Искупление

Он долго оставался на полу, сидя перед унитазом. Анжела стучалась в дверь ванной несколько раз, сначала ее голос был обеспокоенным, потом недовольным. Он отвечал односложно. Потом она перестала стучать, и наконец он услышал, что в квартире стало тихо.

Его охватил страх, густой, парализующий. Он стиснул горло, ему стало трудно дышать. Он встал, вытер рот тыльной стороной ладони и, держась за стены, вернулся в спальню.

В комнате было темно. Анжела лежала, повернувшись к нему спиной, засунув руки под голову, как ребенок, ее стройное тело было неподвижно. Он не понимал, спит она или притворяется, но что-то в ней было не таким, как раньше. Это же была женщина, при виде которой его обычно охватывало отчаянное желание, но теперь он чувствовал себя печальным, старым и... отвратительным. Удушье усилилось, он рассеянно потер руками шею, чтобы ослабить напряжение.

Я задыхаюсь. Помоги мне, Боже!

В ответ он услышал тихий звон в ушах, проповедник сказал что-то еще. Тим упал на пол, закрыл глаза и попытался вспомнить его слова.

Покайся... беги от силков врага.

Тим затаил дыхание. Это его память, или это Господь говорит с ним? Теперь, после стольких дней молчания? После того, как Тим ушел так далеко от Него?

Тим схватился руками за горло и попытался сглотнуть. Да, вот что это такое. Силки врага. Вот что душит его.

Он попытался встать на ноги, нашел свою одежду и обувь и начал одеваться. Было три часа ночи, а к девяти ему надо было быть на занятиях. Он пошел в гостиную и следующие несколько часов продремал в кресле. До того, как Анжела проснулась, он незаметно выбрался из квартиры и, впервые с того момента, как он ушел от Кэри, поехал домой.

Ключ все еще подходил к замку, и он удивился этому. Вошел и огляделся вокруг:

— Кэри?

Ответа не было. Он окликнул еще раз, потом медленно прошел в спальню. Постель была заправлена, и Тим понял, что, вероятно, Кэри живет в доме родителей. Он почувствовал приступ раздражения, потом угрызения совести. Как мог он обвинять ее в том, что ей не хотелось оставаться в этом доме?

Глядя на комнату, в которой они жили вместе, он стал вспоминать отдельные моменты их жизни, еще и еще. Как они с Кэри приносят обеты перед пастором Марком в церкви Клир-Крик. Как они гуляют по парку, держась за руки. Как они смеются, и разговаривают, и...

Удушающий страх вернулся, и Тим сел на заправленную постель. Взгляд упал на тумбочку, на которой лежала Библия, она манила его, напоминала ему о другой жизни, которую он вел до встречи с Анжелой. Он встал и уставился на книгу в кожаном переплете, на котором было вытиснено его имя. Эту Библию подарил ему пастор Марк, когда он вступил в церковь после помолвки с Кэри. Как утопающий хватается за соломинку, Тим взял книгу и прижал ее к груди. Помоги мне, Боже! Я не справлюсь с этим.

Как долго это продолжалось? Тим начал вспоминать те месяцы и годы, когда он делал вид, что читает ее... говорил Кэри, что читает. Но на самом деле? Взаправду? Он не помнил, когда он читал Библию в последний раз.

Его руки задрожали. Он сжал Библию крепче и открыл ее. Внутри была дарственная надпись от пастора Марка.

Тим потряс головой, заставляя себя встряхнуться и сконцентрироваться, чтобы прочесть написанное. Он снова нагнулся над открытой страницей, вглядываясь в слова. Надпись начиналась цитатой из Исаии: «Ныне же так говорит Господь... не бойся, ибо Я искупил тебя, назвал тебя по имени твоему; ты Мой». Под цитатой пастор приписал: «Помни, Тим, Бог всегда предлагает нам искупление. Пастор Марк».

Искупление? Бог предлагает искупление? Тим закрыл глаза, и где-то в висках начали бить барабаны. Ему казалось, что, когда он оторвется от Библии, орды бесов набросятся на него и утащат его прямо в ад.

Искупление?

Тим посмотрел на Библию опять и увидел, что под посвящением пастор Марк написал телефон церкви. Он снова закрыл глаза. Комната завертелась перед ним. Не так быстро, как раньше, но подкатила новая волна тошноты, более сильная, чем прежде.

Искупление. Проповедник по телевизору тоже говорил об этом. Может быть, все это — всего лишь дурной сон, ночной кошмар, который напугал его и заставил отказаться от всего, что он любил, от выбранного им образа жизни.

Воспоминания осаждали его. Однажды кто-то сказал ему серьезные слова, которые отпечатались у него в сознании.

Бог всегда уважает твой выбор.

Тим снова покачал головой и постарался понять смысл этих знакомых слов. Бог всегда уважает твой выбор — где он слышал это? Шли секунды, минуты, и вдруг он вспомнил. Это сказал пастор Марк на его с Кэри свадьбе. Что сказал этот человек? Что-то о выборе любви друг к другу... и любви к Богу. Вообще о выборе.

Сейчас он вспомнил это и зажмурился, желая вспомнить все остальное. Это было предупреждение. Пастор сказал им, что, если они решат не ставить Бога на первое место...

Теперь голос пастора ясно звучал в сознании Тима, словно он обращался непосредственно к нему. Бог всегда уважает твой выбор.

Что же это?

Тим выбрал свободную жизнь, независимость от Бога, и разве Бог не должен уважать его решение?

Алкоголь быстро выветривался, началась головная боль. Трижды желудок содрогался от приступов тошноты. Ему отчаянно хотелось выпить, почувствовать, как спиртное обжигает горло.

Что же я наделал, Господи?

Он представил себе Кэри, подумал, как ее семья восприняла новость. Еще одно чувство проснулось внутри него, и он понял, что это ненависть. Ненависть к самому себе. Как мог он сообщить ей о своей измене и даже не позвонить ей? И не поговорить с ее матерью...

Тим почувствовал слезы на глазах и зажмурился. Что же он за человек? Он недостоин искупления — вовсе нет. Он взял в руки трубку и задумался, что же он может сделать. Он снова открыл Библию. Вон он, под именем пастора Марка. Телефон церкви Клир-Крик.

Телефон был у него в руках. Тим дважды сглотнул, нажал на кнопку и начал набирать номер. Оставалась всего одна цифра, и вот он уже будет говорить с пастором Марком, исповедуется ему во всем, попросит дать ему второй шанс. Одна цифра отделяла его от искупления, о котором проповедник говорил вчера вечером.

Вдруг палец замер, и страх рассеялся. Его место занял гнев, такой сильный и настоящий, что он ощутил его кислотный привкус на нёбе. Он выключил телефон, встал и поставил его на базу.

Он что, сошел с ума? Он звонит проповеднику из-за того, что какой-то человек написал в Библии тысячи лет назад? И что с того? Он скажет пастору, что любит другую женщину? Или что выпивает, чтобы заглушить чувство вины? Или что не понимает, какое отношение ко всему этому имеет Бог — если вообще имеет?

Он стиснул зубы и подумал, каким будет его следующий шаг. Было утро, пора поесть, почистить зубы и идти на работу. Сегодня никакого спиртного до самого вечера. Образ Кэри, прекрасной и одинокой, пришел ему на ум, но он отогнал его. С его браком покончено; его старая жизнь умерла и похоронена.

Пастор Марк был прав. Тим сделал свой выбор, и Богу оставалось только уважать его. А ему оставалось жить с его последствиями. Конечно же, с Анжелой. Он взял из аптечки в ванной три таблетки и запил их водой на кухне.

Искупление? Он отогнал мысль об этом и начал искать в холодильнике, чем бы перекусить.

Искупление? Он утратил шанс на него много месяцев назад, когда впервые обманул женщину, некогда бывшую для него целым миром.

* * *

Дирк Беннет сидел в своем грузовике и смотрел на дом профессора. Его дыхание было частым и прерывистым, сердце отчаянно колотилось. Конечно, в этом не было ничего нового. Его тренер сказал, что это побочный эффект тренировок. Зато он становился сильнее, это того стоило.

Дрожащей рукой Дирк записал в блокнот адрес профессора. Он не знал, понадобится ли ему позже эта информация, но на всякий случай решил подстраховаться.

Дирк посмотрел на часы и увидел, что сейчас 6:32 утра. Он приехал сюда где-то около пяти, когда последовал за профессором от дома Анжелы. Он думал, что профессор пробудет тут минуту или две, а потом вернется к Анжеле — и на этот случай у него был простой план.

Дирк последует за ним, на расстоянии. Потом, когда профессор Джейкобс пойдет к двери Анжелы, Дирк выскочит из темноты и приставит пушку к его голове, объяснит профессору так спокойно, как только сможет, что он неправ. Ему надо вернуться к своей красивой жене и оставить Анжелу в покое.

Ночь подходила к концу. Дирк разочарованно вздохнул и завел мотор. В семь утра ему надо быть в спортзале, качаться. Не время браться за Джейкобса. Может быть, ему вообще не понадобится пугать этого типа. Раз он так долго остается дома, может быть, он решил вернуться к жене. Но даже если это не так, у Дирка появился новый план, он придумал его вот только что. Он не может все время преследовать Анжелу и ее любовника по всему Блумингтону. Этим ничего не докажешь. Так поступают только безумцы. Ничего хорошего из этого не получится. А что если еще усерднее тренироваться, достичь идеальной формы, а потом найти возможность поговорить с Анжелой наедине и сделать ей предложение? Дирк подумал, что так ему и надо было сделать еще год назад. В этом был смысл. Конечно же, тогда Анжела сама откажется от профессора.

Он открыл бардачок и увидел револьвер рядом с флакончиком своих таблеток. Сейчас он принимал их в три раза больше, чем раньше. Ничего опасного, сказал ему тренер. Ничего противозаконного. Только дополнительный шанс приобрести к Рождеству еще несколько килограммов мускулатуры.

Он отъехал от дома профессора и, когда остановился на стоянке возле университета, на лице у него была улыбка. Это был хороший план. Но, с другой стороны, его радовало, что ему известен адрес профессора. Так у него больше возможностей.

Дирк считал, что, чем больше возможностей, тем лучше.

* * *

Анжела проснулась за час до занятий, и впервые с того дня, когда Тим переехал к ней, его сторона постели была пуста. Она потянулась и застонала. Ее мускулы были напряжены, особенно затекла шея. Она вспомнила ночь накануне, и ее охватило беспокойство.

Что, если Тим передумал? Может быть, он вернулся домой, чтобы уладить все с Кэри и восстановить свой брак?

Анжела вздрогнула при этой мысли. Хотя ей было морально тяжело вступить в связь с женатым мужчиной и ее очень беспокоило его пристрастие к выпивке, но гораздо хуже, если он ушел и вернулся к своей жене. Она лежала в постели, раздумывая, как ее жизнь стала такой сложной.

Она делала именно то, чего решила не делать в тот день, когда ее отец оставил семью. Она вспоминала то время, когда была ребенком и слышала по ночам, как родители ссорились на первом этаже. В сознании всплыл их последний диалог.

— Я больше тебя не люблю; все кончено! Я люблю другую! — таким голосом отец говорил, когда укладывал Анжелу спать. Непреклонным, не допускающим возражений.

— Не уходи, пожалуйста! — ее мать плакала, и по ее тону Анжела поняла, что эта размолвка серьезнее, чем предыдущие. — Я сделаю все, что ты хочешь, только не уходи! Ты нам нужен!

Ее отец не сказал больше ни слова. Он просто поднялся наверх, к постели Анжелы, поцеловал ее и погладил по голове.

— Прощай, малышка. Прости меня.

После ухода отца мать никогда уже не была прежней. Она работала и что-то механически делала по дому, но блеск в ее глазах навсегда погас, и Анжела до сих пор жалела об этом. В ту ночь в ее комнате она видела отца в последний раз. Когда она училась в старших классах, она узнала, что он погиб в автокатастрофе в Калифорнии.

Анжела отлично помнила, что она почувствовала, услышав эту новость. Разнообразные эмоции охватили ее, и она приняла несколько серьезных решений.

Во-первых, она пообещала себе, что никогда не поступит с другой женщиной так, как та неизвестная поступила с ее матерью. Она будет избегать женатых мужчин, чего бы это ни стоило.

Во-вторых, ей показалось, что если любовь способна разрушить жизнь человека так, как случилось с ее матерью, лучше остаться одинокой до конца своих дней. Она никогда не позволит никому бросить ее с ребенком и не будет умолять мужчину остаться. Никогда. Она будет одинокой и независимой, она будет за все в своей жизни отвечать сама, и никто не потушит блеск в ее глазах.

Да, она встречалась с мужчинами. Такими парнями, как Дирк Беннет, с которыми приятно проводить время. Да, она берегла свое сердце, спрятала его глубоко, не хотела беспокоиться о привязанностях.

Но все изменилось, когда она встретила Тима.

Только не влюбись в него, предупреждала она себя. Этот профессор был женат, он уже отдал жене свое сердце и душу.

Но, вернувшись на занятия в ту осень, Анжела была уверена: сердце Тима больше не принадлежит той женщине, на которой он был женат.

Оно принадлежит ей.

Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Ей не о чем волноваться. Тим вернется. Потому что, какие бы тревоги не беспокоили его прошлой ночью, где бы он ни был сегодня утром, как бы он ни отличался от того, что она от него ожидала, она не отпустит его теперь. Она чувствовала себя в безопасности в его объятиях, защищенной больше, чем когда была ребенком. Он был остроумным и обаятельным, блестящим автором и учителем, он обладал харизмой, которая привлекала ее с первого дня.

Помимо своего отца, Тим был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила. Единственным, кому она позволяла заглядывать себе в душу.

Анжела закрыла глаза и представила себе, как должна страдать его жена. На мгновение она почувствовала угрызения совести и сожаление, вспомнив слова проповедника, услышанные по телевизору накануне. Искупление. Словно такие люди, как Тим и она, имеют возможность уладить свои отношения с Богом.

