Исток русского племени

Мы не случайно начали наше путешествие в Скифию именно со св. апостолом. Многие реалии, оставленные нам «Андреевским преданием», находят свои неопровержимые подтверждения и на поле современных сугубо научных дисциплин. В этом нет ничего удивительного. За последние сто лет многие важнейшие предания, сохраненные Церковью, нашли свое научное подтверждение. Столь важная для нашей священной истории тема, как путешествие апостола в Северную Скифию, не стоит особняком в ряду таких же подтверждений. Взглянем на Скифский квадрат с точки зрения археологии, лингвистики, антропологии.

Современная историческая наука считает, что непрерывная череда родственных культур евразийской степной полосы, включая земли Северного Причерноморья, позволяет сделать вывод об однородности этногенетических корней основной массы древнего населения этих мест.

Историк А. Г. Силаев в своей работе «Истоки русской геральдики» справедливо указывает: культура киммерийцев, обитавших здесь (в Причерноморье. — Авт.) уже в 1-м тыс. до н. э., сложилась гораздо раньше — захоронения в ямах, над которыми насыпался курган, относятся к 3-му тыс. до н. э. (Символика подобного погребального обряда более чем прозрачна. Покойника готовили к новому рождению в мире ином. Яма символизировала утробу матери-Земли, а курган был зримым выражением беременности Земли, готовой родить человека заново, в мир предков. — Авт.)

Ямная культура признана археологами протоарийской, от нее в 3—2-м тыс. до н. э. ведут свое происхождение все народы индоевропейской семьи. Со временем погребальные ямы протоарийцев превратились в катакомбы степных арийцев, на смену которым киммерийцы принесли погребальные срубы.

Таким образом, при сохранении обычая хоронить своих соплеменников под курганом налицо археологические свидетельства жизнедеятельности родственных народов, находившихся на различных стадиях развития своей культуры. В этой последовательности исторических эпох киммерийцы явились прямыми наследниками арьев Восточно-Европейской равнины, не мигрировавших на запад Европы или в Южную Азию, а оставшихся у себя «дома». Недаром в древности киммерийцев считали потомками старшего сына праотца Иафета, гиганта Япета греческих мифов — Гомера.

Что касается скифов, то они пришли не из глубин Азии, а с берегов Волги. Впрочем, для Античности Азия начиналась за Доном. Скифы были хорошо известны Гомеру и Гесиоду (нач. 1-го тыс. до н. э.). Более того, в легендах о Геракле и иных мифах эллинов, возникших не позднее XIII века до н. э., скифы упоминаются в качестве учителей земледелия, выплавки меди, оружейного дела.

По данным современной археологии, на протяжении всего скифского времени — железного века — основу населения Скифии составляло прежнее киммерийское население. Итак, киммерийцы и скифы, кто они?

Древний лик Скифии

Обратимся к античным свидетельствам, описывающим Скифию и скифов.

Закономерно, что традиционно мы начинаем свое исследование с отца ее величества истории Геродота и его повествования о Древней Скифии.

Удивительно, но из обширного труда Геродота мы не можем почерпнуть точных сведений о том, как же, собственно, выглядели скифы. Исключение составляют сведения о будинах, северных соседях царских скифов. «Отец истории» подчеркивает, что будины отличны внешностью от собственно скифов. Будины: «…народ великий и многочисленный, голубоглазый и красноволосый». Будины — коренные жители лесной зоны Центральной России. Казалось бы, можно сделать вывод о том, что скифы в расовом отношении отличались от будинов. Однако в своей «Истории» Геродот противопоставляет будинов гелонам, которые живут рядом, отчасти родственны скифам, но смешались с эллинами.

Гелоны имели свой столичный город Гелон в земле будинов. Гело-ны возделывали землю, выращивали хлеб и не походили на будинов «ни образом своим, ни цветом лица». Геродот утверждал, что гелонский язык родственен скифскому. С другой стороны, он же считал, что язык гелонов имеет нечто общее и с языком греков.

Гелонские предания связывают свое происхождение с прибытием в эти северные земли греческих колонистов. Очень важно отметить, что по внешнему виду Геродот противопоставляет будинов только их соседям гелонам. Ученый мир пытался отождествить будинов и с протобалтами и с угро-финнами. Однако такие предположения не могут быть приняты нами. Тем более, хорошо известно, что угро-финским народам Восточной Европы и Приуралья были присущи отчетливые монголоидные расовые признаки, которые и составляют в сочетании с европеоидной примесью отличительные черты уральской расы финнов и угров.

А вот что писал псевдо-Гиппократ (460 год до н. э. — 377 год до н. э.) в трактате «О воздухе, водах и местностях» обо всех скифах. Отметим, что речь идет о населении Причерноморья V–IV веков до н. э. Иными словами, это лишь немногим позднее по времени путешествия Геродота. Псевдо-Гиппократ объединяет в этноним «скифы» все те же племена, которые незадолго до него описал Геродот. В частности, он пишет: «В Европе есть скифский народ, живущий вокруг озера Меотиды и отличающийся от других народов. Название его — савроматы… Относительно внешнего вида прочих скифов, именно сходства их между собой и несходства с другими народами, можно сказать то же, что и о египтянах, исключая то, что у вторых это обусловливается знойностью климата, а у первых холодом… Мы уже говорили о климате Скифии и о внешности ее обитателей, — что скифское племя значительно отличается от прочих людей и похоже только на само себя, подобно египтянам… Она лежит под самым Севером и у подножия Рипейских гор… Перемены погоды там не велики и не сильны: она стоит почти одинаково и мало изменяется. Поэтому-то и обитатели страны так похожи видом друг на друга… Все скифское племя — рыжее, вследствие холодного климата, так как солнце не действует с достаточной силой, и белый цвет как бы выжигается от холода и переходит в рыжий». Итак, мы видим, что все скифы, а равно и савроматы абсолютно подобны будинам Геродота. Исключение из общего расового типа представляют лишь эллинизированные гелоны.

Некоторые антропологические сведения относительно скифов мы можем почерпнуть и у знаменитого Аристотеля (384 год до н. э. — 322 год до н. э.). В книге «Метеорологика», в главе «О рождении животных» он пишет: «Прямоволосы те люди, в которых много влажности: ибо влага течет у них в волосах, а не сочится по каплям. Поэтому понтийские скифы и фракийцы прямоволосы, так как и сами они отличаются изобилием влаги и окружающий их воздух влажен… На овец холодный климат имеет противоположное влияние, чем на людей: скифы мягковолосы, а савроматские овцы отличаются жесткой шерстью». Клавдий Гален (И век до н. э.) писал о германцах, савроматах и «всем скифском племени», что «у них волосы умеренно растущие, тонкие, прямые и русые. Кожа мягкая, белая и лишенная волос». Римский историк Тацит следующим образом описывает древних германцев: «Сам я присоединяюсь к мнению тех, кто полагает, что населяющие Германию племена, никогда не подвергавшиеся смешению через браки с какими-либо иноплеменниками, искони составляют особый, сохранивший изначальную чистоту и лишь на себя самого похожий народ. Отсюда, несмотря на такое число людей, всем им присущ тот же облик: жесткие голубые глаза, русые волосы, рослые тела…». Значительный историк эпохи заката Римской империи Аммиан Марцеллин (333–391) также писал об аланах, в частности, что этническое наименование «аланы» распространялось на одно или несколько крупных этнополитических объединений позднесарматских племен юго-востока Европы. Этнической основой алан стали племена аорсов (русов?!) и сираков, с включением в их среду пришедших из Азии массагетов. «Массагеты — которых мы теперь называем аланами», — пишет Аммиан Марцеллин. В этнополитический союз были включены подвластные кавказские племена ясов, и, возможно, касогов, изначально «сарматским» аланам отнюдь не родственных.

Римский врач и естествоиспытатель, классик античной медицины Клавдий Гален

Римский историк считает, что свое имя аланы получили от гор, видимо, от Алаунской возвышенности, что находится в центре России. Возможно, здесь — намек и на Рипейские горы. Далее Марцеллин пишет: «Они мало-помалу, постоянными победами изнурили соседние народы и распространили на них название своей народности, подобно персам… Почти все аланы высоки ростом и красивы, с умеренно белокурыми волосами; они страшны сдержанно-грозным взглядом своих очей». Маркиан в V веке писал следующее: «Река Ру дон течет из аланской горы; у этой горы и вообще в той области живет на широком пространстве народ алан-сармат, в земле которых находятся истоки реки Борисфен, впадающей в Понт». Современная исследовательница Н. И. Васильева так комментирует эту информацию: «Река Ру дон античных географов — это Западная Двина, а Аланские горы, о которых упоминают и многие другие источники (причем некоторые из них указывают, что сам аланский народ получил имя от этих гор!), есть не что иное, как Валдайская возвышенность. Это значит, что аланы-сарматы в начале новой эры обитали не только в степи, но и на территории Белоруссии, и в Средней России…

Лес и степь Восточно-Европейской равнины заселял один народ!..Не следует полагать, что сарматы «расселились» на Север именно на рубеже нашей эры; никаких крупных миграционных процессов в это время не прослеживается. Очевидно, они «наследовали» свои северные земли еще со скифских времен».

Советский лингвист В. И. Абаев, говоря о скифских языках, к которым он относит, впрочем, произвольно и язык осетин, отмечает, что при сравнении их языка (а сравнивал он именно осетинский язык и славянский, так как иного скифского лингвистического материала у ученых нет, кроме личных имен, которые зачастую у многих народов заимствованы у соседей) со славянскими языками, бросается в глаза «обилие специфических скифо-славянских схождений», и что по количеству этих схождений скифо-славянские связи «далеко превосходят… связи скифского с любым другим европейским языком и языковой группой».

Иными словами, даже ученый-иранист признает, что гипотетически восстанавливаемый скифский язык имеет больше схождений со славянскими наречиями, чем с иранской языковой группой.

В. И. Абаев отмечает, что «выявлено немало случаев, когда осетинский смыкается именно с севернорусскими (онежскими, архангельскими) говорами, минуя южнорусские»! Обратим внимание, что многие древние авторы подчеркивали, что на севере Европы (от Балтики до Урала или Ледовитого океана) обитали скифоаланы (Птолемей, II век до н. э.), русоланы (исландские саги), аланы, которые сами себя звали «веси» (Адам Бременский, XI век). Итак, античные и средневековые авторы называли население севера Восточной Европы «аланами» или «русоаланами». Лингвист Н. Я. Марр называл эти племена «северными сарматами» или «руссами».

А теперь представим себе, как выглядели восточные скифы.

Греческий автор Филострат Старший писал о прекрасной парфянской принцессе Родогунде. По свидетельствам античных историков, парфяне также происходили от скифов и частично смешались с мидийцами — арьями Иранского плато. Итак, о Родогунде: «.. Глаза у нее, меняя свой цвет, от голубых переходят в темно-синие, получая свою веселость от данного настроения, свою красоту от природы, повелительный взгляд от сознания власти». Вспомним, что писали древние авторы о славянах. В VI веке Прокопий из Кесарии свидетельствовал о южной группе славян, о склавенах: «Все они рослы и сильны, цвет лица не совсем белый, волосы не русые, не черные, но рыжеватые». И тут же приведем всем известное описание русов, сделанное арабским путешественником Ибн Фадланом, видевшим их на Волге: «И не видел я людей с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны». В VI–VII веках нашей эры немало славян поселилось в малоазийских провинциях Византии, которые после завоевания арабами Сирии в 635–636 годах оказались ареной длительной арабо-византийской войны. Именно тут арабы впервые познакомились со славянами, поразившими их своей внешностью. Наиболее раннее упоминание «златокудрых саклабов» содержится в касыде (поэме) придворного панегириста ал-Ахталя (ок. 640–710 годов), написанной в конце VII века. Очевидно, что жители Восточной Европы на протяжении 2 тысяч лет сохраняли особый и единый антропологический тип.

Эти данные позволяют окончательно решить и принципиальный вопрос об исходном антропологическом типе славян перед началом их великого расселения по Центральной Европе и по Балканам. В период становления антропологической науки в Европе появились первые попытки определить славян в расовом отношении среди других европейских народов.

Шведский исследователь А. Ретциус в 1842 году определил место славян среди остальных народов с соматологической точки зрения, основываясь при этом на форме их головы, и создал систему, в основу которой было положено изучение относительной длины черепа и величины лицевого угла. Ретциус объединил древних германцев, кельтов, римлян, индусов, персов, арабов и евреев в группу длинноголовых ортогнатов, а угров, европейских турок, албанцев, басков, древних этрусков, латышей и славян в группу короткоголовых ортогнатов.

Обе группы были различного происхождения, поэтому раса, к которой относились славяне, была совершенно, по мнению шведа, чужда расе, к которой относились кельты и германцы. Очевидно, что одна из этих рас должна была быть «ариизирована» другой и принять от нее индоевропейский язык.

Начались споры о том, кто из двух групп представлял собой исходных индоевропейцев. Спор велся на очень ограниченной научной базе. Вскоре выяснилось, что часть европейских кельтов тоже круглоголова.

Что же касается славян, то об их расовой принадлежности судили не по древним краниологическим сериям, а по населению XIX века Балканских стран, где славянский элемент за 700 лет был значительно разбавлен местными племенами, относившимися к динарской расе.

А. Ретциус не учитывал изменения исторического характера, когда с течением времени связь индоевропейского языка с изначальной арийской расой стала более чем условной для многих европейских народов. Немецкие ученые XIX века, однако, взяли неточные выводы шведа на вооружение и создали свою теорию чистой германской расы. Опираясь на исследования немецких погребений меровингской эпохи V–VIII веков, они создали на основе системы Ретциуса теорию расового превосходства чистых германцев, с характерными расовыми чертами: длинная голова (долихоцефалы и мезоцефалы), довольно высокий рост, розовый цвет лица, белокурые волосы, светлые глаза. Этой расе была противопоставлена другая, более мелкая, с более короткой головой (брахицефалы), более темным цветом кожи, каштановыми волосами и темными глазами. Главными представителями этой расы должны были быть, по мнению немцев, славяне и древние кельты.

Немцы почти всегда считали длинноголовую и белокурую расу расой праарийцев. Во Франции большинство считало, что темная, брахицефальная, кельто-славянская, как ее называли, раса передала свой индоевропейский язык североевропейским белокурым иноплеменникам. Так как основные черты кельто-славян Европы XIX столетия (брахицефалия, темный цвет волос и глаз) приближали эту расу к среднеазиатским народам со сходными антропологическими данными, то было высказано предположение о родстве темных европейцев с финнами, уграми, монголами и тюрками.

Тогда же возникла теория об исходе праславян из глубин Азии. Оккультистка Е. И. Блаватская даже нашла соответствующее место первоначального славянского обитания в Индии. Впрочем, не зная текста Ригведы, она искренне считала и родиной индоарьев Индию. Однако антропологическая наука быстро развивалась, и вскоре выяснилось, что сторонники туранского происхождения славян основывались в своих выводах на совершенно ложной посылке. Они опирались на результаты, полученные при изучении двух групп источников, очень отдаленных друг от друга по времени: первоначальный германский тип был определен по ранним источникам — погребениям V–VIII веков, праславянский же тип был установлен по относительно поздним источникам.

Таким образом, сравнивались две несравнимые величины — современное для XIX века состояние одного народа с былым в древности состоянием другого. Как только были открыты древнеславянские погребения и появились новые краниологические данные, сторонники «германской» теории сразу встретились с многочисленными затруднениями. Было установлено, что черепа из славянских погребений IX–XII веков в большинстве своем такой же удлиненной формы, как и черепа древних германцев, и очень близки им; тогда же было отмечено, что все исторические документы описывают древних славян как белокурый народ, со светлыми или голубыми глазами, розовым цветом лица. Но что более всего поразило немцев, так это то, что у всех северных славян древние физические черты преобладали и тогда, и в середине XIX века.

Древние погребения южнорусских славян содержали скелеты, из которых 80–90 % имели долихоцефальные и мезоцефальные черепа. По восточнославянским племенам этот процент распределялся следующим образом: погребения северян на Пселе — 98 %; погребения древлян — 99 %; погребения полян в Киевской губернии — 90 %. У древних западных славян и поляков следующее процентное содержание длинных черепов: в Плоцке — 97,5 %, в Слабожеве — 97 %, погребения древних полабских племен в Мекленбурге—81 %, погребения лужицких сербов в Лейбенгене в Саксонии—85 %, в Бургленгенфельде в Баварии—93 %. Чешские антропологи при изучении скелетов древних чехов выяснили, что среди последних черепа долихоцефальных форм встречались чаще, чем у современных чехов. И. Геллих установил еще в 1899 году, что среди древних чехов 28 % черепов долихоцефальные и 38,5 % — мезоцефальные. Там, где в XIX веке в Чехии наблюдалось преобладание брахицефальных форм, население VIII–XII веков имело ярко выраженную долихоцефалию или мезоцефалию.

В сборнике «Русская расовая теория до 1917 года. Вып. 2», под редакцией В. Б. Авдеева, приводится важное наблюдение о генеалогии великорусского племени, сделанное светилом русской антропологической науки А. П. Богдановым: «Это антропологическое указание на длинноголовый тип, как на коренной и первобытный, из коего произошло великорусское население, имеет еще особый интерес, если мы сравним среднерусские курганные черепа со скифскими… На место скифов по истории являются славяне, но славяне-арийцы, а следовательно, по убеждению многих антропологов, — длинноголовые… Если признать между новгородскими черепами длинноголовые за славянские, то тогда сказание летописей, что и Киев, и Новгород — земли славянские, получает и естественно-научное объяснение, а вместе с тем это становится и в соответствие с тем предположением, что славяне, как и арийцы, длинноголовые, и что они в сравнении с другими индоевропейскими племенами всего юнее даже в естественно-историческом смысле, всего менее отдалились от своего корня, что подтверждается и лингвистическими изысканиями».

Чешский историк Л. Нидерле писал, что «почти все древнеарабские свидетельства VII–X веков характеризуют славян как русых; один лишь Ибрагим ибн Якуб, еврейский путешественник X века, отмечает: «интересно, что жители Чехии смуглые».

Слово «интересно» выдает его удивление по поводу того, что чехи смуглые, из чего можно заключить, что остальные северные славяне в целом не были таковыми. Впрочем, и в настоящее время среди северных славян преобладает тип блондина, а не шатена»! И уже тогда в конце XIX столетия большинство ученых согласились, что предки всех славян относились к белокурой и долихоцефальной, «германской», как ее тогда называли, расе, сформировавшейся в Северной Европе.

Основоположник Немецкого антропологического общества Рудольф Вирхов (1821–1902), систематизировав многочисленные антропологические материалы, пришел к убеждению, что: «…и германцы и славяне были первоначально блондины».

Другой корифей немецкой антропологической школы, Иоганнес Ранке (1836–1916), считал: «Древняя типическая форма как германского, так и славянского черепа была длинноголовая, долихо-цефалическая. Подобно тому, как мы встретили на севере Средней Европы главную область распространения блондинов, мы видим на севере славянского и германского мира довольно компактное ядро длинноголовых черепов».

Однако оставалась проблема, почему многие славяне современной Европы стали темными брахицефалами. В отношении древних чехов и южных славян все, в общем-то, ясно. В своем продвижении на юг славяне ассимилировали древнее темноокрашенное, брахицефальное доиндоевропейское население Европы. И тем не менее автор этих строк собственными глазами видел недавно в Македонии, что и среди этих самых южных славян до сих пор нередки белокурые и голубоглазые люди.

Современная же брахицефализация и потемнение населения Европы связаны с процессом урбанизации и изменением среды обитания и режимом питания. Однако изначальный расовый тип остается у северных славян, и в первую очередь это касается русского народа.

Летописцы Московского государства в XVII веке, касаясь проблемы происхождения этнонима «Русь», писали следующее: «Едины глаголят, яко от Росса князя полунощного (русские получили свое имя. — Авт.)… иные от русых власов, понеже в сей стране из сисевыми власы мнози обретаются», — свидетельствует Густынская летопись.

Другой хронограф XVII века отмечает: «Русь убо Словяне обое един есть род, понеже Русь нарицается от цвету лица и власов, ниже бо преизличну белость имеют…». Это данные о том, как выглядел русский народ в XVII веке, 400 лет после татарского погрома.

В XIX веке ученый В. Воробьев описывал великорусов: «На вид большая часть коренных великорусов кажется роста… немного повыше среднего, с широкими плечами и крепким коренастым сложением, давшим им силу вынести в своей долгой, более чем тысячелетней, жизни и монгольское иго, и многое множество всяких бед и невзгод. Мягкие, нередко волнистые русые волосы на голове расчесаны обыкновенно (у крестьян) на обе стороны с пробором на середине головы, на затылке они нередко подстригаются в «кружок»; лицо обрастает усами и бородой; борода обыкновенно не стрижется и отрастает, особенно у пожилых, длинною, иногда же подстригается «лопатою», но никогда истый великорусский крестьянин не станет брить бороду… Глаза у великорусов чаще всего серые или серо-голубые, нередко и светло-карие, темные же, почти черные, и черные глаза, как и волосы — в редкость. Лицо — широкое, но и длинное, открытое… Эти приметы, равно как и целый ряд других мелких, мало сразу заметных примет, взятых вместе, отличают великоруса от других народов настолько, что пусть даже человек молчит, пусть будет он и без одежды — в бане или на реке во время купания, сразу можно все-таки сказать, что перед вами стоит великорус, а не немец, еврей или француз». Действительно, столь характерная особенность антропологического типа, единого у огромного по численности народа, должна была складываться тысячелетиями на одной и той же территории.

В конце XIX века русский антрополог Д. Н. Анучин выделил на территории Восточной Европы два ареала относительной высоко-рослости (северный и южный) и два — низкорослости (западный и восточный). Д. Н. Анучин пришел к важному выводу, что причины сложения этих ареалов следует искать не в природных условиях, а в истории расселения по Русской равнине славянских и финских племен.

Спустя 40 лет, в 1932 году, основываясь на сведениях Центрального статистического управления по призывному населению 1927 года, другой замечательный русский антрополог, В. В. Бунак, подтвердил в целом выводы Анучина. Если наложить эти данные на тот теоретический каркас, который мы выстраиваем, развивая идею родственности скифов и древних славянских обитателей Русского Севера, то относительная высокорослость северян и южан легко объясняется родственностью происхождения этих групп восточноевропейского населения.

В начале XX столетия антропологи сделали еще одно важное открытие, сближающее древних скифов со славянским населением Руси. Особенный интерес для нашей темы представляет определенный тогда ареал длинноголового русского населения в Рязанской, Пензенской и Тамбовской губерниях, что, несомненно, сближает по ряду важных расовых показателей этих длинноголовых южнорусов со скифами Причерноморья более раннего периода.

А вот свидетельства современных ученых, основанные не на точных антропологических показателях, а на визуальном изучении предметов скифского искусства. В книге Б. Я. Ставиского «Между Памиром и Каспием» отмечается, что если судить по монетам, то Митридат Первый, основатель Парфянской империи, имел чисто русские черты лица!

В работе В. Н. Пилипко «Голова в шлеме из Старой Нисы» сказано, что во время раскопок дворца в Нисе — столице Парфянского царства, была найдена голова воина в шлеме, представлявшая собой часть несохранившейся статуи. У воина лицо русского богатыря. Для многих эти свидетельства покажутся неубедительными, ненаучными фантазиями романтиков, готовых видеть русские лица всюду, даже у знаменитого египетского сфинкса (есть авторы, писавшие об этом).

Оставим в стороне крайности и отметим, что известный немецкий мыслитель Освальд Шпенглер считал, что в определении расового типа важнейшую роль играет не научное изучение черепа индивидуума — всего лишь мертвой материи, а именно живое визуальное определение принадлежности человека к тому или иному этногенетическому коллективу. Рационально определение «свой-чужой» трудно объяснить, но нечто еле уловимое в человеческих чертах, находящее свое зеркальное отображение в душе другого, делает такое определение очень точным.

Итак, еще в прошлом веке многие ученые отмечали, что по дошедшим до нас образцам скифо-сарматского искусства можно было заключить, что портреты скифской эпохи передают русский антропологический тип удивительно точно. Что это, случайность?

Антропология арийского племени

Немецкий мыслитель и философ, один из основоположников философии культуры Освальд Шпенглер

А что говорит современная антропология, накопившая огромный информационно-статистический материал, связанный со скифами и сарматами.

На основании антропологических данных, подтверждающих точное физическое соответствие русских (славян) и раннесредневековых алан, сарматов античной эпохи, скифов железного века и киммерийцев эпохи поздней бронзы, специалистами делается вывод о решающем значении скифо-сарматской составляющей в формировании современного русского типа. Академик В. П. Алексеев писал: «Несомненно, что большая часть населения, проживавшая в южнорусских степях в середине 1-го тыс. до н. э., является физическими предками восточнославянских племен эпохи Средневековья». Он же описывает и скифов по имеющемуся антропологическому материалу: «Это были классические европеоиды, отличавшиеся… удлиненной формой головы, относительно низким и широким лицом, довольно массивным скелетом и сравнительно высоким ростом».

Сами греки, не склонные давать варварам завышенные оценки, описывали скифов как людей красивых, атлетического телосложения.

Преемственность этнокультурных традиций «степного» корня отчетливо просматривается в одежде: высокие шапки, длинные подпоясанные рубахи, штаны, сапоги и кафтаны с откидными рукавами. Этот тип одежды, а также стрижку «под горшок», изображенные на предметах скифского искусства, сохраняли не только древние русичи, но и великорусское население в XVI–XVII веках.

Изучение антропологического материала времен Боспорского царства было решающим в изучении этногенетических вопросов периода Античности в Северном Причерноморье. История греческих колоний, возникших здесь в VI–V веках до н. э., тесно связана с историей скифо-сарматского мира.

Правда, в случае с Боспором речь должна идти прежде всего о взаимоотношении двух миров: скифского и эллинского. Это ясно прослеживается и по антропологическому материалу. Например, курганы Юз-Оба, несомненно, являются некрополем греческой и эллинизированной верхушки Пантикапея. Период расцвета города Пантикапея в IV веке до н. э. нашел свое отражение в увеличении размеров некрополя, что свидетельствовало о росте населения. Прирост этот шел за счет оседания в городах скифов.

В целом антропологи следующим образом характеризуют греческое население Пантикапея. Исходя из средних величин, мужские черепа характеризуются умеренными размерами продольного и поперечного диаметров мозговой коробки, при малой ее высоте. Черепа сравнительно небольшие, грацильные, рельеф выражен слабо. Лица средневысокие при средней же ширине их, со средними размерами носа и орбит, малыми углами горизонтальной профилировки, профилированным переносьем, большим выступающим носом. Женские черепа отличаются большей величиной продольного диаметра при средней величине поперечного и высотного диаметров. Лицо сильно профилированное, средневысокое, среднеширокое, со среднешироким и средневысоким сильно выступающим носом, большими размерами орбит.

Итак, серия черепов европейских «боспорцев» может быть охарактеризована как мезокранная (среднеголовая), со средними размерами диаметров мозговой коробки, среднешироким и средневысоким ортогнатным профилированным лицом, сравнительно низкими орбитами и выступающим носом с хорошо профилированным переносьем.

Иные мужские черепа из Пантикапея имеют большую величину продольного диаметра при средней величине поперечного и малой — высотного диаметра, долихокранны (длинноголовы), что свидетельствует о скифской этнической компоненте в населении города.

Лица у черепов среднеширокие, низкие, умеренно профилированные на уровне назиона, с высоким, умеренно выступающим носом и низкими орбитами. Чтобы более контрастно выделить собственно антропологический тип скифов, мы должны четко представлять, в чем их отличие от соседних этнических групп по расовым признакам. И тут нам не обойти своим вниманием ближайших соседей-скифов по Крыму — таинственных тавров. Ученые до сих пор не могут сказать, на каком языке разговаривали тавры и насколько можно говорить об их родственном происхождении с киммерийцами.

Киммерийцы — самый загадочный народ нашей истории. Венский археолог Ф. Ганчар находил возможным сопоставлять киммерийскую культуру с гальштатской культурой всего Подунавья. Коллекция бронзовых топоров, найденных на территориях киммерийских племен, поражает высокой техникой обработки металлов, что позволяет сближать киммерийцев с племенами, оставившими гальштатскую культуру. Гальштат Средней Европы и культура Триполья на Украине, действительно тесно связаны между собой. Можно даже утверждать, что гальштатские племена вышли с территории, занятой трипольцами.

Однако археология все-таки не позволяет с полной определенностью ответить на вопрос, кем были в этнолингвистическом плане киммерийцы.

Русский дипломат и историк Василий Никитич Татищев

Римский историк Страбон оценивает их как фракийцев. Страбон делал свои записи в первой половине I века н. э. и мог непосредственно общаться с потомками киммерийцев в Крыму и Причерноморье.

Давно уже высказывалось мнение, что далеко не все киммерийцы были изгнаны скифами со своей родины. Часть из них осталась и слилась со скифами или продолжала жить маленьким этническим анклавом.

В Средневековье фракийцев считали славянами. Видимо, по этой причине св. Дмитрий Ростовский писал о том, что киммерийцы наши древние предки. Татищев указывал на древнюю прародину киммерийцев в Тверской губернии у города Кимры! Ряд ученых видели в киммерийцах иранское племя, давшее в язык скифов некоторое количество иранских корней.

Другие полагают, что киммерийцы — это не ушедшие в Индию индоарьи. Кроме всего прочего, в Британии известны были кельтоязычные кимвры. Предания этого народа, жившего в Уэльсе, говорили о прародине в Скифии и о предках киммерийцах. Сейчас сложно сказать, на каком языке говорили эти кимвры сразу после прихода в Британию. Возможно, что кельтский язык был воспринят ими от местного населения позднее.

И уж, конечно, мы обязаны вспомнить кимвров, напавших вместе с тевтонами на Римскую империю и пришедших с Ютландского полуострова. На каком языке говорили союзники тевтонов, сказать сложно. Старая историческая школа считала их германцами. Сейчас же все больше ученых склонны видеть не только в кимврах, но и в тевтонах первоначальных кельтов! Однозначно сейчас решить этот вопрос фактически невозможно.

Напомним только, что все древние авторы единогласно считали киммерийцев потомками самого старшего сына праотца Иафета — Гомера. Необходимо серьезно относиться и к мнению ряда авторов, которые считают киммерийцев родственным скифам племенем. Аккадская версия персидских царских надписей знает киммерийцев как саков на западе современного Туркестана. Они обитали к северу от Окса и назывались «гимир», или «гиммири». Саки — восточная ветвь скифов, известны персам как киммерийцы. Факт более чем значительный. Наверное, на первых порах в киммерийский союз входили и праславянские племена и кельты на западе. Но костяк действительно могли составлять фракийцы. История донесла до нас глухие предания о вековечной вражде скифов и фракийцев. Уж не являлась ли эта вражда отзвуком того киммерийского погрома, который учинили скифы. Кроме этого большинство ученых склонны видеть в потомках крымских киммерийцев племя тавров, к антропологическому описанию которых мы сейчас и перейдем. Краниология тавров достаточно изучена, и мы можем судить об их расовом облике. У тавров широкое распространение получил понтийский антропологический тип, он характеризуется мезо- или брахикранией, крупными размерами продольного и поперечного диаметров, высотным диаметром, широким и средневысоким лицом с высоким и узким, сильно выступающим носом с хорошо профилированным переносьем. Именно примесью таврского элемента объясняется брахикрания, встречающаяся у скифов Крыма. Однако надо учитывать, что есть серии черепов, которые рисуют тавров Крыма как европеоидный мезокранный, грацильный вариативный тип с узким или среднешироким лицом.

Очень важен для нас факт, что именно тавры, а не скифы определили основной антропологический тип средневекового неславянского населения Крыма! Тавры ограничили с юга контактную зону скифов с эллинами Причерноморья. К какому же расовому типу принадлежали, собственно, скифы? В настоящее время накоплен значительный краниологический материал из скифских могильников.

Первые данные по скифам из Среднего Приднепровья и скифам Причерноморья были опубликованы Г. Ф. Дебецем (1948 год). Материал позволял сделать очень важный вывод о большом сходстве черепов скифов с черепами палеометаллической эпохи тех же территорий. Это неумолимо свидетельствует об этногенетической автохтонности скифов для всего огромного скифского ареала обитания. Имеющиеся различия в наклоне лба, степени развития надбровья и величине скулового диаметра соответствуют обычному направлению эпохальной изменчивости. Интересно, что серия из Причерноморья, скифы-кочевники, отличаются от скифов-пахарей из Среднего Приднепровья большим разнообразием: здесь наряду с долихокранными формами прослеживается примесь брахикранных европеоидных форм. Отмеченная в эпоху бронзы (катакомбная культура) примесь брахикранов продолжает существовать и в скифское время. Однако имеющийся палеоантропологический материал не дает абсолютно никаких указаний на вторжение в этот регион новых расовых типов в скифское время, по сравнению с предыдущими эпохами!

Здесь мы вправе сделать несколько важных выводов. Во-первых, скифы-пахари Поднепровья, в которых ученый мир согласно видит древних славян, представляют длинноголовое нордическое население, генетически родственны остальным скифам и являются расово основополагающим типом для всех скифов. Наличие брахикранной примеси у скифов-кочевников Крыма мы можем объяснить двояко. Или это есть следствие поглощения остатков киммерийского населения, или, если киммерийцы представляли тот же расовый тип, что и все население региона в палеометаллическую эпоху, мы должны признать в скифах-кочевниках пришлые с востока родственные племена.

И действительно, две легенды, которые приводит в своей «Истории» Геродот о происхождении скифов, позволяют именно так и подходить к этой проблеме. По одной легенде, скифы — автохтоны, исконные жители своей страны, дети Геракла и змееногой дочери богини реки Борисфен. Изображение этой змеедевы русские носили до XIII века на медальонах, которые в археологии принято называть змеевиками, вместе с изображениями христианских святых. И хотя в Византии тоже бытовали змеевики с изображением медузы-горгоны, нельзя говорить о прямом заимствовании этого вида подвесок на Руси. Распространение змеевиков у русского средневекового населения объясняется лишь глубинной памятью языческих предков о змееногой деве — прародительнице всех скифов.

Другая легенда рассказывает о происхождении скифов из Азии, которая, впрочем, для людей античного времени начиналась прямо за Доном. Очевидно, что родственные остальным скифам скифы-кочевники пришли из-за Дона и были носителями своеобразного антропологического типа с примесью брахикранных (короткоголовых) форм черепа, что роднит их с сарматами. Но даже несмотря на этот факт, антропологи констатируют большое морфологическое сходство скифов Нижнего и Среднего Поднепровья и Крыма, отмечая небольшие различия между ними только локальными вариантами одного и того же расового типа. Важно, что черепа скифов-пахарей, праславян из Среднего Поднепровья наиболее до-лихокранны (длинноголовы), с более четко выраженным рельефом. Поражает и значительное сходство скифских черепов с палеометаллическими краниологическими сериями древних и еще единых арьев с территории Украины. Несомненно, что и скифы-пахари и царские скифы Нижнего Днепра и Крыма были одним народом, автохтонного происхождения.

Следует сказать и еще об одном значительном факте, который проливает свет на загадку внезапного «исчезновения» из истории столь могущественного и огромного народа, как скифы. Отметим, что если в античное время в Среднем Поднепровье жили скифы-пахари, а в Крыму царские скифы, то в IX веке уже нашей эры на тех же землях, в Поднепровье, живут поляне-русь, подданные князей Аскольда и Дира, а в Крыму проживает русь черноморская, тоже славяне. Византийцам была известна и столица этой азово-черноморской Руси — город Руссия на Керченском полуострове. Именно эти русы и составили в дальнейшем славянское население русского княжества Тьмутаракань. И именно эти русы генетически были прямыми потомками царских скифов, как и поляне-русь Несторовой летописи были прямыми потомками скифов-пахарей.

И никуда скифы не исчезали. Древняя Византия, называя русов скифами, была прекрасно осведомлена об этом факте, не в пример современным историкам.

Трудно сказать, почему наши ученые советского периода столь старательно игнорировали этот лежащий на поверхности факт. Зачем понадобилось выдумывать группу «североиранских языков» немецкому научному миру в XIX веке, предельно понятно. Эти «североиранцы» создавались в истории с той же самой целью, что и украинцы-самостийники в политике, направленной против России. Стояла четкая геополитическая задача оторвать скифское историческое наследие от славянства и доказать своего рода историческую «нелегитимность» расширения Российской империи до земель Северного Причерноморья, Сибири и Средней Азии, некогда занимаемых единым скифским племенем, называвшим себя, как свидетельствовал Геродот, сколота-ми — сынами коло-солнца! Мотивация немецких ученых, по крайней мере, понятна. Но мы-то с вами со школьной скамьи помним слова из «Слова о полку Игореве», что Даждьбожьи внуки, внуки солнца, это — мы, русские! И вся этногенетическая история региона убеждает нас в этом. Да, скифы-сколоты — это мы!

