Имею топор — готов путешествовать

4

По лестнице мы спускались не спеша, главным образом потому, что нас кренило в стороны, как моряков, ступивших на землю после годичного плавания.

В холле был только привратник; он устроился за пыльной конторкой и смотрел на нас, как... Глаза у него были неприятные, короче, а сам он напоминал расплывшуюся жабу, наряженную в балахон тусклой расцветки. Говорили, старый пень промышлял когда-то среди кроубских пиратов, но прямых доказательств тому не было, вот разве что одноглазый попугай, верный спутник, все время сидел на его левом плече, мерзкими ругательствами приветствуя каждого гостя. Что удивительно, всех, кто покидал «Благопристойный дом Элидора», попугай сопровождал длинным молчаливым взглядом, словно запоминая на будущее. Элидор, замечу, все еще владел третьим этажом своего дома, где были устроены комнаты свиданий. Он, кажется, даже ночевал за своей конторкой, во всяком случае, я не замечал, чтобы конторка долго пустовала.

Когда мы подошли, старый кретин издал звук, похожий на голодную отрыжку.

—Изумительное утро, господа! — Он пододвинул книгу регистрации, раскрытую на середине, и любовно погладил шершавые листы. — Ох, я забыл, ваши росписи уже не нужны!

Грязно-белый попугай на его плече что-то крякнул. Можно, я не буду озвучивать истоки нашей вражды?

—И тебе утро доброе, — буркнул Олник.

Подавив ругательство, я улыбнулся Элидору открыто и дружелюбно, как родному дядюшке, имеющему на банковском счету миллион.

—Прекрасный день для начала новой жизни! Элидор, могу я напоследок узнать... Вчера, э-э, ночью, или, скажем, поздним вечером, может статься, вы видели... Я выходил куда-нибудь?

Он воззрился на меня удивленно и кивнул.

—Не выходил, а выбегал, я уж решил, что ты прирезал своего приятеля и делаешь ноги!

Олник негодующе фыркнул.

—Гритт![5] — Меня окатила ледяная волна подозрения. — Я, что, выбегал не с пустыми руками?

—У тебя был во-от такой пакет, завернутый в женские панталоны с рюшами. — Элидор развел руками, отчего попугай на его плече заметно покачнулся. — А я был уверен, ребята, что вы распродали все панталоны, корсеты, духи и бижутерию за бесценок. Ан, выходит, остались крохи. Наверное, берегли для себя?

Ах ты!..

Иногда убийство — это отличная штука, чтобы восстановить душевное равновесие и снова взглянуть на мир сквозь розовые очки. Впрочем, я сдержался, прикусив губу и ущипнув себя за руку. Барахолка всего в квартале отсюда. Там сотни лавок, в каждой из которых у вас, не торгуясь, примут краденое даже в три часа ночи.

—Минутку, я вернулся... не с пустыми руками? — Голос мой предательски дрожал.

—Ага, с бутылками в охапке. При этом ты рыдал и упросил меня назвать тебя распоследней сволочью. Я назвал, просьба-то пустяковая.

—Поздравляю, Фатик, ты пропил фамильный топор, — без особой радости заметил гном.

Фамильный топор за какие-то бутылки с элем!

Гритт, вот она, конечная точка падения! Пропасть нищеты и позора, откуда прямая дорожка — в тюрьму и на виселицу. Так обычно кончают герои, не вовремя свернувшие с предначертанного пути. Кто там говорил, что приключения оплачиваются плохо? Может быть, зато ты берешься за дело, которому обучен с детства. Так нет, понадобилось тебе свернуть в сторону цивилизации, идиот! Варвар-коммерсант, каково? Бездарный коммерсант с пустыми карманами. И даже если я отыщу топор, на какие деньги его выкупить? Может, продать себя или Олника в рабство?

Ой, как же мне стало худо!

Напарник, кажется, прочувствовал мое состояние: он кашлянул и дернул меня за рукав:

—Пойдем-ка наружу. На квартире у меня осталась кубышка... Мы слегка подправим здоровье, а потом обмозгуем, как выудить твой топор.

Вот же шельмец! А ведь говорил, что истратил все до гроша!

Мы вышли.

Снаружи моросил мелкий дождь, и, словно издеваясь, сквозь рваные тучи проглядывало солнце. Изумительное утро!

В этот миг на меня обрушился воз битого камня:

-ЗДРАВСТВУЙ, ФАТИК!

