Интуиция

Глава 16 Замок

Я в растерянности, что мне делать дальше, Воины, которые окружили меня на ступеньках замка, не страдают от этой проблемы. Некоторые из них что-то говорят мне на ангельском языке, который я естественно не понимаю. Несколько минут я пытаюсь понять, что же они от меня хотят, а потом сдаюсь и говорю:

— Простите, я не говорю на вашем языке. Я знаю только английский, ну, еще немного латынь и испанский, но сейчас у меня нет настроения выяснять, что же вы от меня хотите, так что может быть хоть кто-нибудь говорит по-английски?

Высокий, бледный Воин блондин, говорит:

— Иди этим путем. Если ты попытаешься сбежать, мы убьем тебя.

— Звучит справедливо, — хладнокровно отвечаю я.

Этот седовласый Воин, похоже был их лидером. У него крылья как у Зи; они мягкого светло-коричневого цвета. Поскольку, как и предупреждала меня Булочка, на нем саронг, из-за отсутствия наряда его крылья кажутся еще более впечатляющими.

Я расправляю плечи и смотрю на дверь. Не позволяю сердцу ускориться, потому что я не хочу показать им, как мне на самом деле страшно. Они могут понять, что смогут подавить меня, а я не могу позволить им убить меня. Они должны увидеть, что есть серая зона, в которой Рид и Зи помогают мне. После этого, они могут делать со мной все, что захотят.

Мы доходим до верхней площадки лестницы, я иду впереди них и первая захожу в замок. Когда в меня ударяет чувства дежавю, я чуть не спотыкаюсь на ступеньке. Когда я оглядываюсь, то обнаруживаю, что я нахожусь в приемной Ренессанса, где побывала с Ридом на курорте. Это место. Все те же хрустальные люстры, которые я уже видела, думаю я. Мраморные полы с инкрустированной конструкцией и богато расшитые красно-золотые ковры, которые соответствуют золотистым картинам и зеркалам, которые покрывают стены, покрытые штукатуркой.

Ангелы вокруг меня, те же, что и ангелы из моего сна — комната, полная убийц, которые взволнованы от одного моего присутствия, и готовы при любых признаках моего непослушания, убить меня. Отлично, — с сарказмом думаю я.

Когда я иду к центру комнаты и останавливаюсь рядом со светловолосым ангелом, который остановился чтобы переговорить с группой враждебно настроенных ангелов, все взгляды устремлены на меня. Они со скучающим видом следят за мной, ожидая от меня следующего шага. Если я хочу помочь Риду и Зефиру, то я не могу показать им свою слабость. Когда я думаю о том, что эти солдаты, которые уже считают меня злом, держат здесь Рида, гнев и страх почти подавляют меня.

Стараясь не выглядеть испуганной, я осматриваю комнату, делая вид, что я похожа на них, хотя они и не любят, когда их воспринимают как единое целое. Когда мы не двигаемся в течении нескольких минут, я начинаю все больше раздражаться, потому что мне нужно уже начать собирать информацию, но со мной никто не говорит, или говорит на языке, которого я не понимаю.

— Простите, — говорю я высокому, светловолосому ангелу. — Как ваше имя? — вежливо спрашиваю его я.

Он на мгновение поворачивается ко мне, а затем снова продолжает меня игнорировать. О, значит так, да? Не можете говорить со злой полукровкой, думаю я, потому что вижу, как он делает вид будто игнорирует меня. Я должна усложнить ему задачу, чтобы он увидел меня как объект. Мне нужно было показаться в другом свете, в том где я кажусь более нормальной и менее злой.

Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь придумать, как это сделать.

— Меня зовут Женевьева, — говорю я, и в его глазах что-то мелькает. — Ну, скоро ли придет Пэган? — спрашиваю я, пытаясь как-то расшевелить его, чтобы начать планировать свои дальнейшие действия.

Он продолжает игнорировать меня, поэтому, я обращаюсь к ангелу, стоящему с другой стороны. У него тоже светлые волосы, но более темного оттенка, а его светло-серые крылья, намного короче, чем у других. Может это означает, что он моложе остальных.

— Привет, — улыбаюсь ему я, видя его изумленное выражение лица. Он не ожидал что я заговорю с ним. — Меня зовут Женевьева. А тебя? — Сразу же мое плече сжимается в тиски.

Меня беспощадно хватает светловолосый Воин. Он наклоняется к моему лицу и шипит сквозь зубы:

— Если с тобой не говорят, значит и ты не будешь говорить.

От боли я хмурюсь. Я наклоняюсь к нему еще ближе, так, что мы чувствуем дыхание друг друга, и произношу сквозь зубы:

— Или что? — физически, я чувствую себя просто ужасно, моя лихорадка становится все сильнее, поэтому я тороплюсь.

По сухости в горле могу сказать, что у меня большие проблемы. Она возвращается, и у меня не так много времени до того, как я снова начну спотыкаться. Я должна успеть сказать все, что нужно, пока я еще вообще могу что-то сказать.

— Я уже знаю, что умру здесь. Я просто хочу со всем справиться. У меня есть для Пэган информация, которая ей действительно нужна, и тогда уже вы можете делать со мой все что захотите.

Он кажется немного опешил, но отвечает:

— Все собираются. На это нужно время.

Это похоже на поторопитесь и подождите. Он выглядит уже не таким рассерженным как минуту назад и уже не так сильно сжимает мое плечо. Булочка была права, они уважают силу и презирают слабость. Я должна быть сильной, или они будут давить на меня.

Киваю, в благодарность за информацию.

— Спасибо, — отвечаю я, но не могу скрыть облегчение во взгляде.

Он убирает руку с моего плеча и хладнокровно кивает. Некоторое время я стою немного, пошатываясь и очень стараясь не думать о Риде, потому что, когда я это делаю, мое беспокойство взлетает до запредельного уровня. Я не чувствую его. Если они причинили ему боль, то я заберу с собой на тот свет столько сколько смогу.

Какое-то время я провожу в ожидании, разглядывая затейливые рисунки на потолке. На нем изображены ангелы, сражающиеся на небесах. В некоторых отношениях фреска довольно отвратительна, потому что в мельчайших подробностях показывает, как ангелы поступают с Падшими, но внутри я вся сжимаюсь и не могу восхитится их артистизмом.