Загадочный скифский язык

Ни древние эллины, ни древние персы и словом не обмолвились о том, что язык скифов напоминал бы им язык действительно ираноязычных мидян и персов. А ведь в то время отличия гипотетического североиранского наречия от иранского должны были быть столь невелики, что воспринимались бы древними как единый язык. Но этого-то и не было. Насколько логичней объясняется наличие иранских форм, слов и имен собственных в языке восточных славян только общностью происхождения арьев на территории, где в дальнейшем обитали только славяне. И немногочисленные «иранизмы» в славянских языках, возможно, есть реликт общеарийского единства, чьим коренным племенем и прямым наследником после миграции многочисленных арийцев на Восток и на Запад остались именно восточные славянские племена.

Очень важно здесь отметить, что индоарийских параллелей в языке славян значительно больше, чем иранских. Иранские же можно считать крайне незначительными. А если бы скифы были иранцами, при столь долгом соседстве со славянами мы наблюдали бы прямо обратную картину языковых влияний на славян Приднепровья. Кроме того, даже в именослове богов скифов, который донес до нас Геродот, современная исследовательница Н. И. Васильева не без основания видит реликтовые формы именно индоарийских языковых форм, но никак не иранских. По свидетельству Геродота, скифский царь Иданфирс признавал своими владыками только верховных скифских богов: Папая и Табити. В иранском пантеоне аналогий именам этих богов нет. Зато индийский материал предоставляет нам возможность сравнивать скифскую богиню огня Табити с дочерью индоарийского божества Савитара, Тапати, бывшей в браке с мифическим царем Самвараньей.

Говоря о попытках определить язык древних скифов, мы должны учитывать, что языковеды выделили пласт славяно-иранских схождений (изоглосс). Это слова из сферы морали, права, медицины, быта: Сварог, Хоре, Вий, Рарог, Симаргл, бог, див, ящер, вера, ирий, рай, небо, святой, ватра (огонь), вопить, ворожить, гадать, гатать (заклинать — близко к иранскому «гата»), жертва, могила, писать, слово, чары, чаша, благо, зло, мудрый, сором, честь, вет («извет», «совет», «вещать»), вина, рота (клятва), гой (здоровый), хворый, мир. Польские термины «szatrzyc» (колдовать) и «poezwara» (чудовище) также родственны иранским изоглоссам.

Важно, что все эти изоглоссы — общеславянские. Некоторые из этих слов известны (в несколько иных формах) и другим индоевропейским народам. Все это говорит только о том, что и речи не может идти о заимствовании этих «схождений» у скифов. В противном случае, параллели могли быть только у восточных и южных славян. Мы же наблюдаем, что все эти изоглоссы явно появились во времена общеславянского единства, задолго до VIII века до н. э., когда скифы стали заселять и обживать Южное Причерноморье. Более того, если некоторые из этих форм известны и другим индоевропейцам, то мы можем говорить лишь о большом пласте лексики у славян, оставшейся со времен общеарийского единства. Эти изоглоссы отнюдь не свидетельствуют о том, что скифы якобы говорили на североиранских наречиях.

Здесь мы можем вспомнить и доводы в пользу славянского языка древних скифов замечательного ученого XIX века Юрия Венелина.

Венелин был уверен, что ключ к загадке, на каком языке говорили скифы, лежит в области города Томи, на побережье Черного моря, за Дунаем, в том самом городе, где отбывал ссылку знаменитый римский поэт Овидий. Кстати говоря, Венелин был одним из первых, кто считал имя «сарматы» или «савроматы» для целого народа нарицательным, а не настоящим этнонимом. Он справедливо указывал, что с древнегреческого языка этот древний этноним переводился как «ящероглазые», точно так же как «меланхлены» — это те, кто носят черные одежды. Не беремся судить, как не брался и Венелин, что имелось в виду под «ящероглазостью» сарматов, согласимся, однако, что те, кто был для римлян таковыми, для греков оставались скифами. Здесь уместно привести и такую параллель. Те, что для римлян был галлами, для греков являлись кельтами. А речь шла всегда об одном и том же народе.

Венелин упоминает древнего автора «Истории» Халкокондила. Этот византиец в третьем томе своей книги описывает Черную Сарматию — южнорусские земли и Белую Сарматию — Север Руси. Причем в Черной Сарматии находятся города: Москва, Тверь, Киев и Чернигов. А Новгород расположен севернее Белой Сарматии, под которой следует разуметь Белую Русь. Далее ученый указывает на очень примечательный факт.

Дело в том, что древние авторы Страбон и Птолемей всю массу сарматского народа очень четко отделяют от его иноплеменных соседей, и вся эта масса вписывается только и исключительно в древнеславянскую территорию. Знаменитые византийцы: Анна Комнин, Никифор Вриений и Киинам согласно называют Русь в XII веке уделом тавро-скифов. И их тавро-скифы точно соответствуют сарматам Страбона и Птолемея. Патриарх Фотий называет росов одним из самых кровожадных скифских племен.

Со времен императора Ираклия, то есть с VII века, византийцы устойчиво называют славян скифами, используя оба наименования как синонимы, тем более что тогда «славяне» не было собирательным именем для всего славянского мира, а таковыми были имена скифов и сарматов. Безусловно, скифами называли тогда же и готов, и аваров, и болгар. Но для этих народов это был собирательный, географический термин. Для славян же он явно носит следы устойчивого этнонима. Так лидера известного восстания против иконоборческих императоров Исаврийской династии Фому византийские авторы знали как выходца из славянского рода, одновременно указывая на его скифское этническое происхождение!

Получается, что древние авторы были хорошо знакомы с этим народом, и, называя его скифами, не просто отдавали дань литературной моде на античное подражание, но следовали четкой традиции именно так называть совершенно определенный и узнаваемый народ. В этом невозможно усомниться.

Так вот, вслед за Венелиным укажем, что с древних пор в Малой Скифии существовала епархия с центром в городе Томы. Аббат Валафрид Страбо около 840 года писал, что «слышал от верных братий, что у некоторых скифских племен, преимущественно у томийцев, и доселе на их же языке отправляется Богослужение».

Итак, в IX веке византийцы и европейцы знают какой-то скифский язык, донесенный богослужением из древности. Вопрос: с каких пор он в употреблении в епархии, что можно сказать про эту епархию вообще?

Поэт Овидий в первом веке говорит, что при нем почти все горожане говорили по-сарматски в этом городе. Причем именно на одном, сарматском языке, говорили и горожане, и приходящие из-за Дуная геты, и прочие сарматы. Иногда поэт утверждает, что все кругом говорят по-скифски, ставя знак равенства между скифами, сарматами и гетами.

По работам императора ромеев Константина Багрянородного мы знаем, что и в X веке в Томах была епархия во главе с архиепископом. Константин говорит об этом так: «Скифский архиепископ в Томах».

Этот скифский архиепископ известен уже с IV века. Это значит только одно.

Население в Томах, по крайней мере с IV века, не менялось. На самом деле мы можем говорить о том, что оно там не менялось со времен Овидия. Население это скифское. Таковым оно осталось и в X веке, когда византийцам стали известны русы из Киева.

У византийских авторов, хорошо знакомых с языком населения Томы, нет сомнения, что и население этого города и пришельцы с Днепра суть одни и те же скифы, говорящие на одном наречии.

Автор церковной истории Гермий Созомен Саламинский писал в «О вероисповедании скифов и епископе этого города» (речь идет о Томах): «Говорят, что и скифы по той причине придержались того же исповедания (православного). Этот народ имеет много городов, сел и замков, но между ними важнейший — Томы, город обширный и богатый у берегов морских… Древний у них закон, который и доселе хранят, чтобы всеми Церквами этого народа управлял один епископ». Созомен писал свой труд при преемнике императора Валента, бывшего у скифов в этом городе, и при увидевшем их недовольство тем, что пытался навязать томийцам арианскую ересь, императоре Феодосии Великом. Венелин пишет, что патриарх Фотий в IX веке в своем Окружном послании в разные епархии против латинского filioque в Символе веры хвалит истинное православие скифов Томитанской епархии, которых называет русь. Ученый считает, что речь идет именно об этой епархии, и не о какой иной нам не известной епархии у русов.

В действительности, именно наличие этой древней скифской епархии, известной чуть ли не со времен Первого Вселенского собора в Нике, может объяснить и наличие Евангелия, писанного по-русски, которое нашел в Херсонесе, у одного крещеного руса, св. Константин Философ в IX веке. Перевод Евангелия на язык новообращенных варваров — вещь в истории исключительная. Имена таких подвижников распространения христианства известны. Не известен только автор русского перевода. Странное дело. Может быть, имя его забыто за древностью сего деяния, совершенного для новокрещенных скифов в Малой Скифии. Это более чем вероятно. Кажется, Венелин нащупал абсолютно верное и единственно возможное решение вопроса о природном языке скифов. Впрочем, в этом вопросе нужны дополнительные исследования.

Что касается именослова скифов, то и здесь ученый сделал интереснейшее наблюдение, которое историческая наука по непонятным причинам проигнорировала. Знаменитую царицу массагетов, которые разбили персидского царя Кира, звали Томирис, или Томира. Венелин открыл, что в хранившихся в Бухарестской митрополии синодиках XV–XVI веков содержится по крайней мере тридцать упоминаний имени Томира. Более того, он лично неоднократно встречал это имя у болгар!

Патриарх Фотий

К сожалению, ученый не проследил корни этого имени, то ли это имя исконно славянское, то ли принесено болгарами во Фракию. Впрочем, учитывая, что древние болгарские имена почти не сохранились в славяноболгарском именослове, будет естественнее и это имя считать за исконно славянское, вполне древнее.

Теперь подробнее рассмотрим вопрос о единстве скифского племени, вопреки утверждению о якобы собирательном названии «скифы» для различных этнических племенных образований степи и лесостепи Причерноморья.

Напомним, что вслед за академиком Б. А. Рыбаковым многие историки согласно видят в скифах-пахарях славян.

И опять же, вслед за Рыбаковым, искусственно разделяют славяноязычных, по их убеждению, пахарей от царских скифов, которых они причисляют к гипотетическим «североиранцам». Однако сам Геродот не дает ни малейшего основания к такому разделению скифов по языковой и этнокультурной принадлежности. Описывая войну скифов с Дарием — царем персидским, Геродот свидетельствует, что, узнав о покорении фракийцев и о переправе Дария через Дунай, скифы отправили свои стада и кибитки с женами и детьми на север (возможно, в землю скифов-пахарей!) и начали выяснять свои отношения с союзниками. Савроматы, гелоны и будины обязались вступить в войну с персами. А вот невры, агафирсы, меланхлены, тавры и андрофаги отказались от союза в войне против могущественных персов.

Наиважнейший факт внутренних взаимоотношений племен скифского мира.

Во-первых, Геродот не выделяет из общей массы скифов земледельческие племена. Это говорит о том, что все скифы были единым племенем и единой политической силой. Участие в войне на стороне скифов савроматов, будинов и гелонов тоже, скорее всего, свидетельствует о близкородственных отношениях этих племен внутри Скифского квадрата. Геродот же прямо говорит, что буквально все скифы называли сами себя сколотами, а имя скифов получили от эллинов. Геродот нигде не говорит об отличии языка сколотов-пахарей от царских скифов!

В то же время Геродот осведомлен о незначительном диалектическом отличие языка савроматов от всех остальных скифов. Современный знаток иранских языков В. И. Абаев пишет, что «такие термины (в реконструируемом им языке скифов), как название ярма и некоторых его частей, бороны, колеса, серпа, овса, урожая, ступы, несомненно, ведут к европейским языкам и чужды остальному иранскому миру».

Единый скифский народ

Вернемся к свидетельствам антропологии. Нам очень важно очертить расовые границы именно скифского антропологического типа. Для этого нам необходимо выяснить расовые особенности их ближайших соседей на западе и востоке, как мы уже сделали это в анализе антропологических параметров тавров Крыма, живших на южных рубежах Скифии.

На западе скифские антропологические черты ясно прослеживаются до Приднестровья. Далее начинаются земли с антропологической точки зрения отличных от скифов фракийцев.

Труднее определить восточные рубежи скифского расового типа. Здесь пограничная зона проходит по территории Среднего Дона. Серии даже чисто скифских черепов здесь выделяются своей круглоголовостью, что отличает их от черепов жителей Поднепровья, и от брахикранных савроматов Поволжья, саков Средней Азии, занимая среди мезо-брахикранных групп скифов Средней Азии и Сибири крайнее положение. Возможно, этот антропологический тип принадлежал загадочным меланхленам Геродота, но это пока лишь только предположение.

Для полноты картины мы обязаны рассмотреть расовые характеристики ближайших родственников скифов — воинственных сарматов, которые, по легенде, произошли от скифских мужчин и женщин из племени белокурых воительниц — амазонок. Кроме этого надо вспомнить и многочисленные свидетельства древних авторов о том, что сарматы образовались после похода в Азию «царских» скифов, где скифы приняли в свои ряды часть ираноязычных мидийцев, ставших частью сарматского племенного союза. Именно от этих потомков, выходцев из Мидии, и происходят ираноязычные средневековые ясы — современные осетины, входившие впоследствии в аланский племенной союз, чьи главенствующие племенные образования, в отличие от ясов, никак нельзя считать ираноязычными!

Перейдем к антропологическим особенностям сарматов. Начало I тыс. до н. э. — в Крыму характеризуется преобладанием длинноголового массивного типа с небольной примесью мезодолихокранных (среднедлинноголовых) и брахикранных (короткоголовых) черепов. Долихокранное скифское население заметно преобладает над брахикранным таврским. Однако начиная с I тыс. до н. э. брахикранные черепа с узким лицом прослеживаются как в могильниках тавров, так и скифов. Подобные аналогии есть и на Северном Кавказе, где брахи-кранное население, но уже с широким лицом, начинает доминировать начиная с этого же времени. Именно этот антропологический тип ученые связывают с савроматами. И именно влиянием сарматского расового типа объясняется преобладание брахикранных вариантов в средневековом Крыму в отличие от античного периода. Например, основу народонаселения Херсонеса составили две резко отличные по крови группы племен — долихоцефальная и резко брахицефальная, причем примесей между ними было сравнительно мало, и они как будто жили в бытовой своей жизни особняком.

Очень важно, что подобные же расовые различия сохраняются и в Средние века в совсем другом регионе. В средневековой Волжской Булгарии, в районе нынешнего Цимлянского водохранилища, в могильниках четко различаются славянский долихокранный тип и брахикранный сарматский, но уже с небольшой монголоидной примесью. Именно сарматские расовые отличительные признаки легли в основу антропологического типа средневековых волжских булгар.

Интереснейший факт — царя Волжской Булгарии арабские авторы часто называли царем славян. Здесь будет уместно сделать маленькое отступление от магистральной скифской темы. Еще в XIX веке усилиями немецкой антропологической школы было обоснованно доказано, что первоначальные арийские племена на своей прародине отличались относительной антропологической гомогенностью. Это были высокие, сильные, светловолосые и светлоглазые люди с характерной для них долихоцефалией. В отношении роста, а также цвета волос и радужной оболочки глаз спорить не приходится.

А вот по отношению к поголовной длинноголовости древних арийцев необходимо сделать ряд серьезных уточнений, базируясь на новейшем антропологическом материале. Этот материал позволяет усомниться в гомогенности черепного показателя у древних арийцев, что, впрочем, нисколько не свидетельствует об изначальном или последующих расовых смешениях арийских народов с иными расовыми группами.

На примере скифов мы уже видели наличие короткоголовых примесей в гомогенном скифском населении, преемственно и неизменно прослеживаемых в течение тысячелетия и никак не связанных с инорасовым влиянием. Приведем последовательно ряд интересных фактов.

Около ста черепов минойского времени, найденных на острове Крит, были в 1939 году изучены антропологом К. Куном. Средний черепной указатель для серии равен 72 единицам, хотя встречаются и брахикраны. Ученый усмотрел причину увеличения брахикрании в Греции и на островах во вторжении воинственных дорийцев с севера — предков храбрых спартанцев. Известно, что именно дорийцы отличались от остального эллинского населения светлой кожей и русыми волосами. Также и нордические культуры Германии неолитического периода отнюдь не были гомогенными. Некоторые группы хоронили своих покойников коллективно в мегалитических могилах, другие — на регулярно распланированных кладбищах. Поразительно и разнообразие керамики у разных групп населения. Но главное — в могилах встречаются как долихокранные, так и брахикранные черепа.

Многие белокурые индоевропейцы были в древности и являются по настоящее время брахицефалами. К этому же типу принадлежали люди, похороненные в «круглых курганах» на Британских островах около 1500 года до н. э. Это были представители древних кельтских племен. Кроме того, именно этот антропологический тип зафиксирован у всех древних кельтов Европы и умбро-латинов Италии. Азиатские представители нордической расы в древности тоже были светловолосыми брахицефалами, например савроматы. Наконец, в Германии, России, Скандинавии и Литве, в тех самых районах, откуда представители нордической теории черпают свои самые мощные аргументы, брахицефальный элемент существовал еще в неолитическое время. Эта же проблема озадачила ученых при поисках антропологического материала, безусловно, относящегося к древним хеттам Анатолии.

Со времени открытия блестящей цивилизации хеттов в Малой Азии ученых заинтересовал вопрос, как выглядели древние хетты.

Дело в том, что на древних памятниках этой цивилизации можно четко выделить по крайней мере два разных расовых типа населения хеттского царства. В глаза бросается резкое различие между «арменоидным» типом с большим крючковатым носом и покатым лбом (как у знаменитых бегущих фигур из Язылыкая, у стража ворот в Богазкее или у золотой фигурки хетта из Британского музея) и более плоскими, прямыми физиономиями сфинксов в том же Богазкее и статуэток, найденных там же. То, что существовало два типа хеттов, видимо, подтверждают египетские, очень тщательно и реалистично выполненные памятники. Египтяне также передают два совершенно разных типа хеттов. Мы вполне можем быть уверены, что «арменоидный» тип представляет основную массу автохтонного населения Малой Азии, племен хатти, хурритов и других аборигенов, тогда как прямые лица относятся к немногочисленному индоевропейскому правящему классу.

Это очень важные факты, которые позволяют вычеркнуть из предполагаемых областей, где ученый мир пытается найти прародину индоевропейцев, Малую Азию и Закавказье, где автохтонное население коренным образом отличалось антропологически от пришлых завоевателей-арийцев.

Изучение черепов, найденных в различных поселениях Анатолии, показывает, что в 3-м тыс. до н. э. в Малой Азии преобладал длинноголовый, долихоцефальный тип, а число брахицефалов было крайне незначительно. С определенной долей уверенности мы можем отметить, что до прихода индоевропейцев длинноголовый тип мог принадлежать племенам хатти, родственным хурритам и относящимся к долихокранному типу автохтонного населения Малой Азии. Во 2-м тыс. до н. э. доля брахицефальных черепов возрастает в Анатолии до 50 %. Но ни в том, ни в другом тысячелетии брахицефальный элемент не принадлежит «арменоидному» расовому типу, который является гипербрахицефальным, с уплощенным затылком. «Арменоидный» тип начинает доминировать в Анатолии с 1 — м тыс. до н. э. Брахицефальный расовый тип пришельцев имеет некоторое сходство с европейским «альпийским» типом и мог принадлежать только завоевателям индоевропейцам, которых в исторической науке принято называть хеттами, при том, что мы так и не знаем, как они называли себя сами. Точно такая же картина наблюдается и для Ирана и Ирака, где антропологического материала имеется несравненно больше. И там брахицефальный тип связывается с волной индоевропейского вторжения мидийцев и персов.

В то же время антропологический материал, полученный в результате раскопок «Страны городов» на Южном Урале, в Аркаиме, расположенных в ареале андроповской археологической культуры древних индоевропейцев, живших в этом регионе со 2-го тыс. до н. э., показал, что антропологический тип древних андроновцев был ярко выраженным европеоидным. Краниологический тип характеризуется длинным и довольно высоким черепом, что сближает население Аркаима со скифами Причерноморья. Средний рост взрослых мужчин устанавливается в пределах 172–175 см, женщины немного ниже — 161–164 см. Ростовые показатели заметно ниже, чем у западных соседей-андроновцев — индоевропейцев абашевской и фатьяновской антропологических культур. Население «Страны городов» отличалось хорошим здоровьем, что свидетельствует в пользу адаптированное™ населения к новому ландшафту, находящемуся, впрочем, недалеко от ареала прародины.

Вопрос об изначальном краниологическом типе древних и единых индоевропейцев требует дальнейшего изучения. Думаю, у нас нет никаких оснований говорить априори об инорасовых влияниях на индоевропейцев до их массового переселения. Вероятное решение этой проблемы лежит в плоскости предположения, что в результате случайного подбора в одних группах нордических арьев стали преобладать долихоцефалы, а в других — брахицефалы.

Заметим, что зачастую оба варианта в разных пропорциях встречаются в одном нордическом светлоокрашенном племени. Для скифской темы важно, что у праславян Приднепровья и скифов Крыма преобладающим был долихокранный тип. Отметим, что древние племена культуры боевых топоров и шнуровой керамики, заселившие (или населявшие) север Восточной Европы от Камы до Скандинавии, были рослыми долихоцефалами, генетически связанными с населением Поднепровья. Вспомним еще раз античного ученого Клавдия Галена, который писал о светлых и высоких германцах и сарматах как об «одном скифском племени».

Несомненно, антропологические особенности германцев и сарматов были очень схожими, что и неудивительно, если эти племена индоевропейцев произошли от единых предков — племен культуры боевых топоров и шнуровой керамики. Здесь необходимо сделать единственное замечание. Гален под сарматами подразумевал, конечно, славянские племена, соседствовавшие в его время с германцами. Важно отметить и «скифский след» в проблеме происхождения скандинавов. Саги однозначно говорят о прародине северных германцев — это Великий Свитьод, или Великая, Холодная Швеция. В конце XVIII века, после публикации древних скандинавских саг, с обилием географических и исторических преданий, стало понятно, что сами скандинавы страной предков называли Великий Свитьод (срав. русск. «свивать гнездо»), что по-древнескандинавски можно перевести и как «великий улей». Страна эта называлась также Скандик, что означает «богатая страна» (срав. древнерусск. «скот» — богатство, слово, которое в несколько ином значении и сейчас существует в русском языке). Великий Свитьод скандинавских преданий — это «купол мира», откуда берут начало великие реки: Даугава (Западная Двина), Дюна (Северная Двина), Данпар (Днепр), Данаис (Дон), Данува (Волга), она же, возможно, древнерусский Дунай, как обоснованно считает профессор Р. А. Доманский.

Позднее название Дунай было перенесено на западноевропейский Истр. Именно с «купола мира» скандинавы под предводительством Одина начали свой путь к Балтийскому морю и, переплыв его, прибыли на новую землю. Память о священной стране предков была увековечена на новой родине, на которую скандинавы и перенесли древнее название Скандик, а первый очаг в ней получил имя Малый Свитьод. Холодная Швеция — Великая Скифия была родиной племен боевых топоров, поэтому мы вправе рассматривать расовый тип скифов-пахарей как исходный нордический тип для всех северных европейцев, в том числе и скандинавов.

И памятуя о своих скифских корнях, древние скандинавы после христианизации считали себя потомками Магога, сына Ноя, потомками которого древние авторы единодушно считали скифов. Континентальные германцы Средневековья считали себя потомками старшего сына Ноя — Гомера, точнее, его сына Ашкеназа. Однако имя этого старшего сына праотца Гомера, внука Ноя, также связано с проблемой происхождения скифов. И если древние евреи считали только Магога отцом скифских племен, то древние ассирийцы именовали скифов — ашкузы.

Мы должны помнить, что древние скифы не просто носители ярко выраженных нордических черт, они носители расовых особенностей, присущих некогда единому арийскому племени в его изначальной чистоте. И это не случайно, если учесть, что скифы — автохтонное население общеарийской прародины, прямые наследники двух сыновей Ноя — Гомера и Магога. Воистину, скифы — мы, да, азиаты — мы. Азиаты не в обыденном понимании, а в сакральном смысле. Ведь Азия, или Асия, — это родина скандинавских богов асов, приведших свой народ в Малую Швецию из Великой.

Мы можем выстроить следующую схему расселения арийцев из прародины по многочисленным антропологическим данным, чего раньше не делалось. Центр протоевропейского расового ствола занимали племена — носители долихокранных и мезодолихокранных форм черепа, из которых впоследствии произошли протославяне, протобалты и протогерманцы.

Периферию центрального долихокранного ствола занимали племена — носители переходных мезокранных форм с примесью брахикранных вариантов. В процессе дальнейших миграций, в результате естественного отбора возобладали брахикранные формы строения черепа у большинства окраинных племен арийского мира. На Западе — это белокурые и короткоголовые племена кельтов, латинов и других италийцев, греков-дорийцев, фракийцев, а на Востоке светловолосые же брахицефалы: саки, сарматы, массагеты, древние хетты и иранцы. Тем не менее четкая генетическая связь, через переходные мезокранные формы, с долихокранным расовым стволом, у всех перечисленных племен абсолютно неоспорима.

Еще раз отметим для себя главные открытия антропологов по поводу исходного физического типа древних скифов, чтобы двинуться дальше, на север, в священную Гиперборею, где в конечном итоге лежит главная отгадка нашего изначального происхождения.

Итак, скифское население Неаполя, крымской столицы поздних скифов, удивительным образом антропологически идентично скифам Приднепровья. В дальнейшем этот же расовый тип, без изменения, встречается у полян и русов средневековой Киевской земли. Это значит, что всеми нами уважаемый мэтр русской истории Б. А. Рыбаков был не прав, разделяя скифов-пахарей и царских скифов на два разных этноса, славянский и иранский.

Черепа скифов характеризуются долихокранией. Размеры мозговой коробки средние или, скорее, большие! Лишь поздние серии черепов из Неаполя Скифского в Крыму отличаются большей короткоголовостью и грацильностью, что объясняется эпохальной изменчивостью и явным сарматским влиянием.

Археологический след и антропологический тип

Что касается археологии, то скифы были, безусловно, носителями срубной культуры, имевшей распространение в Северном Причерноморье. На основе точных антропологических данных, как мы уже говорили, скифы Украины, во всяком случае в основной своей массе, не являются потомками пришельцев из Азии.

Физические типы скифов Причерноморья и лесостепи идентичны. Никаких принципиальных различий в сериях черепов степных скифов и их собратьев из лесостепной зоны нет!

Таким образом, несмотря на локальные различия в абсолютных размерах лицевого скелета и степени выраженности надбровья, все исследователи скифский антропологический тип характеризуют как европеоидный долихокранный (с небольшой примесью брахикранных черепов), являющий собой «переживание» во времени протоевропейского типа. Вот этот протоевропейский тип и станет нашей путеводной нитью еще дальше, в глубь веков, к искомому арийскому расовому единству.

В распоряжении антропологов есть значительный материал раннего, среднего и позднего палеолита. Здесь мы будем отчасти пользоваться общепринятыми в научном мире датировками, но сразу оговоримся, что мы должны воспринимать эти датировки как условные ориентиры, и привлекаются они нами лишь для того, чтобы выстроить вертикальную ретроспективную схему генетической преемственности населения Восточной Европы в исторически обозримом прошлом.

Основной палеоантропологический материал происходит из европейской части России. Наибольший интерес представляют остатки скелетов из стоянок Костенки, Воронежской области и Сунгирь, Владимирской области. На стоянке Костенки найдены останки двух детей и двух взрослых мужчин. Череп одного взрослого мужчины напоминает по своим характеристикам позднепалеолитических кроманьонцев Западной и Центральной Европы, что и неудивительно, если учитывать библейскую традицию, по которой эти земли были даны в удел одному сыну праотца Ноя, Иафету, и заселялись в то время действительно близкородственными человеческими коллективами.

В 1956 году у восточной окраины города Владимира, на высоком берегу реки Клязьмы в том месте, где в нее впадает ручей Сунгирь, археологи обнаружили стоянку людей, живших здесь в неимоверно суровых условиях резкого похолодания, в эпоху позднего палеолита. Ученые считают, что люди пришли сюда около 30 тыс. лет назад (воздержимся от обширных комментариев датировки, отметив, что библейская традиция отрицает возможность столь древнего зарождения человечества), в один из климатических оптимумов молого-шекснинского «межледниковья», заселяя освободившиеся от ледника просторы Русской равнины.

Раскопки дали уникальный археологический материал. Сходные стоянки на Среднем Дону: Костенки-1, Стрелецкая, Волковская позволили специалисту О. Н. Бендеру выделить на Русской равнине костенковско-сунгирьскую историко-культурную область. Но, что еще более важно, эта общность подтверждается и антропологическим материалом. Одна археологическая подробность этой культурной и расовой общности очень важна для нашего исследования. На многих позднепалеолитических стоянках (Авдеево, Костенки-1 и т. д.) от Дона до Среднего Дуная найдены женские фигурки «женщины-родоначальницы», имеющие много общих деталей. Перед нами археологически зафиксированное единство и свидетельство продвижения населения от Дона к Дунаю, но никак не наоборот, если судить по датировкам находок. Этот факт весьма значителен в вопросе определения прародины всех индоевропейцев, носителей нордического расового типа.

Поднимаясь от глубокой древности к скифскому времени, мы попадаем сначала в мезолит. В 1953 году, во время разведывательных археологических работ близ села Васильевка Днепропетровской области, на левом берегу Днепра, был обнаружен могильник, оставленный людьми, жившими здесь в каменном веке, мезолите, по датировке, сделанной учеными, в 5—4-м тыс. до н. э. Люди, погребенные в могильнике Васильевка, относятся к европеоидной расе, но отличаются от современного населения массивностью: большей длиной мозговой части черепа и гораздо более широким лицом. Могильник того же времени, 5—4-го тыс. до н. э., был открыт и севернее, в Латвии, на берегу озера Буртниеки, в устье реки Руя. Было вскрыто 302 погребения, относящихся к мезолиту и неолиту. В результате проведенного исследования были выделены два морфологических варианта. Один из них — европеоидный, резко долихокранный со среднешироким, высоким, сильно профилированным лицом и выступающим носом. Этот протоевропейский тип был в то время широко распространен на обширной территории от Поднепровья (стоянки Васильевка 1–3) до северо-запада современной территории Германии. Перед нами картина расселения арийских народов от Днепра на запад, представленная исключительно антропологическим материалом.

Другой расовый подтип латышской стоянки: долихо-мезокранный, с большим широким и уплощенным лицом. В этих черепах не обязательно усматривать свидетельство влияния иного населения. В нем можно видеть, как считают антропологи, черты сохранившегося древнего недифференцированного типа. Большой антропологический материал для нашей темы предоставляют стоянки древних людей эпохи неолита.

На берегу Днепра, в районе порогов, в 1949–1952 годах был обнаружен крупный поздненеолитический могильник. Он находился в центре села Вовниги, Солонянского района Днепропетровской области. Черепа из Вовнигского могильника характеризуются очень крупными размерами и хорошо развитым рельефом. Вместимость мозговой коробки, на зависть потомкам, живущим в век компьютерной дегенерации, очень велика. Череп длинный, высокий и массивный. Лоб широкий и наклонный. Лицо резко профилированное, очень широкое, средней высоты. Орбиты низкие и широкие. Носовые кости выступают сильно, профиль спинки носа прямой, реже вогнутый. Черепа Вовнигского могильника принадлежат к кругу древних европеоидных форм и по многим признакам имеют морфологическое сходство с позднепалеолитическими группами Европы. Своеобразие черепов из надпорожных могильников проявляется в повышенной массивности и увеличении ширины лица, при сравнении с синхронными и более древними краниологическими сериями, сохраняющими общие черты протоевропейского типа, что позволяет выделить надпорожную серию в особый надпорожно-приазовский вариант протоевропейского типа, чьими прямыми генетическими наследниками будут поздние скифы.

В числе особых признаков, характерных для неолитического населения Надпорожья, обращает на себя внимание исключительно хорошее состояние зубной системы. Для неолитического населения Западной Европы кариес — явление обычное. Это очень красноречивый факт.

Как отмечал классик немецкой антропологической школы Людвиг Вольтман — кариес свидетельствует: во-первых, о расовом смешении, во-вторых, о том, что этноплеменная группа попадает в иные климатические условия, в иной этнокормящий ландшафт, по сравнению с той средой, в которой складывался их расовый тип. Племя переходит на другое питание, что сказывается на зубной системе. Таким образом, в неолите нордические европейцы еще не адаптировались в Западной Европе, а также там начался постепенный процесс метисации с коренными насельниками запада и юга Европы, представителями иберийской или средиземноморской расы.

Этот процесс метисации пришельцев, индоевропейцев и автохтонов Европы и дал начало многим народам Европы.

В неолите в Надпорожье-Приазовье жили группы генетически родственных племен, относящихся к днепровско-донецкой культуре. Многие ученые именно этой этнокультурной группе приписывают изначальное приручение лошади. Прирученная лошадь для верховой езды и для колесниц, в дальнейшем — «визитная карточка» всех индоевропейских народов и культур, сложившихся под их прямым влиянием. В связи с этим интересен и еще один неолитический могильник.

В 1956 году на левом берегу Днепра, над затопленным сейчас Вольным порогом, был найден могильник, относящийся к памятникам уже упомянутой выше днепровско-донецкой культуры, которая была распространена на территории Надпорожья в 5—3-м тыс. до н. э. Могильник представлял собой родовой некрополь, в котором проводились захоронения на протяжении нескольких поколений. Черепа из могильника исключительно большие, массивные, с сильно выраженным мышечным рельефом, имеют длинную и довольно широкую мозговую коробку. По черепному указателю — на границе мезо- и долихокрании, что в этом плане сближает их с «недифференцированными» черепами из латышского могильника, о котором было сказано выше. Лоб у черепов Вольненского захоронения в среднем широкий, покатый. Лицо очень широкое и высокое, ортогнатное, сильно профилированное в горизонтальной плоскости, альвеолярный прогнатизм выражен умеренно, клыковые ямки глубокие. Орбиты низкие. Нос высокий, средней ширины, сильно выступающий. Нижняя челюсть сильно выступающая и массивная. Весь комплекс признаков позволяет определить антропологический тип населения, оставившего Вольненский некрополь, как протоевропейский, не имеющий аналогий в неолите Западной Европы и Передней Азии, то есть автохтонный и исходный для исторических индоевропейцев. Эти данные позволяют нам исключить не только Малую Азию, но и Западную Европу из числа гипотетических прародин арийских народов. Черепа Вольненского могильника обнаруживают преемственность к черепам из Вовнигского могильника, а также с долихокранными вариантами из могильника Васильевка-2 и относятся к «надпорожно-приазовскому» варианту исходного протоевропейского расового типа. Как уже отмечалось, это единство типа населения Надпорожья связано с широкой распространенностью днепровско-донецкой культуры.

Итак, мы установили несомненную синхронность и взаимосвязанность между двумя процессами: распространением протоевропейского расового типа на запад из Причерноморья и миграциями индоевропейских племен в том же направлении, реконструируемых по материалам археологии, лингвистики, исторических источников, на основе мифологических сказаний племен, говорящих на различных языках индоевропейской семьи. Под эти многочисленные свидетельства мы подвели этногенетическую базу, основу, позволяющую впервые связать многочисленную и разрозненную информацию воедино, в непротиворечивой концепции расселения арийцев с прародины.

Основываясь на богатейшем антропологическом материале, мы выяснили, что исторической базой, эпицентром процесса миграций индоевропейцев была территория, известная впоследствии как Великая Скифия, очерченный Геродотом Скифский квадрат, уже тогда приуготовленный Провидением стать со временем подножием престола Всевышнего на земле в историческом воплощении Святой Руси. Известно, что индоевропейцы расселялись не только на запад, но и в восточном направлении. Есть ли подтверждения нашей гипотезе на востоке, подтверждения не только этнокультурного, лингвистического характера, которых немало, но и антропологического. Дают ли антропологические данные, полученные на востоке, нам право отстаивать свою гипотезу о Скифии как о прародине всех индоевропейцев? Такие данные есть, и они не только не в противоречии с нашей концепцией, но и ясно свидетельствуют о том, что Азия не могла являться тем «ульем», из которого происходили все индоевропейцы.

В Северной Туркмении, в юго-западной части древней Присары, камышской дельты Амударьи, на возвышенности Тумек-Кичиджик, в 1972 году был обнаружен древний могильник. Раскопки этого памятника дали уникальный палеоантропологический материал, относящийся к кельтеминарской культуре неолита. Всего было вскрыто 37 погребений. Могильные ямы были неправильной овальной или капельной формы, узкие, в редких случаях — прямоугольные. Умерших клали на подсыпку из охры на спину, руки вытянуты вдоль туловища, головой на северо-восток.

