Исполняющий обязанности

Глава двадцатая Твердыня коопторга

— Доброго вам утречка — я одобрительно смотрел на сдобную грудь «Совы», выпрыгивающей из выреза легкой блузки, в то время, когда дама снимала огромный гнутый засов с массивной кованной проушины. Заведующая комиссионным магазинчиком смерила меня задумчивым взглядом, хмыкнула и буркнув «Десять минут еще до открытия», захлопнула перед моим носом дверь торгового заведения.

— Ну и подождем. — Я решил не тарабанить в оббитую листовым металлом дверь, а спокойно посидеть на крылечке, наслаждаясь теплым майским солнышком, потом зайти, как обычный покупатель, осмотреться…. Ну а дальше будет видно, как и что.

Ровно через десять минут двери магазинчика распахнулась, заведующая, переодетая с синий рабочий халат, буркнула «Заходите», и меня буквально внесли в затемненное помещение торгового зала поднажавшие сзади женщины. Оказывается, пока я жмурился на весеннее солнце, у крыльца собралось полтора десятка покупателей, почти исключительно только женщины. Целеустремленная группа, своими телами, внесла меня на середину торговой точки, а там, как морская волна, отхлынула, разбежавшись к разным стеллажам и рассредоточившись у прилавков. Хорошо, что сюда я приехал не один, а взял свою «учебную» бригаду и двух капризных барышень, что числились потерпевшими по уголовным делам — жертвами грабежей малолетних преступников.

Вытащить на выезд этих дамочек было чрезвычайно трудно, но крайне необходимо. Разобраться, какая сумочка есть дешевка из искусственной кожи розового цвета, производство цеха номер шесть Нижнекамского завода бытовой химии, а какая — изделие дома Шанель из кожи полуторамесячного ягнёнка цвет «утренняя фуксия», ни я, ни мои сотрудники, были не в состоянии, в отличии от этих девиц. Чтобы заполучить этих двух экспертов по кожаной галантерее, мне пришлось вчера пол дня провисеть на телефоне, уговаривая, убалтывая, подхалимничая и расточая мед комплиментов. Узнав, что я не могу пообещать, что утерянная сумка уже завтра вернется к своей хозяйке, большинство моих собеседниц интерес к беседе теряли и поехать с милицией на поиски категорически отказывались. В ход шел обычный набор женских отмазок — беременность, не с кем оставить ребенка, запланирована поездка в сельскую местность, к старенькой маме. Из десятка потерпевших дам, с которыми я переговорил вчера, явиться к восьми часам утра к зданию Дорожного РОВД, чтоб затем ехать на Колхозный рынок в противоположную часть города, без гарантии обратный доставки домой, согласились только двое.

— Давайте девушки, смотрите ваше имущество — я махнул рукой в сторону деревянный стеллажей, на которых, наряду с потёртыми туфлями — «лодочками» и старыми кроличьими шапками, плотными рядами стояла, радующая глаз, явно импортная и дорогая, кожгалантерея.

Драка началась буквально через полторы минуты. В углу торгового зала, где возвышался светло-зеленый куб кассового аппарата, внезапно, как волна цунами, поднялся многоголосый женский визг. Красавица Жанна Гавриловна Пашкова, филолог по образованию, сотрудник Дорожного районо, мёртвой хваткой вцепилась в углы чёрной дамской сумки с белыми элегантными вставками. С другой стороны, накрутив ремешок сумки на кисть, как репку, тянула на себя добычу смуглая девушка, лет двадцати пяти, в бархатный тюбетейке с золотым шитьем и множеством чёрных, как смоль, тонких косичек. Ее товарки, галдя, как гусыни, окружили, бьющихся за сумку, бойцов, щипали Жанну и хватали ее за одежду, так, что уже во всю трещала ткань на Жанниной ветровке.

— Студент, быстро зови Кадета и запирайте вход, всех гоните наружу и никого не впускайте в магазин. — я, честно говоря, не ожидал такого наплыва посетителей в занюханную торговую точку на первом этаже грязного барака, где напротив здоровые мужики в, когда-то белых, халатах, с хеканьем, рубили коровьи и свиные туши. Я, давненько здесь не был, и рассчитывал, что, в пустом магазине, мои потерпевшие спокойно походят по торговому залу, опознают среди четырех десятков, выставленных на стеллажах, сумок и двух десятках кошельков, свое имущество, и мы начнем спокойно работать — такого опознания вполне было достаточно для полноценной проверки торговой точки.