Я не могу слишком долго смотреть на потолок потому что, покачнувшись теряю равновесие. Не раздумывая, я протягиваю руку и хватаюсь за светловолосого Война, потому что от головокружения я почти падаю.

Он выглядит настороженным, когда я касаюсь его руки. Я сразу отпускаю ее.

— Что с тобой? — спрашивает он, обвиняющие прищуривая глаза.

— Ничего, — быстро говорю я.

Он осматривает меня и натыкается на мою шею, чуть ниже моего воротника.

— Ты кровоточишь, — говорит он.

Он не может увидеть отметины Бреннуса, так как они спрятаны, думаю я.

— Это просто царапина — я получила ее при жестком приземлении. Мы не можем исцеляться так же быстро как вы, — пытаюсь отвлечь его я.

Он озадачен, но больше никак это не комментирует.

Я бы хотела посмотреть на него поближе, чтобы увидеть его реакцию на мои слова, но в моем животе понемногу начинают порхать бабочки. Оно настолько незначительно, что с секунду я думаю, что я ошиблась. Я жду еще одно мучительное мгновение, чтобы посмотреть, произойдет ли что-то еще, и я почувствовала еще одно небольшое порхание.

Я не могу сдержать своей реакции. Я подношу руку к животу и делаю глубокий вздох. Смотрю на окруживших меня ангелов, не в состоянии сдержать ощущение чистейшей радости. Он жив… мой ангел жив! — думаю я, ощущая сумасшедший подъем. Рид здесь! Я не опоздала. Я лучезарно улыбаюсь светловолосому Войну. Он таращится на меня, словно я одержимая, но порхание внутри меня не значительно, поэтому его легко игнорировать.

Я начинаю отдаляться от моего окружения, следуя за тягой магнетизма. Я хочу найти его. Рид здесь, так близко, но, когда я открываю широкие двери, чтобы невидимая нить указала мне на Рида, меня останавливает грубый голос позади меня:

— Куда ты идешь? — Это голос светловолосого ангела.

Я останавливаюсь перед дверью, кладу руку на ее гладкую поверхность, так сильно желая открыть ее и бежать к Риду так быстро, как только могу. Но знаю, что успею сделать не больше пары шагов, прежде чем кто-нибудь схватит меня, поэтому я опираюсь лбом о дверь.

Не бойся нарушить правило. Это не твои правила, и у них для тебя нет справедливого решения. Делай, что должна, и делай это сейчас, говорит голос внутри меня.

Я поворачиваюсь к ангелу и снова спрашиваю:

— Как вас зовут?

Он мешкает, а затем говорит:

— Прэбэн.

Я улыбаюсь ему в ответ, потому что это значит, что он считает меня нечто большим, чем просто дьявольским отродьем.

— Прэбэн, я готова поговорить с Пэган. Я не могу больше ждать, — говорю я, расправляя плечи и открывая дверь.

Прэбэн мгновенно оказывается передо мной, и еще несколько ангелов впереди.

— Спешишь умереть? — спрашивает Прэбэн, но не останавливает меня.

Он кивает божественным существам передо мной. Они разворачиваются и начинают идти вниз по затемненным коридорам. Во всех коридорах, через которые мы идем, весят восхитительные картины, которые можно нарисовать только рукой ангела. Они сложны, их мазки содержат силу и величие, но я могу посмотреть на них только беглым взглядом.

Порхание в моем животе становится более выраженным. Я знаю, что Рид рядом, и я наслаждаюсь восхитительным подъемом, который наступит в тот момент, когда я его увижу.

Пройдя по бесконечным коридорам, которые проходят по всему замку, Прэбэн заводит меня в круглую сводчатую комнату; она просто огромная по размерам и масштабам. Они могут здесь сражаться в воздухе и не бояться удариться о потолок, потому что его здесь нет. Вместо потолка крыша накрыта стеклянным куполом; он накрывает только эту башню, на несколько ярусов над нашими головами.

Когда я смотрю на звездное небо, они находятся за стеклянным куполом. Видя что-то настолько прекрасное, у меня внутри все трепещет.

— Это удивительно, — шепчу я Прэбэну проходя в комнату.

Серебристо-синие глаза Прэбэна смотрят на меня с непониманием, пока он пытается понять меня. Я его игнорирую, и осматриваю помещение на любые признаки пребывания здесь Рида и Зи. Должно быть Рид очень близко, но здесь так много ангелов, что среди них найти одного человека довольно сложно, даже с теми порхающими радарами, которые у меня есть. Эта арена с сотнями мест, установленные рядами под балконами, которые почти полностью доходят до вершины стеклянного купола. Десятки ангелов летают взад и вперед, перелетая с одного уровня на другой, беспрерывно разговаривая на своем языке, так что комната наполняется разными симфониями. Стены покрывают красивые гобелены ярких тонах и изображают эпические ангельские сражения на Земле и в Небесах, по сравнению с ними, картины Босха, который мне так нравится — просто примитивом. Когда мы проходим чуть глубже в комнату, симфония перерастает в рык, раздающегося с каждого уровня. Волоски на руках, но место страха я чувствую в основном гнев.

Пыл немного остывает, так что я очень хочу сказать зачем я сюда пришла и покончить с этим. От лихорадки моя голова не только кружиться, а еще и болит, но порхание в моем животе помогает мне пережить физическую боль, которая захватывает все мое тело.

— Было бы лучше, если бы мы дольше ждали в приемной. Теперь ты должна все это слушать, — говорит Прэбэн рядом с моим ухом.

Он сканирует толпу; некоторые ряды выглядят враждебными, некоторые ангелы пристально следят за происходящим.

— Хочешь сказать, они рычали на меня? — в притворном шоке спрашиваю я. — Может они просто модные критики и им не нравится мой наряд, — легко говорю я.

— Что не нравится? — с оценивающей улыбкой спрашивает он, а потом проводит меня в центр комнаты, где есть возвышение для обвиняемых.