Серия черепов из могильника в основном мезокранная, с большим продольным и поперечным диаметрами. Лица средней высоты, широкие, мезогнатные, хорошо профилированные в горизонтальной плоскости. Нос выступающий, орбиты широкие при малой и средней высоте. Но, самое главное, по мнению антрополога Т. А. Тимофеевой, черепа из неолитического могильника Тумек-Кичиджик сходны с северными протоевропейскими черепами! Перед нами группа тех арийцев, которая начала свое миграционное движение из Восточной Европы на восток, тех, что вскоре после Среднеазиатской «остановки» достигли в своем движении Иранского плато, Инда и Ганга и встретили там аборигенов-дравидов.

Рассмотрим здесь и более поздний антропологический материал, полученный из погребений саков, или шаков, как их называли в Индии, из рода которых был знаменитый мудрец — шакьямуни, он же принц Сидхартха-Будда. Небольшой могильник саков был найден в долине реки Или в Казахстане. Черепа саков из этого могильника характеризуются средними размерами продольного и поперечного диаметров, брахикранны, имеют относительно низкий свод, хотя есть и долихокранные черепа. Лица в основном средневысокие, но широкие, хорошо профилированные в горизонтальной плоскости, нос резко выступает, орбиты низкие и широкие, переносье и надбровье средневыраженные.

Сакские племена занимали огромную территорию Средней и Центральной Азии от Приаралья до Восточного Туркестана, от Балхаша до Алтая и Памира. Они входили в одну культурно-историческую общность скотоводов, распространившуюся в VII–IV веках до н. э. от степей Причерноморья до Южной Сибири и Китая (Динлины). Эти племена попадали на страницы древних трактатов под именами скифов, сарматов и саков. Прямая преемственность по отношению к этой историко-культурной общности имеется и у более поздней культуры белокурых усу ней на территории Семиречья, на Тянь-Шане и в Прииртышье, у сарматов Сибири и Восточной Европы. Сакам были присущи европеоидные признаки андроновского антропологического типа и близких ему форм все того же протоевропейского антропологического типа, наблюдаемого у древнего населения тазабагьябской, скифской-срубной и андроновской культур эпохи бронзы.

Напомним, что именно андроновцы были строителями городов на Южном Урале, известных по находкам в Аркаиме и Синташте. И именно андроновский, в основном брахикранный тип светлоокрашенных арьев Урала, лег в основу расового типа савроматов и саков, генетически связанных с древними носителями кельтеминарской культуры по всем основным антропологическим признакам.

По поводу этнонима «шаки» мы можем привести еще одно поразительное свидетельство. Оказывается, албанские соседи называли раньше сербов и македонских болгар Skja, Skjeji, то есть славянами, произнося первый звук как «ш». Ну как тут еще раз вослед А. Блоку не воскликнуть: «Да, скифы» мы! — Воистину шаки — мы!

Оставляя Азию, вернемся в Восточную Европу, в бронзовый век, время, непосредственно предшествовавшее расцвету собственно скифской эпохи на этих землях. И прежде всего нас интересует фа-тьяновская этнокультурная общность, родственная другим культурам «боевых топоров и шнуровой керамики», распространившимся от Скандинавии до Урала. От скифских степей мы удаляемся в лесную зону Русской равнины.

В советской историографии этносы леса и степи были искусственно разделены и противопоставлены. Ниже вы убедитесь, что исходя из антропологического материала не представляется никакой возможности разрывать связь между культурами леса и степи в предскифскую и скифскую эпоху, а тем более противопоставлять носителей этих культурных и природно-ландшафтных ареалов единого индоевропейского мира. Фатьяновские племена во 2-м тыс. до н. э. распространились по Русскому Северу от Псковского озера и верховьев Западной Двины на западе до реки Вятки на востоке, от верховьев Десны до устьев Суры, Свияги и Цивиля на юго-востоке и от Пензы на юге до Северных Увалов в Вологодской области на севере, то есть до самых мифических и реальных Рипейских гор, за которыми лежала страна блаженных — Гиперборея.

Иными словами, фатьяновцы занимали северную половину той территории, которую древние авторы знали как Скифию, и покрывали почти полностью территорию сложившегося позднее Русского государства. Уже одно это заставляет нас подозревать в фатьяновцах предков не мифических «восточных балтов», а восточнославянских племен, живших на этих землях издавна. Если вспомнить Геродота, то мы также увидим, что будины скифского времени, по крайней мере территориально, жили в границах фатьяновского культурного ареала.

Многочисленные племена фатьяновцев имели единый антропологический тип, что крайне важно для нашего исследования. Фатьяновцам серьезное внимание уделили еще антропологи императорской России, например знаменитый ученый с мировым именем А. П. Богданов.

В советское время известный антрополог Г. Ф. Дебец в книге «Палеоантропология СССР» охарактеризовал тип фатьяновцев как долихокранный и считал его близким к типу населения культуры боевых топоров Эстонии и юга Финляндии, протобалтийских племен индоевропейцев. Могильники фатьяновцев: Балановский, Кузьминский и Шишовский дали краниологические серии долихокранного типа со среднешироким и средневысоким лицом. Краниологическая коллекция, полученная в результате раскопок Д. А. Крайнова в 1975 году, позволила антропологу Р. Я. Денисовой более четко определить антропологический тип фатьяновцев. Характерной их особенностью является гипердолихокрания, обусловленная очень большими размерами продольного и небольшими поперечного диаметра. В целом лицо средневысокое и среднеширокое. Большинство черепов имеют сильную горизонтальную профилировку. Высота и ширина носа средние, однако нос сильновыступающий, с высоким переносьем. Переводя эти параметры на язык классической немецкой антропологической школы, перед нами — гипернордический народ.

Археология связывает происхождение фатьяновцев с Восточным и Западным Причерноморьем. Антропология подтверждает эти выводы. Археологи, культурологи и историки пришли к еще одному важному выводу. Фатьяновская культура оставила глубокий след в хозяйственной, культурной и духовной жизни местных народов. Об этом красноречиво свидетельствуют многочисленные археологические, лингвистические и этнографические данные. Пережитки медвежьего культа, существовавшего у фатьяновцев, в котором медведь почитался как покровитель скота, сохранился до нашего времени именно на землях восточных славян, на землях, заселенных ранее фатьяновскими племенами.

Необходимо здесь вспомнить и культовую священную медведицу, которую натравили на князя Ярослава Мудрого кривичские волхвы на том самом месте, где впоследствии был основан город Ярославль. На гербе города красуется та самая медведица. Отметим, что культ этот был каким-то образом связан со славянским богом Велесом, при капище которого и содержалась кудесниками эта медведица. Любопытное совпадение — вся культура племен боевых топоров Восточной Европы названа по могильнику у села Фатьяново, недалеко от нынешнего Ярославля! Интересны и орнаментальные мотивы, известные со времен фатьяновцев. Например, изображение знака солнца на наличниках и фронтонах крестьянских изб в пределах Волго-Окского междуречья, бытующее и поныне, прослеживается непрерывно через славянское Средневековье этого региона в глубь веков, до эпохи культуры боевых топоров и шнуровой керамики фатьяновского типа.

Мы должны себе четко представлять, что вопреки старому мнению ученого мира народы, которым суждено покинуть арену Истории, гибнут без следа. Они еще могут передать иноэтничному населению технические навыки материального производства, но они не в силах оставить по себе наследников всего комплекса религиозных и культурных представлений. Верно и обратное, чужой народ ничего не может наследовать из духовного и культурного наследия предшественников. Как правило, новый народ появляется в Истории со своим мировоззрением, со своей особой религиозностью и со своей определяемой ценностной системой духовного мира, культурой. При этом картины не меняются даже и отношения типа «побежденный — завоеватель». Синтеза культур в этом случае тоже не получается. Определенная унификация возможна лишь в правовой сфере, но и она носит поверхностный характер. Душа народов остается неизменной, и они уносят ее с собой в могилу, не оставляя в наследство иным племенам. Поэтому, если символы, связанные с духовной областью исторической культуры бытуют долгое время на одной и той же территории, мы вправе подозревать, что и население этой территории имеет генетическую преемственность к своим отдаленным предкам.

Когда мы видим удивительное повторение скифского звериного стиля на археологических памятниках, в книжной миниатюре Новгородской земли, мы можем говорить о генетических потомках скифов в этом северном крае. Когда мы знаем, что знаменитая легенда из Геродотовой «Истории» о том, как возвращавшиеся из похода царские скифы победили плетками восставших рабов, удивительным образом воскресает в Новгороде, где та же легенда рассказывается о древнерусских дружинниках, вынужденных с плетками в руках брать Холопий городок, что недалеко от Хутынского монастыря, мы не можем допустить никакого иного объяснения, а должны просто признать факт тысячелетнего бытования одного и того же мифологического наследия у одного и того же племени.

Вспомним, что и легендарные праотцы Словен и Рус, основатели первых славянских городов — Словенска Великого, предтечи Великого Новгорода, и Русы, ныне Старой Русы, пришли в эти земли, согласно древним преданиям, из Скифской страны! И не случайно в древней легенде о белом клобуке святого римского папы Сильвестра, присланного в Новгород, как символ того, что городу суждено стать оплотом православия в мире, северорусский город назван Скифополем.

Заканчивая наш антропологический экскурс от времени скифов в глубь времен, возвращаясь в обратном направлении, мы подошли к той странной исторической эпохе, когда скифы вдруг неожиданно и в одночасье, неким таинственным образом, как бы «исчезают» из истории. По крайней мере, именно так трактует судьбу скифов традиционная академическая наука, которая, вопреки всеобщему убеждению о ее непогрешимости, давно и, кажется, безнадежно опутана путами собственных мифов и предубеждений.

Итак, нас убеждают, что скифы исчезли, оставив потомкам свои богатые могилы. Однако антропологические данные говорят о другом. Заметим, что антропология выгодно отличается от археологии тем, что изучает не серии черепков и материальных остатков бытовой культуры, а генетическую преемственность населения, изучает непосредственно историю человека. Антропологические данные убеждают, что народ, который с палеолита живет на своей фактической прародине и сохраняет устойчивый комплекс расовых черт, присущий протоевропейскому расовому стволу, не мог исчезнуть между III–V веками н. э., да и никуда и не исчезал.

Рассмотрим интересный могильник у села Николаевка-Казацкое Херсонской области на Украине. Могильник датируется интересующим нас временем, это I–III века н. э., преддверие времени, когда византийские историки фиксируют славян-антов на этих территориях. Было вскрыто 206 могил с 310 погребениями. Захоронения проводились в склепах-камерах, грунтовых и подбойных могилах. Ученые сразу заговорили о морфологическом сходстве людей, оставивших могильник Николаевка-Казацкое, с населением Неаполя Скифского. Отметим, что именно во II–I веках до н. э. сарматские племена почти вытеснили скифов из обширных степей Восточной Европы в Северное Причерноморье.

Такую картину нам рисуют исторические источники. Археология свидетельствует, что к этому периоду многие кочевые племена скифов переходят к оседлому образу жизни и начинают заниматься в основном земледелием. На Нижнем Днепре, где расположен памятник Николаевка-Казацкое, и на южном Буге возникают мелкие города. Наибольшего расцвета достиг Неаполь Скифский в Крыму. Археология Неаполя Скифского тоже наглядно свидетельствует о родственных связях древних скифов и поздних славянорусов. После раскопок Неаполя археолог П. Н. Шульц писал: «В жилых помещениях скифской столицы Крыма… находили красивые пластинки из резной кости, которыми украшались скифские ларцы. Узоры, с любовью выполненные скифскими народными резчиками, живо напоминают по своему характеру русскую резьбу по дереву». И далее: «…жилище с характерной крышей, навесы которой защищают стены от стока воды. На коньке крыши вертикально поставлена стрела, по сторонам ее как бы вырезанные из дерева головы двух коней, обращенные мордами в разные стороны. Все это живо напоминает нам русскую избу с такими же резными коньками на такой же крыше». В склепах скифского некрополя археологами были обнаружены прекрасные росписи, и на одной из них изображен бородатый скиф в высокой шапке, в мягких сапогах. Широкополый кафтан на нем с откидными рукавами точно повторял покрой древнерусского кафтана. Комментарии, как говорится, излишни.

Варлаамо-Хутынский монастырь

Периодически скифские цари заключали мирные договоры или союзы с сарматскими племенами, а некоторые скифские племена, оставшиеся в степях Восточной Европы, сливались с сарматами, которые были родственны им и по языку и по происхождению. Однако, основываясь только и исключительно на палеоантропологическом материале из могильника Николаевка-Казацкое, ученые пришли к выводу, что хотя люди, оставившие могильник, вероятно, и имели контакты с сарматами, но это очень слабо отразилось на их антропологическом типе. Гораздо сильнее эти контакты прослеживаются в отдельных элементах бытовой культуры.

Население, оставившее бескурганный могильник Николаевка-Казацкое, унаследовавшее антропологический тип скифов, приняло участие в формировании населения Черняховской культуры, а через Черняховский этап в формировании славянских племен Среднего Поднепровья — полян и русов. Возможно ли после этого все еще не доверять генеальной интуиции поэта: «Да, скифы — мы!»

Мнение историков о том, что сарматское нашествие будто бы совсем уничтожило скифское население, в корне не верно еще по ряду причин. Во-первых, апостол Андрей пришел с проповедью Благой Вести в земли, занятые по преимуществу сарматами, как полагают историки, но вся страна все равно носила имя Скифии для античного мира и в их глазах была населена все теми же скифами. Во-вторых, есть неоспоримые свидетельства того, что имя царских скифов доживает до гуннского нашествия. Скифы выступали в роли союзников гуннов. Так, по договору с гуннами со стороны римлян ежегодно выплачивалось по 700 литров золота «царским» скифам. Так было при гуннском царе Руе, а при его сыне Аттиле положение для римлян еще более ухудшилось в этом смысле. Историк V века Приск Панийский употребляет не только эпитет «царские», но и характерную черту — всегда быть на лошади при решении важных вопросов на советах. На советы гуннских вождей, как пишет Приск, приглашались и «царские» скифы.

Ученые давно отметили, что все, что касается собственно скифских обычаев и культуры, как ее описывают древние авторы, выделявшие скифов в чисто гуннской среде, например традиции деревянного зодчества (дворец Аттилы), особенности одежды — все это носит чисто славянские культурно-бытовые черты. Так что вообще странно, как наука умудрилась похоронить скифов и затем сарматов при молчаливом, впрочем, согласии их живых потомков. Конечно, нам не обойти вниманием сообщение античного историка Полибия о том, что «эти последние (сарматы) много лет спустя, сделавшись сильнее, опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребляя побежденных, превратили большую часть страны в пустыню». Эти сведения донес до нас Диодор. Но речь, конечно, идет о войне, когда роль царствующего племени в лице воинской знати перешла от собственно «царских» скифов к новому племенному союзу сарматов, а точнее, к самому сильному из сарматских племен — роксоланам — русам.

Мы не можем на основании антропологических данных сделать заключение о поголовном истреблении скифов, чьими потомками являются затем поляне киевские и ряд других южнославянских племен. Пройдет затем еще совсем немного времени, и скифы-поляне сольются в один славянский народ с сарматами-роксоланами, и на арену истории выйдет могущественная Русь. И современная археология уже откажется от концепции массовых этнических миграций в Причерноморье и признает, что археологические культуры: катакомбная, срубная, зарубенецкая, Черняховская, «погребальных полей» — есть непрерывная цепь культур, переходящих одна в другую.

Северный исток

И теперь, когда мы, основываясь исключительно на антропологическом материале, показали несомненную генетическую связь древних скифов и поздних славян, подкрепим нашу теорию многочисленными историческими, лингвистическими и археологическими свидетельствами. И начнем мы с рассмотрения замечательного труда нашего соотечественника, В. В. Битнера, одного из многочисленной плеяды русских немцев, интеллектуальное подвижничество которого еще не оценено по достоинству.

На рубеже XIX и XX веков он издал книгу, написанную в популярной манере: «Кто мы и откуда…». Однако легкий писательский стиль автора нисколько не умаляет значимости его научных выводов. Интереснейшее замечание делает В. В. Битнер о курганах: «Вне пределов России о курганах не знают почти ничего. Установлено, что часть курганов принадлежит позднейшему каменному веку. Таковы, например, курганы могильника, открытого В. С. Передольским возле деревни Коломцы Новгородского уезда. Любопытно, что в насыпях находят иногда под погребениями более поздней эпохи (бронзовой) гробницы, относящиеся к каменному веку».

Отметим сразу, что курганы, конечно же, известны и за пределами России. О курганах эпохи викингов знают в Скандинавии. Курганные насыпи известны и в землях древних кельтов. Но курганные насыпи, подобно скифским «царским» могилам, и сопки новгородского севера все равно представляют собой вполне уникальное историческое явление. Захоронения каменного века, которые Битнер называет курганами, представляют собой загадку. В таком точном значении слово «курган» — в смысле высокой могильной насыпи, вероятно, неприменимо к захоронениям каменного века.

Уникальным для курганной культуры Русского Севера является факт родовой принадлежности курганов и использования их в качестве родовых усыпальниц путем позднейших захоронений и подсыпки земли на протяжении нескольких веков. Этот же феномен описывал В. С. Передольский, исследуя погребения в древних первобытных курганах в Коломцах. Этот же обычай мы видим и на примере знаменитой Олеговой могилы в Ладоге, которая использовалась как родовая усыпальница с VIII по X век. Особая курганная погребальная культура скифов нашла свое продолжение у древних славян, что еще раз свидетельствует в пользу генетического родства этих племен. Описывая архаичные курганы Русского Севера, В. В. Битнер свидетельствовал: «Эти могилы представляют собой большие насыпи, под которыми на значительной глубине находится ряд ям и в каждой из последних по 1–3 скелета. В большей части случаев, как показывают раскопки графа Бобринского, скелеты согнуты, и число их доходит до тринадцати в одной гробнице. Черепа принадлежат к длинноголовому типу».

Последнее замечание крайне важно для нашего исследования, так как этот факт красноречиво свидетельствует о едином антропологическом типе на всем восточноевропейском пространстве в неолите от озера Ильмень до Северного Причерноморья. И еще раз отметим, что именно в неолите берет начало устойчивая традиция, дожившая до XIII века на Руси, использовать курганные насыпи в качестве своеобразных «родовых склепов» на протяжении очень длительного времени.

Переходим непосредственно к скифской теме. В. В. Битнер писал: «Загадочным является часто упоминаемый греками народ скифы, о котором последним говорил Страбон, живший около Рождества Христова, а после того имя скифов исчезает. Впрочем, Нестор говорит, что по Днестру до Дуная и моря жили тиверцы, уличи и многие другие славянские племена, земли которых назывались греками Великая Скуфь, но почему она носила у них такое имя, он не знал.

По словам Геродота, жившего за 500 лет до н. э., к северу от Черного моря жили скифы и нейрон (жмудь, литва). Какой же это удивительный народ, о котором сами славяне ничего не знают?

Это тем более удивительно, что 700 лет спустя после Р. Х. на скифских землях живут славяне, о которых летопись выражается как об искони живущих на всем пространстве между Ильменем и Черным морем».

Эту цитату необходимо снабдить уточняющим комментарием.

Греки в действительности называли не земли, а именно тиверцев и уличей Великая Скуфь. Во-вторых, В. В. Битнер считает нейроев, или невров, описываемых у Геродота, балтами, а современные ученые, во главе с Б. А. Рыбаковым, славянами.

Однако в свете того, что современной исторической наукой выявлено два очень важных факта касательно древней истории балтов, а именно их поздний выход к Балтийскому морю, где до них на землях современной Литвы и Латвии, как убедительно доказывал Шахматов, о чем поговорим ниже, жили древние славяне, и особые контакты между фракийскими языками и балтийскими, выявленные недавно филологами, теория В. В. Битнера о том, что жители Белорусского Полесья, невры, были балтами, выглядит плодотворной для дальнейшего изучения. Впрочем, историки Б. А. Рыбаков, А. Д. Удальцов и другие видят в неврах венедскую группу славян и лишь андрофагов относят к балтам.

Если бы балты изначально жили на современных землях Прибалтики, их контакт с фракийцами мог происходить только через посредство славян, отрезавших бы их в таком случае от ареала фракийцев. Однако лингвисты говорят о непосредственных контактах.

Интересно, что для древних литовцев белорусское население это — гуды, то есть готы, пришельцы с севера, откуда, собственно, и пришли в Прибалтику германцы-готы, хотя теперь расселение этих племен обратное, и литовцы живут севернее белорусов.

Уход готов из Прибалтики вместе со славянским населением на юг через земли невров каким-то образом вынудил их уйти на север, к Балтике, где они поглотили остатки готского и славянского населения и стали предками литовцев и латышей. Об этом этапе становления балтийских племен рассказывают и их самые древние предания.

Рассмотрим некоторые особенности литовского и белорусского населения с антропологической точки зрения. Во-первых, для нас интересно сообщение, оставленное графом Кибургом, начальником госпиталей Тевтонского ордена, прибывшего в Вильно в 1397 году. Католический епископ Литвы Андрей Васило сделал Кибургу свои замечания относительно своей паствы. В этих замечаниях есть определенная тенденциозность. Епископ любит свою католическую литовскую паству и с неодобрением относится к преданному православному исповеданию русскому населению. Со слов Васило, Кибург рисует следующую картину. Литовцев он описывает народом высокого роста, темносоволосыми, честными и весьма способными к военному делу. Русины же, по его словам, менее ростом, рыжеволосы и вообще несимпатичны. Впрочем, в отличие от литовцев, русины не склонны к пьянству и более зажиточны, а их женщины более целомудренны. По поводу роста, кажется, епископ выдает некую групповую особенность за общий антропологический признак, что некорректно.

Из других источников мы доподлинно знаем, что русские и поляки всегда отличались высоким ростом. Впрочем, видимо, в Вильно осели русины так называемого полесского типа — низкорослые блондины.

Для нас любопытно здесь вот еще что. Безусловно, идеалом красоты Средневековья и более позднего времени был темный брюнетический тип европейца. Но, кажется, не только ради любви к литовцам епископ наделяет их «модными» антрополигическими чертами. До сей поры в Литве известен очень темный тип людей, и именно чистых литовцев. Это выдает определенное южное происхождение части балтов. Видимо, тот средиземноморский антропологический пласт, который выделяют многие антропологи в Прибалтике, вошел не в состав венедов, как считал А. Г. Кузьмин, а как раз в состав балтов. И может быть, легенда о римских переселенцах, которые заложили основы литовской народности, не лишены рационального зерна? Интересно, что в XVII веке хорват Юрий Крижанич в своей книге «Политика» сетовал на то, что славяне, а он имел в виду прежде всего своих соотечественников и западных славян, не слишком красивы по сравнению с западными европейцами.

Не было среди соотечественников Крижанича жгучих брюнетов, которыми гордились в XVII веке Испания, Франция и Италия, не было и ярких блондинов. С сожалением Крижанич говорит, что его соотечественники — все шатены с серыми глазами, редко голубыми. Для нас же это интереснейшее свидетельство того, что в позднем Средневековье основным антропологическим типом западных и южных славян был так называемый среднеевропейский, со многими признаками, который роднит этот тип с нордическим. Мода на брюнетов приходит и уходит, а антропологические признаки славянских народов остаются, показывая их историческую преемственность к древним северным предкам. И то, что для Крижанича было некрасивым, для других иностранцев и в другое время было признаком того, что славяне внешне очень красивые люди. Возможно, Крижанич как католик, живший в православной Московии, получивший западное образование, получил вместе с ним и комплекс определенной неполноценности перед западноевропейцами, столь характерный для западного славянства в целом и вовсе неизвестный русскому народу в то время. Вернемся к литовцам и их соседям, белорусам.

В сборнике 1882 года «Живописная Россия», посвященном Белой Руси и Литве, есть примечательные строки: «У белоруса русые, часто почти белые волосы, серые, светлые глаза… вообще наружностью белорусы отличаются как от великоруссов, так и от литовцев и латышей. Они среднего роста, от 2 аршин 3 вершков до 2 аршин 7 вершков и редко до 8 и 9 вершков. Волосы русые, лицо большею частью круглое… в молодости женщины очень красивы, но скоро стареются…».

Говоря о балтийских соседях белорусов, сборник отмечает: «Тяжелое прошлое наложило свою печать как на физиономию, так и на характер латыша. Он мрачен, задумчив, какая-то скорбь и как будто недовольство отпечатаны на его лице, в типичном отношении совершенно схожем с одноплеменными литовцем и пруссом. У него светлые глаза, русые волосы; он среднего роста, но статен и ловок… Многовековой гнет, конечно, имеет сильное влияние на характер латыша… Литовцы, за редким исключением, имеют волоса белокурые, в юности совершенно белые, доходящие почти до цвета жемчуга; в среднем возрасте и в старости волоса темнеют, но никогда не переходят в рыжий цвет. Глаза у большинства голубые. Нос большею частью античный, в прямой линии с челом. Лицо и тело цвета совершенно белого. Вообще, настоящий литовец физиономией разниться от белоруса, у которого черты более мужественныя, волоса большею частью темного цвета, также и глаза. Женщины литовские отличаются приятной наружностью… славятся своей красотой. Правильные черты лица, голубые глаза, белокурые волосы, гибкий стан отличают их от белорусских женщин, хотя между последними тоже много красавиц». Любопытно, что сведения о литовцах и белорусах XIV века прямо противоположны сведениям из XIX века. В древности перед нами предстают темные и мужественные литовцы и рыжие, невоинственные русины, в конце XIX века все наоборот. Впрочем, сведения о белорусах в «Живописной России» носят несколько непоследовательный характер, что внимательный читатель уже заметил. Интересно, что в XIX веке белокурость ассоциировалась с женственностью. Важно другое. Наряду с характерными нордическими чертами у литовцев имеется действительно сильная южная примесь. Причем темные литовцы значительно темнее своих темных белорусских соседей, и это нельзя объяснить влиянием переселенных в Литву из Крыма караимов.

Вернемся непосредственно к скифам. Действительно, В. В. Битнер подметил удивительный и необъяснимый факт. Вроде бы скифы были более тысячи лет южными соседями славян, а славянам о них никогда и ничего не было известно. Ни эпос, ни легенды не отразили даже поверхностного знакомства славян с чуждым ему иранским племенем. Наши летописи, в самой их самобытной части, не испытавшей влияния античной учености, не ведают в прошлом чуждого нам огромного и могущественного племени по соседству. Факт более чем удивительный. И еще, как уже отмечалось, в славянских языках можно отыскать множество параллелей с санскритом, языком индийских арьев, и фактически нет заимствований из иранской группы индоевропейских языков. Это тем более поразительно, что по признанию многих историков скифы-пахари, по их мнению, несомненные праславяне, принадлежали к единому культурно-бытовому миру «царских» скифов, кочевников, но влияние последних почему-то совершенно не отразилось в лексике, хотя, казалось бы, естественно, должно было иметь место проникновение иранских слов, связанных с бытом и военным делом. Однако этого не происходило. Почему? Ведь такое влияние обязательно бы происходило, если бы скифы разговаривали на североиранских диалектах. И единая скифская материальная культура на северных землях Причерноморья и Приднепровья существовала тысячу лет. А языковых заимствований нет.

Убежденные «иранисты» в отчаянии хватаются за три слова в русском языке, которые якобы заимствованы из иранских диалектов у скифов: «собака», «топор» и «хорошо». Тут же приводятся их славянские эквиваленты: «пес», «секира», «добро». Но кроме неуклюжей попытки оторвать славянское лексическое наследие от общего индоевропейского словарного фонда эпохи единства в этой попытке более ничего заслуживающего внимания усмотреть невозможно. Все эти несуразности улетучиваются как утренний туман под лучами восходящего светила, если спокойно, со смирением и без псевдоученой гордыни признать, что правы были наши предки, правы были и византийские ученые мужи, когда видели в скифах тех, кем они всегда были — славян. Для ученого византийского мира, для наших средневековых летописцев это был факт, не требующий никаких специальных комментариев.

И то, что византийцы называют русское войско Святослава в X веке тавроскифами, это не дань античной литературной традиции, как некоторые стараются это представить, это просто констатация факта, который в империи ромеев не вызывал никаких сомнений. Тавроскифы — это не вычурная фигура речи византийских историков, а безусловная историческая реальность. Есть и древний грузинский пергаментный манускрипт об осаде Царьграда русскими в 626 году (войском князей Лахерна и Лалоха), в котором говорится: «Осада и штурм великого и святого града Константинополя скифами, которые есть русские».

Вопреки сложным построениям Б. А. Рыбакова в его книге «Геродотова Скифия», где наш без кавычек выдающийся историк доказывает славянство скифов-пахарей и искусственно отрывает от них «царских» скифов, «отец истории» Геродот четко заявляет, что все скифы, и царские в том числе, называли себя сколотами, а не только скифы-пахари, как считает Рыбаков, и все сколоты говорили на одном языке. Мифический царь этих сколотое Таргитай, прародитель царских скифов, фигурирует в самом архаичном пласте русского былинного эпоса под именем Тарха Тарховича. В России была и старая боярская фамилия Тарховых.

Этимология этнонима «сколоты» совершенно верно возводится Б. А. Рыбаковым к культу солнечного диска у славян — «коло». Кроме этого филологи выстраивают цепочку преемственной связи этнонимов: «сколоты», «скальвы», «склавины», «словене». Но самое интересное, что группа новгородцев, поселившаяся в XVI веке среди саамов, на самом севере современной Норвегии, принесла местным оленеводам не только православную веру, но и самоназвание: сколты. И эти сколты до сих пор считают себя отдельным народом, неразрывно связанным с русской государственностью, не смешиваясь ни с норвежцами, ни с саамами, ревностно чтят память Иоанна Грозного, даровавшего им права на эти северные земли. В этнониме «сколты» слышится нечто, что отколото от единства, как в древности сколоты могли воспринимать своих полубожественных предков, отколовшихся от солнечного бога-прародителя. Вспомните «Слово о полку Игореве», где русичи воспринимают себя даждьбожьими внуками, внуками солнечного бога.

Историк А. Д. Удальцов считал, что автохтонное население Поднепровья никогда не менялось, лишь видоизменялся этноним этого единого народа: сколоты-паралаты, затем «споры-спалы», потом «поляне». Алазонов Геродота Удальцов считал предками южной ветви славянства. Еще раз возвратимся в геродотову Скифию. Когда царь скифов «царских», и остальных подвластных скифов Арианта, повелел каждому подданному принести наконечник стрелы, чтобы посредством такой своеобразной переписи населения узнать истинное количество скифов, то число наконечников потрясло воинственного царя. Он повелел отлить из них священный котел и поставить в центр своей земли. Этот географический центр с этого момента приобретал значение священного центра не только Скифии, но и универсума в глазах скифов. И вот что удивительно. Котел этот был установлен в земле скифов-пахарей.

Здравый смысл подсказывает, что царь не стал бы ставить столь священную реликвию в землю хотя и подчиненных, но чужеземцев. Скифы «царские» и скифы-пахари были одним народом сколотое, что, несомненно, доказывается всем антропологическим материалом, как мы уже убедились, скифов Крыма и Приднепровья.

В. В. Битнер приводит и еще один значимый довод в пользу идентичности славян и скифов. Этот довод может показаться ненаучным, но он имеет свою ценность в свете уже высказанной нами мысли, которая принадлежит О. Шпенглеру и развивалась в дальнейшем Ю. Эволой.

Очень важно визуальное восприятие человека человеком, при котором на подсознательном уровне, подчас иррационально, происходит молниеносное безошибочное определение «свой-чужой» по внешним этногенетическим признакам. И это не удивительно. Антропологи изучают кость — мертвую материю. Человек — существо живое, одухотворенное, и его раса в известном смысле есть совокупность всех духовно-психических и физических элементов и свойств его природы.

В. Битнер писал в связи с этим: «Существует еще одно соображение, почему следует считать скифов славянами. Раскопки скифских курганов-могил, рассыпанных по всей южной степной полосе, распространяющихся к северу за Каму и переходящих даже в Сибирь, показали не только знакомство этого народа с железом, золотом и бронзой, но и доказали полнейшую самобытность скифов. Особого, с этой стороны, внимания заслуживает одна скифская ваза, находящаяся в петербургском Эрмитаже. Изображенные на ней скифы — это типичнейшие русские мужики: бородатые лица, рубахи, перехваченные тонким пояском, штаны навыпуск или заправленные в сапоги». Можно считать такой подход малоубедительным, но все художественно одаренные люди XIX столетия сходились во мнении, что изображения древних скифов удивительно напоминают русских простолюдинов; не немецких, не персидских или турецких, не литовских или польских, а именно русских. Кратко коснемся и сарматского вопроса.

Сарматский вопрос

С XVI века славянские писатели и историки единогласно считали сарматов предками славянских народов Европы. Польская шляхта выводила своих предков от древних сарматских родов. Только в XIX веке этот вопрос стал дискутироваться, когда немецкие ученые предложили считать всех скифов и сарматов североиранскими племенами, что с радостью было подхвачено всем научным миром вопреки многим историческим свидетельствам и при полном игнорировании исторической памяти самих славянских народов.

В 1967 году русский историк и богослов протоиерей Стефан Ляшевский в своей работе «История христианства в Земле Русской», изданной вначале в русском зарубежье, пишет: «Появились новые методы в определении этногенеза первоначальных племен, населявших земли нашего Отечества (исследования сарматских черепов), давших совершенно неоспоримые доказательства того, что сарматы — это прямые наши предки и, следовательно, их история — наша история».

Сарматы пересекли реку Дон во второй половине II века и в своем продвижении на запад быстро достигли границы Скифии — Дуная. В это же время сарматское племя роксолан, оставаясь в междуречье Дона и Днепра, приняло участие в войне, которую вел в Крыму царь Митридат. Позади роксолан, по Страбону, жили аорсы, которые занимали левый берег Дона и Приазовье. Далее, на восток, жили алане. Плиний Младший пишет, что «имя скифов все переходит на сарматов… Между Борисфеном и Танаисом живут роксолане. За Танаисом аорсы и алане. Далее, на восток, за Каспийским морем — восточные или азиатские скифы».

Сарматы так же, как и древние русы, и как до них все скифы, поклонялись мечу, воткнутому в землю. Античные источники позволяют нам сделать заключение, что самыми большими сарматскими племенами были роксоланы и онтии, то есть анты. Профессор М. Ростовцев считал роксолан славянами, основываясь на анализе вооружения первых и преемственности в изготовлении шлемов и мечей в дальнейшем у славян и русских витязей по отношению к древним сарматским образцам.

Итальянский мыслитель, эзотерик и писатель Юлиус Эвола

Стефан Ляшевский так подытоживал свои изыскания: «Сарматы есть европейцы и не могли принадлежать ни к романским, ни к германским народам, а только к одной славянской ветви…». Есть древние свидетельства о двух группах сарматов в Венгрии. Сарматы (языги), которые были, возможно, иранского происхождения, пришли с Нижнего Дуная в Венгрию в 20–50 годах н. э. и здесь осели. Их история — это ряд непрерывных сражений с Римом. Под 334 годом мы сразу же читаем, что в их среде вспыхнула большая война. Причем одна сторона, называемая в источниках «подчиненными сарматами», восстала и прогнала за Дунай ранее свободных сарматов. Часть побежденных была принята Константином Великим в римских землях, другая часть бежала в Дакию. В низменности остались лишь «Sarmatae servi».

Этот факт засвидетельствован еще источниками конца IV — начала V века. Затем название «сарматы» здесь исчезает и появляется название «славяне». Историк Л. Нидерле считал, что зависимыми сарматами были потомки венедо-сарматов, а свободными и господствующими — ираноязычные языги. Сарматы-славяне победили и изгнали сарматов-иранцев с земель Дунайской низменности. Впрочем, мы вправе допустить, что в составе языгов, кроме ираноязычных яссов, могли быть и другие сарматские племена восточнославянского происхождения, то есть анты, которые впоследствии, приняв одновременно со склавинами обобщающий этноним «славяне» вместо «сарматы» от византийских авторов, разумеется, продолжали с родственными склавинами древнюю вражду.

Археолог В. А. Городцов еще в 20-х годах XX века собрал удивительный материал. Оказалось, что знаменитый русский мотив полотенец и вышивок, пришедший из языческой древности — богиня с воздетыми руками в окружении двух всадников, находит точные аналогии в древнем искусстве сарматов и даков!

А. Г. Силаев как специалист по древним геральдическим символам указывает «.. на идентичность некоторых сарматских орнаментов символам великороссов, всей богатейшей орнаментике нашего народного искусства, сохранявшего на протяжении многих веков мифологические представления арийской древности. Повсеместно используемый в резном убранстве изб и крестьянской утвари «громовой Перунов знак» донес до наших дней геометрию символа, чтимого на заре нашей эры сарматами… Декоративно-прикладное искусство Древней Руси несет в себе явные следы скифо-сарматского влияния. Это обусловлено преемственностью основных черт этнокультурных традиций, на протяжении десятков веков возникавших на одной и той же территории и естественным путем наследовавших друг другу.

