Истории странных

ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ПОДРУЖИЛАСЬ С ПРИЗРАКАМИ

Жила-была одна странная женщина по имени Хильди. У нее был высокий смеющийся голос и шоколадного цвета кожа, и она могла видеть призраков. Она совсем не боялась их. Ее сестра-близнец утонула, когда они были детьми, и пока Хильди росла, сестра была ее самым близким другом. Они все делали вместе: носились по маковым полям, которые окружали их дом, играли в палки-стучалки на деревенском выпасе, а по ночам рассказывали друг другу страшные истории о живых. Призрак сестры Хильди даже ходил с ней в школу. Она смешила ее, строя учительнице рожи, которые никто больше не мог видеть, и помогала ей на экзаменах, подглядывая в ответы других учеников и нашептывая их Хильди на ухо. (Она могла бы и громко кричать их, и никто, кроме Хильди ее бы не услышал, но шептать казалось более разумным, просто на всякий случай.)

На восемнадцатый день рождения Хильди ее сестру отозвали по каким-то призраковым делам.

— Когда ты вернешься? — растеряно спросила Хильди. Они еще ни разу не разлучались с тех пор, как ее сестра умерла.

— Пройдет не так много лет, — ответила ее сестра. — Я буду ужасно скучать по тебе.

— Не больше, чем я по тебе, — печально отозвалась Хильди.

Сестра Хильди обняла ее, в ее глазах стояли призрачные слезы.

— Постарайся завести друзей, — сказала она, а потом исчезла.

Хильди попыталась последовать совету своей сестры, но у нее никогда не было друзей среди живых. Она приняла приглашение на вечер, но не могла заставить себя ни с кем поговорить. Ее отец устроил для Хильди чаепитие с дочерью одного из своих сослуживцев, но Хильди была скована и неуклюжа, и все, что она смогла придумать, так это сказать: «Вы когда-нибудь играли в палки-стучалки?»

— Это же игра для детей, — ответила женщина и под каким-то предлогом ушла пораньше.

Хильди поняла, что она больше предпочитает компанию призраков, чем живых людей, так что она решила завести себе призрачных друзей. Проблема была в том, как это сделать. Даже если Хильди и могла видеть призраков, с ними было нелегко поговорить. Призраки, знаете ли, немного похожи на кошек — их никогда нет поблизости, когда они вам нужны, и они редко приходят, когда их зовешь{13}.

Хильди отправилась на кладбище. Он стояла и ждала там несколько часов, но ни один призрак не подошел поговорить с нею. Они смотрели на Хильди с другого края лужайки неприветливо и подозрительно. Она подумала, что они, должно быть, умерли уже давно и научились не доверять живым. В надежде, что с недавно умершим ей будет легче подружиться, она начала ходить на похороны. Из-за того, что люди, с которыми она была знакома, не умирали очень часто, она стала ходить на похороны незнакомцев. Когда оплакивающие умершего спрашивали, почему она здесь, она врала и говорила, что является дальней родственницей, а потом спрашивала, был ли умерший хорошим человеком и нравилось ли им бегать с ним по маковым полям и играть в палки-стучалки? Скорбящие думали, что она странная (какой, скажем честно, она и была), а призраки, почувствовав неодобрение своих родственников, давали ей от ворот поворот.

Примерно в это время умерли родители Хильди. «Может быть, они станут моими призрачными друзьями», — подумала Хильди, но нет, они отправились искать ее дорогую сестру и оставили Хильди совсем одну.

У нее родилась новая идея: она продаст дом родителей и взамен купит дом с привидениями, в котором уже будут свои собственные призраки! И вот она отправилась покупать новый дом. Агент по недвижимости подумала, что она неприятная и странная (какой, скажем честно, она и была), потому что всякий раз, когда она показывала ей отличный уютный дом, единственный вопрос Хильди был о том, происходило ли там что-нибудь ужасное, вроде убийства или самоубийства, или еще лучше, убийства и самоубийства, и она не обращала внимания на большую кухню или залитую светом гостиную, а сразу шла смотреть чердак или подвал.

Наконец она нашла правильный дом с привидениями и купила его. И только после того, как она переехала туда, она узнала, что призрак, который прилагался к дому, обитал там только на полставки, заглядывая один раз в несколько ночей, чтобы погреметь цепями и похлопать дверями.

— Не уходите, — попросила Хильди, успев застать призрака, когда он уходил.

— Простите, у меня есть еще и другие дома, где я должен обитать, — ответил он и заторопился прочь.

