Истинный интеллект. Часть 1

28. Опасный эксперимент

В кабинет врача я заходил с лёгким волнением, ожидая встречи с самой красивой девушкой на свете. Как же так – всего несколько встреч, а я считаю этого человека уже частью своей жизни. Интересно, насколько это всё взаимно?

– О, Ян, привет, заходи, ты по какому вопросу? Что-то беспокоит? – поприветствовала меня Елена Сергеевна. – Или ты к Рите? – и она добро улыбнулась.

– Знаешь, у неё хорошее настроение, это заметно сразу, и про ваш ужин она немного рассказала. Ты на верном пути, Ян. – Елена Сергеевна подмигнула мне и негромко продолжила. – И ещё она накрасилась, мне кажется впервые за время, что она здесь.

– Я всё слышу, не надо меня сватать раньше времени, мы взрослые люди, сами разберёмся, – Рита вышла из подсобки.

– Привет, Ян.

Она посмотрела мне в глаза, и я забыл про всё на свете.

– Когда люди говорят, что забыли про всё на свете, – заметил Ин, – отчасти говорят чистую правду. Временная память полностью переписывается с учётом новых приоритетов. Со временем прежние задачи возвращаются, но на момент переоценки нет ничего важнее объекта, запустившего эту переоценку.

Так и сейчас: в момент, когда я увидел её яркие выразительные глаза, не мог думать ни о чём, кроме этих самых глаз. Ин продолжил:

– При этом главное воздействие оказал своего рода язык между организмами. Это не тот язык, который мы используем при вербальном общении. Оно ведь больше общение сознаний, как и язык жестов. А этот как раз невидимый, неуловимый тип общения – химическими веществами. Я имею доступ к гормональному состоянию, и со стороны Риты сейчас идёт просто мощнейшая бомбардировка твоего организма. Так что неудивительно, что ты сдаёшься под натиском «красоты».

– Люди об этом песни складывают, например «Isurrender» группы Rainbow. Так что, да – так и есть, мы называем это чувство любовью, – ответил я мысленно Ину.

– Так, зачем я пришёл?! Мне нужно было провести несколько исследований. Если можно, конечно, – собрался я с мыслями и сам ответил на свой вопрос вслух.

– Время вполне подходящее – конец рабочего дня, думаю, уже можно никого не ожидать на приём, – ответила врач.

– Присаживайся и рассказывай, что за исследование тебя интересует?

– Мне нужно просканировать мой организм на вашем чудо-устройстве в разных спектрах излучения. Хорошо бы посмотреть, на что способен этот прибор, чтоб оптимально подобрать нужные режимы.

– Есть печатная документация. Рита, принеси, пожалуйста. Там вполне доходчиво всё расписано: что для чего, какой режим, какие частоты. Сейчас сам всё увидишь.

Просмотр документации не занял много времени. Всё вполне интуитивно понятно. Возможностей был действительно вал.

Итак, приступим. Я лично занялся настройкой прибора. У него был режим администратора, о чем не было указаний в предоставленной документации, информацию об этом я узнал от Ина после анализа секретных документов.

Режим представлял из себя доступ к зашитым частотам, абсолютно так же, как при конфигурировании радиостанций – здесь можно было изменить параметры на любые значения. Принцип работы устройства мне тоже был знаком, я прекрасно представлял, что физические возможности прибора сейчас ограничиваются только энергопотреблением. Я выставил граничные условия для частот в соответствии с возможностью электросети, и – слава проектировщикам – они заложили сюда потенциал, как для запуска коллайдера.

С настройками было покончено, я перезагрузил устройство, выбрал новый профиль. Программа была абсолютно автоматической, поэтому от врача требовалось только запустить её, когда я буду готов.

– По моим расчётам, время выполнения программы около 10 минут, она включает в себя сканирование в несколько этапов, с пошаговым увеличением частоты.

Я без стеснения разделся до трусов.

– Чувства – дело предсказуемое, но не рациональное, поэтому за дело! – и я лёг на кушетку. – Стартуем!