Интересно, например, проследить метаморфозу спиральных символов, широко использовавшихся в украшениях скифо-сарматских женщин (воинственных амазонок?!). Помимо спиралевидных форм колец и браслетов, они использовали принцип спирали и в своих прическах, укладывая таким образом косы по бокам головы. Подобная символика, включающая обязательный средний элемент (каковым могло служить само лицо или украшение в налобной части головы), распространена на большой территории от Кавказа до Центральной Европы и относится к древнейшему культу священной триады — возможно, великой богини и ее детей — солнечных близнецов. Височные кольца в форме спиралей стали отличительным признаком племени северян (племени, наиболее близком сарматскому культурному кругу древности. — Авт.), на землях которых возникли Черниговское и Новгород-Северское княжества, а височные кольца иных конфигураций четко выделяли вятичей (у которых также обильно встречались спиралевидные украшения. — Авт.), радимичей, словен ильменских (новгородских), кривичей псковских и смоленско-полоцких». Здесь же необходимо отметить известное в геральдике совпадение некоторых именных знаков боспорских царей сарматского происхождения и средневековой польско-литовской геральдики. Не на пустом же месте развивалась средневековая польская легенда о происхождении шляхты от сарматов?

Древние авторы не видели разницы в скифах и сарматах, называя всю страну, впрочем, с достаточно устойчивой и хорошо известной им географией, по господствующему на всей территории племени. Сначала это были «царские» скифы, затем сарматы.

В то же время, как мы уже видели выше, население Скифии оставалось неизменным. Кроме всего прочего, в Средневековье те же племена называются у греков тавроскифами, или русами, и населяют те же земли, что и их скифо-сарматские предки.

Византийский историк Генесий, жизнь и литературная деятельность которого приходилась на время правления василевса Константина Багрянородного, упоминает под 854 годом входящих в состав императорской гвардии «таврических» скифов, которые, конечно же, были русами, как нам хорошо известно из других источников. Позднейшие хронисты, текст которых, однако, по мнению историка П. О. Карышковского, относится к источникам предшествующей эпохи, говоря о первом нападении русов на Константинополь, упоминают «грубый и дикий скифский народ рос», который, по их словам, «жил у северного Тавра».

Историк же Л. Диакон уже прямо относит к народу рос классическое имя тавроскифов. Сообщая об отправлении византийского посольства к киевскому князю Святославу, он выражается следующим образом о распоряжении василевса относительно посольства: «отправил к тавроскифам, которых в обычной речи именуют рос». В другом месте историк пишет о кровавых жертвоприношениях этих самых росов, которые он возводит ко времени философа от скифов Анахарсиса и даже Ахилла. Если источником сведений Л. Диакона об Анахарсисе, возможно, был Геродот, то в отношении Ахилла он дает точную ссылку: «Арриан пишет в своем Перипле, что сын Пелея Ахилл был родом скиф и происходил из городка под названием Мирмекион у Меотидского озера». Речь идет о герое «Илиады». У греков традиционно спутники Ахилла мирмидоняне прямо отожествлялись с Русью. В связи с этим Л. Диакон приводит следующие доводы: «Ясным доказательством скифского происхождения Ахилла служат покрой его накидки, скрепленной застежкой, привычка сражаться пешим, белокурые волосы, светло-синие глаза, сумасбродная раздражительность и жестокость… Тавроскифы и теперь еще имеют обыкновение решать споры убийством и кровопролитием». В своей истории Л. Диакон называет русов и просто скифами. Например, воинов Святослава он называл тавроскифами 21 раз, росами — 24 раза, таврами — 9 раз, а скифами — 63 раза, по данным П. О. Карышковского.

Не только византийский историк Л. Диакон называл русов тавроскифами. Хронисты XI–XII веков Скилица и Зонар согласно свидетельствовали, что «скифский народ рос жил у северного Тавра». Название «тавроскифы» появляется у поздних античных авторов; оно впервые засвидетельствовано у Птолемея, который помещал тавроскифов у низовьев Днепра, на Ахилловом беге, как раз там, где исстари жили «царские» скифы.

Таким образом, по традиции Л. Диакон, называя русь тавроскифами, отнюдь не привязывал их только к Таврическому полуострову, но и указывал на их исконное бытие и в низовьях Днепра. Византийский историк Прокопий из Кесарии четко разделял тавров и тавроскифов. И только последних позднее византийцы называли русами. В отличие от тавров, приставка «тавро» для скифов есть, по сути, лишь географический указатель. Чтобы еще яснее представить себе географию расселения тавроскифов, обратимся к агиографическому источнику IV века «Похвале святому мученику Фоке». Читаем в «Похвале»: «И все, даже скифы, как те, что обитают по ту сторону Эвксинского Понта, по соседству с Меотическим озером и рекою Танаисом, так и те, что живут на Боспоре, все дароносят вертоградарю Фоке».

Очень важно, что византийские авторы вообще избегают римского названия — сарматы. И хотя с исторической точки зрения у Танаиса в то время большенство населения было сарматским, греки определяли эти племена как скифов и тавроскифов, не усматривая этнической смены населения в этом регионе.

Для нас, русских, это чрезвычайно важно, так как именно у этих тавроскифов и проповедовал вначале апостол Андрей, перед тем как направиться в далекое путешествие на самый север этой огромной Скифии. Тавроскифия — это и есть древний третий центр Руси, о котором писали арабские географы, знаменитая Артания, или Арсания, названная так, возможно, по сарматскому племени аорсов, родственных роксоланам и аланам. Нельзя исключить и участие аорсов в походе алан на Запад и в Африку, с вандалами. Именно в Африке времен королевства вандальского появляется область Рузика. Птолемей располагал аорсов недалеко от борусков, племени, тесно связанного с Борисфеном — Днепром. В аорсах давно подозревали не иранское племя. Историк и этнограф С. П. Толстов полагал, что аорсы, как и роксоланы, не принадлежали изначально к иранской языковой группе, как об этом часто пишут традиционные источники. Местообитание аорсов — Артания, священная земля для русского самосознания. Здесь христианские ростки, посаженные Андреем Первозванным, никогда не усыхали до времен князя Владимира. У этих тавроскифов в Крыму был и свой перевод Евангелия, который видел святой равноапостольный Кирилл, Евангелие написанное «русскими письменами». Найдены как византийские и арабские, так и древнерусские свидетельства о том, что русы имели свою письменность до св. Кирилла и есть косвенные данные, взятые из договора князя Игоря с греками о том, что у них была «Иоаннова» письменность.

Наиболее вероятным автором русского перевода Евангелия и Псалтири, которые читал в Корсуне св. Кирилл, был тавроскиф, то есть рус, св. Иоанн, епископ Тавроскифии, известный в святцах как Готфский, по имени той греческой епархии, как считал Стефан Ляшевский, которая находилась в Тавроскифии. Византийский историк того времени восклицал: «Тавроскифы, которых мы обычно называем русами». Прямая связь скифов, сарматов, тавроскифов с русами в Крыму более чем очевидна. И связь эта устанавливается не только для Крыма, но и для русов Поднепровья и Волхова. Святой мученик Климент, папа римский, ученик апостола Петра, был сослан в Кор-сунь, где и принял венец мученичества. Его издавна почитали вторым после апостола Андрея просветителем скифов, вернее, тавроскифов Крыма. И, конечно, не случайно частицы мощей его были вывезены князем Владимиром в Киев, и один из первых каменных храмов северной Ладоги тоже строится в честь этого святого. Древние русичи чтили св. Климента как своего просветителя, хотя он и проповедовал только у крымских скифов. Вот вам еще одно ярчайшее свидетельство единства русов Крыма и Поднепровья, объяснимого только общим происхождением от древних скифов и сарматов.

Наши предки в преданиях старины

Далее мы переходим к очень важной теме происхождения словено-русского народа, теме, неразрывно связанной со скифским вопросом. Мы рассмотрим, какое отношение имели наши предки к первонасельникам Русского Севера, в которых мы вправе видеть древних и еще не разделившихся арийцев, с одной стороны, и еще раз обозначить этногенетические связи русских Севера со скифами Причерноморья, с другой.

В. В. Битнер приводит сведения интереснейшей «Летописи попа Ивана», о которой Карамзин отзывался как о подложной, ввиду предполагаемых им в ней пустых фантазий и олицетворении имен и местностей. Однако сейчас мы можем сказать по имеющимся у нас данным, что древнее летописание не всегда носило строгую историческую форму повествования в современном смысле или как у преподобного Нестора. Чаще это было собрание мифов, исторических повестей, легенд и религиозных, порой апокрифических текстов. Но именно в этих летописях до нас дошел богатейший материал по отечественной истории, переданный нам, потомкам, в легендарной форме, в своего рода шифре, который открывает свои тайны не всем, а только посвященным, продолжающим жить и дальше в энергетическом поле священной духовной традиции этноса.

Эти древние рукописные манускрипты воистину открывают нам «Атлантиду» древнейшей, сокровенной Руси. По этой причине В. В. Битнер серьезно отнесся к «Летописи попа Ивана», тем более что фактура этого эклектичного свода нашла отражение и в официальных летописях XVII столетия, например в Иосафовском сборнике, хранящемся в Румянцевской библиотеке и поныне. «Летопись попа Ивана» говорит о двух братьях — Словене и Русе, поселившихся на Ильмень-озере в незапамятные времена. Один из братьев основал город Русу, ныне Старая Русса, другой — град Словенск при самом истоке Волхова из Ильменя. Впоследствии Словенск был перенесен и назван Новым городом — Новгородом. Далее В. В. Битнер отсылает нас к трудам нашего замечательного соотечественника, новгородца — В. С. Передольского.

Самые полные сведения о древнейшей истории мы можем почерпнуть и в столь солидном источнике, как «Мазуринский летописец», официальном летописном своде XVII века, составленном в Московии Сидором Сназиным на основе многочисленных погодных записей, «Книга, глаголемая летописец великия земли Росийския, великаго языка словенского, отколе и в кои лета начата княжити».

Летопись начинается со статьи о Потопе под 2242 годом. Она прямо вела к следующему далее началу повести о правнуках Иафета Скифе и Зардане, поселившихся у Понта Эвксинского и основавших Великую Скифию. Далее летописец излагает повесть о скифских князьях Словене и Русе, «мудростию и храбростию в роде своем всех превзошедших», которые объединили враждующие племена и повели их заселять наследие Иафета: «части земли западнаго всего, и севернаго, и полунощнаго ветров». В повести поход Словена и Руса от Черного моря датирован 3099 годом. Рассказ говорит о 14-летнем хождении Словена и Руса «яко крилатих орлов» по вселенной, пока они не остановились в будущих новгородских землях, дав название тамошним рекам и озерам. В изначальной повести не было даты возникновения Словенска Великого, но Сназин учел 14-летнее хождение князей и определил его как 3113 год от Сотворения мира. Далее шел рассказ об освоении северных земель до океана и прославлении славян силой оружия в египетских, иерусалимских и варварских странах. Здесь речь идет о знаменитом скифском походе в Азию.

Для скифской темы важна и другая знаменитая легенда, приведенная в летописце. Повесть говорит о трех славянских и русских князьях, слух о которых «возгреме» в уши самому Александру Македонскому, самодержцу всей тогдашней вселенной. Здесь, правда, Сназин допускает определенную хронологическую путаницу, пытаясь связать в единый исторический текст разрозненные древние предания. Включив имена трех князей, Великосана, Асана и Авесхасана, в прежние походы на Египет и Палестину, Сназин записал статьи об Иове (3575 год), Моисее (4015 год), Иисусе Навине (4058 год) и прочих библейских вождях народа израильского, явивших миру свои имена почти на полтысячелетия позже, по «Мазуринскому летописцу», славянских первокнязей. После пророка Иеремии (4880 год) Сназин переходит непосредственно ко временам Александра Македонского, слышавшего «от всех стран» тревожные вести о славянах и русах. Не решившись воевать с ними, пишет Сназин, согласно повести, «Александр царь царем и над цари бич Божий» собственноручно подписал им грамоту на вечное владение народами «от моря Варяжского даже до моря Хвалынского». Сназин не исключил из «писания» Александра Македонского обращения к «милым моим, храброму Великосану, мудрому Асану, счастному Авесхану», хотя эти имена противоречили хронологической раскладке летописца.

Далее в повести упомянаются славянские князья Лалох и Лахерн, прославившиеся войнами с Византией, при этом упоминалось, что на месте гибели Лахерна возведен был греками монастырь Богородицы Влахернской, где спустя века другой скиф, Андрей Юродивый, родом из Новгорода, сподобится зреть Богородицу со святым Покровом над молящимися. Далее Сназин пишет о восстании «от рода их (Лалоха и Лахерна) во языце славянском» двух князей. «Того же году (5928) воста от рода словенска от Великого Новаграда два князя». Эта оговорка (ведь, согласно «Мазуринскому летописцу», Новгород еще не возник на месте Славенска), возможно, связана с влиянием Новгородской Забелинской летописи, начинающейся статьей «О князех словенороссийских Лалох и Лахерно».

Исследователь «Мазуринского летописца» А. П. Богданов считает, что датировка статьи 5928 годом делает очевидным, что автор «Мазуринского свода» не использовал известного науке «Хронографа» редакции 1512 года, где набег на Царьград скифов князя Лахерна описан почти на 450 лет позже, при императоре Михаиле и патриархе Фотии. Сназин хорошо знал, что этот поход был связан с деятельностью князей Аскольда и Дира в IX веке. После описания событий во времена князей Лалоха и Лахерна Сназин добавляет, что хотя в целом Русь тогда была еще в поганстве, но уже приняла первое крещение от святого апостола Андрея Первозванного. Далее он пишет то, что известно и по другим летописным сводам. Согласно повести, из-за сильного мора земли вокруг Словенска запустели, а жители ушли на Белое море (их потомки будут жить там до прихода второй волны новгородской колонизации в IX веке. В XV веке москвичи откроют в Ледовитом океане остров, населенный народом славянским) и «на Дунай к прежним родом своим на старожительная страны возвратишася».

Лишь спустя долгое время дунайские славяне со скифами и болгарами вновь отстроили и стали заселять Словенск и Русу — но сие было прервано нашествием гуннов. «По мнозе же времени оного запустения» славяне-скифы и болгары, поднявшись вновь с Дуная, строят Новгород Великий, «от Словенска вниз по Волхову яко поприще и боле». Последняя, четкая географическая привязка нового города по отношению к старому указывает на устойчивую местную новгородскую традицию.

Итак, в XVII веке Сназин и широкий круг московских летописцев придерживаются мнения о том, что все славяне, включая западных и южных, суть родом от Великого Словенска, так же как и коренные жители Северо-Восточной Европы, объединенные спустя много веков в Российском государстве. Обратим внимание, что даже осознание Москвы как Третьего Рима не позволяет ученым мужам Средневековья пренебрегать общеизвестным тогда фактом о первенстве Новгорода в древнейший период нашей истории. В. Н. Татищев в своей Истории донес до нас еще один вариант предания: «…Славен с братом Скифом, имея многие войны на востоце, идоша к западу, многие земли о Черном мори и Дунае себе покориша. И от старшего брата прозвашася славянами, а греки их ово похвально алазони, ово поносно амазони… именовали, яко о сем стихотворец древний Ювеналий глаголет. Славен князь, оставя во Фракии и Иллирии на вскрай моря и по Дунаеви сына Бастарна, иде к полуносчи и град великий созда, во свое имя Словенск нарече. А Скиф остался у Понта и Меотиса в пустыне оби-тати, питаясь от скот и грабительства и прозвашася страна Скифия Великая». И пусть эта легенда несет на себе отпечаток специфической учености XVII века, пусть имя Скифа и Бастарна — есть лишь имена вымышленные, имена — персонификации древних этносов, для нас главное другое.

Летописцы и историки Средних веков передали нам в этой историософской аллегории свое безусловное знание того факта, что скифы есть младшие братья северных славян. В. С. Передольский не только верил в подлинность всех сказаний о Словене и Русе, приведенных в «Летописи попа Ивана», в «Мазуринском летописце», во многих других, автономных летописных сводах, но и решил строго научно, на основе тщательных археологических изысканий подтвердить их.

В. С. Передольский задался целью отыскать признаки существования этого мифического Словенска Великого, и, по-видимому, это ему удалось. Жаль, что многие сделанные им находки, видимо, безвозвратно потеряны во время Второй мировой войны. Прискорбно, что советские археологи упорно не замечали его открытий и выводов. Счастливое исключение составляет находка Передольским первобытной культуры европейцев на Ильмень-озере. Находка эта имела общемировое значение, и замалчивать ее было, в общем-то, незачем. Совсем по-другому советская наука отнеслась к открытию Словенска Великого. По устойчивой традиции исторической цензуры, берущей свое начало, увы, в императорский период, было положено дальше Рюрика не «пущать».

Вернемся к Коломцам — первобытной стоянке на Ильмене. Место раскопок В. С. Передольского дало богатую коллекцию, состоявшую из более 70 тыс. предметов. В Коломцах был найден черноватый культурный слой, содержавший массу орудий каменного века. Большое количество всевозможных предметов домашнего обихода, оружия, кухонных остатков, сосредоточенных на небольшом пространстве, свидетельствует о том, что это было значительное поселение. Геологическое исследование наплостований доказывало большую древность этого первобытного «города». Под культурным слоем находилась сизая глина, а над ним — кирпично-красная. Это очень важный факт, доказывающий древность поселения. Сизая глина отложена скандинавско-русским ледником, красная же относится к тому времени, когда вследствие ли опускания восточного побережья Балтийского моря или по каким-нибудь другим причинам озера Ильмень, Ладожское и Чудское превратились в одно сплошное море, волны которого и отложили слой кирпично-красной глины поверх культурного слоя. Сверху красной глины имелся старый илистый нанос. Толщина черного культурного слоя указывает на большую продолжительность пребывания в этом месте поселения, быть может, целые века или даже тысячелетия. Несомненно одно, древние обитатели стоянки покинули это место не вдруг: они давно замечали поднятие вод и ухудшение условий существования и потому имели время и возможность подыскать себе новое место жительства. Однако им не приходилось слишком далеко перебираться, так как не все пространство было покрыто водой, оставались значительные острова, на которых, как полагал В. С. Передольский, и поселились коломчане. Зачем мы так подробно останавливаемся на первобытной стоянке Русского Севера. Не слишком ли мы удалились от Скифии. Отнюдь нет. Мы с вами все еще в ней, в изначальной нордической Скифии наших предков.

Кромлех в Свинсайде. Великобритания

По одной из легенд самих скифов, они вынужденно переселялись в течение долгого времени с севера на юг под давлением племен и в следствие похолодания климата. Есть ли этой легенде археологические и антропологические подтверждения? В. С. Передольский доказал, что есть. При постройке новоладожских каналов были, между прочим, найдены черепки глиняной посуды, которые ничем не отличаются от коломецких. Но ладожцы жили на красной глине, после «озерного века», коломчане же до него; последние, стало быть, являются гораздо более древними поселенцами.

Исследуя ладожские черепа, мировой авторитет в области антропологии Богданов нашел, что ладожане должны были быть предками скифов! В. С. Передольский был уверен, что коломчане, жившие раньше на тех же территориях, имеют еще более прав считаться родоначальниками людей курганного племени причерноморских степей. Откуда же явились эти первонасельники России, и Причерноморья в том числе. Ответ на это дают древние южнорусские курганы. Еще в XIX веке они были разбросаны сотнями тысяч по Южной России, представляя собой всегда возвышения из чернозема и никогда из нижележащего леса, и самые ранние из них относятся к каменному веку. Между тем на Кавказе древнейшие могилы того же рода относятся к железному веку. Следовательно, первоначальные обитатели степей не явились с Кавказа, так как тогда непонятно было бы отсутствие предметов их культуры в курганах. Напротив того, в курганах находили нередко янтарь и изделия из него, которые могли явиться только с Балтийского побережья. Современная антропологическая и археологическая наука, безусловно, ушли в своей методологии далеко вперед, по сравнению с XIX веком.

Конечно, работы Передольского и иных исследователей того периода — это лишь весьма широкие мазки на полотне реконструкции общей картины. Но нельзя сказать, что их общие выводы устарели. Отнюдь, именно общие мазки вообще и определяют композицию картины. Их обобщенные выводы и сегодня сохраняют свою научную значимость.

Запомним ряд фактов, отмеченных выше. Забегая вперед, скажем, что поиски прародины славян приведут нас именно на Балтийское побережье, на его северо-восточную окраину. Кроме этого в Подолии, на Волыни, были обнаружены каменные гробницы, которые отличались характерной особенностью: покойники были осыпаны красным порошком, который при исследовании оказался охрой. Возле Ментоны, на глубине 8 метров, и в Брюнне, в Силезии, на глубине 4,5 метра, в 1891 году были найдены скелеты, погребенные аналогичным образом. По всем признакам они относятся к пранеолитическому веку, до эпохи полированного камня, а значит, задолго до появления первых курганов в Подолии, на Украине, и в центре Европы существовал народ, имевший такие же погребальные обряды. Исследователи черепов допускали, что это могли быть предки обитателей степей.

Мы и европейцы

Итак, первые обитатели южных степей России принадлежали к белокурой расе Центральной и Северной Европы. Уточним, что, спускаясь с Русского Севера, эти белокурые племена начали разделяться, и часть их стала уходить в Европу, где впоследствии западные индоевропейцы распались на кельтов, италийцев, германцев, греков и фракийцев. Расселение арийцев по Европе предшествовало появлению первых орудий из металла. В эпоху неолита, примерно около 1500 года до н. э., стали проникать из Азии в Европу отдельные переселенцы — маленького роста, темноволосые. Они достигали даже Крайнего Запада, Португалии и, возможно, Ирландии. Но вследствие своей малочисленности они в течение неолитической эпохи поглощались белокурыми насельниками. Этот приток азиатов в Европу усложнял общую этническую картину того периода.

Дело в том, что при своем продвижении в Европу арийцы застали здесь аборигенов, принадлежавших к темной европеоидной средиземноморской расе, чьими потомками в современной Европе можно с уверенностью считать басков. В эпоху же бронзового века нахлынули в Европу из Азии и другие элементы, которые расселились компактными массами в Средней Европе и поглотили там светловолосое население.

Именно вследствие таких сложных миграционных процессов в Европе сформировалось несколько отдельных расовых типов, с большим количеством вариантов внутри каждого типа. Это три южных расовых типа: средиземноморский, альпийский, динарский; и пять северных, потомков индоевропейских племен: среднеевропейский, североатлантический (нордический, по западной классификации), фальский (по Г.-Ф.-К. Гюнтеру), балтийский и восточноевропейский. В четырех последних расовых типах в наибольшем количестве представлен древний нордический расовый тип наших арийских предков.

В связи с этим мы должны четко представлять, что никакого великого нашествия из Азии в Восточную Европу в древние времена не было. До скифов, в скифский период, и после скифов состав населения Средней России и Поднепровья не изменялся, белокурые туземцы оставались владетелями всей Восточной Европы и Причерноморья. Такая ситуация существовала до Великого переселения народов, до готского нашествия и прихода гуннов. Но даже после исчезновения с исторической сцены этих грозных племен мы застаем в южнорусских землях опять потомков скифского населения, что зафиксировано антропологической наукой. Наплыв тюркского элемента в степи Причерноморья начался только со времени Хазарского каганата.

Вернемся к нашим первобытным коломчанам. С самого времени обнажения северо-запада России ото льда и вод они сделались первообитателями этих мест. И движение их началось из тех самых мест, куда северяне впоследствии вернутся уже под именем сколотов, или скифов, как их называли греки. Но, спрашивается теперь, куда же перешли, однако, коломчане со своего насиженного гнезда после того, как оно было затоплено водами слившихся озер: Ильменского, Чудского и Ладожского? На этот вопрос могут, как считал В. С. Передольский, пролить свет раскопки, проведенные им на Словенском холме в Новгороде. Там, на сизой ледниковой глине (как и в Коломцах!), найден мощный культурный слой! Этот слой без разрывов поднимался до самой поверхности почвы. Благодаря тому, что сизая глина лежит здесь на 5 метров выше основания древнего коломецкого поселения, древние воды не покрывали этого холма. Доказательством тому служило полное отсутствие красной глины, которая доходит только до подножия возвышения. Здесь В. С. Передольский нашел разные предметы, совершенно сходные с коломецкими. Одновременность заселения Коломцов и Словенского холма доказывается тем, что культурный слой лежит в обоих местах на одной и той же сизой глине. Но после затопления окружающей местности Словенский холм, очевидно, послужил убежищем для всего окрестного населения, и жизнь с тех пор там не прекращалась! То обстоятельство, что великий господин и государь полнощных стран, древний Новгород, признавал только за одним из его пяти концов, именно за Словенским, название «Господина великого словенского конца», служит несомненным указанием на глубокую историческую древность и значимость для новгородцев этой местности, бывшей родоначальницей всего новгородского державства.

В. С. Передольский вместе с сыном Владимиром нашли позднее еще одно поселение на берегу Ильменя, недалеко от Коломцов. Поселение расположено на той же сизой глине, так что, несомненно, относится к тому же времени. Найденные тут предметы заслуживают самого серьезного внимания. Так, в этом доисторическом поселении, по-видимому, сохранился круг из камней — кромлех! Нигде в той местности нет больших камней в таком количестве. Уже одно это обстоятельство может до некоторой степени служить доказательством, что большие, вросшие в землю камни, расположенные в виде круга, представляли собой настоящую мегалитическую постройку.

Другой предмет, который обратил на себя внимание, — это небольшой кусок камня, в котором сделано правильное чашеобразное углубление. В. С. Передольский считал, что этот камень может иметь «частное отношение к культу чашечных камней». Исходя из анализа этого богатейшего археологического и антропологического материала, В. С. Передольский считал: «Насельники ильменско-волховского побережья и земель великоновгородского державства неотлучно сидели с ледниковых времен до летописных и до сих пор сидят на старожитных местах своих отдаленных праотцев. Само же побережье является колыбелью великорусского народа и средоточием духовного развития и благосостояния для населения не только севера Европы, но и Азии в продолжение каменного века». «Десятки поселений, таких как Куклинское городище на Шелони 2-го тыс. до н. э., — пишет исследователь П. М. Золин, — на Новгородской земле переходят от неолита через ряд эпох к позднему Средневековью».

Сопоставляя все сказанное с легендой о Словенске и Русе, предположение, что именно эти города и дали имена славянства и руси, является более чем вероятным. Вот в чем главная ценность научных трудов и поисков В. С. Передольского и его сына Владимира. Их выводы, на основе полученного антропологического материала, об автохтонности современного русского населения, впоследствии блестяще будут подтверждены светилом антропологической науки — В. В. Бунаком. И ужасно прискорбно видеть, как наследники советской исторической школы с упорством, вопреки всем очевидным историческим, археологическим и антропологическим фактам, выводят славян то из Припятских болот, то с Дуная, а то и с вершин Карпат и осмеливаются допустить заселение ими Восточной Европы не ранее VI века нашей эры, задыхаясь и потея от собственной «научной» смелости. В связи с находками в Коломцах обнаруживаются и находки, сделанные тогда же на берегу Ладожского озера.

Антропологическим материалом тех находок занимался выдающийся ученый А. П. Богданов. В своей интереснейшей работе «Изучение черепов и костей человека каменного века побережья Ладожского озера» (СПб., 1882) он пишет: «Я уже обращал внимание на особое значение, которое может иметь не только для этнологии России, но и для уяснения ее соотношения с прилегающими местностями Западной Европы изучение того длинноголового курганного племени, которое распространено у нас от Олонецкой и Тверской губерний до Киевской и Курской, и от Московской до Царства Польского и Галиции. Не случайно и произвольно разбросан он по России, как видно из раскопок: чем больше добываем мы черепов из курганов разных местностей и разных эпох, тем яснее выступает для нас факт особенного значения этого типа в наиболее древние эпохи заселения России… Можно даже сказать, что в России сохранились еще несомненные указания на такие местности, в которых, судя по черепам, население было так однородно длинноголово, как этого только может желать антрополог (…). Где нападали на кладбища первых колонизаторов страны, там чистота типа и единство краниологических признаков, бесспорно, бросались в глаза и говорили за свое расовое значение… В настоящее время, имея перед собой черепа каменного века из различных местностей России, я считаю, что наибольшею научною вероятностью является то мнение, что славяне-великорусы не есть какое-либо пришедшее впоследствии, в новые времена, племя в Среднюю Россию, но потомки искони, с каменного века населявшего ее народа, представившего значительное единство антропологического строения и явившегося целым краниологическим типом».

В рамках этого же вывода приведем мнение еще одного величайшего ученого императорской России, И. И. Пантюхова: «Антропологические типы составляют фундаменты, на которых выросли народы. На почве типа каждый жизнеспособный народ сохраняет свою, только ему свойственную физиономию. Народы, теряющие свою физиономию, сливаются с другими народами и вырождаются… Стойкость русских типов выразилась в том, что они не ассимилировались другими типами и даже почти ничего из них не заимствовали, но сами оказывали на них влияние и ассимилировали их». «Главная честь в создании русского государства воздается Пантюховым северорусскому типу. Таким образом, и в этом вопросе наш ученый придерживался принципов классической расовой теории, согласно которой высшая, нордическая раса, цементирует культуру и государственность в исторических общностях», — пишет современный специалист по вопросам антропологии и расы В. Б. Авдеев.

Совершенно таких же взглядов на проблему становления древнерусской государственности придерживался и А. П. Богданов. Он был уверен, что постоянно уменьшающийся в России тип длинноголового светлоокрашенного высокорослого славянина составляет остатки некогда всюду преобладавшего, первобытного народного типа древней Руси, которому принадлежит честь создания государственности и культуры в Восточной Европе.

Впрочем, до революции этот тип еще преобладал среди простого населения, но был в значительной мере буквально «изведен» сначала революционным террором большевиков, затем преступно сожжен ими же в сражениях последней войны, которую русский народ заставили вести не за свои национальные интересы и в которой он окончательно подорвал свое «генетическое здоровье». А ведь еще не в столь уж далеком 1902 году в «Русском антропологическом журнале» вышла интереснейшая статья русского антрополога А. Н. Краснова. В. Б. Авдеев пишет: «Уникальность данного исследования состоит в том, что статистические антропометрические замеры проводились автором на призывных пунктах, расположенных по территориальному принципу в Центральной России». Вот какие удивительные данные донес до нас отчет А. Н. Краснова: «Подводя итоги измерений из 10 различных губерний и 21 уезда, мы не можем не поразиться тою однородностью состава, которая их характеризует. Везде бросается в глаза преобладание белокурого светлоглазого типа. Блондины составляют от 20 до 50 % всех измерявшихся, поэтому, допуская всевозможные случайности при составе отдельных партий, нельзя все-таки не признать, что в десяти означенных губерниях основным элементом великорусского населения должна была быть какая-то белокурая, светлоглазая раса, которая, несмотря на смешение с черноволосою, давшая малочисленных гибридов с переходного цвета глазами и волосами, сохранилась в чистом виде в лице столь многочисленных абсолютных блондинов. Ее влияние сильно и в помесях, так как число серых глаз еще больше, и серые глаза преобладают у тех гибридов, у которых волосы приняли более темную окраску под влиянием примеси крови более пигментированной расы. Белокурые представители вместе с тем более однородны. В них мы находим наиболее обычные, так сказать, типичные для великорусов физиономии, которые на всем обширном протяжении, занятом 10 обозначенными губениями, постоянно повторяются, так что, смешав снимки, вы будете в затруднении сказать, из какой губернии он взят. Нет ничего невозможного, что эти русские долихоцефалы есть лишь вариант скандинавской расы.

Так или иначе, из всего сказанного ясно вытекает, что темноволосая раса не может быть названа русской. Это — привходящий элемент, заимствованный главным образом от финских и тюркских и, быть может, от южных и западных народностей, с которыми приходили в соприкосновение основные белокурые элементы русского народа». Уместно здесь еще раз вспомнить, что и само название народа «русь» имеет определенную аналогию в ряду признаков расово-антропологического характера. Светлорусые волосы — один из характернейших признаков нордической расы.

Наблюдения замечательного русского ученого ценны нам тем, что это не плод кабинетных умозаключений, не работа с мертвым краниологическим материалом, позволяющая делать различные интерпретации в рамках определенной статистики, а самый что ни на есть плод непосредственного наблюдения за живыми людьми, и не отдельными индивидуумами, а над весьма многочисленной группой, столь многочисленной, как о том только и может мечтать антрополог. Более объективной антропологической картины русского населения себе нельзя представить.

Безусловно, «вариант скандинавской расы» в отчете ученого мы должны понимать с учетом современной научной терминологии как вариант нордической, некогда общей для всех индоевропейцев, расы. В связи с выше перечисленными фактами перед нами встает одна проблема. Дело в том, что в могильниках XV–XVI веков в Великороссии начинают преобладать короткоголовые черепа.

Вот как объяснял это А. П. Богданов: «Раскапывая курганы Средней России, мы встречаем в громадном преобладании долихоцефалов, к которым в более новых могилах примешивается все большее и большее число короткоголовых. Все исследователи великорусских черепов находили их гораздо длиннее других славянских черепов по среднему показателю, и встречали значительный процент между ними длинноголовых вообще. Если сравнить этот результат с тем, что в Средней России первобытное население было длинноголовое, с тем, что впоследствии оно подверглось смешению с короткоголовыми финскими племенами, например мордвою, и нападению и порабощению короткоголовых азиатцев, так называемых татарских племен, то уменьшение длинноголовости в великорусах в историческое время получит естественно-историческое кровное основание, равно как и большая длинноголовость великорусского черепа сравнительно с западнославянским. От Москвы к северо-востоку и юго-востоку идет преобладание короткоголового типа, а к западу — длинноголового».

Отметим несколько важных моментов. Во-первых, поразительная длинноголовость великорусов и их отличие от своих западных и южных соседей, но вместе с тем конкретная антропологическая общность с древним населением Восточной Европы и скифами очень четко определяют границы «зоологической» зоны или изначальной прародины славянского племени, где ему удалось сохраниться в первозданной чистоте. Во-вторых, в соответствии с современными антропологическими данными, которые мы приведем ниже, великорусы в своей массе не так уж сильно изменились за последнее тысячелетие.

Советские антропологи убедительно доказали, что процесс бра-хикефализации европейцев в XV–XVI веках — процесс панъевропейский и вызван не кровосмешением, а эпохальными изменениями в режиме жизни и питания, связан с изменением климата и социобиологического ландшафта обитания. Процитируем важные данные по современной антропологии русских по заметке Людмилы Бутовской («Русский Вестник», 2003. № 20): «Очень интересные данные — о русских популяциях. Первые свои исследования ученые провели на краснодарской (южной) и кировской (северной) популяциях. К удивлению исследователей, «между ними (русскими) оказалось сходства больше, чем ожидалось». Башкиры, проживающие по соседству, имеют гораздо больше генетических различий, нежели русские, проживающие за тысячу километров друг от друга. Это к вопросу о чистоте русской крови… А вот что говорят антропологи Антропологической экспедиции 1955–1959 годов, возглавляемой крупнейшим антропологом В. В. Бунаком…». Были изучены более ста групп русского (великорусского) населения… В. В. Бунак с помощью составленных данных по десяткам групп населения всей зарубежной Европы выявил минимальные и максимальные пределы значений антропологических признаков для этих групп. После установления тех же пределов для русских оказалось, что их значения имеют разброс в два раза меньше, чем для всего европейского населения. Таким образом, русские имеют значительную однородность в своей антропологической составляющей. И это при том, что территория их расселения очень обширна. Что касается средних значений антропологических признаков (форма и размеры головы, лица, носа, а также длина тела и т. п.) для европейских народов, то здесь русские по расовым свойствам занимают центральное положение. Это самые «типичные европейцы».

По поводу следов, которые могли оставить в России татары, современная наука говорит следующее: «Известно, что монголоидность устанавливается по наличию эпикантуса, особого устройства век, своеобразной складки. У монголоидов он встречается в 70–95 случаев, но из числа более чем 8,5 тыс. обследованных РАН русских мужского пола эпикантус обнаружили только 12 (!) раз, к тому же только в зачаточном состоянии… Такая же крайне редкая встречаемость эпикантуса наблюдается у населения Германии».

Историк Иловайский в свое время справедливо заметил, что по красоте своей русский тип не уступает германскому, если вообще не превосходит его статью. Современный антрополог В. Е. Дерябин делает также интереснейшее обобщение последних антропологических исследований: «.. русские, по своему расовому составу, — типичные европейцы, по большинству антропологических признаков занимающие центральное положение (а значит, корневое, исходное! — Авт.) среди народов зарубежной Европы и отличающиеся несколько более светлой пигментацией глаз и волос и менее интенсивным ростом бороды и более крупными размерами носа».

