Бабаев очнулся под вечер. Рация села, телефон показывал дюжину пропущенных вызовов — от напарника, шефа, Риммы. Поднявшись, сержант первым делом позвонил подруге, но теперь уже она не брала трубку. Мамаев не довез семью до участка? Или что-то случилось уже в самом отделе? Может, просто заняты? Так или иначе, надо возвращаться на работу. Перезарядившись, полицейский перелез через забор и зашагал вдоль дороги к центру города.
За десять минут мимо проехали всего две машины — да и те на огромной скорости, точно за ними черти гнались. Хотя, с учетом всего произошедшего… Ушастая гипнотизерка, говорящая волчица, дворец не пойми откуда… Впрочем, так уж ли загадочно все случившееся? Если обратиться к официальной науке — странность на странности и алогичностью погоняет. Но если вернуться в детство, то сразу найдешь все нужные ответы. Дворец и его обитатели явились прямиком из страны сказок — этакого Лукоморья с русалками, лешими, домовыми и оборотнями. Да, звучит глупо, особенно из уст взрослого мужика, представителя закона. Но еще каких-то сто лет назад ученый свет хохотал над рассказами об огромных человекоподобных обезьянах, называя путешественников и первооткрывателей охочими до славы лгунами. Теперь же гориллами никого не удивишь — почти в каждом зоопарке есть.
Здесь — то же самое. За кого принимали обитателей иного мира древние люди при первых встречах? За диковинных чудовищ, конечно же. Спустя века воспоминания о контактах превратились в мифы, а иномирцы — в богов и сказочных персонажей. И этому тоже есть научное обоснование — письменность не изобрели, а когда вполне правдоподобные истории кочуют из поколения в поколение, обрастая все новыми подробностями ради красного словца, возникает эффект испорченного телефона. Да и когда гости прилетают раз в несколько тысяч лет, мало кто поверит в их существование, ведь никаких доказательств, кроме древних легенд, не осталось.
И хоть Бабаев убедил себя, что не сошел с ума, легче от этого не стало. Усть-Ярогорск словно вымер — семь вечера, парк, самое время для прогулок — и ни одной живой души. Сержант напряг память, но так и не сумел вспомнить, когда и при каких обстоятельствах зеленая зона полностью пустела. Даже ранними утрами здесь бродят загулявшие парочки, бомжи, дворники, а теперь — никого.
Не сказать, что Артур побаивался зловещей тишины, но пистолет на всякий случай достал. И вдруг со стороны площади донеслась стрельба. Как ни странно, знакомые звуки обрадовали путника. В обычный день он бы уже вызывал спецназ, услышав прямо под мэрией рокот тяжелого пулемета. Сейчас же пальба означала одно — впереди люди, а не монстры, у которых оружие иное — чародейство и клыки.
Когда Бабаев домчал до места, схватка уже закончилась. Пятеро парней в форме Росгвардии преклонили колена пред растерзанной тушей Змея Горыныча и окропляли лица кровью поверженного врага. Необычный ритуал для такой структуры, но что обычного осталось в этом проклятом мире?
— Мужики! — сержант встал у края и поднял руки, одновременно привлекая внимание и давая понять, что не представляет угрозы.
Правильная мысль — бойцы тут же наставили на полицейского стволы, но сразу опустили. Рослый парень с «кедром» — скорее всего, командир — махнул, мол, подойди.
— Здравия желаю. Сержант Артур Бабаев.
— Старший лейтенант Демьян Родин. Что за чертовщина у вас творится?
— Без понятия. Но чертовщина — это точно, — Артур вкратце рассказал о ночном появлении дворца и последовавшей за этим кутерьме.
— Интересно… Надо будет туда прогуляться, но уже поздно, а наш броневик подбит.
— Здесь недалеко отдел полиции — там есть казарма. Проверим, все ли в порядке, а заодно и отдохнете.
Демьян оглянулся — соратники молча кивнули.
— Хорошо. Веди.