– Ещё и раскомандовался тут, зазнайка, – прозвучал нелестный комментарий врача Лены. – Рита, привяжи его получше: голову, руки, корпус. Нам же нужно чистое исследование, без шумов.

– А ноги? – спросила Рита.

– Ноги необязательно, дадим пациенту свободу, – пошутила Елена Сергеевна и нажала кнопку запуска программы.

Первые три минуты прошли нормально, прибор пробегал вдоль тела и возвращался на исходную. Но дальше начал происходить полный беспредел. Неописанные функции высоких частот прибора подразумевали движение «бублика» не только вдоль тела, но и с небольшим колебанием, которое напоминало движение почти упавшего обруча на пол.

– А я не знала, что он так умеет! – воскликнула Елена Сергеевна.

– Я тоже, – выкрикнул я в ответ.

– Этого я не учитывал, когда настраивал программу, – подумал я.

– А ведь это меньше половины мощности, – ответил Ин.

Я закрыл глаза и углубился в воспоминания: картинка перед глазами возникла мгновенно, ковыряние в памяти уже не составляло никакого труда. Вот я захожу в кабинет к неврологу, смотрю на прибор, снизу огромная массивная станина... Шесть лап-ножек подразумевают жёсткую фиксацию к полу, но ни одна из видимых мною лап не закреплена. Я моментально переношусь в другое воспоминание, как захожу в бронированную дверь, за ней стоит прибор, который в 4 раза больше этого, и у него восемь лап на полу, все видимые прикручены и восемь на потолке – также прикрученные.

Я вернулся из воспоминаний.

– А ваш прибор закреплён к полу? – произнёс я с небольшим вибрато.

Очередная итерация сканирования закончилась, «бублик» вернулся на исходную.

– Если мне память не изменяет, то одна лапа была прикручена точно, – ответила врач.

Прибор начал новый цикл, частота колебаний возросла.

– То-о-олько-о-о-одна-а-а? – вибрация уже была настолько ощутимая, что моя речь превратилась в нескончаемое вибрато.

– Я отменяю процедуру, – выкрикнула врач, прибор уже издавал изрядный шум.

Прибор не останавливался. Елена Сергеевна суетилась, пыталась остановить программу, но ничего не получалось.

Я создавал программу по аналогии с одиночными прокатами, где функции конца и начала были соответственно по краям цикла исследования. И разумеется, я не предусмотрел пауз. А разработка программы в режиме администратора сняла все коды отмены, предусмотренные штатными функциями.

Я крепко вцепился в ручки. Я планировал довести исследование до конца. С каждым циклом вибрация становилась сильнее. Вся надежда на единственный болт крепления к полу. Но ноги прибора уже начали приплясывать, иногда станина смещалась относительно закреплённого болта.

Мне становится все страшнее и страшнее. Окончание каждого цикла я воспринимал как маленькую победу и надеялся, что новый уже не начнётся. Но новые циклы, как назло, начинаются и начинаются. От гула, издаваемого «бубликом» уже закладывает уши. Моё тело, голова и руки надёжно закреплены ремнями, поэтому никаких мыслей о побеге нет.

Я закрыл глаза. Не думал, что это возможно, но я уснул. Уснул при таком шуме и вибрации, но именно второе помогает уснуть в любом возрасте, просто взрослых некому укачивать.

Я понял, что уснул. Осознание этой мысли позволило перейти в режим мастер-снов, но я не торопился с созиданием. Процесс пошёл своим естественным путём, и мне это даже понравилось. Внешняя вибрация по телу моментально нашла применение: я ехал на раллийном внедорожнике по пустыне. Скорость была запредельная. Тут я решил внести коррективы: если мчать в пустыне, участвуя в ралли, то само собой на грузовике-легенде. Левый руль, знакомая эмблема. Я повернул голову в сторону штурмана, это была Рита, в шлеме и экипировке, но глаза были её, ошибки быть не могло.

– Смотри на дорогу! А то словим бревно или бархан с аборигенами, – резко произнесла она.