Она перевернулась на другой бок и посмотрела в окно. Она не волновалась о Боге и об искуплении, а только о том, чтобы быть с мужчиной, которого она любит. Кроме того, она уже в раю, не в каком-то далеком месте в облаках, куда она попадет после смерти. Это объятия профессора Тима Джейкобса.

Глава 13

Кэри вошла в дом Брук и окликнула сестру:

— Я пришла!

— Прекрасно, — Брук вышла из своей спальни на втором этаже и улыбнулась, опираясь о перила. — Спасибо. Ты меня спасла. Наша няня никогда еще так нас не подводила.

— Без проблем. Где девочки?

— Хейли уже спит. У Мэдди температура. Она лежит в постели, но еще не заснула. Я уже почти готова. Спущусь через минуту.

— Хорошо.

Кэри огляделась вокруг. Новый ковер, новая мебель. Она зевнула и пошла в гостиную. Что-то было такое в престижном доме Брук, что Кэри чувствовала себя в нем неуместной в своих джинсах и свитере. Она села на кожаный диван и задумалась о своей старшей сестре. Брук не была роскошной женщиной и даже особенно красивой, но всегда излучала уверенность и энергию. Она выделялась в толпе.

Кэри откинулась назад и стала разглядывать элегантное произведение искусства на противоположной стене. Брук всегда была такой, даже когда училась в школе и ходила в церковь вместе с остальными. Она всегда хотела иметь все самое лучшее. Тогда она была одной из лучших пловчих штата и капитаном школьной волейбольной команды.

Кэри вспомнила, как однажды спросила сестру, молится ли она перед соревнованиями. На лице Брук появилось отчужденное выражение.

— На самом деле, нет. Я просто представляю себя победительницей, а потом иду и побеждаю.

И так Брук продолжала жить по сей день. Она вышла замуж за Питера Уэста, одного из главных интернов больницы Святой Анны, и, хотя сама она должна была получить диплом педиатра через несколько месяцев, Брук уже распланировала свою жизнь так же гладко, как планировала спортивные состязания.

Для Брук все, от ее работы и прекрасного дома до ее очаровательных светловолосых дочек, было просто способом представлять себя победительницей и продолжать идти к новым победам. Быть лучшей. Владеть лучшим. От веры, в которой она была воспитана, ничего не осталось.

Кэри подумала о своей собственной жизни и тихо вздохнула. Это казалось несправедливым.

Брук легко сбежала по лестнице, одетая в классическое черное вечернее платье. Она улыбнулась Кэри и села в большое кресло напротив.

— Ты выглядишь, как девочка семнадцати лет.

Кэри приподняла брови:

— Я?

Брук кивнула:

— Может быть, из-за джинсов.

— Может быть, — они минуту смотрели друг на друга, молча, но молчание это не было неловким.

— Эшли сказала мне, что ты видела Райана.

Кэри закусила нижнюю губу и посмотрела в окно, в ночную темноту.

— Мы встретились в церкви.

— Ну и? — Брук приподняла бровь, приподнялись и уголки рта. — Как оно?

Кэри села поудобнее, чтобы лучше видеть Брук.

— Что ты имеешь в виду?

Брук заколебалась.

— Я имею в виду, что этот парень всегда любил тебя. Он одинок, он такой красивый... ты понимаешь, о чем я. Как нее прошло?

Гнев охватил Кэри, она скрестила руки и прижала их к груди.

— Мне кажется, ты кое о чем забываешь.

— О чем? — выражение лица у старшей сестры было самое невинное.

— Я замужем, Брук. Ты не забыла? Это для тебя ничего не значит?

Брук издала короткий смешок.

— Ты так это называешь? — она наклонилась вперед и пристально посмотрела на Кэри. — Послушай, сестренка. После того как мужчина уходит к подружке и просит развода, брак становится чистой формальностью.

Кэри рассердилась еще сильнее.

— Для меня это не просто формальность. Я дала обещание перед Богом и людьми.

Брук закатила глаза и печально улыбнулась.

— Так вот в чем дело! Обещание перед всемогущим Богом, у Которого не хватит здравого смысла освободить тебя от такого брака?

Кэри приоткрыла рот, ее глаза расширились.

— Брук, послушай себя со стороны! Ты понимаешь, что говоришь? Как ты можешь?

— Но это правда.

Кэри и не подозревала, что Брук так далеко отошла от веры.

— Неужели ты не веришь в Него хоть немного?

Сестра заколебалась.

— Конечно, я верю. Нас так воспитали.

— Я говорю не о том, как нас воспитали, — Кэри прижала руку к груди. — А об отношениях с Богом, — она замолчала, изучая лицо Брук. — Именно они поддерживают меня. Даже когда мне кажется, что не могу протянуть больше ни минуты.

Брук посмотрела на нее и медленно кивнула.

— Так ты не собираешься с ним разводиться?

— Нет. Я уже говорила тебе об этом.

— Но мне казалось, что Библия разрешает развод, если твой муж изменяет тебе? Разве не так?

— Не обращай внимания, — Кэри подняла руку. — Ты этого не поймешь.

— Я все понимаю. Твой муж гуляка, который не способен удержать штаны застегнутыми. Что бы ни случилось, ты не сможешь больше доверять ему, — Брук понизила голос. — Мне очень жаль. Я просто говорю, что Библия предлагает тебе выход из этого положения.

— Мне не нужен выход, — Кэри старалась сохранять спокойствие. — Я хочу спасти свой брак. Это плохо?

Наверху раздался плач, и Брук посмотрела в сторону комнаты Мэдди. Когда ребенок замолчал, она повернулась к Кэри:

— Температура немного упала, но ей еще нехорошо.

— Ты беспокоишься? — Кэри стала говорить мягче. — Похоже, она много болеет в последнее время.

Брук пожала плечами.

— Ничего страшного, это вирусная инфекция. Все это лечится, — сострадание появилось на ее лице. — Слушай, я не хотела сердить тебя этим замечанием о Райане. Похоже, еще слишком рано говорить о вас с ним.

Кэри перевела дыхание, желая объяснить, что, каким смешным бы ни казалось ее желание спасти свой брак, оно не пройдет. И Райан Тейлор не имеет никакого отношения к ситуации, особенно теперь, когда...

Она отчаянно вздохнула. Нет времени обсуждать все это, не теперь, когда ее сестра собирается уходить. Кроме того, какой смысл объяснять ей, если у Брук все равно другое мнение?

— Все нормально. Ты не имела ничего плохого в виду, — последовал скупой ответ Кэри.

Брук положила руки на колени и нахмурилась.

— Нет, я так не думаю. Что ты хочешь мне сказать?

Кэри опять вздохнула. Да и какая разница, в конце концов, все равно все узнают.

— Я должна кое-что тебе сообщить.

— Ты дала Тиму отставку? — это было больше похоже на утверждение, чем на вопрос.

Кэри покачала головой, ее глаза сузились.

— Я беременна, понятно? — она снова заглянула в глаза Брук. — Я сделала тест в воскресенье.

Рот ее сестры на мгновение приоткрылся, лицо немного побледнело.

— Тим знает?

— Нет, — слезы навернулись Кэри на глаза. — Он не звонил с тех пор, как я ушла... ну один раз звонил, но только сказал маме, что хочет развестись.

Брук выпрямилась, помолчала, видимо, тщательно обдумывая свои слова.

— Ты... ты думаешь... оставить ребенка?

— Брук!

О чем только думает ее сестра? Не думает же Брук, что она может сделать аборт! Неужели она считает, что делать аборт — это нормально?

— Мне очень жаль, — Брук тяжело вздохнула. — Я имела в виду, что, если Тим вступал в беспорядочные связи, он мог тебя чем-нибудь заразить. Конечно, в твоей ситуации последнее, что тебе нужно, — это нежелательная беременность.

Кэри издала задушенный смешок.

— Не могу поверить, что слышу это, — она посмотрела в окно и снова перевела взгляд на старшую сестру. — Давай проясним одну вещь, Брук. Я не одна из твоих пациенток. И тебе следовало бы знать меня лучше и не говорить мне такие вещи, — ее рука скользнула к животу, она продолжала. — Возможно, это не лучшее время, но я хочу родить этого ребенка больше, чем ты или Эшли, или кто-нибудь другой можете себе представить.

— Хорошо, хорошо, — Брук подняла руку. — Не будем начинать это снова, — она помолчала. — Какой срок?

Кэри села поудобнее. Неужели ее родственники совсем ее не знают?

— Почти три месяца.

Брук, похоже, мгновение обдумывала это. Потом встала и склонилась над Кэри, обнимая ее за плечи.

— Прости меня.

Кэри расслабилась, глаза опять наполнились слезами.

— Должно быть, ты до смерти напугана.

Кэри всхлипнула, слеза упала на ее джинсы.

— Я просто хочу, чтобы у нас с Тимом опять все стало хорошо, — слезы потекли потоками по ее щекам. Она жалобно улыбнулась Брук.

— Ну же! — Брук сжала руку Кэри. — Я люблю тебя, хоть и думаю, что ты сошла с ума.

— Я знаю, — Кэри вытерла щеки пальцами. — Я тоже тебя люблю.

По лестнице начал спускаться Питер, но остановился, увидев, что Кэри плачет, а Брук ее обнимает.

Брук заговорила первая:

— Ты готов?

Она еще раз обняла Кэри, встала и посмотрела на своего мужа так, что у него, похоже, пропало желание задавать вопросы.

— Готов.

— Мы вернемся к одиннадцати, — Брук еще раз посмотрела в сторону второго этажа. — Не беспокойся о Мэдди. Лекарство будет действовать до нашего возвращения. Но, если будешь сильно волноваться, можешь мне позвонить.

Кэри слушала, как отъезжала машина Питера и Брук. Когда они уехали, она задернула шторы и упала на диван. Теперь все в ее семье знали правду.

— У тебя все будет хорошо, Кэри Бакстер, — сказала ей Эшли, от души обняв ее. — Быть матерью-одиночкой не так уж страшно.

Кэри моргнула, вспомнив, как ранили ее эти слова. Она не мать-одиночка. И она не Кэри Бакстер, она Кэри Джейкобс. В горе и в радости, пока смерть не разлучит их. Неужели всем так трудно это понять?

Тим вернется... он должен это сделать.

Может быть, они боролись против этого решения, потому что в глубине души она и сама еще не совсем примирилась со свои положением?

Она вспомнила, сколько раз звонила сегодня Тиму в кабинет. Несколько раз во время занятий и во время каждого перерыва. В это время старина Тим должен был быть на рабочем месте.

И каждый раз после первого же гудка ее переводили на секретаря факультета журналистики. В первый раз Кэри позвонила в восемь утра.

— Факультет журналистики, — невыразительный голос принадлежал Элинор, секретарше, которая занимала это место вот уже лет тридцать.

Кэри не пыталась изменить голос.

— Привет, это Кэри Джейкобс, — она подумала, знают ли на факультете о любовнице Тима. — Я могу поговорить со своим мужем? Он должен быть в кабинете, но не берет трубку.

— Я его не видела, миссис Джейкобс, — Элинор сделала паузу. — Я скажу ему, что вы звонили. Или оставьте ему сообщение.

Кэри ужасно хотелось задать еще какие-нибудь вопросы, выяснить, открыто ли Тим живет со своей девушкой или же держит свою частную жизнь втайне от преподавателей факультета. Но она сдержалась. Какой смысл задавать такие вопросы? Кроме того, нет гарантии, что Элинор скажет правду. Ей всегда нравился Тим, она будет лояльна к нему, а не к его жене.

Она решила оставить Тиму сообщение. В течение дня она звонила ему множество раз, но не получила ответа.

Так и не дозвонившись мужу, она и договорилась о встрече на следующий день с пастором Марком.

— Все хорошо? — пастор казался обеспокоенным.

— Ну... — голос Кэри сорвался, и ей пришлось собраться с силами, чтобы продолжить. — На самом деле, нет.

— Мне очень жаль, Кэри, — пастор Марк ждал.

— Тим... — она сглотнула рыдания, которые всегда были готовы вырваться на поверхность. — Он ушел несколько недель назад.

Кэри слышала, как пастор охнул, словно его ударили.

— Он придет с тобой завтра?

Рыдание вырвалось из ее груди, и она старалась снова обрести уверенность и взять себя в руки.

— Он ушел к другой женщине. С тех пор я с ним не разговаривала.

Прежде чем завершить разговор с Кэри, пастор Марк помолился о ней и заверил ее, что Бог по-прежнему ее любит и хранит ее, что Он способен разрешить даже те проблемы, которые кажутся неразрешимыми. Они договорились о встрече во вторник в полдень.

— Мне хотелось бы, чтобы Тим пришел тоже, — сказал он Кэри. — Попытайся дозвониться до него.

Кэри встала и проверила, как там дочери Брук. Девочки спали, и ее ждала одинокая ночь. Гнев Кэри вернулся. Эмоции, которые охватывали ее после ухода Тима, были неконтролируемыми и постоянно сменяли друг друга, как волны. Иногда она так скучала по мужу, что в груди становилось больно. А то представляла его с другой женщиной и начинала так злиться, что была готова на какое-нибудь безумство: например, написать университетскому совету или разыскать его и побить. К тому же, она была беременна, и ее тело тоже вело себя непредсказуемо. Она чувствовала, что ведет себя неуравновешенно.

Кэри сделала медленный глубокий вдох. Хотя Тим и ушел к другой, Кэри скучала по нему так, что ей трудно было дышать, сердцебиение учащалось. Ей нужно было, чтобы он вошел, обнял ее и сказал, что все это было кошмарным сном, что он не любит никого, кроме нее, и ее будет любить до самой смерти.

— Господи, где он? — прошептала она вслух. — Почему он не отвечает на мои звонки?

Она подумала о последних словах пастора Марка. Мне бы хотелось, чтобы Тим пришел тоже.

Постепенно у нее в голове начала складываться идея. Почему бы не позвонить ему в квартиру Анжелы? Ну и что, если это смутит его? Если она собирается бороться за свой брак, ей придется сталкиваться с моментами неловкости. Кто знает? Может быть, ее звонок приведет его в чувство.

Кэри прислонилась к кухонному столу и посмотрела на телефон. Она помнила имя этой женщины; оно вертелось у нее в голове с тех пор, как незнакомец позвонил ей в ту ночь, когда Тим ушел.