Хильди почувствовала себя обманутой. Ей нужно было больше, чем привидение на полставки. Она столько промучилась, пока выбрала кишащий привидениями дом, но, похоже, тот, что она выбрала, не достаточно кишел ими. Она решила, что ей нужен самый населенный привидениями дом в мире. Она накупила книг о таких домах и провела исследование. Она спросила своего приходящего призрака о том, что ему известно, громко крича вопросы ему вслед, пока он носился из комнаты в комнату, гремя здесь и хлопая там. (Он, похоже, всегда торопился наводить страх где-то в более важном месте, что Хильди старалась не принимать близко к сердцу). Призрак бросил что-то про «квимбра» и быстро ушел. Хильди узнала, что это на самом деле был город в Португалии (который произносится как «Коимбра»), и как только она это узнала, достаточно просто было вычислить, который дом в городе является самым кишащим привидениями. В переписке с человеком, который жил там, тот рассказал, как его днями и ночами беспокоят бесплотные крики и бутылки, которые сами слетают со столов, а она написала ему, как мило все это звучит. Он подумал, что это странно, но также еще, что она очень красиво пишет, и когда она предложила купить его дом, его отказ был настолько вежливым, насколько только возможно. Дом много поколений принадлежал его семье, как он объяснил, и так и останется. Этот дом был его бременем.

Хильди начинала отчаиваться. В особенно тяжелые моменты она даже подумывала убить кого-нибудь, чтобы его дух преследовал бы ее, но это казалось не лучшим способом завязать дружбу, так что она быстро отбросила эту идею.

Наконец она решила, что если она не может купить самый наводненный призраками дом в мире, она построит его сама. Сначала она выбрала самое кишащее призраками место, которое только могла придумать: вершину холма, где проходили массовые захоронения во время последней вспышки чумы. Потом она собрала самые подходящие для привидений материалы, которые только смогла найти: дерево, оставшееся после кораблекрушений, где не было ни одного выжившего, кирпичи из крематория, каменные колонны из богадельни, которая сгорела вместе с сотней людей, и окна из дворца безумного принца, который отравил всю свою семью. Хильди украсила дом мебелью, коврами и предметами искусства, купленными в других домах с привидениями, включая и дом того человека из Португалии, который прислал ей бюро, из которого ровно в три часа ночи раздавался плач младенца. Вдобавок ко всему, она в течение целого месяца разрешала семьям, потерявшим своих родных, проводить обряды прощания с покойными у себя в гостиной, а потом, в самый разгар завывающей бури, сразу после того, как пробило полночь, переехала туда.

Хильди не разочаровалась. По крайней мере, не сразу. Там повсюду были призраки! На самом деле в доме едва хватало места, чтобы вместить их всех. Призраки толпились в подвале и на чердаке, боролись за место под кроватью или в шкафу, и всегда стояла очередь в ванную комнату. (Они не пользовались туалетом, конечно же, просто хотели посмотреться в зеркало и проверить прическу, чтобы убедиться, что она достаточно растрепанная и пугающая.) Они часами напролет танцевали на лужайке перед домом — не потому, что призраки так сильно любят танцевать, а потому, что люди, которые были похоронены под домом, умерли во время Танцующей Чумы{14}.

Призраки стучали по трубам и хлопали окнами, и сбрасывали книги с полок. Хильди ходила из комнаты в комнату и представлялась им.

— Вы можете нас видеть? — спросил ее призрак молодого человека. — И вы не боитесь?

— Нисколечко, — ответила Хильди. — Мне нравятся призраки. А вы когда-нибудь играли в палки-стучалки?

— Простите, нет, — пробормотал призрак и отвернулся.

Похоже, он был разочарован, словно он хотел напугать кого-нибудь, а Хильди лишила его этой возможности. Тогда она притворилась, что испугалась следующего встреченного ею призрака — призрака старой женщины, который был на кухне и заставлял парить в воздухе ножи.

— А-а-а-а! — закричала Хильди. — Что происходит с моими ножами! Я наверное схожу с ума!

Призрак старой женщины, казалось, был доволен, она сделала шаг назад и подняла руки, чтобы заставить ножи взлететь еще выше… и тут запнулась о другое привидение, которое ползало по полу позади нее. Призрак старой леди свалился на пол, а ножи с лязгом рухнули на кухонный стол.

— И что это, по-твоему, ты там делаешь?! — закричал призрак старой женщины на ползающего призрака. — Разве не видишь, я пытаюсь тут работать?!

— Сама смотри, куда идешь! — закричал на нее в ответ ползающий призрак.

— Это я должна смотреть, куда иду?!

Хильди начала смеяться. Она не могла удержаться. Два призрака прекратили перепалку и уставились на нее.

— Думаю, она нас видит, — сказал ползающий призрак.

— Да, похоже, — сказал призрак старой женщины. — И она ни в малейшей степени не боится.

— Нет. Я испугалась! — возразила Хильди, подавив смех. — Честно!

Призрак старой женщины встал и отряхнулся.

— Ты явно подыгрываешь мне, — проворчала она. — Меня еще ни разу так не оскорбляли за всю мою смерть.