Я уже говорил, что в приставы частенько набирают троллей. Так вот, их было двое (рост — за семь футов, коричневые служебные робы прилагаются), и одного я хорошо знал, потому как он доставал меня уже месяц. Тролль — существо крайне неприхотливое и выносливое, способное работать круглые сутки без отдыха. Вот почему их охотно нанимают частным образом, чтобы капать на мозги должникам и тем, кому просто нужно капать на мозги с какой-то целью. Ну а поскольку тролль формально находится на государственной службе, нападать на него чревато. А, и еще: тролли умеют говорить громоздким басом, когда захотят.

-ГРАФИНЯ ШЛЕТ ТЕБЕ ПРИВЕТ...

Великая Торба!

-И СООБЩАЕТ, ЧТО РЕШИЛА ПРЕДОСТАВИТЬ ТЕБЕ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ВСТУПИТЬ С НЕЮ В БРАК.

Дамы высшего света обычно развратны как кошки и столь же верны, они любительницы легких приключений, не способные связать себя серьезными отношениями. На это я и рассчитывал, заводя роман с графиней Марлиной дар Конти (поверьте, я привожу ее полное имя вовсе не с целью похвастаться!). В этот раз я ошибся. Она оказалась упорна, умна и до краев наполнена добродетелью. Увы, у меня не было к ней чувств. Короче, это была ошибка, за которую я расплачивался уже месяц. Боги, да за последние пять лет я только и делал, что ошибался!

—Доброе утро, Шкерт. Передай графине, что я умер.

—Я ПЕРЕДАМ, ФАТИК! — Большая зеленая голова с ушами-трубочками наклонилась, маленькие глазки цвета базальта моргнули, нижняя челюсть захлопнулась с лязгом и грохотом.

—Спасибо.

Наличие мозга у тролля не доказано, ибо после смерти тролль сразу превращается в камень (который дробят на булыжники, чтобы мостить ими улицы, замечу), и даже если разрубить ему башку, умирает, разбрасывая вокруг каменную крошку. В целом же, как предполагают ученые, мыслительный процесс тролля протекает где-то в объемном кишечнике.

Но это несущественно. Существенным было то, что без топора я не мог разрубить Шкерту его дурную башку.

Сверху послышался шум: кто-то открыл окно, к моим ногами посыпался разный мелкий мусор.

Девчонка выдвинулась наружу по плечи, быстро, решительно, и я было испугался, что она отдаст приказ троллям нас задержать. Несмотря на облик увальней, эти существа достаточно быстры и ловки, к тому же научены колошматить людей, соразмеряя удары со своей мощью — то есть так, чтобы не изувечить.

Но нет, она просто выглянула на звук камнепада. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, и меня почему-то смутило, что она может разглядеть намеки на лысину на моей макушке. (Да, герои тоже лысеют, поверьте! Герои мужского пола, я имею в виду.) Потом я развел руками и, показав на Шкерта, качнул головой:

—Я не собираюсь жениться! Ну вот зачем я ей это сказал? Окно захлопнулось.

—Я ПЕРЕДАМ, ФАТИК!

—Заодно скажи графине, что я выпил горькой, упал с моста и уплыл на закат.

—Я ПЕРЕДАМ, ФАТИК!

И еще этот идиот, готовый повторять за мной буквально!

—Графиня обидится, наверно, — сказал напарник, когда мы двинулись прочь. — Кстати, ты мог бы попросить у нее денег... под обещание свадьбы. Ты такой видный кавалер!

—Заткнись, будь другом. — Этот хитрец прекрасно знал, что такие обещания не пустой звук для варвара, живущего по этическому кодексу Джарси.

—Марлина — хорошая женщина, — подумав, сказал Олник, — она подарила мне шикарный набор для бритья на прошлое День рождение! Она не забывает твоих настоящих друзей, а это дорогого стоит! Тебе будет с ней хорошо, а я мог бы вести ваши финансовые дела...

—Эдак через месяц у нас с Марлиной окажутся одни подштанники на двоих.

Он отмахнулся.

—А с этой девкой... эльфкой... Мягко ты с ней. Тебе надо было по-своему, по-варварски: «Идьи сьюда, жэнщына!» Ну как-то так.

—Да-да, — кивнул я. — «Парьяботить вьесь мир, убьить мужчьин, заковать в цепьи их женьщьин и увидьеть их сльезы!» — Так любил сказануть мой старый знакомец-недруг из конкурирующего клана Джегер, здоровенный лоб Кругель по кличке «Отступник». Тоже варвар, только с мечтами о мировом господстве, отринувший этический кодекс Джарси. С прикусом у него было что-то и с дикцией, а что касается мозгов, то они с детства были свернуты налево. Боги, Небо, да откуда такие берутся? Говорят, он сейчас правит одним из Черных королевств на краю Южного Континента и исправно плодит маленьких мулатов в своем гареме, за что получил от местных почетное прозвище Черный Пахарь. Конечно, не мировое господство, но уже кое-что, хотя я никогда не понимал этого глупого пристрастия к жестокости и власти. «Йя жьиву, йя убьиваю, йя радостный!» К черту!

