Искатели

Глава 39

Когда Мартин вернулся назад, он увидел, что все сорок два рейнджера капитана Клинтона, спешившись, сидят на траве на обратной стороне холма, нависавшего над стоянкой племени Жёлтой Пряжки. А сам капитан Клинтон лежит на самом гребне холма и внимательно рассматривает окрестности. Мартин подполз к нему, и когда Клинтон оглянулся, он увидел, что вид у капитана хмурый и недовольный.

— Чёрт бы тебя побрал, Мартин! — прошипел капитан рейнджеров. — Сколько, ты сказал, у Шрама воинов? Не больше пары сотен? А теперь посмотри, сколько их там на самом деле!

Мартин пополз к самому гребню холма и, посмотрев вниз, испытал такое же потрясение, какое, по-видимому, незадолго перед этим пережил сам Сол Клинтон. Ночь уже постепенно отступала, и в разгорающемся свете утренней зари было видно, как индейцы снуют среди вигвамов, проворно снимая и сворачивая их. Было совершенно очевидно, что индейцы готовятся к бегству. А перед самим поселением стояла огромная масса прекрасно вооружённых всадников.

— Их здесь не меньше трёх сотен с лишним! — Сол Клинтон сжал кулаки. — Чёрт возьми, Мартин, где были твои глаза?! Ты что, считать толком не умеешь?

Мартин покачал головой:

— Даже не знаю, что и сказать... Когда мы с Эймосом были у них, там можно было насчитать не больше полутора сотен воинов. Ну, может быть, две сотни — если включить в число воинов всех мальчиков, способных хотя бы поднять над собой копьё. А сейчас... Да, я вижу, сколько их там. Но это, видимо, подкрепления, которые прибыли к Шраму только что. Судя по тому, как они спешно сворачивают вигвамы и готовятся к бегству, совершенно ясно, что он уже давно готовился к решающей битве с нами. И, наверное, набрал подкрепления откуда только возможно. Вот почему в его распоряжении оказалось так много вооружённых воинов. Это не только его воины, а воины из всех соседних и дружественных ему индейских племён.

Сол Клинтон махнул рукой:

— Ладно, Мартин. У меня нет слов. Но уже поздно что-то менять. Придётся исходить из того, что мы реально имеем. И воевать с целой армией индейцев.

Он сбежал вниз и приблизился к основной массе рейнджеров, которые с его появлением повскакивали с земли.

— Ну что ж, ребята, нам опять повезло, — обратился к ним капитан Клинтон. — Мы снова имеем перед собой достаточное количество команчей, чтобы было с кем сражаться. На одного рейнджера придётся не меньше десятка индейцев, так что всем нам придётся очень быстро поворачиваться. Но вы, я думаю, рады услышать, что нам предстоит настоящая битва, а не какая-то лёгкая прогулка. Сейчас индейцы выстраиваются в несколько рядов перед своей деревней. Я хочу, чтобы мы сделали следующее: обрушились на них всей своей массой и прорвали их фронт. Тогда полковнику Гринхиллу, который будет наступать сзади, останется только разделаться с их флангами, и на этом всё будет закончено. Но сама битва, разумеется, может протекать совсем по-другому. И тогда нам придётся по ходу её менять и нашу тактику, и наши планы.

Несмотря на все трудности, которые так красочно описал капитан, рейнджеры отнюдь не выглядели напуганными. Для них это было пусть и нелёгким, но в целом привычным испытанием. Все эти люди были достаточно закалены в разных боях, чтобы понимать, что их ждёт и к чему надо быть готовыми.

— Честно говоря, я не вижу, чтобы наши приятели — индейцы тонкава — сделали то, что я просил, и отогнали прочь весь табун коней Шрама. Я вообще не вижу, где они сейчас находятся. Но мне, в общем-то, на это плевать. Точно так же должны относиться к этому и вы. Индейцы тонкава не должны интересовать вас. Вас должен интересовать прежде всего я и мои приказы. В отличие от всяких дикарей сам я — по-настоящему крепкий орешек. И если я крикну вам сделать то-то и то-то, будьте любезны, сделайте это. Второй раз я повторять уже не буду. Если вы не расслышите моих приказаний, то постарайтесь хотя бы догадаться, чего я от вас хочу. Ясно?