Пополнившийся отряд окунулся в сгустившиеся сумерки. Небо затянуло облаками, после недавней грозы освещение так и не починили, и поздний вечер превратился в глухую ночь. Причем «глухая» — не только красивое, но и правдивое сравнение — главная улица, она же исторический центр, с круглосуточными пешеходами, гуляками, машинами, кафешками, музыкантами и прочей шумной публикой, полностью смолкла. Лишь изредка с треском брызгали искрами тусклые вывески да невесть с чего пиликали сигнализации во дворах. Но тишина для бойцов — верный друг и помощник, потому что без посторонних звуков легко заметить крадущегося врага. Темноту же легко разбавить нагрудными фонариками, и при правильном построении — клином — лучи освещали тротуар на несколько метров вперед.
И когда до участка оставалась пара кварталов, из арки трехэтажного дома с желтым фасадом и двором-колодцем, откуда до конца времен не выветрится дух старины, донесся девичий плач. Как ни странно, первым его услышал Бабаев — уж слишком переживал за маленькую Машу. И, повинуясь долгу и чувству, как завороженный шагнул во мрак узкого прохода, но был вовремя схвачен за плечо Французом.
— Куда рванул-то?
— Там… ребенок плачет, — встряска согнала наваждение, и на смену пришел страх — один раз сержанта уже обманули столь же подлым образом. — Или чудище, притворяющееся ребенком.
— Может, гранату кинуть? — предложил снайпер, подбросив на ладони тубус со светошумовой начинкой. Такая штучка вблизи да в замкнутом пространстве контузит и взрослого, а малыша и вовсе убьет.
— Кончай так шутить, — проворчал Рыцарь. — Дуло, за мной. Остальные — прикрывайте.
— Осторожнее там, — посоветовал Бабаев. — Твари умеют морочить голову.
— Разберемся.
Арка в длину не превышала двадцати шагов, но лучи фонарей отсекались прямо на выходе, словно весь двор залила непроглядная чернота. Демьян позабыл робость еще в детстве, но, шагая к смолянистому барьеру, не раз обдумал предложение Тихого. Особенно после того, как в монотонное хныканье добавилось неестественное, нечеловеческое, механическое эхо. Будто плакала старая советская кукла, засунутая в металлическую бочку.
— Может, другой гранаткой? — Дуло похлопал барабан.
Рыцарь вскинул руку — внимание. Стоило выйти из арки, как тьма немного рассеялась, а кое-где в окнах даже брезжил свет — неяркий, неверный, как от свечей. Этого все равно мало, чтобы оценить обстановку, вдобавок лучи невесть с чего сузились и замерцали, хотя бойцы зарядили аккумуляторы перед командировкой. Пятна не больше тарелки заскользили по припаркованным автомобилям и застывшим кустам, пока не сошлись на детской площадке посреди двора.
Вполне современной, пестрой, пластиковой — никаких ржавых покосившихся каруселей и скрипящих без ветра качелей — но спокойнее оттого не становилось. Ведь на ступеньках горки сидела тощая девочка лет десяти в белом платье до щиколоток. Ребенок обнимала себя за плечи, сильно подавшись вперед, отчего черные как битум прямые волосы ширмой заслоняли лицо. Такая и в людном месте в яркий полдень покажется если не пугающей, то явно подозрительной, а уж в оцепеневшем, оккупированном нечистью городе сам бог велел мурашкам маршировать по хребту.
— Эй! — окликнул Демьян.
Девочка резко вскинула голову, и у парня машинально согнулся указательный палец — хорошо, «кедр» смотрел в пол, а подушечка лежала не на крючке, а на скобе. Ну нельзя же так дергаться — тут и самый стойкий пальнет, увидев осунувшееся, зареванное и бледное как мел лицо с темными кругами под пронзительными, будто сияющими зелеными глазами. Вернее, глазом — второй по-прежнему закрывали прилипшие к коже волосы.
— Мама… — пискнула малышка. — Отведите меня к маме…
— Ты у нас потеряшка? — Родин расслабился и шагнул к горке, но теперь уже его схватил за плечо спутник.
— Не спеши, — прошипел Дуло. — Вдруг она из этих?
— А если нет? Хочешь тут ее бросить?
— Надо проверить.
— Как?
— У меня крестик освященный, — гранатометчик выудил из-за пазухи серебряное украшение. — Пусть коснется. Не загорится — берем с собой.
