Исправленное издание. Приложение к роману «Harmonia cælestis»

От переводчика

В мае 2002 года, через два года после публикации романа «Harmonia cælestis», в будапештском издательстве «Магветё» вышла новая книга Петера Эстерхази, написанная после ознакомления автора с документами из архива бывшей венгерской госбезопасности, имевшими непосредственное отношение к его отцу. Писатель, привыкший считать фантазию сферой компетенции искусства, столкнулся с реальностью, которая, как нередко бывает, превзошла всякое воображение. Еще одно, на сей раз документальное, повествование об отце, каким является «Исправленное издание», вызвало у читателей потрясение, стало не только литературной сенсацией, но и общественно значимым событием.

Собственно говоря, если текст, публикуемый сейчас на русском языке, вообще нуждается в комментариях, то они должны касаться именно этой темы: как прочли, как приняли его в Венгрии, как оценили из ряда вон выходящий поступок автора? Изменила ли что-нибудь эта книга в отношении венгров к не такому уж давнему прошлому? Поэтому ограничимся некоторыми наиболее характерными высказываниями венгерских критиков и читателей, не пытаясь привести эти отзывы к общему знаменателю.

Золтан Андраш Бан, критик (журнал «Magyar Narancs»): С Эстерхази случилось — точнее, стряслось! — такое, что писателю не приснится и в страшном сне: действительность восторжествовала над вымышленным им художественным миром; один из персонажей его романа, отец, внезапно покинул произведение, и обнаружился страшный, непредставимый доселе оскал реальности… Самым безжалостным образом над Эстерхази одержал верх один из главных его эстетических противников — реализм. Но писатель — в конечном счете — все же превратил собственное поражение в триумф.

Иван Бехер, прозаик, рецензент газеты «Népszabadság»: Последнюю книгу Эстерхази я закончил читать буквально минуту назад. Только в Венгрии ее прочтут сотни тысяч… От этой истории невозможно освободиться… В данном случае важен не я, не автор, не его отец, а все мы. Это книга о нас. Говоря простым языком, в этом и есть смысл литературы. В том, что она обращена к тебе, берет тебя за живое, вонзает в тебя кинжал.

На сей раз происходит прежде всего последнее… Пытаясь разобраться в своем самом что ни на есть личном деле, писатель, словно бы между прочим, объединяет нацию… Показывает пример. «Исправленное издание», ей-богу, педагогическая поэма. (Перебор, усмехнулся бы здесь наш автор.)

Арпад Гёнц, прозаик, драматург, переводчик, в 1990–2000 годах президент Венгерской Республики: Я не был знаком с отцом Петера Эстерхази, но знаю по опыту, поскольку в течение десятилетий за мною следили, что добровольно взять на себя роль агента согласился всего один человек. Всем остальным угрожали — либо лишением средств к существованию, либо неприятностями, которые ожидают семью.

Петер Надаш, прозаик: Я читал роман еще в рукописи; полагаю, что со стороны Петера это героический жест. Добавить к этому нечего.

Петер Балашша, критик, литературовед: Писатель предстал перед обществом вместо умершего отца; замечательный и почти невыносимый поступок. Хотя к творчеству Эстерхази слово «героизм» не подходит, на этот раз он раскрыл перед нами самые глубинные слои своей личности, проявив себя как художник и гражданин, серьезно относящийся к исторической ответственности как собственной семьи, так и всей нации. Цель Эстерхази не в том, чтобы опозорить отца, а в подтверждении многозначности и непостижимости вещей. Вся преисподняя XX века открывается в этой книге… Что после этого можно думать о наших отцах и дедах, о стране, где возможны были такие трагедии? Не боясь замарать честь семьи, Эстерхази открывает нам эту историю как повод для общего размышления и коллективного очищения. Трусость отца компенсируется мужественным поведением сына.