Приведенные выше данные подтверждаются и работами других антропологов. Например, в работах Т. П. Алексеевой мы встречаем следующие обобщения, которые она делает на основании работ многих видных советских антропологов: «Вариации нескольких признаков (головной показатель, высота и ширина лица, лицевой и носовой показатели, толщина губ, ширина рта, длина тела, цвет волос и глаз, рост бороды, профиль спинки носа, положение основания носа и набухание века), их сочетания и локализация позволили В. В. Бунаку выделить несколько зональных типов, расхождения между которыми не столь велики, чтобы не иметь возможности представить обобщенный тип, характерный для всего русского населения Восточно-Европейской равнины… В целях количественной сравнительной характеристики этого обобщенного типа В. В. Бунак предпринял его сопоставление с обобщенным антропологическим типом населения Западной Европы. За основу сравнения был выбран размах колебаний групповых средних показателей и центральная групповая величина, находящаяся на половине между максимумом и минимумом и оказывающаяся близкой к наиболее встречающейся величине ряда групповых средних. Результаты сравнения показали, что только по трем измерительным признакам — по ширине головы, по ширине носа и толщине губ — русские группы отличаются от западноевропейских. По остальным размерам головы и лица они близки некоему центральному европейскому варианту, характеризующемуся средними размерами головы и лица. По окраске волос и глаз суммарный русский тип отклоняется от центрального западноевропейского варианта. В русских группах доля светлых и средних оттенков значительно повышена, доля темных, напротив, снижена. Рост бровей и бороды у русских понижен, наклон лба и развитие надбровья также слабее, чем у западноевропейского центрального варианта. Русские отличаются преобладанием среднего горизонтального профиля (угол уплощенности лица в горизонтальном направлении), а также большим развитием складки века.

По мнению В. В. Бунака, «русское население Восточной Европы образует сравнительно однородную группу антропологических вариантов. Средние величины группы или совпадают с центральными западноевропейскими величинами, или отклоняются от них, оставаясь, однако, в пределах колебаний западных групп. Среди последних имеются варианты, по многим признакам одинаковые с восточноевропейскими. Составляя в целом разновидность европейской антропологической группы, общий русский тип по нескольким признакам, например по высоте носа, отклоняется от западных больше, чем эти последние различаются между собой. Следует сделать вывод, что в составе русского населения имеется особый антропологический элемент — восточноевропейский. Характерный для него комплекс: сравнительно светлая пигментация, умеренная ширина лица в сочетании с пониженным (или замедленным) ростом бороды… средневысоким переносьем — не подтверждает предположения об азиатском происхождении описанного комплекса».

Представление об общем для всего русского населения антропологическом типе подтверждается многочисленными краниологическими данными, относящимися к XVII–XVIII векам и охватывающими почти всю территорию нынешнего расселения русских, включая Сибирь. По мнению В. П. Алексеева, исследовавшего эти материалы, русские серии в целом характеризуются среднедлинной и среднеширокой, невысокой черепной коробкой, среднешироким и средненаклонным лбом, довольно узким и средневысоким лицом. Глазницы по ширине и высоте — средние, средними же величинами определяются и размеры носа. Носовые кости по отношению к профилю лица выступают в целом значительно, как и переносье. По вертикальному профилю русские приближаются к мезогнатии (средние показатели угла выступания лица), в горизонтальной плоскости профилировка резкая, величины ее минимальны даже в пределах вариаций европеоидных серий. Как особо важное обстоятельство В. П. Алексеев подчеркнул исключительное морфологическое сходство всех краниологических серий русского народа. Все локальные варианты, отклоняющиеся от основного антропологического типа весьма незначительно, проявляются в пределах единого гомогенного типа.

Таким образом, тот восточноевропейский элемент, который как основная антропологическая характеристика русского народа выделен В. В. Бунаком, отчетливо проявляется в населении XVII–XVIII веков на краниологических материалах» («Русские». Наука, 2003). Здесь же уместно осветить вопрос об антропологических параллелях и расхождениях между тремя большими группами русского суперэтноса, между великорусами, малорусами и белорусами.

Многие антропологи единодушно считают, что центральноукраинский антропологический тип охватывает наибольшую часть современной Украины. Этот тип составляет определенное антропологическое единство с такими локальными группами великорусов, как верхнеокский и юго-западный, и с белорусами левых притоков Немана. На рубеже XIX и XX веков был описан комплекс, который характеризовал центральноукраинскую антропологическую общность. Малороссов этой области характеризовали следующие признаки: высокий рос, брахикефалия, темный цвет волос и глаз, прямая форма носа и среднее развитие волосяного покрова. Американский антрополог В. Риплей относил этот тип, и совсем безосновательно, к альпийской расе. В. В. Бунак среди малороссийского населения выделял карпаторусов и относил их к карпатской расе, которую он характеризовал как восточноальпийскую. Но большинство населения Малороссии не входит в эту антропологическую область! Темная пигментация малороссиян заставляла многих ученых искать их антропологических предков в Южной Европе, среди представителей динарской расы. Однако последние исследования доказывают, что в своей абсолютной массе малороссы — типичные представители восточноевропейского расового типа, входящие в него как особый многочисленный по популяции локальный вариант, весьма отличный от карпато-балканской антропологической общности.

Очень любопытна, в рамках данной проблемы, «карта русских генов» Балановской. По данным этой ученой, ареал распространения исходных русских генов охватывает собой почти всю территорию Древней Руси от Белого моря до Тамани и Нижнего Дона. Исключение составляют земли Западной Белоруссии, Западной Украины и Молдавии. Зато в эту зону вошли восточные земли Эстонии и Латвии. Западная граница проходит условно по линии, разрезающей пополам Эстонию и Латвию, а далее через Молодечно и Житомир подходит к Одессе. Касательно Западной Руси и Молдавии в древности следует заметить, что эти земли были заселены весьма широколицым славянским типом, имеющим прямые аналогии в древних краниологических сериях древлян. А древляне, в свою очередь, родственны группам из Белорусского Полесья.

Эти факты говорят о продвижении славян именно с севера на юг при заселении территории Юго-Западной Руси, что делает несостоятельным поиск славянской прародины в Подунавье. В. В. Бунак сближал с центральноукраинской локальной группой и малороссиян Слободской Украины, населения генетически очень близкого южнорусским группам. И хотя во многих группах украинского население чувствуется влияние тюркского этнического элемента, связанного с тем фактом, что еще князья Рюрикова дома расселили на Киевщине, то есть в коренной Руси, племена торков, берендеев, остатки печенегов, это не меняет общей картины принадлежности всего суперэтноса русских к единому восточноевропейскому антропологическому типу, открытому В. В. Бунаком.

Отмечая устойчивое и преемственное антропологическое единство русского народа, скажем, что если татарское нашествие и имело какое-то неоспоримое воздействие на русский народ, то воздействие это заключалось в том, что в период татарского ига Русь лишалась в войнах и набегах своих воинов — лучших представителей народа, его расового ядра, а самые красивые белокурые девушки угонялись в Орду. Русскому народу стоило огромных трудов и двухвекового ратного подвига, чтобы сохранить свое этническое лицо. И какова же была духовная и биологическая сила народа, которому удалось в темные века татарщины сохранить это лицо в первозданной чистоте.

Вернемся к факту поразительной длинноголовости древнерусского курганного населения и посмотрим еще раз, какие выводы из этого делал светило русской императорской антропологической науки А. П. Богданов: «Это антропологическое указание на длинноголовый тип как на коренной или первобытный, из коего произошло великорусское население, имеет еще особый интерес, если мы сравним среднерусские курганные черепа со скифскими и примем в соображение исторические факты и предположения.

Первыми жителями, о которых только повествует нам история, в Юго-Восточной России были скифы, а они… по черепу долихоцефалы, как это можно видеть из описанного мной собрания скифских черепов, добытых раскопками В. Б. Антоновича, Д. Я. Самоквасова и Т. Б. Кибальчича… Этот длинноголовый скифский череп очень сходен с тем длинноголовым черепом из Гамарни, который нашел Д. Я. Само-квасов в могиле с каменными орудиями Киевской губернии… Здесь краниология приходит к тому убеждению, к какому не раз приходили и историки, что славянские племена искони жили с каменного века в России, но что они известны были в истории под другими именами и в особенности скифов. Если принять, что название славян придано было впоследствии тем же скифам, то мы вполне выясняем себе краниологию Киевского округа. И здесь первоначальную основу составляло туземное длинноголовое племя, жившее с каменного века в степях южной России и еще в доисторическое время подвергавшееся влиянию короткоголовых кочевников в Юго-Восточной России и колонизации короткоголовых племен с запада. Как показывают киевские кладбища, эта колонизация все более и более увеличивается в последующие исторические времена и вместе с тем появляется и большее смешение краниологических типов… Сравнивая курганные черепа вообще из Новгородской губернии с черепами из жальников… и черепами из более общих могил кладбищенских близ самого Новгорода, мы видим: 1) курганные являются в значительной степени длинноголовыми, особенно мужчины; 2) что могилы в жальниках и в самом Новгороде, принадлежащие более новому времени, характеризуются преобладанием короткоголовых, так что и здесь является также хронологическая последовательность типов черепа, как и в Киевских и Московских населениях… Наконец, что всего интересней, самые древние черепа Новгородской области, как видно из коллекции А. А. Иностранцева, длинноголовые, и притом не субдолихоцефалические, а чисто долихоцефалические».

По поводу древнего населения Киева и Чернигова мы должны сделать важную оговорку. Дело в том, что изменение антропологического типа киевских жителей после татарского погрома вызвано переселением славянского населения из западных областей Древней Руси. Виднейший русский ученый, профессор А. Соболевский доказал, что аж до XVI столетия в Киеве еще сохранялся древний киевский говор, сходный с древним новгородским. И только в XVI–XVII веках, вследствие многочисленных переселений в киевские земли из Галиции, Волыни, Полесья, в Киеве появилось малороссийское, то есть украинское наречие.

Если в начале русской истории в Киевской и Черниговской областях жили племена, родственные современным великорусам, то по удалению государственного ядра из стольного Киева и в результате монгольского погрома Киевщина была занята западнорусским и полесским антропологическими типами, сильно отличающимися от древнего населения более низким ростом, брахицефальными черепами и более темной пигментацией глаз и волос. Впрочем, рост населения Киевщины и в дальнейшем был в среднем показателе довольно высоким.

Подводя определенный итог исследованиям в области краниологии великорусского племени, приведем слова самого автора: «Есть основание предполагать, что скифы легли в основание образования великорусов… При таком положении первоначальный анализ по черепам населения России сводится к следующим вопросам: где распространен был и в какое время существовал длинноголовый арийский тип, из коего потом выделились славянские племена и был ли этот длинноголовый тип более германским, как полагают некоторые западные антропологи, или скифско-славянским, как это можно предполагать, по нашему мнению, с гораздо большим основанием… С точки зрения таких существенных для краниологии вопросов самый древний длинноголовый тип, какой мы встречаем в черепах, получает особое значение, так как с ним существование длинноголового типа в Северной России устанавливается с, несомненно, древних времен и должен быть отнесен к значительно далекому от нас периоду, более далекому, чем все другие, относительно коих мы имеем доисторические черепа… В них нет ничего такого, как увидим, чтобы даже выдвигало их особенно их ряда близких к ним по форме, но отделенных от них продолжительным временем и более позднейших, курганных черепов.

По моему мнению, в этом сходстве, с известной точки зрения, и именно — понимания краниологии племен России, и лежит их особенный интерес и значение. Будь они настолько отличны, что между ними и последующими была бы резкая грань, то мы получили бы, конечно, любопытный факт нахождения какого-то своеобразного племени, но, может быть, надолго имели бы его необъясненным и непонятным. Получая же в них только видоизменение последующего типа, мы, напротив того, тотчас же приобретаем новое, чрезвычайно важное по своей древности, звено, которое стоит в ясной и определенной связи со всем последующим развитием краниологических форм в Северной и Средней России и обогащает нас в высшей степени важным и несомненным фактом о неизмеримо большей древности происхождения первоначальных русских краниологических типов… Отсюда я заключаю с большой для себя вероятностью, что найденные люди каменного века были предшественниками, прародителями, в общем значении этого слова, а не в частном, курганных обитателей Средней России, и что они, вместе с курганными, принадлежат к одной и той же группе или естественно-историческому племени… Сводя все сказанное, можно прийти к следующим фактам:…Самый древний тип народонаселения, до сих пор известный для Петербургской губернии, был длинноголовым. В нем существовали несомненные черты, родственные с курганным типом Средней России. Так как и другие черепа из курганов с длинноголовым населением, как, например, Полтавской и Ярославской губернии, в могилах с предметами исключительно каменными, дали тоже длинноголовый тип, то этим значительно отдаляется в глубь веков заселение Средней и Северной России длинноголовым типом людей, представившим значительное единство в своих краниологических черепах.

В самые древние времена мы встречаем в коренных областях России только длинноголовых, и они пока должны считаться первыми заселителями этой области земли Русской. Этот факт важен для нас потому, что выясняет нам и значительную наклонность к длинноголовости современных русских черепов… В настоящее время, имея перед собой черепа каменного века из различных, хотя и немногих местностей России, я считаю, что наибольшей научной вероятностью является то мнение, что славяне-великорусы не есть какое-либо пришедшее впоследствии, в новые времена, племя в Среднюю Россию, но потомки искони, с каменного века, населявшего ее народа, представившего значительное единство антропологического строения и явившегося цельным краниологическим типом».

Эти уникальные выводы так никогда и не были приняты к вниманию советской исторической наукой, которая вообще старательно обходила вопросы краниологии в истории и с удовольствием восстанавливала ход этнической истории на территории России по остаткам битой посуды. Это ли не абсурд?

Разрыв с традициями русской императорской исторической школы довел современную постсоветскую историческую науку до полной нравственной деградации, когда за гранты от Стокгольмского и иных западных университетов горе-историки готовы всю Древнюю Русь «заселить» скандинавами с любого периода, который укажут кредиторы. Исключение составляют лишь немногие крупные ученые старой советской школы.

Воспоминания о прародине

Мы же вернемся к нашему повествованию и дадим еще раз слово В. В. Битнеру: «Названием словен первоначально величали себя, до X века, только ильменцы, как коренной народ, а остальные были лишь словенскими, в том числе и западные и южные славяне: чехи, моравы, болгары.

Летописец Нестор прямо писал: «Словене же седоша около езера Илмеря и прозвашася своим именем, и сделаша град и прзваша и Новгород». «Поляне, живущие особо, — говорит далее Нестор, — происходят от словенского рода и назывались полянами, а древляне от словен же и назывались древлянами». При этом Нестор никак не примеряет изначальное сидение славян на Ильмене со своей концепцией о приходе славян с Дуная. В этом нет ничего удивительного. Легенды говорят о том, что с Дуная действительно возвращались большие группы славян, возвращались на свою прародину. Однако древние предания западных и южных славян, сидевших в непосредственной близости к Дунаю, не считают эту великую реку славянской прародиной. Напротив. Они сохранили ясные воспоминания о прародине в восточноевропейской Сарматии.

Далматинский историк XVII века Мавро Орбини, опираясь на утраченные летописные свидетельства западного славянства в 1601 году писал в своей работе «Славянское царство»: «Когда все остальные славяне оставили Сарматию и направились кто к Немецкому морю, кто, избрав иной путь, к Дунаю, московиты остались на своих исконных землях… Сейчас, как и в прежние времена, живут они в Европейской Сарматии, значительно раздвинув силой оружия границы своей империи». Возвращаемся на север Сарматии, к истокам славянского племени. Холмогорская летопись, рассказывая о тех же древнейших страницах нашей истории, что и «Летопись попа Ивана», содержит, кроме всего прочего, хронологический рассказ о Словене и Русе и основании города Словенска. Ведется рассказ с 3099 года от Сотворения мира, то есть с 2409 года до н. э. В этом году, по сведениям летописи, «новопришельцы скифстии» основали Словенск град, «иже последи Новград Великий проименовал». Далее повествуется о том, как в I веке н. э. словен постигла кара, что они «невегласи тогда, погана быша», то есть были язычниками: «И изомреша людей без числа во всех градех и весях, яко некому же погребяти мертвых. Оставшии же люди пустоты ради избегоша из градов в дальние страны, овии на Белыя воды, иже ныне зовется Бело-озеро, овии на озеро Тинном, и нарекошася — весь, инии же по иным странам, и прозвашася различными проименовании…».

Кажется удивительным то, что кара за языческие заблуждения предков постигла их не раньше и не позже, а именно в I веке. Ничего загадочного здесь нет. Кара постигла словен сразу, после того как у них проповедовал апостол Андрей Первозванный. После апостольской проповеди язычники из простых заблуждающихся превратились в противников Благой Вести.

И как бы это ни было тяжело для национального самолюбия, необходимо признать, что кара в целом справедлива. Вернемся к Холмогорской летописи. После описания страшного бедствия там рассказывается о вторичном заселении пришедшими с Дуная славянами опустевших Словенска и Русы. Однако и их постигает беда: «приидоща же на них угры белыя и повоеваша их до конца, и град их раскопаша, и положиша Словенскую землю в полное запустение».

Спустя долгое время запустевшую землю в третий раз населили пришельцы с Дуная и основали град на новом месте и «нарекоша Новгород Великий».

Расово-генетическое ядро и национальная колыбель

В драгоценном для нас свидетельстве о деяниях наших древних предков в Холмогорской летописи есть важное указание на границы владений первых наших князей. Эти границы точно совпадают с северной прародиной арийского племени, с легендарной Гипербореей. В этих же границах существует особый «нордический» вариант восточноевропейского расового ствола, который мы можем с полным правом называть исходным, или, лучше, корневым типом, для всех древних индоевропейцев. Речь идет об ильменско-белозерском варианте восточноевропейского расового типа. Итак, по преданию, праотцы Словен и Рус: «Обладаша же и северными странами, и по всему Поморию, даже и до предел Ледовитого моря, и окрест Желтовидных вод, и по великим рекам Печере и Выми, и за высокими и непроходимыми каменными горами…». Возвращаясь к географическим реалиям летописи, следует уточнить, что озеро Тинное — это нынешнее озеро Воже.

Потоки населения древнего Словенска, бежавшего от мора, направлялись не куда-то, а к родственному славянскому населению, на Дунай, на Белоозеро и на Русский Север. Самое удивительное, что на территории Белозерья сохранился археологический памятник той далекой эпохи. На реке Шоле, впадающей в Белое озеро недалеко от Кемы, в 15 километрах выше современного устья, на древнем коренном берегу были обнаружены остатки древнейшего города, который предшествовал варяжскому городу брата Рюрикова Синеуса в районе нынешней деревеньки Киснемы. Длина его укрепленной части чуть меньше 8 километров, что превышает размеры основных укреплений средневековых Киева и Новгорода — крупнейших городов всей Европы в целом! Древний белозерский город имел развитую структуру. В левобережной северной части посад делится ручьем на две не вполне равные части. По обе стороны ручья расположены кромы. К каждому из них примыкают два ряда укреплений, полностью замкнутых на берегу. По их трассе сохранились земляные валы, поросшие лесом, местами перерезанные современными дорогами. Кроме того, выделяется отдельное небольшое обвалованное укрепление, стоящее на бывшем острове и соединявшееся с сушей дамбами.

Здесь сохранилась церковь XVIII–XIX веков. Южная часть посада имеет тоже небольшой кром, расположенный почти напротив восточного крома левобережной стороны. Подобная же сложная структура прослеживается и на других поселениях на берегах Шолы. Здесь нам необходимо учитывать один немаловажный момент.

Конечно же, найдутся «умники» с научными степенями, которые попытаются приписать эти древности диким угро-финнам. Однако достоверно известно, что охотники и рыболовы финны никаких городов сами не строили, тем более, что город с такой сложной фортификационной структурой был не по силам не только охотникам и рыболовам угро-финского племени, но и чуть более их культурным скандинавам, так и не научившимся за все время Средневековья строить ничего более интересного, как только небольшие кольцевые укрепления викингов.

На Белоозере перед нами следы существования древнейшего славянского державства, берущего свое начало во временах Словена и Руса. Таким образом, не случайно лучшие отечественные историки XIX века были убеждены в том, что родиной славян был северо-западный угол Восточной Европы. Только ли Передольские и Битнер были защитниками этой теории? Конечно же нет, и самое время обратиться к крупнейшему русскому филологу и историку, авторитету мирового значения — Шахматову. А. А. Шахматов писал: «Первый, коренной вопрос в жизни славянства — вопрос о славянской прародине — ставит исследователей лицом к лицу с другим вопросом — вопросом о прародине индоевропейцев; уяснение последнего вопроса ведет неминуемо к освещению первого».

Среди различных гипотез, недостатка в которых уже в XIX столетии не было, можно смело выдвинуть две наиболее обоснованные.

Первая из них полагала древней родиной арийского племени Северное Причерноморье. Вторая, выдвинутая индийским ученым-брахманом на заре XX столетия Л. Б. Тилаком, базировалась на тщательном изучении богатейшего мифологического наследия индоарийских племен.

Проанализировав тексты древнеперсидской священной книги Авесты, и священных индийских Вед, Л. Б. Тилак пришел к убеждению, что древнюю прародину индоевропейцев нужно искать в приполярных областях Восточной Европы. Забегая вперед, сразу оговоримся, что автор полностью разделяет концепцию Л. Б. Тилака и в ходе своего изучения скифского вопроса нашел еще одно подтверждение теории арктической прародины арийцев. Оставляя в стороне филологические и археологические вопросы, мы должны обратиться к самому надежному индикатору этнической принадлежности древности — расе, которая в то далекое время, когда «вавилонское столпотворение» рас и языков не достигло того безумного хаоса, какой можно наблюдать теперь во всем мире, являлась слитой с языком этнической группы в одно целое.

Выдающийся русский языковед, исследователь русского летописания Алексей Александрович Шахматов

Иными словами, древнее арийское единство подразумевало единство языка и расового типа племени.

Не будем сейчас комментировать проблему реконструкции древнего арийского языка эпохи единства. Обратимся непосредственно к антропологии. Весь ученый мир еще в XIX веке пришел к убеждению, что древние арийцы в общем и целом принадлежали в широком смысле к нордическому расовому типу: были светловолосыми, светлоглазыми и высокими людьми. И вот, что важно. Для того чтобы уточнить детали этого древнего расового типа, ученые обратились к сравнительной антропологии.

Надо было выделить тот регион, где расовый тип населения или не менялся вовсе на протяжении всей доступной для антропологического изучения истории, или менялся только вследствие внутренней эпохальной эволюции. Претензии германского научного мира на признание прародиной Скандинавии этому критерию не соответствовали. Оказалось, что арийцы — пришельцы не только в Скандинавии, но и в Центральной Европе. И вот в ходе изучения этого вопроса русские ученые императорской антропологической школы сделали потрясающее открытие.

Оказалось, что существует невыделенный ранее восточноевропейский расовый тип, имеющий прямое отношение не только к русскому народу в целом, но и к древним скифам, а также и всем насельникам Восточно-Европейской равнины с глубокой древности. И именно этот тип соответствовал требованию эпохальной устойчивости для определения исходного расового типа для всех индоевропейских народов. Говоря же о русском народе, антропологи еще в XIX веке с изумлением отметили, что русский народ, вопреки бытовавшему и ныне бытующему суеверию, — народ в расовом плане удивительно однородный, более однородный, чем даже немцы. При этой фундаментальной однородности в русском населении были выделены двенадцать областных антропологических типов, что и неудивительно при такой огромной площади расселения русского племени. Наиболее характерных антропологических типов оказалось четыре: ильменско-белозерский, волго-вятский (с валдайским вариантом), дон-сурский и верхнеокский.

Запомните ильменско-белозерский тип, к нему мы еще вернемся. Восточноевропейский расовый тип, к которому относится весь русский народ, включая малорусскую и белорусскую общности, издревле был окружен тремя иными расовыми группами: балтийской, уральской и понтийской. Для ясности отметим, что к балтийской расовой группе сейчас принадлежат литовцы, латыши, эстонцы и частично северные поляки, к уральской — угро-финские народы Восточной Европы, а понтийский расовый тип являлся вариантом средиземноморского расового типа доарийского населения, что исключает Северное Причерноморье из возможных вариантов древней арийской прародины. Ни одна русская группа, как было показано исследованиями, проведенными Институтом этнографии АН СССР в 1951–1955 годах, не воспроизводит полностью комплекс особенностей, свойственных центральным вариантам балтийского, уральского или неопонтийского расовых типов. Этот факт говорит о том, что в основе русских антропологических вариантов лежит один общий антропологический слой, очень древний, восходящий к мезолитическому времени, называемый также в научной литературе протоевропейским расовым типом. И самое главное — исходный общий тип, названный древним восточноевропейским, отчетливо выступает в суммарной характеристике современных групп русского населения.

В расово-таксономическом отношении восточноевропейский тип, не выделенный в прежних работах, входит в круг разновидностей европейской группы как особая раса. Итак, антропология свидетельствует, что русский народ не только продолжает жить на древней общей прародине всех индоевропейцев, но и сохранил древний расовый тип, конечно, в своих чистых представителях, к которому принадлежали и древние скифы. Современный читатель вправе спросить, где же современная антропологическая наука находит этих чистых представителей, сохранивших в наибольшей чистоте те расовые признаки, которые были присущи не только древним скифам юга, словенорусам Севера, но и всему арийскому племени на его прародине. Географическое распределение головного указателя, важнейшего в антропологии, по Европе обнаруживает две отчетливые зоны: зону преобладания относительно широкоголового (брахикефального) населения и зону господства населения с более удлиненной формой головы, которую современные антропологи считают более правильной называть не долихоцефалией (длинноголовостью), а мезокефалией, то есть среднеголовой формой, или среднеголовым черепным указателем. Первая форма характерна для центральных областей Европы и большей части великой Русской равнины. Вторая форма чаще всего встречается в Скандинавии, Северной Германии, на Британских островах. Но самое необычное, что открылось антропологам в середине XX века, так это преобладание мезокефальных форм в Приильменье, в бассейне реки Волхов, в При-ладожье, в устье Северной Двины, на Мезени, на берегах Печоры и по берегам Белого моря. Характерно, что головной указатель для этих северных русских территорий постепенно повышается с севера на юг вдоль всех больших рек Русского Севера: Северной Двины, Мезени, Печоры. Головной указатель в долинах рек повсеместно ниже, на водоразделах выше. Максимумы головного указателя для русского населения получены в междуречье Сухоны и Волги — с одной стороны, и на Валдайской возвышенности с прилегающими к ней районами — с другой. Географическое распределение морфологического лицевого указателя (процентное отношение высоты лица к его ширине), распределение изменчивости сходно с предыдущей закономерностью. Зоны с преобладанием относительно узколицего населения фиксируются в Приильменье, по южному берегу Белого моря, на Мезени, Нижней Печоре, в бассейне Северной Двины. Преобладание относительной широколицести (по масштабам Европейского Севера) зафиксировано снова на водоразделах, в междуречьях Волги и Сухоны, Сухоны и Двины, на Верхней Онеге и Верхней Пинеге. Приблизительно такое же направление географической изменчивости обнаруживается и при рассмотрении вариаций целого ряда других признаков.

Наложение на карту сочетания этих признаков позволяет выделить антропологический тип, который по месту его наибольшего распространения назван ильменско-белозерским. Его отличает светлая пигментация глаз и волос, относительно высокий рост, удлиненная форма головы и лица и ряд других особенностей. Скулы у этого антропологического типа, как и у всех русских, развиты очень слабо. В то же время ильменско-белозерский тип окружает с востока и запада ареал населения с сильным развитием скул, столь характерным для финно-угорского населения, для лопарей, карелов, вепсов, коми и удмуртов. Точнее очертить границы распространения ильменско-белозерского типа нам помогает и картина распределения другого признака, физиологически никак не связанного с предыдущими.

Наименьшая степень развития волосяного покрова на теле выявлена у лопарей, карелов, смежных с ними русских Заонежья, русских Верхней Онеги, а также на востоке: у коми и русских верховьев Пинеги, Мезени и Северной Двины. В совокупности с этим фактом сочетание ряда других признаков: некоторая уплощенность лица, относительно большее выступание скул, слабая растительность на теле и лице, некоторые особенности строения верхнего века и ряд других признаков дают возможность установить широкое распространение на Европейском Севере онежского антропологического типа, также известного под названием «восточнобалтийского». Даже общее описание этого типа позволяет заметить, что в его формировании наряду с преобладающим европеоидным компонентом приняли участие элементы монголоидного происхождения. Преобладание этого типа у нерусского населения не вызывает сомнения.

Черты переходного европеоидно-монголоидного характера были обнаружены советским антропологом Е. В. Жировым еще у неолитического населения Заонежья. Большинство специалистов придерживаются мнения о происхождении нерусского населения Европейского Севера в процессе древней метисации местных европеоидов и пришлых монголоидов. Указанная метисация могла происходить как в зоне первичного контакта древних европеоидов и монголоидов, говоривших на финно-угорских языках, в Приуралье, так и в процессе расселения угро-финнов по Северной Европе, когда первые их группы, предки современных саамов, во времена неолита пришли в Заонежье. Теперь обратимся еще к одному важному расовому признаку русского населения Севера.

В целом для Европейского Севера характерна светлая пигментация волос и глаз (светлыми в антропологии считаются те локальные группы населения, где процент светлых оттенков радужины зафиксирован не менее чем у 50 % обследованных). Все же в южных и юго-восточных областях Европейского Севера обнаруживается отчетливый ареал, где процент светлых радужин отмечен меньше чем у половины обследованных и где преобладают смешанные оттенки. Собственно, на территории Русского Севера это отчетливо выявлено в бассейне рек Сухоны и Юга, на Верхней Ваге и Верхней Пинеге.

Еще отчетливее усиление пигментации зафиксировано в Верхнем Поволжье, на Валдайской возвышенности, в Вятском крае. Некоторые другие антропологические признаки обнаруживают аналогичное направление географической изменчивости. Это позволяет выделить среди русского населения рассматриваемой территории еще один антропологический тип — верхневолжский. Очень близок к описанному комплексу признаков так называемый валдайский антропологический тип, выделяемый в составе русского населения Северо-Западной России. Сейчас этот тип у русских наиболее распространен.

Верхневолжский тип отличается от валдайского несколько более темной пигментацией, большим развитием третичного волосяного покрова, округлой формой головы, сравнительно невысокой верхней губой и рядом других признаков. Верхневолжский антропологический комплекс окаймляет южные пределы Русского Севера. В поморские области он проникает по долинам рек, по Сухоне и Югу, далее через Кокшеньгу и Верхнюю Вагу, на Среднюю Двину и Пинегу. На Крайнем Севере рассматриваемого нами региона мы должны выделить еще один антропологический тип, не относящийся к русскому населению — субарктический, или лапоноидный, отличающийся чрезвычайно малым ростом (средний рост мужчин составляет 155 см), а также некоторыми сглаженными особенностями монголоидного расового облика, хотя в целом они все же ближе к европеоидам. Этот тип зафиксирован только у саамов и в виде незначительной примеси у северных карелов. Именно саамы донесли до нас облик древних угро-финнов, пришедших из Приуралья в Восточную Европу.

Саамы пришли из названных народов раньше всех. Другие финские народы, расселяясь позднее среди древнего европеоидного населения, значительно сильнее метисировались, вплоть до полной идентичности с антропологичеким типом древних протоевропейцев. В первую очередь это касается некоторых групп мордвы и вепсов.

Теперь вернемся к непосредственно русскому населению Европейского Севера, представленного двумя типами: ильменско-белозерским и валдайским.

Первыми исследователями, которые изучали антропологические особенности русских на Нижней Двине и в Поморье, были антропологи Д. А. Золотарев и Л. П. Капица. Золотарев выделил особый тип северных русских и назвал его «нижнедвинским», в общей форме указав на его связь с Новгородской землей. Занимавшийся антропологией Русского Севера и Новгорода в 30—40-х годах Н. Н. Чебоксаров установил довольно широкое распространение на Севере светлых мезокефалов и присвоил им название беломорского типа. Однако происхождение этого типа Чебоксаров связал не с русскими поморами, а с нерусским чудским компонентом, главным образом потому, что у соседящих с русскими карелов Кестенги и удорских коми был обнаружен тот же тип, а среди русских тогда было обследовано очень мало групп.

И вот после того как вся эта территория была серьезнейшим образом изучена антропологами, ученые пришли к однозначному выводу, что беломорский тип никак нельзя связывать с угро-финским населением, а носителем предковых форм этого нордического типа были исключительно новгородские словене. У корелов, вепсов и коми этот тип почти не встречается; исключение составляют лишь удорские коми, соседящие с поморами. Впрочем, по данным Н. Н. Чебоксарова, мы не можем считать удорских коми типичными представителями беломорского типа. Удорцы заметно темнее по цвету волос поморов, а кроме того, целый ряд признаков, связываемый обычно с европеоидной расой, выражен у них слабее, чем у русского населения.

Современные антропологи объясняют значительное распространение ильменско-белозерского типа на Севере миграцией славян из бассейна Волхова и из Приильменья, так как там находятся бесспорные аналогии как в облике современного населения, так и по краниологическим ископаемым данным. Анализ краниологического материала по Новгороду позволил Н. Н. Чебоксарову выделить в населении, жившем там в начале 2-го тыс., два антропологических типа.

Позднее В. В. Седов, исследуя северо-западные области Новгородской земли, дополнительно выделил еще один тип. В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, что в Новгородской земле в раннем Средневековье, кроме словен новгородских, жили еще и кривичи, а также и пришлые западнославянские варяги, не говоря уже о финно-угорских племенах води, чуди и ижоры. Один из древних новгородских типов (европеоидный, мезокранный, сравнительно узколицый) можно рассматривать как предковую форму описанного выше ильменско-белозерского типа. Другие славянские краниологические серии, например кривические, морфологически очень близкие новгородским, могли бы также рассматриваться как исходные по отношению к современным русским жителям северо-запада России. Однако потомки восточных, приволжских кривичей, жители центральных областей, Валдайской возвышенности были несколько иного облика. А теперь обратимся к самым важным фактам.

Антропологический тип ильменцев очень близок к типу жителей Северной Европы, и в частности Скандинавии. Это свидетельствует только об одном, что в состав населения всей Северной Европы вошли одни и те же элементы, восходящие к верхнепалеолитическим насельникам Восточной Европы! Физические особенности Новоладожского и Волховского районов довольно близки, как утверждает антрополог М. В. Витов, среднему типу шведов (по данным шведских исследователей Лундборга и Линдерса). В свете этих данных совсем не удивительно выглядит один исторический эпизод, зафиксированный в скандинавских сагах. Снорри Стурлусон в «Круге земном» описал приезд будущего короля Норвегии Олафа Трюггвасона в Нортумбрию к ярлу Сигурду. На вопрос Сигурда, кто он и откуда, Олаф отвечает, что он купец Али Богатый, русский по рождению, из Гардарики, Руси. Иными словами, Олаф без труда обманывает своего соотечественника скандинава, притворяясь русским. Для этого ему, видимо, достаточно было худо-бедно изъясняться по-русски. По внешнему же виду древние русы и скандинавы не отличались между собой. Отсюда и некоторая путаница у византийских авторов, когда норманнами считали и свеев, и норвежцев, и русов. Впрочем, эта путаница, возможно, возникла лишь в наше время, когда под норманнами — северными людьми — почему-то стали подразумевать только скандинавов, ошибочно считая это имя этнонимом, отказывая в «норманнстве» русским, живущим иногда и севернее своих «северных» соседей, да еще и в более суровой климатической зоне.

Сделаем важные выводы.

Во-первых, не может не удивлять сохранность на протяжении тысячелетия антропологических типов в значительно гомогенной массе русского населения, свойственных древним славянским племенным союзам. Если мы до сих пор по русскому населению можем легко восстанавливать предковые формы вятичей, кривичей и словен, то, позвольте, господа невежды, о каком расовом бардаке с участием столь любимых вами татар на Руси можно вообще серьезно говорить?

Во-вторых, ильменско-белозерский тип восходит к древнему палеолитическому населению Русского Севера. Об этом свидетельствуют находки как В. С. Передольского в Коломцах и в Приладожье, так и современные краниологические серии с озера Лача. Очень важно, что последние исследования зубов жителей Ильменского поозерья и сравнение их с зубными останками палеолетического населения, заставили современных ученых осторожно признать то, о чем писал еще В. С. Передольский, исходя из сравнения черепов жителей палеолита и современных ему новгородцев, а именно: население Поозерья с палеолита не менялось.

Справедливости ради отметим, что одонтологический комплекс вообще подвержен наименьшим эволюционным подвижкам и долго сохраняет архаические особенности у самых разных популяций. И тем не менее в комлексе с фактами морфологии и краниологии, в комплексе с работами и выводами В. В. Бунака, этот факт можно признать значимым.

Важен и еще один факт из области лингвистики. До сих пор не удалось у поозерцев найти следов в языке, которые свидетельствовали бы, что они суть ославяненная чудь или балты. Поозерцы — чистые славяне! Важно также, что даже современные русские жители Рязанской, Тамбовской и Ивановской областей имеют ярко выраженное не финское мтДНК.