Анжела Мэннинг.

Сколько может быть Мэннингов в Блумингтоне? Сердце Кэри забилось чаще. Она взяла трубку, набрала номер справочной, ее соединили с оператором.

— Назовите город?

— Блумингтон, Анжела Мэннинг, улица Саут-Мэйпл.

— Подождите минутку.

Через три секунды у Кэри был телефон Анжелы Мэннинг и ее адрес в районе Сильверлэйк. Она записала его в блокнот рядом с телефоном и смотрела на него почти минуту. Дыхание было прерывистым и быстрым, она почувствовала головокружение. Но другого способа у нее не было.

Она набрала номер быстро, чтобы не передумать. После второго гудка трубку сняла женщина.

— Слушаю, — по голосу она казалась старше двадцати четырех лет.

— Здравствуйте, — Кэри откашлялась. Помоги мне, Господь... подскажи мне слова! — Я ищу Тима Джейкобса.

Женщина ничего не ответила.

Кэри почувствовала себя смелее. Чего ей бояться? Она его жена, а не любовница, в конце концов. Она имеет право звонить своему мужу, если хочет.

— Я сказала, что ищу Тима Джейкобса. Он здесь?

— Кто это?

Гнев вернулся.

— Это его жена. А кто вы?

Женщина опять ничего не ответила, но Кэри услышала, что она положила трубку на стол, и через минуту ее раздраженно схватил Тим.

— Кэри?

Она не была готова к массе разнообразных эмоций, захлестнувших ее при звуке его голоса. Что она сделает сейчас, заплачет и будет умолять его вернуться — или проклянет за то, что он ушел? Кэри закрыла глаза и помолилась о силе.

— Привет, Тим, — ее голос задрожал, она почувствовала тошноту. — Нам надо поговорить.

Было понятно, как Тим рассержен.

— О чем ты только думала, когда позвонила сюда? Это Элинор дала тебе номер? Не могу поверить, что она так поступила со мной.

Это был ответ на ее вопрос: на факультете журналистики определенно знали о его связи. Кэри сдержала слезы и стиснула кулаки.

— Нет, успокойся, я позвонила в справочное. Я знаю, кто она, Тим. В списке не было другой А. Мэннинг.

Он понизил голос.

— Послушай, всему свое место и время, Кэри, а сейчас — не место и не время.

Кэри тяжело дышала, потрясенная отношением Тима. Он совершенно не чувствует себя виноватым, Боже. И что я должна ему сказать?

— Я пыталась дозвониться тебе на работу весь день, но тебя не было в кабинете, — Кэри моргнула и почувствовала, что слезы текут по щекам. — Я оставила тебе восемь сообщений.

Раздался раздосадованный вздох.

— Я позвоню тебе через несколько дней. Ты права. Нам надо поговорить.

Кэри обратила внимание на то, что язык у мужа не заплетается, и почувствовала некоторое облегчение.

— Я встречаюсь завтра с пастором Марком, — Кэри прислонила к глазам свободную руку и потерла виски пальцами. — Он попросил тебя тоже приехать.

— Что? — впервые за время их разговора в голосе Тима послышалась печальная усталость. — Кэри, оставь это. Пожалуйста. Я хочу развестись с тобой и не желаю никаких консультаций и советов. Ради Бога, я живу с Анжелой.

Слезы потекли сильнее, и она тихо всхлипнула, стараясь тем не менее говорить ровным голосом.

— Ради Бога, я прошу тебя поехать со мной завтра. Я еще твоя жена, Тим. Мы можем справиться с этим.

Тим отчаянно вздохнул.

— Консультации нам были нужны много лет назад, когда я чувствовал себя таким одиноким, словно не был женат, — он с шумом выдохнул воздух. — Послушай, я хотел расстаться с тобой по-хорошему, Кэри. Но ничто из того, что скажешь ты или кто-то еще, не может убедить меня остаться твоим мужем. Я уже ушел от тебя; слишком поздно возвращаться.

— Я хочу только, чтобы мы попробовали еще раз, — теперь Кэри откровенно плакала. — Неужели я прошу слишком многого, Тим? После всего, что мы пережили вместе?

— Я хочу только одного, — он вздохнул, и Кэри почувствовала, что он устал. — Быстро, по-тихому и без огласки развестись. Как разводятся другие пары, — тон Тима стал холодным, как зимний ветер. — Неужели я прошу слишком многого? После всего, что мы пережили вместе?

Боль Кэри неожиданно превратилась в свирепую ярость.

— Я не знаю, в какое чудовище ты превратился и что ты сделал с мужчиной, которого я любила, но я знаю одно, — она дрожала от злости, кулак левой руки был сжат так сильно, что ногти впились в ладонь. Она разжала его, взяла трубку в левую руку, а правую прижала к животу, — я никогда не дам тебе развода. Наш ребенок заслуживает большего.

Не говоря больше ни слова, Кэри бросила трубку на базу. Вот. Пусть он подумает об этом, когда будет спать сегодня ночью в объятиях Анжелы Мэннинг. Она постаралась расслабиться и пошла обратно к дивану в гостиной, легла на бок и попробовала освободиться от гнева. Ее охватило странное спокойствие, словно ее тело и чувства онемели.

Она села, вспоминая свой разговор с Тимом. Она отдала бы все, чтобы увидеть, как он рассказывает о ее звонке Анжеле, скрывая панику, которую он должен ощущать теперь, когда он знает, что станет отцом. Он должен быть обеспокоен, он должен отчаянно хотеть поговорить с ней. Вероятно, вернувшись в родительский дом, она обнаружит дюжину его сообщений.

Но потом она коротко и горько рассмеялась, вспомнив об обидных вещах, которые он сказал, и о холоде в его голосе.

Кого она обманывает?

Тим не хотел консультаций и советов. Он не собирался улаживать их отношения. Он не собирался приезжать — вероятно, он даже не хочет ребенка. Она обхватила руками живот, словно защищая его. Эшли права. Они будут матерями-одиночками вместе, и мечта Кэри о том, чтобы помогать другим замужним парам, останется мечтой.

Она почувствовала странное опустошение, бесцельно обводя взглядом комнату. На одной из нижних полок она заметила что-то похожее на альбом. Забавно. Она не помнила, чтобы Брук рисовала. Кэри прижала пальцы к глазам, потом устало подошла к шкафу. Альбом был обит кожей и весил целую тонну. Кэри отнесла его к дивану и открыла первую страницу, где было красиво написано «Нас пятеро».

Кэри приподняла брови и стала листать альбом, пораженная его содержанием. Каким-то образом, среди экзаменов по медицине и заботы о семье, Брук находила время собирать в альбом фотографии детей Бакстеров и информацию о них. И это Брук, которая в последние годы превратилась почти в неверующую? Дочь Бакстеров, которая, как всем казалось, полностью поглощена карьерными успехами, медициной и стремлением войти в элиту и вести соответствующий образ жизни? И эта Брук хранит альбом о своем детстве?

Кэри и другие даже не догадывались, что Брук вообще о них помнит. Но, если она хранила этот альбом, значит, она думала о них больше, чем они подозревали.

Кэри перелистывала страницы и наслаждалась воспоминаниями, приходившими к ней. Вот они с Брук на трехколесных велосипедах в какое-то давнее воскресное утро перед посещением церкви. Кэри почувствовала, что уголки рта приподнимаются в улыбке, когда она вспомнила, как близки они были тогда. Не потому, что они были похожи, — хотя, когда они были маленькими, мать обычно одевала их одинаково и люди иногда ошибочно принимали их за двойняшек. На самом деле у всех Бакстеров с самого начала были совершенно разные вкусы. Вот почему среди них не было ни ведущих, ни ведомых. Они почти никогда не ссорились и всегда помогали друг другу. Они разделяли одну систему ценностей и постоянно были вместе.

Во всяком случае тогда.

Она перевернула страницу и увидела фотографию четырех девочек вместе, когда Эрин была совсем маленькой. Семья была на пикнике на озере, они часто ездили туда. Папа давал им понять, что, хотя его часто вызывали на работу, а иногда он уезжал на конвенции и медицинские семинары, он всегда находил время для своей семьи. Они вместе играли в мяч в парке Монро, катались на лодке по озеру, ездили в Индианаполис на матчи и концерты.

Кэри думала, что однажды и у нее будет такая семья.

Она покачала головой, перевернула страницу и тут же рассмеялась. Брук, Кэри и Эшли в пижамах стояли рядом и обнимались перед семейной палаткой. Им было десять, девять, и шесть лет. Все они купались, когда Даниэль, их лохматый пес, утащил рюкзак в озеро и утопил их одежду.

— Я знаю, что делать, — сказала Кэри, когда они в растерянности выбрались на берег. — Надо надеть наши пижамы, они в рюкзаке у папы с мамой.

Брук моментально подхватила идею, ее глаза сразу повеселели.

— Точно!

Эшли захихикала и вслед за Кэри и Брук пошла в палатку, и через три минуты они уже надели пижамы — и пробыли в них остаток дня.

Какие мы тогда были глупые... и беззаботные.

Перевернув еще несколько страниц, она увидела Эшли, которая толкала старую красную тачку, в которой сидел Люк. Кэри улыбнулась и слегка провела пальцем по их юным лицам. Что тебя ждет, Эш? Часть тебя осталась в Париже. Что там с тобой случилось?

Кэри не знала ответа, глядя на фото, она думала о переменах в своей сестре. Очевидно, что там с ней случилось что-то нехорошее, что-то, чем она не могла поделиться даже с Кэри.

Что бы это ни было, Эшли не хотела об этом разговаривать.

Кэри и Эшли по-прежнему чувствовали себя непринужденно друг с другом, но между Эшли и остальными существовало какое-то напряжение. Особенно между Эшли и Люком. Кэри опять посмотрела на фотографию и вспомнила то, о чем давно забыла. Эшли называла их брата своим «маленьким Люки». Хотя по возрасту он был ближе к Эрин, они с Эшли были в детстве неразлучны. Эшли была старшей сестрой, которая всегда права, а Люк — младшим братиком, над которым охали и ахали ее друзья.

Люк.

Светловолосый принц, присутствие которого наполняло их дом смехом и радостными воспоминаниями. У Кэри болело сердце, когда она смотрела на них теперь, — Эшли и Люк избегали друг друга, обмениваясь только сдержанными репликами. Если бы Кэри была посторонним человеком, то и подумать бы не могла, что они были закадычными друзьями.

Она опять вернулась к альбому. Фотографии рассказывали другую историю.

Кэри рассматривала фотографии одну за другой, пока не дошла до классики — портрет родителей, сделанный во время юбилея, — двадцатой годовщины свадьбы. Дальше Брук вставила фотографию со свадьбы мамы и папы. Кэри почти физически чувствовала любовь, изливавшуюся со страницы.

Разве не о такой любви всегда мечтала Кэри? Разве не так должны были жить они с Тимом? Она подумала об истории любви своих родителей, о том, как ее папа усаживал их вокруг себя каждый день святого Валентина и рассказывал ее всем, кто хотел слушать.

Кэри закрыла глаза и вновь услышала эту историю: как родители ее отца хотели, чтобы у них была большая семья, но ее дед Джон — старший был убит во время Второй мировой войны, когда ее отец был совсем маленьким. Поэтому он рос один.

— Ребята, когда вы не можете поделить какие-нибудь вещи или место за столом, задумайтесь на минуту и вспомните, какое счастье, что вы есть друг у друга, — обычно говорил им отец в этом месте истории. — Я тосковал каждый день, так мне хотелось иметь братьев и сестер, но этого так и не произошло.

Мужчины делали предложение его матери, но она предпочла не вступать в брак во второй раз, оставшись верна своему мужу и после его смерти. Когда ее отец учился в колледже, его мать умерла, — похоже, от разбитого сердца.

— Тогда я был очень одинок, но я всегда знал: однажды у меня будет большая семья, их отец ухмылялся и переводил взгляд на жену. — Конечно же, когда я встретил вашу маму, я знал, что решать будет она. Потому что, захотела бы она одного ребенка или десять, она все равно была для меня единственной. Я так любил ее, что это не имело для меня значения.

Мама Кэри изучала экономику в университете Мичиган, а папа изучал медицину, когда они познакомились в библейском лагере. Он любил говорить, что Элизабет была самой прекрасной девушкой университета в тот год, и Кэри в этом не сомневалась. На старых фотографиях Элизабет Бакстер выглядела изящно и в то же время величественно, как королева, в ней было что-то хрупкое и незабываемое. Темные волосы, огромные глаза и фарфоровая кожа. Так теперь выглядела Эшли.

Если верить папе, то они с матерью чувствовали себя мужем и женой с того момента, как познакомились. И когда он спросил ее, сколько детей она хочет иметь, она сказала, что не менее трех.

Эшли нравилось дразнить Люка и Эрин, она говорила, что им повезло, ведь она была хорошей девочкой. Иначе их мать никогда не уступила бы и не родила еще двоих.

История всегда заканчивалась тем, что Джон Бакстер с любовью смотрел на свою жену и говорил что-то вроде:

— Ты просто золото, моя дорогая Элизабет. Я никогда не устану от твоей близости.

Или:

— Для меня драгоценен каждый твой вздох, Элизабет. Тот день, когда я встретил тебя, я получил невероятное благословение.

Кэри всегда видела, что ее родители буквально светились в подобные моменты. Детям Бакстеров не надо было спрашивать, что такое любовь, — они каждый день видели, как относятся друг к другу их родители.

Она закрыла альбом и откинулась на спинку дивана. Она сидела так без движения, а оцепенение превращалось в глубокую печаль. Всю жизнь она мечтала о такой любви, как у ее родителей, о таких взглядах и улыбках, воспоминаниях и обыкновенных чудесах. Всю жизнь чувствовать себя единой с тем, за кого вышла замуж.

Когда Кэри вспомнила об этих мечтаниях, ее утрата показалась большей, чем когда Тим уходил из дома. Даже если они снова будут вместе и со всем справятся, какими будут теперь их воспоминания? Измена Тима навсегда перечеркнула то хорошее, что они пережили вместе. Эта мысль невероятно огорчала Кэри.

