Инструктор-попаданка в мужской военной академии

Глава 18

— Стоп! — я отворила дверь и вывалилась наружу, поднимая руки вверх.

Ветер свистел в ушах, волосы хлестали по лицу. Время остановилось, а потом все понеслось в сумасшедшем темпе, вторя стуку сердца.

Ивар с незнакомцем повернулись ко мне. Несколько секунд стояла изумленно-напряженная тишина, в которой никто, кроме природы, не издавал и писка.

— Рина Урсула? — недоуменно спросил студент.

Он был ошарашен. Переводил метающийся взгляд с меня на фигуру в плаще и обратно, словно сравнивая.

Та-а-ак, что здесь происходит?

Лица человека, скрывающегося под черными тканями, было не рассмотреть. Он дернулся, закутался плотнее плащ и сиганул в сторону пристройки к корпусу, а там пулей спустился вниз, скрываясь в лесу.

— Я… думал это вы, — сипло проговорил студент, до побеления костяшек сжимая кулаки. Глаза у него были ошарашенные, — она представилась вами и была довольно убедительна.

Появился свидетель в доказательство моих слов! Женщина, которая пытается меня подставить существует! И мы с Иваром ее видели!

— Какого она роста? Какого цвета глаза? Какое телосложение? — спрашивал сонный Бастиан пятью минутами позже. Он усадил нас на кровать, а сам расхаживал вперед-назад в одних трусах, деловито потирая подбородок.

И это элитный королевский дознаватель!

Берт сидел на стуле у окна и усердно пытался проснуться, подперев щеку кулаком.

Тем временем Питер выслал патрульных ребят в сторону леса, где скрылась незнакомка. Но, судя по всему, отыскать ее уже не получится.

— Не уверен, — качал головой сжавшийся Ивар, — она представилась Урсулой. И голос очень похож на ваш, — студент жалобно на меня посмотрел огромными глазами сквозь толстые стекла очков.

— Мне нужны все детали! — недовольно бурчал дознаватель, почесывая пузо.

— Мне кажется, одна прядка выбилась из-под капюшона, когда она убегала, — задумчиво протянул Ивар, — волосы были светлыми и длинными.

— Хоть что-то, — кивнул Бастиан, записывая показания на планшетке, — она о чем-то просила тебя?

— Сказала, что нуждается в помощи и просила пройти с ней. Ну женщине я не мог отказать, — последнюю фразу парень проговорил с нажимом, словно это и без объяснений должно быть понятно.

Я была зла. Нет, в душе вскипал гнев. Вот же крыса! Как только найду ее, ни одного светлого волоска не останется на башке!

Утро выдалось суматошным. Но это было не самой сложной частью дня. Впереди был суд. Я облачилась в закрытую одежду со шляпкой с длинными полами и утрамбовала себя в карету к Бастиану и Берту. Рыцарь был напряженным, хотя после пары визитов к лекарю его раны явно стали заживать, а дознаватель сосредоточенно копошился в своих бумагах, пытаясь связать концы разных ниточек в пусть и запутанный, но однородный клубок.

За нами волочилась еще одна карета. В ней перевозили Сигурда, с лекарем и Греем — мужья должны были поручиться за меня сегодня. К большому удивлению, Питер тоже выказал желание присутствовать на заседании. Мужчина показательно не смотрел мне в глаза и отворачивался каждый раз, когда я поднимала на него взгляд.

Так вот, как мы теперь запели!

Ехали в напряженной тишине. Никто не знал, что там нас сегодня ждет.

А у здания суда наш кучер пропустил другую карету вперед. Когда я выглянула, то обнаружила выскакивающего из нее мужчину в мантии, он задрал и без того длинный нос к верху, покосился в нашу сторону из-под реденьких ресниц и поджав под мышкой небольшой пестрый саквояж, двинулся ко входу, перебирая ногами так проворно, что могло показаться, будто не касается ступнями земли.

— Это наш судья, — поведал Бастиан, тоже выглядывая в окошко.

— Что-то он мне не нравится.

— Тебе никто не нравится, — фыркнул мужчина, открывая дверь и подставляя мне руку, чтобы помочь выбраться.

