Источник (СИ)

Глава девятая

Во время перехода не было ни вспышек света, ни болевых ощущений, ни какого-либо другого дискомфорта. Ничего. Лишь на мгновение зарябило перед глазами да лёгкое шевеление воздуха всколыхнуло волосы, и всё — Колин уже в другом месте.

Контраст с предыдущим пейзажем оказался просто поразителен. Вместо бескрайнего моря сухая каменистая равнина, поросшая кустиками жёсткой как щетина травы. Здесь даже пахло по-другому. Солоноватая свежесть морского воздуха сменилась скрипящей на зубах прогорклой пылевой взвесью.

Колин обернулся. Волны внутри арки всё так же штурмовали скалы бухты. Сделал шаг назад — изображение всколыхнулось, пошло рябью, и очертания бухты исказились. Ещё пара шагов и проём стал совершенно прозрачен, открыв взору картину, заставившую забыть, что ещё минуту назад сержант был совершенно в другом месте.

Арка расположилась у обочины растрескавшейся дороги, что словно змея ползла к горизонту по пологому каменистому холму. Там на самой границе земли и неба чётко обозначились останки какой-то крепости. Подсвеченные угасающим днём они выглядели словно «пеньки» во рту пропойцы.

Порыв прохладного ветра оторвал от созерцания руин и сержант поёжился.

— Судя по всему, ночью будет холодно, — он зябко обхватил плечи. — Придётся двигать к этим развалинам. Надеюсь, старые стены защитят от ветра. Иначе придётся всю ночь плясать, чтобы согреться, — Колин хмыкнул и зашагал по дороге.

До развалин оставалось не более сотни метров, когда холм резко пошёл вверх. Путь затруднился. То тут, то там на дороге стали появляться крупные камни, порой, даже целые валуны, которые приходилось обходить, а последние метры Колин и вовсе карабкался почти по отвесной стене, хватаясь за выступающие из земли сухие корни. Похоже, сооружение было настолько древним, что эрозия успела оголить его основание.

Оказавшись на ровном пятачке сержант невольно присвистнул. В стене чёрным оком зияла дыра. Но не сам факт дыры в камне вызвал удивление — мало ли кому понадобилось продолбить себе ход. Нет, дыра была словно выжжена направленным пучком плазмы. Её края оплавились и застыли подтёками, будто воск расплавившейся свечи.

— Не хотелось бы встретиться с тем, кто обладает таким мощным оружием.

Колин заглянул внутрь. Света в конце, конечно же, не обнаружил, но выход разглядеть удалось. Отвёл руку в сторону и коснулся стены. Пальцы ощутили гладкий как стекло камень. Держась за него словно слепой, сержант шагнул внутрь.

Ход вывел в широкий сводчатый коридор, щедро устланный каменным крошевом. Внимание сержанта сразу же привлекли подсвеченные трепещущим светом проёмы на противоположной стене. Один метрах в семи правее, другой намного дальше слева. Аккуратно выбирая наиболее чистые участки пола, Колин добрался до ближайшего выхода на широкую террасу и оказался под открытым небом, пересечённым редкими обрывками сводов давно обвалившегося потолка.

На улице уже окончательно стемнело, но внутри огромной овальной залы, над которой возвышалась терраса, было светло как днём от сотен факелов, горящих в настенных кольцах. Когда-то давно, возможно, там устраивали пышные балы, но теперь всюду царили уныние обвалившихся сводов да торжество неумолимо наступающей природы.

Высокий — в рост сержанта — парапет был выполнен из узорчатого камня, насквозь испещрённого искусной резьбой, придающей лёгкость массивной конструкции. Большего сквозь рисунок рассмотреть не удавалось, и Колин решил влезть на парапет, но его остановил странный звук, словно кто-то резко провёл ножом по точилу. Правда и нож, и точило, судя по звуку, были огромных размеров.

Решив, что ослышался сержант замер, но уже через мгновение звук повторился, и волосы на спине встали дыбом. Сердце едва не выпрыгнуло из груди, но любопытство всё же побороло страх и, усевшись на перилах, Колин стал высматривать опасность.

Балкон находился метрах в пятнадцати над полом, что давало отличный обзор. Огромный зал окружила галерея высоченных колонн, на каждой из которых горело по дюжине факелов. В центре зала давно «погасший» фонтан, ограждённый невысоким каменным кольцом внутри которого застыла скульптура могучего воина в закрытом рогатом шлеме.

За массивной спиной воина Колин вдруг заметил шевеление. Услышанные ранее звуки доносились как раз оттуда. Затаив дыхание он, не моргая уставился в ту сторону, но с пятидесяти метров, да ещё с высоты второго этажа видно было плохо. Ясно одно — кто-то с кем-то дерётся. Колин решил перебраться на другой балкон как раз над фонтаном.

На соседней террасе факелы так же жонглировали текучими тенями. Выдернув один из кольца, сержант проворно вскарабкался на парапет. Посмотрел вниз и, наконец, увидел тех, кто издавал странные звуки.

Человек, вооружённый мечом и топором на длинной рукояти усердно отбивался от зверей как две капли похожих на хищника с острова. Пологий шлем закрывал лицо полумаской с узкими щелями для глаз, и было не разобрать, стар воин или молод. Жилистое тело покрывал пластинчатый доспех, одетый поверх кольчуги с длинным рукавом. На кожаных штанах, вдетых в высокие сапоги, так же были нашиты металлические пластины. Правая штанина оказалась разодрана выше колена и из широкой прорехи сочилась кровь. Человек то и дело припадал на раненую ногу, но уверенно противостоял натиску матёрых хищников. Рядом горел костёр, и лежали вещи. Судя по всему, звери застали воина врасплох.

Колин размахнулся как следует и швырнул факел в хищников. Горящая палка нарисовала на фоне ночного неба искрящуюся дугу и, отскочив от головы памятника, упала в двух шагах от зверей. Один буквально на секунду отвлёкся и в то же мгновение воин, будто только того и ждал, сорвал с головы шлем и швырнул в морду второго. Зверь мотнул головой, а черноволосый парень (на повестку оказавшийся примерно одного возраста с сержантом), совершив могучий прыжок с парапета, с оттяжкой рубанул животное топором по темени. Подсёк мечом передние лапы второго, отпрыгнул назад, и всё вернулось на круги своя.

Колин увидел, как воин тяжело привалился к ограждению фонтана, а хищники стали обходить его с разных сторон. И хотя силы немного изменились — у одного оказалась перебита лапа, а у второго кровоточил затылок, — сержант понял, скоро всё закончится.

«Нужно как-то ему помочь, — решил он для себя. — Если парень умрёт следующий на очереди я».

Паническая мысль зазвенела звонкой струной и стала подавлять волю намереваясь обратить в бегство. Но человек в отличие от животного однажды наступил на горло собственных инстинктов и перешагнул порог страха, выйдя тем самым на новую ступень эволюции. А став сильней, он взял дубину и отвоевал власть у природы. Поэтому сержант спрыгнул с парапета и поспешил к спуску на первый этаж.

Когда широкая лестница упёрлась в пол, Колин не стал торопиться и, притаившись в тени колонны, оглядел зал. Воин хотя и был сильно потрёпан, но всё ещё оставался жив, что не могло не радовать. Он вертел перед собой мельницу и постепенно отступал под натиском рычащих бестий. Пластинчатый доспех с правого бока превратился в лохмотья, но крови не было. Судя по всему, удар когтистой лапы повредил рёбра.

У Колина родился безумный план. Возможно, в обычной ситуации он бы им не воспользовался, но сейчас адреналин бурлил в крови, и сержант стал действовать. Он подхватил булыжник поувесистей и, стараясь ступать как можно тише, двинулся к месту схватки.