Это так драматично, но поскольку это не драма, мне придется подыграть. Прэбэн и еще несколько Воинов продолжают стоять на моей стороне. По-видимому, мы ждем, пока займут места на самом высоком ряду. Это своего рода трибунал. Я немного удивлена, ведь я думала, что буду говорить только с Пэган, но, по-видимому, это не так.

— Пребэн, я на суде? — шепчу я.

Он пожимает плечами уклоняясь о моем здесь статусе.

— Каковы мои права?

На губах Пребона появляется мрачная улыбка.

— У тебя нет никаких прав, — торжественно отвечает он, не глядя на меня, но смотря перед собой.

Такое ощущение будто он ударил меня под дых.

— Даже в Женевской конвенции есть правила обращения с военнопленными, — шепчу я и вижу, как он хмуриться.

— На нашей войне, редко встречаются заключенные, и у них есть только одно право; право молить о смерти, — говорит он.

— Тфу. Почему я не родилась чистокровным человеком? В моей следующей жизни я настою на этом. Больше никакой развивающейся хрени. Никто не слушает тебя и думают, что ты зло. Это очень утомительно, Прэбэн, — устало говорю я и вижу, как он улыбается, находя мои разглагольствования комичными. — Прэбэн, знаешь, что я ненавижу больше всего? — спрашиваю его я. Его серые глаза искрятся и он качает головой. — Я ненавижу, когда все ребята смеются надо мной, когда я говорю какую-то шутку. Это не смешно.

Несколько охраняющих меня Воинов начинают смеяться, но Прэбэн пытается сдержать улыбку, которая появляется в уголках его губ. Я решаю больше не задавать вопросов. Это бессмысленно в любом случае. Они не собираются мне ничего говорить. Я все еще слышу рычание, доносящиеся сверху, пока я сканирую Арену в поисках Рида, но его там нет. Я уверена. Хотя, я уверена, что он близко. Он должен знать, что я здесь. Наверное, он тоже меня чувствует. Интересно, о чем он сейчас думает.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на порхании внутри меня. Когда прилетают несколько ангелов, чтобы занять свое место у скамейки передо мной, на балконе происходит перезвон ангельских голосов. Это происходит так быстро, в одну секунду они там, а в следующую уже сидят и смотрят на меня. В такой ситуации я жду перед собой пожилых мужчин и женщин, которые будут судить меня за мое преступление. Но вместо этого, я вижу перед собой молодые, красивые лица ангелов, и это меня действительно поражает. Они больше похожи на элиту, популярную группу студенческого совета, которые собрались, чтобы обсудить декорации для выпускного вечера, чем теми, кто будет решать являюсь ли я Нефелимом и частью армии Падших, или кем-то еще. Ну, это не совсем так, потому что на студентах обычно больше одежды, а не саронг. Сидя напротив меня в полотенцах, они больше похожи мужскую элитную команду по заплыву. Я считаю всех судей, их девять. Судя по их крыльям, которые имеют все оттенки серого, коричневого и зеленого, все они Воины. О них ясно одно: не один из них не выглядит скучающим.

Я шепчу Прэбэну:

— Кто они?

Он перестал улыбаться и стал предельно серьезным. Взгляд Прэбэна пробегается по трибуне слева на право, и он говорит:

— Это военный совет.

— Как их имена? — спрашиваю я. Прэбэн хмурит брови — не зная, должен ли он говорить мне их имена.

— Лучшее, что ты должна позволить им, это задавать вопросы. Просто старайся быть спокойной пока они говорят с тобой, — бормочет он, словно я ребенок, который испытывает его терпение.

— Отлично, — хмурюсь я. — Посмотрим, помогу ли я при следующим испытании, — ехидно отвечаю я, наблюдая за тем, как он подавляет еще одну улыбку.

Он думает о том, о чем я спросила его и пожимает плечами.

— Первый с лева — Есан, — говорит Прэбэн — Следующий за ним Андор, а потом Алвар, — говорит он.

Эти два человека выглядят почти одинаково. У них обоих длинные светлые волосы и глубокие карие глаза. У их оливково-зеленых крыльев есть полосы цвета хаки, придавая им вид камуфляжа. Поэтому я думаю, что они незаметно скрывались в лесах, где я обычно тренировалась с Расселом. Вы никогда не заметите их приближение, и, возможно, в этом и есть замысел. Если бы я не знала, что они создаются, а не рождаются, не рождаются как люди… как родилась я, я бы подумала, что они близнецы.

— Следующий Урсус, — без стеснения продолжает Прэбэн.

Урсус — большой как медведь, в честь которого и назван. У него темная кожа, но такая гладкая и идеальная, что держу пари, другие ангельские существа завидуют его красоте. У основания его крыльев мягкого серого цвета и за несколько сантиметров от края они становятся темно-серыми, что создает потрясающий контраст между его крыльями и кожей.

— Затем Гуннар и Киллиан, — говорит он. Прэбэн останавливается и смотрит на правую сторону стола и продолжает: — Это Рейган, затем Шоу, и наконец Рио.

Рэйган и Шоу обладают каштановыми волосами со светло-коричневыми крыльями, но Рио меня поражает. У него черные волосы и ярко-шоколадные крылья, они даже немного темнее чем у Рида. У него темно-карие глаза и золотисто-коричневая кожа, указывает на то, что он Латинец или Испанец.

— Спасибо Прэбэн, — шепчу я, очень стараясь запомнить все имена ангелов из военного совета.

Совет ждет, пока в комнате станет тихо, и когда это происходит, ангел сидящий во главе стола, начинает говорить на ангельском языке. Я слушаю этот прекрасный перезвон, который он произносит своим мелодичным голосом, но и понятия не имею, о чем он говорит. Моя лихорадка усиливается, потому что я чувствую, как отключаюсь, словно я могу уплыть от всего этого и оставить все позади.

Небольшой толчок от Прэбэна заставляет меня посмотреть на него. Я хмуро смотрю на него, и получаю в ответ его хмурый взгляд. Прэбэн хмурится, а затем строго говорит:

— Киллиан спрашивает, как твое имя.

