Инструктор-попаданка в мужской военной академии

Глава 25

Маленькими шажками придвинувшись поближе к столу и схватив книгу, лежащую на краю, кивнула:

— Не могу с тобой не согласиться Питер. Иногда ты бываешь… своеобразным.

— И насколько ты зла на нас? — тихо спросил Грей, стоящий у двери, как провинившийся школьник перед любимым, но строгим учителем.

— Примерно на три новых платья, — махнула на них рукой, долго копить злость — себе же хуже. — Сейчас откланяюсь, простите, хотелось бы почитать этот талмуд до приезда императора, — я помахала у лица увесистой книжечкой.

И хоть ночь оказалась бессонной, сейчас было не до отдыха — пока ты спишь, враг качается. Я чувствовала, что ступила на верный путь и скоро самая главная тайна академии откроется мне. Надеюсь, именно мне выпадет честь найти убийцу.

Хотела вернуться в комнату в гордом одиночестве, но Бастиан, как всегда, поплелся следом. Хуже назойливой мухи!

Спустившись на первый этаж, застыла от звука топота коротких ножек. В основном, студенты академии серьезные парни и если и занимаются салочками, то только на занятиях во дворе или спортивном зале. Но кто-то точно бежал. И стремительно приближался к нам.

Бастиан задвинул меня себе за спину, но я успела стать на носочки и выглянуть из-за его плеча, чтобы увидеть выбегающий из-за поворота ком коричневой ткани, из которого торчала голова Гаюса сверху и ноги с розовыми коленками снизу. Понадобилось полминуты чтобы понять, что он обмотал вокруг тела мою штору.

Судья вскрикнул, не успев затормозить врезался в Бастиана и вскочил, дико вращая глазами, словно поймали с поличным.

— Извините, надо бежать, — пробубнил мужчина, недобро сверкнув на меня глазами.

Припустил в сторону лазарета, шлепая по полу босыми ступнями. Развернувшись, сверкнул дряхлыми ягодицами, затянутыми в трусы-шортики и скрылся в проеме возле лестницы.

— Не каждый день… такое увидишь, — глубокомысленно протянул Бастиан.

— Гаюс и трусы, — я фыркнула, — мой вторник.

Мы подошли к комнате, и я проскользнула в проход, а Бастиан предусмотрительно поставил ногу в проем, не давая захлопнуть дверь. Учится на ошибках, не просто так дознавателем стал! Хорош, гаденыш!

— Нигде от тебя не спрячешься!

— Ты моя жена. Везде найду!

— Угрожать вздумал? — хмыкнула я, сбросив ботинки с ног и забравшись на кровать, чтобы поудобнее устроиться и приступить к чтению странного фолианта.

— Факт нашей общей жизни, — парировал мужчина, проделав те же действия и без малейшего зазрения забравшись ко мне на лежанку, проигнорировал недовольное выражение лица, обнял, прижал к себе и уткнулся холодным носом в плечо.

— И как это понимать?

— Не двигайся хотя бы десять минут, — донеслось глухое из-за плеча.

В этот раз решила послушаться, а через три минуты Бастиан засопел, дыхание выровнялось, а ладонь на моей талии расслабилась.

Ну и ладно. Устроившись удобнее под его рукой, приступила к чтению. Начать решила с четыреста тридцать восьмой страницы, которая была озвучена Питером еще в кабинете. В глаза сразу бросились несколько пятен на пожелтевших листах бумаги, словно отпечатки пальцев, измазанных в жире. И так как штору из комнаты скомуниздил Гаюс, а близилось солнечное утро, на масляные следы упали теплые лучики солнца, робко выглядывающего из-за горизонта.

Сначала не сразу поняла, что из-под пятнышек что-то просвечивается, но потом, намочив палец слюной, потерла следы и на их месте стали проступать непонятные рисунки, больше похожие на наскальную живопись, размером с ноготь.

Хотела вскочить, чтобы подбежать к окну и лучше рассмотреть находку, но хватка Бастиана усилилась и сквозь полудрему мужчина пробурчал:

— Не пущу. Опять побежишь куда-то, а мне искать.

