История Анчутки

Глава 6 Мир в мире

Анчутка очнулся уже в привычном для себя состоянии. Боли, полного бессилия, нестерпимой жажды, жуткого голода. А вот что было уже не привычно, так это отсутствие артефакта, и в первую очередь, ощущений на запястьях рук, который он давал. Но, что самое грустное, так это уже ставшими такими родными крыльями. Пусть они у него были довольно краткое время, но счастье ими подаренное было достаточно велико. Так что он теперь переживал их потерю, как будто лишился одной из лапок. Да что там, сразу двух.

Быстро переживания о чем-либо быстро улетучились из головы бесенка, заменившись одним желанием. Пить. Да и на самом деле, если в скором времени не утолить эту потребность, он потеряет самого себя уже целиком, и не только физически.

Силы были только на то, чтобы ползти. К счастью, поблизости обнаружились козьи следы, в которых была вода. Анчутка жадно принялся пить, осушая один след за другим. И даже когда почувствовал, что с его телом стали происходить странные вещи, не придал этому никакого значения. Во-первых, эта вода очень быстро восстанавливала его силы, так что вскоре он поднялся на четвереньки и стал передвигаться куда быстрее. А во-вторых, жажда все никак не унималась.

— Эй, заканчивай уже, пока совсем поздно не стало. Мы тебе лучше нормальной воды дадим, — услышал Анчутка тонкий девичий голосок откуда-то сбоку. Но бесенок даже мордочки своей не повернул. Она, кстати, вытянулась уже слегка, и теперь лакать воду из копытец стало, куда как удобнее.

— Не, он так не поймет. Тут либо вообще не надо притрагиваться к этой гадости, либо освободишься, когда полное обращение произойдет. Так что, тут вариант один, — произнес старческий второй голосок, и в тот же момент в мордочку бесенка прилетел приличных размеров камень.

— Ой, ты же ему больно сделал деда! — воскликнула девочка, — Разве этот дело боль чинить?

— Угу, в козленка обернуться, лучше по-твоему? — ворчливо ответил вопросом на вопрос дед, — Да и легонько я его приложил. Чего там сильно переживать. Лучше, вон, воды ему дай, нормальной. пока он снова пить дрянь не начал. Ты меня знаешь, двигаться я уже давным-давно забыл, как быстрее улитки.

Бесенок и правда уже собирался утолять свою жуткую жажду дальше, но тут перед его мордашкой возникло небольшое существо. С виду крошечная девочка. Только вот на голове шляпка гриба, и выглядит как настоящая прям. Она буквально насильно впихнула ему в рот небольшой сосуд с водой. Влила все его содержимое внутрь прежде, чем он понял, что к чему. А после исчезло навязчивое желание дальше пить из копытец. Тем более теперь он осознал, насколько сильные с ним произошли изменения.

Во-первых, Анчутка, как и его другие сородичи, наконец-то обзавелся рогами. И даже почти такими же как у других бесят, с виду козьими. Но в его случае действительно это были рога козла. Во-вторых, мордочка еще выросла вперед, и тоже теперь очень походила на козью. Даже небольшая борода отросла. В-третьих, лапки превратились в копытца. Теперь ему было куда проще стоять на всех четверых лапах, чем как раньше, ходить на двоих. В четвертом, и во всех последующих, менее явные изменения. Но вместе с тем создающие общее впечатление, что перед вами скорее странный козленок, нежели бесенок.

— Бее, ой, то есть, что со мной.

— Из копытца ты испил, что существо особенное оставило. Да еще и после дождичка в четвертый день, — начала объяснять милая девочка-грибочек, — А всякий, кто хоть каплю попробует, даже кончиком языка, будет пить ее пока полностью не обратится в зверя, из чьего копытца пил.

— Да и дело ли это из луж пить? Что ты зверь какой бездушный и не разумеющий? — вмешался старичок, росточку он был с девочку, обладал густой бородой, и так же был отчасти грибом, — Иль так отчаянно в воде нуждался, что разницы не видел, откуда и что пить?

— А ты как думаешь дедуль? Они ведь с этим такой путь проделал. И глянь, он при смерти был. Вон сколько крови вокруг.

— А ну тогда ладно, раз вопрос жизни и смерти, — хмыкнул старичок, — Не думал я, что зараза эта еще и жизни спасать может. Вот ведь как. Не всегда знаешь, как оно обернется. Меня дедом Маслаем звать, а девочку Алисой.

— Бее, А я такой, навсегда, бее, теперь останусь?

— Да как бы есть возможность, облик прежний тебе вернуть, — дед присел на небольшой камешек, — Но либо того, кто оставил след сей найти, и благости ждать от него, а не беды. В первом случае может даже и снимет свое колдовство, а вот во втором, останутся от тебя только разве, что копытца, да рога. Да и найти его трудно крайне. Сам он редко на глаза попадается. И по дорогам бродит накануне только четвертого дня, надеясь на дождь. Ты бы если обратился окончательно, и разум свой потерял окончательно, сам бы к нему прибег. Не знаем мы зачем это ему, может Трехликий мог бы дать ответ. Да как добраться до него сейчас. Он, кстати, тоже мог бы тебе помочь стать прежним. Но с ним едва ли не сложнее, чем с этими чудными существами. Тут кстати насчет них еще, заковырка есть. Ибо как узнать, кто тебя заколдовал?

— Дедушка, нам спешить надо. Оно же о помощи просит, — прервала довольно-таки медленное говорение деда, девочка.

— Да, знаю я, знаю, постоянно в ухе пищит. Тяжко бедняге, ох. Сердце мое разрывается, как и твое.

— Так давай поспешим, — поторопила Алиса.

— Куда, бее, поспешим? Кому, бее, на помощь? Я ничего, бее, не слышу.

— Так тебе и не дано слышать то, что можем мы, — пояснил дед, — Странно, что дитятко то знает, как мы общаемся между собой. Ему и помощь нужна. Ты же был с ним, и знать должен больше.

— С кем, бее был? Я никакого ребенка, бее, не видел. Меня жуть, бее, какая-то, поглотила, бее, — разговаривать вот точно в новом обличии было крайне затруднительно Анчутке.

— Так ты не знаешь кто это? — удивился старик, — Странно, странно. Но вы вместе тут обявились. Оно сразу сбежало видимо, опасаясь третьего. Тебе и про него сказать нечего?

Бесенок отрицательно покачал головой.

— Дедушка, — умоляющим голосом напомнила девушка, что им пора поторапливаться.

— Да, да, все остальное в дороге, пожалуй, — старик осмотрел Анчутку, и продолжил, — Ты не против продолжить путь дальше с нами на твоей спине? Мне она, кажется, вполне удобной для моих старческих костей. Да и младая хоть и шустрая, но посмотри, что у нас на голове. С такими быстро не побегаешь. Долго тоже. А то чудо-юдо, что с вами тоже пришло, может в любой миг до него добраться. Жалко ребенка, гибель ему тогда грозит. я чувствую, как сильно это желает погубить его.

— Я не против, бее, но очень хочу есть. И, бее, чувствую сильную слабость, бее, — рассказал про свое состояние Анчутка.

— Старая башка, пустая башка, — запричитал старичок, и начал рыться в своей маленькой сумочке. Вскоре его рука вынырнула обратно, сжимая горсть различных, маленьких грибочков. Дед некоторое время их рассматривал, потом утвердительно кивнул, протянул еду Анчутке, — Вот держи. Не смотри, что маленькие, про голод забудешь надолго. А еще силы дадут тебя, будешь ветру подобен. А нас на спине и не заметишь.

— Бее, а отчего и вам бы, бее, их не съесть?

— А ты себе подобных кушаешь? — ответа, появившегося на козьей мордочке, было достаточно дедуле, и он, позволив себе легкую улыбку, что сморщила его старое лицо еще сильнее, скомандовал, — А ну-ка внученька, помоги старому бедолаге забраться, и давайте уже поспешим. Вы молодые, еще времени ценить не научились, вот и растяпничаете по пустякам. Эх, куда вы без меня.

Алиса расплылась в улыбке и помогла Маслаю забраться на Анчутку. После с легкостью сама вспорхнула на спину. Уселась поудобнее и аккуратно взялась за густую шерсть бесенка.

— Туда, — указала девочка направление, но Анчутка вместо того, чтобы побежать, вдруг прыгнул. Прыжок был знатный. Эффект от грибочков деда превзошёл все его ожидания. Да и почти обратившись в козла, получив возможность использовать все свои лапки, а точнее копытца, бесенок высоко оценил, открывшиеся ему теперь возможности.

— Эх, молодость, как же ты прекрасна. Глупа, да. Но сколько же жизни в этой глупости, — старик с трудом удерживался на спине, то ли козленка, то ли бесенка, в общем неведомой зверюшки. Но на удивление, не требовал от него быть, ни спокойнее, ни аккуратнее, наоборот, подзуживал, — Это что все? Не уж то дед даже грибочки забыл, как выращивать правильно? Эн нет, так не пойдет, давай-ка малой, покажи свою удаль! Порадуй старика! Давно он с ветром не соревновался!

Анчутка поддался порыву. И как ему показалось, оттолкнулся со всей силы. И они взмыли над лесом, и выше. Выше. Он будто снова летел. Только вот на этот раз, без крыльев.

— Эх, все же, глупость ваша молодая меры не знает. Да и я хорош, кто думать то должен. Но так заразительна юность, что даже сердце старика оживляет, а голову ему баловством забивает, — хохоча сказал дедуля, а потом спросил, — Как приземляться то будем, не думал еще?

Слова старика будто обухом Анчутку ударили. А действительно, приземляться как? Это они пока все выше и выше летят. Но скоро ведь точно обратно устремятся. А высота уже и без того малая набралась. Лес внизу простирался сплошным зеленым морем. Отдельные деревья было трудно рассмотреть без отличного зрения. Красота была удивительная. Даже на мгновение забылось, что скоро падать в нее кулем.

— Дедуля! — девочка среагировала быстрее, — Мы же разобьемся!

— Хе-хе, а как же иначе? — старик продолжал смеяться, как дурной, — Смотри, как высоко. Давно я так чудесно уже не летал. Эх времена давно минувшие. Приключения, опасности, риск для жизни. Как же я скучал. А красота то вокруг какая? Посмотри, как обширен и удивителен наш дом!

