Искусство Раздевания

Глава тридцать шестая

— Разве банкет не сегодня? — удивилась Коко.

— Я не пойду.

— Почему?

Я попыталась скрыться в своей комнате. Она шла за мной.

— Джинджер, да что с тобой?

— Ничего.

— Почему ты вчера сорвалась ни с того, ни с сего?

— Извини, пожалуйста.

Она зашла ко мне в комнату. Я бросила сверток с ножами на пол. Скинула кроссовки, рухнула прямо в одежде на постель, накрыла голову подушкой. У меня никогда не было замка на двери, а жаль. Убраться бы отсюда куда подальше. На самом деле мне нужна совсем другая дверь, в другой комнате, в ином доме и в другом городе…

— Ладно, — повернулась она, чтобы уйти, — но если тебе захочется высказаться, я внимательно выслушаю.

Я откинула подушку и буквально взорвалась:

— Ты знала, что Бен изменял?

— ЧТО? — Резко повернулась она.

— Он изменял Ли.

— В самом деле?! Рассказывай немедленно.

Она присела на край постели.

— А надо?

— Перестань, мне нужно знать.

Я поморщилась. Она шутила. Как бы. А вот в это мне не хотелось играть. Радовать ее своей ненавистью к отцу. Мне хотелось сбить этот тон. Узнать, что она на самом деле думает об этом. Ну, я и рассказала все о дневниках Ли — как вел себя отец, как она страдала. Меня просто бесило, что он, похоже, вообще не переживал по этому поводу. И это было самое плохое. Он просто извинился. То есть, если бы она не узнала, не о чем было бы и говорить.

— Похоже на то.

— Ты его защищаешь?

— Просто не осуждаю.

— Ты ненавидишь папу по тысяче причин, а за это не хочешь судить?

— Может, она его не удовлетворяла как женщина, и ему пришлось искать удовольствий на стороне.

— А может, это он был посредственным любовником в постели?

— Значит, ей надо было его научить.

— Некоторые женщины не так искусны в этом, — заметила я, сгорая изнутри. — Это же не физкультурные упражнения. Им нужен эмоциональный контакт.

— Мы сейчас говорим о тебе?

«Ну, уж точно не о тебе», — подумала, но не сказала я. Это была проигранная ситуация. Если бы она узнала, что у меня чувства и секс неразрывны, то, возможно, почувствовала бы свое поражение как мать.

— Господи! — Она восприняла мое молчание как «да». — Я думала, если что-нибудь и донесла до тебя, так это то, что сексом надо наслаждаться.

— Но все равно, — прервала я ее, — ты обвиняешь жертву. Как будто это Ли виновата, что бедняге пришлось ей изменять. Неужели верность для тебя ничего не значит?

— У монеты две стороны, в этой истории двое участников. Ли не была совершенством. Я знаю, ты так думала, но, увы, — это не так. Поэтому умерь свои претензии к отцу, вот и все, что я хочу сказать.

Возможно, она не осуждала папу из-за собственного прошлого. Может, Коко и не спала со своими клиентами… Но она развлекала толпы мужчин. Женатых мужчин. Таких, как мой отец.

А может, с кем-то и спала. Я никогда не была уверена насчет того, как далеко она заходила. Никогда не хотела знать наверняка. Но, возможно, пришло время узнать правду.

— Мама?

— Да?

— Ты когда-нибудь…

— Что?

— Имела секс. С мужчинами. За деньги?

Коко взмахнула ресницами и ответила голоском красотки из южных штатов:

— Боюсь, я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Имела?

Она встала с моей кровати. Распушила волосы перед зеркалом. Я ждала, пока она заговорит. Не шевелилась. Мои уши превратились в суперлокаторы.

— Возможность была всегда. Исполняешь приватный танец для клиента. Он просит позвонить ему. Он может быть хорош собой, предлагает тебе прогуляться с ним по магазинам, чтобы провести время с пользой. Ну, ты идешь. Потом вы ужинаете. Отправляетесь в отель. Потом секс. Он дает тебе пятьсот баксов. И ты никогда больше его не видишь. Или все повторяется снова. И снова, — рассмеялась она. — Многие так поступают.

