Испорченная истинная

Глава 31. Адель

Была приятно удивлена, увидев в своем гардеробе красивые, стильные и весьма практичные вещи. Джинсы, футболки, рубашки, костюмы для занятия спортом и несколько платьев, которые можно надеть как на праздничный вечер, так и носить повседневно. Из обуви несколько пар кроссовок, туфель и босоножек. Не известно, кто именно выбирал все это, но на мою радость наши с ним вкусы совпали. Ситуация с бельем обстояла значительно хуже, потому что я к такой пошлости не привыкла, но выбирать мне, увы, не приходится, поэтому нацепила то, что имела на данный момент.

Интересно будет ли в моей жизни момент, когда я смогу решать самостоятельно какие-нибудь вопросы касаемо своих нужд и действий?

Не без труда спровадила Жанну и Марьяшу за дверь, решив самостоятельно привести свои новые вещи в порядок. Тем более мне было просто жизненно необходимо чем-нибудь себя занять, чтобы не завыть от скуки.

Переоделась в спортивный костюм и заботливо повесила рубашку Рамиля в шкаф. Где он сейчас? Что делает? Вспоминает ли обо мне и в каком ключе?

Мне не хотелось давать волю эмоциям, и я гнала прочь все мысли о мужчине, но получалось не особо. Я скучала по нему. Несмотря на то, что безумно злилась, все равно жаждала снова его увидеть.

Вскрикнув, подпрыгнула на месте, когда дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел озлобленный Рамиль. Что вывело этого волка из себя не знала, но то, что крайней буду я, даже не сомневалась.

– В приличном обществе полагается стучать перед тем, как войти в спальню к девушке! – скрестив руки на груди, заявила этому нахалу, начав плавиться под его черным обжигающим взглядом. – Или у Вас проблемы с воспитанием, Рамиль Ильдарович?

– Проблемы с воспитанием только у тебя… Кудряшка, – оскалился в какой-то неимоверно-зловещей улыбке, а меня передёрнуло от подобного обращения.

От нахлынувших воспоминаний к горлу подступила горечь, и на глазах выступила влага, но я сдержала свои эмоции, прогоняя их обратно вглубь своего сердца. Стало больно и обидно от морозящего тона, которым говорил со мной Рамиль, будто я в чём-то провинилась перед ним.

– Чего тебе надо?

– А ты разве забыла свою роль? – продолжал издеваться мужчина, и я уже находилась в шаге от того, чтобы броситься на него и выцарапать его наглые глаза.

– Ну что Вы?! Как можно забыть предоставленную мне честь раздвигать ноги перед самим Рамилем Сигитовым! – съязвила, не обращая внимания на резь в груди. – Желаете получить меня прямо сейчас? И в какой позе?! Лежа? Или может, сегодня предпочитаете стоя?

Яд лился из моего рта без остановки, но я не могла уже остановиться. Рамиль молча слушал и смотрел на меня, практически не моргая, что злило еще больше. Быстро сняла футболку и отбросила ее прочь. Следом стянула штаны, оставаясь перед мужчиной в одном полупрозрачном комплекте белья из чёрного кружева.

Дыхание Рамиля участилось, а в глазах вспыхнул огонь желания. Мое тело тоже уже меня не слушалось, попадая полностью под власть мужчины.

– Решила поиграть со мной, маленькая негодница? – хрипло произнес Рамиль и подошел ко мне вплотную, опаляя своим горячим дыханием.

Смотрел мне в глаза, а сам начал медленно расстёгивать пуговицы на рубашке, от чего меня бросило в жар. Внизу живота завязался тугой узел желания, и ожидание стало невыносимым.

– Нравится? – прошептала еле слышно, проводя пальчиком по обнажённой груди Рамиля.

– Нравится… только игры с диким зверем опасны, разве ты не знаешь?

Избавившись от одежды, подхватил меня под попу и усадил себе на бедра, упираясь членом в промежность. От соединения нас отделяла лишь тоненькая ткань трусиков, и это будоражило и злило одновременно.

– Я не боюсь, – ответила за секунду до того, как наши губы слились в страстном поцелуе.

Обида, злость, ревность – всё ушло на второй план. Сейчас стали важны только мы и наши сгорающие от страсти тела, которые без устали переплетались друг с другом.

Я не поняла, как оказалась опрокинутой спиной на кровать, потому что голова реально кружилась. Мне нравилось, когда Рамиль целует мое тело, но сейчас хотелось лишь дикого животного секса, чтобы стереть все остальные чувства и эмоции внутри.