— Дедуля!

— Хорошо, хорошо, — старик опять начал копаться в своей сумке, пока не извлёк из нее маленькую трубку для табака, и кисет, — Есть у меня одна замечательная травинка. где она у нас тут была? Запамятовал, осталось ли еще. Ага, вот она.

Старик не спеша принялся забивать трубку. Тем временем, они уже начали стремительно падать вниз.

— Эх, а огниво, то огниво у меня есть, иль опять забыл? — старик начал попеременно копаться в сумке, и проверять свои множественные карманы.

— Дедуууууляяяяяя!

— Да ладно тебе. Чего кричишь? Будто падаем. А вот она, — Маслай наконец-то нашел пропажу.

Огниво высекло пламя, и табак в трубке затлел. Старик сделал несколько коротких затяжек, раскуривая, а потом сильно затянулся. Выдохнул дед прямо на шерсть бесенка. Дым окутал его. А потом шерсть начала быстро расти, стремительно скрыв сидящих на Анчутке человечков-грибочков. Да и его самого вскоре было не разглядеть, в быстро растущем шаре шерсти. Так что удара они не почувствовали.

— И что дальше? — спросила напрашивающийся сам собой вопрос Алиса. Передвигаться в таком виде они не могли.

— Ох, и не терпеливая же ты у меня. Все спешишь куда-то. Уж поверь опыту деда, так только опоздаешь всюду.

— Деда, ты часом опять не забыл, что мы не просто так спешим?

— Как тут забудешь? Хотя там наверху, когда не слышал, да, кажется, чутка под забылось, — Маслай стал чуть серьезнее, и добавил, — Сейчас вроде должно пройти, я не сильно его окурил. А по поводу времени. Так этот прыжок нам его много дал. Вона сколько пролетели. Благо наш герой, ой, кстати, а как тебя звать? Сам представился, внучку представил, а твоего имени в ответ не услышал.

Девочка не стала говорить, родившиеся у нее в голове мысли, по поводу того, из-за чьей болтливости этого не произошло. Она понимала и знала своего дедушку лучше, чем кто-либо. Любила его всем сердцем.

— Анчутка, бее.

— Приятно познакомиться, Анчутка.

Шерсть быстро уменьшилась, и они продолжили путь. Больше бесенок не прыгал. Но из всех сил бежал туда, куда ему указывала Алиса. Дед отчего-то примолк. Оказалось задремал. И это несмотря на дикую тряску. Анчутка с девушкой переглянулись, и понимающе улыбнулись друг другу.

— Оно уже близко, — через некоторое время сказала Алиса, — Вот то, что идет за ним потеряло пока след, и отстало. Оно это тоже чувствует. И потому замедлилось, чтобы мы могли его быстрее догнать.

Анчутка кивнул. Скоро он узнает, что же произошло. Хотя бы отчасти. А потом можно будет больше подумать о том, как быть дальше. Пока большая часть его внимания была поглощена тем, чтобы смотреть на дорогу перед собой.

Никакой дороги, или тропинки, конечно, не было, он бежал в лесу прокладывая себе путь среди деревьев. Порою приходилось перепрыгивать большие заросли или завалы. Встречались на их пути сравнительно небольшие речки, но их также было легко перескочить.

— Здесь.

Но Анчутка это уже и так знал. Его вновь посетило тоже чувство, что он испытывал перед странным колодцем и на озере в обители Яги. Нечто ждало его, выбрав наиболее близкое и знакомое в этом месте. Самое большое темное дерево. Хотя оно никак не могло сравниться с Древом, но на общем фоне, давало слабое ощущение привычности.

Оно ждало его. И тут, и не тут одновременно.

— Помоги мне, — вдруг заговорила Алиса, — Это оно говорит, — тут же пояснила, — Только ты мне можешь помочь. Ты чувствуешь, где я. Ты можешь указать мне путь, как выбраться. Ты можешь помочь мне стать.

— Как? Бее. Как мне помочь, бее, тебе?

— Ты поймешь, когда подойдешь ко мне, — ответила Алиса, — Девочке и дедушке стоит остаться там, где они сейчас. Их присутствие сбивает, спутывает, я теряюсь. А ты не понимаешь.

Бесенок вопросительно посмотрел на девочку. Он сомневался, стоит ли ему верить, и делать то, что ему говорит неведомо что. Со своими спутниками он чувствовал себя увереннее. Да и мало ли зачем он нужен этому существу? Стоило ди идти к нему в одиночку, в возможную западню? Анчутка схватывал все на лету. И уже вырабатывал поведение, которое могло бы ему помочь выжить в таких опасных приключениях. Одно из них, в одиночку не соваться неизвестно куда. Не подумав предварительно хорошо. Но Алиса уверенно кивнула и сказала:

— Иди к нему. Я не чувствую в нем зла или страха. Тьма есть, но она какая-то странная. Без всего того, что я тебе назвала ранее. Мы подождем вас тут. Но поспешите. Третий приближается.

Сказав это, девочка аккуратно взяла на свои ручки спящего дедушку, и легко спрыгнула вниз. Да уж, вот действительно, внешность обманчива. Анчутка уже привычно помедлил, а потом пошел навстречу этому.

Оно ждало его в корнях дерева. Небольшой черно-белый лотос. Внешне чем-то схожий по форме с сердцем, парил невысоко над землей. Анчутка приблизился и понял. Понял рождающееся внутри него чувство. Перед глазами всплыли образы отца и матери. Они держались за руки и улыбались ему. Но чего-то не хватало еще очень важного, и из тумана воспоминаний вперед вышла Яга, а рядом с ней летела Эль. Да было почти достаточно. И все же еще не все, далеко не все. Туман рассеялся, и бесенок с лотосом оказались окружённые огромным множеством форм. Из них ближе подошло несколько фигур. Размытых, неясных. Будущее.

В первых рядах оставшихся стоять бесенок узнал богатыря, мага, Кейро и Вараю, лиса, Влада, и всех остальных. Стоило взглянуть дальше, и глаз терялся определить, где окончание этого столпотворения. А в нем встречалось разное. Некоторые фигуры, казалось, были ростом до самого Черного Солнца. Другие, даже не обладая явной формой, вызывали ужас. Реальный их облик же будет еще страшнее.

И все же несмотря на это. Было нечто общее. Изначальное. То, что Анчутка чувствовал ко всему. Каким бы оно не было, какую форму бы не принимало, какое бы действо не свершало. Мысль, чувство, ощущение, эмоция, действо. Любовь.

От самых близких ему существ и людей отделилось две фигуры. С виду довольно человеческие. Одна остановилась в паре шагов. А вторая приблизилась вплотную к бесенку. И она была уже довольно оформившаяся. Проступали отдельные черты лица. Но все же общий портрет еще ускользал. Он улыбнулся бесенку и взял в свои руки цветок.

И тогда Анчутка понял, что ничего не понимает. И улыбнулся. Да какая разница. Тем более, если есть только оно одно. И как его не назови, оно будет. Хоть любовью, хоть горшком.

И тут что-то произошло и лотос стал испускать сияние цвета, глазом не определяемым, умом не называемое, но чувством воспринимаемое. И фигура протянула цветок Анчутке. То без промедления взял его в свои копытца, и тот раскрылся окончательно.

Бесенок вдруг осознал себя стоящим перед деревом, в одиночестве. А в руках у него был небольшой горшок для цветов. Серого цвета. И был он слегка теплый. Внутри него была земля. А из нее уже пробился слабый еще пока росток. Анчутка с нежностью посмотрел на него, и улыбнулся. Горшок отозвался теплом, а росток слегка качнулся.

Алиса, когда бесенок вернулся, сидела на камешке рядом со спящим дедушкой, и весело болтала ножками.

— Какой он красивый? А как его зовут? — спросила девочка.

— Не знаю, бее, — растерянно ответил Анчутка.

— Так давай спросим? Поставь его на землю. А то так я его не слышу.

Бесенок бережно поставил горшок на землю, и Алиса тут же произнесла:

— Говоришь, не знаешь, а сам имя ему дал.

— Бее, какое такое имя? Бее, я даже и не думал об, бее, этом.

— Как раз думал, — заливисто рассмеялась Алиса, чем разбудила дедушку, — И звать теперь его Горшок.

— Что, бее? Почему Горшок, бее? Это же, бее, не имя вовсе.

— А для него имя. И оно ему нравится.

— А кто это тут у нас, какая милая кроха, — это дедушка кряхтя подошел к горшку, лицо его было очень доброе при этом, глаза лучились теплом, — Да, все детки красивые. Такие крохотные, глазки большие. А вот вырастут, так и не понятно, куда все делось. Особенно пацанов сие касается. Мой оболтус, как был чуден в младости, а вырос, страхолюдина еще та. До сих пор не разумею, что такая удивительно красивая женщина, как твоя мама нашла в нем. Боялся, что ликом ты ему сподобишься, но миновала нас сия несчастливая чаша.

— Дедушка, но что ты такое говоришь, мой папа самый красивый. Да и если не так было бы, мамы бы его полюбила за то какой он есть, а не за внешность.

— Это-то да, — согласился дед, — но сие не удивительно. Отец то, кто у него. Как бы не я, кто знает, что за балбес бы вырос. Какой не путевый он был. Ох и намучился я в свое время с ним. Но все же дурь из него извел, и правильное в головушку его беспутную вложил.

— Да? А бабуля говорила, что отец по сравнению с тобой, когда ты был юн, тихоня коих еще поискать. И никого сумасброднее тебя не видывала во век.

— Что есть, то есть, — усмехнулся дед, — ох и наломал я в свое время дровишек. Вот одна история вспомнилась…

— Деда, мы с удовольствием послушаем твои истории, а пока есть дела и поважнее, — прервала корректно Алиса старика.

— Бее, это вы про того, бее, кто преследует Горшочка?

— Нет, — старик стал серьезен, — Кроха говорит, что оно теперь ему не угрожает. Перестало его чувствовать, а значит скоро отправится обратно, туда откуда вы пришли. А там, даже я чувствую, происходит что-то крайне плохое.

— Мне, бее, туда нужно вернуться, бее, как можно скорее.