— Неправда! — возмутилась, попытавшись нормально выгрузить свое широкое платье на волю.

Сквозь «тюль» шляпки было плохо видно местность, но зато не мешали комары. На импровизированной парковке стояло еще несколько карет. А высоко над небом светило солнце, согревая землю теплыми утренними лучиками, хотя ветер все еще гулял.

Я схватилась за руку мужа и выпрыгнула наружу, сзади шлейф платья вытянул Берт.

— Выпрями спину и иди гордо, пусть все видят, что ты не стыдишься своего положения! — шепнул на ухо Бастиан.

Я на него покосилась, как всегда, с намеком на претензию, но муж все равно не видел лица. Я и стыд? А были вообще варианты?

Задрав нос вверх, пошла вперед с гордо поднятой головой.

Перед входом в зал заседания передо мной выскочила женщина, укутанная в одеяния так плотно, что с трудом можно было определить ее телосложение, а на лице вуаль, едва ли пропускающая лучики света. Она схватила меня костлявыми ладонями, обвешенными кольцами и выдала:

— Доченька!

Руки держали крепко, властно сжимали до боли.

— Мама, — догадалась я.

— Ты поможешь мне вытащить Лютина с этой передряги! — прошептала женщина прокуренным голосом через зубы, — знаешь ведь, твоя никчемная жизнь принадлежит семье, подчиняйся, долг должен быть отплачен, — и сделала шаг назад, поправляя платье.

Я хмыкнула. А ей палец в рот не клади! Уважаю. Но и я не та Урсула, которую они запугивали всей семейкой. И не буду играть по правилам этого мира.

Мы расселись по залу — слева от меня опустился бледный Сигурд, которому поездка в карете далась с трудом. Я за него переживала и то и дело косилась в сторону студента, проверяя состояние. Мужчина держался! Справа Грей и Берт. Бастиан стоял у входа со своими гвардейцами, они о чем-то переговаривались. Питер ушел в другой конец зала.

Вывели Лютина с завязанными руками — брат был уставшим и потрепанным, но не избитым, как Берт — с выродка престижной семьи признание не выбивали.

Вышел судья, присаживаясь в кресло на возвышении. У него не было столько охраны, как у Бегонии. Мужчина окинул всех присутствующих покровительственным взглядом, постукивая непропорционально длинными пальцами по столешнице и изрек:

— Начинаем.

— Меня зовут Гаюс Корт. Сегодня я буду решать ваше запутанное дело, поскольку рина Бегония приболела. Она делегировала ответственность мне.

— Ваша честь, — я вскинула руку. — Начнем с меня. Я нашла четырех мужей, как и было велено.

Судья повернулся в мою сторону и осмотрел всех с прищуром, нервно поджав тонкие губы. В небольших глазах мелькнуло что-то. То ли страх, то ли раздражение. Хотя это могла быть и неприязнь. Не разобрать.

— Если вы того хотите, то хорошо, не смею спорить с женщиной, — кивнул он и уткнулся длинным носом в свои бумажки.

И это весь протест?

Первым высказаться вышел Бастиан. Пока шел, я из-под стула показала ему кулак и состроила морду кирпичом. Хоть бы ничего лишнего не ляпнул, с него станется.

— Признаете ли вы, что добровольно вступили в брак с риной Урсулой?

Бастиан застыл, метнул взгляд на меня, ожидая реакции и все-таки вымолвил, отведя глаза:

— Да.

— Это было по любви или по каким-то иным причинам?

— А какое это имеет отношение к делу?

— Вы выглядите запуганным, — фыркнул судья.

Я скрипнула зубами, метнула на мужа испепеляющий взгляд и, кажется, он почувствовал его и из-под фатина на шляпке — мужчина дернулся и быстренько выпалил:

— По любви, — аж головой стал кивать для пущей убедительности.

Гаюс посмотрел на меня недобро, поджал губы, но показания принял. А что ему еще оставалось? Вот такой суд мне точно больше нравится, чем прошлый.

— Да, и родословная у вас хорошая. Принимается! Следующий! — протараторил и бухнул молоточком.