—А вот еще можно было бы тебе на ней жениться, взять побольше денег и слинять!

Я глубоко вздохнул, жалея, что не могу оторвать Олнику бороду.

Туман с моря еще стелился над мостовой, накрапывал дождик, и вообще было чертовски неуютно. Куртку я забыл дома, рубашка застегивалась только на две пуговицы, короче, я слегка продрог.

А гному хоть бы хны; они вообще с холодом на «ты», негодяи.

Проклятые шлепанцы издавали назойливое «хлоп-хлоп!» и жали ноги. От свежего воздуха кружилась голова.

Некоторое время мы двигались молча («хлоп-хлоп!»), покачиваясь в унисон. Внимания мы не привлекали: в бедных кварталах Харашты и без нас хватало разнообразных босяков.

Наконец Олник поглубже вдохнул и («хлоп-хлоп!») с неподдельным пафосом изрек:

—Варвар в тапках — это не шокерно![6] Женись на графине, она купит тебе малиновые сапоги из крокодильей кожи, а заодно поможет выручить топор!

—А безбородый гном — шокерно? — огрызнулся я. — Гритт! Клянусь, я возьму ее в жены при условии, что ты будешь стирать пеленки нашим детям, а их я планирую не меньше пяти!

Он немного подумал («хлоп-хлоп!») и сказал:

—Тогда нам остается трескать затируху из лежалой муки и плакать над разбитой жизнью. Честно — я не знаю, где еще взять оборотный капитал для новых дел. Наша репутация никогда еще не падала так низко...

Я хмыкнул:

—Вот разве что объявить тебя пророком и создать новый культ? По крайней мере, в глупых прихожанках у нас не будет недостатка. Еженощные оргии, мешки денег...

Ну это я сказал ради красного словца, зная, что патент на пророка тоже изрядно стоит, а беспатентных мессий гоняют почем зря. К тому же после событий с патриархом Керваном на рынке религиозных афер наступил серьезный спад, и распоследний клоун в балагане имел сборы куда больше самых популярных культистов.

—Да-а-а... — Перспективы впечатлили напарника.

—Ну а ты думал! Научись летать или светиться в темноте, и народ к тебе потянется.

—Правда? Не, я с чудесами не очень-то...

Наша квартира была довольно далеко, мы затратили на дорогу больше получаса («хлоп-хлоп!», пешим порядком) и успели слегка проветриться, но зато не переругались, благодаря мне, разумеется.

У подъезда «Доходного дома Гримба» (три этажа, мансарда, чиненная нашими руками крыша) царила суета. Грузчики выносили чьи-то манатки, бесцеремонно бросали их в грязь. Рядом с кучей пожитков виднелись возки старьевщиков (целых три штуки), запряженные осликами. У возков переминались тролли-приставы в таких же, как у Шкерта, коричневых робах; руководил ими какой-то человек. Кроме того, присутствовала изрядная толпа зевак из хараштийских низов.

—Не свезло какому-то бедняге, — вздохнул я. — Глянь, не мы одни сегодня пострадали.

Олник что-то буркнул и внезапно замер на месте, будто его пришибло.

—Вешалка... — простонал он, вытянув дрожащую руку в направлении барахла. — Шкафчик с резьбой от папочки Джока... Мои парадные штанишки... Набор для бритья! Книжки-раскладушки про богатыря Фарумрета! — Он гулко сглотнул. — Они выносят наши вещи, Фатик! — Напарник оглянулся на меня, безумно вращая глазами, потом заурчал и вприпрыжку кинулся вперед. В глазах его была слепая жажда убийства.

Ей-богу, они выносили наши вещи. Я увидел связку своих конспектов по философии и истории. Недешево мне обошлись эти курсы в Научной Академии Харашты, конспекты были по-настоящему золотыми, а их бросали в грязь, как мусор!

Я заспотыкался следом, пытаясь прибавить ход в этот скользкий момент, и, разумеется, поскользнулся. Когда я приподнялся, гнома держали под микитки два тролля. Мой напарник болтал ногами и изрыгал площадную брань.