— Не только тебе, ребятёнок тоже этого желает, — Маслай о чем-то усиленно думал, проявлялось это в том числе в том, что он незаметно для себя, начал зажевывать свою густую бороду, — И чего, даже заклятие это с себя снять более не желаешь?

— Хочу, но, бее, очень переживаю за своих, бее, друзей наверху, — объяснил Анчутка.

— Это то понятно, само собою разумеется. Но выбраться отсюда, крайне сложно. И тебе это не по силам. От горшочка пользы тебе не будет. Малютке еще расти и расти. Да и от нас толку нет для сего дела. Эх, коли был бы свободен Трехликий. Уж он то, точно тебе подсказал, а может бы и спровадил на вверх.

— А что, бее, с Трехликим? Бее, его как-то можно освободить?

— А говорите истории не рассказывать, а как же без них? — дед не без грусти усмехнулся, и поглядев на внучку, сказал, — Понимаю, понимаю. Постараюсь сильно историю не затягивать. Эх, быстрые вы, все вам в двух словах, да и чтобы все понятно было. Где вы таких рассказчиков сыскать собрались, что гением своим так блеснуть могут, и слов лишних не потратить, и смыслы глубокие раскрыть? Да и слушать надо уметь, вникать, не перебивать…

— Деда!

— Все, все. Что ж, внучок, слушай. Давным-давно, в места эти пришел очень ужасный человек. Ну выглядел он как людь, а внутри та еще нелюдь. Но не хватало ей еще зла внутри, и нужно было ему то, что в солнце нашем скрыто. И когда он попал сюда, и после того, как забрал, то, что желал, Трехликий ему мешать пытался. И нежить эта гнусная, ничего кроме боли не порождающая, жуткую беду сотворила с нашим народом. Наслала на наш городок плесень, что только одного желала, поглотить все и извратить. Трехликий и наш народ сражался с ней не жалея себя. Почти все тогда стали жертвами этой гнуси. Покрывались ее, и впадали в сон мутный и нескончаемый. Так все и по сей день, мучаются в кошмарах, а пробудиться никак не могут. Та же злая участь постигла и Трехликого. Только сына своего и невестку смог тогда я уберечь. А у них позже и Алиса родилась. Только вот сыну моему покоя не было. Жаждал он нашего покровителя спасти, и город с жителями его вернуть обратно. Но без Трехликого потеряли мы почти всю силу, что даровала нам Великая Грибница. И плесень ту одолеть никак не могли без помощи. А откуда ждать нам ее? Задолго до явления того ужасного человека, мир наш стал меняться. Началось это с первого чужака, что извлек из солнца первый кусок, для целей своих злых. И с этого и началось все худо, что в мире нашем есть на сей день. И более некому ждать помощи ни от кого. Каждый занят своей бедой. Но сынок мой, неугомонный и безрассудный, и в кого тако уродился? Так, о чем, это я, а да. Никак не мог принять потери, и все рыскал и рыскал. И пришла ему идея, что перо Жар-Птицы тут помочь только способно, и спалить жуткую нечисть. Пламеня первозданное заключено в нем, способно все, что от сотворения свершилось в тепло обратить.

Дед вдруг замер, лицо его стало очень грустным.

— Дедуль? — обеспокоилась Алиса.

— Все хорошо милая, — Маслай легонько вздохнул, и продолжил, уже по-простому, — Сын мой отправился в Музей Богов. Вводил я его туда, когда он был еще совсем крохотулька, крепко тогда ему перо это засело. Только вот дела темные в Музее, Библиотеке и Парке давно уже твориться стали, и народ наш перестал там появляться. Да и другие тоже туда более не захаживали. Запустело, одичало, что внутри, что вокруг. Плохие там места. Но разве остановить Опята, когда он себе в голову что-либо вбил? Нет, говорит, пойду я. Попрощался с нами и более не вернулся. Супруга долго его ждала, как и мы испереживалась вся, да возьми и за ним отправилась. Но в пути гадость какую-то подцепила. Еле домой воротилась. Пришлось и нам с внучкой в путь отправится. Уже для нее лекарство искать. И вот в поиске этом, мы и услышали просьбу дитя. И да, нельзя нам не спешить, байки все травить, пока моя невестка мучается. Ищем мы хоть кого-то из цветочного народа, кто мог бы нам сказать, где теперь цветок найти, что ей помочь способен. В этих краях он более не растет. Но цветы видя, что произошло с нашим народом, испугались, что и в их город плесень после нагрянет, потому покинули эти края. А так далеко, как они ушли мы не слышим теперь без Трехликого. И где они точно, сказать не можем. Только и остается надеяться, что найдем прежде, чем Груздинка совсем уж не обессилит.

У Алисы из глаз потекли крупные слезы. Да и старик пустил скупую каплю. Анчутка мотнул мохнатой головой, и спросил:

— Бее, а Трехликий ее спасти тоже может?

— А как же. Она бы и не заболела вовсе, если он бы свободен был.

— Тогда, бее, отправляемся в музей, бее.

— Эх, молодость. Отвага и слабоумие, страшная смесь. Уж поверь мне внучок, там, где мой сынка не справился, нам и подавно успеха не сыскать.

— А он говорит, что мы справимся. Горшочек верит, что с Анчуткой нам это будет по силам.

— Да? А такой крохе то откуда знать? Следил, значит, говоришь. И есть в нем нечто, что способно любую напасть одолеть? Ох-хо-хо, что-то верится в эту сказочку с трудом. Много всякого я повидал, магии разные, и их творящих. Но того, кто ничем таким явным не владеет, способен справиться там, где сильнейшие бы обступили или по неразумению своему пали? Хм, а что, звучит интересно. Да и чего нам терять то? В нашем мире напасти много тепереча, и не ведомо, какая и когда тебя сгубит, плесень ли поганая, или болезнь. Что ж, гульну напоследок, вспомню старые времена. Еще бы тело это бренное, не было бы так слабо.

— Ура! — девочка смахнула остатки слез со своего красивого лица, — Мы отправляемся за моим папой!

— Эх, хорошо вам, не пуганным толком, соли пудов двести не съевшим. В своей наивности не ведаете вы страху. Но в случаях, когда умудренные отступают, в мыслях своих приняв поражение, идете вы на ветряные мельницы и побеждаете. Что ж, действительно, пора уже непутевого Опята выручать, а там глядишь и перо раздобудем, и с остальными бедами разберемся. Думал я, в прошлом осталось время подвигов моих, но крайнее оказывается ждало своего время. Что ж, достойно оно того, чтобы старик уже после отправился на покой.

— А то, как же, на покой, — рассмеялась Алиса.

— А вот так же, — усмехаясь ответил старичок, — Мое приключение последнее, а твое первое. Тебе дальше и вершить новые подвиги после.

— Правда?

— Правда, — Маслай легонько погладил внучку по ее шляпке, — Красота у тебя от матери, но характер наш с отцом, своей беспокойностью стариков к Грибнице отправишь ранее времени, коли тебя при себе все время держать. Да и как ветра в поле удержать?

Алиса от радости захлопала в ладошки. Анчутка смотря на нее вспоминал слова Лиса и Влада, о том, как много в этом мире плохого. Да, это определенно так. Напасти всякие то и дело приходят, и приносят горе хорошим людям. Но они не сдаются, не обращаются ко тьме. А продолжают жить, и стараются исправить и улучшить испоганенное. Нет, ой как не правы в своих измышления два его соратника. Если бы правы они были бы, то сгинул бы мир уже давно само разрушившись. Только вот свет все не меркнет, раз за разом развеивая наступающую тьму. Да и само зло к творению не способное, само себя изничтожает. Иногда ему в этом просто не стоит мешать.

— Вот, утомился небось, — старик извлек из своей сумки еще горсть грибов, и отдал бесенку, — Держи, подкрепись. Путь не близкий отсюда до Музея. Не раз еще остановимся на перекус, да и запасы придется еще пополнить, но думается от голода мы точно не сгинем.

Анчутка с благодарностью принял еду, он действительно уже чувствовал легкий голод и жажду. Которые тут же сгинули, стоило ему только съесть грибочки деда. А на их место пришла бодрость и готовность еще сколь угодно бежать.

Человечки-грибочки забрались на бесенка вместе с горшком, и они отправились в путь. Был он и правда не близким. Анчутка успел довольно подробно поведать о своих приключениях, и подивил этим даже много чего видавшего за свою долгую жизнь Маслая.

Как-то незаметно разговор перешел к растениям. Только в отличии от бесенка, народ его спутников, сам мало чего растил. Нужды такой не было, все само прекрасно росло в округе их чудесного городка. Но знания их о каждой травинке были обширны, а любовь к природе бесконечна. Старичок долго болтал об этом, пока не задремал. И дальше уже бесенок с девочкой общались между собой. Алиса была очень доброй и веселой девочкой. Но нет-нет, но проскальзывала глубокая грусть по тому, что случилось с ее близкими и народом. И желание помочь ей становилось все сильнее и сильнее.

Ночь в этом мире не наступала никогда. Но места, в которых они оказались, казалось, были укутаны плотным мраком. И когда в этом сумраке показались смутные очертания огромных зданий впереди, Алиса разбудила дедушку.

— Что? Где? — не сразу сообразил, что происходит, Маслай, но быстро собрался, — О, уже на месте. Прыткий какой. Так, давай остановимся и для начала подкрепимся, а после будем думать. Хотя тут мало чего годного можно умыслить.

Они перекусили, и старик отошел побродить вокруг. Вдруг, что интересное под павшей листвой обнаружится? Им ничего лишним не будет.

Алиса уже выглядела менее уверенно. Место давило, тяготило, и выглядело не лучше, чем ее родной городок, обезображенный плесенью.

— Эх, много минуло годин, с нашего сына посещения этого места, — старик вернулся с поиска, — И память моя иные картины рисует, и места этого не узнает. Беда тут сравнимая с нашей произошла, и пусть источник разный, но причина одна. Чужаки, что, взяв желаемое, не думали об последствиях, которые возникнут для обитателей мира сего.

— Так, бее, нельзя. Это очень, бее, плохой поступок.