Иными словами, даже в контактной зоне, где русские веками соприкасались с угро-финским населением, не выявлено взаимной метиссации. Этот красноречивый факт говорит о том, что если антропологи видят отчетливо, что современное русское население по своим антропологическим характеристикам соответствует древнему палеолитическому населению Восточной Европы, то единственно верный вывод напрашивается сам собой: славяне — автохтонное население указанной территории, на которой они жили издавна и на которой не существовало многочисленных популяций инорасового и этнически чуждого угро-финского населения, способного оставить, при ассимиляции, заметные черты в облике и языке древних славян.

Если такие признаки и выявляются у современного русского населения спорадически, то это следствие межэтнических браков сравнительно недавнего прошлого. С другой стороны, нам известно значительное количество славянских слов, заимствованное прибалтийско-финскими племенами.

Раньше считали, что славянские заимствования были частью общего прафинского языка. Как бы там ни было, контакты у славян и финнов действительно были и отразились они в основном в лексике финнов. Но вот что любопытно, контакты славянского и прибалтийско-финских языков осуществлялись при посреднической роли древнекарельского и на территории его распространения. То есть в зоне Карельского перешейка, но никак не на территории, где впоследствии были коренные земли Руси. Запомним этот факт.

В XV веке московиты находят в Ледовитом океане остров, заселенный неведомым им славянским народом!

Островом этим, по всей вероятности, являлась Новая Земля. Как тут не вспомнить таинственный остров Туле, который с античных времен почитался древними крайней северной точкой обитаемого мира.

Замечательный современный исследователь древнейшей Руси В. Н. Демин в своей великолепной книге «Русь летописная» приводит интереснейший факт. Средневековый арабский космограф Димешки писал, что отдаленнейшая северная земля Тулия населена славянами! И это были отнюдь не потомки хорошо известных новгородских поморов. Славяне эти были остатком того большого древнего этнического массива, которых древние авторы называли сарматами-гипербореями, а академик Марр в 1930-х годах осторожно именовал северными сарматами, впервые указав коллегам на невозможность отнесения всех наших северных древностей и всей древней топонимики исключительно к финно-угорскому наследию. И то, что Марр называл это население сарматами, показывает, что он в общем-то понимал, что это северное население «палеославян» было действительно родственно скифам и сарматам Причерноморья, как на это указывали и антропологи императорской школы.

Вспомним здесь, что и самые древние предания скифов говорят о том, что они переселялись на юг под давлением северных племен и вследствие похолодания климата. Из всего сказанного мы можем сделать единственный и очевидный вывод. Ильменско-белозерский расовый тип является прямым потомком исходного типа для всех арийских народов и четко обозначает границы первичной индоевропейской прародины.

Не случайно этот тип в наибольшей чистоте сохранился у русских Севера как у исконных жителей этого края, никуда с прародины не уходивших и являющихся прямыми потомками единого арийского племени до разделения, после ухода родственных племен, осознающих себя словенами, то есть людьми, говорившими на понятном языке, в отличие от других индоевропейцев, терявших после ухода с прародины не только чистоту антропологического облика, но и чистоту речи, о чем мы расскажем чуть ниже.

Русский языковед, филолог и археолог

Николай Яковлевич Марр

И не случайно ближайшие аналоги этого типа в относительной чистоте сохранились у шведов Скандинавии, по древним преданиям которых, они пришли в Малую Швецию из Великой, из Великого Свитьода, располагавшегося на «шапке мира», откуда вытекают все великие реки Восточной Европы: Дон, Днепр, Двина и Волга.

Значение того, что исходный для всех древних индоевропейцев предковый ильменско-белозерский расовый тип, известный на тех же землях со времен палеолита, в наибольшей чистоте сохранялся у северных германцев, славян Севера и славян Юга, известных античному миру под именами скифов-сарматов-алан, трудно переоценить в понимании действительной этногенетической истории русского народа.

Но самое главное для нас то, что сегодня только самые северные великорусы сохраняют этот древний тип, являясь, по сути, тем необходимым расовым ядром для всего русского племени, без которого оно потеряет свою генетическую идентичность, что повлечет неминуемо и гибель этноса. Сохранение этого расового типа северных великороссов есть задача первостепенной важности в деле возрождения русского народа в целом, во всем его многообразии в удивительном, тем не менее, единстве, в его былом и еще небывалом величии духа и воли.

Что же касается массового освоения северных земель новгородцами, ладожанами и ростовчанами, то мы должны себе четко представлять, что на Русском Севере древние русичи встречали родственное славянское или «палеославянское» население — действительных предков наших поморов, живших там со времен палеолита, до экспансии с востока угро-финских племен. С тех самых древнейших пор от Белого моря до Ильменя, и даже до Псковского озера, на всем пространстве сидел антропологически единый народ, давший начало всем славянам и предок всех современных индоевропейцев. И любые миграционные процессы на этой территории во времена Древней Руси — были миграциями людских масс в границах единого этноса с единым антропологическим типом, неизменного в течение всей истории.

Сопоставляя диалектологическую карту указанных территорий с антропологическими данными, замечаем, что ареалу ильменско-белозерского типа полностью соответствуют территории распространения трех близких между собой северновеликорусских диалектов: западного (собственно новгородского), частично олонецкого и особенно северного (поморского). Границы поморского диалекта полностью совпадают с южной границей ильменско-белозерского типа.

Интересные результаты дают наблюдения над географией отдельных слов. На Севере широко известен термин «шелонник» — так называют юго-западный ветер. Северные крестьяне и рыбаки, живущие на берегах Белого моря или на Мезени, давно не помнят происхождения этого слова. Этот термин мог возникнуть только в Новгороде, где река Шелонь действительно впадает в озеро Ильмень с юго-западной стороны. И именно с Шелони очень часто дует сильный порывистый ветер. Распространение этого термина, конечно, свидетельствует о широком расселении новгородцев по Русскому Северу. С этим расселением мы можем связать и проникновение на Север древнейшего былинного цикла. Нетрудно заметить удивительное совпадение территории, на которой в XIX веке были записаны былины, с беломорской географической половиной описанного антропологического ареала. Но приток новгородцев в Средневековье на Север нисколько не изменил этнической картины и расового типа славянорусского населения Русского Севера.

Также важно отметить, что ареал распространения ильменско-белозерского расового типа удивительно точно совпадает с теми границами северной прародины арьев, которые определил в своей книге «Арийская прародина в Ведах» замечательный индийский ученый XIX — начала XX века, брахман, Л. Г. Тилак. Очень важно здесь еще раз подчеркнуть, что в русском населении Севера абсолютно не прослеживаются черты лапоноидного типа саамов. В то же время протолапоноидный тип северного неолита послужил основой для формирования типа современных лопарей и вошел в качестве одного из компонентов в состав онежского типа, характерного для карелов, вепсов и частично коми.

Анализ распространения онежского типа приводит к заключению, что ареал онежского типа точно совпадает с угро-финским населением Севера.

И, наконец, возвращаясь опять к русскому населению обширных северных территорий, мы еще раз обратимся к верхневолжскому типу русского населения, менее распространенному у великоруссов, чем валдайский. Очертание ареала верхневолжского типа ясно указывает на южные пределы как на зону его формирования. Этот ареал представляет собой на карте треугольник, основание которого вытянуто от Чудского озера до Вятского края, а вершина находится на среднем течении Северной Двины. Есть все основания полагать, что очаг образования этого типа находился к югу или к юго-западу от описанной выше зоны. Это подтверждается старыми данными антропологов Е. М. Чепурковского и Д. А. Золотарева. На эту же мысль наталкивают новые материалы, собранные в Белоруссии и Западной России. Антрополог М. В. Витов совершенно справедливо связывает исходный ареал этого типа с древней территорией кривичей.

При сопоставлении древних антропологических параметров русского населения с современными прослеживаются некоторые несовпадения, о которых с недоумением писали еще антропологи XIX столетия. Дело в том, что современное славянское население России, а равно и Белоруссии и Украины, более круглоголово, чем их средневековые предки. Впрочем, нельзя забывать и об одном ценном наблюдении, сделанном учеными в России еще в XIX веке. Было выделено два славянских типа, светлоокрашенных, светлоглазых и довольно высокорослых. Только один тип был круглоголовым и преобладал на Украине, а равно и в восточных областях великорусского расселения. Зато другой тип был длинноголовым и занимал центр, запад и север великорусских земель. Исследованиями В. В. Бунака и Г. Ф. Дебеца в 1930-х годах было установлено, что изменения в форме черепа не были связаны с изменением этнического состава указанных территорий, а объясняются общим эпохальным явлением так называемой брахикефализации. Причины и сущность этого явления до конца так и не выяснены. Брахикефализация идет параллельно с потемнением европейцев начиная с XVI века. Сходные тенденции антропологи выявили и в Швейцарии, и в Чехии. Чешские ученые заметили, что городское население становится более круглоголовым по сравнению со своими предками, жившими в сельской местности. Но кроме этого в городе у светлых родителей, недавно переехавших из сельской местности, потомство начинает темнеть. Видимо, социальный фактор урбанизации влияет на эпохальные антропологические изменения. Но самое удивительное, что сейчас, в том числе и в России, в чисто славянских семьях начался обратный процесс, осветления, и слегка наметившаяся тенденция долихокефализации головы, то есть ее удлинение.

Родная география, родной язык

Оставим на время наши антропологические штудии и попытаемся посмотреть, есть ли на Севере свидетельства иного характера, которые могут подтвердить теорию об арктической прародине арьев и славянорусов.

Обратимся к топонимике. До недавних пор среди ученых мужей хорошим тоном считалось любое непонятно звучащее географическое название на Русском Севере переводить с помощью живых или гипотетически восстанавливаемых финно-угорских языков. Филологи советского разлива доходили прямо-таки до цирковой виртуозности в вольных перестановках слогов и звуков.

Для В. Н. Татищева еще простительно было видеть в названии реки Кемь финское слово. Наш славный историк тогда еще не мог допустить нахождение древней арийской прародины на Русском Севере. Но уже в XIX и XX веках профессора А. И. Мавеев и А. И. Соболевский убедительно доказали славяно-арийское происхождение этого имени: кемь — кама — кума — река, поток, вода.

В 20-х годах прошлого столетия А. И. Соболевский утверждал, что на громадных просторах Европейской России, вплоть до северных областей, господствуют названия, в основе которых лежит какой-то древний индоевропейский язык. О названиях рек и озер он писал в своей работе, которая так и называлась «Названия рек и озер Русского Севера» (1927 год): «Исходный пункт моей работы — предположение, что две группы названий родственны между собой и принадлежат одному языку индоевропейской семьи, который я пока, вплоть до подыскания более точного термина, именую скифским». О топонимике Севера мы еще будем говорить.

Некоторые отечественные и зарубежные ученые хотели бы видеть в этом языке древний диалект балтов, и только. Но для таких смелых утверждений, кроме желания унизить славян и лишить их истории и исторической прародины, решительно нет оснований. В 50-е годы XX века шведский ученый Г. Ехансон пришел к выводу, что в географических названиях Скандинавии и вообще севера Европы присутствует мощная скифская подоснова.

Как видим, в отношении Скандинавии говорить о ее заселении балтами было бы верхом вольнодумства и фантазий. А вот, учитывая сказания викингов об их прародине в Великой Скифии, мы вполне можем понять и факты, приведенные шведским исследователем. Учтем также, что в языках скандинавских народов ученые находят пласт древней кельтской лексики.

В названии Кольского полуострова мы без труда вычленяем древний славянский корень «коло», связанный с почитанием солнечного диска. Здесь и знаменитые солнечные, учитывая частое чередование в начале этого священного корня букв «с» и «к», — Соловецкие острова. Терский берег Кольского полуострова получил свое имя от древнерусского слова «тер» — дерево.

Древние документы донесли до нас фамилии древних поморских родов, в которых чувствуется еще досредневековая праславянская архаика: Куроличи, Титроличи, Вымольцы, Рувкуличи и Волдолеи. Принципиально важно, что древнеарийскими корнями буквально усыпана топонимика Русского Севера и Великой Русской равнины. Название реки Кюмень в Финляндии, до которой доходили владения наших легендарных князей Буривоя и Гостомысла, может легко быть переведено с использованием современного греческого языка.

На Санторинском архипелаге в Эгейском море есть несколько островов с общей именной основой — Каймени, что значит «горящий», «пылающий» или «сожженный». А знаменитое озеро Неро у Ростова Великого совсем не требует от ученых специального знания угро-финских языков и буйной фантазии в их повсеместном применении. Дело в том, что по-гречески «неро» — это просто «вода»! Возможно, что именно вокруг озера Неро жили те самые гипербореи, которые поддерживали тесную связь с Грецией. Диодор Сицилийский в I веке до н. э. указывал, что гипербореи «имеют свой собственный язык, но к эллинам очень близки, и особенно к афинянам и делосцам, с древнейших времен поддерживая это расположение».

Современный ученый из Вологды С. В. Жарникова в районах Архангельской и Вологодской областей до 90 % гидронимов относит к древнему арийскому праязыку. Она же приводит в своей удивительной книге «Золотая нить» сравнительный словарь устаревших слов из обихода северных великорусов и современные санскритские параллели. Сходство просто поражает!

Вернемся к названиям рек нашего Севера. С. В. Жарникова определила массовое сходство этих древнейших гидронимов с поздними гидронимами в Индии и Иране. Перечислю еще ряд топонимов с явными арийскими корнями с севера России и из центральноевропейской ее части: Воньга, Кузема, Гридинка, Калга, Мяг-река, Сиг, речки Подмосковья Пекша и Колокша. Да-да, и наше близкое Подмосковье входило в ареал древней арийской прародины. Возможно даже, это и был наидревнейший ареал арьев до того момента, когда они смогли достигнуть арктических пределов после отступления ледника.

Около 30 лет назад под Сергиевым Посадом была обнаружена неолитическая стоянка людей культуры ямочно-гребенчатой керамики. Стоянка располагается на берегу Дубны в районе села Закубежья. Самая интересная находка была сделана в полевом сезоне 1999 года московскими археологами. Были найдены остатки неплохо сохранившегося древнего моста. Ценность находки была в том, что этот мост стал самым древним из найденных во всей Европе. Его возраст более 6 тысяч лет.

Но самое поразительное даже не в том, что он на тысячу лет старше швейцарской находки из раскопок древнего свайного поселения, а то, что швейцарский мост был сделан тысячу лет спустя, по совершенно той же технологии. Сомневаться не приходится, перед нами еще одно материальное свидетельство исхода древних индоевропейцев из Восточной Европы и их расселение в Центральной Европе, где и стали складываться новые языковые группы некогда единого племени: кельтов, италиков, германцев, греков и пеласгов. С. В. Жарникова и ученый-индолог Н. Р. Гусева считают допустимым видеть в предках славян древних арьев, оставшихся на своей прародине. И в этом нет ничего удивительного или надуманного.

Академик Н. Я. Марр в свое время высказывал мнение, что древняя подоснова славянства имеется далеко на севере, «в тех местах, которые до последнего времени считались отнюдь не славянскими и занятыми славянами уже на заре так называемого исторического времени».

Один из крупнейших американских лингвистов, П. Фридрих, уверен, что праславянский язык лучше всех других индоевропейских языков сохранил древнейшую индоевропейскую систему названий деревьев, из чего он делает вывод, что предки славян в общеславянский период жили в такой природно-климатической зоне, которая соответствует прародине индоевропейцев, и «после общеславянского периода носители различных славянских диалектов в существенной степени продолжают жить в подобной области».

Выдающийся лингвист XX столетия А. Мейе был убежден, что древнеславянский язык является одним из самых древних в общеиндоевропейской семье и продолжает «без какого-либо перерыва развитие общеиндоевропейского языка: в нем нельзя заметить тех внезапных изменений, которые придают столь характерный вид языкам греческому, итальянскому (особенно латинскому), кельтским, германским. Славянский язык — это индоевропейский язык, в целом сохранивший архаический тип».

Этот очень важный вывод позволяет нам говорить о том, что славяне, особенно русские, действительно издавна живут на прародине индоевропейцев, на своей прародине, и те названия многочисленных рек Восточной Европы, которые сейчас непривычно звучат для нашего уха, вследствие естественного развития языка, принадлежат языку наших далеких предков и, возможно, были вполне «говорящими» для русского народа еще в каком-нибудь XVII веке, а не есть плод «лингвистического творчества» неведомых восточных балтов, столь усиленно расселяемых по нашим просторам на страницах современных учебников. И здесь мы должны себе реально представлять ситуацию, при которой столь многочисленная топонимика сохранялась в Восточной Европе на протяжении тысячелетий без изменений! Как такое могло случиться?

Если славяне пришли на эти земли довольно поздно, как считают многие балтоманы, и застали здесь достаточно многочисленное, судя по приписывемой им топонимике, население балтийского типа, а также и угро-финнов, то именно от них они и должны были перенять названия рек и озер. В дальнейшем пришельцы якобы поглотили местных балтов и угро-финнов.

Но как же могло случиться, что, поглотив столь многочисленное автохтонное население, славяне переняли только топонимику, и вовсе не переняли никакой хозяйственной лексики, да и вообще не переняли ничего более из языка местных жителей? Абсурд!

При таком мощном, как нас убеждают, ассимиляционном процессе, в языке славян должны были остаться следы иноязычного влияния. И при этом мы уже не могли бы говорить об эволюционной непрерывности развития славянского языка, без резких перемен, всегда связанных с дальними миграциями и ассимиляционными процессами. Здравый смысл подсказывает, что не было здесь никаких балтов. Этой проблеме мы посвятим отдельную главу, где разберем этот вопрос надлежащим образом.

Если топонимика столь хорошо сохранялась в период столь долгого времени, то вывод напрашивается сам собой — столь же долго сохранялись на этой территории и носители языка, давшие названия рекам и озерам и передававшие эти названия неизменными из рода в род непосредственно своим потомкам. Даже гипотетический контакт новоприбывших средневековых славян с некими уцелевшими группами древних арьев не мог бы дать такого результата. Такой контакт отразился бы в языке и, конечно, был бы замечен нашими летописцами и запечатлен в народном эпосе и старинах. Вывод о том, что наша топонимика есть наследие наших прямых предков, напрашивается сам собой.

В ближайшем соседстве с нашими предками с Востока жили индоиранские племена. Советский языковед Б. В. Горнунг считал, что предки арьев в конце 3-го тыс. до н. э. заселяли бассейн Средней Волги. Другой советский лингвист, В. И. Абаев, пишет: «Через ряд столетий пронесли арьи память о своей прародине и ее великой реке Волге». Иранская Авеста называет Волгу — Рха или Ра. Арабский ученый XII века Ал-Идриси называет ее Русиййа, что не может быть случайным совпадением с названием страны Русь!

Может показаться, что за нашими выводами об арийской прародине в самом центре России скрывается обычный «квасной» патриотизм, не стесняющийся и родину слонов относить к полярному кругу, и гордящийся вечнозелеными помидорами нашего снежного отечества. Доказывая, что это не так, что в этом важнейшем вопросе для нас важнее всего истина, дадим слово зарубежному, западноевропейскому ученому.

Известный франко-германский исследователь Т. Пеше свыше 100 лет назад провел анализ общих корней индоевропейских языков, чтобы из материала индоевропейского праязыка узнать, в каких условиях природы обитали далекие предки единого арийского племени. В России такую же работу провел недавно Н. Д. Андреев. Этим же вопросом в той или иной мере занимаются и наши современные ученые Р. А. Доманский и Г. Емельяненко.

Так вот, Пеше установил, а наши соотечественники спустя 100 лет подтвердили его выводы о том, что в индоевропейских языках есть общие названия только для северных животных и растений, таких как медведь, волк, береза, дуб, и таких явлений, как снег, лед, зима. В языках арийцев не оказалось общих названий для тигра, верблюда, пальмы, что исключает из их прародины Средиземноморье. Нет там и общего названия для бука, о котором мы будем писать в связи с границами славянской прародины. Отсутствие единого названия для бука исключает из прародины Западную Европу. Из возможных кандидатур приходится исключить Крайний Север Европы выше Санкт-Петербурга и Вологды и крайний восток за Нижним Новгородом, где исчезает наиболее характерное для страны арийцев дерево дуб. Исключаются также степные пространства южнее Киева и Воронежа, где исчезает лес, хотя в далекие времена леса и спускались значительно южнее вдоль великих рек. Северная граница может быть четко установлена и ледником, не пускавшим первых потомков сына Ноя Иафета расселиться севернее. Поэтому земли легендарной Гипербореи будут заняты позднее. Впрочем, древние считали, что истоки Танаиса-Дона лежат уже в Гиперборее, а это земли Тульской области.

Пеше пришел к однозначному выводу о том, что прародиной арийцев могла быть только центральная часть России и Белоруссия. Лингвистический анализ, продолжает далее исследователь, показывает, что арийцы уже знали медь, золото, серебро. Эти металлы могли быть им известны по месторождениям Олонецкого края, у самой северной кромки прародины.

Древние индоевропейцы возделывали гречиху, а может быть, и пшеницу. Домашними животными у них были корова, коза, лошадь, свинья и собака. У них был мужской счет родства и характерные для бронзового века патриархальные нравы. Выглядели арийцы длинноголовыми, высокими, голубоглазыми и русыми людьми.

Выводы Т. Пеше на антропологическом материале подтвердил основоположник русской антропологии А. П. Богданов в 1882 году. Именно Богданов показал удивительную гомогенность русского народа в сравнении с другими народами Европы. Сравнивая скелеты из захоронений последовательных исторических эпох, отечественный антрополог заметил, что только в Центральной России прослеживается плавный эволюционный переход от самых ранних ее обитателей до современных, тогда как в Западной Европе и Южной России краниологические и скелетные ряды дают обрывы постепенности, отражающие вторжение пришлых племен и смену этнического состава населения.

Р. А. Доманский считает возможным связать с арийской общностью Т. Пеше и унитарным пранародом А. П. Богданова фатьяновскую археологическую культуру боевых топоров бронзового века. А с неразделенными еще предками славян, балтов, германцев, оставшихся в Центральной России после исхода оттуда предков индоиранцев, латинян, греков, Доманский связывает дьяковскую археологическую культуру раннего железного века.

С этими выводами мы не можем полностью согласиться, в свете того материала, который был нами уже задействован. Арийскую общность мы должны связывать с древнейшими палеолитическими культурами Восточной Европы. И у нас нет никаких оснований сближать с балто-славянами всех древних германцев в ущерб индоарийским племенам. Разделение балто-славянского мира с германским произошло значительно раньше, чем с индоарийскими племенами, которые последними отделились от единой еще общности славян и балтов. По этой причине и фатьяновцев, и дьяковцев мы можем считать только балто-славянами. Причем балтийский элемент этих археологических культур мы можем указывать только в районе нынешнего проживания балтийских народов — латышей и литовцев, но никак не восточнее.

За тысячу лет до записи первых скандинавских преданий о прародине великий ученый Античности К. Птолемей говорил в своей «Географии», что за Сарматским разливом лежит огромный остров, который называют Скандий или Эритий. И это есть легендарная страна наших предков гипербореев, горнило народов, кузница народов мира. Там с Рифейских гор исходят великие реки и вдоль них славнейшие в мире луга с бесчисленными стадами скота. Там плодородные поля среди великих лесов, и нигде земля не дает болыпйх урожаев. Отсюда распространилось умение обрабатывать землю и ковать металл. Центр Рифейских гор Птолемей определял примерно на 55 градусе широты, а долготу же примерно как у гор Тавриды.

Любопытно, что еще в IX веке арабские авторы сообщают, что только на Руси умеют ковать ценные гнущиеся клинки, получившие известность впоследствии как дамасские клинки! А теперь обратим внимание на географические координаты, приведенные у Птолемея. Очевидно, что птолемеевский Эритий совпадает с Центральной Россией. Этот текст проясняют арабские географы раннего Средневековья, которым среди северных стран был известен огромный и загадочный для потомков «остров Русов». Профессор Доманский считает, что «остров Русов» — это междуречье Волги, Оки, Дона и Днепра. Сарматским же заливом Доманский считает не Балтийское море, а пресноводное море весенних разливов Приднепровской низменности. Это видно из того, что Сарматский залив находится, по Птолемею, от Черного моря в 10 днях пути, то есть примерно в 250 километрах. То, что Скандий древних — это не Скандинавия, а Центральная Россия, подтверждают и сами европейские источники, опираясь на древнюю устную традицию.

В «Рифмованной хронике» герцогов Нормандских, написанной около 1175 года поэтом Бенуа де Сент-Мором, важнейшем источнике западноевропейского Средневековья, есть такие строки: «Между Дунаем, Океаном и землей алан есть остров, называемый Сканей, и я полагаю, что это земля Руси. Как пчелы из ульев, вылетают они огромными могучими роями из тысяч и тысяч яростных бойцов и бросаются в бой, выхватив мечи, воспламененные гневом, как один за всех и все за одного. Этот великий народ может нападать на большие страны и давать жестокие сражения и одерживать славные победы». Нам, свидетелям полной хозяйственной разрухи в Нечерноземье, сейчас удивительно читать, что нашей родной Центральной России в древности принадлежала столь выдающаяся роль.

В 1934 году Институт археологии опубликовал известную работу П. Н. Третьякова «Происхождение земледелия», не оцененную до сих пор. Автор писал, что родину земледелия видят обычно в долинах Месопотамии, Нила и Инда. Это не так. До изобретения плужного земледелия, а это довольно позднее событие в истории, человеческие коллективы были слишком слабы, чтобы бороться с могучей сорной растительностью Юга. Только в лесах Севера у древнего человека была могучая помощь в виде огня, способного прожигать почву до глубины любых корней и вместе с тем удобрять ее. Однако Третьяков призывал не смешивать полуоседлое очень древнее подсечное земледелие с новым оседлым пахотным, впервые действительно возникшем на Юге. При подсечном же земледелии на пережженных лесных почвах первые три года получают небывалый для любой другой системы урожай с прибавкой в 150 раз против посеянного зерна. Только такая земля и могла стать прародиной многих народов мира.

Она не могла быть в Западной Европе, где из-за слишком обильных дождей у древнего земледельца вымокал весь урожай. Она не могла быть и в Сибири, где урожай побивался поздними весенними и ранними осенними заморозками.

Остается только Восточная Европа — не только наиболее подходящее место по климатическим условиям для прародины земледелия, но и обладающая крупными массивами смешанных лесов, дающими высококачественное топливо и золу. Ранние сельскохозяйственные культуры всех южных стран — и Египта, и Месопотамии, и Индии, и Китая — это ячмень, полба, просо, репа, культуры среднеевропейские по происхождению!

Американский исследователь Колин Ренфрю доказывал, что широко распространенное мнение о том, что индоевропейский праязык был принесен в Европу из Азии через Прикаспийский край и Причерноморье, неверно. В действительности распространение арийского языка связано с мирным распространением подсечного земледелия. В его материнском очаге в зоне Севера, благодаря этому способу хозяйствования, плотность населения возросла примерно в 50 раз, и избыточное население начало распространяться во всех направлениях со скоростью 15–20 километров за одно поколение. Всего за несколько сотен лет, при такой скорости арийцы могли заселить все пространство современной Центральной России. При распространении примитивного земледелия из лесов Севера в лесостепь возникло пастушечье хозяйство. Арийцы стали появляться в Средиземноморье как пастушечьи племена. Думается, что продолжавшийся рост населения в геометрической прогрессии вскоре вызвал лавинообразное расселение индоевропейцев от Атлантики до Китая.

Теперь поясним первую в мире выработку железа, приуроченную тоже к Центральной России. В древности не умели получать металл из тех руд, с которыми работает современная металлургия. Эту технологию дал только XIX век. До этого железо выплавляли из озерно-болотных руд, самых легкоплавких и самых высококачественных из всех, которые известны на планете. Три четверти запасов озерно-болотных руд Евразии сосредоточено в Центральной России, и там же сосредоточены крупнейшие запасы сырья для древесного угля, с которым только и умела работать древняя и средневековая металлургия. Заметим, что любая родительская общность мыслима лишь на достаточно крупной и однородной по природным данным территории, где условия были благоприятны для жизни крупных человеческих коллективов. Именно такой территорией был богатый металлом мировой очаг земледелия — центр России. Как мы уже говорили, на эту же территорию указывают и тексты древнейшей священной книги персов Авесты, где арийская прародина описывается как стана, расположенная у истоков великой реки Ра — Волги, где три месяца лето, остальное время — зима, откуда предки персов вынесли священное искусство возделывать землю. Именно в Восточной Европе и располагалась страна арьев.

А теперь вернемся к языку славянских народов. Филологи, совершенно независимо от антропологов, доказали, что именно славянские языки, наряду с литовским, и русский язык в наибольшей мере отличаются от всех иных индоевропейских языков непрерывным, без разрывов и резких изменений, эволюционным развитием. Это возможно только для носителей языка, которые не покидают изначальной прародины, продолжая оставаться в одной климатической и ландшафтной зоне, и не вступающих в тесный контакт с инорасовыми племенами и народностями.

Академик Н. Д. Андреев, исследуя общие черты языков многих народов, произвел реконструкцию праязыка, на котором говорили наши далекие предки. Он назвал его бореальным праязыком. В корнеслове бореального праязыка полностью отсутствует лексика, указывающая на «пустыню», «море», что-либо заданное жизнью, в условиях пустынь и полупустынь, либо жизнью в условиях морского побережья. Учтем, что южная граница вюрмско-валдайского оледенения проходила через Центральную Европу, среднюю полосу России, ту часть Западно-Сибирской низменности, которая тянется от Урала до предгорий Алтая. Непосредственно к югу от этой границы существовали хвойные леса, болота, реки, горы. Не было ни морей, ни пустынь, ни полупустынь. Климат Евразии эпохи вюрмско-валдайского оледенения был весьма суровым. Это напрямую отразилось в бореальном праязыке.

Оппозиция времен года воспринималась его носителями как бинарная (тепло-холодно). Корневых слов, обозначавших специально лето или осень, в бореальном праязыке не было. Они появились лишь к концу оледенения, когда носители праязыка распались на три языковые ветви — раннеиндоевропейскую, раннеуральскую и раннеалтайскую. При этом каждая из трех ветвей выработала свои произвольные формы для лета.

Суммируя данные ландшафтной лексики, Н. Д. Андреев считает, что ареал обитания древних носителей бореального праязывка был преимущественно лесисто-болотистым с обилием рек и озер. При этом он не был только равнинным — в нем имелись также и предгорные субареалы. В географическом плане ареал распространения этого праязыкового единства Н. Д. Андреев представляет простирающимся от Рейна до Алтая. После того как ледник стал таять, часть бореальных племен, которая впоследствии обособилась как носитель алтайской ветви бореального праязыка, кочевала уже в районе между Уралом и Алтаем. Алтайская языковая макросемья объединяет тюркскую, монгольскую и тунгусо-маньчжурскую языковые семьи.

Другая часть носителей бореального праязыка обосновалась в Приуралье, дав начало уральской ветви. Уральская раса занимает промежуточное положение между монголоидной и европеоидной расами и, возможно, сложилась в контактной зоне первых двух больших рас как результат метисации. Уральские языки разделяются на финно-угорскую и самодийскую группы языков. Что же касается бореальных племен, языком которых стал раннеиндоевропейский праязык, то они сидели от Дона вплоть до Рейна, на этапе еще сохраняющегося языкового единства, несмотря на столь широкую миграцию из очага первоначального расселения. При своем расселении ранние индоевропейцы охватили Карпаты с севера и юга. Раннеиндоевропейский язык, по убеждению Н. Д. Андреева, сохранил основные базисные элементы бореального праязыка в наибольшей степени. Если в диахроническом плане этот праязык именуется раннеиндоевропейским, то в ареально-лингвистическом плане его называют карпатской ветвью бореального праязыка. Раннеиндоевропейский язык не содержит ни одной лексемы, обозначающей сельскохозяйственные орудия или культурные растения. Эпоха формирования раннеиндоевропейских корневых слов еще не знала земледелия и, очевидным образом, старше неолита. В дальнейшем единый язык распался на несколько групп: славянскую, германскую, балтийскую, кельтскую, греческую, италийскую, иллиро-фракийскую, армянскую, иранскую и индоарийскую, не считая древних исчезнувших языков тохаров, хеттов, пеласгов и метанийских арьев.

Анализ показывает, что русский язык подвергся наименьшим искажениям в системе базисных элементов по сравнению с раннеиндоевропейским. Это служит доказательством того, что русский народ, в его триединстве, является прямым потомком автохтонного населения современной территории России со времен палеолита! К такому же выводу приходит и исследователь русского корнеслова, доктор философских наук Г. Емельяненко: «Славянский язык заключает в себе все первоначальные звуки, какие только есть во всех европейских языках, тогда как иностранные азбуки с безуспешным усилием выражают письменами своими сей всеобщий корневой язык. Отсюда происходит, что даже начиная от греков и римлян в бытописаниях всех царств, повествовавших что-либо о славянах, мы вместо славянских имен, по большей части, находим одни только странные, непонятные и поистине варварские названия. (Не здесь ли следует искать ответ на вопрос, почему имена скифских царей в греческой и римской передаче не всегда звучат по-славянски. — Авт.)

Наша азбука дает нам ключ к разбору их, от времен самых древнейших. Неоспоримым памятником великих познаний величают язык славянский. В словах его видна связь мыслей, переходивших из одного понятия в другое, смежное с ним. Ни один язык не представляет нам в производстве слов такой непрерывной цепи соображений, какую находим в нем». Многочисленные миграции по Евразии других групп носителей раннеиндоевропейского языка привели к значительным искажениям в их системе базисных элементов языка. Эти миграции начались с 4-го тыс. до н. э. и положили начало образованию современных европейских народов. Таким образом, наш язык свидетельствует за нас, что мы сохраняем не только антропологическую, но и лингвистическую прямую преемственность с древнейшим индоевропейским населением Восточной Европы. Такая языковая идентичность не могла бы сохраниться, если бы русский народ на протяжении своей долгой истории вступал бы в тесные контакты и смешивался с народами других языковых семей и иного расового типа. Надеюсь, дорогой читатель, что уровень нашего с вами разговора не предусматривает даже попытки рассмотреть вопрос о так называемом «татарско-русском смешении в эпоху монгольского ига». Современная антропология давно отвергла подобные русофобские глупости. Современная лингвистика тоже не находит никакого научного основания этой недоброжелательной и унизительной выдумке.

Есть и более загадочные вещи. Например, по данным современной генетики русские от финнов и татар отстоят на 30 единиц, а львовские украинцы отстоят от татар — всего на десять. И татаро-монгольское иго тут ни при чем, ни в первом, ни во втором случае. Но это, так сказать, к слову.

Итак, мы с вами живем на прародине единого индоевропейского племени. Возвращаясь к филологии, необходимо отметить, что еще в древнюю эпоху единый индоевропейский язык распался на две диалектические группы. К восточной группе относились языки восточной части Европы: славянский, балтийский, фракийский, армянский, иранский, индоарийский, языки древних фригийцев, хеттов и метанийских арьев. К западной группе относились языки: германский, кельтский, италийский, греческий, языки древних пеласгов и среднеазиатских тохаров. Диалектическое разделение праязыка, несомненно, связано с тем, что первыми от общего массива индоевропейцев оторвались вышеперечисленные западные арийцы, которые через Среднюю Европу стали заселять всю Западную Европу, встречая там автохтонное «иберийское» население, чьими прямыми потомками сейчас в Европе являются баски. Диалектное распадение индоевропейского праязыка на западную и восточную группы дает нам первое определенное указание на исконное географическое положение славян. Славянский язык вышел из восточной группы индоевропейского праязыка. Дольше всего языковые контакты у славян сохранялись с индоиранскими и балтийскими языками.

Заметим, что именно с индоарийским, но не с иранским. Если бы скифы были потомками ушедших на юг иранцев, то мы бы сейчас говорили о решающем влиянии иранского на становление славянских языков. Но этого-то как раз и не было.

Определив прародину индоевропейцев, выяснив, кто был ближайшими соседями славян на этой прародине, мы можем точнее установить и непосредственно то место, которое являлось ядром славянского расселения.

Вслед за В. С. Передольским и А. А. Шахматов приходит к убеждению, что исконной территорией восточных индоевропейских племен, в том числе и славян, был северо-запад России, бассейн Балтийского моря, что, конечно, справедливо для периода распада всей индоевропейской общности, зародившейся в приполярных областях Восточной Европы, в легендарной Гиперборее. В исконных своих местожительствах остаются, таким образом, восточные славяне и отчасти балтийцы, передвинувшиеся к Балтике из более южных районов, где они соприкасались с фракийцами.

Сравнительное изучение индоевропейских языков доказывает нам особую близость между славянскими и балтийскими языками. Близость эта не может быть лишь результатом долгого совместного жительства или только общего индоевропейского происхождения.

В балтийских и славянских языках замечается ряд общих отклонений от исконных отношений, и эти общие отклонения свидетельствуют об общей их жизни в такую эпоху, когда они отделились от остальных индоевропейских языков или, если быть более точными в определениях, когда другие языки стали складываться на базе племен индоевропейцев, ушедших с прародины, где остались балто-славяне. Несомненно, в прошлом существовал единый балто-славянский язык.

