Исторические портреты

V

Роман Жозефины с Гошем сомнений вызывать не может. Камеры их находились рядом. Кто хоть раз видел эту тюрьму, и в особенности ужасную камеру Гоша — темный, душный погреб, — тот с трудом себе представит, как тут при вечном пребывании на людях, в невероятной скученности и грязи могли происходить романы. Однако об увлечении Жозефины весело говорила вся тюрьма. Баррас во втором томе своих отвратительных воспоминаний рассказывает об этом романе жены Наполеона с весьма грязными, циничными подробностями, — якобы со слов Гоша. Но Баррас был хам в самом настоящем смысле слова, да и цель его тут достаточно ясна. Очень трудно допустить, что Гош, человек весьма порядочный, действительно рассказывал ему все это.

Как и в СССР, заключенным в пору Французской революции доставлялись в тюрьму газеты. Радости они приносили немного: каждый день печатались списки казненных людей. Однажды Жозефина развернула газету — и лишилась чувств, прочитав о казни своего мужа.

Увеличивалось ли ее отчаяние, или умерялось оттого, что она и сама могла ждать гильотины в любую минуту, — этого мы не знаем. Ленорман (вероятно, со слов императрицы) говорила, что Жозефина стала готовиться к смерти, остригла даже волосы, с тем чтобы они были переданы ее детям. Дошел до нас и еще рассказ о ней: упала духом и плакала целыми днями. Но, по другим сведениям, Жозефина, напротив, утешала жившую с ней в одной камере герцогиню д'Эгильон. «Не только уцелеем, но, увидите, я еще буду королевой, мне так на Мартинике предсказала старая негритянка», — говорила она. «В таком случае, советую вам теперь же приступить к составлению своего двора», — мрачно ответила герцогиня. В Кармской тюрьме перед 9 термидора действительно было нетрудно подобрать двор: герцогов, князей, графов там было немало, были даже принцы крови. «Отлично: назначаю вас своей первой фрейлиной», — сказала шутливо будущая императрица. Все это в 1805 году, после коронации Жозефины, вызывало во французском обществе «дрожь мистического волнения» (герцогиня д'Эгильон и в самом деле оказалась фрейлиной, — правда, не при Жозефине).

Дрожь мистического волнения с первых же дней после ареста, несомненно, испытывала и сама Жозефина, — это довольно естественно. Каким-то образом в Карме стало известно, что в другой революционной тюрьме, в Petite Force, сидит известная Сибилла, мадемуазель Ленорман. Заключенным пришло в голову: нельзя ли с ней снестись? Как это было сделано, не могу сказать. Ленорман рассказывает, что письмо было передано ей одной дамой. В шестом томе «Общества якобинцев» Олара есть случайное указание, что в Кармской тюрьме был вначале очень добрый консьерж; потом он в чем-то провинился и был заменен человеком суровым. Не через доброго ли консьержа, не при его ли участии было послано письмо в Force? Не из-за этого ли добрый консьерж был уволен? Высказываю лишь догадку. Во всяком случае, передач было несколько. Жозефина обратилась к гадалке с просьбой заочно предсказать будущее ей и ее мужу (Александр Богарне еще был тогда жив).

В тюрьме у мадемуазель Ленорман не было ни карт, ни расплавленного свинца, ни даже, надо думать, кофейной гущи. Гадалка обещала составить гороскоп. В одной из своих книг она сообщает, что гороскопы всегда составляла при помощи математических выкладок, — математика, конечно, могла и в тюрьме быть к услугам отставной белошвейки. Ей понадобились основные данные: по ее требованию Жозефина сообщила свой возраст, месяц рождения, первые буквы имени и места рождения, сообщила также, какое животное и какой цветок любит больше других, какое животное и какой цветок любит меньше других. На основании этих данных, при помощи высшей математики, Ленорман составила гороскоп, который и был отправлен неизвестной заказчице в Кармскую тюрьму.

До нас, со слов самой ворожеи, дошло несколько версий этого гороскопа. Редакция его все менялась, по мере того как шли во Франции великие исторические события. Окончательную форму он, естественно, принял после смерти Жозефины. Ленорман тогда объявила, что летом 1794 года предсказала неизвестной заказчице следующее: «Ваш муж будет одной из жертв революции. Через два года после его смерти вы выйдете замуж за молодого офицера, которому звезда его сулит великое будущее. Вам суждено двенадцать лет необычайного счастья и высокого положения. Потом вы лишитесь мишуры величия, но сохраните всеобщее уважение». Предсказание было, по совершенной точности, гениальное, — его единственный недостаток в том, что в такой редакции оно впервые было опубликовано после кончины разведенной императрицы. По-видимому, подлинная версия 1794 года была гораздо менее определенной: «неизвестной заказчице» предсказывалось, что она испытает большое горе, но уцелеет. Это было для гороскопа не так плохо. Все же надо принять во внимание, что предсказать большое горе женщине, сидящей с мужем в политической тюрьме в пору небывалого террора, можно было без особенного риска; а если бы Жозефина не «уцелела», то и спрашивать с гадалки было бы некому. Так что мадемуазель Ленорман составила весьма благоразумный гороскоп. Не сомневаюсь к тому же, что она так или иначе расспросила передавшего заказ человека: для кого составляется гороскоп? Это должно было облегчить задачу ворожеи: у виконта Богарне, согласно прецедентам, было в июле 1794 года девять шансов из десяти попасть на эшафот.

Девятого термидора заключенные в Кармской тюрьме вдруг услышали набат. Почти одновременно какой-то добрый человек подбросил им с воли записку, потрясшую всех этих обреченных людей: «Робеспьер гибнет, час вашего освобождения близок»... Всю ночь никто из заключенных, по принятому выражению, не смыкал глаз. Час освобождения действительно настал, но явился в тюрьму очень странный освободитель: Лежандр, тот самый, который изобрел «топор разума». Этот человек после казни Людовика XVI требовал, чтобы тело короля было разрублено на 83 части и разослано по вновь введенным во Франции 83 департаментам. Фрейд сказал бы, что тут проявилось начало подсознательное: Лежандр в молодости был мясником.