— Эх, внучок, кабы думали все о других, а не только о себе, мир подобрее был бы. Но в стремлении утолить порой не ведомо откуда взявшееся желание, идут люди и существа на поступки жуткие. Отнимают они, отчасти или целиком, жизни иных, напрямую или косвенно. Но комар пьет капельку крови ради жизни своей. И даже чесотка возникает после, из-за того, чтобы укус сделать свой безболезненным и незаметным, тем самым жизнь себе сохранить, ибо губили бы их просто за то, что жить хотят, а иного способа природой не дано им. И тут уж надо хорошо покумекать, кого гнусом и кровопийцей звать. Того, кто ради выживания делает неприятное, но малое, едва заметное, или тот, кто в своей нетерпимости, испытывает чувства злые даже от звука тобой издаваемого. Кто душегуб, кто легкое раздражение создаст, или кто существо живое прихлопнет, в радости, что одолел ворога жуткого. Ну а что, это лишь букашка неказистая и противная.

— Так деда, ты и зверя лютого можешь оправдать, — вмешалась в разговор девочка-грибочек, — Он ведь ради пропитания тоже нападает. Так что нам, теперь, ничего не делать, когда есть нас будут?

— Эх младая, все тебе в крайности возводить, да оспаривать. Хотя, что под сомнение ставишь слова старика, это молодец. Всяко и мудрец заблуждениям подвержен, и мудрость истинная, в том, чтобы ответ искать, в независимости от предпочтений своих и желаний. И в убеждениях своих бреши находя, не латать их всем хламом без разбора, лишь бы кто не усомнился в твоей правоте и крепости заблуждений. А меняться и менять. Но сие только живому присуще. А мертвое оно будет биться до последнего за свой склеп, ибо иного не ведает, и света белого стерпеть не может, страх испытывая перед всем отличным сильно от себя. Так что, давай вместе подумаем, что в твоих словах может быть кривдой.

Алиса действительно глубоко задумалась, и потом медленно сказала:

— Ибо не всякое сравнивать уместно. Комар вреда сильного не причинит, и жизни твоей не убавит. А зверь лютый, ради сохранения себя, отнимет жизнь твою всю.

— Молодец, — старик поцеловал внучку в лоб, — Тут вопрос конечно не простой. Тем более со зверем, в природе коего хищничество. И будучи сытым, лишнего он не возьмет, и просто так жизни не сгубит, даже впрок. В отличие от тех, кто свой голод, болью внутренней рожденный, никак утолить не может. И ест, ест, а ему все мало. И запасов у него уже на несколько его жизней вперед, сгниют только без толку, никому так пользы и не принеся. Жизнь за зря, что своя, что чужие. А как иначе то? То, что внутри, только там и разрешиться может. Надо бы им обратиться туда. Да только они это жуткое пламя тушить думают, закидывая его чем не попадя. А все сгорает, и огонь только сильнее становится. Плесени той, что город наш поразила, они подобны. Будет она ползти все в себя перерождая, без толку всякого. Живое мертвым делая, а то, что убить не может, в жуткую темницу заключит. Но простая плесень прекрасна, ибо польза от нее, и живое может избежать с ней встречи. Не чета той дряни, что наш народ сгубила.

При воспоминании о трагедии дед замолк, а потом после небольшой паузы сказал:

— Что-то я опять заболтался, а время не ждет. Давайте-ка внучки, все же двигаться потихоньку вперед. Но будем внимательны, ушки на макушке. И глазкам покоя не давать, шеей крутя, все вокруг подмечать, ища опасности возможный источник. И трудно будет, но болтовни пустой избегать. По делу, и шепотом, только в крайнем случае мысли тревожные высказать, других предупреждая.

Анчутка и девочка согласно кивнули и пошли дальше уже все трое медленным шагом.

— Какой-то, бее, странный там, бее, туман, — поделился своими наблюдениями бесенок, как обладатель самого острого зрения.

— Странный, говоришь. Хм, тогда подойдем поближе, рассмотрим его, а потом уже будем решать, стоит ли в него соваться, — сказал Маслай в ответ.

Стоило им подойти, как стало ясно, что перед ними вовсе не туман, а шерсть. Она парила в воздухе, издали создавая иллюзию тумана. И чем дальше, тем больше меха становилось в окружающем пространстве. Но он никоим образом пока не вредил путникам, и они осторожно двинулись дальше. Пока Анчутка не рассмотрел впереди огонек. И чем ближе они подходили, тем яснее становилось, что источником его является костер. А вокруг него что-то стояло, и в том числе двигалось. Он рассказал об этом спутникам. Дед, пожевав свою бороду, без особо энтузиазма сказал:

— Милая, подойди поближе и разведай, что там к чему. Только прошу, будь крайне осторожна, ни звуком не выдай своего присутствия. Ты умница, все на лету схватывала, когда я тебя этому искусству обучал.

— Хорошо деда, буду незаметнее дыхания мертвеца.

Алиса тут же исчезла в зарослях травы, так что ничего даже не всколыхнулось.

— Умничка, — довольно сказал дед, — а нам внучок, придется чутка подождать. Хочешь историю какую расскажу, глаза у тебя любознательные, подозреваю любишь ты всякие небылицы слушать.

— А то деда, бее, с удовольствием.

— Что ж, чего бы тебе такого поведать? Какие тебе истории нравятся?

Анчутка задумался. И понял, что теперь не знает, что ему нравится. Раньше он с удовольствием слушал про приключения, представляя себя на месте главного героя. Как он справляется с разного рода напастями, становится сильнее и спасает бедствующих. А сейчас, когда он на своей шкурке уже испытал, что такое настоящее приключение, более того, в нем участвовал, как-то пока не особо и хотелось чего-то подобного.

Пока бесенок раздумывал над своими изменившимися предпочтениями, дед в который раз задремал. Анчутка улыбнулся и позволил себе тоже прилечь. Сна не было не в одном глазу, просто так было удобнее. Да и смог ли он сейчас уснуть? Там наверху сражались его друзья, и он не мог не думать о них. И с тем же, понимал, что делает все от него зависящее. И снова вот идет туда, куда разумный не сунется. Бесенок понял, что уже очень желает оказаться там, где не надо куда-то вечно бежать, переживать за своих близких. Там, где можно вдоволь покопаться в саду. Сесть почитать книжку.

Чтение Анчутка тоже любил, правда, как таковой библиотеки у Яги не было. Но иногда она не забывала о нем, и проносила что-нибудь почитать. В основном это были книги из Торгового Союза. И не удивительно, что практически все они были так или иначе о торговле. Но там все было такое странное и непонятное, что он, начав читать, тут же спешил к Яге за разъяснениями.

— Ааа, ты уж извини, но я редко бываю в местах, где можно найти нормальные книги. Да и времени не хватает выбирать. Если не понимаешь, то и не надо тебе это. Тут в основном о том, как бедному люду голову дурить, и обирать их до последней нитки. Уж куда бы я тебе не советовала путешествовать, то к этим людям, для кого златая монета стала ценнее жизни всякой. Но это в центре Союза, а на окраине не затихает никогда война, что развязывают торгаши, чтобы расширить свои владения. Их загребущие ручища уже и за границу магии начинают дотягиваться. Хорошо, что хоть сейчас у них чисто физически нет дальше возможности вести войну.

— В Торговом Союзе все плохие? — спросил Анчутка.

— Что ты, нет конечно. Там много добрых людей и существ. Много и тех, кто ни туда и ни сюда, их даже больше. Но есть и плохие. И как раз они и правят, оттого и страна та стала плохой. А люди что? Вот если я стану какое-то непотребство творить, разве будешь ты в нем повинен? А я в неком роде правлю этим местом, размером оно не уступает некоторым небольшим королевствам, да и население у меня свое имеется.

— И послы к тебе из внешнего мира ходят, — добавил бесенок.

— Ну они скорее наемники, хотя и это не совсем верно, — поправила бабушка Анчутку, — Они ко мне за помощью приходят, а в плату я беру ответную услугу.

Бесенок кивнул. Это он понимал. Из воспоминаний его вырвал девичий голосок:

— Опять спит? — Алиса вернулась так же бесшумно, как и ушла. Подошла к дедуле и легко потрепала его за плечо, — Деда, просыпайся, я узнала, что там.

— А, что? Кто спит? Я? Я не сплю, как тут уснуть в таком-то месте, — и уже окончательно просыпаясь, сказал, — Что ж внучка, молодец, скорее поведай нам, что такое там?

— Там сидят три существа у костра. Я узнала их, по рассказам твоим и родителей про это место. Помнишь вы говорили мне, что место это охраняют трое могущественных существ? Сова, паучиха и единорог? Так это они есть. Хотя и выглядят не как Владыки, а как наши непутевые соседи с Белой улицы, что вечно всяких настоек напьются, а после буянят. Единорог же вообще выглядит крайне жутко.

— Занятно очень. И что же они делают?

— Да я и говорю, тоже что и соседи. Пьют, курят, играют, ругаются. Только не дерутся разве что.

— Хм, действительно, Владыки себя так не ведут. Видимо произошло что-то по-настоящему ужасное, что они тут, и в таком виде. А не там, где им положено быть. Но что ж, пойдемте потихоньку. Только разве что дальше на спине Анчутки. И будь готов, малыш, по сигналу моему, бежать прочь так, как никогда не бегал. Как бы они сейчас не выглядели, не стоит забывать кто они такие. Любому из них, глазом моргнуть, и даже пылинки от нас на землю бренную не упадет.

Маслай с внучкой забрались к бесенку на спину, и они аккуратно двинулись к Владыкам. Те действительно выглядели как обычные животные, разве что в одежде, и вели себя вполне по-человечески.

Филин курил трубку и что-то постоянно бубнил себе под нос. Паучиха, поочередно прикладываясь к каждой из шести бутылок, играла в странную игру. Вместо шахматной доски она использовала карты, передвигая не типичным образом по ним фигуры. И ругалась. На саму себя. Тут же отвечая в ответ. Самой себе. Единорог же мрачно сидел в кресле подобно каменному изваянию, и вид его отваживал от всякого общения с ним.

— О, опять грибочки, — отвлеклась от своей игры паучиха, — Вы, тоже за пером, или спасть пришли бедолагу, что ранее сюда наведался?