Рамиль стащил с меня бельё, закинул мои ноги себе на плечи, до боли сжал пальцами грудь и начал вколачиваться в меня так, что искры из глаз полетели. Я принимала его в себя, испытывая неимоверное удовольствие и счастье. Смотрела, не отрываясь ему в глаза, издавая громкие стоны, и понимала, что ему это нравится. В какой-то момент меня накрыло отчаяние, и по щекам покатились слезы. В глазах Рамиля тоже поблёскивала влага, но он ничего не говорил, он продолжал входить в меня без устали, вероятно, как и я испытывая боль вперемешку с удовольствием. Не передать словами как бы мне хотелось подарить этому мужчине себя без остатка, запомнить его как своего первого и единственного любовника, но, увы, этому никогда не суждено случиться. В моей памяти навсегда останется тот мерзкий хриплый голос и черные злобные глаза, поставившие твердую точку в моей итак почти прозрачной надежде на счастливое будущее. Рамиль тоже понимает, что никогда не сможет принять меня такой до конца, поэтому вполне логично, что он выбрал себе в жены Карину, несмотря на все красивые речи на счет нашей истинности.

– Зачем?.. Зачем же ты это сделала, малышка… – обреченно выдохнул, изливаясь внутри меня.

Из меня вырвались рыдания, и я бросилась на шею Рамилю, покрывая поцелуями его красивое лицо. Как же мне хотелось рассказать всю правду, но я боялась за отца, да и за самого Рамиля, потому что один в поле не воин, он не сможет противостоять старейшинам и лишь настроит их против себя, навсегда испортив свою жизнь. Я не пара ему. Я ведь даже обернуться не могу…

– Прости, – это единственное, что я смогла сказать на данный момент.

Потом мы долго лежали в обнимку, не проронив ни слова. Просто наслаждались близостью друг друга. Когда Рамиль рядом, у меня внутри наступает гармония, и та небольшая звериная часть довольно урчит, успокаивая свой гнев.

– Через два дня состоится наша с Кариной свадьба. Я буду занят и какое-то время не смогу приезжать.

От этих слов сердце разлетелось на куски, но я не подала вида, потому что не имела права высказывать свое недовольство по этому поводу.

– Хорошо, – ответила коротко, прекрасно понимая, чем именно будет занят мой любимый.

Не знала, где взять силы, чтобы не сойти с ума от этой суровой реальности.

– Адель… я… не такой бессердечный, как ты думаешь, и прекрасно понимаю, насколько данная новость не приятна тебе, но поверь, будь у меня хоть малюсенькая возможность избежать всего этого, я бы это сделал, не задумываясь.

– Я не хочу, чтоб ты… чтоб ты прикасался ко мне после неё. Это слишком больно и… противно. Уверена, Карина такого же мнения, а я не хочу, чтобы моя сестра, какой бы она не была, страдала.

Мне нужно оторваться от него, но я малодушно продолжала обнимать Рамиля, лёжа на его груди, чтобы хоть немного продлить это иллюзорное счастье.

– Ты знаешь, что это невозможно. Я не в силах отказаться от тебя и противостоять инстинктам. Я… люблю тебя, Адель, – выдохнул, еще крепче стискивая в объятиях, но от этого признания мне стало только хуже.

– Когда любишь, думаешь о благополучии любимого, а не о собственном. Эгоизм и любовь не совместимы.

– Малышка, ты еще слишком молода и наивна.

– Оставь меня, Рамиль, если на самом деле любишь. Если не можешь дать мне того, что я хочу, лучше отпусти.

– И чего же ты хочешь?

– Тебя. Всего. И делиться с другой выше моих сил и принципов.

– Глупая, я итак весь твой. И душой и телом твой. Остальное не имеет значения.

– Для меня имеет. Поставь себя на мое место. Представь, что я выйду замуж за другого и буду лишь иногда кормить тебя крохами своего внимания. Представь на мне запах другого мужчины, который со временем впитается в кожу и будет невозможно его смыть.

– Замолчи! Я никогда не позволю подобному случиться! На тебе и в тебе будет только мой запах! Всегда! Навеки! – злобно рыкнул, подмял меня под себя и начал жадно целовать шею, пуская по моему телу заряды возбуждения.

– Это и есть эгоизм.

Больше нам не хотелось тратить время на пустые разговоры. Мы окунулись в бездну страсти с головой, снова забыв обо всем на свете. Мы страстно любили друг друга, и я знала, что это всё в последний раз.