Черноволосый воин ни чем не выказал удивления (вероятно сил на это уже не осталось), лишь мельком скользнул взглядом по странному человеку, появившемуся за спинами хищников, и тут же снова сосредоточился на оскаленных мордах. Звери почувствовали неладное, но наученные горьким опытом отвлекаться не стали сочтя воина наибольшей опасностью. Колин решил этим воспользоваться.

Подскочив к одному из хищников он задрал булыжник над головой и что есть мочи опустил на лоснящийся загривок. Зверь завизжал, встал на дыбы и приложил сержанта корпусом. Удар оказался столь силен, что Колина смело будто пушинку. Он отлетел к колонне и хорошенько приложился спиной. На миг перехватило дыхание, а когда взгляд прояснился, сержант застыл от ужаса. Истекая кровью, хищник готовился к прыжку.

Сколько раз Колин слышал, что в критический момент вся жизнь пробегает перед глазами, но ничего такого не произошло. Вместо этого тело затряслось мелкой дрожью, а сознание будто поставили на паузу. Ни мыслей, ни образов — ничего. Лишь темнота…

Но зверь не спешил атаковать. Он то и дело мотал головой, стряхивая заливающую глаза кровь — выходка сержанта не прошла даром. Понимая, что долго так продолжаться не будет, Колин попятился, ища спасения за колоннами. Хотя это и не спасёт, но надежда, как говорится, тварь живучая…

Наконец зверь грозно зарычал и пригнулся к земле, чем вывел сержанта из ступора. Он решил продать жизнь подороже. Оттолкнувшись как следует, Колин подпрыгнул и ухватился за один из факелов. Совсем рядом раздался жуткий рык, затем звук удара, и зверь противно завизжал. Колин посмотрел вниз и застал невероятную картину. Черноволосый воин сидел на спине твари и проворачивал меч, пронзивший оскаленную голову.

Ещё не веря, что всё закончилось, Колин спрыгнул с колонны и посмотрел на своего спасителя. Тот резко выдернул меч и направил окровавленный клинок в сержанта. Грудь воина тяжело вздымалась но, несмотря на жуткие раны, оружие парень держал уверенно. Колину вдруг стало не по себе — кто знает, что у незнакомца на уме. Всего один взмах и сержант присоединится к мёртвым тварям.

Вдруг лицо молодого воина исказила гримаса боли. Он покачнулся, схватился за правый бок и припал на колено. Голова опустилась, и Колин услышал каркающий кашель. Выбросив из головы мрачные мысли, он подскочил и подставил плечо.

— Ну и силен же ты, приятель! В одиночку таких тварей завалил! Держись за меня и ступай аккуратно, — сержант даже не заметил, что говорит на своём родном языке. Ему было необходимо отвлечь парня, пребывающего в предобморочном состоянии, и незнакомый язык оказался как нельзя кстати.

Колин довёл воина до костра и усадил на расстеленную накидку из грубой ткани. Парень безвольно повиновался. Горячка боя отступила и силы начали оставлять израненное тело. Сержант заглянул ему в глаза.

— В твоей сумке есть чистые тряпки? Мне нужно тебя перевязать, — воин не ответил и Колин потормошил его за плечо. — Ты меня слышишь?

Вдруг взгляд молодого парня прояснился, и он отчётливо произнёс:

— Я готов, о посланец Сетт`иллиса. Веди меня в Чертог Славы…

— Чего?! — Колин округлил глаза. — Ты в своём уме?!

Но черноволосый не ответил и без чувств повалился на бок.

Первое мгновение сержант так и стоял, ожидая, что воин очнётся, но ничего не происходило. Тогда он склонился и придавил пальцами шейную артерию. Пульс присутствовал.

— Жив!

Эта простая, но в то же время радостная мысль заставила Колина собраться. Развязав горловину кожаного мешка, он вытряхнул содержимое на накидку и стал копаться в вещах воина, выискивая материал для перевязки.

Судя по всему, черноволосый парень основательно подготовился к походу. Среди нескольких комплектов запасной одежды и пары прочных сапог, Колин так же нашёл и металлическую кухонную утварь: котелок, кружку, ложку и миску. Кроме того, здесь же нашёлся кожаный чехольчик с набором для заточки оружия и комплект метательных ножей на кожаной перевязи.

В отдельном свёртке лежало огниво и небольшая глиняная баночка, наполненная какой-то пахучей слизью. Вероятно заживляющая мазь, но как ей пользоваться Колин не знал и поэтому, как и всё остальное отложил в сторону.

Перевернув котелок, нашёл внутри тряпичный свёрток. Развязал и от ударившего в ноздри запаха пищи, рот моментально наполнился слюной. Внутри оказался целый каравай ещё мягкого хлеба, какая-то зелень, мешочек с крупой и много вяленого мяса, нарезанного аккуратными кусками. Реакция истосковавшегося по еде организма оказалась вполне логичной и, схватив первый попавшийся кусок, Колин затолкал его в рот.

— Прости, друг, иначе совсем загнусь, — он виновато посмотрел на бесчувственное тело.

Слова, произнесённые вслух, вернули дезертировавшую совесть на место. Сержант отложил свёрток с едой и стал перебирать одежду, гадая, что из этой кучи лучше подойдёт для перевязки ран. Но портить одежду не пришлось. Под ней нашёлся большой моток сероватой ткани с ладонь шириной.

— Как нельзя кстати! — обрадовался сержант. — Сойдёт в качестве бинта.

Он аккуратно отодвинул окровавленные лохмотья на бедре и невольно поёжился. Нога воина была рассечена почти до кости. Кровь уже не сочилась, а края раны почернели, словно головёшки в костре. Колин склонился и принюхался.

«Так вот откуда этот сладковатый запах, — его аж передёрнуло. — Вероятно, не обошлось без яда иначе, откуда взяться трупному гниению так быстро?»

Сержант решительно выхватил кинжал из ножен на поясе воина и, не медля ни секунды, вспорол штанину от щиколотки до паха. Затем стащил полный крови сапог и отвязал от пояса парня внушительную флягу. Больше всего в тот момент Колин боялся, что она окажется пуста и придётся бегать по округе в поисках воды, но страх оказался напрасен. Фляга по самую пробку была наполнена чистой водой.

Он оторвал от полосы ткани несколько кусков, свернул на манер тампонов, смочил и стал оттирать запёкшуюся кровь. Максимально очистив края раны, Колин глубоко вздохнул и окунул лезвие в языки пламени.

— Повезло, что однажды такое видел, — проворчал он, делая первый надрез.

Из раны тут же хлынул поток бледно-жёлтого гноя, словно мякоть переспелого фрукта, а края разреза заискрились голубоватыми капельками.

Колин одёрнул кинжал и вдруг ощутил, как внутри разреза что-то шевельнулось. Волосы встали дыбом. Выронив кинжал, он отшатнулся и стал наблюдать. Гной засветился, забурлил и стал твердеть. В конечном итоге вся рана оказалась заполнена чёрным морщинистым комком, так похожим на гнилое яблоко.

— Да будь проклят этот мир с его чёртовой магией!!! — взвыл Колин от омерзения. — Лучше бы я остался по ту сторону!

Но вдруг голову словно окатили ледяной водой.

— Магия! Ну, конечно же, магия!!!

Сержант сделал добрый глоток из фляги, поперхнулся и закашлялся. Это вернуло его с небес на землю.