— Здравствуйте, Владыка Музея, со всем почтение, коего вы несомненно заслуживаете, мы пришли в вашу обитель, как за пером, так и за моим сыном, коего вы видели ранее, — сказал дедушка поклонившись.

— Да, к бесу все, — выругалась паучиха, и выпила разом со всех шести бутылок. После разбила их, резко взметнулась и исчезла в кронах деревьев.

— Извините, если как-то оскорбили вас…-начал было оправдываться Маслай, но был прерван филином:

— Да, это из-за ваших слов. Но только вины тут вашей нет. Давно мы уже не слышали к нам таких обращений. Давно уже забыли, что стоит за этими словами. Забыли, кто мы есть, и для чего существуем. Забыли, что любим, и как его защищать. Мы более не Владыки. Мы жалкая их тень, что существует непонятно зачем. И прежними нам не стать, и сгинуть нет способа.

Владыка Библиотеки замолк ненадолго, сильно затягиваясь, и продолжил:

— Разворачивайтесь. Это единственное, что можете сделать вы, для того, кто ранее прошел здесь. Раз вам он близок, то не хотел бы он для вас того, что с ним произошло.

— Папа погиб? — тихо спросила Алиса, и слезы из глаз потекли ее.

— Нет. Но есть вещи куда страшнее, чем потеря тела и памяти в нем, — в линзах его очков отразилось заплаканное лицо девочки.

А Анчутка тем временем оказался почти рядом с единорогом.

— Бее, здравствуйте, мне кажется, бее, это ваше, — он протянул поднятые им разбитые очки, что валялись недалеко от кресла, к жутком коню.

Единорог молча подался вперед, и навис темной горой над маленьким бесенком.

— И зачем они мне теперь? Они ведь разбиты? — голос его был холоден и безразличен.

— Ну да, бее. Но ведь можно, бее, починить. А пока, бее, хоть одно, но уцелело, бее, правда треснуло, — Анчутка, казалось, ни капельки не боится существа, которое всем своим видом показывало, что к нему лучше не соваться, — Так хоть, бее, можно попытаться, бее, найти, чем починить, бее, их, или новые найти, бее.

Филин казался выглядел крайне удивленным. Он даже повернулся в сторону единорога, и в его глазах зажглось пламя интереса. И если бы паучиха была тут, то вспомнила бы этот взгляд. Таким он отчасти был ранее.

Единорог молчал. Все застыли, за исключением Анчутки. Он будто выпадал из общей картины обреченности, запущенности, потерянности. Он был живым. Старческое сердце в груди Маслая забилось сильнее, разгоняя кровь, в предвкушении. И оно случилось. Единорог разразился жутким смехом, а потом взял разбитые очки, и надел их. И тут же в его внешнем облике начали происходить изменения. Черные волосы на голове светлели, окрашиваясь в розовый, а глаз за разбитой линзой потеплел. А потом он разревелся.

— Пе, моя бедная Пе, что же я наделал, какой же глупец.

— Это вот точно, глупец, как и я, — паучиха вернулась, и выглядела она иначе. Трезвая, а в лапах вместо бутылок были ножницы, — А ты чего умный еще думаешь? Или не видишь, с чем к нам гости поведали?

И тут до филина дошло. От переполнивших его чувств, он аж оторвался от ветки, на которой сидел и чуть взлетел, резко несколько раз взмахнув крыльями.

— Цветок, откуда он у вас, и кто его из вас получил? -спросил он, спикировав на землю.

— Я, бее, а кто дал, не знаю, бее. Он был еще, бее, не различим.

— О, значит, точно нам пора уже за ум взяться, и отчаянию своему взглянуть в глаза, хватит уже болью упиваться, — голос Владыки Библиотеки наполнялся могуществом, — Долго мы ждали этого, всякую надежду потеряли. Но не думали, что такое благо посетит сие проклятые места. И не обманывайтесь, не за помощью вы пришли, а сами спасение несете нам, оттого вместе далее продолжим путь. Ведь так, Владыка Парка? Поможем милой Пе?

— Да, да, и еще раз да, — радостно ответил единорог. Улыбка правда его была крива. Со стороны, где линза уцелела, она была больше, — Кто обрядил меня в эти жуткие черные одежды?

— Сам же их надел, рогатый, — ответила паучиха, — ничего позже переоденешься. Да и прежде стоит и правда что-то сделать с твоими очками. В таком виде ты кое-как и кое-что, а не то, чем должен быть.

— Сделаем, все сделаем, — Владыка Парка был воодушевлен, — Только Пе спасем, а потом хоть что, главное положить уже конец ее жутким страданиям.

Человечки-грибочки были растерянны, не понимая, что происходит. А вот Анчутка улыбался. Он тоже не знал, что происходит. Но знал, что это что-то очень хорошее, и для него это и было важно. Что-то произошло с ним там, в тот момент, когда он увидел цветок в руках незнакомца. Груз, что копился на его маленьких плечах, с того момента, как он отправился в путешествие, покинул его. Также же, как и что-то, что было до того, и все тревожило на фоне.

— Да простят нам наши спасители сумасбродность речей наших, профессиональная деформация, так сказать, — пояснил филин, — И что вам стоит знать, так о той беде, что постигла нас. У Владыки Парка есть подруга Пе, прекрасное создание, жившее с нами еще до того, как мы оказались в этом мире. Но все изменилось некоторое время. Она, кажется, обезумела, напала на своего лучшего друга, и разбила его очки. Потом захватила наш дом, сделав его непригодным для жизни. Так что нам пришлось покинуть его и обосноваться тут. Мы до сих пор так и не поняли, что за оказия случилась. Почти все наши беды ранее приносимы были чужаками, но в этот раз я поклясться готов, что никто из вне, тогда к нам не приходил, и своих непотребств тут не творил. Мы, Владыки, оказались абсолютно бессильны перед тем, с чем столкнулись. Как вернуть свой дом, и при этом не навредить Пе мы так и не смогли найти ответа. Оттого и стали предаваться праздности, чтобы впасть в забвение, и не страдать от бессилия пред роком нас настигшим. Но теперь у нас появилась возможность выяснить что же произошло, и поможете нам в этом ты и твой новый друг.

Последнее явно относилось к Анчутке и горшочку.

— И что, бее, мы можем сделать, бее, для вас?

— Этот росток еще очень слаб, чтобы сам управлять той силой, которой обладает. Да и после того, как плесень поразила Владыку Трехликого, связь с Грибницей была почти утеряна. Так что и мы потеряли связь с Источником. Но горшочку не нужна Грибница, хотя сейчас пока он еще мал, она бы очень сильно помогала ему, пока он самостоятельно не научится плавать в Потоке. И все же даже сейчас он может найти путь к Источнику. Но ему нужен защитник, и его он уже себе избрал в твоем обличии, бесенок. Да, мы видим твое истинное обличие. Хотя к бесам ты имеешь такое же отношение, как мы к тем формам, в которых заключены. С помощью нашей силы Владык, мы отправим вас двоих к Источнику. Дадим вам ориентиры, чтобы вы не потерялись в его бурных водах, нашли ответ, и вернулись обратно. Готов к этому?

Анчутка согласно кивнул.

— Отлично, -вмешалась паучиха, — не думаю, что здесь есть кто-то готовый поспорить с тем, что у нас есть лишнее время. Возьми в копытца горшок.

Трое Владык приблизились к бесенку и встали вокруг него. А потом его втянуло в горшочек, и он оказался внутри деревянного дома. За небольшим столом сидел ушастый ребенок в шутовском костюме, разве что на голове его вместо колпака была нелепая корона.

— Привет, братик, можно мне называть тебе братом? Я просто чувствую, что это отчасти правильно. Меня зовут Горшок, но тебе это ведь и так это известно. Ты ведь меня так назвал.

Мальчик заливисто расхохотался, а потом вдруг напел:

— Будь как дома, путник.

Анчутка улыбался. И тоже чувствовал крайнее расположение к Горшку.

— Да, конечно, брат. Ты знаешь, что делать? — бесенок с радостью сначала обнаружил, что больше не беекает. А потом, что имеет свое обычное обличие. Да и к тому же в том же синим пиджаке, что дали ему лелейцы, и который ему так нравился.

— Ну я тут недавно, но в тоже время был тут всегда. Вот только не помню об этом. Но знаю, где найти воспоминания. А за тем тебя ведь и отправили сюда. Узнать, что произошло с Пе?

— Да, и что нам делать?

— Поспешить, — улыбка не сходила с лица Горшка, создавая ощущение плутовства и безрассудности. Вот только стоило взглянуть в его окружённые темными кругами глаза, как от этого впечатления не оставалось и следа.

Хозяин спрыгнул со стула, который для него еще был великоват, и проследовал к двери, не забыв взять лампу и ножницы. Бесенок последовал за ним, и увидев второй такой же комплект, взял их в свои руки.

— Лампа для того, чтобы не потеряться, ножницы для защиты. И главное, — Горшок порылся в карманах и извлек две пары очков, — Вот, чтобы видеть. Без них нам точно хана, так что не снимай их, и никому и ничему тоже не позволяй этого делать. И держись со мной рядом. Там местами расстояние -это время. Далеко окажешься, можем разминуться, и кому-то придется ждать другого очень долго.

Они вышли в дождливую осень. Серые монотонные облака затянули все небо, скрыв солнце. Дул холодный ветер. Недалеко от дома стоял старый колодец. Анчутка не мог его не узнать. Такой же точно был у бабушки в ее обители. Так значит и Яга имела дело с этим загадочным для бесенка еще Источником. Ну или у нее он просто был. Когда он вернется из путешествия, то не отстанет от бабули, пока она ему все не разъяснит. Ну или хотя бы ту часть, что посчитает приемлемой. Анчутка улыбнулся своим мыслям.

— Думай о хорошем. Но лучше вообще не думать при погружении. Фонари нас сами отведут, куда надо. А лишние мысли могут нас сбить с пути, и увести туда, откуда будет крайне трудно вернуться. А что еще хуже, вышвырнет не известно куда.

— Откуда ты все это знаешь? Ты ведь сам говорил, что ничего не помнишь? — перебив Горшка спросил бесенок.