Кэри закрыла глаза и помолилась о том, чтобы заснуть. Она просто не могла представить себе, что станет старой и седой и будет вспоминать свое прошлое вместе с Тимом Джейкобсом.

Не теперь, когда она каждый день старалась навсегда об этом забыть.

Глава 14

Пастор Марк работал над проповедью, когда Кэри постучала в дверь его кабинета во вторник.

— Я не рано?

Он встал из-за стола и поприветствовал ее.

— Вовсе нет. Заходи.

Она старалась не встречаться с ним взглядом, смущенная своим видом. Она знала, что под глазами у нее темные круги, а одежда, несмотря на беременность, висит на ней мешком. Пастор Марк, не закрывая дверь кабинета, вернулся в свое кресло и указал ей на диван, который уже много лет стоял в его кабинете.

Кэри села и скрестила ноги. Руки у нее дрожали.

— Ты не смогла уговорить Тима прийти? — голос пастора был мягким, и Кэри немного расслабилась, но на сердце у нее по-прежнему было тяжело.

Она покачала головой и попыталась говорить, но эмоции были сильнее ее.

— Все нормально, на все нужно время, — он печально улыбнулся. — Я не спешу. Ты можешь рассказать мне, что случилось, когда будешь готова.

Кэри вздохнула и уселась на диване поглубже.

— Он ушел почти месяц назад. У него связь со студенткой — и он переехал к ней в тот же день, когда рассказал мне об этом, — она вытащила из сумочки платок и вытерла глаза. — Я звонила ему в ее квартиру вчера вечером. Он хочет развестись.

— А ты?

— Я хочу все исправить, — она вздохнула и закрыла лицо руками. Когда она положила руки обратно на колени, у нее опять потекли из глаз слезы. — Все считают, что я сумасшедшая.

— Нет, — пастор Марк задумчиво склонил голову. — Ты не сумасшедшая, Кэри. Я ведь венчал вас, ты помнишь? Я никогда не забуду, как выглядел Тим в тот день.

Кэри кивнула, она тоже представила себе лицо Тима, каким он был в день их свадьбы. Она никогда бы не смогла представить себе, чтобы он мог полюбить другую. Слеза покатилась по щеке, она стерла ее пальцем.

— Моим родным трудно это вспомнить.

Марк приподнял брови:

— Даже родителям?

Кэри пожала плечами:

— Они пытаются. Они думают, что я поступаю правильно, но им очень тяжело видеть, что мне больно, — она вымученно улыбнулась. — Мои сестры думают, что я должна засунуть его в мешок и сбросить со скалы.

Он моргнул.

— Думаю, это можно понять.

— Да, — фыркнула она, — можно.

— Ты уже это знаешь, но я все равно скажу, — он сделал паузу. — Ты не должна опираться на мнение других людей, только на свое и на мнение Бога.

Кэри кивнула:

— Вот почему я здесь, — ее голос оборвался, она старалась найти нужные слова. — Мне так жаль. Я...

Пастор Марк протянул ей платок и подождал, когда она сможет говорить.

— Я здесь, потому что я хочу вернуть своего мужа, и не представляю себе, как это сделать.

Пастор мгновение смотрел в пол. Когда он опять посмотрел на Кэри, она увидела в его глазах глубину, которой не замечала раньше, и поразилась, насколько то, что с ней произошло, ему не безразлично.

— Ты не можешь заставить это случиться, Кэри. Тим должен тоже этого захотеть.

— Вы думаете, он захочет?

Пастор Марк сложил руки и заколебался.

— А ты как думаешь?

Воспоминания о первых днях брака завертелись в голове Кэри. Как они нашли медузу на мексиканском пляже в медовый месяц. Как покупали мебель для своего первого дома — крохотной квартирки, и как смеялись, когда, вернувшись домой, обнаружили, что диван не помещается в гостиной. Как вместе плакали в скорой помощи, когда потеряли своего первого ребенка.

Эти и множество других моментов вспомнились Кэри, и она улыбнулась сквозь слезы.

— Я не знаю, — она хотела быть честной. — Я знаю, что он любил меня, и я думаю, что часть его по-прежнему меня любит. Прежде всего, я думаю, Бог хочет, чтобы я продолжала любить его и не сдавалась.

Пастор улыбнулся.

— Тогда придерживайся этого, Кэри. Не сдавайся. Это может занять много времени.

Она посмотрела на него, ища в его глазах мудрость, которой у нее не было и которую она не умела найти.

— Есть и еще кое-что, — пастор Марк ждал. — Я беременна. Я обнаружила это несколько дней назад.

Если он и был потрясен, то не показал этого. Он только медленно вздохнул и кивнул.

— Я сказала ему об этом вчера вечером, но потом бросила трубку. После этого я с ним не разговаривала.

— Ты бросила трубку? — в голосе пастора не было осуждения, только любопытство.

— Да. Он сказал, что хочет только развода, и я рассердилась, — она поджала губы. — Я много сержусь на него в последнее время. Это безумие, я понимаю. Я должна делать все, чтобы вернуть его, но иногда я так зла на него, что начинаю его ненавидеть.

— Это не безумие, Кэри. Ты человек, поэтому сердишься, — он помолчал. — Так что Тим знает, что ты беременна и времени у тебя мало.

— Да, — Кэри сглотнула, подавляя печаль. — Я должна быть дома, с ним. Я уже почти на третьем месяце, — она в отчаянии выдохнула. — А потом есть еще Райан Тейлор.

— Райан Тейлор? — пастор Марк слегка приподнял бровь. — Я помню. Вы были так близки когда-то.

— Я думаю, можно так сказать, — она рассказала ему больше, чем планировала, но это казалось ей правильным. Если бы она рассказала о нежелательных чувствах к Райану своим сестрам, они назначили бы дату свадьбы еще до конца разговора. — Я была молода тогда, но он был для меня особым человеком. И теперь...

— Он снова в городе.

Кэри была поражена. Этот человек управлял делами церкви и каждый день давал советы множеству людей, но казалось, что ему известны ее самые потаенные мысли.

— Да, — Кэри посмотрела на кольцо на своем пальце. — Мне страшно, я одинока, и отчасти я хочу его дружбы, — она подыскивала правильные слова. — Но после того, как я столько лет была в него влюблена, не знаю, смогу ли я быть ему другом.

Глаза пастора Марка сузились, он закусил уголок губы.

— Райан — хороший человек, но я думаю, что ты делаешь мудрый выбор. Ты легко можешь запутаться, если вы будете проводить вместе много времени. Сейчас тебе очень больно, и эта боль может затуманить твой разум.

Кэри почувствовала, что ее щеки становятся красными. Она знала, что пастор прав. Неважно, что она любила Тима и хотела вернуть его. У нее, в конце концов, все-таки было сердце, а ее сердце всегда было уязвимо, когда речь заходила о Райане Тейлоре.

Они переменили тему, и пастор Марк предложил ей вести дневник, может быть, писать письма Тиму, так, словно он согласен на консультации. Это поможет Кэри разобраться со своими чувствами, и, возможно, однажды с помощью этих писем они смогут сделать свои отношения более прочными.

— Если ты действительно хочешь спасти свой брак, Кэри, то Бог покажет тебе, как это сделать, — пастор Марк открыл свой стол и достал оттуда листок бумаги. Он протянул ей этот листок. — Возьми это. Когда Тим будет готов к консультациям, я рекомендую вам эту программу.

Кэри пробежала глазами бумагу. Она была озаглавлена «Интенсивный семинар по проблемам брака».

— Интенсивный семинар? Что это такое?

— Это происходит не так уж далеко отсюда, в Озарксе. Два дня интенсивных консультаций с двумя психотерапевтами — мужчиной и женщиной, — Марк пожал плечами. — Все говорили мне, что результаты поразительные.

Два дня консультаций? Кэри не могла себе представить, чтобы Тим согласился на такую терапию. Но она взяла бумагу.

— Спасибо.

В ее голосе было больше сомнения, чем веры.

Выражение лица Марка смягчилось.

— Я вижу, что ты не очень оптимистично настроена, но у Бога есть план, Кэри. Я буду молиться о тебе. И ты тоже молись, ладно?

— Хорошо, — Кэри сложила листок и спрятала его в сумочку.

— Кроме того, я, правда, верю: Бог подскажет тебе, что делать.

Кэри кивнула:

— Он уже подсказал мне одну вещь. Я не могу оставаться в доме родителей. Сегодня вечером я вернусь домой, хотя бы на выходные. Если Тим приедет, я буду там.

— Это хорошая идея.

Время встречи подошло к концу, и Кэри хотелось почувствовать, что она способна взглянуть на ситуацию с другой стороны. Она думала, что после разговора груз упадет с ее плеч. Но на самом деле ее просто тошнило, и она чувствовала себя уставшей. Вдруг идея возвращения мужчины, который ушел от нее без предупреждения, показалась ей совершенно невыполнимой.

Она поблагодарила пастора Марка и пошла к своей машине, все еще слыша голос, убеждающий ее: Бог объяснит ей, что делать, как бороться за свой брак. Она верила, что пастор прав. Но, чем больше она вспоминала его слова, тем больше была уверена в одном. В то мгновение — хоть это и было неправильно — она на самом деле хотела быть рядом только с одним человеком, и это был не ее муж.

Это был загорелый зеленоглазый футболист, укравший ее сердце тем летом, когда ей было двенадцать.

* * *

Когда Кэри уехала, пастор Марк никак не мог вернуться к написанию проповеди. Что же случилось с семейством Бакстеров? Разве они не подавали прекрасный пример всей общине? Он подумал об Элизабет и Джоне, об их молодости, о том, какие у них были прочные отношения с детьми.

Почему же теперь все распадалось?

Большую часть последнего десятилетия он каждую неделю встречался с Джоном Бакстером, они поддерживали друг друга в вере и делились бременем. Джон был членом церковного совета, и Марку приятно было знать, что некоторые из своих тревог он может переложить на надежного Джона Бакстера.

В итоге Марк знал о трагедиях и триумфах Бакстеров больше, чем кто-либо.

Была Брук, которая вместе со своим мужем явно избрала путь медицинской науки и профессиональных достижений, а не истины и веры.

Положение Эшли, вероятно, было хуже. Она не только отошла от Бога, но и прятала какой-то секрет, нечто, о чем она не желала говорить и что отчуждало ее от всех, кто имел для нее значение, — всех, в том числе Лэндона Блэйка, молодого пожарного, которому она нравилась с тех пор, как они были подростками.

А в последнее время он обратил внимание на проблемы с Люком. Что-то новое в его критических замечаниях и резком тоне — тоне, который был таким добрым и мягким еще год назад. Джон не упоминал об этом, но Марк все равно беспокоился.

Конечно, он постоянно беспокоился и о здоровье Элизабет. И вот еще проблемы Кэри. Сердце пастора Марка болело при мысли о ней — и о ее боли, и о ее искушении.

Пастор Марк подумал о печалях Бакстеров и понял: у них есть только одна возможная причина. Это просто духовная война. Когда эти мрачные времена закончатся, их ждет что-то великое и потрясающее; иначе враг не стал бы так стараться обезоружить эту семью.

Да, должно быть именно так.

Нет сомнения, что хорошие времена не за горами.

Пастор Марк позволил себе представить, что Брук и Питер вспоминают, что подлинное знание и успех приходят только от Бога. Эшли доверяется своей семье и рассказывает ей правду о своем прошлом, найдя исцеление и, может быть, любовь. Тим Джейкобс изменяет свое поведение, падает на колени и просит у Кэри прощения. Элизабет получает исцеление.

Может быть, ничего и не случится так, как он надеется, — так, как он молит. Но и в таком случае пастор Марк был уверен: Бог проведет семью Бакстеров через все трудности. Он поблагодарил Господа, хоть и опасался, насколько хуже станет жизнь Бакстеров до того, как мрачный период завершится.

Марк откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно кабинета. Он думал о Кэри, Брук, Эшли, Джоне и Элизабет. Должно быть, все будет еще хуже. Намного хуже. Он будет молиться о них каждый день, как делал все время с тех пор, как они с Джоном стали встречаться. Но он мог сделать и еще кое-что, более конкретное, чтобы помочь им.

Он включил компьютер, потянулся к мышке и открыл файл с личными данными прихожан. Он долго колебался, прежде чем сделать следующее движение. Если бы речь шла не о Кэри, а о ком-то другом, он не нарушил бы конфиденциальности и не стал бы звонить.

Но на этот раз, может быть, это было необходимо.

Марк просмотрел алфавитный список и нашел рабочий телефон Тима Джейкобса.

Хорошо, Господи, сделай этот звонок полезным. Пожалуйста.

И он начал набирать номер.

Глава 15

Кэри стирала пыль с фортепиано своих родителей, когда в дом ворвался Люк. Он бросил свой спортивный мешок на скамью в прихожей и упал на стул в нескольких метрах от нее, еще держа в руках свой баскетбольный мяч. Он в тот семестр играл в команде университета Индианы, а матчи проходили в субботу по утрам.

— Привет, — она продолжала вытирать пыль, но чувствовала, что он смотрит на нее. Он выглядел расстроенным, словно хотел что-то сказать, но не находил слов.

Наконец он откашлялся.

— Я должен перед тобой извиниться.

Пыльная тряпка замерла в руке у Кэри, она через плечо обернулась на брата.

— За что?

— За то, что... — он поджал губы, — потому что мне жаль, что ты вышла замуж за негодяя.

Глаза Люка сверкнули, и он бросил в нее мяч.

Быстрым движением она отбросила пыльную тряпку и поймала мяч. Кэри чувствовала, что терпеливое выражение исчезает с ее лица.

— Я должна была засмеяться?

Люк отвернулся и выглянул в окно, его глаза сузились.

— Я ненавижу его за то, что он сделал с тобой.

Она продолжала держать мяч, как поймала его, рядом с пианино, глядя на своего брата. Она перехватила мяч поудобнее. Все члены семьи восприняли новость о ее беременности достаточно спокойно — кроме Люка. Теперь он казался еще более далеким, и Кэри не знала, как ей заполнить пропасть между ними.