Я пытаюсь сосредоточиться на платформе перед собой, а затем прочищаю горло и говорю:

— Я прошу прощение за недоразумения, но я не говорю на вашем языке. Меня зовут Женевьева Клермонт.

Я сразу же вижу, что они думают, что я лгу. Они думают, что я понимаю их язык и могу говорить на нем, потому что Киллиан снова спрашивает меня на ангельском языке. Я слушаю, пытаясь хоть что-то расшифровать, фразу или слово которые я знаю, но для меня он звучит просто как музыка.

Я снова отключаюсь и получаю очередной толчок от Прэбэна. Когда я на него вопросительно смотрю, он говорит:

— Они хотят знать сколько тебе лет, и откуда ты пришла.

— О. Мне восемнадцать и я из пригорода Детройта, штат Мичиган… планеты Земля.

Все члены совета хмурятся.

Я сжимаю кулаки чтобы не съежиться. Они должны уважать меня, если сейчас я покажу им свою слабость, они раздавят меня, и тогда я никогда не смогу помочь своим ангелам.

Киллиан снова говорит со мной на ангельском языке, а во мне все больше растет разочарование, потому что я ненавижу, когда сверхъестественные существа думают, что я лгу. Я взглянула на Прэбэна, чтобы он перевел, но он ничего не говорит, Киллиан снова говорит на английском.

— Ты говоришь тебе восемнадцать? Восемнадцать чего? — со злостью спрашивает он.

— Восемнадцать лет, — отвечаю я, по выражению его лица я вижу, что ему тоже тяжело поверить в правдивость этого ответа.

Они думают, что я большая врунишка и, думаю, они обсуждают меня на ангельском языке. Другой член группы обращается ко мне на ангельском, но, посмотрев на его лицо, кажется, что он меня отчитывает. Однако язык настолько прекрасен, что я не могу расстроится из-за того, что он говорит.

Когда он заканчивает, я смотрю на Прэбэна, у которого мрачное выражение лица.

— Что он сказал? — спрашиваю я.

— Они сказали, что, если ты продолжишь им лгать, они будут вынуждены отобрать у тебя крылья.

Я мгновенно побледнела, чувствуя, как меня ударили в живот. Может быть я ошибалась, когда думала, что единственное, что ангелы могут сделать со мной, это убить, поморщившись думаю я.

— Как его имя? — как можно спокойнее спрашиваю я.

— Гуннар, — отвечает Прэбэен.

— Гуннар, вы можете забрать любую часть меня, какую только захотите, но сначала выслушайте, — сквозь зубы, говорю я. — Еще несколько месяцев назад я думала, что я обычный человек. Я выросла в маленьком городке, где никогда ничего не происходило. Я ходила в школу и однажды у меня начались кошмары… предчувствия, и тогда со мной начали происходить все эти ужасные вещи. Мои слух и зрение обострились, и я начала бегать со скоростью ветра. А самое удивительное, что произошло: у меня из спины вросли эти красные крылья. Я не знаю, откуда я появилась, у мня была только мать, которая умерла сразу после моего рождения, и замечательный дядя, который меня вырастил. — Я останавливаюсь на тот случай, если он захочет что-то сказать, но он молчит, поэтому я продолжаю. — Я встретила пару Божьих сынов, но они не захотели мне помочь. На самом деле, сначала, они хотели меня убить. Я не могла сказать им — кто мой отец, потому что никогда не встречалась с ним. Не знаю, потомок ли я Падшего, или кого-то еще. Они смотрели на меня… чтобы увидеть зло ли я. Они сказали, что никогда не видели никого похожего на меня. Может быть я архангел — что-то нечто новое. Я не знаю, что я такое. Вы должны решить кто я. Но в действительности, божьи ангелы, только защищали меня от Падших. Падшие действительно сочли меня опасной, а некоторым из них нужна моя душа.

В комнате снова раздается прекрасная симфония, все обсуждают то, что я сказала. Я жду, пока все успокоятся.

— Я точно не знаю, кто такой Нефелим. Однажды, мне позвонила Пэган и сказала, что хочет вырвать мое злое сердце, так что я убежала от нее, потому что не хотела умирать. — Объясняю я. Я пытаюсь сосредоточиться, но комната начинает нагреваться, и я чувствую, как она начинает понемногу кружиться. — Но теперь я знаю, что есть вещи похуже смерти. Так что я пришла сюда. Ангелы, которые по вашему мнению предатели, просто наблюдали за мной, чтобы увидеть, зло я или нет. Если бы я не убежала, они бы защитили мир от меня.

Они обсуждают это между собой, а мне нужно немного воды, потому что чувствую, как пересохло мое горло. Когда они все заканчивают обсуждать все то, что обсуждали, все сосредотачиваются на двери позади нас.

Мгновение спустя рядом со мной появляется Пэган, и хмуро осматривает меня с ног до головы. Она такая же, как я ее помню, с ее короткими каштановыми волосами и коричневыми крыльями. Она на несколько дюймов выше меня, как и ее коллеги мужчины. Ее наряд похож на мой, но он скорее всего он из стальной сетки, которая крепче чем золото. Я прищуриваюсь и наклоняюсь ближе к ее лицу, она пронзает меня своим хмурым взглядом. Я хочу, как Брюс Ли сбросить ее отсюда, — думаю я, выбирая наилучший сценарий ее убийства, который пульсирует в моей голове.

Должно быть Прэбэн разгадывает мои намерения, потому что обертывает руки вокруг моей талии, на тот случай, если я захочу атаковать Пэган. Пэган выглядит немного удивленной, и я не уверена то ли это потому, что она понимает, что я могу надрать ей задницу, или это потому, что она что-то обо мне узнала. Она отходит от меня и поворачивается к совету. Когда Пэган говорит с ними на ангельском языке, я вижу по их лицам как они прислушиваются к каждому ее слову.

Потом они все изумленно смотрят на меня. Я смотрю на Прэбэна, который старательно старается не улыбаться, он ослабляет свою хватку, но полностью так и не отпускает. Прэбэн наклоняется к моему уху и шепчет низким тоном:

— Как такая маленькая как ты, могла обогнать полностью сформировавшегося Воина.