Дорога становится всё хуже и хуже, нас изрядно штормит в кабине, иногда подбрасывая на кочках.

Я кручу руль, но управление даётся всё труднее и труднее.

– Да что такое, гидроусилитель отказал что ли? Или это нормальное поведение огромных колёс в песке?

– Всё может быть. Рули дальше, нельзя сбавлять темп, иначе проиграем немцам. Через километр будет бархан, многие там закопались.

– Ну, тогда поднажмём, да проскочим!

– Давай, 20 секунд до бархана. – Её голос звучал в наушнике отдаваясь эхом в голове.

Я упёрся в педаль акселератора, из выхлопной трубы повалил густой чёрный дым несгоревшего топлива.

Кочки становились всё больше, машину подкидывало то влево, то вправо, то вверх, то вниз. Мы это всё испытывали, но пятиточечные ремни безопасности хорошо сдерживали.

– 6,5,4, – Рита начала обратный отсчёт. – Ян, следы! – раздался неистовый вопль Риты. – Стой, тормози, не успеем, тяни влево, тяни!

На скорости 120 километров в час многотонная машина залетела на бархан и должна была красиво продолжить полёт, как на лучших фото и видеокадрах раллийных гонок. С вершины бархана открылся изумительный вид на пустыню, вид которой портил грузовик немецкой команды, стоящий на траектории полёта нашего грузовика. Обогнать его нам уже не суждено.

– Держись! – снова раздался крик Риты.

В ту же секунду я ощутил мощнейший удар и почувствовал на лице осколки битого стекла и, как ни странно, свежий тёплый ветер.

Груда искорёженного металла. Я начал искать глазами своего штурмана. Двери с её стороны не было, как и части кабины.

Я висел на ремнях безопасности.

Туманная пелена взъерошенного песка начала оседать, дым от машин рассеялся, и я увидел Риту, лежащую на песке без движения. Я понимал, что это неправда, это всего лишь сон. Но чувства не позволяли мне сидеть сложа руки.

Я отстегнул шлем, снял перчатки и хотел отстегнуть державший меня ремень, как в голове резко раздался голос Риты.

– Стой! Ты с ума сошёл? Не делай этого! Ян! Проснись, Ян!

Я открыл глаза. Яркий солнечный свет ослепил меня. Я чувствовал, как по лицу бежит кровь. Когда зрение адаптировалось, передо мной открылась картина: научный городок, парк, лес, а наверху огромные осколки нависшего надо мной стеклопакета.

– Ян, быстрее соображай! – снова раздался взволнованный крик Риты.

– Пястные ремни и головной ты уже отцепил, – наконец вмешался Ин. – Если отцепишь грудной, то полетим вниз с третьего этажа. Так что позволь, я вытащу нас от сюда.

– Я с трудом понимаю, что происходит, но лучше понимать это в безопасности. Действуй!

Ин ловко одной рукой уцепился за край скамьи-кушетки, второй при этом нажал на храповик грудного ремня. Раздался звук быстро выскакивающего ремня и крик Риты. Она закрыла ладонями глаза от страха.

Моё тело, слушая чёткие команды Ина, быстро через разбитое окно вернулось в кабинет невролога.

Я огляделся.

– Ну, и разгром я тут устроил, – тихо произнёс я, но вокруг стояла полнейшая тишина, поэтому меня услышали.

– Ян! Ты здесь! Я так напугалась, – и хрупкая девушка стиснула меня в железных объятьях и зарыдала. Я прижал её к себе и начал успокаивать.

– Я тоже очень сильно напугался, думал, что не увижу тебя никогда. – Я прижимал её к себе и нежно гладил по волосам. Рита не ослабила своей хватки объятий, редко всхлипывая.

В кабинете невролога на месте красивого панорамного окна теперь зияла огромная дыра с наполовину выпавшим из неё сканером. На полу прослеживался чёткий след перемещения прибора в виде глубоких царапин на ламинате. Безобидная методика чуть не привела к трагедии. Опасный получился эксперимент.