— Как откуда? — искренне удивился мальчик, — Владыки мне эти мысли вложили, это быстрее, чем словами объяснять. Так, продолжу. Ножницы нужны для защиты. Чтобы на тебя не набросилось, следует не его атаковать, а нити, которыми оно ведомо. Перережешь все нити, освободишь его от чуждой ему воли. И оно тебе более не угроза. Ну и без очков ты там ничего не увидишь. Но главное, они защищают тебя от чужих воспоминаний, что, попав тебе в голову застрянут там, и ты их не отличишь от своих. А если такой памяти будем много, точто ты сейчас, потеряет в этом всякое значение. В неком роде ты умрешь. Ну вроде ничего не упустил. Главное нам узнать, что произошло с Пе, и как теперь мы и Владыки можем ей помочь. Понятно?

— Да.

— Ну тогда погнали, нечего кота за хвост тянуть. Кстати, как коты выглядят? А все, спасибо, увидел в твоих воспоминаниях. Какая милота. Жаль, конечно, что бабушка так и не нашла Черныша. Что насчет того, чтобы, когда вернемся к Яге его найти? Я глядишь уже и сам что-то буду уметь. Да и бабушка то она тоже Владыка, хоть ей и пришлось тоже отказаться от части своей силы.

— Да, обязательно его найдём, — обрадовался Анчутка, вспомнив, как они вместе с Чернышом, когда он был еще совсем котенком, спали в одной кроватке. Играли. Как тот ругал мышей за их проказы, а иногда даже и Анчутку. Получается, что он уже терял близкое сердцу существо раньше. Правда утешал себя всегда тем, что кот просто потерялся. И даже может где-то нашел новый дом, где его любят.

Взявшись за руки, они прыгнули в колодец.

Их окутало отсутствие. Ни верха, ни низа, ни слева, ни справа. Исчезло тогда, сейчас и когда. Не было цвета, не было звука, не было вкуса, не было запаха, не было ощущений. Забылась легкость, как и тяжесть. Остались лишь мечущиеся мысли. Но и они теперь приходили отовсюду, не только из собственной памяти.

«Фонарь».

Одновременно вспыхнуло два светлячка и нигде чуть отступило. И тут же некоторые мысли стали более сильными и попытались в первую очередь снять с них очки. Пришло ощущение лапки, с зажатой в ней ножницах. И с тем же виденье тонких нитей, что двигали этими сконцентрированными сгустками мыслей-желаний. Анчутка с Горшком ловко избегали возникающих из ниоткуда загребущих лап, толстых языков, плотных губ, жутких глаз, и множество другого, даже такое, для которого бесенок названий не знал. Но это было и не важно. Не так уж и значимы были все эти формы проявления, как то, что ими управляло. И братья сражались именно с этим, своими ножницами перерезая нити.

Они были рядом, словно спина к спине, привязанные еще будто, друг к другу. И уже этого было достаточно. Но кроме того, их мысли, направленные на второго, отвлеченные от себя, делали их сильными противниками для того, что хотело их поглотить. Каждый переживал за другого, и сражался за него. И если бы не это, то ножницы бы разрезали каждую нить бесконечность, а не в миг, стоило только поднести лезвия. Еще их цель была не спасение самих себя, а того, кого они даже не знали. И кроме того, выручив его, они спасут многих. И потихоньку отсутствие отступало. В пространстве вдруг стали проявляться некие предметы. Скоро стало понятно, что это шерсть, висящая в воздухе. Такая же, как Анчутка и люди-грибы видели прежде, только больше и плотнее.

«Уже близко».

Анчутка осознал себя стоящим рядом с Горшком. И они действительно стояли спина к спине. Теперь и спины появились, и пол вместе со стоящими на нем ногами.

— Уф, прошли, — радостно сказал Горшок, — И нашли. Но стоит быть очень осторожными. Не только у нас есть доступ к Источнику. И кто знает, что произошло с Владыками и их любимицей. Не стоит ли кто за этим, и будет тем более плохо, если он из тех, кто может входить в Поток. Тогда почувствовав нас в своих воспоминаниях, он может сюда наведаться, прямо сейчас, и нам придется не сладко. Так что ножницы держи на готове.

В конце коридора, в котором они оказались, внезапно возникла Пе. Чем-то отдаленно она походила внешностью на лиса, только цвет ее прекрасной шкурки был белоснежным. А еще она была обладательницей нескольких прекрасных пушистых хвостов. Пе проследовала по коридору, но видя, что Горшок не думает ни прятаться, ни оступаться, бесенок решил последовать его примеру и остался на месте. Белая лисица вплотную приблизилась к ним, и проследовала дальше сквозь их тела, не заметив ничего.

— Это воспоминание. На нас ничего не может повлиять, но и мы можем только наблюдать, — пояснил Горшок, — Пойдем, посмотрим, куда она пошла.

Они проследовали за Пе, до небольшого помещенья, что почти полностью было забито мехом. Была лишь небольшая свободная область. И стоило братьям увидеть, что там, как многое встало на свои места.

— Так вот оно в чем дело, — тихо, будто его могли услышать сказал Горшок, — Что ж, можно возвращаться тебе. Владыки теперь будут знать, что случилось с их бедной Пе. И надеюсь, найдут способ как им обоим помочь.

Анчутка согласно кивнул. Он смотрел на маленького бело-серого лисенка. Казалось, просто спит, но по слезам, что катились из глаз Пе, становилось понятно, что это не так. Бесенок подошел поближе, и несмотря на то, что сказал Горшок, по поводу того, что они ничего не могли тут сделать, протянул руку сначала к белой лисице. Анчутка будто погладил Пе, а потом и ее ребенка. И тут он почувствовал нечто. Будто его лапка действительно коснулась лисенка. Бесенок решил, что это его воображение. Но на всякий случай решил проверить. И снова погладил маленького лисенка. И тот будто вздрогнул.

— Ты видел? Или мне показалось? — спросил Анчутка у своего брата. Тот на это согласно кивнул, и сказал:

— Да, это невероятно. Ты каким-то образом воздействуешь на это воспоминание. Попробуй еще.

И Анчутка попробовал. Только вот в этот раз он решил действовать иначе. Вначале, не думая, что сможет что-то сделать, он просто представил себе это скорее. Во второй раз, когда гладил, то как раз старался, наоборот, прислушаться именно к реальным ощущениям. Теперь он и сильнее представлял, и в тоже время полностью концентрировался на ощущения в своей лапке. И стоило только коснуться воспоминания о лисенке, как ощутил гораздо сильнее его мягкую шерстку. Маленький песец вздрогнул, и слегка пошевелился. Теперь это уже было очень явно. Другое дело, что Пе этого не видела.

Анчутка продолжая гладить лисенка, второй лапкой дотянулся до Пе, и проделал с прикосновением к ней тоже самое. И опять лапка ощутила более грубый, но все же очень приятный на ощупь мех. И Пе удивленно перевела сначала взгляд на место, где ощущала прикосновение, а потом на пискнувшего ребенка. Пе застыла как изваяние, будто боясь спугнуть творящееся чудо.

— Попробуй поговорить с ней, — посоветовал Горшок, с изумлением взирающий на все происходящее.

Бесенок кивнул, и представил, что его могут услышать, сказал:

— Привет Пе. Мы пришли помочь тебе и твоему ребенку. Пожалуйста, послушай меня. Мы с в твоими друзьями. Они очень переживают за тебя, и им очень плохо. Особенно единорогу.

После этого Анчутка представил себе Владыку Парка, и его образ тут же появился в виде смутного видения. Пе посмотрела на то, что стало с ее другом, и из глаз ее еще сильнее покатились слезы.

— Не переживай, с ним все хорошо, только очки надо будет починить, — продолжил Анчутка, не забывая гладить обоих, тем более это было так приятно. А еще лисенок все больше пробуждался, и это сильно действовало на Пе, которая уже видимо давно отчаялась, что ее ребенок когда-либо сможет очнуться, и начать жить, — Пожалуйста, найди нас в лесу. И возьми ребенка, мне кажется, что я могу его пробудить и в настоящем.

Пе посмотрела на то место, где стоял и бесенок, и, кажется, различила его. Она что-то сказала, но он ничего не услышал. Но по выражению ее мордочки понял, что она сделает то, что он от нее просил.

— Хорошо, тогда скоро увидимся, — Анчутка улыбнулся лисице напоследок, и не без сожаления перестал гладить их шерстку. Но не удержался, и напоследок склонившись над лисенком, и поцеловал его в лоб. Тот приоткрыл глазки и взглянул на своего спасителя. Кажется, что даже его мордочка расплылась в легкой улыбке.

— Все будет хорошо, скоро сможешь обнять свою маму.

Лисенко в ответ что-то тихо пролаял, и в этом слышалась глубокая благодарность.

— Вот теперь точно можно и возвращаться, — удовлетворено сказал Горшок, широко улыбаясь, — Ну разве мы с тобой не молодцы?

Анчутка согласно кивнул, и спросил:

— А как нам вернуться?

— Гораздо проще, чем мы сюда пришли. Хватайся за меня. И когда скажу, туши фонарь. А потом держись, будет очень весело.

После этого Горшок взялся за тонкую ниточку, которая свисала с его шутовского наряда. Бесенок раньше ее не замечал, но теперь видел, что она тянется оттуда, откуда они пришли.

Бесенок сделал все, что ему сказал брат. И по его сигналу затушил фонарь. А потом их с дикой силой потянуло в обратную сторону. И действительно, теперь никто их не атаковал, и отсутствия не было. И прошло все куда быстрее. Они выпрыгнули из колодца. И прошли в дом.

— И что теперь?

— Прощаемся, — не без грусти сказал Горшок, продолжая одаривать своей улыбкой, — Но надеюсь, что расставание будет не долгим.

— Постой. Я хотел тебе сказать, — Анчутка замялся, — Туда куда лежит мой путь, там очень опасно. И я, думаю, что тебе будет остаться в безопасном месте.

— Эй, ты чего это удумал? — хмыкнул Горшок, — Уже от меня избавиться удумал? Не, теперь куда ты, туда и я. Не расстраивай меня, пожалуйста, и не бросай. Пока я сам не могу быть самостоятельным в твоем мире. Но даже и тогда я тебя не оставлю. И уж тем более не брошу тебя, когда тебе требуется помощь. Так что не дури, и таскай этот горшок с собой по всюду. А я подрасту, стану сильнее, и посмотрим, кто кого еще будет защищать.

