Искусство Раздевания

Глава тридцать первая

Я вышла из раздевалки и застала конец их ссоры.

— Но ты вечно работаешь! Я думала, что хотя бы в выходной мы сможем побыть вместе и что-то сделать.

— Я полностью измотан и просто хочу отдохнуть.

— Отлично! Поехали ко мне?

— Мне бы хотелось поехать к себе.

— В такую даль, в Асторию? Зачем?

— Тара… Я просто устал.

Вот тогда-то она заметила и легкую усмешку на моих губах, подчеркнутых помадой Коко, которая, по словам консультанта из «Сефоры», отлично сочеталась с тенями, румянами и тушью.

Все втроем мы загрузились в лифт.

Молчание царило все время, пока мы спускались.

Том, казалось, был слегка удивлен переменами в моей внешности. Изо всех сил я старалась Удержаться и не стереть помаду ладонью.

Когда мы выходили из лифта, он спросил:

— Ну, как поживаешь?

— Неплохо…

— Я провожу тебя до метро.

Тара кивнула Тому:

— Ну пока… — И одарила меня напоследок мрачным взглядом. — Отличненько.

Она удалилась, а Том повернулся ко мне:

— Ты начала говорить…

— Говорить что?

— Э-э, вот… неплохо поживаешь.

— А, в самом деле… — Я заставила себя не тереть глаза.

— Перекусить не хочешь? Я слышал, в «Виллидж» есть потрясающее местечко. Я там еще не был. Пойдешь?

— Конечно! — «Виллидж» была в противоположной от «Астории» стороне. Я едва удержалась, чтобы не подпрыгнуть от восторга. И мы пошли на поезд.

Официант принес нам карту вин и меню. Том заказал по бокалу каберне по четырнадцать долларов и сыр. Когда официант удалился, он заметил:

— Сегодня я угощаю.

— Ты уверен?

— Надо же мне как-то развлекаться даже на свою нищенскую зарплату.

Вот скажите мне, что косметика здесь не при чем.

Я начала разговор с безобидной темы: как я беспокоюсь из-за приближающегося банкета.

— Я уже и дома делала эти пирожные. Мне так хочется, чтобы они хорошо получились. Это довольно мудреная затея. Если переложить яиц, тесто не будет держать форму.

— Да я уверен, у тебя все получится.

— А мне кажется, что он обязательно найдет, к чему прицепиться.

— В их культуре не принято, чтобы женщины становились поварами. Но он видит, что у тебя есть талант. И это никак не укладывается в его голове. К тому же ты симпатичная.

— Возможно, — только и сказала я, а мое сердце колотилось со скоростью триста тысяч ударов. Мне внезапно захотелось проверить свой макияж. Комплименты пробудили мои комплексы. Вот где таится опасность!

— Как дела в «Этуаль»?

— С работой все в порядке. — Он глотнул вина. — Но в целом ситуация становится неловкой.

— Да-а…

Он уставился в стол.

— Мне кажется, что Тара устроила мне эту работу, потому что я ей нравлюсь. И… ну… ты понимаешь… она симпатичная и умная…

— Это можно пропустить.

— Извини, — взглянул он на меня. — Похоже, она не самый приятный для тебя человек в этом мире.

— Я не собиралась становиться ее заклятым врагом. Просто так сложилось.

Официант принес нашу сырную тарелку: «Бри де Микс» с легким привкусом свежей травы и орехов, «Гауда» из козьего молока, «пикантный и легкий», «Блю де Авержне», «освежающий и острый». Я попробовала «Блю». Восхитительный вкус! Я взяла еще кусочек и намазала на хлеб. Очень вкусно! Глоток вина. Для каберне слишком сладко. О, да! Так можно жить. Я была счастлива.

— Ты выглядишь как-то иначе.

Я намазала на хлеб «Бри»:

— В самом деле?

— Ты что-то сделала с лицом?

— Да просто слегка подкрасилась утром. Совсем забросила это дело, как началась школа…

— А-а, — прищурился он, разглядывая меня.

Я ожидала комплимента. Его не последовало.

— Ну, ладно, — продолжил он, откусывая «Бри». — В общем, с Тарой становится все сложнее.