— А ты?

Она застонала:

— Тебе правда нужно знать? Хорошо. Был один мужик. Он был несвободен, семья и все такое. Очень привлекательный и предпочитал анальный секс.

— Слишком много информации.

— Его жена ему отказывала! Вот почему я тебе говорю, что надо быть гибкой.

— Спасибо.

— Он потратил на меня кучу денег.

— Очень мило.

Ее брови вопросительно приподнялись, она переминалась с ноги на ногу, ввинчивая шпильки в мой старенький голубой палас. Словно ожидала услышать слова осуждения. Но я уже устала осуждать. Это бесполезно, и ни к чему не приводит.

— Послушай, — продолжала она, видя мою расстроенную физиономию, — это продолжалось полгода. Спустя какое-то время я поняла, что чувствую себя паршиво. И сказала себе: никогда больше, ни за что. Многие девушки прирабатывали этим на стороне. И быстро деградировали. Я не пошла по этой дороге. Мне пришлось провести границу, иначе я не смогла бы работать.

Ну, ладно. Проехали. Это было не совсем ужасно. И она осталась невредимой. Прошла через это более или менее без потерь. Наверное, Ли была права, говоря, что Коко сильная.

— Это все какое-то безумие. Это я ребенок. Я должна бунтовать. Это меня ты должна критиковать. Ну, как я могу заработать твое осуждение? Быть законченной блюстительницей нравов? Супер, вот уж развлекуха. Всю жизнь мечтала. Это невозможно! Тебя невозможно огорчить!

Она изо всех сил старалась не рассмеяться. Возможно, это и было смешно.

— Иногда ты меня раздражаешь. Ты не используешь макияж. Не носишь каблуки. И тебе действительно нужны новые бюстгальтеры.

— Отлично! Я бунтую против матери тем, что позволяю своим сиськам висеть, а не торчать.

Она расхохоталась.

— Извини, я не должна была смеяться. Ты очень много для меня значишь.

Она присела рядом, сжала мою ладонь:

— Ты ведь знаешь это?

— Наверное. Но… — Я почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы, и заставила себя выдавить: — Но не так много, как мужчины.

— Ты что, шутишь? Естественно, ты в сто раз важнее.

Я покачала головой. Слезы полились градом.

— Джинджер, девочка моя, — обняла она меня, — это же просто работа.

— А ты трудоголик, — вырвался у меня отвратительный смешок.

— Ты самый главный человек в моей жизни.

И в тот момент, когда она эго произнесла, я поняла, что это действительно так. Собственно, я и хотела услышать.

И только сейчас я осознала, какой это тяжелый груз. Самый важный. Громадная ответственность. И где этот Джек, когда он мне так нужен?

— Я знаю, было непросто расти рядом со мной… — Пощекотала она меня. — Если речь идет о сексе, моя планка стоит довольно высоко.

— Ага. То есть… я безнадежна. Я дилетантка. Не могу заниматься сексом, если нет эмоций. Должен быть какой-то смысл, или я просто не хочу.

Мы говорили шутливо, но все это было недалеко от истины. Мои слова являлись признанием обывательницы.

— Эй, если тебе хочется погулять и заняться нормальным сексом, ради бога, я не против.

— Ты, правда, так думаешь?

— Конечно!

— И говоришь это не просто так, ради красного словца?

— Только не удивляйся, если почувствуешь боль. Секс с чувствами — опасное занятие, должна тебе сказать. Господь свидетель, у меня не слишком хорошо получалось.

— Значит, я не упаду в твоих глазах, если буду заниматься сексом только с тем, кто мне небезразличен?

— Ну, если ты действительно этого хочешь… Мне придется приспособиться. Но должна тебе сказать, ты слишком серьезно относишься к сексу… А это совсем не обязательно. Может, со временем ты расслабишься и сможешь увидеть в этом своего рода развлечение, потому что, извини, пока ты понятия не имеешь, о чем говоришь и что упускаешь.

Я вздохнула. Было не очень приятно все это выслушивать, но в ее словах было рациональное зерно. И я определенно знала, что упустила.

Я упустила Тома. Я упустила банкет и упускаю возможность представить моих прекрасных лебедей. Я рассказала Коко во всех подробностях, как их уничтожала.