— Ладно, — даже после боя с драконом Демьян не до конца верил, что малышка может загореться от распятья. — Иди сюда, не бойся. Как тебя зовут?
— Эсмеральда.
Дуло сжал крест в кулаке и отшатнулся, чуть не задев командира.
— Сдурел? — тихо рыкнул старлей.
— А ты оглох что ли? — задира зарычал в ответ и указал на девочку гранатометом. — Кто обычного ребенка так назовет? Она точно из другого мира!
— Уймись, сержант! Это ты, блин, из другого мира. Сейчас детям такие имена придумывают — уши в трубку свернутся! Пошли уже, и так уйму времени протеряли.
— Как прикажешь, — Дуло с вызовом посмотрел на Рыцаря. — Но проверку все же устрою.
— Только быстро.
— Подстрахуй.
Даня вздохнул, подошел к горке и опустился на колено. Бесполезный вблизи гранатомет царапнул асфальт, но освободившаяся ладонь легла на кобуру. Девочка этого либо не заметила, либо не придала особого значения, и медленно — ступенька за ступенькой — спустилась. Белое платье напоминало саван, а из-за закрытых ножек казалось, что потеряшка не идет, а парит над землей — совсем как привидение. Демьян никогда в жизни не взял бы в прицел ребенка — да хоть чудовище в детском обличье, но напрягся так, что «кедр» тихонько застучал затвором. И во время самых сложных и опасных операций Рыцарь не потел так сильно, как в этом проклятом темном дворе с нависающими со всех сторон стенами. Наблюдает ли кто-нибудь (что-нибудь) из мертвых окон за полной абсурда и мистики сценой, когда два матерых мужика едва сдерживаются, чтобы не дать стрекача от тощей зареванной крохи?
— Смотри, что покажу, — Дуло протянул крестик, на сколько позволяла цепочка. — Нравится? Хочешь потрогать?
— Красивый! — Эсмеральда сунула руку за пазуху. — Но у меня такой же!
Демьян не видел лица товарища, но подозревал, что его брови столь же высоко, как и собственные. Вот вам, блин, и нечисть.
— Как ты здесь оказалась? — командир присел на корточки, чтобы не нависать над малышкой. — Где твоя мама?
— Мы пошли гулять и увидели много людей. Они кричали и размахивали руками. А потом что-то взорвалось, и все побежали, — девочка всхлипнула и размазала сопли кулачками. — Я тоже побежала и заблудилась.
— Адрес помнишь?
— Нет… забыла. У нас дом на окраине. Огромный, как замок!
Гвардейцы переглянулись, но ничего не сказали. Что тут гадать — проверка пройдена, а все остальное — домыслы и суеверия. Нужно просто открыть гугл-карты, просмотреть местные коттеджи в приближенном режиме, найти самый блатной и дать ребенку на опознание. Должно сработать, если только огромный замок на окраине успели снять для гугл-карт…
— Быстро же вы, — Француз затянулся в последний раз и растоптал бычок.
— Быстро? — удивился Демьян. — Думал, минут десять прошло.
— А кто это с вами?
— Знакомьтесь, Эсмеральда. Она потерялась, отведем ее домой.
Судя по тишине и хмурым взглядам, внезапная компания бойцов не обрадовала.
— Не волнуйтесь, — Рыцарь на всякий случай заслонил малышку собой. — Она не чудовище. И крестик носит.
— А при чем тут чудовище и крестик? — Тихий хмыкнул. — Чудовище — это дракон с площади. Для таких сгодится и обычное оружие. А крест нужен против нечисти — призраков там, или вампиров. Чего-то потустороннего, в общем.
— Верно, — угрюмо буркнул Батыр — главный специалист по сказочным существам.
— К тому же хрен знает, с чем мы столкнулись, — снайпер продолжил сеять сомнения. — Вдруг это не монстры, а пришельцы? Тогда им наши кресты до фонаря.
— Да это просто напуганный заблудившийся ребенок! — гнул свое Родин.
— Они насылают иллюзии, — вмешался Бабаев. — Умеют принимать любые облики. Снаружи — ребенок, внутри — невесть что.
— Значит так! Мы отведем ее домой — и точка. Это приказ!
