Истинный интеллект. Часть 1

20. Море света

За разговором мы прошли весь этаж и вышли к очередной лестнице, за которой располагалось уже знакомое мне помещение со стеклянным полом.

– Уверен, увиденное сейчас зрелище не оставит вас равнодушными, – произнёс руководитель комплекса.

– Меня сложно удивить, – улыбнулся я.

– Посмотрим, – улыбнулся в ответ он.

Мы спустились с лестницы, и перед нами возник хорошо освещённый этаж, таким я его не видел. Пол был глянцевый и непрозрачный, что меня сильно смутило.

– Пройдёмте ближе, дорогие гости, – и руководитель повёл нас в сторону центра этого огромного этажа и объявил. – Всё, достаточно.

В ту же секунду пол стал прозрачным – это действительно произвело суперэффект. Сейчас, когда никуда не торопишься и не пытаешься выжить, есть возможность находить что-то интересное для себя и любоваться этим.

Рассмотреть что-либо с такой высоты не представлялось возможным, это просто выглядело как модель-миниатюра.

– Как видите, комплекс изнутри не такой и маленький. Всё это – чудо инженерной мысли. Толстые железобетонные стены и перекрытия способны выдержать не только атаку авиационными бомбами, но и прямое попадание стратегической ракеты. В тоже время – парадокс – в стенах есть заряды, и по команде, здание сложится как «стопка». Вот такие требование к безопасности информации, хранящейся здесь. Но волноваться не стоит. Будем спускаться к ядру.

– Пешком? – спросил я, вспоминая свой опыт.

– Я похож на человека, который будет спускаться по лестницам почти 200 метров? А если ещё учесть изгибы лестниц, так это в 1.5 раза больше. Думаю, ответ очевиден. Пойдёмте сюда, – и Олег Михайлович указал на один из стеклянных цилиндров, назначение которых я так и не понял в спешке.

– Заходите!

С одной стороны, у стеклянного цилиндра был проход во внутрь, очень напоминало кабинку лифта, но как это может быть лифтом? Ни тросов, ни тормозов, ни панели управления.

Пол в цилиндре был прозрачным, но не таким, как пол помещения.

– Поехали, – скомандовал начальник, и цилиндр пришёл в движение. Сначала он повернулся на 90 градусов, почувствовался лёгкий толчок, и цилиндрическая кабинка начала опускаться. По мере опускания поднималась дверка входа. Теперь сомнений не было – это лифт или похожее транспортное средство.

Далее пришлось ощутить перегрузку в 1G, так как лифт начал свободно падать. Тут не поспоришь – так определенно быстрее, набирая скорость на каждой секунде падения почти по 10 метров. Мы быстро стали приближаться к полу самого нижнего этажа. И по всем моим расчётам должны были даже, если не разбиться, то ощутить ещё большие перегрузки.

Но кабинка лифта начала замедление, стремительное замедление, и перегрузки при этом не ощущались вовсе. Вот теперь настало время искренне удивляться происходящему.

Мы плавно приземлились на большую чёрную круглую шайбу. Дверь кабинки опять незаметно опустилась в пол, как будто её и не было.

Возникла небольшая вспышка, которая меня отвлекла от испуга и задумчивости. Это мой новый начальник запечатлел нас на фотокамеру коммуникатора.

– Бесценная фотография будет, обязательно надо повесить у себя в кабинете. Честно сказать, я позволил себе побаловаться. В штатном режиме этот лифт не падает, а быстро и плавно спускается, примерно раз в 10 дольше. Но зато вы в полной мере при приземлении ощутили действие нашей разработки – это компенсатор инерционных и гравитационных перегрузок или коротко – Ингравком. Технология обгоняет своё время, установили её на челноки, чтоб пилотам было легче, но потенциал у неё просто огромен – по искусственным тестам можно моментально разгоняться до скоростей, превышающих скорость света и останавливаться. Теоретически мы готовы к гипер-пространственным прыжкам, но пока незачем, не на чем и некуда. Кстати, об искусственных тестах – мы плавно подошли к тому, с чем будем работать.