— Жан-Поль теперь ни за что не допустит меня в мастер-класс.

— А у тебя есть время приготовить что-нибудь еще?

— Он раздавал задания.

— И?

— Банкет вот-вот начнется.

— Десерты подают в конце.

— Ну, я же не могу просто так заявиться со своим собственным десертом.

— Почему бы и нет? Если ты не воспользуешься случаем сегодня, тебе все равно придется смотреть этим людям в лицо завтра, и ты будешь чувствовать себя паршиво, никогда не отмоешься, словно в грязи вывалялась.

— В грязи вывалялась? — Я встала. — Вот именно! Я так себя и ощущала.

— И это хорошо?

Я чмокнула ее в щеку:

— Ага. — И добавила: — Это очень-очень хорошо.

По этой дороге я могла бы пройти с закрытыми глазами. Я сбежала по лестнице, спустилась в конец квартала к гастроному на углу и помчалась сразу в отдел «Все для выпечки». Схватила две упаковки коржей. Из холодильника прихватила мягкий сливочный сыр и пачку масла. Да, вот еще… только бы у них был… полуфабрикат для шоколадного пудинга. Так, вот он, на самой верхней полке. Четыре упаковки. Что еще нужно? Назад к холодильнику. Пакет молока и жирные сливки. А у меня будет время их взбивать? Я взглянула на часы. Похоже, что нет. Прихватила баллончик с готовыми взбитыми сливками «Редди». Что еще? Думай! Времени на то, чтобы возвращаться еще раз, нет. Похоже, это все. Я пошла платить. Женщина, которая все мое детство стояла за прилавком, сейчас сидела за кассой. Я никогда не знала, как ее зовут. Но вот она, на своем обычном месте, окруженная полками с сигаретами, презервативами, карточками оплаты за телефон и коробочками аспирина.

— Как поживаете?

— Спасибо, хорошо.

— А вы?

— Нормально.

Наш обычный диалог. Ничего нового. Мне захотелось узнать ее имя. Но стоит ли? Зачем менять установившийся порядок? А с другой стороны, почему бы и нет.

— Как вас зовут? — озадачила я ее.

— Роза.

— Привет, Роза. Меня зовут Джинджер.

— Джинджер! — удивилась она. — Это же имбирь. Его хорошо добавлять в чай при простуде.

— Да, а роза такая красивая…

В голове мелькнула мысль. Меня осенила классная идея!

— Подождите секунду, я сейчас вернусь.

Я помчалась к цветочному отделу. У них бывали неплохие красные розы. Я схватила букет, и заспешила к кассе. Одну розу я подарила кассирше.

Я неслась к дому на всех парусах, так и этак прикидывая, каково это будет — заявиться на пижонский банкет с подобным десертом? Собственно, необязательно всех оповещать, какие ингредиенты я использовала. Как говорил Жан-Поль, внешний вид важнее вкуса, не так ли?

Я взлетела по ступенькам, вывалила все на стол и принялась за дело. Коржи в кухонный комбайн, пока они не превратились… в пыль. Затем смешала сыр и масло. Развела молоко с пудингом до однородного состояния, добавила туда сыр с маслом, готовые сливки. Взяла немножко массы на палец и попробовала на вкус. Вкуусно! Так, сейчас развлечемся.

Я накладывала слоями крошки и пудинговую смесь. Раньше я иногда добавляла мармеладных букашек, но сейчас мне нужно что-нибудь поэкстравагантнее. Я оторвала несколько лепестков роз и украсила свое творение по краю. Еще три лепестка положила в центре. Удержала себя от желания вывалить на десерт все оставшиеся цветы. Пусть выглядит просто и со вкусом. Элегантно. Я отступила. Полюбовалась. Прелесть, что получилось!

В кухню зашла Коко.

— Вот это роскошь!

Мне требовалось хорошее название. «Торт из крошек» точно не годилось.

— Ты не знаешь, как будет по-французски «грязь, пыль»?

— Нет. Знаю, как будет «сад» — jardin.

— Отлично, то, что надо. Нарекаю свое новое творение «Mousse de Jardin».