Соратники испустили многозначительные вздохи, но спорить не стали. Демьян старался поддерживать в отряде дружеские отношения, но субординацию никто не отменял, особенно в критической ситуации.
— И где она живет? — спросил Француз, закурив вторую сигарету. Кое-кто давно делал ставки, что его быстрее убьет — пуля или рак.
— Не помнит.
— Не помнит? Это как? Ей же не три годика, адрес-то знать должна.
— Она испугалась.
— Или врет. О, придумал! Девочка, а как зовут нашего президента?
— Не знаю, — Эсмеральда с опаской выглянула из-за ноги Родина и захлопала ресницами.
— Говорю же — пришелец! — стрелок шлепнул по прикладу «Вала». — Как можно не знать имя президента? Это же с первого класса учат. Если только ты не свалился прошлой ночью с другой планеты! Попалась, засланка!
От криков бедняга разревелась и попыталась убежать в арку, но Рыцарь поймал ее и взял на руки. Малышка с хрипом втягивала воздух и тряслась всем телом — продолжать допрос в таком состоянии бесчеловечно, хотя в целом Француз подал здравую идею.
— У нее довольно редкое имя, — заметил Бабаев.
— Вот-вот, — снайпер усмехнулся. — Я бы сказал — иноземное.
— Да не о том речь. Вряд ли в городе наберется хотя бы пяток Эсмеральд. Можно пробить по базе в участке, все равно почти дошли. И адрес узнаем, и выясним, наконец, кто она на самом деле.
— Здравая идея. Идем.
Но не успел Демьян и шагу ступить, как девочка пискнула:
— Я вспомнила! Люди собрались как раз около участка. Мама так и сказала, когда мы шли мимо. А от участка до дома — час ходьбы по прямой.
— Что ты сказала? — Бабаев невольно схватился за висящую на груди рацию. — Какие еще люди собрались?
— Злые и громкие. Отведите меня домой, пожалуйста. Я очень устала и хочу к маме.
Родин вопросительно посмотрел на полицейского.
— Ближайшие к отделу коттеджи — на севере. А дворец появился на юге.
— И что с того? — Француз всплеснул левой рукой, правой придерживая автомат. — Может, у нее логово в другом месте. В какой-нибудь подворотне. Думаешь, чего в людное место идти боится? Как заговорили об участке — сразу память проснулась! Упыриха это, зуб даю.
— Хватит! Совсем, блин, рехнулись. А что будет, когда с реальными упырями столкнемся? — лейтенант опустил притихшую малышку на землю. — Веди, а мы прикроем.
Эсмеральда кивнула и схватила парня за руку. И чем дольше шел отряд, тем сильнее отклонялся от изначального маршрута — девочка упорно вела вкось от полицейского отдела, вплотную подходя к мрачным громадам девятиэтажек.
— Эй, мелюзга, — Дуло поравнялся с Эсмеральдой. — Участок прямо по курсу вообще-то.
— Знаю. Но мне страшно туда идти. Я видела, как люди падали и не вставали. Вдруг они до сих пор там? Давайте обойдем, дядя? Пожалуйста…
Гранатометчик цыкнул, но промолчал.
— Этот развод стар как мир, — шепнул Тихий Французу. — Ребенок пристает к сердобольному лоху и просит отвести к родителям. А потом «родители» лоха по полной обрабатывают. До сих пор не верю, что командир повелся.
— Главное, что остальные не повелись, — стрелок с аппетитом затянулся. — Если что — перебьем чертей в два счета. Мы-то не лохи какие-то.
— Теперь сюда! — спутница указала в узкий проход между хрущевкой и гаражным массивом. — Здесь можно срезать.
Бабаев нахмурился, глядя на испещренную выбоинами дорогу. Света было мало, зато память во всех подробностях восстановила граффити на стенах, машины без колес и с выбитыми стеклами, зарешеченные окна даже на вторых этажах, неделями не вывозящийся мусор и людей, больше похожих на зомби, шатающихся в поисках поживы. Отсюда чуть ли не каждую ночь поступали вызовы о драках алкашей, семейных разборках, стайках гопоты, бомжах, спящих в исписанных, загаженных подъездах и прочих прелестях нищей окраины. И что самое забавное — в полукилометре раскинулся поселок с весьма и весьма неплохими коттеджами, отделенными от бытовух и мелкого криминала двумя рядами гаражей.