Разделение славян и балтийцев могло произойти тогда, когда между ними прекратился тесный контакт. Балтийцы каким-то образом остались на периферии славянского мира. Возможно, это связано с их долгим замкнутым обитанием в труднодоступной болотистой местности нынешнего Белорусского Полесья, до того как они начали свое продвижение к Балтике.

Совокупность фактов совершенно не дает нам оснований считать территории современных Московской, Смоленской, Калужской и Тверской областей заселенными в древности гипотетическими «восточными балтами», как делают некоторые современные ученые. Укажем и еще на один забавный факт.

Дело в том, что серьезные немецкие исторические, филологические и антропологические школы, как раньше, так и теперь, в упор не замечают никаких балтийцев, считая, как и наш великий Ломоносов, литовцев, пруссов и латышей славянами.

Дадим слово А. А. Шахматову: «Существование… единства свидетельствует весьма определенно о том, что славяне и балтийцы жили некогда на одной территории. Соглашаясь с утверждением многих лингвистов и археологов о том, что балтийцы в Прибалтийском крае были автохтонами, признаем, что этот край был прародиной предков славян, когда они составляли одно целое с балтийцами. Указание на общую славянам и балтийцам прародину на Востоке Европы извлекается из следующего обстоятельства. Ни в славянских, ни в балтийских языках нет своего исконного названия для обозначения дерева бук; бук же, как известно, не растет восточнее черты, идущей приблизительно от Кенигсберга через Польшу на Подолию (точнее, граница проходит западнее Прегеля через Ложминскую, Седлецкую и Люблинскую губернии, направляясь к устьям Дуная); следовательно, славяне и балтийцы жили восточнее этой черты. Правда, в славянских языках есть общее многим из них слово бук, но звуковая сторона этого слова не оставляет сомнения в том, что оно заимствовано из германского… перейдя сюда (в Повисленье) и встретив здесь буковые леса, славяне назвали бук словом, принадлежащим автохтонам Повисленья — германцам».

Итак, еще в далекой древности балты и славяне разделились. А. А. Шахматов продолжает: «Распадение выразилось, прежде всего, в расселении, в территориальном разъединении обеих обособившихся ветвей — славянской и балтийской.

И перед нами возникает вопрос, в каком друг к другу географическом положении оказались эти ветви: сидели ли славяне на юг от балтийцев или на север, восток, запад от них? В историческое время мы, несомненно, увидим славян на западе от балтийцев; ср. положение западнославянских племен (поляков и поморян) в Повисленье, на запад от литовцев и прусов. Но занятие славянами Повислинья произошло сравнительно поздно, как это следует из того, что Повислинье было некогда занято германцами: восточными германскими племенами скиров, готов и др. Следовательно, утверждать, что и в исконной своей прародине славяне сидели западнее балтийцев, мы не можем.

Однако самый факт их появления в более позднее время на западе от балтийцев как будто намекает на то, что и в своей прародине они сидели западнее их. Возможно, впрочем, и иное предположение: славяне сидели южнее балтийцев, они занимали северное Поднепровье, современную Белоруссию и даже Полесье, между тем как балтийцы сидели по Неману и Западной Двине. Предположение это является господствующим. Едва ли, однако, это господствующее воззрение выдерживает все возражения». Дело в том, что в Центральной Европе славяне оказались позднее германцев.

А. А. Шахматов считал, что в силу того, что славяне вообще оказались на исторической сцене периода Римской империи как бы за спиной германцев, следовательно, они сидели долгое время значительно севернее последних, до того момента, пока славянская колонизация не затронула Повисленье. Далее Шахматов приводит еще одно важное соображение касательно первобытного расселения славян: «Число слов, заимствованных из языков иранских, представляется в общеславянском праязыке незначительным, причем весьма примечательно, что те же слова имеются в финских языках (западных и восточных), почему возможно предположение, что посредниками между иранцами… и славянами были финны, сидевшие, таким образом, между славянами и иранцами». Отметим, что исторически такой момент расселения племен существовал на рубеже 2-го и 1-го тыс. до н. э. В тот момент иранские племена из ареала андроновской культуры стали продвигаться на юг, а финно-угорские племена начали свой далеко не мирный, как представлялось раньше, марш из Зауралья в Восточную Европу. Именно в тот исторический период мы и застаем картину, когда между древними праславянскими племенами Европы и иранцами, уходящими на юг, вклинились финские племена. Далее Шахматов приводит еще одно важное доказательство того, что прародина славян находилась изначально не только севернее германцев, но и балтийских племен. Алексей Александрович писал: «.. Весьма замечательно, что в славянской прародине росли дерево тис и вьющееся растение плющ. Это видно из того, что тис является общеславянским словом и также общеславянским оказывается слово блющь, плющ, равно и бьршлянъ, бьрштанъ в том же значении; между тем и тис и плющ растут на западе от той самой черты, которая идет через остров Эзель в Курляндию, разделяя ее на западную и восточную части, далее через Ковенскую и Виленскую губернии на Гродно, Каменец-Подольск и Кишенев. Замечу, что в Лифляндии, в западной ее части, также имеются и тис и плющ. Следовательно, мы не можем отнести прародину славян в Полесье и Северное Поднепровье, но с полной вероятностью относим ее к Балтийскому морю, восточное побережье которого южнее Финского залива знает в дикорастущем состоянии и плющ и тис».

Исходя из этих неопровержимых данных, мы можем обрисовать следующую картину первоначального расселения северных индоевропейцев в древнейшем периоде распада индоевропейского единства. Прагерманцы расселились на территории от Вислы до Эльбы, с дальнейшим проникновением в Скандинавию и на Рейн в его самой северной части. Восточнее их, от Вислы до Днепра, в основном в Белорусском полесье, сидели протобалты. Севернее последних, от Вислы на восток, до Верхнего Поволжья и на север до Ладоги, и вероятно дальше, сидели древнейшие протославяне, они же и протоскифы, расселившиеся в дальнейшем на запад в Привисленье, и на юг в Причерноморье. Однако такая картина смутит современного читателя прежде всего тем, что мы уж больно привыкли видеть исконными жителями Балтики современных литовцев и латышей, и с трудом верится, что когда-то эти земли безраздельно принадлежали славянам.

Еще раз дадим слово А. А. Шахматову, чье авторитетное мнение в этом вопросе до сих пор является самым обоснованным с научной точки зрения. Алексей Александрович писал: «.. Общеславянским словом и притом известным также из германского, кельтского и латинского языков является слово море… Между тем в балтийских языках соответствующий корень означает озеро и только, в частности, — Рижский залив, для обозначения же моря имеется другое слово (jurios). Это, мне кажется, указывает на то, что было время, когда славяне оставались у моря, между тем как литовцы были оттиснуты от него…». Далее Шахматов справедливо опровергал мнение о прародине славян в приделах современной Австрии и Венгрии и на Балканах. Если бы это было так, то невозможно понять, почему древние римляне, селившиеся в этих местах, не заметили тут никаких славян. Отметим, что в Европе славяне следовали за германцами, зачастую выдавливая их с северных территорий, как произошло в междуречье Эльбы и Одера.

И еще одно важное замечание А. А. Шахматова. Дело в том, что даже после заселения славянами Повисленья, сохранялось славянское языковое единство. Это означает, что славянская территория представляла собой единый массив. И только прорыв балтов к Балтийскому морю разорвал славянский мир и стал причиной обособления западной ветви славянства. Одновременно с выходом к Балтике балтийские племена вошли в тесный контакт с западными финнами, оказав на них значительное влияние. Более того, в антропологическом плане и литовцы, и латышы, и эсты являются представителями единого балтийского расового ствола. Впрочем, эсты сохраняют небольшую примесь монгольской крови, которую они принесли со своей Урало-Алтайской прародины. Далее, оказывается, славяно-финские языковые контакты, хотя, как это и неудивительно, незначительные, относятся к периоду славянского единства и не могли происходить нигде, кроме как в Восточной Европе и северо-восточной части Прибалтики, когда сюда пришли финны. Кроме этого в языках всех угро-финнов зафиксировано сильное влияние не только иранских языков, но и индоарийских, что опять же очерчивает контактную зону подобных влияний в районе Южного Урала и Алтая.

Итак, филологи четко определили круг народов, с которыми славянские племена имели наиболее тесный контакт. Во-первых, германцы, затем балты, на очень древнем этапе балто-славянского единства, индоарийцы, и, наконец, финны. Уже этот круг народов четко определяет границы славянской прародины. Что до иранских элементов, то, как мы уже неоднократно говорили, они весьма малочисленны; скорее всего, они попали к славянам через посредство финнов и едва ли могут доказывать непосредственное соседство славян с иранцами.

Вопрос о мнимом иранстве скифов должен быть снят окончательно как ненаучный. И еще один интереснейший факт мы должны здесь упомянуть для определения изначального положения славян по отношению к их ближайшим соседям — германцам и балтам.

Национальный костюм

Речь пойдет о древних особенностях славянского костюма. Тема эта вообще как-то выпала из круга проблем, связанных с определением прародины древних славян. И вот мне в руки попадает замечательная работа Р. С. Минасяна, которая имеет простое и красноречивое название — «Онучи». Итак, слово автору: «Исторические славяне носили рубаху, неширокие штаны (порты), не достигающие щиколоток, на которые наматывали онучи или портянки, и обувь.

На основании повествования Ибн Фадлана, описавшего одежду знатного руса, допускают, что славяне уже в IX–XIII веках на нижнюю часть ног надевали и гетры-ноговицы… В римское время варварское население Юго-Восточной и Западной Европы онучи не носило.

Обувь фракийцев и даков состояла из толстых чулок и кожаных башмаков без голенищ. На римской скульптуре «Пленный дак» и на рельефах Трояновой колонны (начало II века н. э.) даки изображены в длинных штанах, заправленных в низкие башмаки, привязанные шнурками у щиколоток. Древние галлы носили длинные штаны с пришитыми к ним ноговицами (brаса). Переход в римское время от длинных штанов к коротким, носимых с гамашами, дальнейшая эволюция одежды, взаимная зависимость значений башмаки-чулки-носки во французском языке четко прослеживается. Во французском языке нет собственных терминов для обозначения куска материи, которым оборачивают ноги, поэтому здесь употребляют термин (shaussettes russes) — русские носки. Французы, как и галлы, онучи и портянки не носили, называли их носками и, что примечательно, указали их точный этнический адрес… По останкам тканей, найденных в Латвии в могилах IX–X веков, установлено, что летто-литовское население обматывало штаны до колен матерчатыми лентами.

В этнографических костюмах Финляндии онучи отсутствуют. Северные народы, охотничьи племена Сибири, надевали обувь на голые ноги. До недавнего времени славяне обматывали голые ноги и штаны (порты) до колен онучами или портянками. Портянки носят до сих пор. Этот вид одежды практичен, отлично приспособлен к холодному климату, в чем должны были убедиться все иноземцы, приходившие воевать в носках в Восточную Европу».

В древнерусских текстах слово «онуча» зафиксировано с XI века. Но слово это намного древнее, оно существует во всех славянских языках с одинаковым значением, а значит, возникло в древние времена славянского единства на территории, где без онуч невозможно было жить в зимний период времени. Одежда древних славян очень сильно отличалась от одежды германцев.

Известен интересный исторический факт, изложенный в хронике Фредегара. Там говорится о том, как король франков Дагоберт отправил посла Сихария к славянскому князю Само (612–632). «Само не захотел видеть Сихария и не позволил, чтобы тот к нему явился, тогда Сихарий, одевшись как славянин, предстал вместе со своими людьми перед взором Само…» Далее Р. С. Минасян в своей работе приходит к очень важному для нашего исследования выводу: «Итак, данные позволяют констатировать, что онучи и портянки являются древними элементами славянского костюма, история которого уходит в глубь 1-го тыс. н. э., во всяком случае к тем временам, когда славяне, еще не разделились на восточную, южную и западные группировки.

До появления славян в Центральной и Юго-Восточной Европе никто там онучи и портянки не носил, поэтому можно утверждать, что эти простые, удобные, своеобразные детали одежды попали только вместе с пришедшими сюда славянским населением.

Поскольку, помимо славян, в недавнем прошлом Восточной Европы онучи носили также восточные финны… мы можем ставить вопрос о существовании у этих народов общей традиции защищать ноги от холода и механических повреждений онучами, а не носками. В том же, что носителем этой традиции были и славяне, что родиной этой традиции могла быть только лесная зона Восточной Европы, по-моему, сомневаться не приходится». Мы тоже не будем в этом сомневаться.

Однако некоторые положения автора нуждаются в уточнении. Во-первых, у западных финнов онучей не было и нет. Это значит, что восточные финны заимствовали этот элемент одежды у славян Восточной Европы и в очень отдаленные времена. Учтем, что вообще элементы национального костюма не изменялись у народов тысячелетиями. Ну и самое интересное, что древним балтам онучи тоже не были известны. Это может означать только одно: балтийские племена на своей прародине жили значительно южнее славян, и расселить их в древности на просторах Средней России нам не представляется никакой возможности исходя из вышеперечисленных причин, включая и факт отсутствия портянок в костюме. Еще один «научный» миф о расселении древних балтов в лесной зоне Восточной Европы до Волги и Оки можно считать списанным в музей научных заблуждений.

Древние анты — цепь преемства

Мы, казалось бы, далеко ушли от скифской темы, определяя прародину индоевропейцев и славянского племени. Однако без этого очень трудно понять историю племен, населявших с незапамятных времен Русскую землю от моря Белого до моря Черного. Мы проследили, как арийские племена уходили со своей прародины на запад и восток, и определили, что археологические, лингвистические и антропологические изыскания показывают, что и скифы и славяне остались жить на древней общеарийской прародине и сохранили в течение всей своей исторической жизни исходный антропологический тип всех древних арийцев.

Антропология четко установила, что в районе Ильменя и Ладоги зародился тот расовый тип, который преемственно прослеживается только у скифов и славян. Для того чтобы окончательно поставить знак равенства между двумя этими народами, мы должны объяснить, куда исчезли многочисленные скифы и сарматы в III веке н. э. и почему через 200–300 лет на тех же местах вдруг оказываются столь же многочисленные славяне.

Исторические свидетельства не оставили нам воспоминаний о расселении славян в Северном Причерноморье, на Кавказе, на Дону и даже на Средней Волге в V–VIII веках н. э. И тем не менее мы всюду находим славян, и точно на тех землях, которые заселяли неведомо куда пропавшие (только для советской науки, разумеется) скифо-сарматы. Византийский историк Прокопий из Кесарии пишет об антах, сидящих немного севернее Азовского моря, рядом с гуннским племенем утургуров, живших на месте древних кимерийцев. При этом автор говорит о многочисленности антов.

А. Д. Удальцов считал, что антский союз родственных племен возник в эпоху совместного противостояния готам в IV веке. В его состав кроме славян-спалов входили карпы, костобоки, сабоки, арсиеты, роксоланы, боруски и другие сармато-аланские племена. Другим именем этого же союза племен, по мнению все того же Удальцова, было росомоны, своим корнем «рос» указывающие на значение в составе антов племен, в имени которых звучал корень «рос», «рас». К потомкам древних алазонов Удальцов причислял арсиетов и роксоланов. Д. Иловайский же считал, что роксоланами, или россоланами, назывались те аланы, которые жили на берегах Рокса (Аракса), но эта версия неверна. Роксоланы добирались и до Аракса, но имя свое получили раньше.

Б. А. Рыбаков писал, что «.. русами следует считать юго-восточную часть антских племен, сложившуюся в той части полей погребений, которая соприкасалась с сармато-аланской степью. Взаимосвязи венедов, антов и сарматов начались еще во времена Тацита и продолжались в дальнейшем. Из числа славянских племен, поименованных летописью, к русам раннего времени (или к первому русскому племенному союзу) можно причислить, во-первых, полян (сполов), во-вторых, северян (саваров Птолемея) и, может быть, уличей (ургов)». Антские поселения доходили до Черного моря. Но их связь с побережьем Азовского моря скоро была прервана волнами тюркского нашествия. Резкое различие замечается в географической номенклатуре предстепья, с одной стороны, южнорусской степи, с другой.

Русский историк

Дмитрий Иванович Иловайский

В предстепье названия рек сохранили русское звучание, на юге все названия становятся тюркскими — последствие нашествий гуннов, булгар, печенегов, торков и половцев. Впрочем, на берегах Азовского моря, при устье Дона, в XII веке византийцы знают город Росия, находившийся тогда под властью греков. Наша летопись совсем не указывает на наличие в Причерноморье восточных славян, а между тем имеются и прямые и косвенные доказательства в пользу того, что на Дону сидели именно славяне. Арабский писатель Масуди определенно говорит, что берега Танаиса (Дона) «обитаемы многочисленным народом славянским и другими народами, углубленными в северных краях». Ал-Баладури, писавший в 60-х годах IX века, сообщает о том, что Марван, дядя халифа Гишама, «сделал набег на землю славян, живших в земле хазар, взял из них в плен 20 тысяч оседлых людей и поселил их в Хахите», современной Кахетии.

Арабские авторы вообще называли Дон «Славянской рекой». И. И. Срезневский указывал в бассейне Дона и у самого Азовского моря реки с чисто русскими названиями. А ведь это исконные территории «царских» скифов! Итак, в этом регионе есть: река Молочная, впадающая в Азовское море; таковы притоки Северного Донца: Уды с Лопанью, Сальница, Красная, Ольховата, Лугань, Калитва, Хопер с Вороной, Медведица, Иловля, также Россошь; это, в особенности ввиду того, что много подобных названий уже известно по старым памятникам, указывает на исконность русских поселений в соответствующих пределах.

Следует сказать и о том, что современная историческая наука как-то стыдливо умалчивает, когда русские смогли поселиться в Восточном Крыму и на Тамани, так, что по крайней мере с X века там стояли русские города Корчев и Тьмутаракань, а население этого загадочного русского княжества было весьма многочисленным в X–XI веках, не нуждаясь в притоке населения с Руси. Византийцы же вообще не сомневались в автохтонности (исконности) местного русского населения, которое они, отнюдь не по прихотливому требованию литературного снобизма, называли тавроскифами. Под 1117 годом Ипатьевская летопись сообщает о том, что «пришли Беловежци в Русь»; можно не сомневаться, что это были жители хазарской крепости Белая Вежа, выстроенной на Дону для защиты каганата с севера.

В Русь пришла, конечно, не хазарская часть населения, а славянская. Беловежцы выстроили себе город Белую Вежу в Черниговском княжестве. Это переселение было одним из эпизодов оттока славянского населения из Причерноморья под давлением орд половцев и печенегов. Заселение Рязанщины тоже шло двояким путем. С западной части Окского бассейна продвигались западнославянские вятичи. С юга приходили славяне Подонья. С тех самых пор в великоросском племени резко отличаются два элемента: окающие северовеликорусы и акающие южновеликорусы. И если окающее население Приокской области пришло сюда с запада и было из вятического племенного союза, то акающее население пришло с Южного Дона. Таким образом, московский акающий говор — это наше скифское наследство, о котором мы и не догадывались. Ранее ошибочно полагали, что акающие говоры — наследие вятичей.

Русские оставались на Дону еще и в XIII веке, после татарского разгрома. Посланник Рубруквис видел на Дону русское село, которому Батый и Сартак предоставили право перевоза через Дон. Возвращаясь к антам, необходимо сказать, что именно они заселяли южную окраину Руси, в свете чего становится понятно, почему киевские поляне по расовым признакам абсолютно идентичны скифам Крыма.

Анты-скифы, поднимаясь вверх, с юга на север, по Южному Бугу, называют его левый приток Десной, то есть правым. Такое же название получает и левый приток Днепра. Совершенно определенно, что анты в III–IV веках, во время готского нашествия, сидели на своих исконных землях от Днестра до Дона и являлись не кем иным, как все теми же скифами античных авторов. По преданиям, мы знаем, что с антами-россомонами (роксоланами) вел борьбу и погиб от них легендарный готский вождь IV века Германрих, воевал с антским царем Божем и король готов Винитарий.

Никакого временного зазора между скифским временем и антским в Причерноморье, по сути, не было. Новый племенной союз скифов обрел название «анты» в эпоху тяжелейшей борьбы с готами и гуннами. Но как далеко на восток заходили антские поселения? И хотя, по древним источникам, собственно анты жили только до Дона, можно утверждать, что и за Доном мы находим славян на исконных скифских землях.

Одним из самых удивительных и незамеченных современной историей фактов является указание арабских писателей на род славян в горах Кавказа. И речь шла не о вынужденных переселенцах с Дона в Кахетию. Польский историк Меховский в своем сочинении «Трактат о двух Сарматиях» (1517 год) писал о славянах на Кавказе, которых он называл «Пятигорскими черкесами». «Дальше к югу, — отмечает он, — есть еще какие-то остатки черкесов. Это весьма дикий и воинственный народ, по происхождению и языку — русские». Антрополог XIX века А. Л. Ловецкий отмечал: «Есть черкесы белокурые и с голубыми глазами»! Удивительный и неизвестный факт. В XVII столетии Орбини причисляет к славянам пятигорцев, живущих на пяти горах и держащихся своей древней православной веры!

Европейцы считали, что и черкасы-малороссы родственны этим древним черкесам. И нет ничего необычного в том, что это славное имя восприняли кабардинские племена Кавказа от исчезнувших, но славных и воинственных православных славян Кавказа, которые не могли быть не кем иным, как населением, ведущем свое происхождение от древних сарматов Кавказа.

Немецкий путешественник Иахим Гюльденштедт, будучи на Кавказе в 1771 году, зарисовал статую, которая стояла на холме, на берегу реки Этоки — притока Подкумка. У местных черкесов статуя носила имя Дука Бек. На ней были высечены буквы, имевшие много сходства с греческими и славянскими. Н. П. Румянцев, осмотревший статую в начале XIX века, увидел на шее изваяния маленький крест, правда на спине. Лицо идола носило типично славянские черты. Сами кабардинцы ничего определенного про это древнее изваяние сообщить не могли. Хотя очень почитали его. Памятник этот — очень весомое материальное свидетельство древнего обитания славян на Кавказе. Ф. Меланхтон в своей «Хронике», изданной на немецком языке в 1558 году, писал, что «эти три народа, хенеты (венеды), сарматы и склавы, употребляют один и тот же язык». Еще Птолемей в своей «Географии» (II век) помещал народ «сербой» (сербов) в степях между северо-восточными предгорьями Кавказа и Волгой. Польский славист К. Мошинский производит имя «серб» от индоевропейского корня «серв» — страж или пастух. В двух греческих надписях из Танаиса на Нижнем Дону, относящихся к концу II века, ясно прочитываются имена «хороатос» и «хороуатос».

Польский ученый З. Голаб считал, что если славянское слово начинается на «х», то его, с большой долей уверенности, можно считать заимствованным из иранских языков. Многие ученые в этнониме «хорват» выделяют первую часть и считают, что этот древний индоиранский корень обозначает черный цвет, черноту — «черн», «кар», «кар». Как тут не вспомнить меланхленов Геродота, чье имя переводится как «черноризцы». Меланхлены обитали тоже где-то в приволжских степях. Связь с Кавказом и сарматским миром двух балканских славянских племен «сербов и хорватов» очевидна и находит подтверждение в их древних народных преданиях. То, что два этих славянских племени носят этнонимы с индоиранской корневой основой, указывает опять же на сарматский мир.

И вполне возможно, что предки этих племен участвовали в скифском 28-летнем азиатском походе, где связь с иранским миром могла привести к некоторым языковым заимствованиям. Но эти заимствования были очень незначительны и вовсе не отразились в языке сербов и хорватов. Кроме всего прочего, мы с полным основанием можем усматривать в сербах и хорватах именно тех сарматов, которые, покинув Кавказ, пришли в Европу и начали долгие войны с Римом. В хорватах мы вправе видеть и потомков таинственных меланхленов. Этот этноним, связанный с черным цветом, приводит нас к пониманию того, почему именно у града Чернигова и племени северян, потомков сарматского племени савиров, в древнерусский период были особые связи с Предкавказьем и Тьмутараканской Русью. Этот регион традиционно был центром сарматского могущества.

Немного отходя от основной темы, скажем, что здесь, в этом регионе, мы можем найти ответ и на еще одну историческую загадку. Речь идет о происхождении племени болгар. Традиционная историческая наука и ряд фактов говорят о том, что болгары, без сомнения, были тюрками, пришедшими в Европу вслед за гуннами, и ассимилировав здесь остатки сарматских племен, стали родоначальниками волжских булгар. Однако не все так просто.

В арабских источниках мы находим утверждение о том, что царь Булгара назывался царем славян. А сколь много будущим исследователям должен сказать только своим именем второй по величине город Волжской Болгарии — Сувар, чье созвучие племени северян не может быть случайным! Славян действительно было много в Волжской Булгарии. Эти славяне были потомками так называемых отложившихся скифов. Но и сами болгары вызывают ряд вопросов. А. С. Хомяков, наш величайший мыслитель, славянофил, считал их славянами и выводил их имя от реки Волги — «волгари». Живя в Прикавказье, болгары носили очень странное для тюрков имя — «венентр», что прямо наталкивает нас на мысль об их родственности славянским венедам Балтики. Может быть, отгадка в том, что здесь, на землях славянской Сарматии, в V веке сложился политический союз местных славян и пришлых тюрков, получивший этноним «болгаре» (волгари), вполне возможно, по догадке Хомякова, в честь великой славянской реки Волги.

Возвращаясь к скифам и их непосредственному участию в этногенезе словенорусов, мы должны учитывать, что исторически развиваясь вполне самостоятельно, северная часть русского племени стала сильно отличаться от южной (скифской) части славянского мира. Изучив диалектические особенности восточных славян, А. А. Шахматов писал: «Я не допускаю ближайшего родства между Восточной и Северной ветвями русских Славян». Необходимо представлять, что русский народ эпохи державы Рюриковичей сплавлялся в единое целое из четырех частей славянского мира. На севере сидели исконные обитатели прародины словене и кривичи, чье имя по остроумной догадке современного исследователя Г. Я. Мокеева означает «кровные родственники». Дело в том, что и сейчас в белорусском наречии слово «крив» есть не что иное, как слово «кровь» в общерусском литературном языке. Мы можем в рабочем порядке присвоить им имя северных словенорусов.

Южнее их располагалась венедская группа славян, пришедших с Запада, от ляхов. Это вятичи и радимичи, а также и многочисленные дружинники-варяги со славянского Балтийского поморья. Эту группу так и можно называть — венедской. Юго-запад Руси занимали волыняне, бужане, белые хорваты, древляне, дреговичи, поляне, уличи и тиверцы, все те, кого греки называли «Великая Скифь». К этой группе мы можем причислить и славян Крыма. Все эти племена в той или иной мере вышли из антского племенного союза, и мы можем присвоить им имя анто-скифы.

А вот восточная часть славянского мира, которую занимали племена, которых Шахматов называл восточнорусами и к которым из летописных племен мы можем присовокупить северян (саваров или савиров), имеет непосредственное отношение к древним сарматам Европы. Эту группу мы назовем сарматской. Для простоты картины весь древний восточнославянский мир можно свести к четырем составным частям: русы, венеды, скифы и сарматы.

Оговоримся еще раз, что эти обозначения мы выбрали как условные, для удобства рассмотрения сложных вопросов русского этногенеза в свете скифской проблемы. И будем помнить, что, несмотря на то, что русами в этой схеме мы назвали только северных славян, славянские племена русов жили и в Крыму, и на Дону, и в Приднепровье, и в Прибалтике, и на Дунае. И происходят эти русы от одного древнего корня, который связывает воедино нашу летописную и легендарную историю.

Корень этот — народ роксалан, скифо-сарматское племя для древних авторов и несомненный предок всех говорящих по-славянски русов для всех серьезных и ответственных русских историков.

Русский философ, богослов, литературный критик, писатель и поэт Алексей Степанович Хомяков

История роксоланов — это последнее звено в нашей цепочке доказательств несомненного родства скифов и сарматов с триединым русским племенем. Римский географ Страбон писал: «За Днепром живут дальнейшие из известных скифов — роксолане, далее стужа жить не попускает». И в другом месте он дополняет: «Роксолане живут далее всех к северу, на полях между Днепром и Доном; далее живет ли кто, не знаем». Заслуживает внимания то обстоятельство, что в первой половине II века имя роксоланов римскими авторами приурочивается к Поднепровью, а во второй половине того же века — к Поду навью. Сообщение Страбона важно для нас вот почему. Во-первых, далее роксоланов на север земля необитаема вследствие холодов. А это значит, что в древности единый народ сарматов-аланов, наследников киммерийцев и скифов, занимал почти все пространство Восточно-Европейской равнины, вплоть до таежных приделов Приполярья! После IV столетия после Р. Х. о роксоланах ничего больше у древних авторов нам не известно, но уже в VIII веке на тех же землях, где прежде жили роксолане, появляются славяне — русь! Куда могли исчезнуть могущественнейшие из сарматов и откуда могли в таком большом количестве оказаться неведомо откуда пришедшие славяне, современная наука объяснить не может или не хочет. Здравый смысл говорит о том, что вслед за великим М. В. Ломоносовым мы должны признать очевидный факт: «Понеже народ росийский с народом роксоланским есть одного имени, одного места и одного языка, то неоспоримо есть, что российский народ имеет свое происхождение и имя от роксолан древних. Ибо никоею мерою статься не может, чтобы великий и сильный народ роксоланский вдруг вовсе разрушился, а после бы на том же месте, того же имени и того же языка сильный же народ вдруг появился, а не был бы с первым одного происхождения».

И действительно, русы еще в IX веке сохраняли древний кочевой быт своих роксоланских предков, о чем свидетельствует нам патриарх Фотий из далекого IX века. Фотий в своем послании говорит о Руси: «.. народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием…». И ведь было чем гордиться. Кроме знаменитых клинков, которые тогда умели делать только на Руси из называемой ныне «дамасской» стали, роксоланы-русь первыми в мире создали тяжеловооруженную конницу, сокрушающую все на своем пути. Л. Падалка в своей работе, посвященной вопросам происхождения имени «Русь» писал: «Тождественное по содержанию с этим именем понятие видим в предикативной приставке к имени одного из огромнейших этнических конгломератов, занимавших в начале нашей эры обширное пространство Восточно-Европейской равнины от предгорий Кавказа до реки Днестра, а именно этнического конгломерата, известного в исторической традиции под именем рокс-аланов (роксоланов). В именном обозначении названной этнической массы лингвисты видят две составные части: 1) имя народности алан, покрывшее собою целый ряд племен скифо-сарматской группы в придонских и приднепровских степях и 2) предикативную приставку «рокс-урс-рус», языковая основа которой, выражающая понятие белизны, и доныне сохранилась в языке осетинов, древнего этнического осколка, задержавшегося в ущельях предгорий Кавказа. Сложное имя рокс-аланы — значит белые аланы».

К огорчению современных осетин, мы должны сказать, что имя аланов распространялось на них как на подвластное племя. Так же как славянские черкасы передали свое имя кабардинцам, и те стали черкесами, так же и славянские аланы передали свое имя многим подвластным племенам.

Что же касается осетин, то нашим древним летописям они известны под своим настоящим именем — ясов. Ясы, или яссы, возможно, происходят от ираноязычных языгов, которых древние авторы причисляли к сарматским народам, говорившим в основном по-славянски, как на то и указывают древние историки, в чьих руках, без сомнения, находились утраченные ныне источники. Здесь нужно еще остановится на понятии белизны или светлости. Слово «русый» в русском языке обозначает светлый цвет волос. Понятие белизны, равно как и противоположное понятие черноты, получило широкое распространение в пределах расселения восточных индоевропейцев: славян, иранцев, индоарьев. Так понятие белизны звучит в именном обозначении земли Белоруссии, где предикатив повторяет по смыслу корневую часть имени. Белая — значит свободная, или великая. Дело в том, что в древности Белой Русью была Русь Московская, а не нынешняя Белоруссия. То же понятие мы видим в имени белых угров, которые отнюдь не были белыми в антропологическом смысле слова. То же понятие мы можем подозревать в многочисленных топонимах Русской равнины и, шире, славянского мира: здесь и Белгородка, близ Киева, и Белая Церковь Киевской губернии, многочисленные Белгороды, Белое море, Белое озеро и так далее. Л. Падалка также писал: «В дальнейшей эволюции предикативного термина «Рокс-Урс-Рус-Рос» — понятие о белизне в смысле независимости, свободы — естественным ходом исторического процесса расширилось до обозначения силы, господства в отвлеченном смысле, а в конкретном виде — до обозначения правящего сословия, знати. С таким же, явно древним происхождением звучит сказывающееся в народном выражении представление о «Русском Белом Царе».

Итак, роксоланы — это не белые аланы в прямом смысле этого слова. «Рокс» — это выражение качественной, характеристики, выражающей господствующее положение этой группы алан над всеми остальными племенами полиэтнического конгломерата, принявшего общее имя алан.

Лукиан, римский писатель II века, сообщает, что аланы имели одинаковый со скифами язык, одинаково одевались, только иначе стригли волосы. Имя алан знают и китайские летописи. По этому источнику аланы — кочевой народ antsai, живущий по обеим сторонам Каспийского моря, причем в западном направлении земли их распространялись до границ Римской империи. Теперь мы видим, что, по сути, анты и аланы — это один народ. Китайские летописи также сообщают, что в период династии Хань (от 163 года до н. э. и до 196 года н. э.) аланы-антсаи зависели от кочевников Согдианы, но потом освободились от этой зависимости. Указанный факт еще раз убеждает нас в том, что изначальные аланы, пришедшие с севера, были теми, кто в дальнейшем носил отличительное имя роксаланов, являлись древнеславянским племенем. Подобно этому позднее и имя «Русь» выражает понятие о качестве, о господствующем положении уже не отдельного племени, как, несомненно, было в самом начале, а отдельных элементов нескольких родственных и союзных племен в новом ведущем социальном слое нарождающегося государства.

Также и в древности имя скифов, благодаря воинственным «царским» скифам, с честью наследовалось сарматами и аланами и распространялось византийскими историками и географами на венедов, антов и склавинов. Балтийское море носило имя Скифского океана, а река Одер считалась границей между Германией и Скифией. Чуть позднее собирательным именем для всех славян стало имя сарматов, прославившихся в войнах с Римом. И это неудивительно. В дальнейшем вторжение склавинов в пределы империи ромеев в VI–VII веках столь прославило их в глазах древних авторов, что собирательное имя для всех племен, говорящих по-славянски, «сарматы», было вытеснено именем славян, или склавов, для той же языковой группы индоевропейских народов, что, впрочем, свидетельствует еще и о том, что впервые эти племена названы так, как они сами себя называли.

В IX веке на просторах Русской равнины усилием дружинной Руси возникает могучее государство. Следы организационного, государственного гения русов рассеяны по всей Русской равнине и указывают на поразительный факт. При смене имен сохраняется один и тот же этнический элемент на одной и той же территории. Иными словами, территория, которая входила в политические объединения, скрепленная ведущей ролью скифов, затем сарматов, с конца VIII века становится ареной организационного пассионарного энтузиазма русов. Черное море с той далекой поры становится «Русским морем». Русское имя связало себя с Черным морем, очевидно, после продолжительного обладания Русью этим морем, что мы не можем отнести к временам Киевской Руси уже потому, что рубежи Русской земли со времен Олега Вещего проходили вдалеке от этого моря. По этой причине многие ученые местонахождение древнейшей Руси полагали в непосредственной близости к Черному морю, на землях «царских» скифов.

На существование Древней Руси в пределах Крыма указывает знаменитое Паннонское житие святых Кирилла и Мефодия, видевших в Херсонесе Таврическом Евангелие и Псалтырь, написанные «русскими письменами». И не случайно Азовское море попадает под полный контроль Тмутараканской Руси, наследницы власти «царских» скифов Крыма и сарматов Кубани. Далеко не случайно Тмутаракань имеет особые отношение с землей Чернигова, заселенной славянским племенем северян — саваров-сарматов древних авторов. В Черниговском княжестве существовал город Сурож, на реке Ипути, левом притоке реки Сож, впадающей в Днепр. Название Сурожа — однокоренное и тождественное, по выражаемому им понятию, с названием Сурожского (Азовского моря). Следы русов находим в Итиле, столице Хазарского каганата, где, по свидетельству арабских писателей, русы имели прочное пребывание, обитая в особой части города и имея свой самостоятельный суд. И, конечно же, нельзя не вспомнить, что многими отечественными историками река Рось Киевской земли и по звучанию, и по смыслу показывала пределы расселения русского племени.