— Да не пойду я никуда!

Бастиан с тяжелым вздохом разлепил глаза, перевернулся и навис сверху, упираясь руками в подушку по обе стороны от моей головы. Молча сверлил взглядом.

У дознавателя тоже были зеленые глаза. Но смотрел он не так, как Питер. Более надменно, по-собственнически, там не было нерешительности, он не давал мне возможности сбежать, если захочу. Он ставил не знак вопроса, а точку. Бастиан четко знал, чего хочет и все время мне это показывал.

— Ты такая вредная, Мила. Просто дай мне время, и я все решу… для тебя.

Я поджала губы.

— Время — самый ценный ресурс, Бастиан. У нас его нет. Мне страшно, — на последних словах голос дрогнул, я даже не всегда себе могла признаться, какая трусиха, — не могу сидеть на месте и ждать, пока убийца придет за мной. Он же просто ненормальный, видел, что сделал с Ниамом?

Не сразу поняла, что из глаз катятся слезинки, сползая по вискам к подушке и оставляя возле моей головы на наволочке мокрые пятна. За последний месяц своей жизни я видела больше трупов, чем за все года до этого. И следующей могу стать я.

Бастиан тяжело вздохнул, показалось, что темные круги у него под глазами еще больше почернели.

— Перестань. Мне не нравится, когда ты плачешь, — потянувшись рукой к лицу, мужчина вытер мокрые дорожки от слез подушечками пальцев.

— Тогда давай найдем убийцу поскорее.

Я подняла на мужчину глаза, полные слез. Лицо Бастиана застыло, а губы сжались в тонкую линию.

— Если будешь плакать, я тебя поцелую.

— Это запрещенная угроза!

Дознаватель фыркнул, склонился и прижался к моим губам, а через секунду углубил поцелуй. Я попыталась отодвинуться, но Бастиан рукой сжал запястье, а ниже коленями зафиксировал бедра, не давая ерзать. Я непроизвольно расцепила зубы и язык мужчины проскользнул дальше, полностью подчиняя себе.

Исполнение угрозы подействовало. От шеи к животу пошли жалящие мурашки. И вот я уже не расстроена, а чувствую нарастающее возбуждение и жар.

И стоило мне войти во вкус и сердцу разогнаться, грубыми толчками вколачиваясь в ребра, а недвусмысленным мыслям заполонить голову, как Бастиан отстранился. Почувствовав мое тяжелое дыхание и рассмотрев поволоку возбуждения на глазах, дознаватель удовлетворенно ухмыльнулся. В изумрудных глазах горел победный огонь.

— Кажется, ты не так равнодушна, какой пытаешься быть, жена моя, — протянул елейным голосом, поигрывая бровями.

Вот тогда мне захотелось его чем-то стукнуть. Поджав губы, подарила мужу самый надменный взгляд и попыталась высвободиться, но держал он крепко. И улыбка становилась все шире.

— Ну вот, такой ты мне нравишься больше, чем со слезами на глазах. Не падай духом, я больше не позволю убийце подобраться к тебе слишком близко.

— Ты невыносимый, — фыркнула я, почему-то от его слов стало тепло на душе и улыбки сдержать не получилось.

Умеет же быть обаятельным, когда хочется.

— Хоть одному из мужей нужно. Иначе мир взвоет от твоей неуемной энергии.

— Бастиан! — воскликнула возмущенно, но он снова наклонился и впился в мои губы, не давая пыхтеть и смотреть укоризненно.

Большие ладони прошлись по моим запястьям и одним резким движением зафиксировали мои руки над головой.

Силы и желание сопротивляться были… первые пятнадцать секунд. А потом… да пошло оно все лесом! Я обвила шею мужа руками и притянула его ближе, пройдясь прикосновениями по коже задней части шеи, запустила пальцы во вьющиеся волосы, погладила ноготками затылок. Поцелуй стал более несдержанным, это было похоже на неконтролируемую игру, в которой никто не хотел лишаться победы. Так можно было охарактеризовать и наши с ним отношения в целом.