Хильди не знала, что делать. Она пыталась быть собой, но это не сработало, она пыталась реагировать так, как она думала, призраки хотят, чтобы она реагировала, но и это не сработало тоже. Разочарованная, она вышла в коридор, где призраки выстроились в очередь в ванную комнату, и спросила:

— Кто-нибудь хочет стать моим другом? Я очень хорошая и я знаю много страшных историй о живых людях, которые вам наверняка понравятся.

Но привидения затоптались на месте и потупились, и ничего не ответили. Они видели ее отчаяние и от этого чувствовали себя неловко.

После затянувшегося молчания она поплелась прочь с горящими от смущения щеками. Она села на крыльце и стала смотреть, как во дворе танцуют чумные призраки. Похоже, она потерпела неудачу. Нельзя силой заставить людей дружить с тобой... пусть даже и мертвых людей.

Чувствовать, что тебя игнорируют, было даже хуже, чем чувствовать себя одинокой, так что Хильди решила продать дом. Первые пять человек, которые пришли взглянуть на него, испугались еще до того, как переступили через порог. Хильди попыталась сделать дом чуть менее кишащим призраками, продав кое-что из преследуемой духами мебели обратно ее изначальным владельцам. Она написала письмо тому человеку в Португалию, спрашивая, не интересно ли ему будет забрать обратно его воющее бюро. Ответ пришел немедленно. Он не хотел бюро, писал он, но надеялся, что она поживает хорошо. И он подписал письмо примерно так: «Твой друг, Жуан».

Хильди, не отрываясь, смотрела на эти слова несколько минут. Действительно ли она может называть этого человека своим другом? Или он просто проявил... дружелюбие?

Она написала ему ответ. В письме она старалась придерживаться веселого беззаботного тона. Она соврала и написала, что поживает отлично, и спросила его, как поживает он. И она подписала свое письмо примерно так: «Твоя подруга, Хильди».

Жуан и Хильди обменялись еще несколькими письмами. Они были короткими и простыми, всего лишь обычные любезности и замечания о погоде. Хильди все еще была не уверена, считает ли Жуан ее своим другом, или он просто вежлив с нею. Но однажды он закончил свое письмо словами: «Если ты когда-нибудь будешь в Коимбре, для меня было бы честью, если бы ты почтила меня своим визитом».

Она в тот же день купила билет на поезд в Португалию, в ту же ночь собрала полный чемодан одежды, а рано утром прибыла повозка, чтобы отвезти ее на вокзал.

— До свидания, призраки! — весело прокричала она от входной двери. — Я вернусь через пару недель!

Призраки ничего не ответили. Она услышала, как что-то разбилось на кухне. Хильди пожала плечами и направилась к повозке.

У нее ушла целая жаркая пыльная неделя на то, чтобы добраться до дома Жуана в Коимбре. Во время своего долгого путешествия она старалась подготовить себя к неминуемому разочарованию. Хильди и Жуан прекрасно общались в письмах, но она знала, что вживую она, скорее всего, не понравится ему, потому что она никому не нравилась. Она должна была ожидать этого, иначе боль от еще одного отказа точно сломит ее.

Она прибыла к его дому — потусторонне выглядящему особняку на холме, который, казалось, наблюдал за ней своими треснувшими окнами. Как только Хильди поднялась на крыльцо, стая черных ворон с карканьем сорвалась с мертвого дуба во дворе перед домом. Она заметила призрак, раскачивающийся в петле, свисающей с перил балкона на третьем этаже, и помахала ему. Призрак смущенно помахал в ответ.

Жуан открыл ей дверь и проводил ее внутрь. Он был добр и любезен, и принял у Хильди пыльный дорожный плащ, и выставил блюдечки с чаем с молоком и корицей и пирожными. Жуан вел с ней вежливую беседу, расспрашивая ее об ее путешествии, о том, какая была погода в пути, и о том, как подают чай там, откуда она прибыла. Но Хильди постоянно запиналась в ответах и была абсолютно уверена, что она выглядит как дурочка, и чем больше она думала о том, как глупо она выглядит, тем сложнее ей было вообще произнести хоть что-то. В конце концов после особенно неловкого молчания Жуан спросил: «Я сделал что-то, что обидело тебя?» — и Хильди поняла, что она разрушила свою единственную возможность завести настоящего друга. Чтобы спрятать подступившие слезы, она встала из-за стола и выбежала в соседнюю комнату.

Жуан не пошел за ней сразу, а позволил Хильди побыть одной. Она стояла в углу его кабинета и, закрыв лицо руками, тихо плакала, злясь на себя и чувствуя себя ужасно, ужасно неловко. Потом через пару минут она услышала позади себя глухой стук и обернулась. За столом стоял призрак молодой девушки, скидывая на пол ручки и пресс-папье.