Он критически оглядел выстроившихся перед ним всадников.

— Насколько я понимаю, эта неровная, как старая ива, шеренга и есть воплощение ваших представлений о воинском строе. Хотя бы выровняйтесь по центру, чёрт бы вас побрал! — Сол Клинтон набрал в грудь побольше воздуха, и крикнул:

— Ну что ж, вперёд!

Рейнджеры перебрались через вершину холма и стали спускаться вниз. Завидев их, команчи стали быстро выстраиваться в линию. Всё поселение индейцев пришло в лихорадочное движение. На помощь выстраивавшимся перед деревней воинам устремились свежие силы. Поток казался нескончаемым.

Рейнджеры продолжали скакать вперёд. В этот момент из строя команчей выбежал одинокий воин в головном уборе, украшенном рогами бизона. В руке он держал короткое копьё. Это был Шрам. Перед битвой он освободил своё копьё от всех трофеев, чтобы им можно было сражаться, и теперь в последний раз осматривал свои войска перед решающим боем. Мартин поразился его хладнокровию. Он вёл себя точно заправский генерал, привыкший постоянно командовать большими силами и находиться в самой гуще сражения.

Затем Шрам махнул рукой, и шеренга команчей двинулась вперёд. Команчи двигались ровными рядами, совсем не нарушая строй, точно вышколенные солдаты, и это было непривычно и довольно страшно — обычно индейцы нападали гурьбой, они редко сохраняли в неприкосновенности боевые порядки, и это давало отличный шанс хорошо организованным отрядам солдат и рейнджеров. Но теперь индейцы двигались так, точно полностью переняли всю тактику белых. Замысел Шрама был ясен: он хотел сохранять плотную и ровную шеренгу своих воинов, чтобы в момент непосредственного столкновения на одного рейнджера приходилось пять, шесть и даже больше команчей. Такое численное превосходство позволило бы им без особого труда одолеть всех рейнджеров, попросту поглотив их своей массой, и это принесло бы им победу. А то, с каким хладнокровным расчётом и точностью Шрам осуществлял свой план, внушало невольный ужас. Пожалуй, впервые рейнджеры столкнулись с индейцем, который знал, как победить их, и прекрасно подготовился к тому, чтобы это сделать.

Мартин искоса посмотрел на Клинтона. Неужели Сол не понимал, что делает Шрам? Неужели он считал, что сорок рейнджеров смогут справиться с таким огромным количеством индейцев, оказавшись сначала лицом к лицу с ними, а затем в самой их гуще? На что, чёрт побери, он вообще рассчитывал? Почему он сейчас нёсся вперёд, точно не мог оценить всей степени опасности? В чём заключался его план? А может быть, у него вообще не было никакого плана?!

Теперь их отделяло от индейцев уже не больше четверти мили. Из деревни навстречу им высыпали старики, женщины и дети. Все они стояли позади воинов и внимательно следили за тем, что происходило сейчас на поле битвы. Мартину было ясно, чего они ждали: они ждали полного разгрома рейнджеров, ждали, когда воины растерзают их и от них ничего не останется.

Мартин стиснул зубы. Не может быть, чтобы Сол Клинтон не видел этого. Неужели он совсем ничего не понимал? Неужели утратил все навыки командира? Как он собирался справиться с таким немыслимым количеством команчей, которые были при этом так организованы и хладнокровны, что им могли позавидовать любые профессиональные солдаты? На что он в конце концов надеялся? Откуда ожидал спасения?