Студент бросился на улицу, к машине, возле которой, как Засадный полк, отирался Кадет в милицейской форме, а я поспешил спасать Жанну — врезавшись, своим немалым весом, в восточных теток с фланга, я заорал:

— Что за драка! А ну разошлись, милиция!

Двух женщин, как кошек, вцепившихся в Жанну слева, просто снесло на стоящего поодаль мужика, по виду, их «кошелька» или спонсора, что, ни во что не вмешиваясь, меланхолично наблюдал за скандалом.

Оставшиеся женщины — трудящиеся Востока, перестали драть мою потерпевшую, лишь молодая девица в, чудом державшейся на голове, тюбетейке, продолжала цепляться за сумку, тяжело дыша и буравя соперницу злыми темно-карими глазами.

— В чем дело?

— Это моя сумка! — крикнула Жанна, сжигая на месте свою оппонентку адским пламенем, таких же злых, но голубых глазам.

— Какая твоя? Мы вчера за нее задаток дали! — ответный крик молодой восточной красавице потонул в многоголосом крике ее группы поддержки.

— Так, все заткнулись, и говорите по одному. Вот ты говори! — я ткнул пальцем в «тюбетейку».

— Эй, зачем так грубо разговариваешь. — влез в разговор мужчина Востока, шагнул ко мне, но наткнувшись на мой недобрый взгляд, полез в нагрудный карман пиджака за паспортом.

— Говорите.

— Мы вчера вечером вот эту сумке выбрали, хозяйке задаток оставили, двадцать пять рублей, она сказала, что до обеда сумка будет нас ждать. А сегодня мы с папой пришли, а тут вот эта… — пальчик девушки в тюбетейке, невежливо ткнулся в лицо Жанны.

— Теперь вы говорите. — я кивнул головой Жанне.

— Это моя сумка, мне ее муж из Москвы месяц назад привез. Это фирма «Ковали», Италия, он за нее триста рублей отдал. И эту сумку у меня украли на прошлой неделе.

— Э, какой ворованный! — опять хором взвыли гости Города из южной республики: — Это наша сумка, мы за нее аванс давать.

— Там, во внутреннем кармашке, на этикетке, ручкой звездочка нарисована — торопливо затараторила Жанна, как будто боялась, что я не поверю ей и отпущу покупателей с ее имущество.

— Так, сумку кладем на прилавок! — я стал подталкивать сцепившихся соперниц в нужном мне направлении: — Да отпустите вы сумку, обе! Я ее не украду, только посмотрю, что внутри.

Недоверчиво глядя друг на друга, девушки разжали руки. Крепкое изделие итальянских мастеров в горячей схватке не пострадало. Я открыл позолоченный замок и откинул клапан. Когда вжикнула аккуратная застежка-молния, закрывающая один из кармашков, я вытянул из него матерчатую этикетку, на котором витиеватым шрифтом, позолотой, было выведено латинскими буквами — Ковалли, ЛТД, Рома, Лондон, Париж, Нью-Йорк.

— Вот! Я же говорила — Жанна от радости запрыгала на месте: — Это моя сумка.

— Это наша сумка. — Восточный товарищ выдвинулся вперед: — Моя дочь вчера…

— Уважаемый, мне вообще-то все равно, у кого похищенный в нашем районе предмет изымать — у вас или у магазина.

— Какой предмет?

— Вот этот предмет. Она похищена у этой женщины в на территории Дорожного района, она ее опознала среди сорока сумок в этом магазине. В любом случае, сумку из этого магазина вынесу только я. Ну что, покупаете сумку? Если да, то сразу давайте свой паспорт, буду протокол изъятия заполнять.

— Слушай, дорогой, какой протокол-шматокол? Не надо бумагу переводить. Раз ты сказал, что сумка ворованный, так мы ее покупать передумали. Сейчас только двадцать пять рублей у хозяйки возьму…

— Какие двадцать пять рублей? — внимательно слушавшая нас «Сова» аж покраснела от возмущения: — Никакой четвертак я не брала. Десятку брала в качестве аванса, даже спорить не буду. А то, что твои девки тебе про двадцать пять рублей рассказывали, так ты, Саид, сам со своим бабьем разбирайся, меня в ваши дела не впутывай.