— Ты будешь удивлен, что можно сделать при правильной мотивации, — бормочу я и вижу, как он оскалился.

Ко мне обращается Урсус — на этот раз на английском.

— Ваш рассказ не имеет для нас никакого смысла, — властно говорит он, его голубовато-серые крылья подергиваются. — Если ты смогла перехитрить всех Воинов, то зачем сегодня пришла сюда? — спрашивает он, и я понимаю, что должна быть очень осторожна в том, что говорю, потому что сейчас я иду по очень тонкой грани.

Я не могу позволить им узнать о том, что я люблю Рида, и что именно он, та причина, по которой я здесь. Это ему может не понравится.

— Я здесь по нескольким причинам. Первая причина, по которой я здесь, это потому что я хотела, чтобы вы увидели, что я не Нефелим. Я хочу, чтобы вы увидели, насколько непонятной я могу быть для любого ангела, который меня встречает, — объясняю я, наблюдая за их лицами, чтобы убедится, что они понимают меня. — Большинство ваших первых инстинктов, требуют убить меня, но, когда вы посмотрите глубже, вы увидите, что кроме опасности есть что-то неотразимое, — говорю я, используя слава Булочки, которые она говорила мне на курорте. — Неужели вы действительно можете обвинить другого ангела в том, что он не соблюдает протокол, и следите за тем, куда он относится? — спрашиваю я, слушая как на верхних ярусах снова раздается шуршание.

Они переваривают эту информацию, а затем Урсус спрашивает:

— А другая причина почему ты здесь?

— Это объяснить немного сложнее, но позвольте попробовать, надеюсь, вы меня поймете. Когда я покинула тех, кто защищал меня от Падших, я не знала, что один из Падших последует за мной. Его звали Альфред, и он был Жнецом. Некоторое время он охотился за моей душой и нашел способ заполучить ее. Он рассказал обо мне клану Gancanagh, и они решили меня сделать одной из них, чтобы избавить меня от души, и чтобы Альфред мог ее забрать. — Я останавливаюсь, потому что в зале такая тишина, что можно услышать падение булавки. Руки Прэбэна сжали мои, а я оглянулась и увидела его хмурый взгляд. Поскольку никто ничего не говорит, я продолжаю. — Мне удалось от них сбежать, но один из них укусил меня. Я уверена, что они найдут меня, и я знаю, что, если снова укусят, я не смогу больше сопротивляться и стану одной из них. Поэтому, я подумала, что, если Gancanagh догонят меня, я стану холодным и бездушным монстром, и у не будет шансов попасть в Рай. Я стану врагом ангелов, которые помогали мне. — На секунду останавливаюсь и продолжаю: — Я знаю, что вы охотились за мной, и что я не могу просить вашей защиты, но потом, я поняла, что, если я приду сюда, и вы убьете меня, моя душа попадет в Рай. Видите, я умру в любом случае. Я просто подумала, что так у моей души будет шанс попасть в Рай, а не в Ад.

В этот раз толпа над нами начинает шуметь с удвоенной силой, поэтому совету приходится ждать гораздо больше времени чтобы они все успокоились. Когда все более или менее приходит в норму, совет обсуждает то, что я только что сказала.

— Так ты просишь нас, чтобы мы дали разрешение на то, чтобы твои друзья просто убили тебя? — спрашивает Урсус.

Я выдыхаю, потому что до этого задерживала дыхание, поворачиваю голову и улыбаюсь Прэбэну. Он не отвечает на мою улыбку, поэтому я говорю:

— Прэбэн, наконец-то кто-то слушает меня.

Пэган начинает спорить с советом на ангельском языке, мелодичные слова слетают с ее языка ловно река.

— Что она говорит? — спрашиваю я Прэбэна.

— В основном она называет тебя лгуньей, — сердито глядя на меня отвечает Прэбэн.

— У вас есть какие-либо доказательства существования Gancanagh? Мы уже давно ничего о них не слышали, — встав на сторону Пэган, спрашивает Гуннар.

— Доказательство. Да… У меня есть доказательство, — отвечаю я, оттягивая золотистый ошейник таким образом, чтобы совет мог увидеть колотые раны, которые не хотят залечиваться.

Должно быть они очень плохо выглядят, потому что Совет хмурится, а я краснею, из — за того, что позволила Бреннусу сотворить со мной.

— Они не залечиваются. Обычно мои раны заживали, хотя и не сразу, но эти постоянно кровоточат… я снова начинаю плохо себя чувствовать, как было сразу после того, как он меня укусил.

— Как давно тебя укусили? — спрашивает меня Рио, его темно-серые крылья снова немного подергиваться.

— Я не уверена. Думаю, это было вчера… прошлой ночью.

Когда я понимаю, что это произошло менее двадцати четырех часов назад, мои руки покрываются мурашками. Независимо от того, что я предпочитаю, это все равно будет ад. Из-за того, что я не хотела пить кровь Бреннуса, он укусил меня два раза.

— Мне больно от укуса, потому что похоже их кожа не влияет на меня, поэтому, когда они прикасаются ко мне, я на них не реагирую, — объясняю я, прикасаясь к шее и увидев, как много крови осталось на моей ладони. Она уже просочилась сквозь ворот, и я удивлена, что никто из них до сих пор этого не заметил. — Знаю, что, когда в следующий раз буду пить его кровь, он укусит меня… галлюцинации не позволят мне сопротивляться.

— Где их дом? — спрашивает меня Есан, его коричневые крылья расправляются словно, как только я скажу где обитают Gancanagh, он сразу отправится на их охоту.

У меня перед глазами начинает все расплываться, но я стараюсь оставаться в сознании, чтобы ответить на все их вопросы.

— Это за приделами Хоутона, в верхнем полуострове Мичигана. Я могу найти это место на карте. Они забрались в старый медный рудник и превратили его в уютное гнездышко. Думаю, с помощью путей Хоутона и Маркетта, они привозят туда своих человеческих жертв. Вам нужно найти Бреннуса де Грэм. — Я сдерживаюсь, и не называю им имя Финна. Я не могу назвать его… и не буду.