Но теперь перед ней был ее братишка, с растрепанной светлой шевелюрой, с плечами, уже более широкими, чем у их отца, и он пытался найти слова, чтобы наладить с ней контакт. Это была его первая попытка восстановить отношения с тех пор, как она вернулась домой.

Слеза потекла у нее по щеке, и она вытерла ее свободной рукой, желая, чтобы Люк поскорее сказал, что у него на сердце.

Он покачал головой и опять посмотрел на нее:

— Я не был... — он запустил пальцы в волосы и рассерженно выдохнул воздух. — Прости меня, Кэри. Последнее, что тебе нужно сейчас, — это два негодяя.

Кэри кинула мяч обратно Люку, и он ловко поймал его одной рукой, после чего уверенно прижал к телу. Она наклонилась над фортепиано и хитро улыбнулась ему.

— Два негодяя... хм, давайте посмотрим! Мой муж Тим и... — она поддразнила его, ведь именно так они всегда общались между собой.

Он ухмыльнулся, выражение лица стало более непринужденным.

— Ну я, дурак. С тех пор как Тим бросил тебя, я обращался с тобой, словно... — он помахал в воздухе рукой, — ты какая-то заразная.

Она склонила голову и вспомнила того маленького мальчика, каким он был, когда она училась в школе, и она поняла его сердцем.

— Спасибо.

Люк вздохнул сквозь стиснутые зубы, казалось, что он собирается заплакать.

— Я так рассердился на него, Кэри. Я уважаю твои желания и все такое, но мне все-таки хочется, чтобы ты его прогнала из своей жизни. Ты заслуживаешь лучшего.

Кэри прошла по комнате и села на соседний рядом с ним стул.

— Я знаю. Мне тоже иногда так кажется, — она хотела, чтобы он понял ее точку зрения. — Но я правда верю, что у него просто такой период, кризис середины жизни или что-то вроде, и мы можем справиться с этим.

Люк всмотрелся в нее. Кэри увидела, что напряжение ушло, хотя он и не мог согласиться с ее решением.

— Ты в это веришь, или ты веришь, что Бог хочет сказать тебе это?

Кэри глубоко и сильно вздохнула и выпрямилась на стуле, глядя ему в глаза.

— Я не могу разделить одно и другое. Я хочу того, чего хочет Бог. Без Него мы бы ничего не добились в браке.

Он кивнул:

— Я так и думал, что ты это скажешь.

— Ты же понимаешь меня, верно?

— Не особенно, — он встретился с ней взглядом. — Но в эти последние несколько дней Бог постоянно обращался ко мне.

Кэри улыбнулась:

— Он это умеет.

— Он не оставлял меня в покое, пока мы не поговорим.

Кэри выглянула в окно. Хотя была уже осень, днем температура приблизилась к отметке 26 градусов, и после недели холодной погоды Кэри была рада такой перемене. Последние четыре ночи она провела в собственном доме и по-настоящему оценила уединение; оно позволило ей обдумать предложения пастора Марка. Во вторник она начала читать книгу о восстановлении разрушенных отношений. Она написала четыре письма Тиму, каждое вложила в конверт и положила на стол у них в гостиной. Если Тим приедет домой, когда ее не будет, он не сможет их не заметить.

Она еще несколько раз позвонила ему. Но после ее первого звонка в квартире Анжелы Мэннинг никто не брал трубку. Кэри подумала, что у нее есть определитель номера. Она поняла, что ей больше не ответят, если только она не позвонит из телефона-автомата или от друзей — с номера, который Анжела и Тим не смогут опознать.

Кэри перевела взгляд обратно на Люка. Их родители уехали на весь день, и Кэри решила остаться на выходные в комнате для гостей. Уединение — это хорошо, но после четырех дней одиночества, начинавшихся с утренней тошноты, она отчаянно жаждала утешения и уюта старого дома Бакстеров — особенно в свете того, что Тим не хотел с ней разговаривать.

В горле у нее запершило, и она попыталась объяснить брату свои мысли:

— Когда я говорю с Богом о своем браке, я всегда получаю один и тот же ответ, — Кэри опять выглянула в окно на красные и желтые листья, падающие с деревьев во дворе. — Я верю, что Бог приготовил для меня что-то очень хорошее. Но я считаю также, что я должна сдержать клятву, которую дала Тиму, по крайней мере, сейчас. Даже если Тим мне изменяет. Ты понимаешь?

— Примерно, — в глазах у Люка все еще было удивление, словно представление о верности такому человеку, как Тим, было для него таким же чуждым, как жизнь на Луне. Но он слушал ее, и ей стало намного лучше.

— В любом случае я рада, что мы поговорили, — она наклонилась вперед и ткнула его пальцем в бок — она обычно так его щекотала, когда он был маленьким. — По крайней мере, я знаю, что мой братишка все еще любит меня.

Щеки Люка покраснели, и он опять кинул в нее мячом.

— Не хочешь поиграть? Во дворе... как в добрые старые времена?

Кэри засмеялась.

— Может быть, это именно то, что мне нужно.

— Пойди переоденься, — он вышел, явно не желая возвращаться к серьезному разговору.

Она посмотрела ему вслед и вспомнила те времена, когда они играли в мяч во дворе почти каждый день. Брук тогда училась в колледже, Эшли училась играть на гитаре, а Эрин веселилась с подружками. Тогда Райан был в университете Оклахомы, а Кэри старалась как-то скоротать время до его следующего приезда.

Она побежала наверх, надела шорты и футболку. Она проигрывала, когда Люк, ударив по мячу, повернулся и посмотрел прямо на нее:

— Так как у тебя дела с Райаном Тейлором?

Кэри схватила мяч и зажала его между ног.

— Вот что прекрасно в больших семьях, — она тяжело дышала, но от беготни на свежем воздухе чувствовала себя лучше. — Никаких секретов.

Люк указал носком кроссовки место, с которого она должна кидать мяч, и Кэри постаралась, но промазала.

— Не попала! — ухмыльнулся Люк. — Эрин сказала мне.

Мяч пролетел в нескольких метрах от корзины. Люк побежал за ним, схватил его и повел к ней.

— Ничего между нами нет. Вообще ничего, — Кэри обошла брата и перехватила у него мяч. — Вот тебе!

Люк отнял мяч и удерживал его, внимательно глядя на Кэри:

— Ты уверена?

В этот момент к их дому свернул грузовик, он припарковался в нескольких метрах от поляны. Профиль водителя Кэри узнавала так же быстро, как и свой собственный. Сердце екнуло.

Это был Райан Тейлор.

Она увидела, как глаза Люка сузились, когда он смотрел на человека за рулем. Потом он кинул Кэри мяч.

— Совсем ничего, да?

Райан выбрался из грузовика и встретился с ней взглядом, шагая к ним. Господи, что он здесь делает и почему он меня все еще волнует после стольких лет?

Она не услышала ответа от Господа, только сердце билось в два раза быстрее, чем раньше.

Райан почти подошел к ним, он указывал в сторону:

— Там на дороге вывеска, что где-то здесь сегодня чемпионат по игре в мяч, — он поднял обе руки, и Кэри кинула ему мяч, странно расслабляясь в его присутствии, словно они еще вчера вот так играли летними вечерами. — Должно быть, это то самое место.

Люк ухмыльнулся, и Кэри увидела по его лицу, что ее брат восхищается Райаном.

— Кэри проигрывает. А я выигрываю. Бросай теперь ты.

Райан подмигнул Кэри и посмотрел на корзину.

— Посмотрим, не смогу ли я побить твой рекорд.

Он побежал по поляне, ища идеальное место для броска.

Кэри отступила назад и смотрела на него, осознавая, какое впечатление он на нее производит, какие чувства и воспоминания пробуждает. Зачем бы он ни приехал, он вел себя легко и непринужденно. Если бы она не знала его так хорошо, она бы подумала, что он просто заехал к старым друзьям немного погонять мяч.

Одно воспоминание пришло ей на ум — слова ее подруги Мэнди, произнесенные в тот год, когда они заканчивали школу. Мэнди в тот день была в гостях у Кэри, а Райан зашел к ней перед возвращением в колледж после долгих каникул дома. Они провели полчаса на улице, а Мэнди болтала в это время с Брук. Когда Кэри вернулась в дом, Мэнди прищелкнула языком и понимающе посмотрела на нее.

— Вы с Райаном нужны друг другу, как воздух.

Брук кивнула, соглашаясь.

— Я тоже так думаю, Кэри. Между вами с Райаном то чувство, которое не проходит со временем. Если ты не выйдешь за него замуж, ты всю жизнь будешь об этом жалеть.

Воспоминание угасло, когда Райан сделал бросок и мяч попал в корзину точно посередине, даже не задев сетки. Он указал пальцем на Люка, со смешинкой в глазах.

— У тебя так не получится.

Соревнование продолжалось еще полчаса, пока Люк наконец не выиграл.

— Ну вы, ребята, идите на второй раунд, — он перебросил мяч Райану. — А мне надо позаниматься.

Райан вернул Люку мяч.

— Хватит. Твоя сестра точно меня обыграет.

Люк засмеялся и понес мяч в дом, оставив их одних. Райан засунул руки в карманы джинсов и посмотрел на Кэри.

— Не хочешь прогуляться?

Будь осторожна.

Вот оно. На этот раз Кэри была уверена, что внутренний голос принадлежит Богу. Он просто старый друг. Но, хотя она пыталась убедить себя в этом, ее терзало чувство вины. Райан был не просто другом. И тогда, когда они были подростками, и теперь. То, что было между ней и Райаном, не проходило со временем.

Она стиснула зубы. Неужели она не может провести с ним немного времени? Мне так одиноко. Мне так это нужно. Чувство неловкости пропало. Кэри застенчиво улыбнулась Райану.

— Было бы неплохо.

Параллельно шоссе рядом с участком ее семьи проходила грунтовая дорога. Она отделяла их землю от ручья и городского парка. Так как по шоссе ездили машины, дети обычно катались на велосипеде и ходили друг к другу в гости по этой дороге. Кэри и Райан гуляли по ней уже миллион раз.

Они пошли на юг через задний двор Бакстеров и не разговаривали, пока не свернули на восток по дороге. Природа была облачена в осенний наряд, фоном служило ярко-голубое небо. Издали ветерок приносил запах дыма — кто-то жег опавшую листву.

— Ты так быстро убежала из молитвенной комнаты, — Райан смотрел перед собой. Они шли по безлюдной дороге, ручей журчал справа от них.

На мгновение Кэри захотелось снова стать незамужней девушкой, чтобы у них с Райаном была масса возможностей и вся жизнь впереди, чтобы она не отказалась от него в тот день в больнице, чтобы не полюбила Тима Джейкобса.

Не вышла за мужчину, который причинил ей неописуемую боль.

Но теперь пути назад не было, и не было смысла ворошить прошлое. Кэри вытянула руки над головой, полной грудью вдохнула свежий воздух Индианы и пожала плечами.

— Мне надо было подумать о многом.

Теперь они шли медленнее. Райан кивнул, увидев место, где на берегу ручья лежало поваленное дерево, полускрытое разросшимися кустами. Это было знакомое место, где Кэри и Райан часто сидели, когда им надо было уединиться.

— Давай посидим, — он повел ее к дереву.

Солнце садилось, становилось прохладнее, но Кэри кивнула и последовала за ним. Когда они сели, он подобрал камешек и бросил блинчиком по воде.

— Я уже знал про Тима. До молитвенной комнаты.

Кэри нахмурилась:

— А кто тебе рассказал?

— Эшли, — он посмотрел на нее. Показное равнодушие, которое он демонстрировал ее брату, исчезло.

Глядя на него теперь, она словно смотрела ему прямо в душу — и то, что она видела, заставило ее сомневаться. Может быть, она была неправа насчет него, и он не переставал любить ее все эти годы? Какими бы ни были его чувства, в его глазах она прочла, что со временем он не стал заботиться о ней меньше. Она постаралась сосредоточиться на его словах.

— Тебе сказала Эшли?

— Она позвонила мне пару недель назад и сказала об этом. Вкратце.

Эшли позвонила Райану? Мысли в голове Кэри сменяли одна другую, она пыталась все понять.

— Зачем она это сделала?

Райан подобрал еще один гладкий камень.

— Это я виноват, — камешек запрыгал по воде, и Райан снова посмотрел на нее. — Я встретил ее несколько недель назад на футбольном поле. Мы шутили, и я сказал ей позвонить мне, если муж тебя бросит.

Кэри кивнула и поджала губы, следя за кругами, расходившимися по поверхности воды.

— Понятно.

— Так что она из вежливости сообщила мне новость.

Их глаза опять встретились.

— Я не догадалась, что ты все знал.

— Ну, видишь ли, — он продолжал смотреть прямо ей в глаза, — у меня было много разных мыслей.

— Ты говорил об этом, — они сидели на приличном расстоянии друг от друга, но Кэри тянуло к нему, как всегда в его присутствии.

Он печально засмеялся.

— Тогда я не сказал и половины того, что хотел сказать, — он опять встретился с ней взглядом и подождал. — Ты разве не понимаешь этого, Кэри? — он пошевелил камни ногой, пока не нашел подходящий и не бросил его в воду. — Мне надо было подумать, потому что, с тех пор как я услышал о тебе и Тиме, — он заглянул ей в глаза, — с тех пор, как я узнал, что твой муж сделал с тобой, я не мог думать ни о чем другом.

— Ни о чем другом? — сердце ее опять забилось, святые предостережения пришли на ум, но звук бьющегося сердца заглушал их.

— Ах, девочка Кэри! — его голос стал нежным, и Кэри увидела сильную печаль на его лице. — Ни о чем, кроме тебя.

Мир начал выходить из-под контроля. Одно дело было гадать о чувствах Райана, но теперь, когда они сидели в своем особом уединенном месте, где когда-то целовались, говорили и строили планы на вечность, это было больше, чем она могла вынести. Она отвела от него глаза и посмотрела на свои ноги.

— Я... я не знаю, что сказать.

Райан наклонился к ней и нежно взял ее за руку.

— Ничего не говори, — он придвинулся ближе, их руки соприкасались.

Господи, помоги мне!

Довольно для тебя благодати Моей.