— Извини, глупость сказал, — радостно сказал Анчутка. Он и сам уже не хотел расставаться с Горшком.

— Определенно. Ну до новой встречи. Пока есть грибочки, мы еще можем поговорить через них. Правда, когда отправишься наверх, уже такого не будет. Но мы найдем способ чтобы общаться. Я только этим тут и буду заниматься, тем более что теперь могу странствовать сам. Владыки мне дали прекрасные инструменты для этого. Глядишь каких-то новых знаний и умений, и наберусь до нашей новой встречи.

Они обнялись на прощание. После Анчутка обнаружил себя стоящим в окружении Владык.

— Ну что там? — спросил нетерпеливо единорог, еще не до конца пришедшего в себя бесенка. Тот не успел ответить, в лесу поблизости раздался вой. И Владыка Парка радостно обернулся на звук, узнав его. А уже через пару мгновений на поляне возникла восхитительная Пе. На ее спине свернувшись клубочком лежал лисенок, а рядом с ним сидел еще один человечек-грибочек, который держал большую деревянную шкатулку, в половину своего роста.

— Пе!

— Папа!

— Сынок!

— Дочка, отец!

Все плакали, обнимались. А когда закончили, то лисица аккуратно своими хвостами взяла спящее дитя, и поднесла его к Анчутке. Стоило ему только коснуться лисенка, как тот вздрогнул.

— Теперь все ясно, — сказал филин, — Лисенок не может пробудиться из-за того, что здесь чуждая ему магия в большой концентрации. Она не дает ему развиться и привыкнуть к ней. Так что, как бы это грустно не было, но ему необходимо оказаться в изначальной энергии, чтобы пробудиться и вырасти достаточно. Потом магия Чернобога будет ему нипочем, и более того, со временем и сможет ее использовать. Анчутка, возьми его на руки, пожалуйста.

Бесенок аккуратно принял от Пе самое ценное для нее. Лисенок зашевелился сильнее, а потом приоткрыл глазки. Они встретились взглядом с матерью, и она легонько коснулась его своим носом. Малыш ласково с любовью потерся о него.

Пе перевела взгляд на Анчутку, и в его голове раздался ее голос:

«Благодарю тебя дитя. Я всегда буду отныне у тебя в неотплатном долгу. Но я вынуждена тебя попросить и об еще одной просьбе. Возьми мое дитя с собой, и позаботься о ней, пока она не подрастет достаточно. Твой внешний вид обманчив, и сила, скрывающаяся в тебе, я верю сбережет ее. Да и она за себя может постоять, несмотря на то что еще кроха. Мне очень больно расставаться с ней, но еще больнее видеть ее в таком состоянии. Теперь же, когда отчаяние меня покинуло, я верю, что с ней будет все хорошо. Ну и главное, ты имеешь полное право дать имя моей дочери».

Лисичка, что тоже слышала голос матери, и кажется все понимала, обратила свой взор на Анчутку. А тот помятую, что уже дал одно имя, и, мягко говоря, оно оказалось нелепым. Хотя, с другой стороны, Горшку оно очень нравилось. И казалось было как некстати лучше.

— Снежинка, — ласково сказал бесенок, и мать с дочкой улыбнулись довольно.

— Вот, учись, — сказала паучиха, обращаясь к единорогу, — Владыка Парка богов, а ничего умнее и красивее, чем Пе, не придумал.

Единорог заливисто рассмеялся. Он был бесконечно счастлив. Его любимица и друг снова была с ни. И с ней все было в порядке. Но что еще чудеснее, у нее появилось дитя. Владыка Парка, подошел к Анчутке, и погладив Снежинку, сказал обращаясь к бесенку:

— Возьму ответственность и скажу за всех Владык. Мы, как и Пе, глубоко признательны тебе. И также никогда не забудем сделанного. Всегда поможем тебе, о чем бы ты не попросил.

Филин и паучиха согласно кивнули, но кроме того Владыка Библиотеки добавил:

— И перед вами грибочки мы в долгу. И меньшее, что мы можем сделать, это исправить допущенную ошибку. Мы только и думали о себе, да и о своем доме. Думая, что он включает себя только Музей, Библиотеку и Парк. И допустили, что с вашим народом произошла такая беда. Ничего не сделали после, хоть и могли. Простите нас, пожалуйста. Кроме пера, мы также отправимся с вами и поможем вам одолеть жуткого врага. Ну а потом уже займемся своими делами. Нам то всего лишь надо собрать всю шерсть. Через пару лет думается, справимся.

И опять много слез, слов благодарности, обниманий.

Анчутка стоял с лисенком на руках, и его матерью, и представлял в воображении радостного Горшка, который танцует внутри своего чудного домика. А за окном уже рассеялись тучи, и появилось солнышко. И отчего то было понимание, что так оно и есть.

— Как бы не хотелось закатить пир, тем более что поводов уже есть масса, — паучиха взяла на себя ответственность за то, чтобы напомнить, что еще не все законченно и расслабляться рано, — Но все же праздник закатим, когда спасем народ грибочков. Ох и получим мы нагоняй от Трехликого.

— Да пора нам размяться. Я уже и забыл, когда последний раз всякую гнусь давил, — сказал единорог, увеличиваясь в размерах. Другие Владыки также преображались.

«Садитесь ко мне на спину»- раздался голос Пе в голове у Анчутки и человечков-грибочков. Они поспешили это сделать. Стоило им только устроиться, как лисица оттолкнулась от земли. Они взмыли над лесом, и она побежала по воздуху. Владыки уже были далеко. Их огромные фигуры двигались с невероятной скоростью. Но задачи их догнать не было, тем более что сначала надо было заглянуть в другое место.

Добравшись до крохотной, кое-как сложенной избушки, грибочки-человечки спрыгнули с лисицы, и скрылись внутри своего временного дома. Вернулись они уже со своей матерью. Выглядела она крайне плохо. Пе подошла к ней, и облизала ее несколько раз своим языком, отчего та в миг излечилась. И пока воссоединившееся семейство радовалось, в голову бесенка пришла одна мысль.

— А с меня, бее, также нельзя снять, бее, заклятие?

«Ой, прости, слона то я не увидела».

Лисица облизала и Анчутку, после чего он вернулся к своему прежнему облику.

— Так, намиловаться еще успеем, — сказал серьезно Опят. Выглядел он довольно сурово, — Пора нам вернуться домой и к любимым.

К тому моменту, когда Пе добралась до города грибов, все уже было законченно. Даже перо не понадобилось. Жуткая плесень осталась еще только на Трехликом, но он, пробудившись уже сам ее уничтожал.

Городок оживал, грибочки, крайне ослабленные поначалу, быстро приходили в себя. Тут и Владыки старались, и Пе. Да и дед с внучкой бегали, кормя травками своих сородичей. В конце концов они все собрались у Трехликого. Этот гриб был больше избушки Яги.

— Маслай, Алиса, Опят, Груздинка подойдите ко мне поближе, — сказало одно из белоснежных лиц, что располагались вокруг ножки гриба. Шляпка его была красного цвета, с вкраплениями белого, и как это не удивительно, была способна склониться, — Сначала вы мои дети. Вы и представить не можете, как я горжусь вами. Вы не отчаялись, и не сдались, и продолжали бороться не только за себя, но и не оставляли попыток спасти свой народ, и вашего непутевого Владыку, что не смог вас уберечь. Опят, ты продемонстрировал, что достоин возглавить наш народ. В дальнейшем его ждут еще более тяжкие испытания. И воины нам будут нужны опять. Но также я знаю об вашей с Груздинкой мечте. И более того Грибница и я, также разделяем ее, и потому, пока выдалось более или спокойное время, будем ждать с нетерпением пополнения вашего семейства.

Услышав это все четверо грибочков, радостно расплакались и принялись обниматься.

— Маслай и Алиса, ваш вклад не оценить. И я с удовольствием удовлетворю вашу любую просьбу. Только не просите помочь бесенку, это та мелочь, которой я смогу его отблагодарить и без вашей просьбы. Просите за себя.

— Хм, это очень щедрое предложение, — Маслай задумался, — Тут просто так и не скажешь.

— Я хочу, чтобы у дедушки ничего не болело, и он снова мог веселиться, так как и раньше. Такое можно попросить?

Трехликий громко захохотал всеми тремя ликами, и сказал:

— Конечно дитя. Твой дед состарился телом, но душа у него проказника мальчишки. Что ж, так тому и быть, иногда можно и отмотать время назад, в виде исключения.

Из земли показался мицелий и окутал старичка. Прошло немного времени, и когда грибочек показался вновь, был он даже младше Алисы.

— Иеху, — воскликнул мальчишка, и тут же по-старчески нахмурился, — А голос чего такой по-прежнему скрипучий?

— А ты как думал, откуда у тебя такое чувство юмора, да и чтобы не забывался, — пояснил Трехликий, — Ведь кроме награды, у меня есть и просьба. Опят нужен тут, Груздинка тоже будет занята некоторое время по понятным причинам. Всем вам известно, что после Войны Богов, наш народ оказался разделен. Раньше все мы были объединены Грибницей, но многие утеряли с ней связь во времена прежних катаклизмов. И далеко не всем удалось воссоединиться с ней вновь, по прошествию времени, как я надеялся. И нужен тот, кто отправится в опасное путешествие, и найдет их. Но прежде, поможет Анчутке. Ведь с Горшком он может пока общаться только с помощью одного из нашего народа. А дело у него очень важное. Яга хочет спасти это место в том числе, и остановить возрождение Чернобога. Да и сам бесенок с его братом, очень необычны, и их роль в будущем крайне важна, так что помочь им будет правильно с любой точке зрения.

— Это мы запросто, — усмехнулся Маслай, — Да и я тоже уже привязался к внучку, будто к родному. С радостью, как помогу ему, так и отыщу потеряшек.

— Отлично, ты не о чем не забыл?

— А, точно просьба. Но будет честно, если Алиса для себя попросит, так что, пожалуйста, исполни и ее второе желание. Давай внучка, на этот раз желай для себя.