И вдруг Мартин увидел, как спасение пришло. Вдоль берега реки, из травы словно по мановению волшебной палочки поднялись индейцы тонкава. Он не мог даже представить себе, как они сумели спрятаться и так долго оставаться незаметными на этом совершенно ровном месте, но это им удалось. Может быть, они использовали для этого колдовские чары, ведомые только индейцам? Теперь же они стояли прямо напротив правого фланга индейцев — грозные высокие фигуры мстителей, готовые нанести решающий удар. И гром грянул. Индейцы тонкава дали залп по командам, который сразу выкосил десятки воинов из их рядов. Следующий залп тонкава нанесли по предводителям команчей. Им было очень легко целиться в них — на всех предводителях команчей были яркие головные уборы из орлиных перьев или рогов бизона, и практически ни одна пуля воинов тонкава не пролетела мимо. На землю рухнули такие вожди, как Голодный Конь, Сильная Нога, Стоящий Лось, Много Деревьев и десятки других менее известных предводителей. Вместе с воинами на землю десятками валились лошади команчей, которых также пронзали меткие выстрелы индейцев тонкава.

Отстрелявшись, тонкава тут же исчезли без следа — точно так же, как и появились. Теперь некогда ровные шеренги команчей представляли собой жалкое зрелище. В них везде зияли огромные дыры. Трупы команчей и тела раненых воинов плотно устилали землю. Женщины, дети и старики, точно предчувствуя, что воинам не удастся выиграть эту битву, побежали обратно к деревне.

Сол Клинтон издал воинственный клич, и рейнджеры сделали последний рывок по направлению к уцелевшим команчам. Шрам тоже бросился навстречу им, точно не потерял ещё надежды выйти победителем из этой схватки. Когда до индейцев оставалось уже не более десятка ярдов, рейнджеры дали залп. Множество команчей полегли на землю, точно подкошенные. В следующую секунду рейнджеры врезались в самую гущу уцелевших воинов, и начался настоящий ад.

Мартин впервые в жизни участвовал в таком большом конном сражении, и его первым впечатлением было, что он попал в настоящую преисподнюю. Команчи наседали со всех сторон. Всё смешалось. Отовсюду слышались хриплые боевые крики, стоны раненых, хрип коней. Над головой летали стрелы и непрестанно жужжали пули. Команчи с поразительной ловкостью орудовали своими короткими копьями, поражая ими рейнджеров. Отразить копьё было невозможно — единственный шанс спастись заключался в том, чтобы застрелить индейца, прежде чем он вонзит в тебя своё копьё. Но это удавалось далеко не всем. К тому же у рейнджеров быстро закончились все патроны, которые были в барабанах револьверов, а перезарядить оружие в самой гуще ожесточённой битвы не было никакой возможности.

Мартин отбивался от индейцев изо всех сил. Некоторое время это ему удавалось, но затем силы стали неравными. Завидев нацеленное на него копьё, он лишь в самый последний момент сумел каким-то отчаянным выстрелом расколоть его древко. Тогда пытавшийся заколоть его индеец полез на него с обломком древка, и Мартин с огромным трудом успел выстрелить в него. Индеец рухнул в каких-то дюймах от ног его коня. После этого команчи попытались набросить на Мартина лассо, но промахнулись. У Мартина закончились патроны в карабине, и он стал отбиваться прикладом. Потом он просто бросил бесполезный карабин за землю и стал отстреливаться из револьвера. Когда в его револьвере осталась последняя пуля, лошадь вдруг вынесла его из гущи битвы. Внезапно он увидел, что перед ним расстилается пустое поле. Мартин с трудом сумел перевести дух. Но что-то подсказало ему, что страшная опасность грозит сзади. Он обернулся и увидел несущегося на него во весь опор индейца. В правой руке индеец сжимал длинное копьё. Мартин автоматически выстрелил в него, не слишком надеясь на то, что выстрел окажется точным. Но он поразил индейца в самое сердце. Тот всё-таки успел метнуть копьё, но силы уже оставили его, и копьё, не долетев, упало на землю в нескольких ярдах от Мартина.