— В самом деле? — потянулась я за ломтиком «Гауды».

— Я работаю на ее отца, и все такое… Похоже, она втрескалась в меня сильнее, чем я в нее. Не знаю, что теперь с этим делать.

У меня в голове мелькнула предупредительная вспышка. Я что для него, приятель с жилеткой, чтобы обсуждать его любовные дела? Или он признавался в своих проблемах, потому что я ему нравлюсь? А секс-то у них был? А со мной он хотел заняться сексом?

— Какой твой любимый сыр? — спросила я.

— Не знаю. Каждый хорош по-своему.

К тому моменту, когда мы допили вино, съели весь сыр и даже подобрали крошки в хлебной корзинке, голова у меня начала кружиться.

— Давай я провожу тебя домой, — предложил Том.

Мы побрели по Бедфорд-стрит в старой, очень красивой части города. Здесь стояли темные кирпичные дома, спрятавшиеся за жалюзи окна украшали нарядные ящички с цветами. Чем-то это мне напоминало кукольный город. Интересно, каково жить в одном из таких домов? Могла быть жизнь такой простой и удобной, как казалось отсюда? Хотелось бы так думать. Представить себя в старинном экипаже на этой улице сто лет назад, ветреным вечером, в свете газовых фонарей.

Впервые я обрадовалась, что поезд переполнен и нам пришлось втиснуться на сиденье, прижавшись друг к другу. Мы даже не пытались поддержать разговор, просто сидели, покачиваясь в такт каждый раз, когда поезд ускорял или замедлял ход. Я наслаждалась нашей вынужденной близостью, не замечая толпы вокруг нас. Мне так хотелось, чтобы Том обнял меня, а я бы положила голову ему на плечо, но он этого не сделал, и потому хотелось еще сильнее.

Когда мы отъезжали от «Пенн-стейшн», мое легкое опьянение медленно сошло на нет при мысли, что Коко, скорее всего, уже дома. А это значило, что я не разрешу ему подняться. Я не могу рисковать, особенно в такой пограничной ситуации. Как бы мне ни хотелось, чтобы он поднялся, этому не суждено сегодня произойти, так что ему не надо выходить со мной, и мне следует срочно сообщить об этом, пока мы не доехали до Таймс-сквер.

— Знаешь, ты не выходи.

— Но я хочу проводить тебя до дома.

— Не стоит беспокоиться. Ты на этом поезде как раз доедешь до места.

— Я вовсе не спешу домой. Честно говоря, делать там нечего, скучновато. Я подумал, может, ты пригласишь меня зайти, покажешь, где живешь.

— Ну, видишь ли, в общем… — Черт, что же сказать? — Ты знаешь, у меня такой бардак. И потом, я хотела позаниматься сегодня. Ну и в общем, я устала.

— Ну ладно, — пожал он плечами, — нет проблем.

Поезд подъезжал к станции «Сорок вторая улица».

— Ну ладно, спокойной ночи…

— Спокойной ночи… — Я растерялась, на ходу соображая, что, может, это был подходящий случай самой напроситься к нему в гости.

— Поспеши, а то проедешь свою остановку.

Я вскочила, рванулась к двери, поднырнула под чью-то руку, по дороге наступила паре пассажиров на ноги и, едва успев крикнуть «спасибо за вино», выскочила на неопрятную платформу. Толпа людей устремилась мне навстречу. Я прорывалась сквозь поток к грязным цементным ступенькам. Поднялась в город на перекрестке Сорок второй и Седьмой авеню. Он считается одним из самых оживленных в мире, разве что где-нибудь в Бангкоке есть более суматошное место. Я пробивалась сквозь хаос движущихся машин, автобусов, такси, сирен, уличных торговцев, туристов, приезжих, чувствуя свою полную чужеродность. Это был очень сильный контраст по сравнению с тем чувством тихой близости, которое я только что испытала в подземном тоннеле с Томом. Здесь, наверху, люди выстраивались в очередь за билетами на бессмысленные пьесы, искали стрип-клубы и пип-шоу с убогими представлениями, заполняли рестораны и бары, прожигая свои короткие, жалкие жизни.

Что за мир?