Вся платформа оживляется, и все начинают задавать мне вопросы о Gancanagh. Некоторые задают мне вопросы на ангельском, некоторые задают свои вопросы на английском. Когда Пэган задает мне вопрос, ее голос перекрывает всех остальных.

— Почему Gancanagh хотели изменить тебя? Ты ведь даже не фейри.

Я фокусируюсь на ней, видя, как она сверлит меня взглядом, как она хочет вырвать мне сердце, если ей представится такой шанс. Я решила ответить на ее вопрос.

— Пэган, пока я была заперта в тюремной камере, сама задавалась этим вопросом. «Почему я» — спрашивала я себя, «зачем я им нужна»? — говорю я, заметив, что в комнате снова стало тихо. — Я спрашивала Бреннуса «почему я», а он спросил меня, как долго я надеюсь прожить в этом мире без его защиты. Он сказал, что может изменить меня, так я могу стать другом Падших. Сказал, что любой божий ангел, который посмеет охотится за мной, узнает истинный смысл слова «террор». Он хочет, чтобы я стала его любовницей. — Каждый ангел с восхищением слушает все, о чем я говорю. — Он считает, что, изменив меня, окажет мне милость, так как я ненавижу многих ангелов, он хотел изменить меня во что-то другое. Он научил меня тому, чему я не хотела учиться. Он научил меня, что единственная милость, которую я могу ожидать — это беспощадность и боль. Я хорошо усвоила этот урок, так что думаю, я закончила отвечать на ваши вопросы. Я привела с собой Жнеца, который хотел бы обсудить с вами судьбу моей души, если конечно вы не против. Я устала, чувствую себя больной, так что просто хочу прямо сейчас покончить со всем этим. Так что мы просто…, - Но не могу закончить, потому что трепет крыльев в моем животе усиливается, и кто-то появляется в моем поле-зрении. — Рид, — я произношу его имя как молитву.

Он выглядит свирепым и диким, будто может разорвать меня на части, в то время как его глаза осматривают меня с головы до ног, оценивая каждый дюйм моей одежды и останавливаясь на шее, которая по-прежнему кровоточит. Его грудь, вся покрытая порезами и царапинами, тоже безостановочно кровоточит. Когда я понимаю, что все они нанесены ножом или каким-то другим острым оружием, мои руки начинают трястись. Рид не сводит с меня взгляда и, видя, что мой страж о прежнему держит меня за плечи, одаривает Пэган безжалостной усмешкой. Когда он все же смотрит на Пэган, из его горла вырывается низкий рык. Я только сейчас замечаю, что он сжимает в руке нож. В доли секунды Прэбэн толкает меня к себе за спину, используя свое тело чтобы защитить меня от моего ангела.

— Подожди! — в отчаянии прошу я. Я встаю перед Прэбеном и вытягиваю руки так, чтобы они не атаковали друг друга. Отворачиваюсь от Рида и лихорадочно смотрю на Прэбэна. — Все хорошо! Рид не причинит мне боль, — заверяю его я, прежде чем он снова меня спрячет, и в первый раз замечаю, что с Ридом еще Зефир.

Они оба в синяках и порезах, но смело выступают против двадцати или даже больше Воинов, которые осторожно приближались к нам справа и слева. Однако Рид не смотрит ни на кого из них, он не отрывает от меня взгляд — и при этом выглядит смертельным. Я поднимаю свою руку к Воинам, которые окружают Рида и Зи, и взглядом умоляю их остановиться хоть на секунду.

Не оглядываясь, я говорю:

— Прэбэн, пожалуйста останови их, я все улажу.

Я не жду, чтобы убедится, отдает ли он приказ, а делаю осторожный шаг в сторону Рида. Он выглядит первобытным, будто у него нет высшего разума, и сейчас он действует на одних инстинктах. В первую очередь в моем сознании регистрируется его тяжелое дыхание. Похоже из-за боли в груди ему не хватает воздуха. Агония на его лице чуть не ломает меня, в то время как я протягиваю к нему свою дрожащую руку. Не позволяя мне сделать это, Рид хватает меня за руку и притягивает к себе, заключая в тиски своих объятий.

— Без меня ты никуда не пойдешь, — шепчет он мне на ухо.

Должно быть, он слышал, о чем я говорила… все это время он был где-то поблизости?

— Как много ты слышал? — спрашиваю я, надеясь, что был избавлен от необходимости слышать о Бреннусе.

— Все, — говорит он, сжимая меня и зарывшись лицом в мою шею.

Я крепче прижимаюсь к нему, пытаясь выбросить из головы его образ, но у меня ничего не выходит. Мой взгляд останавливается на голубых глазах Зи. Он выглядит разбитым, словно он отдал все, что у него есть, чтобы дойти досюда. Он стоит в дюйме от нас с Ридом и тяжело дышит. Я протягиваю к нему руку, и он берет ее, прижимая к себе меня и Рида.

— Зи, Булочка здесь. Она ждет нас в твоем самолете. Она просила меня передать тебе, что она скучает по тебе. Может теперь, когда у них есть я, они отпустят тебя, — шепчу я.

Его голубые глаза очень печальны, но он ничего не комментирует. Он отпускает нас, но Рид все еще прижимает меня к себе. Рассеянно, я слышу, как Пэган что-то говорит Совету. В какой-то момент она начинает с ними спорить. Рид по-прежнему держит меня в своих объятиях, в то время как его тело напрягается, а глаза превращаются в узкие щелочки. Он слушает Пэган, наблюдая за ней как хищник. Как будто он преследует ее в своей голове, собирая все ее слабые места в отдельную стопку.

— Что она говорит? — спрашиваю я Рида, крепко удерживая его, чтобы он не напал на язычницу.

— Она утверждает, что ты должна быть мертва, — ровным тоном говорит Рид, и я слышу, как его мысли понемногу упорядочиваются.

Он восстанавливает свою вменяемость и теперь его разум улавливает каждую деталь нашей ситуации. Он наблюдает сразу за несколькими вещами: Советом, Пэган, за Воинами в комнате, Прэбэном и толпой вокруг нас, которые все еще не двигались, чтобы нанести нам удар. Прэбэн слишком сосредоточен на язычнице, и хмурится от того, что она говорит. Пэган выглядит самодовольной. Военный совет что-то обсуждает, и при этом никто из них не выглядит счастливым. На самом деле Киллиан и Гунор горячо спорили из-за этого.