Почему эти слова так часто вспоминаются ей? Благодать? Мне нужно не только это, Отец. Я не могу думать, когда он так близко и держит меня за руку.

Ответа она не услышала и закрыла глаза, стараясь овладеть своими чувствами.

Райан тяжело вздохнул.

— Я знаю, как ты себя чувствуешь и чего ты хочешь. Я не пытаюсь встать между тобой и Тимом, — он провел пальцем по ее руке. — Я просто хочу, чтобы ты знала, что чувствую я. Что я всегда чувствовал по отношению к тебе.

Гнев охватил ее и стал сильнее, чем желание. Как он осмеливается говорить, что всегда испытывал к ней чувства? А как насчет Далласа? Как насчет ночи в больнице? Ей очень хотелось обвинить его, напомнить о несчастном случае и обо всех ужасных подробностях того дня.

Она открыла рот, готовая заговорить, но потом опять его закрыла. Воспоминания о прошлом ничего не дадут. Ей только станет еще хуже. Но она была благодарна своему гневу, который помог ей сдержаться и напомнил о том, что важно. Она высвободила руку и скрестила руки на груди.

— А как вообще ты поживаешь, Райан? — она выдавила из себя улыбку и увидела, что он все понял по ее глазам. Она не хотела больше разговоров о том, как он относится к ней, как они относятся друг другу и чего-либо, что было бы хоть отдаленно связано с пережитым ими.

Она должна была вернуть своего мужа, а не завести любовника.

Он склонил голову.

— Ладно, извини, что я заговорил об этом. Я никогда ничего от тебя не скрывал, и я подумал...

Кэри подняла руку и покачала головой:

— Не надо, Райан, — слезы наполнили ее глаза. Не ее вина, что у них ничего не получилось. — Мне надо возвращаться домой.

Смеркалось, и она дрожала от холода. Все ее тело жаждало того, чтобы Райан обнял ее, привлек к себе и спас от холода надвигавшейся тьмы, от неумолимого будущего. Но она встала и обхватила себя руками. Две слезы прокатились по щекам, когда она смотрела на Райана.

— Я не могу этого объяснить, но я хочу спасти свой брак.

Райан напрягся, приоткрыл рот, но ничего не сказал. Он встал и нежно обнял Кэри, так могли бы обниматься два старых друга, встретившихся после долгой разлуки.

— Извини. Я не хотел тебя расстраивать.

Чем дольше Кэри оставалась в его объятиях, тем менее платоническими они ей казались. Наконец, она поняла, что должна отстраниться, или сделает то, о чем будет потом жалеть всю жизнь.

— Нам надо идти.

Райан не спорил с ней, и она знала, что он думает то же самое. Они вернулись к дому Кэри, а по дороге он развлекал ее историями о своем последнем сезоне в Далласе.

— И вот этот несчастный Леонард бежит к своим воротам изо всех сил, и я вижу, что никто уже его не догонит и не докричится до него.

Он выпрыгнул на дороге перед ней для большей наглядности.

— Я помчался к нему так быстро, как только мог, и вот уже перед самыми воротами он увидел меня и замер на месте. Эту сцену много раз показывали по телевизору, — Райан подождал, когда она поравняется с ним, и снова пошел рядом. — А потом на него напала вся команда.

Кэри засмеялась, представляя себе несчастного товарища Райана по команде, и Райан толкнул ее локтем в бок.

— Не могу поверить, — он отступил назад на несколько шагов, всматриваясь в ее лицо. — Я тебя рассмешил.

Она подумала о том, во что превратилась ее жизнь: измена Тима, беременность, нежелание Тима говорить с ней, требование развода, нежелание поддаваться чувствам к Райану Тейлору, какими бы они ни были.

Она определенно не смеялась уже очень давно.

Теперь она чувствовала, что ее щекам становится жарко под его взглядом, она в шутку толкнула его в грудь.

— Перестань пялиться на меня.

Он еще раз отступил. Последние десять минут прогулки он рассказывал истории и вспоминал забавные случаи из их прошлого. Когда они дошли до дома Бакстеров, Кэри чувствовала себя так, словно опять готова жить. Поднявшись на крыльцо, она улыбнулась.

— Было приятно тебя увидеть.

Беспечное выражение исчезло с его лица, их глаза встретились.

— Мне тоже, — он заколебался. — Кэри, я...

Она подняла руку.

— Не надо.

Они опять вели себя, как друзья, смеялись, дразнили друг друга, наслаждались обществом друг друга, не опасаясь влечения. Она не хотела, чтобы он еще раз сказал о своих чувствах к ней, особенно сейчас, когда, если бы не вера и убеждения, она с радостью убежала бы с ним и никогда не оглядывалась на Тима Джейкобса и жизнь с ним.

— Я замужем, Райан. Я собираюсь остаться женой этого человека. Пожалуйста, будь моим другом. И больше никем.

Его глаза увлажнились, и она подумала, что редко видела его таким взволнованным. Внутри нее что-то шевельнулось, и ее глаза тоже знакомо защипало.

— Я уважаю твои чувства, Кэри. Я могу не понимать их, но я их уважаю, — он потянулся к ней и быстро обнял ее. — Я с тобой. Всегда, когда буду тебе нужен.

Она подумала, не сказать ли ему, что она беременна, но что-то удержало ее, словно, сделав такое интимное откровение, она пересекла бы черту, которую не хотела пересекать. Она сморгнула слезы и улыбнулась ему:

— Спасибо.

Потом, пока он не сказал что-нибудь еще, пока она не забыла о своих убеждениях и не поцеловала его так, как ей смертельно хотелось сделать, она повернулась и ушла в дом. Она слышала, как он спустился с крыльца, прошел по двору и завел машину. Когда он уехал, она пошла в свою комнату и закрылась в ней, думая, не сошла ли она с ума.

Слезы навернулись на глаза, и она знала, что есть только один способ освободиться от печали, терзавшей ее душу. Она встала на колени у кровати. Склонив голову, дрожа от рыданий, она зарылась лицом в простыню и взывала к Тому, Кто единственный мог сделать ее жизнь осмысленной.

Господи, мне нужно чудо, я дошла до предела.

Довольно для тебя благодати Моей.

Она опять вспомнила этот стих Писания, и на этот раз на ум пришло и продолжение.

Ибо сила Моя совершается в немощи.

Рыдания затихали. Бог был с ней; Он видел, как она слаба. И Он знал, что ей нужно: не одно чудо, а два.

Во-первых, Тим должен был исправиться и вернуться к ней. И во-вторых, если он вернется, она должна как-то научиться снова радоваться своей любви к нему.

Несмотря на то, что ей так хорошо было бы в объятиях Райана Тейлора.

Глава 16

Вечером в субботу у Анжелы было дополнительное занятие по современной истории, и Тим решил заехать домой и кое-что забрать. Он позвонил, но Кэри не ответила, и он подумал, что она либо на работе, либо в доме родителей.

На самом деле он хотел встретиться с нею. Тогда он мог бы посмотреть ей в лицо и понять, что она имела в виду, говоря о ребенке. Он сто раз производил с тех пор подсчеты и не мог представить, как она могла только что обнаружить свою беременность. В последний раз они были вместе еще в августе, когда он старался выбросить из головы Анжелу и наладить отношения с Кэри.

Если она забеременела тогда, то прошло уже три месяца. Как она могла не обнаружить этого раньше? Тим не сомневался, что она должна была. У них же есть эти тесты, верно?

Он думал об этой возможности, когда ехал к университетскому парку — старому району, в котором они собирались жить вместе вечно. А что, если она действительно беременна? Сколько раз за их совместную жизнь он мечтал о ребенке, представляя себе, что их с Кэри дом наполнится малышами?

Мысль о Кэри, воспитывающей ребенка в одиночестве, вызывала у него тошноту. Ему не будет радости от жизни с Анжелой, если в десяти минутах от него Кэри будет жить как мать-одиночка.

Он свернул к дому и вошел через кухонную дверь. На автоответчике было только одно сообщение.

Тим нажал на кнопку воспроизведения.

— Привет, Тим. Это я, пастор Марк, из церкви Клир-Крик. Сегодня я говорил с Кэри и оставил тебе сообщение на работе. Не уверен, что ты его получишь, но, если получишь, я был бы очень благодарен, если бы ты позвонил мне. По утрам я у себя в кабинете, — пастор перечислил несколько телефонных номеров и повесил трубку.

Тим почувствовал, что краснеет. Зачем Кэри пришла к нему? И зачем он позвонил Тиму домой? Тим тихо выругался. Проповедники все одинаковы — куча глупцов, приносящих добро и желающих спасти мир. Ему не нужно было спасение. Он уже пытался идти этой дорогой и потерпел неудачу. Теперь оставалось только построить жизнь с Анжелой и постараться найти счастье.

По крайней мере, так было, пока Кэри не оказалась беременной.

Он вошел в гостиную и резко остановился. На столе лежало четыре конверта. На каждом было написано его имя и дата — одно из чисел прошлой недели.

Что это такое?

Тим слышал, как бьется его сердце. Он взял первый по дате конверт и открыл его. Выпить бы. Эта мысль пронеслась в сознании, но он отогнал ее. После той ночи с Анжелой, когда по телевизору выступал проповедник, Тим решил не пить в течение дня. Он был уверен, что, пока будет держать это обещание, у него не будет проблем. По крайней мере, таких, как у дяди Фрэнка.

В конверте Тим нашел письмо. Он развернул его и узнал почерк Кэри. Он вздохнул, его взгляд упал на портрет, висевший на стене гостиной, — Кэри в подвенечном платье.

У него перехватило дыхание, когда он всмотрелся в ее лицо, ее улыбку. Ее полные веры глаза. Какими бы ни были его планы на будущее, он не мог отрицать, что она красива. Он смотрел на картину и почти слышал ее смех, почти чувствовал прикосновение к ее коже.

Он отвел взгляд от портрета и прошел через гостиную к большому креслу. Сел и начал читать письмо, с комом в горле.

Дорогой Тим, вот единственная вещь, которую я хотела бы сказать тебе прямо сейчас: я тебя люблю.

Даже после того, как все это произошло, хотя ты переехал к ней, я все равно люблю тебя. Разве это не безумие? На самом деле я просто знаю настоящего Тима Джейкобса. Человек, за которого я вышла замуж, любит Бога и никогда не поступил бы так со мной. Мы как-то должны пережить то, что сейчас происходит.

Кэри в подробностях вспоминала счастливые моменты их брака. Читая, он увлекся воспоминаниями о том времени, когда ему и в голову бы не пришла возможность связи на стороне, не говоря уже о том, чтобы уйти к другой.

Он продолжал читать, но, когда он дошел до последних строк, его сердце замерло.

Кстати, я прекрасно помню, что сказала тебе вчера вечером. Я уже три месяца как беременна, Тим. И, когда я начинаю так сердиться на тебя, что мне хочется что-нибудь разбить, когда я так одинока и плачу, пока не усну, когда я ненавижу тебя за то, что ты сделал, мне достаточно вспомнить о драгоценной жизни, растущей во мне, чтобы понять правду.

Я буду ждать всю жизнь твоего возвращения, веря, что однажды ты вспомнишь, кто ты и что мы пережили вместе, и найдешь путь обратно ко мне. К нам.

Все еще любящая тебя Кэри .

Из-за влаги, наполнившей глаза, Тим ничего не видел.

Он моргнул и почувствовал, что слезы горят у него на щеках. Снова и снова он перечитывал конец письма, неспособный описать те чувства, которые бушевали в нем. Часть его тосковала о том, чего он уже лишился — о том, чтобы быть с Кэри, когда она узнала о ребенке, и помогать ей бороться с утренней тошнотой. Как в прошлый раз.

Только теперь, если прошло уже три месяца, опасность выкидыша почти миновала. И это значит...

Он уронил голову на руки и громко застонал. Он, правда, будет отцом. Именно в тот момент, когда он полюбил другую женщину, его жена наконец-то ждет ребенка. Эта мысль была для него невыносима, он отчаянно захотел выпить бокал вина или стаканчик виски. Чего угодно, чтобы смягчить боль.

Он всхлипнул. Вдруг он почувствовал, что ему не хватает Кэри, — так сильно, как не мог бы и вообразить еще несколько дней назад. Он больше всего хотел обнять ее и попросить у нее прощения. Если бы только можно было вернуться назад, в то время, когда он еще не встречал Анжелу.

С его глаз словно упала пелена, и он увидел себя таким, каким он был на самом деле. Во что же он превратился? Какой бы занятой и невнимательной ни была Кэри, это не оправдывало его связи с Анжелой.

Он закрыл глаза и подумал, что же делать дальше. Он мог позвонить пастору Марку. Или же позвонить Кэри, поехать в дом ее родителей и попросить у нее прощения.

Но была одна проблема.

Его чувства к Анжеле Мэннинг оставались такими же сильными. Она была молода и очень уязвима, несмотря на показную холодность, которую она демонстрировала окружающим. За последний год она отдала ему свое сердце, и его любовь к ней не была мимолетным капризом, какой-то прихотью. Она была реальна — так же реальна, как и чувства к Кэри.

Он закрыл глаза и представил себе, как танцевал с Кэри на свадебном торжестве. Она была неописуемо прекрасна. Волна желания прокатилась по нему, и он стал сам себе отвратителен.

Он не был донжуаном, в отличие от некоторых мужчин. Но каким-то образом ему удалось полюбить двух женщин одновременно. Отношения с одной трогали его сердце, а с другой были новыми и сильно возбуждали, он чувствовал себя нужным и важным.

Образ Кэри в свадебном наряде продолжал стоять у него перед глазами. Ее волосы в тот день были уложены просто чудесно, несколько волнистых прядей обрамляли лицо. Лицо это было свежим, полным надежды, невыразимо нежным.

А каким был он? Он был счастлив и полон жизни, у него было столько надежд на будущее. Как же все изменилось? Как из той пары, которую он вспоминал, они превратились в таких, какими были сегодня?

Даже теперь он был уверен, что никогда никого не любил так, как любил в те годы Кэри Бакстер. Разве он не искренне обещал вечно любить ее? Разве он не обещал Богу любить ее вечно? Он потер виски. Что же случилось с ним потом? Предал ли он свою веру так же, как и жену?

