Искусство Раздевания

Глава десятая

— Цветы, — сказал Кингсли, — чудесный способ украсить блюдо.

Мне нравилось присутствовать на занятиях Кингсли, но все же не терпелось вернуться домой.

— Мы знаем, что римляне использовали розы для ароматизации вин. Ацтеки добавляли в шоколад ноготки.

Я записывала и думала, что цветы, стоящие на моей полке, неплохо подобраны. Но я почему-то никогда не использовала их в приготовлении пищи.

— Я люблю добавлять настурцию в салаты, она придает им пикантный аромат. Вы все, наверное, видели огромные фиалки, которыми украшают торты, но они очень дорогие. Для большего эффекта их можно разместить и на украшениях из крема.

Когда Кингсли закончил, я бросилась в раздевалку, мечтая поскорее добраться до дома, чтобы хоть немного поспать. К несчастью, у Коко были занятия сегодня вечером. Конечно, я бы с большим удовольствием поспала вместо того, чтобы помогать ей. Не могу дождаться, когда доберусь до постели.

Раздевалка была в конце коридора. Ее отгородили стеной и поставили серые металлические двери, а посередине скамью. Получилось крохотное помещение. Но на Манхэттене место стоило дорого. И мы толкались, задевая друг друга локтями.

Я, конечно, заметила, какое у Тары красивое, загорелое тело. Я всегда старалась переодеться как можно быстрее, а она словно нарочно продлевала свое «неодетое» состояние. Эффектно обнажалась, болтая с Присциллой о льготах, которые ресторан ее отца предоставляет сегодня вечером Центру Линкольна.

— Мы доставим им тушеное мясо с рисом и винегретом, кролика с полентой и этот роскошный творожный торт с козьим сыром в черничном соусе…

Я пыталась удержаться на десяти сантиметрах скамейки, чтобы завязать кроссовки. Многие парни и девушки носили тяжелые рабочие ботинки. Виной тому была кулинарная школа, потому что такие ботинки хорошо защищали, если кастрюля, поднос или нож случайно упадут на ногу. Но все же большинство носили кроссовки: в них было удобнее, ведь на ногах приходилось проводить целый день. Так что удобство ценилось превыше всего.

Тара стояла в черном бюстгальтере и черных кружевных стрингах, украшенных фальшивыми бриллиантами. Подумать только, какое добро спрятано под форменными штанами будущего кулинара! Больше всего ее волновало, как уложить волосы: наверх или вниз.

— Наверх — я выгляжу элегантнее, но укладка вниз делает меня более милой. А сегодня я хочу выглядеть особенно привлекательной, — говорила она. — Потому что, угадай, с кем я встречаюсь?

Присцилла в брюках и бюстгальтере причесывала свои длинные густые каштановые волосы.

— Ты меня спрашиваешь или приглашаешь в компанию?

— Можешь пойти, если хочешь быть третьей лишней. Я пригласила Тома Карпентера.

Я запуталась в шнурках. Черт! Конечно, она запала на Тома Карпентера. Но это еще не значило, что и он запал на нее. Возможно, она его пригласила, а он не мог ей отказать лишь потому, что не хотел обидеть. Так в чем же его вина?

— Том — самый симпатичный парень в этой кулинарной школе, — сказала Присцилла.

— Том — единственный симпатичный парень в этой кулинарной школе, — уточнила Тара.

Кроме, разве что, Роберта Кингсли, но он был не парнем, а мужчиной.

— Наверх? — Тара подняла волосы и с удовольствием посмотрела на себя в малюсенькое зеркальце, которое повесила на дверце своего шкафчика. — Или вниз? — Она отпустила волосы, рассыпавшиеся прядями по ее плечам. — Как ты думаешь, Джинджер?

— И так, и так хорошо, — пожала я плечами.

— Мне обидно за тебя, — посочувствовала Тара. — Жан-Поль ужасно с тобой обращается. Молодец, что все еще держишься.

Голос звучал равнодушно, а в ледяных голубых глазах не было ни капельки сочувствия. Я проигнорировала этот ее легкий выпад в мой адрес, подхватила пакет с ножами и вышла.

Том стоял в холле, очевидно, ожидая Тару. Я вызвала лифт. Мы кивнули друг другу. Что-то в его лице заставило меня подумать, что кивок был более чем дружеский. Конечно, это был лишь обмен взглядами, но по моему телу словно прокатилась волна электрического тока. «Лучше бы он провел этот вечер со мной», — подумала я, заходя в лифт.