— А что, если не смогу, не сумею? Ведь с Векти же не вышло…

Но кто-то внутри жёстко отрезал:

«Векти был безнадёжен, а ты наивен! Здесь же ничего, кроме пореза! Соберись и действуй!!!»

Колин аккуратно положил ладони поверх раны и закрыл глаза. Как и в прошлый раз, он задышал глубоко и часто, насыщая кровь кислородом. Вероятно, в памяти что-то отложилось, так как тепло в районе солнечного сплетения удалось ощутить сразу. Но как сержант не старался, оно упорно не хотело перемещаться в ладони.

Вскоре удерживать обжигающий сгусток энергии стало невмоготу и Колин понял — ещё немного и накопленная сила выйдет из-под контроля. Что тогда произойдёт, одному богу известно, но явно что-то нехорошее. Поэтому сержант решил попытаться обуздать рвущийся наружу поток.

Первое, что пришло в голову — заключить энергетический шар в кокон собственной силы воли, но это оказалось не так-то просто. Как только Колин накрывал энергию ментальным куполом, часть её выдавливало наружу, словно он пытался руками смять воздушный шарик. После нескольких бесплодных попыток эту затею пришлось оставить.

«Как же они это делают? Ведь есть же выход, есть… но какой?»

Виски покрылись испариной. О том, чтобы отправить энергию в ладони и попытаться заживить рану, уже не было и речи. Силы накопилось столько, что она просто-напросто сожгла бы воину ногу, а заодно и руки самого сержанта. Это он ощутил всей своей сутью, поэтому даже не стал пытаться.

И тут решение само всплыло из глубин подсознания, как будто всё время там находилось. Как прозревший слепец Колин просто увидел, что должен сделать и будто ведомый чьей-то рукой мысленно потянулся к пышущему жаром сгустку энергии.

Первая же ментальная нить вспыхнула и осыпалась, но на смену ей пришла другая, а затем ещё и ещё. Большую часть постигала та же участь, что и первую, но Колин не сдавался, рождая нити одну за другой, всё быстрей и быстрей и окутывая ими накопленную энергию, как паук муху. В конце концов, настал момент, когда нитей стало так много, что жар в груди не смог с ними справиться и скрылся под плотным ментальным клубком.

Колину показалось, будто его окатили ледяной водой. Жжение в груди исчезло, мысли прояснились, и во всём теле появилась лёгкость. Даже дышать стало легче. Обуздав хаос сырой энергии, сержант понял, что теперь с лёгкостью может ей манипулировать. И первое, что он сделал, толкнул энергетический клубок к ладоням. Для этого хватило лишь тени мысли. Даже не открывая глаз, Колин прекрасно увидел, как ладони засияли и от кончиков пальцев в рану скользнули перламутровые жгутики.

Сдвинув кисти немного в сторону, он открыл рану внутреннему взору и тут же отшатнулся, едва не разорвав связь. Половину бедра занимала странная опухоль похожая на моллюска с длинными нитеобразными щупальцами. Колин решил удалить её из раны, но при первом же прикосновении опухоль выстрелила в разные стороны новой гроздью чёрных нитей-щупалец. Сержант открыл глаза и в ужасе отвалился от воина. На лбу выступила испарина.

— Что ж за чертовщина-то?! — он сплюнул кислую слюну и посмотрел на рану обычным зрением. От разреза во все стороны бежали вздувшиеся чернотой вены.

— Эта гниль скоро его убьёт. Что же делать?

Разозлившись на собственную слабость, Колин вновь занёс руки над раной. В глазах появился задорный блеск.

— А вот чёрта-с-два я дам тебе умереть!!! Не выйдет! — он закрыл глаза и отдал мысленный приказ. Ладони тот час засияли.

Сержант подошёл к делу с основательностью хирурга. Ментальными нитями перехватил каждую почерневшую вену и погнал гниль по кровеносным каналам обратно к опухоли. Та стала извиваться как живая, пытаясь растечься как можно шире, но Колин вовремя пресекал все попытки. Наконец когда сосуды были очищены, он сформировал из ментальных нитей подобие скальпеля и резанул по опухоли.

В сознании раздался отвратительный визг, и чёрный комок распался надвое, обнажив пульсирующие внутренности, кишащие голубоватыми капельками, словно личинками мух. Колин открыл глаза и, превозмогая отвращение, ухватился за склизкую субстанцию. Резко дёрнул и гнойный «корнеплод» обвис у него в руке.

Сержант отшвырнул мерзость в огонь и стал брезгливо оттирать ладони о штаны. Затем откупорил флягу и припал к горлышку. Жадно глотая воду, он краем глаза заметил, как из раны толчками выплёскивается ярко-алая кровь. В панике отбросил флягу и кинулся её останавливать.

Не найдя ничего лучше, он обернул разрезанную штанину вокруг бедра и затянул на манер жгута. Кровь утихла и Колин с облегчением вздохнул, но вдруг вспомнил про флягу. Взболтнул и, коря себя последними словами, тяжело вздохнул — воды осталось едва ли треть.

— Ладно, с водой разберёмся позже, — он вернул пробку на место и отложил ёмкость. — Сейчас нужно зашить рану. Вот только чем? — Колин на всякий случай переворошил вещи, но швейных принадлежностей не оказалось. — А что если и здесь поможет магия? — в нём пробудился дух исследователя. — Ну-ка, попробуем…

Как заправский фокусник сержант хрустнул пальцами, закрыл глаза и напитал ладони энергией. Перед внутренним взором предстала рана с развороченными краями, только теперь без какой-либо черноты, что не могло не радовать.

Как и в прошлый раз Колин стал один за другим зажимать сосуды, останавливая кровотечение и гадая как заживить разорванную ткань. На ум ничего не шло. На языке всё время вертелись такие понятия как регенерация, деление клеток и обмен веществ, но как всё это применить в данной ситуации Колин, увы, не знал. И вдруг его словно в затылок клюнули.

— А что если дать больше жизненной энергии туда, где её почти не осталось? Разве тем самым мы не ускорим процесс восстановления тканей?

Сказано — сделано. Стянув края раны, сержант направил в неё энергетический поток и стал наблюдать.

Минуты текли, но ничего не происходило. Энергия как в бездонный колодец впитывалась в разрез не вызывая каких-либо изменений. Почувствовав, что слабеет, Колин понял, пора прекращать, но вдруг заметил долгожданный результат. Как в замедленной съёмке края раны потянулись друг к другу.

«Действует!»

Радостная мысль мурашками побежала от шеи к копчику и, не смотря на слабость, он увеличил поток. Через некоторое время о ране напоминал лишь грубый рубец поперёк бедра да запёкшаяся кровь вокруг.

Тяжело дыша, сержант отнял затёкшие руки и грузно перевалился с коленей на пятую точку. Не будучи настоящим магом и даже не догадываясь о существовании магического истощения, он в полной мере испытал его на себе.

Жутко захотелось есть. Колин схватил кусок мяса, отщипнул хлеба и, почти не жуя, протолкнул в горло добрым глотком из фляги. Отломил ещё и прислонился спиной к фонтану. Жадно давясь очередным куском, он вгляделся в лицо черноволосого воина. Дыхание выровнялось, и на щеках парня появился лёгкий румянец. Всё было хорошо. Вдруг взгляд остановился на боку, где доспех превратился в лохмотья.

— Вот чёрт, ещё ведь и рёбра… — простонал сержант с набитым ртом. — А так неохота шевелиться. Сейчас бы вздремнуть… вечность… Ладно, последний рывок и посплю.

