиру дяди Мони... Все, словно в тумане... Нину мучительно поморщилась, восстанавливая в памяти недавние события. Когда картина произошедшего во всем объеме встала перед ней, Нина поднялась с лавки.

Теперь она точно знала, что ей делать дальше. Она прошла к ближайшему телефону-автомату, отыскала в сумочке пластиковую карточку и – меньше, чем через минуту набирала номер. Длинный гудок, затем почти тотчас – сигнал соединения.

В тот же самый миг зазвонил мобильный телефон у человека, который задумчиво курил в черной машине, припаркованной у высотного дома на другом конце города.

– Алло, – проговорил человек, включив телефон.

Нина молчала, собираясь с духом.

– Алло! – громче повторил человек, – кто там? Говори быстрее, минуты капают...

– Это я, – сказала Нина.

– Нинка? – удивился ее собеседник. – Ни хрена себе – объявилась! Ты где была? Все твои клиенты волнуются. Я к тебе заезжал, заезжал, сигналил, сигналил, а тебя нет... Что – наследство получила? Бабки не нужны больше? И вообще, так не делают, подруга... Короче, большой долг за тобой...

– Я поняла, поняла, – заторопилась Нина, – долг есть долг. Только у меня к тебе одна просьба.

– Чего?! – изумился человек на другом конце провода. – Ты что, подруга, совсем оборзела? Не чуешь берегов ни хрена! На тебе же и так висит немерено бабок. А ты еще – просьбочку... Какая у тебя просьба?

– Мне нужен ствол, – коротко сказала Даша.

– Как? – не понял ее собеседник.

– Ствол, – повторила Даша. – Пистолет. Любой. Какой хочешь конфигурации и системы – Макарова, Наган, Лепажа... Все равно. Только, чтобы он стрелял.

– Ни хрена себе, – после довольно длительной паузы протянул человек в черной машине, – вот это просьба у тебя. А зачем тебе ствол-то? Если у тебя проблемы – только скажи. Я подъеду с братками и разберемся. Какой базар... Самой зачем на рожон лезть. Твое-то дело какое – ноги пошире раздвигать...

Нина поморщилась.

«Нет, – подумала она, – наводить бандитов на логово дяди Мони – значит, посылать ему в паутину очередную порцию жертв. Те, кто к нему придут... конечно, не убьют никакого дяди Мони, потому что в ту же минуту забудут не только то, зачем приходили, но и свое имя-отчество... Нет. Лучше самой. Тем более, что это мое личное дело. И мне нужно покончить с этим делом раз и навсегда. И там уже – будь что будет»...

– Чего молчишь? – окликнули ее. – Говори, с кем побазарить нужно и все дела. А сама – на работу живо. Клиенты ждут.

– Нет, – твердо сказала Нина, – никаких братков. Мне нужен ствол. Деньги я потом отработаю, обещаю.

Собеседник Нины на минуту задумался. Видно, мысль о том, что Нинин долг – и так не особенно малый – теперь увеличится до баснословных размеров – показалась ему довольно соблазнительной.

– Ладно, – сказал он наконец, – дам тебе ствол. Только ты бы подумала, подруга... Это сколько же тебе бесплатно на меня пахать надо, чтобы расплатиться за все?

– Сколько надо, столько и буду, – проговорила Нина, – так дашь ствол или нет.

– Говори, где находишься, – сказал человек и выбросил окурок из окна своей черной машины, – сейчас подъеду. Будет тебе ствол...

Несмотря на то, что Даша выплакалась, легче ей от этого не стало. Напротив – голову ее заволокло туманом, сознание то и дело уплывало от нее и часто, поднимая голову, Даша не понимала, где находиться. Только через некоторое время она сообразила, что все еще стоит возле подъезда, где находится квартира Марианны Генриховны.

Как только ее губы беззвучно прошептали это имя, на глаза Даши снова навернулись слезы. Сейчас ей не хотелось ничего, кроме того, чтобы снова оказаться в уютной кухоньке за чашкой ароматного чая в окружении неясных, но притягательных образов из интереснейших рассказов Марианны Генриховны.

Даша не знала, который сейчас час. Она вообще не имела никакого представления о времени. Только видела, что сумерки сгустились вокруг нее, но с точностью не могла бы сказать – ночь сейчас – или день и у нее просто темнеет в глазах от невыносимой муки.

Она совершенно не отдавала себе отчет в своих действиях. Ей просто было очень плохо. До того плохо, что она не могла должным образом проанализировать сложившуюся ситуацию. Она знала – сейчас ей нужно только одно...

«Все, – решила Даша, – больше не могу. Сейчас пойду – поднимусь и в последний раз постучу в дверь квартиры. Если мне опять никто не откроет, лягу на коврик у двери буду лежать до возвращения Марианны Генриховны»...

Она двинулась в подъезд и, прежде чем она перешагнула порог, новая мысль пришла ей в голову:

«Теперь я понимаю, – думала она, – каково это – умирать в пустыне без капли воды».

С большим трудом Даша преодолела несколько этажей – ноги пару раз вообще отказывались подчиняться измученному телу и Даше приходилось надолго останавливаться и отдыхать – и достигла наконец вожделенной двери.

Ни о чем не думая, только моля всех известных ей богов об избавлении от ужасных мук, не дающих ей покоя, Даша постучала.

– Кто там? – спросил ее незнакомый старческий голос.

– Даша, – только и смогла вымолвить Даша.

– Какая такая Даша... – прошамкали за дверью, – шляются тут всякие, мать вашу так...

Даша обессиленно молчала. Дверь, тем не менее, открылась и в темноте прихожей мелькнуло иссушенная старушечья тушка. Даша шагнула в темноту.

Дверь захлопнулась за ней, и Даша оказалась в кромешном мраке, наполненном только отвратительно копошащейся пустотой. Непонятная старушка исчезла. Даша, вытянув вперед руки, как делают слепые, когда остаются без своего поводыря, пошла вперед.

– Марианне Генриховна, – всхлипывая, проговорила она, потому что никаких других слов уже не помнила.

Идти ей пришлось совсем недолго. Уже через несколько шагов ее руки наткнулись на преграду – кажется, это была дверь. Даша толкнула ее, и она подалась.

Даша переступила порог.