Сердце колотилось, как бешеное, но я уже не могла разобрать, чье именно. Мое… или его совсем рядом. Казалось, что ощущения соединились, как дыхания, чувства и душа. Его руки уже во всю гуляли по моему телу, забираясь под несуразный балахон и обжигали жаром ставшей чувствительной кожу.

Это было так странно и так правильно одновременно, что я терялась в ощущениях. Шум, возня на улице — все мелочи по сравнению с его раскаленным телом под моими руками. И взглядом зеленых глаз, в которых нечасто увидишь такое обожание и мягкий огонь.

Я могла прощупать каждый рельеф и мускул. Прямо здесь. Потому что это мой мужчина. Там, в зале суда строгий или недовольный моим поведением, угрюмый, из-за плохого дня — он всегда мой. И, о чудо, кажется, я могу менять его настроение. Кажется, я могла бы вить из него веревки. Правда, сам Бастиан об этом еще не подозревает.

Это было удивительно приятно осознавать. Мы с ним можем долго играться масками, но итог всегда один. Я вижу его реакцию на себя в такие моменты и понимаю — уже никуда не денется.

Мы перевернулись, и мужчина оказался снизу, окидывая мои оголенные ключицы, грудь и живот вожделенным взглядом. Крепкие мужские руки легки на бедра и сжали их, потом приподнявшись, дознаватель снова потянулся за поцелуем.

Мне сносило крышу то, каким он был в эти моменты… пусть и все таким же нахальным, но уступчивым. Позволял мне быть собой — касаться его где хочу, просить делать, как скажу. И смотрел одобрительно из-под ресниц, сжимая мои бедра пальцами до красных следов. Смотрелось контрастно — его немного смуглая ладонь на моей бледной коже. Вызывало ощущение правильности где-то там в душе.

Мы не остановились на разглядываниях и касаниях, но в этот раз я была сверху. Мягкие движения с нарастающим темпом, его дыхание, что становилось все более рваным, то, как кусает губу от удовольствия — все сводило с ума.

Нам не понадобилось много времени, разгоряченные ласками мы с Бастианом быстро дошли до вершины, и я обессиленно рухнула на него, утыкаясь носом в ключицу.

Взгляд зацепился за круглый кулон, что висел на тоненькой серебряной цепочке, оплетающей его крепкую шею, по которой сейчас скатилось несколько капелек пота.

— Это что? — спросила тихо, дотронувшись до украшения дрожащими пальцами, сразу поняла, что мне этот рисунок напоминает — такой же был в книге Фернандо.

— Старая руна. В ней нет магии, но говорят, что символизирует защиту. Если иметь дело с рунами, то эта всегда замыкает заклинание.

— Значит руны… — протянула хриплым голосом, как завороженная рассматривая металлические линии, сплетающиеся в рисунок.

За дверью что-то происходило. Кажется, гвардейцы Бастиана с кем-то переговаривались, но диалог различить не получилось, только спокойные интонации мужских голосов.

— Я отдал приказ никого не пускать, — пробормотал муж, прикрывая зевок ладонью, — никто посторонний не войдет, это императорские гвардейцы, натренированные на охрану.

Я внезапно вспомнила, как обвела их вокруг пальца. Звучит теперь неубедительно.

Послышался скрип. Мы с Бастианом одновременно повернулись на звук открывающейся двери наблюдая за тем, как поворачивается ручка. Наверное, выражение лиц у нас было одинаково ошеломленное.

На ковер в моей комнате ступили дорогущие лакированные ботинки. Дальше были стройные ноги, затянутые в черные брюки, рубашка и накидка с модными рваными полами.

Вскинув взгляд вверх, встретилась с прищуренными темными глазами императора. Он застыл у двери, до побеления пальцев сжимая ручку. Послышался характерный хруст.

Сглотнула и прикрылась одеялом.

Когда там уже пенсия?