Он положил ладони воину на живот, закрыл глаза и, буквально сразу же ощутил болевые эманации повреждённого места. Два ребра оказались треснуты. Решив, что гематома пройдёт и сама, сержант чётко отмерил количество энергии, которое потребовалось для сращивания костей. После магического лечения силы его оставили и Колин забылся тяжёлым сном…

Проснулся внезапно, будто кто-то щёлкнул выключателем. Секунду назад что-то снилось, а в следующий момент глаза уже пялятся в темноту. Колин несколько раз моргнул, но светлее не стало. Хотел подняться и вдруг обнаружил, что руки связаны за спиной.

«Что произошло?!»

Сержант приник спиной к парапету фонтана, внутри которого проснулся и, используя его в качестве опоры кое-как сел. Затем перевалился на колени и поднялся.

Первое, что бросилось в глаза — выпотрошенные туши хищников, сваленные в кучу у костра. Рядом черноволосый парень шелестит точилом по лезвию топора. У его ног туго набитый мешок и груда амуниции. Над костром тренога с котелком, из которого разливается аппетитный аромат свежесваренной пищи. В желудке предательски заурчало и Колин сглотнул слюну.

Вдруг воин отложил оселок, удобнее перехватил топор и настороженно взглянул на сержанта. Колин застыл, словно каменный истукан. Он понял — парень с лёгкостью швырнёт своё оружие даже из сидячего положения.

Черноволосый медленно поднялся, так же медленно вытянул меч из ножен, выпустил рукоять топора и принял удобную стойку.

— Кто ты?

— Просто заблудившийся путник.

— Просто путник?! В одном тряпье, на босу ногу и без оружия? — воин угрожающе повёл мечом.

— Послушай, — Колин попытался разрядить обстановку, — из твоего котелка идёт такой аромат, что мой желудок уже сам себя переваривает. Угости, а я, в свою очередь, расскажу, кто такой и откуда взялся. Ну, что скажешь? — сержант вопросительно выгнул бровь.

— Я всё ещё жду ответа! — рявкнул воин. — Выкладывай! И постарайся быть убедительным, иначе выпотрошу как верлов, — кивок в сторону мёртвых хищников.

Колин проследил за его движением и сглотнул горькую слюну. Придётся отвечать.

— Там, — он мотнул подбородком, — на равнине стоит огромная каменная арка. Через неё я попал сюда…

Чёрные брови молодого парня взметнулись ко лбу и меч грозно дёрнулся. Сержант поспешил объяснить:

— На острове, откуда я пришёл точно такая же арка. Она вдруг засветилась, я вошёл в неё и оказался здесь. Почему так случилось вот хоть режь не объясню, — Колин состроил наивное выражение лица.

Некоторое время воин играл желваками, по-видимому, гадая, стоит ли верить, но потом опустил меч и уже спокойно проговорил:

— Эти проклятые маги и не такое могут. Как твоё имя?

— Колин, — сержант облегчённо выдохнул.

— Меня зовут Скахет. Я послушник Храма Теней.

— Приятно познакомиться, Скахет. Может, всё-таки развяжешь?

— Уж прости, Колин, но нет. Не хочу сюрпризов. Если голоден, подсаживайся к костру как есть.

Мысленно проклиная родню недоверчивого воина, сержант перевалился через парапет и подошёл к костру.

— И как ты себе это представляешь? — он вопросительно уставился на протягиваемую миску.

— Ну, как знаешь, — воин пожал плечами и сделал вид, будто собирается вывалить варево обратно в котелок.

Колин негромко чертыхнулся, улёгся на спину и перекинул верёвки через ступни.

— Ты есть-то, будешь, или спать собрался? — усмехнулся воин, наблюдая за его манипуляциями.

— Издеваешься, да? — сержант принял протянутую миску. — Зачем вообще было меня связывать? Разве не видно, что я не опасен?

— Пока ты спал, под твоей рубахой что-то светилось, — настороженно произнёс Скахет. — Радуйся, что сгоряча вообще не перерезал глотку. Я магов слегка недолюбливаю.

— И много ты видел похожих на меня магов? — поинтересовался сержант, отправляя в рот первую ложку.

Каша оказалась густой, пряной и с кусками нежного мяса. Колин едва язык не проглотил от удовольствия.

— Таких как ты — ни одного, — пожал плечами Скахет. — Но всё когда-нибудь случается впервые. Мир, знаешь ли, богат на странности, — от внимания сержанта не укрылось, как побелели костяшки пальцев, сжимающие рукоять.

— Светился рисунок на моей груди, — Колин поставил миску на землю и задрал рубаху. — Однажды в меня попала молния и вот… — он непринуждённо вернулся к трапезе, хотя спину обдало холодком — а ну как воин не поверит.

Но воин поверил. Он с шелестом вернул оружие в ножны и поинтересовался:

— Как тебе моя каша?

— В жизни не пробовал ничего вкуснее, — честно признался Колин. Желудок приятно отяжелел. — А как тебе удалось сделать вяленое мясо таким нежным и сочным?

— Не догадался? — Скахет ухмыльнулся. — Это печень верлов. Редчайший деликатес. Если верить слухам теперь не будешь знать проблем с зубами, да и мужской силы изрядно прибавится, — воин заржал в полный голос — уж очень ошарашенное выражение приняло лицо сержанта.

— Ты серьёзно? — не поверил Колин. — Неужели этих тварей можно есть? Откуда они вообще взялись?

— Этих пустили по моему следу, — посерьёзнел Скахет и с хрустом сжал ладони. — Думал, сумею запутать и оторваться, но верлы оказались не так просты… Но всё равно это лучше, чем, если бы в погоню пустили трезубец.

— Постой, — сержант прервал громкие размышления Скахета. — Ты вообще о чём? Нет, кто такие верлы я понял, а вот трезубец…

— Тебе это знать ни к чему! — оборвал его воин и наклонился к мешку. Достал кружку, плеснул в неё воды из фляги, протянул сержанту. — Пей, иначе будет несварение.

Колин благодарно кивнул, одним глотком осушил и вернул обратно. Скахет сунул кружку в мешок, вылил остатки воды из фляги в котелок, ополоснул его вместе с миской и отправил вслед за кружкой.

— Кстати, твоя работа? — он пнул какой-то грязно-бурый комок, в котором сержант с трудом узнал те самые штаны, что были на воине в момент их встречи. Правда, теперь на них отсутствовали металлические бляшки.

— Ну да, моя, — не стал отрицать Колин.

С минуту воин молчал и лишь вздувающиеся скулы говорили, что он переваривает мысль, в которую не желал верить. Наконец смирившись с тем, что Колин всё же маг Скахет сухо спросил:

— Неужели ты справился с ядом верлов? Не слыхал, что такое возможно.

— Всё когда-нибудь случается впервые, — передразнил Колин недавние слова Скахета. — Видел бы ты себя… Я решил, что хуже не будет и попробовал тебя подлатать. Результат сам видишь.

Некоторое время Скахет молчал. В нём боролись благодарность и неприязнь к магам. Наконец чувство долга взяло верх, и он припал на колено.

— Я благодарю тебя за спасение и прошу принять любое моё оружие.

Колин опешил.

— Да ни к чему мне твои железки! Лучше развяжи и проехали.

— Для послушника Храма оружие является частью тела, — на полном серьёзе произнёс коленопреклонённый Скахет. — Отказавшись, ты нанесёшь мне обиду, смыть которую под силу лишь крови.

Колин заглянул в его глаза и понял, парень не шутит, он действительно готов искупать оскорблённое оружие в крови. Решив его не провоцировать, сержант поспешил согласиться.

— Я принимаю твою благодарность. Теперь можешь встать.

Скахет даже не шелохнулся. Поняв, что от оружия никак не отвертеться, Колин обречённо произнёс:

— Уговорил, давай своё железо.