Дорога шла под уклон, отсеченная от многоэтажки буйными зарослями. Много лет назад здесь высадили маленькую аккуратную аллейку, но за лихие девяностые все превратилось в самый настоящий лес, где никто и никогда не гулял, боясь не столько повстречаться с хулиганьем, сколько наткнуться на сторчавшегося нарика или забитого насмерть пропойцу. Срезать в этом месте — опасно в обычное время и для взрослого тренированного мужика, а уж для мамы с ребенком? Да уж…
— И часто вы тут ходите? — Француз шагнул вперед и присвистнул. Ложбина напоминала черную пасть, а гаражи — зубы. Можно поверить во что угодно, но только не в то, что в этом райском уголке до сих пор не завелись чупокабры.
— Иногда. Но только днем. Дядя солдат, — обратилась к Демьяну, — возьмите на ручки, мне страшно.
Рыцарь подчинился, и все же уточнил у Бабаева:
— Там дома хоть есть? Или мы куда попало чешем?
— Есть, — Артур поправил кобуру.
— Ну вот и замечательно! А вы разорались, как клуши — чудище, чудище. За мной шагом марш!
В низине тьма густилась так, что напоминала кисель. Лучи снова потускнели, скукожились и едва различались в непроглядном мраке. Все, что удавалось разглядеть — белые пятна на земле, за которыми гвардейцы шли, как псы — за лазерной указкой. В довесок похолодало, дыхание затруднилось, грудь сдавило невидимыми тисками, а в уши набили вату.
— Не нравится мне это, — проворчал стрелок.
— Знаешь, зачем мелкая на руки попросилась? — ответил снайпер. — Чуть что — сразу в горло вцепится.
— И кого убьет первым? — фыркнул Дуло. — Командира. Вот к Дему и липнет.
— Самый опасный враг, — подал голос Батыр, — не сильный, а хитрый.
— Значит, будем еще хитрее, — Француз выплюнул бычок и взял «Вал» наизготовку.
Бойцы разошлись клином, внимательно следя за деревьями — густыми и неподвижными. Максимальная сосредоточенность, полная боеготовность, словно за каждым кустом спряталась банда наркоторговцев, а в каждом гараже обосновались террористы. Помня о том, с кем имеют дело, Тихий еще и поглядывал за небом — вдруг в кромешной мгле вспыхнут желтые змеиные глаза? Но ложбина упорно хранила тишину — ни шороха, ни топота, ни загадочного рыка в листве. Если центр города подавал признаки жизни, то здесь все окончательно вымерло.
— Забавно, — вдруг изрек Бабаев.
— Ты о чем? — настороженно спросил Француз.
— Тихо очень. В том дворе по вечерам то музыка, то песни, то вопли. А теперь — никого и ничего. Местным эта ночь запомнится надолго. Несмотря на вторжение нечисти, здесь впервые за всю мою службу тихо и спокойно.
Боец хмыкнул — вот уж правда, ирония судьбы. Кому страх и ужас, а кто нормально поспит. С этими мыслями он и вышел на единственную улицу, разительно отличающуюся от бардака позади. Ровный асфальт, аккуратная плитка на тротуарах, из десяти фонарей вдоль дороги горело целых три, но после чернильной мглы они казались направленными в глаза прожекторами. Сами дома не особняки и не виллы, конечно, но добротные коттеджи в один-два этажа, обнесенные высоким кирпичным забором.
— Вон там! — Эсмеральда тыкнула пальчиком вдаль. — В самом конце!
Фонарь у крайнего дома не горел, а в полумраке силуэт различить сложно. Вроде нет шпилей, а вроде и крыша выше обычного. Да, это точно не дворец рядом с хатой Голубца, но что мешало появиться и второму? Кто знает, вдруг этим штуками, замаскированными под дворцы, окружен уже весь Усть-Ярогорск?
— А вы боялись, — с укоризной произнес Демьян. — Ребенка за упыря считали.