Мы уже вышли из лифта и какими-то лабиринтами сооружений, коробок и ящиков проходили вглубь. Идти долго не пришлось. Начальник продолжал рассказывать свою лекцию.

– Месяц назад эту огромную территорию занимало вычислительное ядро, состоящее из нескольких тысяч мощнейших серверов. Это был поистине гигант, ему не было равных в своём роде. По периметру на каждом этаже располагались кондиционеры для охлаждения воздуха и рабочих элементов. Именно с помощью кремниевых «мозгов» получилось смоделировать ядро будущего. Удивительно, что технология оказалась настолько простой и понятной, что непонятно другое – как же мы раньше не догадались. Скоро вы и сами всё поймёте.

– Разрешите, перебью, – на этот раз проявил я тактичность. – У меня есть вопрос по части работы лифта. Если с перегрузками и их компенсацией понятно, то с движущей силой – нет.

– И опять же ответ на данный вопрос приближает нас к сути вещей. Это давно открытое явление – световое давление. Мы его модернизировали и теперь можем поднять, перенести и опустить грузы практически любой массы.

– Интересно, – подметил я, – можно использовать «солнечные паруса»?

– Не совсем. Солнце испускает мизерную долю света в полезном спектре. Раньше считалось, что давление создаёт при столкновении сам фотон как частица, но оказалось, что его создаёт волна света. И как классическая волна, она имеет продольную и поперечную составляющую - мнимую, ту, что согласно физике учитывать необязательно, а согласно математике - из неё можно выжать ряд полезностей. Собственно, что мы и сделали. Мы смогли сделать сдвиг по фазе на видимом диапазоне света. Разумеется, он стал невидимым и очень энергоёмким. Благодаря ему наш лифт и функционирует.

Мой напарник Павел всё время слушал и ничему не удивлялся, казалось, что это ему знакомо.

Я же в очередной раз задал вопрос – к какой сути вещей мы подходим? Но на этот раз ответ был молниеносным и безмолвным от моего соседа в голове: исходя из акцентов в рассказе про новый недавний отдел, про хвастовство с лифтом, про природу волнового света, и то, что мы видели тогда сверху во время побега. Можно сделать вывод, что суть вещей – это оптика, как физическое явление.

– Да, это заметно со стороны. Спасибо что подытожил, Ин, – также мысленно ответил я.

Я продолжил свой вопрос, дополнив его ответом-предположением.

– В ваших речах всё чаще идёт отсылка к оптике, как физическому явлению.

– Что ж, Ян, снова верно. Давно было замечено преимущество использования света в передаче данных, за это даже вручили Нобелевскую премию. И опять же, неверно было истолковано явление: не частица передаёт информацию, а импульс волны, отсюда и скорость передачи данных, близкая к скорости распространения электромагнитной волны. Но по непонятным причинам дальнейшее развитие оптические системы не получили. Совершенно случайно мы открыли этот кладезь знаний, и теперь используем их повсеместно. Даже общедоступная сеть у нас – на основе оптических технологий, а если продолжать копать в природу электротехники, проводить аналогии, подменять технологии и усовершенствовать их, то неизвестно, к чему мы придём.

Вы, наверное, спросите: а почему Институт мозга человека занимается всем, кроме основной своей задачи? И я вам отвечу, что мозг – это сложная электрическая сеть, и мы старались изучить её, исходя из имеющегося арсенала технологий и открытий. Но, как видите, в этой сфере тупик.

Теперь об основном: рассматривая мозг, как электрическую сеть, мы стали и тут использовать аналогии из оптики. Завели всё в модель, добавили вводные и рассчитали. Аналогичный процессор на основе оптических элементов выигрывает во всём! Размер в сотни раз меньше, тепла не выделяет, энергопотребление в разы ниже, частота работы запредельная. И мы хотели после открытия опточипа заменить всю нашу кремниевую лабораторию, но случилось ещё одно открытие, которое перевернуло само понимание производительности.

Мы шли молча, почти не дыша, слушая эту невероятную историю.