Великая Торба! Но я недаром посвятил массу времени тому, чтобы искоренить в себе варварские замашки. Там, где дикий собрат Кругель (или мой сводный брат, варвар Шатци) ринулся бы в бой с ревом, идиотским взглядом и прочими полагающимися дрючками, я, простой городской житель Фатик, ковыляя и потирая отбитую коленку, приблизился к человеку, который руководил троллями. Это был средних лет господин с узким лицом и взглядом сытой крысы. И мундир у него был серый, недоставало лишь хвостика.

Государственный адвокат при исполнении.

На сей раз документов, уткнувшихся мне под нос, было несколько. В глазах зарябило от красных печатей и строчек, которые начинались со слова «статья», а заканчивались «взыскать в пользу истца», причем вместо имени истца везде был проставлен таинственный «Имярек». Едрическая сила! Значит, векселя были не только у девчонки! Или она разделила затраты на суд и адвокатов с кем-то.

В общем, это не имело особого значения. Важен был результат: за долги суд отобрал не только контору, но и нашу квартиру со всем барахлом!

Воистину, изумительное утро!

В каком-то ступоре я глядел, как уволакивают наши вещи — на каждой стояла кровавая печать хараштийского суда. Олник что-то бубнил и дрыгался, пока троллям это не надоело — ему сунули кулак под дых, отчего цвет лица напарника приобрел оттенок спелой сливы, и бросили у стены.

Я задрал голову, с тоской рассматривая окна нашей мансарды. Две замечательные комнаты, крыша, правда, снова протекает, и половицы просели, но...

В приоткрытом окне мелькнула золотистая шевелюра.

Эльф!

У меня возникло чувство какой-то нереальности происходящего. Нет, совпадения, конечно, бывают, но чтобы два эльфа сразу...

Расталкивая зевак, я ринулся к крыльцу, но человек-крыса быстро заступил мне дорогу:

— Господин новый владелец апартаментов не хочет с вами встречаться!

Над головой засопели тролли.

Встречаться? Ах ты... Боги, немедленно верните мой топо-о-ор!

Но я взял себя в руки, поверьте, я это умею. За пять лет в Хараште я вытравил из себя варвара по капле, приобретя навыки умелого лавирования в потоке городской жизни. Бушевать и качать права сейчас неразумно. Вот придет ночь, тогда...

Однако ситуация выглядела паскудно. Они сплавили старьевщикам даже мою библиотечку, а там были такие редкие книги!

Я присел рядом с гномом и подождал, пока он очнется. Наконец взгляд Олника прояснился.

—Be... вещи! — простонал он. — Шкафчик папочки Джока! Кубышка!

—Забудь про кубышку, Ол. Есть дела посерьезнее. — Придерживая его рукой, я кратко описал ситуацию.

Он ухватил суть сразу:

—Выходит, кто-то копает под нас?

—Или просто два эльфа шутки ради придумали раздеть нас до исподнего. Ты часто встречал в Хараште эльфов, которые занимаются такими делами?

—Даже одного не встречал.

—Вот именно.

Гнома слегка затрясло от злобы.

—Пусти, я им сейчас устрою!

Я молча показал на троллей и человека-крысу, другой рукой упираясь напарнику в грудь.

—Ну-ка пройдемся и все обмозгуем. Однако даже этого нам сделать не дали.

Уже у самого края толпы мы были внезапно схвачены под руки и увлечены на поперечную улицу. Там нас грубо ударили об стенку (я потерял левый шлепанец, отчего совсем не расстроился).

—Молчааать. Слушшшать!

Я бросил быстрый взгляд на физиономии налетчиков и понял, что без топора пока лучше не рыпаться.

У обоих была красновато-бурая кожа с зачатками мелкой чешуи там и тут, лысые приплюснутые головы без ушей, широченные ряхи, рты с острыми зубами и выкаченные зенки желтушного цвета.

Братья Гхашш, парочка оргов[7], существ настолько редких, что говорили, будто они прибыли из другого мира. Или что их выперли из другого мира за мерзкий нрав, что, в общем, не важно. На них были кожаные плащи до пят, какие носят в борделях дамы, предоставляющие услуги определенного сорта. Под плащами, насколько я знал, скрывались разнообразные острые игрушки. Но орги обычно обходились безумной физической силой и страхом, который внушал их облик.

—Хозяин хочччет вассс вииидеть.

Подкатила черная карета с занавешенными окнами, дверцы распахнулись, и нас забросили внутрь, как чушки корабельного балласта. Плавно покачиваясь на хороших рессорах, карета тронулась в путь под цоканье копыт.

—Эркешш махандарр! — простонал мой напарник с пола.

Какое-то безумное выдалось утро, вы не находите?