Иннокентий

Глава 18 Пальцами и яйцами в солонку не макать!

Иннокентий выкатился из серого здания, в котором располагался Учпромкобинат и выдохнул. Сегодня мастер Николай Кузьмич знатно помучил Васечкина насчет знания предмета «Фотоаппаратура». Это вам не цифровые мыльницы и тем более, не смартфоны. Где нажал кнопку, потом переработал изображение через встроенный фильтр и вуаля — шедевр для Инстаграмм-самки готов! Хочешь — одним тычком пальца окрась в тон сепия, хочешь — преврати лицо в расплывчатое облако без морщин. Главное — что всегда под рукой и доступно в использовании неучам и прочим двоечникам.

Здесь же думать надо! Если с малоформатными фотокамерами под обычную 35 мм-вую пленку Кеша был отчасти знаком как в том будущем, так и в этом прошлом. То в отношении крупного формата пребывал в полном неведении. А в советских фотосалонах работали именно на подобных древних мастодонтах. Вернее, не были они такими уж древними для этой эпохи. И спокойно производились на заводах СССР. И даже имелась широкая номенклатура как самих аппаратов, так и объективов к ним. И Оптика была вполне на уровне мировых производителей.

ФКД 13×18, ФК 18×24, ФКП 18×24 и даже ФКР 30×40. И цифры обозначали здесь размер пленки, на которую снимал фотограф. Ага, вот так вот-вот! Представляете уровень качества с подобных негативов! Кеша и сам был в шоке. Потом вспомнил, как удивлялся проработке деталей в старых фотографиях. Это еще стоит учесть, что серебра в те времена на пленку не жалели. Потом пришли новые технологии, снимать на «Леечный» формат стало намного удобней. Особенно репортерам. Да и толпы любителей требовали больше и проще.

Но когда приходит массовость, уходит качество. Такой же парадокс произошел с автомобилями будущего.

Иннокентия поначалу поразил тот факт, что резкость на крупноформатных камерах велась напрямую на матовое стекло, что маячило перед тобой. И изображение на нем было перевернуто. Ну, так зеркальный фотоаппарат потому так и называется, что перевертывает картинку в привычном для человека формате. В принципе освоить фокусировку на ФКП несложно. Накрываешься с головой черной тканью, как в дореволюционных фильмах, крутишь кремальеры, сдвигая объектив туда или обратно. Резкость наводится легко и непринужденно.

А вот с кассетной частью и таким изобретением, как шибер, Иннокентий изрядно попотел. Шибер — это заслонка в деревянной кассете для плоской фотопленки. После фокусировки следовало очень быстро заменить матовое стекло этой самой кассетой, открыть шибер и произвести съемку. Это вам не на кнопочку с режимом серийной съемки нажимать! Семь потов сошло, пока Васечкин научился делать это правильно и быстро.

Забыл открыть шибер — пленка не засветилась. Забыл закрыть, при съемке кассеты фотоматериал опять засвечен. И тут и там засада! Фотосъемка такими большими камерами требовали кропотливости и внимания. И главное — неспешности! Может, поэтому и снимки с них получалось такие…особенные. Кеша даже вошел во вкус, крутя туда-сюда объективную доску, используя меха для искажения пространства.

Хотя в будущем для подобного извращения обычно требовался Фотошоп. Но так было прикольней.

Солнце пригревало довольно жарко для середины сентября. Настроение было отличным, будущее в СССР представлялось уже не таким черным, как поначалу. Хотя на ставку фотолаборанта в восемьдесят рублей особо не разбежишься, но сантехник Потапов регулярно поставлял халтуры. И с ним внезапно было работать выгодней, чем с Шошенским. Все на поверку оказалось проще пареной репы. По просьбе Кеши Василий подавал ему исключительно «жирных» клиентов.

В советскую эпоху под этим подразумевалось совсем иное. Не богатые и развращенные сервисом хмыри, а неприжимистые обыватели. Что любят комфорт в отношениях больше денег. То есть человек с легкостью отдавал трешку на сущую, по мнению Васечкина, ерунду. Зато не имел проблем в виде официальной заявки в ЖЭК, ожидания штатного электромонтера или необходимой фурнитуры. Которой, как назло, на складе в наличии нет.

В итоге по факту на получение виртуального червонца Васечкин тратил намного меньше времени, чем на наваристые халтуры с Шошенским. Тот гнал вал по плану, и каждый работяга был лишь винтиком в его масштабах. Соответственно, с отбором маржы в пользу организатора. Наглядно капиталистическая модель построения успешного бизнеса. Ха-ха, но, оказывается, буржуазные черты экономики никогда из «совка» не уходили. Не то чтобы Васечкин был сильно удивлен. Про НЭП они в школе учили. Но тот факт, что товарно-денежные отношения пропитали все слои местного общества, как сладкий крем коржи кондитерского изделия, его несколько удивил. В чем тогда глобальная разница между Союзом и Эрефией?

Размышления молодого оболтуса прервал знакомый голос:

— Ого, кого я вижу! Кеша не проходи мимо.

«Ба, да это Герыч!»

С той июньской пьянки они встречались разве что пару раз мимоходом. Все-таки Заволжск — городок маленький.

— Привет!