— Выбирай, — парень вытянул меч из ножен и положил к его к ногам. Рядом легли топор и пара кинжалов.

— Нет-нет, — отмахнулся сержант. — Помнится, я там видел такую чудную перевязь с метательными ножами. Вот её и возьму.

— Метательные ножи? — неподдельно удивился Скахет. — Но ведь они годятся лишь для охоты. Возьми меч или топор.

— Зачем? — поинтересовался Колин. — Фехтовать я не умею, а топором могу лишь дров наколоть. Нет уж, давай метательные.

Воин развязал мешок и извлёк их на свет. Затем быстрым движением перерезал верёвки и протянул Колину кожаную перевязь. Сержант тут же перекинул её через плечо и затянул ремень.

— Странный ты, — после короткой паузы констатировал Скахет. — Отказаться от нормального оружия в пользу ненадёжных железок…

— Не такие уж они и ненадёжные, — буркнул сержант.

— Ну, дело твоё. А мне пора, — Скахет принялся натягивать сохнущие у костра сапоги.

Колин едва не подскочил. Как так? Думал, пообщаются ещё и вдруг нате, приехали.

— Ты куда-то торопишься?

— В порт, — хмуро обронил Скахет. Желание продолжать разговор у него пропало.

Колин понял, что снова остаётся один. Придётся думать о еде и гадать, откуда в тот или иной момент выскочит смерть. Со Скахетом эти проблемы решатся сами собой. В порт, значит в порт. А там посмотрим.

— Могу я пойти с тобой?

Воин прервал сборы и обернулся.

— А какой мне от тебя прок? Будешь жрать мою пищу, а что взамен?

— Ну, в случае чего, смогу залечивать раны… — замялся Колин. — Да и не ем я много… В конце концов, — он решил привести последний аргумент, — я же тебя спас.

Воин с минуту размышлял. Затем наклонился, поднял мешок и швырнул сержанту.

— Это значит «Да»?

— Это значит, понесёшь вещи, — пояснил Скахет. — В случае чего, мне будут нужны свободные руки.

— А-а-а, — с пониманием протянул Колин.

— И твои будут заняты… Только помни, — воин понизил голос, — то, что я тебя поблагодарил, ещё ничего не значит. Сейчас моё к тебе доверие точно земля под ногами. Я буду начеку и с лёгкостью отражу брошенный нож.

Оставив Колина переваривать свои слова, Скахет бодрой походкой направился к колоннам. Колин подхватил неповоротливый мешок и поспешил следом, каждый раз чертыхаясь, когда под ногу попадался острый камешек.

Среди колонн прятался узкий коридор, через который они попали в небольшой сад, где струился заросший родник. До ломоты в зубах напились обжигающе-холодной воды, наполнили флягу и едва горизонт окрасился багровой дымкой, покинули развалины…

— Послушай, Скахет, откуда на вашем острове так много развалин? — поинтересовался Колин, стянув сапоги. Поставил поближе к костру, повесил на них портянки и с блаженством вытянул уставшие ступни.

Путники разместились на ночлег внутри полуразвалившегося павильона. Шёл третий день их путешествия, а до порта, по словам воина, оставалось ещё два дневных перехода.

Одеждой и обувью сержант обзавёлся в первый же день. Воин задал такой бешеный темп, что Колин едва за ним поспевал. Тяжёлый неудобный мешок больно стучал по спине, а в босые ступни то и дело впивались острые камни. Когда черноволосый воин, наконец, скомандовал привал, сержант тут же рухнул на землю, схватился за ступни и разразился проклятиями, припомнив всю родню Скахета до седьмого колена.

Кинув беглый взгляд на истерзанные ноги, воин извлёк из мешка запасные штаны, рубаху, пару сапог и отрез ткани на портянки. Затем протянул сержанту баночку с мазью и велел натереть ступни. Колин не заставил себя уговаривать.

Вся одежда, кроме сапог, пришлась впору — телосложение у них со Скахетом было примерно одинаковое. А вот нога у воина оказалась меньше размера на два. Но и здесь нашёлся выход. Скахет отдал сержанту свои сапоги, которые к тому времени уже разносились, а себе взял новые…

Воин, суетившийся у котелка, молча всыпал в закипевшую воду крупу, горсть специй и только тогда снизошёл до ответа:

— Нет ничего удивительного. Когда-то давно Хеграт-Гир был очень оживлённым местом.

— А Хеграт-Гир это что? — лениво переспросил Колин. От костра по телу разлилась приятная лень.

— Хеграт-Гир с древне-схетского переводится как «каменный остров».

— А каменным, вероятно, его назвали из-за густой растительности? — усмехнулся сержант.

— Зря смеёшься, — не принял шутки Скахет. — Давным-давно здесь было весьма живописно. Остров пересекала глубокая река, цвели великолепные сады и водилась всевозможная живность…

— … а после была война, и великие разрушения превратили остров в царство развалин, — зловещим шёпотом продолжил Колин. Настроение было хорошим — боль в ступнях утихла, а желудок приятно урчал в предвкушении сытого ужина, почему бы не подурачиться.

— Да ну тебя, — отмахнулся воин, разворачивая свёрток с остатками печени верлов. — Будешь плохо себя вести, мяса не получишь.

— Молчу, молчу, — сержант спрятал улыбку. — Рассказывай дальше.

— А нечего рассказывать, — пожал плечами Скахет, нанизывая куски мяса на палку. — Не было ни войн, ни катаклизмов. По преданию, жизнь на Хеграт-Гир стала угасать с появлением Храма Теней. Но это было ещё до империи Схетхе, поэтому никто уже толком не помнит, что произошло на самом деле.

— Но ты же из Храма, — напомнил Колин, — неужели не знаешь его тайн?

— Какие тайны, — фыркнул Скахет, — я всего лишь послушник с незавершённой татуировкой.

— Что за татуировка? — оживился сержант. — Покажи.

— Да ничего особенного, — воин задрал левый рукав. На внутренней стороне предплечья были нарисованы меч и топор, опоясанные цепью.

— И что это означает?

— В начале обучения воину даётся оружие. Не спрашивай, каким образом определяют, кому какое подходит — это дело Верховных — но в дальнейшем мы не вправе менять выбора. Конечно, послушники учатся владеть и другими видами, но с основным приходится и есть, и спать, и даже мыться. Видишь, меч и топор скрещены? — Колин кивнул. — Это значит, что я могу драться ими одновременно. Если бы они располагались параллельно, тогда б я дрался либо мечом, либо топором.

— Обязательно меч и топор?

— Конечно же, нет! — Скахета рассмешил столь наивный вопрос. — Пары бывают разные.

— А цепь для чего?

— Цепь означает круг обучения. Когда в ней будет сто звеньев, по числу смертельных поединков, цепь замкнётся. Далее воину предоставляется выбор — остаться или покинуть стены Храма став вольнонаёмным.

— А что происходит с теми, кто остался? — Колина зацепила странная жизнь загадочного Храма.

— Их ожидает особое обучение, по окончании которого в цепь вплетается рисунок ядовитого плюща. Такие воины становятся трезубцами.

— А твоя цепь не замкнута потому, что ты ещё обучаешься?

— И да, и нет, — уклончиво ответил Скахет. — В моей цепи восемьдесят девять звеньев. Просто… мне пришлось уйти.

— Ты бросил обучение?

— Замолчи! — Скахет нервно одёрнул рукав.

— Не хочешь рассказывать — не надо. Больно нужны мне твои тайны. Как-нибудь…

— Я сказал, заткнись! — зашипел воин, вскакивая и выхватывая меч. — Мы не одни!!!