Л. Падалка, в согласии с нашим древним преданием о Словене и Русе, писал: «Близкими хронологически к поре формирования Руси в южных пределах великой равнины являются и северные ее пределы — район истоков главных русских рек. Это, по-видимому, связанные в этническом отношении с придонскими степями Ильменские пределы восточной славянской Руси, призывавшей Русь Варяжскую, по традиции нашей начальной летописи. Одним из более ранних этапов этой Руси является, правдоподобно, Старая Русса, ныне уездный город Новгородской губернии на реке Полисти, где в центральной части города и доныне сохранились едва заметные следы прежних ограждений (между незначительным притоком-рукавом Полисти, Перерытицей и рекой Порусью, представлявшей чуть заметный водоем искусственного происхождения, как, вероятно, и большая речка Перерытица (напрашивающаяся на сближение с «Копанью» в Великом Новгороде). Видим здесь подкрепляемую именем «Старая Русса» обстановку, наводящую на мысль, что и здесь первоначально пребывала древнейшая Русь. Укрепленный центр позднейшей Руси обосновался по соседству в Нове-Городе на многоводной реке Волхов». Об этом древнейшем центре славянства, основанном братом праотца Словена Русом, мы писали выше.

И эта древнейшая Русь Севера вместе с древнейшей Русью Причерноморья определили тот стержень, вокруг которого и будет развиваться русская история и русская государственность. Именно на концах этого стержня возникнут в раннем Средневековье два мощных государственных очага — Новгород и Киев, чье обусловленное древним скифским наследством единство породит величайшее государство человеческой истории. Круг замкнулся. Пришедшие из Приладожья и Приильменья в степи Причерноморья предки скифов вернулись на свою прародину дружинами киевских и черноморских русов (роксоланов), где встречали потомков князя Руса — новгородских словен.

И если древние предания говорят о том, что скифы Причерноморья во главе со Словеном и Русом пришли на Русский Север, а археология и антропология свидетельствуют о том, что именно Север породил скифов и их потомков средневековых славян, то это значит лишь одно — границы нашей прародины остаются неизменными с тех самых пор, когда сыновья праотца Иафета Гомер и Магог получили в удел земли от моря Черного до моря Белого, ставшие Русью! Историки ищут прародину славян то в бассейне Дуная, то прямо в Средиземноморских странах поближе к очагам античной культуры. Это желание «подмазаться» к чужим достижением древности, как делают сейчас на Украине, в Македонии и других самостийных неогосударственных образованиях (а зачастую и в Отечестве родном), выдает странный комплекс неполноценности, которым заболела славянская интеллигенция в XVIII веке и до сих пор не может изжить этот рабский комплекс второсортности, чего, конечно, и представить себе не могли наши истинно православные предки, обоснованно презиравшие отпавшую от Христа Европу — букет духовных заблуждений и болезней.

Желание найти славян среди этрусков и пеласгов есть прямое предательство своей истинной истории. Не видят эти горе-историки ничего великого у нас, вот и пытаются присвоить чужое наследие, нам никогда не принадлежавшее. И не замечают, как позорят наш народ и наших предков. Уж коли наши предки действительно в древности достигли высот античной культуры, то вся наша дальнейшая история должна рассматриваться как медленная и исторически бессмысленная деградация. Но ведь с этим невозможно согласиться.

Для истинного патриота и христианина нет никакого сомнения в том, что каждый народ как субъект истории призван Господом в свое время и в свое время приносит свои плоды и порой бесследно исчезает в соответствии с божественным предопределением. И позже призванные ничем не меньше званых на пир истории ранее.

Нет ничего обидного в том, что на арене истории мы появляемся сравнительно поздно. Хотя и не так уж поздно, как полагали ранее. Непредвзятый взгляд говорит нам, что до конца не постижимый промысел Божий о каждом народе мудро хранил нас в таинственных для античного мира степях и лесах Севера, чтобы в свое время мы вышли на арену Священной истории для воплощения в государственной форме максимального возможного на земле идеала христианского государства и общества, чтобы после древних иудеев и греков стать третьим избранным народом Священной истории, народом, избранным Богом для хранения до конца времен Истинной веры, народом-гражданином Третьего и Вечного Рима, чьим гражданином в своем человеческом естестве был и есть Спаситель наш Иисус Христос.

Подведем итоги нашего исторического, антропологического и лингвистического исследования скифской проблемы, сделав главные обобщения. Нами достоверно установлено:

1) Общая прародина всех индоевропейских народов находится в Восточной Европе, а точнее в центральной полосе России. Древние книги арьев Индии и Ирана, Ригведа и Авеста, согласно называют прародиной арьев приполярные области европейской части России.

2) Лингвисты согласно говорят о том же, на основе реконструкции арийского праязыка. Только в России антропологи наблюдают беспрерывную цепочку расовой преемственности населения с древнейших времен, несмотря на небольшие эпохальные эволюционные изменения. Язык славян, в особенности же русский язык, отличается от европейских собратьев плавным эволюционным развитием и прямой преемственностью по отношению к древним формам, что могло случиться только в том случае, если народ не покидал своей прародины, оставаясь жить в привычном этнокормящем ландшафте, не вступая в длительные контакты с чужеземными народами. Русский народ есть исконный житель этой общей прародины. Исторической прародиной словенорусского племени являются земли Русского Севера, а предок Новгорода — Словенск Великий есть наша первая исторически достоверная столица. Русское население Новгородчины остается неизменным со времен первого заселения этих земель человеком. Ильменское озеро оказалось в эпицентре славянского расселения, а словене новгородские, по данным наших летописей, были «отцовским» племенем для всех славян.

3) Родиной подсечного земледелия, позволившего арийским народом быстро вырасти в численности, ученые определили на Русской равнине. Здесь же была родина европейской металлургии.

4) Внешний вид древних скифов, сарматов, алан, древних славян и русов, а также и основного населения Великороссии в XIX веке — русских абсолютно идентичен. Народ наш, в своем подавляющем большинстве, на протяжении всей своей истории принадлежал к северному варианту европеоидной расы, к так называемому нордическому типу.

5) Антропологические особенности скифов, сарматов идентичны антропологическим особенностям средневековых славян и восходят к предковым формам населения палеолита Северной России. Древние поселенцы Новгородчины есть предки скифов по антропологическим данным. Древние скифы и северные средневековые славяне долгое время сохраняли исходный антропологический тип неразделенных индоевропейцев. Скифы древности, славяне Средневековья и современные русские относятся к восточноевропейскому расовому типу — эволюционно и преемственно развившемуся из древнего протоевропейского расового типа, единого для всех древних арийцев, на территории общей прародины. Русские есть прямые генетические потомки древнейшего восточноевропейского населения, в наибольшей степени сохранившие древние расовые черты общеиндоевропейских предков. В особенности это касается ильменско-беломорского расового типа северных великорусов, в наибольшей чистоте отражающего антропологические особенности древних нордических арийцев.

К этому же антропологическому типу относится и современное население Швеции, что красноречиво свидетельствует о том, с учетом исторической памяти шведов об их переселении с востока, что очагом этого типа могли быть земли Русского Севера. Удивительная сохранность этого расово-генетического типа на Русском Севере позволяет надеяться на возможность восстановления расового ядра русского народа, без которого, как показывает история, этносы становятся исторической пылью. Расово-генетическая преемственность по отношению к предковым формам древнеславянских племен позволяет русскому этносу переживать любые исторические катаклизмы. И эта преемственность с необходимостью должна оберегаться для того, чтобы этнос сохранял свою родовую, духовную и культурную преемственность по отношению к своим предкам, для того, чтобы и в будущем русский народ сохранил свое историческое лицо, полученное от Бога.

6) Русы Средневековья занимали те же территории, что и скифы древности.

7) Лингвистика свидетельствует о крайне незначительном количестве иранизмов в языке древних славян, что было бы невозможным при условии того, что скифы якобы говорили на североиранских диалектах и при этом жили бок о бок со славянами более тысячи лет. В древних славянских легендах и преданиях нет и намека на то, что в древности славяне соседствовали с чужеземным иранским народом на юге.

8) Начиная с летописных времен и до XIX века славянские ученые согласно видели в скифах, сарматах и роксоланах предков славян и русских.

9) Все скифы называли себя сколотами и говорили на одном языке, о чем ясно свидетельствует Геродот. Поэтому у нас нет никаких оснований отделять скифов-пахарей от «царских» скифов и скифов-кочевников.

10) Первое протогосударство Словена и Руса обнимало земли, известные древним авторам как Гиперборея. У Белого моря с древнейших времен жило славянское население до XV века, не участвовавшее в этногенезе великорусского племени.

11) Древнее предание говорит о том, что основатели Словенска Великого, князья Словен и Рус, были скифскими выходцами из Причерноморья. Другие легенды называют братом Словена Скифа.

12) После расселения предков скифов из северных пределов в Причерноморье многие племена уходили часто назад, на земли прародины.

В Средневековье помнили только об этом обратном движении. Отсюда возникала убежденность средневековых авторов о том, что родиной всех славян могли быть придунайские земли или Причерноморье.

Итак, мы с вами можем отметить ряд ключевых показателей, которые не только указывают на нашу преемственность к древним обитателям России, но и определяют нашу историческую уникальность среди народов индоевропейской языковой семьи.

Священное Писание и скифский народ

Возвращение скифского наследства есть задача не только геополитического оправдания на занимаемые Россией громадные территории Севера и не только восстановление родовой памяти, которая есть религиозный долг каждого христианина, несущего ответственность молитвенного поминания своих предков, что мистическим образом влияет на их посмертную судьбу. Возвращение скифского наследия есть возвращение к правильному пониманию своей сверхисторической роли в плане Божиего о нас замысла как о третьем церковном народе, открывающегося нам в Священном Писании.

Суммируя все вышесказанное, мы можем утверждать, что проследили преемственность скифов и древних протоевропейцев, первых насельников Восточной Европы. Мы выявили их идентичность со славянами Поднепровья и определили, что предковые формы для южных скифов и северных славян являются антропологами в районе озер Ильменского и Ладожского.

Фатьяновская археологическая культура является важным связующим историческим звеном между древними скифами, племенами Центральной России эпохи бронзы и средневековыми славянами Северной Руси.

По антропологическим, историческим, лингвистическим и культурным характеристикам мы определили прародину славян, скифов, сопоставили эти данные с прародиной арийских народов и установили, что и скифы и поздние славяне, автохтонные жители общеиндоевропейской прародины, прямые наследники древнего неразделенного праарийского народа, жившего на территории, которой по Божиему предопределению суждено было стать Святой Русью.

Мы выявили и предковый исходный антропологический тип всех древних арийцев, преемственность по отношению к которому наиболее ярко выражена в ильменско-беломорском расовом типе северных русских и, шире, в восточноевропейском расовом стволе, который является переживанием во времени древнейшего протоевропейского исходного расового типа. Тем дороже для нас святыни Святорусской земли при осознании того, что мы — исконные обитатели земли предков, всего арийского племени.

Да, Русь есть родина индоевропейцев. И именно с тех давних пор предопределена особая священная миссия этой земли, доставшейся старшим сыновьям праотца Иафета, данной в удел скифскому племени, ставшему по воле Господа третьим избранным народом Священной истории, хранителем истинной православной веры. В этом залог нашего исторического будущего. Скифы для античных авторов были и самые древние, как египтяне, и самые молодые. Эта же дихотомия наблюдается и при попытке историософски осмыслить роль и судьбу русского народа, одновременно молодого, и тоже очень древнего. Народ русский ведет напрямую свой род непрерывно и прямо от древнейших арийцев, живших на своей восточноевропейской прародине, и от праотца Иафета, его старших сыновей Гомера и Магога. И, в этом смысле, мы действительно один из самых древних на земле народов. Но мы, будучи древними, не являемся старыми. Мы молоды, ввиду неисполненной исторической миссии, предопределенной Божиим замыслом о нем.

На этом мы закончим историческую, антропологическую и лингвистическую часть нашей работы и перейдем к самому главному. Собственно говоря, для верующего христианина приведенная ниже доказательная часть того, что скифы — мы, имеет вполне самодостаточный характер и не нуждается в сугубо научных подпорках. Более того, то, что будет сейчас сказано, само по себе является главным, ключевым доказательством того, что скифы не только никуда не исчезли, но и не могли исчезнуть вовсе. И прямыми потомками древних скифов может быть только русский народ! Это так же очевидно, как то, что Рим в самом существе своем есть Вечный город, вечный не только как имперская идея, а вечный и в смысле совершенно реального, хотя сейчас и прикровенного существования. Рим есть Вечный город не только по восхищению варваров перед его историческим величием, но по Божественному предопределению.

Спаситель мира родился в момент переписи населения Римской империи и стал ее гражданином. Вечный гражданин определил и вечность земного бытия римской государственности как удерживающей преграды силам зла. Именно по этой причине существование Третьего Рима было обусловлено избранием Божиим русского народа как последнего хранителя Истины в ограде русской государственности. И именно с православной точки зрения мы не вправе считать, что миссия Третьего Рима до конца исчерпана, а значит, Третий Рим прикровенно существует и доныне, но не как философская идея, а как сверхреалия нашего национального бытия.

Третий Рим существует, и его энергетические волны, и импульсы вызывают определенные колебания в душах русских людей, которые вопреки всем политическим реалиям чувствуют себя гражданами Великой империи, чьи границы сейчас определены и защищены духовным авторитетом Церкви, воздающей свой долг ушедшей державной «римской» мощи, бывшей до 1917 года этой Церкви надежной государственной оградой и крепостью.

Для церковного сознания и скифы как народ не могли никуда исчезнуть, став особым, избранным народом Библии наряду с эллинами и иудеями. Священная история более чем красноречиво свидетельствует о том, что после отпадения от Истинной веры и предательства Спасителя на крестные муки иудеев сменили греки в качестве избранного Божиего народа. А после падения Византии право первородства перешло к православному русскому народу, к Третьему Риму.

Цитадель урартских царей на Ванской скале в Тушпе, столице Урарту

Но самое важное, что предопределение этого события мы находим в Евангелии. «А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Кол. 3, 8). Святой апостол Павел последовательно упоминает именно три народа, которым суждено было в истории нести ответственное бремя избранничества. Скифы здесь появляются далеко не случайно. Скифы четко отделены от варваров и пишутся с заглавной буквы наряду с двумя другими народами — субъектами Священной истории. И конечно, мы вправе рассматривать упоминание скифов в этом апостольском послании как предвосхищение их будущей роли последних хранителей Истинной веры и христианской римской государственности. Но скифы появляются на страницах Священного Писания значительно раньше апостольских посланий. Вообще в Библии скифы упоминаются несколько раз (II Мак. 4,47; 12,29; 3 Мак. 7,5; Кол. 3,11). По библейским преданиям, скифы принадлежали к потомкам Иафета.

В истории скифских племен особенно сохраняется одна замечательная черта — стремление делать набеги и вторжения на территорию других народов. Особенно яркой страницей их героической истории был знаменитый азиатский поход. В этой связи особенно живо вспоминаются слова Книги Бытие (9, 27): «Да распространит Бог Иафета; и да вселится он в шатрах симовых». Евангелие скифам проповедовал святой апостол Андрей, и таким образом, христианство восходит здесь к временам апостольским. Здесь известны были в древности епархии: Скифская, Херсонская и другие. Это основные вехи участия скифов в Священном историческом процессе. Иудейская традиция уверенно называет скифов потомками второго сына Иафета Магога. Древние предания других народов называют скифов потомками старшего сына Гомера Ашкеназа. Гомер (законченность, совершенство), первый сын Иафета (Быт. 10, 2 и дал.), отец Ашкеназа, Рифата и Фогармы, родоначальник народа, сохранившего свою национальность до времен Иезекииля (38,6). Иосиф Флавий говорил, что Гомер был родоначальником тех, кого греки называли галатами, но которых в его время называли гомерянами. Кроме этого многие полагают, что Гомер был также и родоначальником киммерийцев, живших в Северном Причерноморье, чьими потомками считали себя и древние кимры в Ирландии и Уэльсе. Ашкеназ — один из сынов Гомера (Быт. 10, 3). В Книге Иеремии (51,22) этим именем называется царство, упоминаемое вместе с Мидийским, по-видимому, эта область, сопредельная с Мидией, была подконтрольна скифам во время их азиатского похода.

В Средние века Ашкеназа считали родоначальником германцев и сравнивали его имя с областью Аскания, находившейся как во Фригии, так и в Скандинавии. Народы Аскеназкие (Иер. 51, 27) населяли страну, лежащую, по началу, на восточном и юго-восточном берегах Черного моря. К предкам скифов имели определенное отношение и другие потомки Иафета. Рифат (Быт. 10, 3; 1 Пар. 1, 6), племя, от которого могли получить свое имя Рипейские (Рифейские) горы в стране Гиперборея. Их считали одновременно родоначальниками пафлагонян и кельтских народов. Фирас (Тирас) — младший сын Иафета (Быт. 10, 2). Возможно, что именно от этого сына Иафета происходили древние агафирсы, родственные скифам. Считают, что от Тираса происходили фракийцы, геты и даки, жившие по берегам Дуная, носившего в древности имя Тирас.

Другие видят в нем, кроме всего, и родоначальника тирсенов, разбойнического морского народа, жившего между Малой Азией и греками, которых Геродот причисляет к пеласгам. Тирсенов часто соединяют с италийскими тирренами. Фогарма (Тогарма) также один из сыновей Гомера, родоначальник племени иафетян (Быт. 10, 3), живших на далеком севере (Иез. 38,6), откуда они привозили на рынки древнего Тира лошадей и лошаков (27, 14). Потомками Фогармы себя считают армяне. Армению в Священном Писании разумеют под названиями отдельных областей: Арарат, Минни, Аскеназ и Фогарма.

Для более общего обозначения Армении употребляли названия Арарат и Фогарма. Армения в древности была богата пастбищами, славилась разведением лошадей. Торговлю лошадьми эта страна вела с Персией и Финикией. Имя же праотца Фогармы употреблялось для обозначения в основном Великой Армении.

Самый яркий выход на историческую сцену скифов, зафиксированный в Священном Писании, связан с VII веком до н. э. Около 630 года до Р. Х начался знаменитый 28-летний азиатский скифский поход, который привел их не только в неведомые и богатые страны, но и на страницы Библии, воистину обессмертив не только их имя, но и само племя, ставшее отныне третьим священным народом по промыслу Господа после иудеев и греков (эллинов). Разгромив Мидийское царство, устрашив могущественную Ассирию, скифы вторглись в Египет. Египетский царь Псамметих вышел к ним с богатейшими дарами и упросил их пощадить египтян. Скифы повернули на север и вторглись в Иудею. Они едва не взяли священный град Иерусалим, но молодой иудейский царь Осия умолил скифов пощадить город, отдав им несметные сокровища.

Живший в это время в святом граде Иерусалиме пророк Иеремия предсказал нечестивым иудеям гнев Божий и нашествие скифов в следующем грозном пророчестве: «Объявите в Иудее и разгласите в Иерусалиме и говорите, и трубите трубой по земле; взывайте громко и говорите: «Собирайтесь и пойдем в укрепленные города. Выставьте знамя к Сиону, бегите — не останавливайтесь, ибо я привел от севера бедствие и великую гибель…». И еще: «Смой злое с сердца твоего, Иерусалим, чтобы спастись тебе; доколе будут гнездиться в тебе злочестивые мысли? Ибо уже несется голос от Дана и гибельная весть от горы Ефремовой: объявите народам, известите Иерусалим, что идут из дальней страны осаждающие и криками своими оглашающие города Иудеи… От шума всадников и стрелков разбегутся все города; они уйдут в густые леса и влезут на скалы; все города будут оставлены, и не будет в них ни одного жителя…». «Вот я приведу на вас, дом Израилев, — говорит Господь, — народ издалека, народ славный, народ древний, народ, языка которого ты не знаешь и не будешь понимать, что он говорит. Колчан его как открытый гроб. Все они люди храбрые. И съедят они жатву твою и хлеб твой, съедят сыновей твоих и дочерей твоих, съедят овец твоих и волов твоих, съедят виноград твой и смоквы твои, разрушат мечом укрепленные города твои, на которые ты надеешься…». Возвращаясь назад, к нашей исторической части повествования, мы должны обратить внимание на то, что древние иудеи были хорошо знакомы с персами и мидийцами. Языки этих иранских племен были древним иудеям хорошо известны. Пророк говорит о языке скифов как совершенно неизвестном, что трудно понять, если не иметь в виду, что скифы не говорили ни на каком североиранском наречии. Библия называет скифов народом древним.

И это признание особой древности скифов тем более удивительно в устах пророка, обращающегося к народу Израиля. Далее пророк говорит соотечественникам: «Так говорит Господь: вот идет народ из страны северной и народ великий поднимается от краев Земли. Держат в руках лук и копье; они жестоки и немилосердны; голос их шумит, как море, и несутся на конях, выстроенные как один человек, чтобы сразиться с тобою, дочь Сиона. Мы услышали весть о них, и руки у нас опустились, скорбь объяла нас, муки — как женщину в родах. Не выходите в поле и не ходите по дороге, ибо меч неприятельский, ужас со всех сторон». «От Дана слышен храп лошадей его, от громкого ржания жеребцов его дрожит вся Земля, и прийдут истреблять Землю и все, что на ней, города и живущих в них». Так говорил пророк Иеремия о нашествии скифов на Святую землю.

После этого великого похода в Святой земле получил известность город Скифополь. Скифополь (Суд. 1, 27, Иуд. 3,10), иначе Бет-Сан, Скифский град — город в колене Иссахаровом, принадлежавший колену Манассиину, лежавший в 120 стадиях от Тивериады и в 600 стадиях от Иерусалима. Он был сильной крепостью, как по своему положению, так и по искусственным укреплениям. Во времена Спасителя Бет-Сан, или Скифополь, был главным городом Декаполя, или союза десяти городов, населенных большею частью язычниками. Некогда это был цветущий город, который в Талмуде называется воротами рая. Вспомним, что в легенде о белом клобуке название Скифополь присвоено древнему Новгороду.

И не так уж далеки были от истины на этот раз талмудические мудрецы, сами того не подозревая, когда считали, что врата рая действительно пребывают в Скифии, в Скифии потаенной, скрытой на дне святых озер и лишь изредка видимой смертным во всполохах северного сияния.

Говоря о последствиях долгого азиатского похода, мы должны иметь в виду, что из этого долгого пребывания в очаге азиатских культур скифы вернулись, испытав на себе определенное влияние культурных наций региона. И с этих пор число иранизмов, заимствованных у персов и мидийцев в языке скифов, действительно могло быть довольно большим, особенно в титулатуре царей, которые древние авторы передают как личные имена. И все же даже среди «иранских» имен царей одно имя мы должны разобрать.

Речь идет о царе Арианте, который около 650 года до н. э. провел знаменитую «перепись» скифов с помощью наконечников стрел. В его имени мы можем видеть два корня. Причем второй в дальнейшем войдет в этноним восточного славянства: «ари — анта — анты»! И все- таки, самые главные сведения о скифах и их таинственной роли в Священной истории связаны не с азиатским походом, где они сыграли роль бича Божьего для наказания нечестивых иудеев, отступающих от Истины и побивающих камнями своих пророков. Существует таинственное библейское повествование, а именно у пророка Иезекииля есть такая фраза: «Се аз навожу на тя Гога и Магога, князя Рос».

Магог — имя неизвестного происхождения. Упоминается в книге Иезекииля (Быт. 10:2) между сыновьями Иафета. В книге Иезекииля (Иез. 38:39), как мы уже упоминали, описывается Гог в земле потомков Магога, правящего над другими племенами-потомками Иафета: Рошем, Мешехом и Фувалом (Иез. 38, 2), который с огромным войском идет походом против Святой земли, но здесь терпит полное поражение от Господа.

У Иезекииля Гог есть, несомненно, название народа в земле Магог. Из указанного свидетельства явствует, что слово Магог означает страну, так же как Рош, Мешех и Фувал, стоящие рядом с ним. Гог во главе магогского народа должен вторгнуться с севера. По свидетельству Плиния, именем Гога и Магога назывались цари ассирийские и соседних с Ассирией стран. С древних времен традиция видит в Магоге обобщенное обозначение скифов. В связи с местом из Откровения (Откр. 20, 7) и далее явствует, что Гог и Магог обозначают державы языческого мира, которые, несмотря на прилагаемые ими усилия против Царствия Божия, потерпят сокрушительное поражение. Воинство Гога будет истреблено и погребено вместе с Гогом на месте, названным в память этого события «длиною полчищ Гогова». В Откровении слова Гог и Магог представляются равносильными словами тех же цитат: народы, находящиеся на четырех углах земли, в которых подразумеваются их князья и правители — Гог и Магог.

Святой апостол и евангелист Иоанн Богослов разумел под Гогом и Магогом не только имена начальствующих, но и земли, народы и все царствия, которые восстанут в последние времена, по обольщению диавола, против святых Божиих и Царствия Христова. В означенном месте пророчески описывается страшная брань между врагами и святыми Божиими.

По Генезию, под словами Гог и Магог разумеют тот же самый северный народ, который древние греки называли скифами (Иосиф. Древ. 1,6). Генезий говорит, что арабы называют их «ваджудж» и «маджудж» и передают о Гоге и Магоге много басен. Наиболее серьезные филологи XIX столетия утверждали, что в слове Магог слог «ма» означает страну, а все оно означает страну Гога. Под этими именами разумелись все северные народы, скифские племена, а в более поздние времена и тюрки евразийских степей. В течение веков эти названия сделались символическими для всех северных народов. Библейское имя Рош особенно важно для нашего повествования. Обычное употребление этого слова в еврейском языке означало главу, вождя, но и употреблялось для обозначения совершенно конкретного народа, в каковом смысле являлось именем собственным. Под Рошем подразумевался скифский народ, жилище которого полагали за Северным Тавром на берегах морей Черного и Каспийского. У старых ученых сложилось устойчивое мнение, что под Рошем мы должны разуметь русский народ, как один из трех народов, над которым был вождем Магог, тогда как над двумя другими начальствовали Мешех и Фувал.

По-гречески Рос — буквально то же имя, что и усвоенное византийскими писателями для обозначения Руси. В византийской литературе, например в толкованиях на Апокалипсис Андрея Кесарийского и Арефы, мы встречаем применение данного пророчества к северным скифским народам вообще, а затем, когда из этих северных народов в IX веке стали больше заметны византийцам славянско-черноморские племена, нападавшие на империю ромеев, то это таинственно-библейское имя было приложено к тем русам Аскольда и Дира, которые напали на Царьград в 860 году.

Постепенно в византийской литературе произошел переход данного названия от всех северных варваров скифского происхождения непосредственно и только к нашей Руси Киевского периода. Например, писатель и историк Л. Диакон в X веке напрямую говорит о том, что библейский народ рос и русь — суть одно племя. Это отождествление заимствовано Л. Диаконом из Жития Василия Нового. Историк В. А. Пархоменко уже давно высказал мысль о том, что еще первое нашествие руси на Константинополь вызвало в воображении византийцев представление о библейском народе рос, и это было подробно обоснованно М. Я. Сюзюмовым, доказавшим, что составитель Амастридского жития вполне определенно намекает византийской ученой публике на зловещее звучание самого имени этого северного народа. Но прямое отождествление таинственного народа Библии и русов принадлежит Л. Диакону. Уже в Житии Василия Нового мы можем прочесть: «Он (то есть Василий) рек мне (то есть составителю): «Знаешь ли, чадо Григорие, что имеет приключиться с царством ромеев в четырехмесячный срок?» Я же говорю ему: «Не знаю, господин мой». Он сказал: «Варварский народ придет сюда на нас свирепо, называемый Рос, и Ог, и Мог». Хотя здесь отсутствует указание на пророка Иезекииля, но объединение Роса, Ога (Гога) и Мога (Магога) не оставляет сомнений, что инок Григорий, составитель Жития Василия Нового, вполне сознательно отнес к русским предсказание библейского пророка. Л. Диакон в точности следовал его примеру: «О том, что народ этот (русы) безумно храбр, воинствен и могуч, о том, что он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие; говорит об этом и божественный Иезекииль такими словами: «Вот я навожу на тебя Агога и Магога, князя Рос». Латинская Вульгата и блаженный Иероним переводили еврейское слово «Рош» как глава, начальник, старейшина (princeps capitis), но все же Библия требует именно того прочтения, которого придерживались византийские мыслители и богословы. Священная Библия говорит: «Вот я на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала», и в другом месте: «Обрати лицо твое к Гогу в земле Магог, князю Роша, Мешеха и Фувала». В Житии Василия Нового Рос, Ог, Магог — названия племен. Имена же Мешеха и Фувала опущены вовсе.

Во-первых, в глазах византийских историков сыновья Иафета Мешех и Фувал не имели отношения к русам. Во-вторых, угроза Руси Константинополю вызывала в памяти прежде всего картины Апокалипсиса, где говорится, что накануне конца света сатана «выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли Гога и Магога», и что эти бесчисленные полчища окружат «стан святых и город возлюбленный».

В отношении последних времен мы должны заметить, что речь идет не о потомках Магога, сына Иафета, внука Ноя, а лишь о народах, сидящих в пределах земель, доставшихся Магогу как благословение от праотца Ноя.

Еще шире понимают эту фразу многие православные богословы, справедливо усматривая здесь некую аллегорическую гиперболу, и речь в этом пассаже идет об обольщенных сатаною народах всей земли. Л. Диакон также не упоминал о Мешехе и Фувале в связи с русами. Но «Гог в земле Магог» обратился у него в двойное имя русского князя: «вот я навожу на тебя Агога и Магога, князя Рос». Л. Диакон усматривал в нашествии росов свершение предсказаний Апокалипсиса. И в отождествлении росов с землей Магог Л. Диакон опирался на устойчивую церковную традицию.

И. Флавий, хорошо знакомый византийскому ученому миру, отождествлял библейского Магога со скифами. Ф. Кирский прямо писал, что «Гог и Магог — суть скифы». Историк, исследователь древнейшей истории русского народа и индоевропейцев, упомянутый нами выше В. Н. Демин считает, что имя Гога или Ога можно связать с архаичным кельтским божеством Огмием. Наверное, доля правды в этом есть. Ведь не случайно же древние предания как кельтов, так и славян связывают происхождение этих народов с древними киммерийцами, с землей, отошедшей в удел сыну Иафета Магогу.

Филологи и историки давно обратили внимание на совпадение в древних языках римлян, греков и евреев корневых основ в названии страны в Восточной Европе и ее народа. У римлян — страна Рутения, народ рос. У греков Античности — остров Эритий, народ русиос. У древних евреев — «купол мира» — Ар-Рут и библейский народ рош, что с древнееврейского также переводится как «глава», «предводитель». Можеть быть, и не далека от истины одна филологическая догадка, что латинская «Рутения» несет в себе то же понятие, которое заключено в древнерусском слове «ратай» — пахарь и в древнегерманском «rutten» — пахать землю. Ведь земля Руси в горниле народов — родина земледелия.

По академику Н. Я. Марру, «Рос» (рус), один из древнейших в мире этнонимов, означающий «воин», «мужчина». Рос (Рокс) — это еще и господин в древнем арийском языке. Еврейское «рош» — глава, возможно, лишь совпадение, но нельзя исключить и заимствование понятия при контакте с первыми индоевропейцами на Ближнем Востоке. Производные от древней корневой основы до сих пор живут в русском языке — «рослый», «русый». Итак, Библия говорит о том, что «купол мира», Ар-Рут, достался в удел внуку Ноя Рошу. Рош — первый князь земли Магог.

Великий народ Севера сам Бог устами пророка Исайи именует «избранными моими», «сильными моими», «торжествующими в величии моем» (Ис. 13, 2–5). Пророк восклицает: «Будет принесен дар Господу от народа крепкого и бодрого, от народа страшного от начала и до ныне, от народа рослого и все попирающего, землю которого разрезают северные реки» (Ис. 18, 7). Известно, что корень «ар» в ностратических языках, куда входит и вся индоевропейская семья, передает понятие старейшинства, отсюда превосходство арьев, аристократии. Отсюда же и ареопаг. Из этой корневой основы происходит и Ар-Рут (Ар-Рус). Из этой основы и дошедший до нас из древних преданий праотец славян Орь (Арий). Из нее же и славянский рай Ирий — обитель богов и предков на небесах. И именно этот царственный смысл передает династическое имя правителей древнего Урарту — Руса!

Итак, не только скифы как потомки Иафета и его сына Магога появляются на страницах Библии. Субъектом Священной истории с наидревнейших времен является русский народ, потомки грозного князя скифского Роша. И не только царственный блеск и величие имени северного князя из земли Магог привлекает наше внимание. Гораздо больше вопросов у православного человека возникает по поводу того, что потомки Магога с четырех углов земли будут в конце времен яростными врагами Господа и народа его. Как это понимать? Ведь русский народ, будучи прямым потомком Магога и Иафета, сейчас является последним хранителем Православия. Каким же образом может случиться так, что из его рядов выдут самые страшные противники имени Христова?

Это очень серьезное и болезненное недоумение для верующего сознания снимается следующим соображением, высказываемым время от времени не слишком явно христианскими мыслителями.

После пришествия Спасителя в мир, его предательства иудеями, крестной смерти и славного Воскресения Христова духовные полюса народов — субъектов Священной истории — резко поменялись. С того момента народ, избранный быть хранителем Истинной веры в Единого Бога, стал богопротивником, причем богопротивником сознательным, в тот момент, когда Ветхий Израиль не узнал ожидаемого Мессию во Христе. В то же время потомки Магога были оглашены проповедью св. апостола Андрея и по промыслу Господа стали третьим избранным народом, народом — Церковью, последними хранителями Истинной веры земной истории.

И не случайно многие богословы считали, что с момента воплощения Спасителя в гогах и магогах мы должны видеть собирательное название для всех народов, не принявших Христа и готовых встать под знамена антихриста, где их всех предвосхитил Ветхий Израиль. Грядет день, когда именно он встанет во главе бесчисленных полчищ богопротивников с четырех углов земли. А многие потомки праотца Магога по крови до конца времен понесут священное бремя Нового Израиля, святого народа. Будучи от рода Магога, русские крещены и усыновлены Господом. Из бича Божьего стали избранниками Отца Небесного.

И последнее. Одно из главных событий Священной истории — воплощение Спасителя мира — было отмечено приходом волхвов от Востока, поклонившихся Спасителю и предвосхитивших переход Божьего благословения от потомства Сима к потомству Иафета. По церковному преданию, волхвы пришли из Парфии.

Но вот что самое удивительное. Известно, что имя одного из волхвов было Гаспар. Французский исследователь Франсуа Корнило изучил это имя с филологической точки зрения. Оказалось, что имя Гаспар имеет неоспоримо славянские корни. Корнило уверен, что Гаспар — это славянское «gaspadar» или вариант «gospodar», то есть «господин» или «государь»!

Мы, конечно, не вправе с полной уверенностью утверждать, что и наш прямой предок скиф первым поклонился Спасителю, предопределив судьбу всего племени. Но, с другой стороны, ничего не может быть случайного, что связано с Воплощением Христа. И имя Гаспара, волхва, по крайней мере, символизирует сопричастность скифского мира к священному событию Воплощения.

Вокруг имени скифов совершались и еще будут совершаться разные священные и страшные события мировой истории, предсказанные библейскими пророками. Скифы стали субъектом Священной истории, имеющей свершиться до конца, и потому долженствующие оставаться до конца истории активными ее участниками. Древние авторы двояко описывали скифов. О них писали как о самом молодом племени. Сами же скифы спорили с египтянами, кто из двух народов самый древний. Как это удивительным образом находит свой отголосок в вечных спорах о том, молодой русский народ или уже старый, исчерпавший свой исторический ресурс.

Мы как и скифы, народ очень древний. В сравнении с другими европейскими народами, мы — прямые потомки праотцев Гомера и Магога, продолжаем жить на своей исконной территории, бывшей колыбелью всего арийского племени.

Мы древний народ по самым первым историческим деяниям наших воинственных скифских предков. Но мы одновременно и очень молодой народ, в связи с тем что по Промыслу Божьему мы поздно вышли на арену истории как народ государственный, имперский.

И мы очень молодой народ потому, что главная историческая миссия, к которой мы призваны, у нас еще впереди. Скифы для античных авторов одновременно и древние и молодые. И мы древние и одновременно молодые по неисполнению своей исторической миссии, миссии хранения Святыни православия, стояния под хоругвью Третьего Рима до конца времен!

К нам, к Новому Израилю, обращены слова Евангелия: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместимость храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живаго, как сказал Бог: вселюсь в них, и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас. И буду вам Отцем, и вы будете моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель» (2 Кор. 6, 14–18).

К нам взывает св. апостол Петр: «Но вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий» (1 Пет. 2, 9).

Пришло время потомкам «царских» скифов вспомнить о своей царственной природе и вернуть себе скифское наследие.

Мы верим, воскреснет Святая Русь на землях Скифии Великой, оглашенная св. апостолом Андреем, крещенная святым князем Владимиром, соборованная царем Иоанном Грозным, умерщвленная февралем и погребенная октябрем 1917 года. «Он воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон» (Ин. XI. 44).