Васечкин поручкался с бывшим официантом и между делом приметил, что одёжа на том форсистая, пуст и непримечательная. Поделки отечественного Легпрома от фирмы отличались разительно. Не то чтобы уж полное фуфло, но советским изделиям зачастую не хватало изысканности и законченности. Ботинки вроде крепкие, сносу нет. Но такие с виду кондовые, как будто лекала еще в древнем Новгороде изобретены. Только вот откуда у обычного дворника подобные возможности. Человек с двойным дном?

— Может, Кеша, по пивку? Свежее, только что завезли.

Иннокентий лишь сейчас заметил, что Герыч стоит в небольшой очереди к пивному ларьку. Васечкин в последнее время спиртным не злоупотреблял. Спорт, да и некогда было. И в той, будущей жизни он мог спокойно закерогазить на выхах, а мог и месяц ни грамма в рот не брать. Пример отца выпивохи был всегда перед глазами. Стоило того только вспомнить, как даже односолодовый выдержанный вискарь в горло не лез.

— Пива, а почему бы нет?

Они простояли минутку. Кеша даже снял с себя пиджак. Ибо солнце припекало не по-осеннему. Кстати, форма одежды «пинджак с карманами» по факту оказалась удобной. В нем можно везде: на работу, в магазин, выйти «в люди», даже за грибами в лес поехать. Эдакая униформа, да еще с карманами, куда много чего можно упихать. Знай, меняй себе рубашки и галстуки.

Они взяли по полулитровой основательной кружке и пристроились в теньке, заняв небольшой врытый в землю круглый столик.

— Держи тараньку. По случаю привезли.

Иннокентий к рыбе не питал особого пиетета, но отказываться не стал. Все надо попробовать! Особливо на халяву.

— Спасибо.

Пиво неожиданно оказалось вкусным. Таким легким, водянистым, но с интересным привкусом. Без излишней горечи и с нотками бархатистости.

— Хорошее пиво!

— А то! — Герыч довольно усмехнулся. — Я как узнал, что Пал Палыч с отпуска на смену вышел, так сразу сюда. Видишь, и Тонька недовольная. Она же знает, что если партию Палыча бодяжить начнет, тот сразу в Народный контроль маякнет. Он же у нас человек партейный, заслуженный.

Что такое Народный контроль Кеша не ведал. Но ему было интересно мнение, что члены партии имеют некоторый вес в обществе. В будущем участники разнообразных политических движений обычно использовали членство лишь себе во благо. Эдакая хреновая калька с прошлого опыта. И чем патриотичней партия, тем резче определённый акцент у её руководителей с двойным гражданством.

— Как бы то ни было, но пиво отличное.

— А то! — Герыч снова довольно осклабился, но что-то в его глазах Иннокентию не понравилось. — Говорят, ты из ЖЭКа ушел?

— Ага.

— А чего так?

Васечкин неспешно разделывал сухую рыбешку. Нет, лучше бы сушеных кальмаров или чипсов. Но где их тут возьмешь?

— Ушел в фотографы. Махнул не глядя.

— Вот оно как? Что-то ты раньше о своем увлечении не разорялся.

Кеша не был в курсе прошлых отношений старого Васечкина с этим мутным типом, и оттого был осторожен в словах. Что-то его сейчас здорово напрягало.

— Дурак был потому что. У меня же дед известный фотолюбитель. Учил меня в малолетстве.

— Ага, вон оно как? — Герыч снова осклабился. И чего этот хмырь сегодня такой довольный? — Ну, тоды правильно! Чего тебе в этой грязи копаться? Глядишь, и в люди выйдешь.

Иннокентий с подспудным интересом наблюдал за Герычем. На словах тот был рад, а глаза оставались холодными, льдистыми. Что здесь не так? Потому на предложение продолжить в более уютной обстановке, Васечкин ответил положительно. Стоило разобраться с этим типом враз и навсегда. В будущих планах Иннокентия мутному прошлому не было места.

Герыч моментально «организовал» посуду в виде трехлитровой банки. Вернувшись от киоска, он показал пиво в вездесущей авоське и радостно прокомментировал:

— Живем!

У Кеша на следующий день была вторая смена, и наутро он ничего особо не планировал. Так что зашагал за бывшим официантом и нынешним дворником со спокойной совестью.

— Что насчет закуси?

— По пути заглянем в «стекляшку».

— Да там нет никогда ничего!

— Найдем чего-нибудь. Зато по пути. Не пижонь!

Иннокентий в последнее время затаривался у Тамары. Темноглазая вертихвостка отчего-то решила, что Кеша положил на нее взгляд, и потому помогала с продуктами. Да и по характеру была барышней веселой и заводной. Иннокентий, поглядывая на крутые бедра продавщицы, даже подумывал, чтобы «углубить» отношения. Но побаивался последствий. Влезать в семейные дрязги было неохота. Это не Москва-сити будущего с её легкими нравами! Где ты мог запросто оказаться в одной постели с мужем и его женой, что любят «свободные отношения».

Как ни странно, но на прилавке глаз Кеши зацепился за яркую упаковку. Креветки! Замороженные в бумажной фирменной коробке. Каким ветром их сюда занесло? Васечкин даже не догадывался, что с рыбой в Союзе дела обстояли не так плохо. Просто народ еще не привык, и его буквально заставляли поедать полезный для организма морепродукт, устраивая рыбные четверги. Рубль семьдесят копеек. Однако это не минтая за сорок копеек!

— Чего встал! Ого, а ты у нас гурман, Кеша! Денег нет? Гуляем, я плачу!

— Да неудобно.

— Неудобно трусы с бабы через голову снимать!