– Поток света, – продолжал начальник, – имеет спектр, на который раскладывается волна.

И он многозначительно посмотрел на нас, ожидая реакции. Я продолжил рассуждение.

– Если есть опточип, работающий по принципу отключено-включено, то добавление в эту систему спектра просто повысит его производительность в степень числа взятых цветов спектра, а их можно взять 7.

– Это если использовать стекло, - заговорил Паша. – А если использовать алмаз, то количество цветов спектра получится 21 с учётом групп частоты.

– Что и требовалось подтвердить, – завершил Олег Михайлович. – Вы летели сюда с несколькими тоннами искусственно выращенных алмазов нужного нам размера. Если честно, то это скорее алмазная пыль, в составе опточипа.

Ин добавил ложку дёгтя: «Если опточип будет иметь отличное от классического число состояний элементов, то для его работы потребуется новая операционная система с весьма изощренной архитектурой».

– Я об этом тоже подумал, когда речь зашла про битность, – ответил я.

– Олег Михайлович, – заговорил я в слух, – модернизированный оптопроц не сможет обеспечить работу уже разработанных операционных систем и софта. Тут нужно что-то более специфичное.

– Оптопроц? Так его ещё никто не называл, мне нравится, – широко улыбнулся он. – Это верно, на данный момент мы работаем на классическом оптопроце со стандартной архитектурой, на модернизированном же создан стенд. Ну, как стенд… в половину этой площади, кстати мы уже почти пришли, если не отвлекаться на разговоры, то ещё пару минут и будем на месте.

И вот мы дошли до центра управления. Он был технически перенасыщен, огромное количество техники и мониторов. На них отображались какие-то графики, строки, картинки, индикация. В этой рубке было пять человек персонала. Почти в самом центре этой комнаты был чёрный круг с прозрачным цилиндром на нём – лифт.

– Помните, я говорил, что раньше всё было заставлено серверами? Так вот аналогичный по мощности комплекс, на котором базируется всё информационное обеспечение научного центра, сейчас расположен справа от вас, его даже видно – это небольшая площадь, уставленная серверами с оптическим оснащением. От привычных серверов ничего и не осталось, просто небольшой бокс с чипом посредине и отходящими от него оптическими волокнами.

– А теперь сюда, поднимемся чуть выше.

И мы зашли в стеклянный цилиндр. По безмолвной команде он стал медленно подниматься, дверка закрылась. На высоте 10 метров нам открылся потрясающий футуристический вид. Поддавшись эмоциям, я прильнул к стеклу и стал всматриваться. Тысячи, а то и десятки тысяч коробочек с чипом, опутанные оптикой, по которой пролетают разноцветные импульсы – белые импульсы – дойдя до нехитрых приборов вмиг превращались в радугу, и каждый цвет находил себе дорогу. Одинаковые по цвету импульсы иногда пересекались и шли в одном направлении, и от этого становились лишь немного ярче, встречные же импульсы не мешали друг дружке – вот ещё одно преимущество над электронами.

– Невероятно, – всё, что сумел я сказать.

– Сколько же их? – удивлённо спросил Павел.

– В одном квадратном метре размещается один опточип. Площадь помещения 21 га. Итого 210 тысяч чипов. К слову, о производительности: по расчётам, один чип с архитектурой семи цветов передаёт 2 в 7 степени устойчивых состояний каждого элемента чипа, что с лёгкостью пересчитает ту серверную, которую вы видели до этого. А если перейти на двадцать один цвет?! Честно, я даже не могу оценить.. Нет, не так – даже я не могу оценить вычислительную мощность этого комплекса. Мы пытались догнать характеристики, смоделировать мозг человека, в нём нейрон может нести два в пятой степени состояния. Клеток в мозге примерно 85 миллиардов. Помнится, когда мы смогли это, скопировали мозг и разместили его на кремниевой основе, мы просто ликовали, считали это прорывом. И даже подумать не могли, что спустя несколько лет всё так изменится. Одна коробочка с новым чипом может разметить в себе не один скопированный мозг, а целых шесть. А если архитектуру использовать по максимуму, то сотни тысяч на одном опточипе. Голова идёт кругом от этих расчётов. Если кратко, то данный комплекс эквивалентен… – мы же Институт мозга человека, как-никак, вот и будем переводить в эквивалент… – это 40 миллиардов мозгов!