В этот момент Мартин увидел, как с вершины холма, словно неудержимый поток весенней воды, на индейцев мчится кавалерия полковника Гринхилла. Кавалерия неслась в едином строю, точно неумолимая сила. В следующий миг она врезалась в ряды индейцев, буквально смяв их. Никто из команчей не сумел устоять под этим сокрушительным ударом. Остатки индейцев рассыпались по прерии, а затем бросились в бегство. Битва была окончательно проиграна.

Вместе с воинами бежали все жители поселения. Точно подхваченные сильным ветром, они улепётывали от наступающих войск. Но при этом многие из них при случае ожесточённо сопротивлялись и отстреливались от наседавших на них рейнджеров и солдат, и из-за этого бегство индейцев невольно становилось продолжением кровавой битвы.

Мартин старался не отставать от бегущих. Это был его единственный шанс найти Дебби — она должна была быть где-то среди этих людей. Он не обращал внимания на грозящую ему опасность и едва не поплатился за это жизнью — какая-то чрезвычайно толстая индианка с ребёнком на спине вдруг резко повернулась к нему и выстрелила из обреза, который сжимала в своих смуглых руках. Пуля просвистела прямо над головой Мартина. Он сам не понял, как она промахнулась — расстояние было слишком маленьким. Мартин в ужасе отпрянул от женщины, а она побежала дальше. Её широкое лицо искажала гримаса бессильной ярости из-за того, что она так и не сумела убить его.

В эту секунду он заметил на поле битвы Эймоса Эдвардса. В первый миг Мартин даже не поверил своим глазам, подумав, что ошибся или увидел привидение. Но это действительно был Эймос — бледный, как привидение. Казалось физически невозможным, чтобы он держался на лошади, но тем не менее это был он. И он не просто держался на лошади, но непрерывно стрелял по индейцам, усеивая свой путь их мёртвыми телами.

Как выяснилось потом, Эймос воспользовался револьвером, который сунул ему в руку Мартин, и под дулом этого револьвера заставил одного кавалериста отдать ему свою лошадь. А дальше ему оставалось проехать всего пару миль до поля битвы...

Внезапно Мартину показалось, что он увидел впереди фигурку Дебби. Похоже, что это была она — невысокая гибкая молодая девушка с головой, закутанной платком, которая бежала по полю, точно пугливая лань, уклоняясь от пуль и стрел и ловко перепрыгивая через мёртвых воинов и убитых лошадей. Неожиданно она остановилась у тела одного из убитых рейнджеров, и Мартин заметил, что она выхватила из его холодеющей руки заряженный револьвер. Затем она стремительно помчалась вновь.

Эймос тоже заметил её. Резко развернув своего коня, он изо всех сил погнался за ней. Девушка бежала очень быстро, но конь Эймоса, которого тот пришпоривал со всей яростью, бежал ещё быстрее. Девушка слышала тяжёлый топот копыт за спиной, но, не оглядываясь, изо всех сил мчалась вперёд. Но конь Эймоса всё-таки настиг её. Мгновение — и конь толкнул её в спину, и девушка рухнула на землю между копыт коня. Мартин увидел, как Эймос целится в неё из револьвера.

— Нет, Эймос! — отчаянно завопил он. Выхватив револьвер, он выстрелил в спину Эймоса. Расстояние между ними было таким ничтожным, что промахнуться было невозможно. Но пуля Мартина просвистела мимо.

А Эймос почему-то не стал стрелять в девушку. Переложив револьвер в левую руку, он нагнулся вниз, чтобы поднять её с земли.

Почувствовав руку Эймоса, девушка с проворством ящерицы перевернулась на спину, и Мартин увидел, что у неё широкое смуглое лицо женщины из племени команчей. «Боже, — пронеслось в голове Мартина, — это не Дебби!» У индианки был револьвер, который она успела выхватить из рук умирающего или уже мёртвого рейнджера, пока бежала по полю. В следующий миг раздался выстрел. Пуля попала прямо в грудь Эймоса. Он сразу обмяк, бессильно сполз на землю и застыл навсегда.