Я посмотрела на Рида, в попытке по его реакции понять, о чем они говорят. Он тоже выглядит самодовольным, когда продолжает смотреть на Пэган с возрастающей уверенностью.

— Что это? Что происходит? — спрашиваю я Рида, а он просто притягивает меня ближе к себе, поглаживая перья на моих крыльях, от чего со мной начинают твориться сумасшедшие вещи.

Гунар выигрывает свой спор с Киллианом и обращается прямо к Пэган. Холодный, расчетливый взгляд заменяется на самодовольную улыбку, в то время как она отворачивается от Совета и оценивающе смотрит на меня. Она смотрит на меня тем же хищным взглядом, каким несколько минут назад смотрел на нее Рид. Мои руки покрываются мурашками, и я начинаю дрожать. Потом прищурившись так же смотрю на нее, пытаясь найти хоть какое-то слабое место, нахожу.

Рид впервые говорит с Советом, говоря на ангельском языке. Так как я не понимаю, о чем они говорят, я смотрю на Зефира, пытаясь увидеть, смогу ли я расшифровать по его лицу, о чем говорит Рид. Зи в полном восторге. Я смотрю на Прэбэна, который смотрит на Рида с растущим уважением. С другой стороны, Пэган теряет свою уверенность и теперь выглядит ужасно, слушая то, что говорит Рид. Киллиан кивает и улыбается Риду, в то время как Гунор выглядит действительно раздраженным.

Потом, без предупреждения, Рид что-то очень громко кричит. Меня это поражает, и я вздрагиваю, потому что не ожидала от него такого… он произносит что-то на ангельском. Я понятия не имею что это значит, но сразу после Рида то же самое произносит Зи. Прэбэн выкрикивает одно и тоже слово, от чего Рид хватается за голову, угрожает ему и сильнее прижимает меня к своему телу. Кажется, это не пугает Прэбэна. Он просто улыбается и подмигивает мне.

И затем происходит что-то странное. Внезапно все произносят тоже слово, что произносил Рид. Оно звучит со всех уровней и сторон. Рид выглядит немного растерянным, когда осматривает комнату, но потом поворачивается ко мне. Когда он видит на моем лице полную растерянность, то нежно берет меня за плечи и объясняет:

— Тебе бросили вызов, чтобы ты сразилась с язычницей на этой арене, за свою жизнь.

Меня охватывает паника, я смотрю на Пэган, которая, кажется, утратила свое самодовольство. Рид берет меня за подбородок, вынуждая снова посмотреть на него. Я фокусируюсь на его прекрасных зеленых глазах, пытаясь сосредоточиться на том, что он говорит.

— Она имеет право это оспорить, потому что одна охотилась за тобой. Это ее миссия и она отказывается прекратить ее, хоть и не доказано, что ты зло. Однако поскольку ты являешься Серафимом, и имеешь полное право выбрать того, кто будет бороться за тебя, потому что ты не Падший ангел и выше[9] Война, — улыбаясь говорит он, и заправляя прядь моих волос за ухо.

Он нашел лазейку в законах, которая ускользнула от меня. Я не Падший, и у них нет никаких доказательств, что я зло.

— О. Я могу выбрать любого, чтобы он боролся за меня? — сконфуженно спрашиваю я, но он качает головой.

— Нет, ты можешь выбрать только меня, — нежно говорит он.

Прэбэн вырывается и говорит:

— Она может выбрать того, кто позвал «чемпиона». Я думаю это говориться о всех, кто в этом зале, так что она может выбрать кого угодно, — поясняет он для меня.

— Нет, — властно опровергает Рид, снова потянув меня за подбородок, чтобы я посмотрела на него.

— Ты можешь выбрать только меня. Я заслужил право бороться за тебя. Я не позволю тебе отдать свою жизнь в чужие руки. Ты должна выбрать меня, — говорит он, и я леденею.

Может быть, если они позволят мне немного отдохнуть, я могу биться с ней сама….

— Я тренировалась, и у меня неплохо получается, — говорю я, немного пошатываясь.

Комната вращается, и я не чувствую реальности, словно это просто кошмар, и я в любой момент могу проснуться. На лице Рида появляется тревога, и он тянется к моему лбу. Мне так хорошо от его прикосновений, что я не хочу, чтобы он убирал руку.

— Женевьева, — мрачно говорит Рид, качая головой.

В борьбе за меня он абсолютно не преклонен. Я смотрю на Зи, и он кивает мне, указывая мне, что я должна выбрать Рида, если я хочу, чтобы все было хорошо.

— Но… я не могу жить без тебя. Я уже попробовала, и это было так, словно я каждый день умирала, — шепчу я Риду и вижу, что от этих слов он потеплел. Он снова дарит мне свои объятия. — Что я должна сделать, чтобы выбрать тебя? — мягко спрашиваю его я.

— Просто назови мое имя, — сексуальным голосом выдыхает он в мою шею, и я не могу устоять.

— И, если ты умрешь, они меня тоже убьют? — уточняя спрашиваю я, потому что мне нужно знать, что, если он покинет меня, я последую за ним.

— Да, но я не собираюсь проигрывать, — с уверенностью говорит он.

После этого я закрываю глаза и молюсь, перед тем как назвать имя того, кто значит для меня все.

— Рид, — говорю я и чувствую, как расслабляется его тело.

Пока он удерживает меня возле себя, его покидает все напряжение. Потом, он поднимает меня на руки и передает в объятия Зефира. Пока я лежу на груди Зефира, мое сердце отказывается биться в нормальном темпе. Я едва дышу; могу делать только неглубокие вздохи. Зефир пытается меня успокоить, поглаживая меня по волосам и тихо говоря со мной на ангельском языке.

Это даже хуже, чем я могла себе представить. Я предпочла бы снова встретится с Бреннусом, Фаолонам Гобаном и Декланом, готовыми разорвать меня, чем стоять здесь и наблюдать за тем, как Рид готовится к сражению с очень быстрым и смертельным Войнам, который жаждет нашей смерти.