И это вы ещё не знаете самого главного! Некий мудрец разработал технологию, которая позволяет нам модернизироваться. Если основание конуса разделить пополам, то всю правую половину – «Правое полушарие» занимает долина опточипов. Так вот, эта технология позволяет объединить два таких комплекса в кластер высокой производительности и надёжности. Производительность при этом возрастает в квадрат раз. «Левое полушарие» уже начали оборудовать. Просто уму непостижимо... – задумчиво помотал головой начальник.

– Остаётся дело за малым – за вами! Нужна адаптация всего этого хозяйства. Наши ребята начали кодить под новую структуру, но слабо, я вам скажу. Код тяжёлый, долгий. Тут нужна свежая голова, новый взгляд.

Я продолжал разглядывать это невероятное по красоте техногенное зрелище. Мой разум был чист. От услышанного у меня вспотели ладошки, честно, я уже хотел окунуться с головой в это море переливающегося света и иоттафлопсов производительности. Даже непонятно, что вычислять такой мощностью, разве есть то, с чем она может не справиться?

Мою чистоту ума нарушил поток мыслей – не моих.

– Два в двадцать первой степени устойчивых состояний, да они с ума все посходили. Архитектуру лучше сделать динамической от 7 до 21 цвета, так будет правильно и универсально. Технология такая уже есть в твоём уме. Спроси про копирование разума, что это за технология оцифровки?

Я отвёл руки от стекла, не осталось ни одного следа от пальцев, – Очень интересно, – подумал я, – и тут супертехнологии?

Повернувшись к Олегу Михайловичу, я задал эти вопросы, и рассказал о плане действий. Павел меня внимательно слушал, и когда я закончил, тоже посмотрел на начальника.

Он даже засмеялся.

– Вот так сразу и в бой? Ну, ты силен, бродяга! Про копирование мозга, если интересно, зайди к ребятам, кабинет сам найдёшь. Да и может подскажешь им что-нибудь, а то давно молчат. Что касается работы, сначала изучите всё вокруг, формальности, но так надо. Положенную документацию я отправлю вам. Ещё не забывайте проходить медосмотры, нам важно чтобы вы были абсолютно здоровы. Работать можете приходить сюда или из своих жилищ, все условия для этого есть. Меня интересует только результат, а как вы его достигнете – неважно, цель оправдывает средства.

– Олег Михайлович, считаю должным сообщить вам, – выступил я, – что вам несказанно повезло, и тот мудрец из вашего рассказа, это я.

После недолгого молчания, первый возмущённо высказался Павел.

– Что?! Так говорили же, что китайцы?

– Буквально за неделю до этого, мой друг продал технологию в Поднебесную…– Во рту сразу нахлынул вкус чая из воспоминаний – вот бы сейчас глоток его, – подумал я, и облизываясь продолжил говорить. – Я сам не ожидал, что так получится, – честно сознался я.

– Хм, так вот как ты нашёл уязвимость за час? Действительно, без везения тут не обошлось. Баг, поди ещё, был замаскирован нарочно? Я ещё думал, как это возможно? Каким интеллектом надо обладать, чтоб найти «то, не зная, что» в чужом коде?! Обдурил ты ловко всех.

Я, потупив взгляд, молчал, никак не ожидал такой реакции и даже с испугом посмотрел в глаза начальнику.

– Шутка! – выкрикнул он. – Ты серьёзно поверил? – и он расхохотался громким переливистым и очень заразительным смехом, от чего и я начал хохотать.

Лифт тронулся. Почти до самого низа начальник смеялся и, приземлившись, вытер слёзы с лица.

– Давно так не смеялся, Ян. Спасибо! Всё, сейчас двигаем наверх. Война войной, а обед, как говорится по расписанию. Закончим с формальностями после обеда и завтра можете приступать на полную мощь.