В подтверждение его слов, в круг света скользнули трое. Колин подскочил как ужаленный, выхватил нож, но тут же бессильно его опустил. От мрачных фигур, облачённых во всё чёрное, исходила такая угроза, что сержант ощутил её кожей. Чёрным было всё — начиная от сапог и заканчивая полумасками, скрывающими лица до самых глаз. Даже обнажённые парные клинки в каждой руке отливали синей чернотой.

— Всё-таки один трезубец, — нарушил молчание Скахет.

— Не льсти себе, — откликнулся тот, что стоял ближе к костру (остальные встали чуть поодаль, каждый контролируя свой сектор). — Я видел твои поединки и уверен — даже одного трезубца будет много, — голос из-под полумаски сочился презрением.

— Рад, что меня недооценивают, — с улыбкой произнёс Скахет, подкинув носком сапога топор. Тяжёлое оружие подлетело словно пушинка, и тут же оказалось в левой руке воина. — Какие ж вы тени, если дали себя услышать? Топаете, словно орагры, — он презрительно сплюнул под ноги.

— Повторяю, не льсти себе. Пожелай мы остаться незамеченными, поверь, так бы оно и было. Но у меня другой приказ…

— Я не вернусь, — отрезал Скахет.

— Ты, верно, забыл, что Храм просто так не отпускает своих воспитанников. Тем более, уносящих его собственность, — Колин вопросительно посмотрел на своего спутника, но тот даже бровью не повёл. — У меня приказ принести твою голову и доставить в Храм этого человека, — воин в чёрном повёл кончиком лезвия в сторону сержанта.

— Меня?! — опешил Колин. — Я-то вам зачем?!

— Держите его, пока мы не закончим.

Безмолвные тени подскочили к сержанту и больно заломили руки.

— Постойте! — выкрикнул Колин, пытаясь освободиться от жёсткого захвата. — Откуда вы обо мне узнали?!

— Приказы Верховных не обсуждаются, — снизошёл до ответа главный из тройки. — Мы лишь исполняем их волю. А тебе, — он обратился к Скахету, — Круг предоставил право фаурис. Неудивительно, если учесть, чей ты протеже.

— Фаурис? — удивился Скахет. — Неслыханная честь.

— Выбирай, — воин в чёрном швырнул к его ногам кинжал, обрывок верёвки и небольшую коробочку величиной с перепелиное яйцо. — Надеюсь, выберешь поединок. Давно мечтаю скрестить с тобой оружие.

— Сомневаешься? — Скахет подцепил кончиком меча кинжал и отшвырнул в сторону. — Не люблю, когда меня душат или травят.

— Выбор сделан, — произнёс его собеседник и тут же прыгнул вперёд, скрестив клинки на манер ножниц. Резко разведя руки в стороны, он попытался вспороть шею Скахета, но тот был начеку. Прогнувшись назад, воин выставил навстречу оружие, и сталь встретилась со сталью. Раздался звон, в ночь посыпались искры. Противники отскочили друг от друга, и медленно пошли по кругу.

Новый выпад и снова звон металла, затем ещё и ещё. Скахет вертелся ужом, уходя от ударов, парируя и выставляя блоки, но главный из тройки был быстрее. Там, куда перемещался черноволосый воин, его всё время ожидала острая сталь.

А Колин, зажатый в тисках сильных рук, стал потихоньку закипать. С тех пор, как он попал в этот мир, все кому не лень стараются его пленить. И если в случае с менк`оа, а затем и с пиратами всё было понятно, то в данный момент оставалось лишь гадать, откуда какие-то Верховные из неизвестного Храма вообще о нём узнали. И ладно бы спросили, хочет он идти в этот самый Храм или нет. А то: «Пойдёшь с нами» и всё. Как будто он животное.

Вдруг над самым ухом раздалось: «Это маг!» и Колин почувствовал свободу. Обернулся, но никого не увидел — воины скрылись за границей тьмы и света. Сержант, было, удивился, но серебристое свечение ладоней отвлекло. Сам не заметил когда напитал их энергией.

В голову вдруг пришла безумная идея. Колин вытянул руку в сторону дерущихся и представил огненный шар, какими гадрахи обстреливали пиратский корабль. Сработало! Над раскрытой ладонью сформировался сгусток жидкого пламени размером с детский кулачок. Повинуясь какому-то инстинкту, Колин накрыл его другой ладонью, но вместо жгучего огня ощутил тугое сопротивление воздуха. Пламя не обжигало.

И тогда он размахнулся и швырнул этот «снежок» к ногам соперника Скахета. Хотел лишь отвлечь, но вышло иначе. Переливаясь всеми оттенками жёлтого огонёк с рёвом вспорол ночной воздух, ударился о землю и расплескался словно лава. Воин дико заорал, упал на землю и принялся сбивать пламя с ног. Скахет успел отскочить, но тут же вернулся и пинком в голову успокоил командира.

Из тени выскочили двое и не вмешайся Колин, черноволосый воин был бы уже мёртв. На этот раз шар возник в ладони намного быстрее, но сержант так торопился что промахнулся. Огонь скрылся в ночи, едва задев плечо одного из соперников Скахета. Тот хлопком погасил дымящуюся одежду и выбросил руку в сторону сержанта. Колин инстинктивно зажмурился, но вместо боли ощутил жжение в груди. Открыл глаза и отшатнулся — перед ним висела радужная линза, в которой увяз кинжал причудливо-изогнутой формы. Выяснять природу загадочного явления времени не было (воин бежал вслед брошенному кинжалу) и Колин схватился за рукоять.

Линза растворилась в воздухе, а он что есть мочи швырнул оружие в бегущего. Видимо в бросок удалось вложить не только силы, так как лезвие засветилось и по самую рукоять вошло в чёрную грудь. Воин споткнулся и покатился по земле, звеня оружием. На этом бой окончился.

Разобравшись со своим противником, Скахет невозмутимо вытер меч о его одежду и подошёл ко второму. Рывком выдернул кинжал из груди, подбросил в руке, крутнул вокруг ладони проверяя баланс, удовлетворённо крякнул и срезал ножны.

— Держи, пригодится, — сержант благодарно кивнул и привесил кинжал к поясу. — Кстати, ловко ты его. Прости, что сомневался в твоём умении, но сам понимаешь, — он виновато развёл руками, — пока не увидишь, не поверишь.

— Да всё в порядке, — Колин подсел к костру и принялся обуваться. В горячке боя даже и не вспомнил о сапогах. — Этого добьёшь, чтоб не мучился? — сержант кивнул в сторону обожжённого.

Огонь потрудился на славу. От штанов остались лохмотья, а мясо на ногах обуглилось так, что в некоторых местах белыми островками проступили кости.

— Добью, но у меня к нему парочка вопросов, — от тона, которым была произнесена эта фраза у Колина по спине побежали мурашки.

— Пытать будешь?

— Имеешь что-то против? — Скахет нахмурился. Не выдержав его взгляда, Колин отвёл глаза. — Разве не любопытно, зачем Верховные приказали доставить тебя в Храм?

— Любопытно, но пытать… — Колин передёрнул плечами. — Лучше остаться в неведении.

— Ну, как знаешь.

Скахет повёл носом, грязно выругался и бросился к костру, где на палке жарились куски печени. Схватил импровизированный шампур, стряхнул обуглившиеся куски на расстеленную ткань и поднял опрокинутый котелок.

— Хвала Единому, не вся каша пропала. Хотя мясо изрядно подгорело. Давай-ка поедим.