Боже, как же больно, думаю я, пока Зефир забирает меня из центра комнаты. Все еще обнимая меня, Зи с подозрением смотрит на всех ангелов. Прэбэн остается стоять на моей стороне. Не уверена, по-прежнему ли он охраняет меня от побега, или просто хочет убедиться, что со мной ничего не случиться. Он продолжает обеспокоенно смотреть на меня, но я не могу сосредоточиться на нем, пока Рид и Пэган слушают Совет, который вероятно инструктирует их.

Оружие! Меня передергивает, когда Пэган выбирает боевой топор и копье. Это оружие обладает острым наконечником, способным проткнуть плоть. Я даже не знаю, как оно называется, потому что я никогда не тренировалась с тем, что так ужасно выглядит. Задерживаю дыхание, когда Рид выбирает свое оружие, я очень смущена, когда вижу, что он выбрал два небольших ножа с пиками как на колоде карт. Хотя эти ножи острые, они по размеру не больше ладони. У них даже нет ручек, а только маленькие держатели с небольшим надрезом, которые зажимаются между его пальцами.

Зефир хрюкает, когда видит, какое оружие выбрал Рид. Я, побледнев, смотрю на Зефира.

— Что Зи? — спрашиваю я, потому что мне нужно знать, о чем он думает.

— Рид мстит тебе, — с одобрением в голосе говорит Зефир.

— Почему ты так говоришь? — мрачно спрашиваю я.

Мой взгляд скользит по идеальным мышцам и контурам Рида. На нем белый египетский саронг, который отлично контрастирует с его серыми крыльями.

— Его оружие носит очень интимный характер. Чтобы убить ее, ему придется подойти к ней очень близко, и это будет очень болезненно и… лично, — объясняет Зефир.

Рид остается неподвижным и спокойным, даже не разминает мышцы, чтобы показать свою силу. По его лицу ничего невозможно прочесть. Я не знаю, о чем он думает и как планирует атаковать Пэган. Не могу сказать, устал ли он, или беспокоят ли его синяки и порезы, которые портят его идеальную грудь. Он пустой — нечитаемый.

Когда Пэган встает напротив Рида, пространство вокруг меня сжимается, и мне становится слишком тесно. Эта необъективность обрушивается на меня. Чувствую, что воздух становится для меня слишком тяжелым, поэтому я должна расслабиться и окунуться туда, где могу отгородится от внешнего мира. Шум вокруг меня приглушаются, а цвета становятся тусклыми, и уже ничего не имеет смысла. Со своего места я могу наблюдать за тем, что происходит, потому что это сюрреалистично и менее эмоционально. Это просто есть, а меня нет.

Гуннар подал сигнал, и это означает, что в тоже мгновение начался бой. Рид рассеивается в воздухе так быстро, что я не могу за ним уследить. Думаю, что Пэган не ожидала такой быстрой атаки. Когда ей все-таки удается подняться в воздух, Рид уже над ней, сбивая ее на землю, и наносит удар, от которого на ее левой скуле остается длинный, зазубренный порез. Из ее раны сочится кровь, в то время как она делает сальто и поднимается на ноги, только для того, чтобы снова быть отброшенной Ридом на землю. Он режет вторую ее щеку, и ей приходится отбросить топор. Лежа на земле, Пэган запускает в Рида копье и разрывает плоть на его предплечье. Когда его рука начинает кровоточить, он даже не вздрагивает; он просто уклоняется от следующего удара.

В следующее мгновение мне кое-что становится ясно. Я понимаю, как Пэган использует свое копье, чтобы проткнуть плечо Рида, а он хватает копье рукой и тянет ее на себя, нанося ей глубокий, болезненный удар, Рид действительно превосходный Воин. Это вообще не сражение. Он, не торопясь, убивает ее, медленно кромсая ее на куски. Он расплачивается с ней за каждую ветку, которую она швыряла в меня в том лесу, когда я побежала, спасая свою жизнь, потому что на тот момент у меня не было возможности сделать что-то еще. Расплачивается за то, что она гналась за мной целую милю, заставляя меня бежать через мороз и снег, и я сжималась в страхе, что она вырвет мое сердце. За каждый день, который мы провели в разлуке, потому что я боялась, что Даминионы будут преследовать Рида. За то, что без его защиты сделали со мной Gancanagh, за невозможность помочь мне. Он убивает ее самым свирепым и беспощадным путем, потому что, если бы ей позволили сразиться со мной, она бы меня уничтожила.

Я осматриваюсь вокруг на лица ангелов и вижу, что они чувствуют, что это и есть справедливость. Я отталкиваю Зефира и иду к Риду в центре комнаты.

В одно мгновение Зефир оказывается передо мной, берет меня за руку, чтобы остановить меня от движения и собирается снова заключить меня в свои объятия, но я смотрю ему в глаза и качаю головой. Зефир не подпускает меня к бою, поэтому я обращаюсь к Риду через всю комнату.

— Прояви милосердие… пожалуйста, Рид, прояви милосердие… пожалуйста, — молю его я.

Рид вздрагивает, и замирает над Пэган, которая еле-еле смогла отбиться, истекая кровью от многочисленных ран. Он должен ее убить, но в этом намного больше жестокости, чем я могу принять. Ее боль убивает меня. Затем я узнаю, что для человека «милосердие» означает нечто иное, чем для ангела.

Между тем, когда я сказала это Риду, и тем, что происходит дальше, уверена, никто бы не смог объяснить различие между этими понятиями. После того, как Рид слышит мою мольбу, он опускается перед Пэган на колени и перерезает ей горло, эффектно изобразив ангельскую милость в виде смерти.

Зефир шепчет мне на ухо, что Рид не мог позволить Пеган остаться в живых. Иначе Совет потребует, чтобы он с ней закончил, а другие ангелы назовут его слабаком.

Рид должен передать сообщение каждому, что, если они будут охотиться на меня, они перестанут существовать, потому что Рид будет защищать меня любыми путями и не будет никакой другой милости — кроме смерти.