Соратники побурчали под нос, однако особого раскаяния и стыда не проявили. Путь еще не окончен и впереди могут ждать немало неприятных сюрпризов, о чем прямо заявил снайпер, и никто из гвардейцев его не оспорил. И как ни странно, сонная умиротворенная улочка пугала не меньше грязных трущоб. С теми-то все понятно, никто хорошего от них не ждет. Но когда вполне себе приличный поселок выглядит заброшенным городком-призраком, становится не по себе. Одиннадцать вечера — не то время, когда местечковые богатеи всем составом отправляются спать.
Как правило, предаются культурному отдыху — живая музыка, стейки, виски, а тут — снова тишина. И ладно люди попрятались, заперли бронированные двери и трясутся от ужаса, боясь смотреть в окна, но почему ни одна собака не гавкнула? Их тоже всех с собой забрали? Маловероятно. Скорее всего, пришельцы добрались и до этих мест, разбрелись по окрестным лугам, притаились за околицей и караулят глупых жертв, осмелившихся сунуться за ворота в неурочный — чужой — час. Кто знает, вдруг ночь больше никогда не будет принадлежать людям, а вслед за ней и день отвернется от детей божьих. Вдруг это не случайность, не ошибка, а наказание за грехи?
От тяжких дум Бабаева отвлек стук в калитку — Демьян колотил кулаком по металлу, потому что на звонок никто не ответил. Впрочем, на грохот и лязг тоже — ни хозяева, ни соседи. По приказу Батыр и Дуло сцепили руки ступенькой и подсадили Тихого, чтобы тот глянул через забор, столь высокой была преграда — сущая крепостная стена.
— Двор пуст, — бросил снайпер. — В окнах — темень, даже свечи не горят. Сдается мне, мама тоже заблудилась.
— Вот дурак! — прошипел командир, однако девочка все услышала и заревела в три голоса.
— Мама, мамочка!..
— И что теперь делать? — проворчал Француз. — С собой ее таскать? Или тут одну оставить?
Ответить Демьян не успел — входная дверь отворилась и на улицу в одном халатике выбежала молодая женщина с длинными черными волосами, развевающимися позади точно крылья или плащ. Потеряшка протянула маме ручонки, та схватила ее, крепко обняла и зарыдала. Они очень походили друг на друга — такие же осунувшиеся, бледные, тощие, а в свете фонариков сходство лишь усилилось — это определенно мама и дочь.
— Моя радость, моя Эсми, — прочитала страдалица, гладя ребенка по макушке и спине. — Злые люди нас разлучили, но теперь мы вместе.
Как и подобает настоящему Рыцарю, лейтенант хотел уже уйти без слов благодарностей. Но Бабаев, чаще работавший «в поле» и лично столкнувшийся с мистикой, не спешил возвращаться. Особенно после фразы «злые люди» — нечто похожее, пусть и в сильно измененной форме, уже доводилось слышать от существа на стройке.
— Доброй ночи. Сержант Артур Бабаев, первый отдел полиции, — мужчина встал напротив и показал удостоверение. — Могу я проверить ваши документы?
— То есть? — женщина бросила на стража порядка хмурый взгляд.
— Простая формальность, так положено по протоколу.
Француз, до сих пор не верящий в счастливый итог, расплылся в ехидной улыбке. В паспорт вписаны дети, и если там действительность есть подходящая по возрасту Эсмеральда — значит, все шито-крыто. Если же нет — эта парочка явилась откуда угодно, но только не с просторов нашей необъятной Земли.
— Вы издеваетесь? Я чуть с ума не сошла, ноги в кровь сбила, полгорода оббежала, а вы еще и документы требуете?
— Не сочтите за грубость, но я обязан это сделать. Таков закон.
— Возмутительно! — красотка вспыхнула, но быстро остыла, будто осознав, что лучше не перечить шестерым вооруженным мужикам. — Сейчас принесу — все осталось в доме. Карманов, как видите, у меня нет!
Бабаев видел — в лучах фонариков и без того легкий шелковый халат просвечивался насквозь. Лишь раз скользнув по точеной, пусть и слегка худощавой фигурке, сержант посмотрел хозяйке в глаза и больше взгляд не опускал.