— Я…Я хочу с дедой, в приключение! — она повернулась к родителям, — Я вас очень люблю, и пока вы были в беде, мне было очень плохо. Но теперь, когда вы снова со мной, я прошу отпустить меня.

Груздинка подошла к дочке, и обняв ее сказала:

— Мы не отпустим тебя. Потому что, где бы ты не была, с нами всегда Грибница, и я буду чувствовать твою любовь, как и ты мою, не смотря на разделяющие нас расстояние.

Отец тоже подошел. Его суровое лицо смягчилось, излучая тепло и добро:

— Вот и выросла моя малышка. И я покривлю душой, если не скажу, что кроме радости, не испытываю еще и расстройства. Но я всегда знал, что этот момент наступит. Была надежда, когда ты еще малышкой была, что в мать пойдешь характером. Но нет наша с дедом взбалмошность тебе покоя не даст, не для нас это на месте сидеть. И как бы грустно мне бы не было, какое беспокойство не испытывал, но именно ты спасла нас, а не я. Так что глупость моя тревога. А вот радость искренняя. Да и за этим шалопаем надо приглядеть. Все же от матери тебе тоже многое досталось, ее рассудительность и ум. А этот балбес, еще невыносимее станет, он же все уши мне прожужжал, что столько возможностей упустил в свое время, так что, получив второй шанс своего не упустит.

— Прекрасно, если с этим решили, то попрошу ко мне подойти Анчутку и Горшка, — сказал Трехликий, семейство отошло, а приглашенные оказались рядом с огромным грибом, — Благодарю вас за то, что вы сделали для моего народа и меня, я никогда этого не забуду. И в качестве первой услуги, помогу вам выбраться. Я уже кое с кем связался, скоро оно будет здесь, и с его помощью вы вернетесь наверх. Но хочу вас предупредить, там вас ничего хорошего не ждет. Ваши соратники еще живы пока, хотя и находятся на грани. Я не могу вам ничего конкретного сказать. Грибница там давно уже переродилась, и служит целям одной из частей души Мары. Используется в том числе, чтобы держать в заточении Лель. Если вам удастся спасти ее, то это будет просто отлично. Для этого заберите перо Жар-Птицы, его силы должно хватить, чтобы уничтожить часть души злой богини. Тем самым вы не только получите шанс на спасение, но и сделаете огромную услугу миру. Даже если Мара возродится, без трети души она будет гораздо слабее. Еще остается дракон. И он ваша главная проблема будет, если вам удастся спасти ваших соратников. По силе он сравним с любым из Владык, и вам его никак не одолеть. Только сбежать. Но думаю, Лель задержит его и даст время вам скрыться.

К сожалению, я и Грибница сейчас крайне слабы, и мало чем можем вам помочь. Но я могу поспособствовать окончательному пробуждению одного из твоих талантов. Это очень редкая способность, в этом мире она проявлена пока только у тебя. Дело в том, что ты пускай и не обладаешь не одним из видов магии, но способен разрушать, зато любую, создавая по сути универсальную антиэнергию. Именно поэтому ты смог избавиться от морока плодов, пробудить дитя, разрушив, по сути, вокруг нее магию Чернобога. Но предупрежу тебя сразу, силой этой возжелают обладать многие. Но отнять у тебя ее можно, только убив тебя. Так что будь осторожен, когда будешь пользоваться ею. Чем меньше окружающие о ней знают, тем лучше. Тем более, что проявления этой силы очень трудно заметить. А еще будь очень аккуратен, применяя ее рядом с теми, кого любишь. Она способна не только магию разрушать, но и души. Ну и по началу она будет очень слаба, и например, ту же часть души Мары тебе не удастся уничтожить. Ну что, готов открыть в себе этот Дар сильнее.

Анчутка утвердительно кивнул. Так значит он действительно не обычный бесенок?

— Еще бы ты знал, насколько необычный, — рассмеялся Трехликий, каким-то образом уловивший мысли Анчутки, — А вот это просто. Пока ты стоишь на земле, Грибница улавливает твои мысли и чувства, да и все что наполняет твое тело. Дальше она передает это Источнику. Ну и мне. Народ мой тоже это может воспринимать, но гораздо слабее. И использует в основном для общения между собой. Горшок тоже обладает такой способностью, так вы пока и будете общаться меж собой. Для этого я прошу взять тебя с собой Маслая и Алису. Они помогут вам не только в связи. Думаю, не мне тебе рассказывать, как их внешний вид обманчив. А теперь давай уже к делу, подойди ко мне ближе.

Анчутка вплотную приблизился к грибу-великану, так что оказался у его основания, а одно из лиц нависало над ним. На свободной от лика ножке, вырос небольшой грибочек, и бесенок понял, что это для него. Взял в свою лапку, и отправил в свой рот. Через мгновение он почувствовал, как уходит у него из-под ног земля. Тело вдруг наполнилось легкостью, а после исчезло. Как и все остальное. Анчутка стал Пустотой. Пустота стала Анчуткой. Ощущение тела вернулось, и он смог почувствовать это. Запомнить. А потом вернулся. Теперь перед грибом был не только он. Но его и бывший артефакт.

Бесенок завороженно смотрел на существо, состоящее из толстой стальной проволоки, которая сформировала вполне человеческое тело.

— Не бойся, теперь оно угрозы не представляет. Существо не обладает своей собственной разумностью, и движима волей своего хозяина. Да, оно временно выбрало тебя своим носителем, но хозяйка у него одна. Лель, создавшая это. А она, сейчас, мягко говоря, не в себе. Не смогла понять, что Горшок не враг, и потому пыталась его уничтожить, чувствуя в нем в том числе что-то от тьмы. Думая, что это часть души Мары. Что не так. Форма этого еще не завершена. Но мы сейчас поправим это.

Из земли вверх устремились ростки, которые опутали металлическое существо, проникая внутрь него. Минуло совсем немного времени, и артефакт Анчутки, преобразился. Появилось лицо, обрамленное красивой растительностью, да и тело его теперь состояло наполовину из металла, наполовину из растений. Оно присело рядом с бесенком, и сказало:

— Прости меня, я причинила тебе такую жуткую боль, когда покинула твое тело, и бросила тебя погибать. Это вдвойне отвратительно, учитывая, что если бы не ты, то я бы никогда не смогла развиться, и принять эту форму. Боль одурманенной Лель двигала мной, затмевая все, в том числе и мои собственные чувства. А их бы и не появилось, не встреться ты мне, и не подарив частичку себя.

— Не переживай, я и не думал тебя упрекать. Тем более теперь, когда Трехликий все объяснил. Ты мне тоже очень сильно помогла, и, если бы не ты, неизвестно, удалось бы мне сюда добраться. И большое спасибо тебе, что подарила мне хоть на краткий момент ощущение полета, — ответил Анчутка, — И мне будет не хватать тебя, но я рад, что ты обрела жизнь и самостоятельность.

Существо внезапно пустило слезу. Хотя теперь это вызывало меньше удивления, нежели произойди это раньше, когда она была только из металла.

— Вот, — существо извлекло из себя тонкий браслет, и протянула его бесенку, — Эта одна из тех частей порождённых во мне тобой, и в ней полностью отсутствует воля Лель. Так что только тебе оно и может принадлежать. Сейчас тебе от него толку будет мало, но со временем, он вернет тебе отнятое мною. В том числе и крылья. Эта самое малое, что я могу сейчас сделать.

Анчутка бережно принял подарок, и надел его на свою лапку. Тот тут же изменил свою форму, подстраиваясь под запястье.

— Замечательно, — вмешался Трехликий, — Но нам стоит поспешить. Пока ситуация на верху не стала совсем критической. Тебе бесенок надо еще с Владыками переговорить, у них тоже кое-что есть для тебя в благодарность. Все только начинается, и думаю, будет время, когда мы встретимся вновь. Если рано, то успеем на общаться, а если позже, то тут пока никто не скажет точно, но скорее всего, будет хуже, чем сейчас. Но и вы станете сильнее и опытнее. Да и к тому же там, где есть Грибница, есть и я. Да и Горшку я дал кое-что, позволяющее ему находить в Источнике мои воспоминания. Обращайтесь к ним, если вам недоступна Грибница, а знания надо где-то почерпнуть.

Анчутка отправился к Владыкам. Они уже уменьшились, став такими же как, когда их встретили в первый раз бесенок и человечки-грибочки. Великие существа поклонились своему маленькому спасителю. Владыка Парка протянул Анчутке необычный предмет, перо филина, к которому с помощью паутины был привязан клок розовых волос единорога.

— Каждый этот предмет по отдельности, обладает огромной силой. Раскрыть ее полностью может только очень могущественный маг или существо. Ты не обладаешь такой силой, к сожалению. Поэтому мы сделали то, что никогда не делали прежде, а именно объединили их. В таком виде и ты сможешь воспользоваться его силой. Осталось совсем чуть-чуть, пробудить его. Для этого дай ему немного своей крови, — объяснил единорог.

— Давай помогу, — предложила паучиха, — Больно не будет, протяни мне лапку.

Бесенок сделал то, что его просили. Владыка Музея легко куснула его за палец, отчего на нем выступила маленькая капля крови. Анчутка капнул ее на перо, и оно тут же потеплело.

— Никто теперь кроме тебя не сможет воспользоваться его силой. А именно призывать нашу магию. К сожалению, у нас нет времени, чтобы обучить тебя всем его возможностям. Но для начала ты можешь использовать его простейшие свойства. Перо делает все легким, или тяжелым. Паутина сковывает или освобождает. А шерсть дарит радость или уныние. Мы думаем ты найдешь им достойное применение.

Анчутка от души поблагодарил Владык, а они в ответ каждый его обнял и пожелал ему со всем справиться.

Пришло время прощаться. Провожали небольшой отряд все, кто присутствовал в городе. В дорогу им собрали каждому сумку по их размерам. В них была в основном еда. Но не обычная, а те грибочки и травки, коими угощал уже Маслай бесенка. Также Анчутке сделали специальную перевязь, в которой он безопасно мог таскать с собой Горшка.

Когда слезы прощания почти перестали течь из глаз, бывший артефакт бесенка внезапно распался на проволоку и лианы. Окутал этим бесенка, двух грибочков, и одну маленькую спящую лисицу. А потом сформировав шар, погрузилась в землю.