Красная десятка, выпорхнув из кармана синего халата, упала на стекло прилавка.

Саид, гневно одарив свой гарем многообещающим взглядом, подхватив деньги, и, на прощание, пробормотав что-то типа «Джаляб», покинул магазин, впрочем, аккуратно обойдя застывшего на пороге Кадета, одетого по форме. Вслед за ним потянулись и его смуглянки.

— Так, Кадет, Студент — выводим отсюда всех! Давайте поживее. И двух понятых мне обеспечьте, а дверь входную заприте на щеколду.

— А ты что здесь распоряжаешься! Вы вообще кто такие? Вы не наша милиция! Идите отсюда, ничего вам здесь не обломится! Что приперлись? — хозяйка комиссионные точки по перепродаже краденного имущества, уперев кулаки в остатке талии, нагло глядела на меня из-за прилавка. Судя по всему, барышня не особо нас испугалась. Покупатели, потянувшиеся было к выходу под напором Кадета и Студента, у самых дверей начали тормозить, с интересом оглядываясь на разворачивающуюся сцену скандала — всем было интересно, как хозяйка магазина будешь ставить на место зарвавшийся ментов.

— Фаина Борисовна! — вдруг завизжала «Сова»: — Тут к нам какие-то ряженые вломились! Зовите скорее ребят — постовых, пусть придут и разберутся!

Пожилая женщина, появившаяся на пороге торгового зала, как я понял, та самая Фаина Борисовна, быстро— быстро закивала головой и выбежала вон. Наверное, бросилась звать на помощь неизвестных мне пока ребят постовых.

— Татьяна, как ваши успехи? — я окликнул вторую свою потерпевшую, что скромно стояла у противоположного прилавка.

— Вон моя сумка, зеленая, на третьей полке снизу стоит — порадовала мена своим успехом девушка.

— Как вы ее узнали?

— Это точно моя сумка. Вон, видите? На застежке кораблик маленький прицеплен. Фирменная застёжка потерялась, а это я от брелока отцепила и на сумку повесила, по цвету долго подбирала.

— Вот и замечательно, Татьяна. — я был рад чрезвычайно, теперь никакие местные ребята мне не смогут ничего предъявить.

— Так, граждане покупатели, кто через две минуты будет еще здесь, то будет в обязательном порядке привлечен к участию в совершении следственных действий, а потом поедет со мной на Правый берег, допрашиваться у следователя! Время пошло. — я демонстративно поглядел на наручные часы. Присутствующие здесь посетители на роль понятых не годились — скорее всего присутствующие в магазине женщины имели отношения в заведующей, могли ранее покупать что-то ворованное. Лучше пусть молодняк на улице отловит случайных прохожих.

Женщин перспектива выполнения гражданского долга не вдохновила и народ стал усиленно щемится в узкие входные двери, но их энергичное движение наружу в проходе застопорилось — в противовес основному потоку, в магазин рвались, расталкивай людей, два милиционера в форме, наверное, это и были те самые ребята постовые. Наконец, один из них, субтильный старший сержант, сумел протиснуться между горячих женских тел и, поправляю на ходу сбившуюся на набок фуражку, двинулся в сторону «Совы».

— Рита, что произошло? Твоя Файка прибежала, что-то орет, но ничего не понятно. — А вот тут, Сереженька, какие-то — палец Риты почти уткнулся в подошедшего меня: — ворвались в магазин, покупателей гонят, работать не дают! Надо разобраться, что это за залетные.

Для расстановки баланса сил на арене мне пришлось легонько стукнуть девушку по руке:

— В людей пальцем тыкать неприлично, гражданочка.

Я махнул перед лицом местного постового красными корочками:

— Добрый день, уголовный розыск Дорожного РОВД, старший оперуполномоченный Громов! Можно вас на минуту. — я подхватил сержанта под локоток, преодолев его легкое сопротивление.

— Можно ваше удостоверение получше рассмотреть? — Конечно можно сержант, только один вопрос. Это ты эту барыгу крышуешь? — Как крышуешь? Какую барыгу? Я ничего не понимаю! — старший сержант дернулся.