— Перестань, — велела Хильди, вытирая слезы. — Ты устраиваешь беспорядок в доме Жуана.

— Ты можешь меня видеть? — удивилась девушка.

— Да, и я вижу, что ты уже чересчур взрослая для детских шалостей.

— Да, мэм, — ответила девушка и ушла сквозь стену.

— Ты говорила с ним, — раздался голос Жуана, и Хильди вздрогнула и увидела, что он смотрит на нее от дверей.

— Да. Я могу видеть их и разговаривать с ними. Она больше не побеспокоит тебя. По крайней мере, не сегодня.

Жуан был поражен. Он сел и рассказал Хильди обо всех способах, которыми призраки усложняют его жизнь: они не дают ему спать по ночам, отпугивают посетителей, ломают его вещи. Он пытался поговорить с ними, но они никогда его не слушали. Однажды он даже позвал священника, чтобы избавиться от них, но это только разозлило их, и на следующую ночь они сломали еще больше его вещей.

— С ними нужно быть строгими, но отзывчивыми, — объяснила Хильди. — Не просто быть привидением, и, как и любой другой, они хотят уважения.

— Как ты думаешь, ты смогла бы поговорить с ними за меня? — робко попросил Жуан.

— Я, конечно, могу попробовать, — ответила Хильди. И тут она поняла, что они болтают уже несколько минут, ни разу не запнувшись ни на одном слове и не сделав неловкую паузу.

Хильди начала в этот же день. Призраки пытались спрятаться от нее, но она знала, куда они любят уходить, и одного за другим уговаривала каждого из них выйти и поговорить. Некоторые беседы продолжались часами, во время которых Хильди спорила и настаивала, а Жуан смотрел на нее с немым восхищением. Потребовалось три дня и три ночи, но в конце концов Хильди удалось убедить большинство призраков покинуть дом, а тех, кто не пожелал уходить, уговорить вести себя потише, когда Жуан спит, и, если уж им так нужно поскидывать со столов вещи, хотя бы пощадить фамильные реликвии.

Дом Жуана преобразился, а с ним и сам Жуан. Три дня и три ночи он наблюдал за Хильди, и за три дня и три ночи его чувства к ней стали только сильнее. У Хильди тоже возникло чувство к Жуану. Она обнаружила, что теперь она может свободно говорить с ним о чем угодно, и была уверена, что они настоящие друзья. Тем не менее, она опасалась, что со стороны может показаться, что она слишком охотно и слишком долго загостилась, так что на четвертый день она собрала вещи и попрощалась с Жуаном. Она решила вернуться, переехать в ненаселенный привидениями дом и попытаться еще раз завести себе друзей среди живых.

— Я надеюсь, мы еще увидимся, — сказала Хильди. — Я буду скучать по тебе, Жуан. Может быть, когда-нибудь ты сможешь приехать и навестить меня.

— Мне бы очень этого хотелось, — сказал Жуан.

Повозка и кучер уже ожидали Хильди, чтобы отвезти ее на вокзал. Она помахала ему на прощание и направилась к повозке.

— Подожди! — крикнул Жуан. — Не уходи!

Хильди повернулась и посмотрела на него:

— Почему?

— Потому что я влюбился в тебя, — ответил Жуан.

И в тот миг, когда он произнес это, Хильди поняла, что тоже любит его. И она взбежала обратно по ступеням, и они бросились друг другу в объятия.

На этом моменте призрак, что свисал с перил третьего этажа, улыбнулся.

Хильди и Жуан поженились, и Хильди переехала жить в дом Жуана. Те несколько привидений, что остались там, относились к ней дружелюбно, хотя ей и не нужно было больше заводить призрачных друзей, потому что теперь у нее был Жуан. Вскоре у них родилась дочь, а потом и сын, и жизнь Хильди стала такой полной, как она даже и не мечтала. И как будто этого было недостаточно, одной чудесной полночью раздался стук в дверь, и Хильди увидела парящими на крыльце не кого иного, как призраков своей сестры и родителей.

— Вы вернулись! — воскликнула Хильди вне себя от радости.

— Мы вернулись давным-давно, — ответила ее сестра, — но ты переехала! Мы искали тебя целую вечность.

— Но это не важно, — сказала мама Хильди. — Теперь мы все вместе!

Тут на крыльцо вместе с Жуаном, потирая сонные глаза, вышли двое детей Хильди.

— Pai{15}, — спросила маленькая дочка Хильди у Жуана, — почему Mamãe{16} разговаривает с воздухом?

— Нет, не с воздухом, — ответил Жуан и улыбнулся своей жене. — Дорогая, это те, о ком я думаю?

Хильди обняла своего мужа одной рукой, а свою сестру — другой, а затем, чувствуя, что ее сердце так преисполнено радости, что готово разорваться, она представила свою умершую семью своей живой.

И они жили долго и счастливо.