Он не всегда относился к Богу серьезно — ни в детстве, ни в подростковом возрасте. Хотя он рос в семье миссионеров, вера была для него всего лишь привычкой. Но все изменилось вскоре после его поступления в колледж.

Он вспомнил телефонный разговор со своим отцом в середине своего первого года учебы. Тим сообщил ему, что возглавляет молодежную христианскую организацию, и отец чуть не заплакал при этом известии.

— Я так горжусь тобой, сынок, — связь была не очень хорошей, и голос отца время от времени пропадал. — Мы с матерью молились о тебе и верили, что ты действительно познаешь Иисуса. Вот это и случилось.

Тим осознавал, что эта перемена произошла с ним в христианском лагере на берегу озера. Там он слышал проповедь о конце света. Пастор говорил о нем так, словно он может случиться завтра, и вдруг сердце Тима хаотично забилось, отстукивая странный ритм в его груди и угрожая вырваться наружу из тела.

В то время Тим нечасто молился, если речь шла не о молитве вслух, за группу. Он не привык общаться с Господом про себя и не делал этого до того дня. Но тогда, с отчаянно бьющимся сердцем, боясь, что жизнь его прекратится прямо сейчас, во время проповеди, он произнес самую искреннюю молитву в своей жизни.

Господи, что это было? Что со мной случилось?

И в глубине сердца он услышал ответ:

Слушай Мое Слово и исполняй его.

Бог словно обращался непосредственно к нему. Эти слова прозвучали так четко, словно их произнесли в громкоговоритель.

Тим вспомнил, что после этого внимательно слушал проповедника. Когда он упомянул о возвращении Христа и о том, как Его последователи будут восхищены на небеса, Тим уже не закатывал глаза и не мечтал о перерыве. Он слушал, как человек, минуты которого сочтены.

— Вы думаете, что вы молоды и непобедимы, что вас ждет долгая — долгая жизнь? Позвольте мне сказать вам то, что говорится в Библии: «Что такое жизнь ваша? — процитировал он Послание Иакова. — Пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий».

Тим помнил, какое впечатление произвели на него эти слова, когда он сидел на полу плечом к плечу с сотнями других учеников колледжа. Впервые в жизни Тим почувствовал, что произнесенные пастором слова касаются непосредственно его самого.

Он слушал, а проповедник продолжал:

— Вы можете играть с Богом сегодня, но однажды... однажды ваше лицемерие обернется против вас. В Писании ясно высказана одна истина, — его голос стал мягче, он был полон сострадания. Он обводил взглядом студентов, пока его глаза не остановились на Тиме. — Однажды перед Ним преклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедовать, что Иисус Христос есть Господь, — он сделал паузу, продолжая смотреть на Тима. — И в тот день, если вы пытались обманывать Бога, если ваше имя еще не начертано в книге жизни Агнца, вы сможете попасть навеки только в одно место. Место мучений, огня и вечного отчаяния.

Сердце Тима забилось еще чаще, и прямо там, в окружении массы парней, уважавших его, и девочек, считавших его умным и симпатичным, Тим Джейкобс склонил голову и опять поговорил с Господом.

Прости меня, Отец. Я знаю, что он говорит обо мне. Я только играл с Тобой и не верил в Твою истину до сих пор. Прости меня, Господи. Теперь я верю в Тебя. Я хочу, чтобы мое имя было записано в Книге жизни Агнца с этого мгновения.

После этого его сердце забилось в нормальном ритме, и он ощутил необыкновенный покой. В последующие недели, месяцы и годы Тим старался делать то, чего ждал от него Господь. Он изучал Библию как слово Божье. Он периодически посещал церковь и публично посвящал свою жизнь Христу. Каждый день он узнавал что-то новое о Боге и Его истине, и это изменяло его жизнь.

Какое-то время он даже хотел стать священнослужителем, но вскоре обнаружил, что его страсть — журналистика. Он получил диплом и переходил из одной газеты в другую, пока не защитил диссертацию. И как-то в процессе этого ему удавалось сохранять свои убеждения, что непросто для журналиста.

Это было прекрасное время, полное новых переживаний. Тогда и любовь к делу росла и крепла внутри него. Он добился своей цели — стал преподавателем журналистики в университете. Вера привела его к Кэри.

Но теперь все это казалось таким далеким. Как его любовь к Богу и Отцу Небесному превратилась в обязанность, начала стеснять его? Тим знал ответ. Это происходило постепенно, когда он боролся за профессиональный успех и пытался обойти своих коллег.

А когда его любовь к Кэри стала привычной рутиной, которая ему надоела?

На этот вопрос он мог дать более конкретный ответ. Это случилось, когда Анжела Мэннинг вошла в его класс.

Кэри не особенно интересовалась колонкой, которую он вел, и тем, чему он учил, а Анжела была им увлечена. Она помогала ему чувствовать себя замечательным преподавателем и чудесным человеком, и вскоре он понял, что ее внимание — искушение для него.

И вот теперь, сидя в доме, в котором они жили с Кэри, и думая о своем ребенке, он почувствовал, что сердце колотится так же, как в тот день в лагере колледжа, когда он впервые ощутил внимание Бога. Вдруг все, от чего он собирался отказаться, представилось ему великим благом.

Первая улыбка его ребенка, первые шаги, первый день рождения. Радость от того, что семья растет вместе, и внутренняя радость от знания того, что он живет с женщиной, которую обещал любить всегда. Мирная жизнь, свободная от чувства вины и осуждения.

Обновленная вера в Бога.

Все это лежало на одной чаше весов. Если он не остановится прямо сейчас, если он не прислушается к чувствам в своей душе и не откажется от жизни, которую хотел избрать, у него не будет другой возможности. Он точно знал это, как и знал, что ему трудно будет расстаться с Анжелой.

Ноги и руки у Тима дрожали, когда он вставал с кресла. Он не сомневался в том, что должен сделать, и был уверен, что это так же трудно, как ходить по потолку.

Он должен был порвать с Анжелой. И сделать это поскорее, пока не увлекся ею настолько, чтобы стать равнодушным ко всем благим вещам и тому будущему, которое он мог бы разделить с Кэри и ребенком.

Он мог сделать только одно. Он видел только один выход из ада, который создал. Нетвердой походкой он пошел на кухню, еще раз прослушал сообщение на автоответчике и записал номер телефона.

Потом он сделал то, что должен был сделать еще несколько недель назад. Год назад. Он лихорадочно набрал номер пастора Марка и стал ожидать ответа.

Глава 17

Решение поехать на рыбалку с Райаном Тейлором явно было не самым мудрым поступком Кэри, но она все равно согласилась. Тим не отвечал на ее звонки, она устала ждать и гадать, пытаться быть верной, без единого намека на то, что когда-нибудь все может измениться. Ей надоело защищать Тима перед другими и отстаивать свои собственные решения перед друзьями и родственниками.

Так что, когда она встретила Райана утром в церкви и он предложил провести день на озере, она подумала: почему бы и нет? Похоже, он соблюдал границы, которая она установила во время их последней встречи. Кроме того, ей нужно было побыть на свежем воздухе и в хорошей компании.

Кэри стояла у окна, ожидая появления Райана, когда зазвонил телефон. Родители были на втором этаже, в домашнем кабинете отца, и, когда они не взяли трубку, Кэри подбежала к аппарату и после третьего звонка ответила. Она улыбалась. Тошнота почти прошла. Она чувствовала себя теперь гораздо лучше, чем раньше.

— Алло?

— Кэри? Это пастор Марк. Как дела?

Душа у Кэри ушла в пятки, мысли лихорадочно забегали.

— Хорошо, спасибо.

Может быть, пастор узнал, что она собралась на озеро с Райаном? Она прислонилась к кухонному столу и всмотрелась в дорогу. Он должен быть здесь с минуты на минуту.

— Извините, что я не зашла к вам в церкви.

— Я видел тебя с Райаном Тейлором, — пастор заколебался. — Как у него дела?

Пастору Марку не надо было спрашивать, держит ли Кэри свое обещание держаться как можно дальше от Райана. По его тону все было ясно.

— Хорошо, — Кэри откашлялась. — Он знает о моем решении.

— Я рад. Послушай, у меня есть новости для тебя, — последовала еще одна пауза. — Вчера вечером звонил Тим. Он нашел твои письма и прочитал их. Если он не отнесся с почтением к твоим словам о ребенке тогда, когда ты ему это сказала, теперь он поверил и относится к ним серьезно.

— Что? — сердце Кэри замерло. — Почему он не позвонил мне!

— Он знал, что ты в доме родителей, и сомневался, уместно ли это.

Она раздраженно вздохнула.

— И чего он хочет?

— Он хочет встретиться с нами на следующей неделе. Похоже, это ответ на наши молитвы.

Кэри постаралась услышать что-нибудь в своем сердце. Это ведь был момент, которого она так ждала? Она должна была бы радоваться. Слезы счастья должны были струиться по ее лицу, она должна была благодарить Бога даже за малейший знак того, что Тим раскаивается, что он хочет все исправить. Но она ничего не чувствовала, словно все эмоции испарились.

— Он сказал что-нибудь еще?

— Да, — тон пастора был добрым, теплым, словно он понимал ее смятение, ее запутанные чувства. — Он сказал, что наделал дел и сожалеет.

Гнев переполнил сердце Кэри.

— И чего он хочет, чтобы я понеслась домой и сделала вид, что все прекрасно? — ответом было молчание. Она медленно вздохнула. — Простите меня, я не должна была так говорить, просто сорвалась, конечно, это неуместно.

— Ты имеешь право сердиться, Кэри. Ты обязана испытывать такие чувства. Но главное в другом: ты же хочешь спасти свой брак, верно?

Кэри отогнала мысли о дне с Райаном и задержала дыхание, стараясь привести в порядок свои чувства.

— Верно.

— Хорошо. Вчера вечером твой муж сказал мне, что готов попробовать.

Что-то сверкнуло на дороге, появилась машина Райана. Щеки Кэри стали горячими.

— Хорошо, спасибо. Извините, мне надо идти, — она не хотела говорить сейчас о Тиме. Не тогда, когда на улице ее ждал Райан.

Чувство вины кольнуло ее. Пастор никогда не одобрил бы ее рыбалку с бывшим другом, особенно после телефонного звонка Тима. Но она не испытывала угрызений совести. После того, что Тим сделал с ней, она имела право на маленькие радости.

— Извините. Я вам перезвоню.

Едва пастор Марк попрощался с нею, как Кэри повесила трубку. Она открыла глаза шире, обернулась и столкнулась лицом к лицу со своим отцом.

— Кто это был? — он не сердился и не обвинял ее ни в чем, но его тон говорил ей: что-то не так.

— Пастор Марк, — она обошла отца и повесила сумку на плечо. — Ему звонил Тим. Он хочет встретиться со мной на неделе.

Ее отец широко улыбнулся.

— Чудесная новость! Ты молилась об этом. Может быть, это ответ на твои молитвы.

Кэри пожала плечами, она вдруг занервничала.

— Может быть, — она выглянула наружу, потом обернулась на отца. — Райан приехал.

Ее отец посмотрел ей прямо в глаза и легко приподнял одну бровь — Кэри была уверена, что посторонний ничего бы не заметил.

— Что? — она пожала плечами и поставила сумку на пол. — Что значит этот взгляд?

— Ты уже большая девочка, Кэри. Ты можешь делать все, что хочешь, — лицо отца смягчилось. — Но неужели ты думаешь, что идти на прогулку с Райаном Тейлором — это удачная идея?

Кэри уперлась кулаками в бока.

— Да, я так думаю. Я устала, я одинока, я в отчаянии пытаюсь понять, почему я не удовлетворяла своего мужа, почему он даже не отвечал на мои звонки. Мое сердце разбито, и на самом деле я не знаю, смогу ли я любить его после этого, — ее руки упали, боевой задор прошел. — Так что прямо сейчас, да, я считаю удачной идеей погулять с Райаном. Это моя самая замечательная мысль за последнее время.

Раздался стук в дверь, и ее отец улыбнулся ей так, словно считал, что она не права, но хотел, чтобы она сама в этом убедилась. Кэри знала, что он поступает так из любви к ней. Но она опять чувствовала себя шестнадцатилетней, и ей не терпелось уйти.

— Хорошо, — ее отец обнял ее за плечи. Он долго смотрел на нее, потом притянул к себе. — Я люблю тебя, Кэри. Что бы ты ни делала, я горжусь тем, что ты такая сильная и стараешься исполнять волю Бога, — он улыбнулся. — Ты сделаешь правильный выбор, я уверен.

Кэри вздохнула:

— Спасибо. Увидимся позже.

Она схватила свою сумку и быстро выбежала за дверь, где ее ждал Райан. Как много лет назад.

* * *

Элизабет Бакстер сидела на краю постели, выпрямив спину и глядя в окно на Кэри и Райана, которые садились в его грузовик.

Джон снял свитер и опустился рядом с ней, проследив за ее взглядом.

— Ты беспокоишься?

— Конечно, — она повернулась и вгляделась в лицо своего мужа, пораженная его спокойствием. — Все разваливается, Джон. Как ты можешь быть таким спокойным?

Он одарил ее той мудрой улыбкой, которая всегда вносила в ее сердце мир и тепло.

— Из-за того, что Кэри и Райан проведут вместе день? Из-за этого все разваливается?

Она вздохнула и снова посмотрела в окно на удаляющийся грузовик.

— Кэри на третьем месяце беременности, и я слышала ваш разговор. Тим хочет поговорить с ней, — она почувствовала, что к глазам подступают слезы. — Она говорит, что хочет сохранить свой брак. Так зачем же она едет на озеро с Райаном Тейлором? Ты прекрасно знаешь, она обманывает себя, когда утверждает, что они — просто друзья.

Джон нежно положил руку на ее колено и слегка улыбнулся.

Элизабет скрестила руки и схватилась за локти.

— Я волнуюсь не только из-за Кэри, ты понимаешь? А как насчет Эшли, а Брук? Они с Питером каждый день все дальше от Господа. И почему Мэдди все время болеет? — Элизабет вытерла слезу. — Я все время думаю, что же будет с Эрин и Люком.