— Малая подождет с нами, — стрелок и снайпер, не сговариваясь, сомкнули плечи перед калиткой, когда женщина понесла ребенка во двор.
— Да вы… вы вообще обнаглели?!
— Нет, — спокойно ответил Француз. — Вдруг вы не та, за кого себя выдаете?
— Ч-что? У вас с головой все в порядке, простите? Эсми, скажи, кто я?
— Мамуля… — в полусне пробормотала девочка, посапывая на плече.
— Еще вопросы?
— Протокол, — напомнил Бабаев. — В городе — чрезвычайное положение. Мы вели вашу дочь несколько кварталов — еще за две минуты с ней точно ничего не случится.
— Напомните, как вас зовут? — хозяйка прищурилась и посмотрела с таким презрением, словно перед ней стояла куча навоза.
— Сержант Артур Бабаев.
— Ефрейтор, — бросила брюнетка. — И то если очень повезет.
После чего отдала малышку Родину и быстрым шагом направилась к дому. Хлопнула дверь, и поселок вновь окутала тишина. Француз выкурил сигарету, а хозяйка так и не появилась. С другой стороны, когда стрелок нервничал, справлялся с папиросой в пять затяжек, поэтому никто не обратил на него внимания. Прошла еще минута, вторая, третья, а дом выглядел так же, как и все остальные — мрачным и безмолвным. Не колыхались занавески, не загорался свет, не доносились шаги. Допустим, звукоизоляция хорошая, но нельзя же искать паспорт в кромешной темноте? Если, конечно, не умеешь в ней видеть…
— Что-то тут нечисто, — проворчал Дуло. — Либо никакого паспорта у нее нет, либо дом — не ее. Я в своей квартире и с завязанными глазами что угодно отыщу.
— Потому что у тебя однушка в тридцать два квадрата, — Тихий хмыкнул. — А тут — хоромы!
Демьян вздохнул. Малышка крепко спала — будить и расспрашивать не хотелось, отдавать непонятно кому — тем более. Пришлось выбрать компромиссный вариант.
— Ладно, пойдем, поможем. У нас хоть фонари есть.
Бойцы гуськом вошли во двор, залитый тем же киселем, что и весь город. Создавалось впечатление, что тьма изо всех сил нападает на свет, пытается загасить, залить, заслонить, но не справляется до конца с земными устройствами, потому что не знает, как они работают и где их слабые места. Чушь, понятное дело, но какие еще мысли лезут в голову при виде жуткой лепнины и прислонившихся к фасаду уродливых статуй, точно сошедших со страниц Лавкрафта. Запрокинутые головы, раззявленные рты, заломленные руки, горбы и опухоли — казалось, это люди, попавшие под взгляд Медузы Горгоны, но окаменевшие не сразу, а медленно и в страшных муках.
В остальном же — двор как двор. Газон вокруг коттеджа, беседка, каменный мангал. Демьян собрался осмотреть весь периметр, но тут щелкнул замок, и на крыльцо вышла хозяйка, переодевшаяся в спортивный костюм. Вот и причина задержки, а все боялись.
— Прошу, — она протянула паспорт и отвернулась, скрестив руки на груди.
— Гаузер Элеонора Владимировна, — Бабаев сверил фотографию — ни снимок, ни сам документ не вызвали никаких подозрений. — Дети — Гаузер Эсмеральда Викторовна, две тысячи десятого года рождения. Все сходится, прошу прощения за беспокойство.
Женщина взяла ребенка и, не сказав ни слова, хлопнула дверью.
— Вот вам и чудище, — Демьян сплюнул. — Шагом марш, маловеры и конспиролухи.
— Мам, они ушли? — спросила Эсмеральда, выглянув в окно.
— Да, милая, — Элеонора погладила дочь по голове.
— Я хочу кушать…
— Я тоже. Идем.
Они спустились в подвал, где на ворохе тряпья, связанная по рукам и ногам, лежала стройная темноволосая женщина, похожая на хозяйку как две капли воды. При виде вошедших глаза пленницы округлились, а подсохшая ранка на шее вновь засочилась кровью. Глядя на блестящую алую влагу, девочка облизнулась и обнажила отросшие клыки.