— Сержант, ну ты же догадываешься, что мы здесь не просто так? Где ваш рынок, а где Дорожный район? Но те, кто на этот магазин нам установку давал, сказали, что местные менты от этой скупщицы краденного деньги получают постоянно, вот я и спрашиваю — это ты или нет? Сам понимаешь, там в материалах фотографии имеются, иначе эти мероприятия не проводят.

Сержант беззвучно хлопал ртом, как житель Марианской впадины, вытащенный на поверхность. Потом рот милиционера захлопнулся, он очень сильно побледнел. Наверное вспомнил, когда и где он сильно накосячил, приняв деньги у Риты не в помещении магазин, а где-то на улице, где их встречу вполне могли сфотографировать. — Она мне долго тогда отдавала! Пятнадцать рублей я ей занимал, вот она и отдала! — милиционер с надеждой заглядывал мне в глаза. — Да мне-то всё равно, я по другой теме работаю. Просто хотел тебя по-братски предупредить, чтобы, когда тебя вызовут в инспекцию по личному составу не мычал там, а успел подготовится. А сейчас, мне кажется, тебе стоит отсюда держаться подальше, чтобы к тебе вопросов меньше было. Мы же поняли друг друга, правда? — Да, я все прекрасно понял! Брат, спасибо тебе, должен буду. — сержант подхватил за руку, ничего не понимающего, напарника и потащил его к выходу, под недоуменные крики «совы», не понимающей, куда сливалась ее «крыша».

Я проводил взглядом, покидающих нас, местных правоохранителей, потом встретился взглядом с, испуганно замершей на пороге, Фаиной Борисовной.

— Кадет, вот эту даму ко мне приведи.

— Вы кто будете? Представьтесь, пожалуйста.

— Я тут работаю. — чуть заикаясь, ответила женщина, нервно комкая в руке носовой платок.

— Кем работаете?

— Уборщица я и на полставки продавец.

— А ещё кто здесь еще работает? — Маргарита Михайловна — заведующая наша, и все.

— Понятно. А, подскажите… — А почему это, хотелось бы мне знать, почему вы с ней разговариваете? Фаина не разговаривай! Не смей им ничего говорить!

— Скажите, Маргарита Михайловна, а почему у вас такое странное штатное расписание и где остальные сотрудники?

— Нормальное у нас расписание. А людей нет, потому что, никто работать не хочет, вот и приходится мне здесь крутится без выходных.

— Ну хорошо, Маргарита Михайловна, пойдемте в ваш кабинет, будем квитанции на сданные сумки изымать.

— Я с вами никуда не пойду! Вы не имеете права! Ну нашли у меня случайно ворованную сумку. И что? Забирайте и валите отсюда! — хозяйка магазина вновь стала токсичной.

— То есть, сотрудничать со следственными органами Министерства внутренних дел, вы, Маргарита Михайловна, не желаете?

— Да пошёл ты в жопу!

— Понятые вы все слышали? Отлично! Парни, надевайте на неё наручники, выводите и садите в машину, на заднее сидение. Кадет, остаешься с мамзелью, а ты Студент, возвращайся, будем здесь обыск производить. Все, давайте, пока я протокол заполняю.

Нежную голубицу — матерящуюся Маргариту Михайловну заковали в кандалы и поволокли на улицу. А я, в сопровождении Фаины Борисовны, как представителя администрации, и двух понятых — случайных старушек, на свою беду пришедших на базар, купить чего-нибудь вкусненького, и, из любопытства, согласившихся выполнить свой гражданский долг, в кабинет заведующей. Кабинет заведующей был открыт, ящик с квитанциями, указывающих на данные лиц, сдавших на комиссию товар, стоял на столе. При помощи перепуганной Фаины Борисовны мы быстро нашли квитанции на опознанные потерпевшими сумочки. К моему удивлению, обе сумки сдал один и тот же человек — женщина тридцатого года рождения, живущая в глухой сельской местности Северного района нашей области. Удивленный такой ситуацией, я решил сделать все, чтобы два раза сюда не ездить.

Полная проверка бокса с документами ввергла меня в недоумение. В сдаче изделий кожгалантереи в эту «комиссионку» были замечены всего два человека — одна, упомянутая ранее, женщина из Северного района, и молодая девушка из другого удаленного уголка области — Усть-Тарасовки.