Шандор Радноти, критик (еженедельник «Élet és Irodalom»): В отличие от романа, героем «Исправленного издания» является не отец, а писатель, чей мир оказался вывернутым наизнанку, потерявшим опоры, полностью изменившим отношение автора к собственным воспоминаниям и собственному творчеству… Есть в этой книге такая вера в спасительную силу слова, от которой хочется плакать… Загадочная фигура отца не становится более понятной по мере того, как писатель открывает все новые степени приспособленчества — постепенную активизацию агента, креативные предложения и, наконец, даже некие проявления «трудового энтузиазма». Сын при этом не перестает любить отца и не перестает презирать агента, не забывая ни на секунду о том, что тот и другой — один человек. Любовь не приводит его к прощению, ибо Эстерхази знает: отец был волен поступать, как он поступал, но имел и другие возможности (не участвовать в предательстве, отказаться от сотрудничества на каком-то этапе или хотя бы покаяться в конце жизни). Вот почему «Исправленное издание» заканчивается глубокой и воистину справедливой мыслью: «Жизнь моего отца есть прямое (и страшное) доказательство, что человек — существо свободное».

Стоит привести здесь и некоторые читательские отклики, в первую очередь — мнения участников интернет-форумов, включившихся в обсуждение книги сразу после ее публикации. Мнения эти, в силу специфики полуанонимного или полностью анонимного сетевого общения, отличаются большими крайностями и бо́льшим разбросом, чем отзывы в бумажной печати.

С сайта газеты «Népszabadság»:

Никнейм «Чертова колесница»: Точные даты, исторические сведения (в т. ч. и почерпнутые из газет того времени) плюс свободные ассоциации, а также реальные и вымышленные фрагменты «Гармонии». Дух захватывает. Напряжение между формой и содержанием таково, что может сравниться с пинком в живот…

«Маттер»: А вот вам другое мнение: «Насколько же опустошительной была эта диктатура, чтобы, после того как средствами ужасающего террора человека вынудили к временному предательству, его сын, якобы для спасения отца, тоже ощущает потребность в предательстве, но уже добровольном и никому не нужном».

«Ibelieve»: Уж коль скоро на семье его лежит такой тяжкий грех (а стукачество, несомненно, является таковым), то лучше бы ему затаиться и помалкивать в тряпочку… Во имя успеха продавать отца — это отвратительно.

Аранка: Что значит — продавать отца? Это настолько бессмысленная постановка вопроса, что нечего и сказать. Ты, что, никогда не слыхал об угрызениях совести, о борьбе страстей и прочих подобных вещах?

С сайта Index.hu:

«Xyz4567»: Эстерхази как, в сущности, всеми своими прежними поступками, так и этим последним лишь укрепил свой моральный авторитет. Взглянуть в глаза таким фактам, наверное, нелегко, но он это сделал. Надеюсь, что его отношение к отцу, которого он любил (и любит), не изменится и после этого. По понятным причинам нам трудно его судить. Ну а любителей позлорадствовать, конечно, найдется немало, но их можно только жалеть.

Высказываниями об этой неординарной книге можно было бы заполнить многие сотни страниц. Можно было бы привести и отклики зарубежных критиков (прежде всего из Германии, где «Исправленное издание» с середины 2003 года в течение месяцев занимало первые места в списках бестселлеров). Но лучше всего закончить это послесловие вопросом. Подпольный мир кадаровской госбезопасности (я имею в виду сеть вольных или невольных помощников органов) ограничивался «всего-навсего» десятью тысячами человек. В ГДР, по опубликованным данным, агентурная сеть охватывала около двух процентов всего населения (то есть агентов и информаторов было в тридцать раз больше, чем в «самом веселом бараке соцлагеря», Венгрии). Вопрос, который не может не волновать нас, я полагаю, понятен: нужно ли и безопасно ли для всех нас, для ментального здоровья общества, по-прежнему хранить за семью печатями не менее, а скорее всего, неизмеримо более страшное наследие, доставшееся от ушедшей советской эпохи?

В. Середа