Жевали молча, глядя в огонь и каждый думая о своём. Наконец Скахет нарушил молчание:

— Думаю, сегодня нас вряд ли кто-нибудь побеспокоит, поэтому давай укладываться. Завтра придётся двигаться максимально быстро, иначе рискуем никогда не выбраться с этого проклятого острова…

Короткий тревожный сон прервал истошный крик. Колин открыл глаза и сел, пытаясь ухватиться за ускользающее сновидение. Остатки цветных картинок никак не желали задерживаться в голове и сержант с наслаждением потянулся. Солнце только поднималось над горизонтом, и день обещал быть ясным.

Вдруг за спиной раздался протяжный стон, перешедший в булькающий хрип. Колин обернулся и увидел, как Скахет бесцеремонно перерезает горло последнему из трезубца. Его передёрнуло — зрелище не из приятных. Воин кивком поприветствовал сержанта и поднялся с колен.

— Ну и здоров же ты дрыхнуть! — как ни в чём ни бывало, воскликнул он. — Я уже битый час на ногах, а ты всё спишь да спишь. Так же нельзя, — Скахет подхватил флягу, плеснул воды в ладонь и принялся старательно оттирать руки.

— Зато твоё утро прошло интересно, — буркнул сержант, не разделяя веселья черноволосого воина. Перед глазами вновь встала жуткая картина. — Неужели тебе это доставляет удовольствие?

— Не скажи, — Скахет посерьёзнел и уселся рядом. — Поверь, со мной они бы поступили точно так же, а может и того хуже. У трезубцев такое в порядке вещей… Кстати, ты всё ещё хочешь узнать, как о тебе прознали Верховные?

— Ещё бы! — Колин подался вперёд.

— Вот видишь, — усмехнулся воин, — всё-таки не зря я встал пораньше. Вон как глаза загорелись.

— Простое любопытство, — насупился сержант. — Что-что, а уж я бы точно не стал добиваться ответа таким образом. Это не моё.

— Зарекалась гаррута[10] дерьмо не клевать… — протянул Скахет и, хлопнув себя по коленям, поднялся на ноги. — В общем, так — все ответы в пути. Завтрак, кстати, тоже. Быстро собираем оружие и выдвигаемся.

— Куда нам столько оружия? — удивился Колин, поднимаясь вслед за воином.

— Для особо безграмотных объясняю — на материке за такие мечи любая оружейная лавка отсыплет кучу золотых. Так что поторопись, мы и так уже много времени потеряли.

Обойдя трупы, они собрали три пары мечей и четыре кинжала. Упаковали собственные вещи и выдвинулись в путь…

— Ну и как обо мне узнали в Храме? — через некоторое время поинтересовался Колин, догнав Скахета. Воин молча шёл впереди, задавая темп. Дорога пролегла меж невысоких каменистых холмов, поросших мелкой травой.

— Ты их заинтересовал… — отстранённо произнёс Скахет, погружённый в собственные мысли.

— Заинтересовал? — неподдельно удивился Колин. — Но чем? — ему пришлось обогнать Скахета и встать на пути. — Где они меня видели?

— В развалинах монастыря… — односложно ответил воин, обходя остановившегося сержанта.

— Да постой же ты! — Колин дёрнул его за плечо. — Разве в тех развалинах был кто-то ещё?!

— Кроме нас там были верлы, — Скахет, наконец, снизошёл до ответа. — В Храме всегда ходила легенда, что после особого ритуала Верховные могут видеть их глазами. Правда, в неё мало кто верил. Теперь-то всё становится на свои места.

— Хочешь сказать, глазами тех тварей смотрели Верховные? Что за бред?!

— Это не бред, Колин. Уж поверь, нас учат добывать правду…

От этих слов повеяло чем-то жутким и у сержанта пропало желание дальше задавать вопросы. Скахет поправил амуницию и глянул из-под ладони на солнце.

— Надеюсь, ты всё выяснил, так как времени на разговоры больше нет. Двигаться будем до самого заката. Береги дыхание.

Колину ничего не осталось, как поспешить вслед за воином, кляня чёртов мешок, который из-за прибавившегося оружия стал ещё тяжелее…

До самого вечера шли молча, лишь изредка перекидываясь дежурными фразами. Да и когда разговаривать? Колин едва поспевал за неугомонным Скахетом, который, судя по всему, решил за день пройти весь остров. Останавливались всего пару раз и то лишь попить воды да перемотать портянки.

Когда солнце склонилось к самому горизонту, путники вышли к подножию пологого холма. Дорога здесь резко сворачивала вправо, огибая возвышенность на которой расположилась высокая башня. Воздух заметно посвежел, исчезла изрядно надоевшая пылевая взвесь и неприятный прогорклый запах.

— Заночуем в старом маяке, а завтра выйдем к порту, — Скахет стянул с лица кусок ткани и вдохнул полной грудью. Из-за постоянной пыли ни один житель острова не выходил из дома без подобного платка.

Колин, разглядывающий высокое сооружение, тёмный силуэт которого чётко обозначился на фоне вечереющего неба, лишь вздохнул и поспешил следом, вернув на плечо опрометчиво снятый мешок.

Вблизи маяк оказался не таким величественным, каким выглядел издалека. Быть может когда-то он был высок и даже указывал путь заблудшим кораблям, но солёный морской ветер да неумолимое время оставили от могучего исполина каменный остов, скалящийся чернотой дверного провала. Верхний этаж, где в былые времена располагалось путеводное око, бесследно исчез, оставив как воспоминание о себе лишь деревянный пол да кусок каменной кладки.

Под одной из стен приютился небольшой домик с провалившейся внутрь крышей. Судя по всему, там жил смотритель маяка, но растущее посреди развалин дерево красноречиво говорило, что природа давно вернула украденный у неё клок земли.

— Совсем ты меня загнал, — простонал Колин, сбрасывая с плеч мешок и сползая по стене. — Я уж думал, этот сумасшедший день никогда не закончится. Неужели ты ни капли не устал?

Он стянул с ног сапоги, растёр натруженные ступни и блаженно растянулся на полу, подложив мешок под голову. Но счастье длилось не долго. Скахет бесцеремонно выдернул мешок и, не обращая внимания на ворчание, принялся копаться внутри.

— Где огниво? — спросил он через некоторое время, в очередной раз перетряхивая вещи.

— Последний раз ты разводил огонь, — пожал плечами сержант, — наверно там и забыл. Одну ночь можем и без костра обойтись. Давай лучше спать.

— Это предыдущие ночи можно было обойтись, а здесь у моря всю ночь будешь зубами кьяту[11] отстукивать.

— Ничего не поделаешь, — философски изрёк Колин, вернув мешок под голову и закрыв глаза. — Значит, будем плясать.

Он всерьёз вознамерился заснуть — усталость сковала тело, но Скахет был другого мнения. Он навис над Колином и легонько пнул носком сапога в бок.

— Не время разлёживаться. Доставай свои огоньки, а я за дровами.

— Какие огоньки? — не понял сержант.

— Помнится, когда мы расправлялись с трезубцем, ты лихо ими швырялся. Вот и сейчас подсоби.

С этими словами воин выскочил из маяка. На улице тут же громыхнуло. Выглянув наружу, Колин застал яркую дугу ломаной линией устремившуюся к земле. Следом прозвучал очередной раскат грома.

Из домика смотрителя вышел Скахет и поволок к маяку две длинные доски. Не обуваясь, Колин выскочил навстречу и принял ношу. Воин благодарно кивнул и отправился за новой партией. Пока сержант укладывал доски внутри, Скахет вернулся и кинул на пол очередную порцию дров. Следом раздался новый раскат грома, и в землю вонзились тяжёлые струи.