Джон помолчал минуту; потом его пальцы переплелись с ее.

— Когда-то, давным-давно, ученики пытались переплыть на лодке Галилейское море, — она немного расслабилась и почувствовала, что уголки губ приподнимаются в улыбке. Это была любимая история Джона, и она любила слушать, как он рассказывает ее.

— Они долгие месяцы следовали за своим Учителем и доверяли Ему. Он был с ними в лодке, когда началась ужасная буря. Ветер и волны свирепствовали, швыряя лодку, как детскую игрушку, и ученики стали молить Учителя о помощи.

Джон сделал паузу, и Элизабет представила этих людей, услышала их крики. Почти почувствовала брызги соленой воды на лице.

— Где же был Иисус? Он спал в лодке. Но, когда они воззвали к Нему в отчаянии, Он встал и протянул руку к морю. «Успокойся!» — сказал Он. И вдруг ветер и волны прекратились, опять наступил штиль.

Элизабет склонилась к плечу своего мужа. Вот одна из причин, почему она так любила его, с готовностью обещала быть с ним навеки и заботилась о нем все больше с каждым годом. Он был ее возлюбленным и другом, и, когда ее лодка тонула, именно Джон спасал ее. Даже теперь во время сомнений, неуверенности и неизвестности его вера в Бога была абсолютной. Это было ее якорем, ее скалой, на которую она опиралась, какой трудной бы ни была ситуация.

— Учитель может успокоить и ту бурю, в которую попали мы, — напомнил ей он. — Он не покинул лодку, и мы не можем сделать это.

Она улыбнулась сквозь слезы.

— Я знаю, что ты прав. Просто я не могу не волноваться.

Тогда Джон взял Элизабет за обе руки и склонил голову.

Он помолился вслух о том, чтобы Бог направил сердца их взрослых детей и защитил их от выбора, о котором они пожалели бы.

И который они могут сделать прямо сегодня.

* * *

Кэри и Райан приехали на озеро около часа пополудни, и Райан припарковался на частной стоянке рядом с лодочным доком.

— Это до сих пор так и есть? — Кэри ухмыльнулась ему, когда они забирали свои вещи из грузовика и шли к лодкам.

— Что именно?

— Что только снобы швартуются у спортивного клуба?

Их товарищи говорили так, когда они вместе учились в старших классах. Кэри и Райан были тогда членами клуба, пользовались привилегиями своих родителей и принимали участие во всех мероприятиях, от лодочных поездок до тенниса. Но, хотя у их семей были в клубе свои лодки, они предпочитали плавать по озеру на видавшей виды лодке Райана, которая помещалась в его грузовичке. Им было приятнее кататься в ней не потому, что они не хотели прослыть снобами. Просто она была проще, плавание в ней больше походило на приключение.

Но теперь старой лодки уже не было на свете, и Райан не только швартовался у клуба, но и был его полноправным членом, со всеми привилегиями.

Когда она увидела лодку Райана, у нее перехватило дыхание.

— Это прекрасно, Райан, правда.

В ней могло поместиться восемь человек, и еще там был тент.

— Давай его натянем, — Райан подошел к другой стороне лодки и начал устанавливать тент. — Пока не потеплеет.

Она посмотрела на небо.

— Я сомневаюсь, что сегодня станет теплее.

Воздух был прохладным, а температура воды вряд ли была выше десяти градусов. Обычно выходные в конце осени были недостаточно теплыми, чтобы кататься на лодке.

— А рыба клюет в такой холодной воде?

— Что? — он насмешливо улыбнулся ей. — Неужели ты, моя старая подруга по рыбалке, забыла наши потайные места? — он драматически покачал головой. — Мне придется снова показать их тебе.

Она улыбнулась, чувство вины совсем исчезло.

— Придется, Райан.

— Хорошо, — он завел мотор и оттолкнулся от причала. — Держись.

Они пустились в путь при легком волнении и в течение какого-то времени не разговаривали. Шум мотора наполнял воздух, не давая возможности беседовать, и Кэри позволила себе расслабиться, глядя на Райана. Как он высок и красиво сложен, даже еще привлекательнее, чем тогда, когда они в последний раз были на озере.

Райан направлял лодку на их любимое место, тихую бухточку на другом конце озера, на расстоянии нескольких километров. Плыть туда надо было около двадцати минут, так что Кэри откинулась назад, наслаждаясь мечтами и плеском волн о борт лодки. Она знала, куда заведут ее неуправляемые мысли, но устала бороться с ними. На следующей неделе она начнет бороться за свой брак, ожидать встречи с Тимом и пастором Марком. А пока она хотела отдохнуть и позволила памяти увлечь себя в те дни, когда она и Райан любили друг друга. В те дни, когда они верили, что так будет всегда.

* * *

В то лето, когда Райан уехал в колледж, Кэри готовилась к первому году старших классов. Он был увлечением ее юности, ее первой любовью, парнем ее мечты. Но их единственное свидание показало, что он не разделяет ее чувства, и, когда он уехал, она решила, что между ними все кончено.

Но Райан удивил ее, он не переставал поддерживать с ней связь. В следующие восемнадцать месяцев он постоянно писал ей письма, заезжал и приветствовал ее, когда был дома. Но он никогда не просил ее пойти с ним на свидание, а она боялась подробно расспрашивать его о жизни в университете Оклахомы — боялась того, что может узнать.

Потом, в один очень холодный день в начале декабря, когда она училась в школе последний год, ее папа позвонил ей из своего кабинета.

— Кэри, мне очень жаль, что я вынужден сообщить тебе это.

— Сообщить мне что? — она затаила дыхание, ожидая продолжения. Отец объяснил, что узнал об этом от своего друга из больницы. У отца Райана Тейлора случилось кровоизлияние в мозг, и он скончался сразу после полудня.

Кэри заплакала еще до того, как повесила трубку. Остаток дня она провела в своей комнате, вспоминая первый совместный пикник их семейств. Райан был очень близок со своим отцом, и Кэри знала, что для него это тяжкий удар.

Она ждала до следующего утра, а потом пошла к его дому и постучалась в дверь.

Дверь открылась, Райан стоял на пороге, заплаканный, с красными глазами.

— Привет.

Она обняла его, обхватила руками и прижала к себе, снова и снова повторяя, как ей жаль. Они прошлись вокруг квартала, держась за руки, и он рассказывал Кэри о своем отце.

Она должна была сосредоточиться на утрате Райана, но могла думать только о прикосновении его руки.

Следующая неделя была для Райана тяжелой: прощание с покойным, погребение, поминки, на которые собрались все родственники, желающие выразить соболезнование.

Все это время Кэри была рядом с ним.

Она помнила, как однажды в ту неделю мать отозвала ее в сторону.

— Я вижу, что происходит, — она поцеловала Кэри в лоб. — Будь осторожна.

Кэри сделала невинный вид и вопросительно посмотрела на мать.

— Если ты говоришь о нас с Райаном, то тебе не о чем беспокоиться. Ему просто надо с кем-то поговорить, с кем-то, кто не член его семьи, — она пожала плечами. — Я просто пытаюсь помочь.

— В самом деле, — это был не вопрос, но выражение сомнения, и это рассердило Кэри. Неужели так очевидно, что она опять увлеклась им? А как насчет Райана? Правда ли ему приятна ее компания только потому, что он скорбит об утрате отца?

Отец Райана умер незадолго до начала сессии и рождественских каникул, и Райан договорился о том, чтобы сдать экзамены заочно, и остался помогать матери и сестре, пока занятия вновь не начались в январе.

Но на самом деле он меньше времени проводил с ними, чем с Кэри. Они много гуляли и часами сидели на крыльце, говоря об отце Райана и его чувствах теперь, когда его больше не было. C каждым днем, с каждым разговором, они становились ближе.

Наконец в пятницу, через две недели после похорон, они поехали в Индианаполис и сделали рождественские покупки в одном из крупных торговых центров. Кэри думала, что это будет для него непросто, но, похоже, он почувствовал облегчение, покинув скорбный дом. Они ходили, держась за руки, — а раньше они никогда не делали этого на людях, — по элегантно украшенным магазинам. Кэри чувствовала, что он гладит ее пальцы. Сердце билось сильнее при каждом пожатии или прикосновении его пальца к ладони.

Когда они ходили так, она задавала себе массу вопросов. Зачем он держит ее за руку, если не хочет встречаться с нею? Изменилось ли что-нибудь с тех пор, как он приехал домой? И значит ли это что-нибудь, если он все равно вернется на учебу после каникул? Чтобы отвлечься от этих мыслей, она стала рассказывать Райану о том, что происходило в школе. Она рассказала ему, как одна из девчонок из группы поддержки пришла на футбольный матч с роликами на голове, и Райан громко засмеялся.

Он впервые отвлекся после смерти своего отца, и Кэри обрадовалась этому смеху. Вечером у нее не было уже сомнений, что между ними все изменилось. Она думала, хватит ли у кого-нибудь из них смелости заговорить об этом.

Они дразнили друг друга, рассказывали истории, искали подарки и проверяли списки покупок. Поели в кафе и вернулись к своей машине на подземной стоянке. Там было полутемно, и, когда они забрались внутрь, темнота окружила их. Кэри ждала, когда Райан заведет машину, но вместо этого он повернулся к ней.

— Ты чувствуешь это? — между ними было так темно, что она видела только искры в его глазах.

Она перевела дыхание и кивнула:

— Уже давно.

Он наклонился ближе и нежно обхватил ее лицо руками.

— Я люблю тебя, Кэри. Я всегда тебя любил.

Ее сердце забилось в груди.

— Но как же наше свидание, когда мне исполнилось шестнадцать? Я думала...

Он прижал палец к ее губам.

— А что бы из этого вышло? Ты была слишком молода, чтобы встречаться с парнем из колледжа. У меня не было другого выхода, только подождать.

Не было другого выхода, только подождать? Кэри казалось, что она от избытка чувств сейчас взорвется. Она так волновалась! Все это время Райан думал о ней не просто, как о друге? Он, правда, хотел встречаться с нею? Она не осмеливалась об этом мечтать, даже в потаенных уголках своего сердца. Она не успела выразить свои чувства, а он уже приблизил свои губы к ее губам и поцеловал ее так, что время остановилось.

Это мгновение продолжалось вечность, он целовал и целовал ее, прогоняя все сомнения. Конечно же, какими бы ни были их проблемы, в конечном итоге они разрешат их.

По крайней мере, так ей казалось тогда.

* * *

Райан заглушил мотор, воспоминания развеялись. Кэри смотрела, как он бросает якорь и достает снасти, и снова подумала, как он вырос и возмужал с того времени, когда они были неразлучны.

Если бы только все оставалось так...

Кэри моргнула, отгоняя эту мысль. Она не могла пойти дальше воспоминаний. Если она начнет думать о нем сейчас, в настоящем, это не поможет ей — теперь, когда Тим готов поговорить с ней. Во всяком случае, он так сказал...

Она отогнала сомнения и указала на удочки.

— Какая из них моя?

Он протянул ей удочку, и они отправились на корму лодки.

— Хорошо, — он открыл коробку с наживкой. — Давай посмотрим, клюет ли рыба в озере Монро, когда вода холодная.

Он вел себя непринужденно, и Кэри это не удивляло. Они сели рядом, с удочками в руках, потом забросили крючки в воду.

Текли минуты, они сидели молча, глядя на поплавки. Потом, не говоря ни слова, Райан потянулся к ней свободной рукой и медленно сплел ее пальцы со своими. Его прикосновение обожгло ее, и она не могла говорить, с трудом думала. Она знала, что должна освободиться, найти какое-нибудь оправдание, чтобы отодвинуться от него, отвлечь его от новой попытки контакта.

Но в это мгновение она перенеслась в другое место и время, в те дни, когда сидеть так рядом было для нее так же естественно, как дышать.

Что я делаю, Господи?

Неуверенные мысли роились в ее сознании. Она закрыла глаза, и ничто уже не имело для нее значения, — ни ее убеждения, ни ее смятение, ни ее вопросы. Кэри была уверена: ничто не заставит ее отнять руку, потому что наедине на озере, которое они оба любили, рука в руке с Райаном — они не сидели уже много лет.

Даже Бог не заставит.

Глава 18

Они пытались делать вид, что их не влечет друг к другу, но, несмотря на разговор о рыбе, озерной воде и подходящей наживке, они не могли отрицать чувств, которые их объединяли. Кэри смеялась, когда Райан выловил старый носок, а потом помогала ему вытаскивать из воды здоровенного окуня, чуть не сломавшего удочку.

Холод и ледяная вода ничего не значили. В присутствии Райана Тейлора Кэри было всегда теплее, чем когда-либо и где-либо. Когда они молчали, тишина была спокойной и приятной, как раньше.

Кэри смотрела на озеро и вспоминала те золотые недели, которые они провели вместе после первого поцелуя на подземной стоянке. Когда они, наконец, признались в своих чувствах друг к другу, у них уже не было пути назад. Они были вместе все время, и три недели спустя родители Кэри заявили ей о своих сомнениях. Ей тогда было семнадцать лет, Райану — девятнадцать. Ее родители думали, что она слишком молода для серьезных отношений.

— Мы любим друг друга, — Кэри пожала плечами, глядя родителям в глаза, умоляя их понять. — Может быть, мы всегда любили друг друга.

Ее мать наклонилась вперед, ее голос был добрым и твердым.

— Мы верим тебе, дорогая, но это не меняет того, что тебе семнадцать лет. У вас обоих еще вся жизнь впереди. Мы просто не хотим, чтобы тебе было больно.

Кэри подошла к ним и обняла. Забота ее родителей помогала ей чувствовать себя любимой и защищенной, но не могла изменить ее чувств к Райану.

— Я буду осторожна. Я обещаю.

С каждым днем их отношения становились прочнее. Они гуляли вдоль замерзшего озера и катались в парке на коньках. Ходили в кино и старались как можно больше успеть, потому что время летело очень быстро. Вечером перед возвращением Райана в колледж они собирались в кино, но, когда Кэри села в его машину, они начали целоваться.