Дальше пошел Сигурд, ему подняться помогли гвардейцы и усадили на стул в центре, хотя мужчина всячески храбрился, пытаясь отказаться от помощи. К нему никаких вопросов не возникло. Как и к Берту, все-таки садовник, под чьим именем он находился в этом мире, был пусть и обнищавшим, но аристократом.

А вот с Греем возникли проблемы.

— Мне не предоставили документов, подтверждающих ваше высокое происхождение. Вернее, тут написано, что вы родом из семьи низшего сословия, — пробубнил Гаюс, вскинув тонкую бровь.

Аж больно стало за моего Грея. Этот великий судья себя-то со стороны видел?

— Мои родители простые работяги, они живут в деревне недалеко от Кивии и я их обеспечиваю, — кивнул простодушный Грей.

— Рина Урсула, других мужей вы не нашли? — спросил довольным голосом судья и повернулся ко мне. — Значит, требования не выполнены в полной мере?

Я собиралась с силами, чтобы ответить что-то вразумительное, спасая свою задницу, но беда пришла, откуда уже и не ждали:

— Требования не выполнены, и я считаю, что это весомый аргумент к тому, чтобы судить ее, как мужчину, а моего сына Лютина освободить! Он хороший мальчик. Не преступник!

Я опешила. Повернулась к женщине, которая, вроде как, мать Урсулы. Жаль, что та не видела мой тяжелый взгляд.

— Вы ее мать и это приемлемое требование, в свете сложившейся ситуации, но я обязан дать рине Урсуле последний шанс. Если ли кто-то в зале суда со знатным именем, кто готов взять ее в жены прямо сегодня?

Ну вот и все. Моя песенка спета. Я уже в красках представила себя в кандалах и полосатой тюремной форме с заточкой в ботинке, делающую подкоп ложкой за туалетом в камере заключения, когда сбоку все-таки послышалось:

— Я готов. Я хочу в жены рину Урсулу.

Сначала не поняла, чей голос. А потом как поняла!

Сжала ткань до побеления пальцев. Поднялась с места, так грациозно, насколько позволяла широкая юбка. В душе бушевало раздражение. Я вскипела:

— Рин Питер, как у вас хватает наглости! После стольких моих попыток вы решили, что лучшая возможность сделать предложение — в зале суда в последний момент?!

— Это для вашего блага. Я не знал, что все так далеко зайдет. Сейчас для вас вариантов нет, — пробормотал пунцовый ректор, не поднимая глаз.

— Я отказываюсь! Рин Гаюс, женитесь вы на мне!

В зале суда воцарилась тишина. И длилась добрых пару минут. Потом все начали коситься на меня. А Питер стал настолько красным от стыда или злости, что, казалось, сейчас выбежит из помещения, хлопнув дверью.

— Но… э… я мужчина в возрасте, — оправдался судья, но зарделся и приосанился, поправляя мантию, — а что, понравился вам?

Я с сомнением его осмотрела. На безрыбье и рак рыба. А вдруг душа у него добрая? Хотя, судя по тому, что еще пару минут назад его восхищала возможность упрятать меня за решетку — мужичек не особо жалостливый. И женщин любит только тех, которые имеют к нему прямое отношение. То есть, никаких.

— Ну как вам сказать, — скривилась я, — если присмотреться с моего ракурса, волосы у вас… прикольные. И ноздри симметричные.

Судья призадумался.

— А симметричность ноздрей — это ваш критерий?

— Приходится искать хоть что-то позитивное.

— Да во мне вообще сплошной позитив. Есть вилла в столице и здесь, в Кивии, — принялся нахваливать себя Гаюс.

Вот тут-то я посмотрела на него более осмысленными глазами.

— Урсула, хватит! — воскликнул Питер, не выдержав прямого отказа, — я знаю, что провинился перед тобой, но… не заставляй меня говорить это.

— Говорить что? — хмыкнула я, скрестив руки под грудью.

Питер молчал, кусал губы, сдерживался, погрязнув в самокопании, но потом все же вскинул голову и впервые за день посмотрел на меня.

— Что ты нужна мне даже больше, чем я тебе.

Попался! Я так и знала!