— А ты говорил без костра, — усмехнулся Скахет. — На Каменном погода переменчива как настроение юной девы, — он подхватил топор и принялся рубить доски.

Но Колин его уже не слушал. Ему вдруг стало интересно, сможет ли он повторить тот же трюк с огненными шариками не в стрессовой ситуации, а в спокойной обстановке. Скрестив ноги, он положил ладони на колени и попытался напитать их энергией. Ничего не вышло. Открыл глаза и встряхнул кистями рук. Снова закрыл и как в прошлый раз стал дышать глубоко и часто, насыщая кровь кислородом. После дыхательной гимнастики тепло в груди не заставило себя ждать.

А Скахет закончил рубить и уселся напротив, с любопытством наблюдая за действиями спутника. Ему ещё не приходилось видеть, как работает настоящий маг. Вот над правой ладонью Колина засветилась яркая точка и медленно стала увеличиваться в размере. Сержант открыл глаза и протянул руку к дровам. Ярко-оранжевый шарик сорвался с ладони и врезался в расставленные шалашиком доски.

Эффект превзошёл все ожидания. С оглушительным хлопком огненный пузырь взорвался, разметав дрова. Деревяшки устлали пол горящими факелами, а на их месте образовалось небольшое углубление. Ослеплённый яркой вспышкой Скахет едва успел отскочить.

— Скажи а для того чтобы поджечь костёр обязательно его взрывать? — поинтересовался он когда зрение восстановилось.

— Извини, — виновато произнёс сержант, глядя, как Скахет затаптывает огоньки. — Ещё недавно я и так-то не умел…

Он поднял горящую деревяшку и сунул внутрь вновь собранного костра. Огонёк весело перекинулся на сухое дерево и, уже через несколько минут, в маяке стало значительно теплей.

— Странный ты, — сказал Скахет, блаженно протягивая босые ноги к огню. — С виду вроде мой ровесник, а ведёшь себя, словно младенец. Многого не знаешь, мало что умеешь. А может ты не случайно оказался на моём пути?

Колин было напрягся, но Скахет как ни в чём ни бывало, продолжил размышлять вслух:

— С одной стороны, ты сложён как воин, но боец из тебя, как из дерьма копьё. Хотя надо признать ножички кидаешь отменно. С другой — ты, несомненно, маг, но ведёшь себя будто и не маг вовсе, — Скахет окинул взглядом напряжённого спутника. — Так кто же ты на самом деле, Колин? Если тебя действительно так зовут.

От взгляда сержанта не ускользнуло движение его руки, которая небрежно легла подле рукояти меча. Колин сглотнул подступивший ком, глубоко вздохнул и решился.

— Пообещай взять меня с собой на материк, если расскажу, кто я на самом деле.

Скахет некоторое время молча играл желваками, но наконец, произнёс, словно топором рубанул:

— Обещаю.

Колин решил рассказать всё, что приключилось с ним за последнее время. И начал рассказ с того момента, как получил приказ о патрулировании космопорта. Чем дольше он говорил, тем легче становилось на душе. Будто слова прорвали какую-то незримую плотину, освободив память, где лежали мёртвым грузом.

Скахет слушал с интересом, изредка задавая уточняющие вопросы о местности или об ощущениях сержанта, а когда Колин закончил, молча развязал мешок и достал свёрток с вяленым мясом.

Колин благодарно кивнул, смочил пересохшее горло длинным глотком и принялся отрывать зубами полоски жёсткой солонины. Рассказав свою историю, он словно скинул тяжёлую ношу с плеч, и больше не думая о том, поверил ему воин или нет, полностью отдался занятию мясом.

Всё это время Скахет молча смотрел в огонь и теребил шейный платок. На лице застыло задумчивое выражение. Колин давно покончил с мясом, а воин всё сидел и не шевелился. Наконец, когда сержант решил устраиваться на ночлег, Скахет тихо заговорил:

— Своего отца я никогда не знал, так как всё, на что его хватило, это обрюхатить мою мать в портовой таверне славного Свериша. Возможно, он был одним из купцов, что нескончаемым потоком идут через порт Сумарского Халифата, а может кем-то из тех, кто продаёт меч за звонкую монету. Так или иначе, я родился в таверне и с трёх лет драил полы в проклятой забегаловке, пока однажды мать не подхватила проказу. Невзирая на мольбы, хозяин тут же выставил её на улицу, и она испустила дух в одной из грязных подворотен. Улица встретила несмышлёного юнца с распростёртыми объятьями. За те два года, что я прожил среди отбросов, мне выпало хлебнуть изрядно дерьма: от попрошайничества и мелких краж, до разбоя и убийств. Но всему когда-то приходит конец. Однажды я попытался срезать кошель у изрядно подпившего моряка, но на мою беду тот оказался весьма проворен. Поймав меня, он не отдал страже, а потащил на свой корабль и уже к вечеру мы вышли в море. Той же ночью я понял, зачем он это сделал. Моряк оказался из тех, кто женской ласке предпочитает слабых мальчиков. Но он не учёл, что меня воспитала улица, за что жестоко поплатился. Я ударил его табуретом по голове. Этот гад упал, а я всё бил и не мог остановиться. Когда кровавая пелена спала с глаз, каюта была полна матросов. Команда жаждала мести, и капитану едва удалось удержать их от расправы. Весь дальнейший путь я провёл у него в каюте. Через дюжину дней мы вошли в порт Каменного острова. Вся команда спустилась на берег пополнить запасы провизии и пресной воды, а капитан тайно отвёл меня в одну из таверн на окраине. Там он переговорил с каким-то человеком в глухом капюшоне и за увесистый мешочек передал меня ему…

Скахет замолчал и смахнул со лба выступивший пот. На протяжении всего рассказа он ни разу не сменил позы, оставаясь в напряжении, словно взведённый арбалет. Колину показалось, будто воин заново переживает события детства, упрятанные в самом потаённом уголке души. Его ли собственным рассказом было вызвано такое откровение или чем-либо другим, но сержант решил не упускать шанса и узнать окончание истории.

— И кто тебя купил?

Скахет глубоко вздохнул и продолжил:

— Не знаю. Но он привёл меня в Храм Теней и там я, наконец, смог нормально поесть, — воин усмехнулся. — Дальше началось обучение и больше мы не встречались.

— А что за странный ритуал с куском верёвки, кинжалом и чёрной коробочкой?

— Фаурис, или выбор смерти. Воину, имеющему заслуги перед Храмом, но ставшему по какой-либо причине неугодным, предоставляется право выбора собственной смерти. Варианта три: удушение, поединок и смерть от укуса песчаного унура. Он-то и сидит в той проклятой коробке, — Скахета передёрнуло, — весьма мерзкая смерть, скажу я тебе.

— А ты-то чем не угодил Храму? — удивился Колин.

— Я узнал кое-что, чего мне знать не следовало…

— И что же это за опасное знание, что едва не вогнало тебя в могилу?

Сержант подался вперёд, предвкушая тайну, но Скахет молчал. Его тяжёлый взгляд некоторое время буравил лицо собеседника. Наконец что-то для себя решив, воин продолжил:

— Близится большая война. Не знаю почему, но впервые за многие столетия нейтралитета Храм не остаётся в стороне. Именно эти сведения я и должен доставить в Ивокарис магистру Себелиусу.

— И только-то? — Колин разочарованно расслабился.

— Ну, для тебя это знание может быть и бесполезно, — Скахет придвинулся поближе к костру и растянулся на полу. — А вот маги дорого заплатят за информацию о неожиданном союзнике. Ладно, давай спать. Итак уже полночи проговорили. Добрых снов…