История авиации 2001 01

"ОПЕРА" для Саддама Хусейна

За примерно полвека, прошедшие с момента атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, обладание ядерным оружием стало едва ли не главным аргументом, определившим принадлежность стран к клубу супердержав, войти в который хотели оы очень многие. Л потому нет ничего удивительного в том, что для целого ряда стран третьего мира обладание ядерными технологиями стало своего рода «идеей фикс». Однако для вчерашних полковников, ставших президентами, порой ничего не стоит начать пугать соседей *бумажными тиграми», что иногда приводит к непредсказуемым последствиям. Об одном из таких эпизодов и рассказывается в предлагаемой ниже статье.

Болезненно завидуя славе и влиянию в арабском мире Гамаля Абделя Насера, Саддам Хуссейн не скупился на затраты там, где можно было придать Ираку качества субрегионального «центра силы». Поскольку экономическая составляющая генерала интересовала мало, основной упор был сделан на создание мощнейшего военного потенциала. Но и этого оказалось недостаточно: подстегнутый официальным признанием израильского премьера Д.Бен-Гуриона о вводе в эксплуатацию ядерного реактора в Димоне (пустыня Негев) 21 декабря 1960 г., иракский вождь решил обзавестись ни много ни мало… собственной атомной бомбой(М), для чего необходимо было найти реактор, установки по обогащению и собственно уран.

Спрос, как пишут классики марксизма, всегда рождал предложение, и несмотря на то, что, по мнению большинства западных лидеров, от Саддама Хуссейна такого рода «спички» надо было держать подальше, вскоре нашлись поставщики необходимого оборудования, и сырья. Фактически у истоков иракской ядерной программы стояли Франция (поставившая, кстати, реактор и Израилю), Италия, а также Бразилия. Не случайно, когда спустя три десятка лет западный мир с ужасом взирал на дымящиеся развалины Кувейт-Сити и пылающие нефтяные поля, аналитики на вопросы журналистов «Так кто же, все-таки, вооружил Саддама Хуссейна?» многозначительно отвечали: «Все…». И это была чистая правда.

Как бы там ни было, но количество баррелей нефти (или миллионов долларов), предложенных взамен, перевесило для поставщиков как опасения в том, что оборудование будет использоваться не только в заявленных «научно-исследовательских» целях, так и многочисленные протесты Тель-Авива, заявленные по дипломатическим каналам. Убедившись в бессилии дипломатии, израильское руководство решило для устранения ядерной угрозы со стороны Багдада еще в зародыше прибегнуть к помощи своей секретной службы.

Первый раунд «Моссад» выиграл всухую: в апреле 1979 г. его агентам удалось нанести фатальные повреждения реактору мощностью в 70 МВт, подготовленному французами к отправке в Ирак. Однако стремление подрядчиков выполнить взятые на себя обязательства сыграло с израильтянами злую шутку: диверсия лишь отдалила сроки получения и монтажа вожделенного для иракского лидера оборудования. Утроив меры безопасности, Париж сполна рассчитался по контракту и, через шесть месяцев после диверсии, в местечке Осирак (15 км к западу от Багдада) здание реакторного зала стало обретать видимые контуры.

Поскольку, по мнению израильских политиков, это нарушало сложившееся хрупкое .равновесие на Ближнем Востоке, в штабах уже в ноябре 1979-го стали прорабатывать возможность нанесения авиаудара для уничтожения объекта, способного уже в недалеком будущем принести немало бед.

Задача, поставленная перед Хейль Ха Авир, как именуются израильские ВВС на языке тамошних «осин», простотой, мягко говоря, не отличалась: необходимо было преодолеть около 1000 км, пролетев над территорией минимум одной враждебной страны, причем, по возможности, необнаруженными до входа в иракское воздушное пространство. Кроме этого, нужно было правильно выбрать средства поражения и дату удара (не слишком рано, чтобы исключить возможность восстановления, но и не после пуска реактора). На первый взгляд, это было из категории невозможного.

Однако, ВВС Израиля было не привыкать решать задачки, неразрешимые для многих других, и подготовка к операции началась. Все расчеты строились на использовании F-4Е «Фантом» (основных ударных самолетов на тот момент, радиус действия которых явно недостаточен) в связке с парой КС-130Н «Геркулес» для дозаправки (из которых и состоял собственно весь(!) парк заправщиков). Неудовлетворительность схемы была видна, как говорится, невооруженным глазом, но иного выбора тогда не было.

Окончательно утвержденное правительством решение о бомбардировке (февраль 1980 г.) привело в действие механизм подготовки операции, в ходе которой 13 апреля 1980 г. впервые была произведена дозаправка израильского F-4E от КС-130Н. Специально для этого фирма «Израэл Эркрафт Индастриз» в спешном порядке разработала топливоприемное оборудование, размещаемое по правому борту «Фантома», поскольку имевшаяся на них стандартная американская горловина не соответствовала шлангам-конусам заправщиков. Но происшедшее в следующем месяце за много тысяч километров от Тель- Авива событие избавило «соколов Давида» от необходимости подобных импровизаций.

В мае 1980-го первые четыре израильских летчика-истребителя завершили переучивание на F-16A/B, проходившее в 388-м авиакрыле тактических истребителей (388 TFW) на базе Хилл, в штате Юта, и вернулись в 117-ю эскадрилью. Последняя, сформированная еще в 1953 г., имела неофициальное название «Первая Реактивная» и сменила к этому времени уже несколько типов самолетов: «Метеоры», «Миражи», «Нэшеры». 2 июля на ее базу Рамат-Давид прибыли первые четыре «Файтинг Фалкона» и эскадрилья начала подготовку к новому этапу своей истории. 21 ноября того же года она была объявлена боеготовой, имея по штату 18 F-16 А и В и столько же летчиков. За ней последовала «возвращенная из запаса» 110-я эскадрилья (до вывода в резерв эксплуатировавшая сначала «Москито», а за тем «Вотуры» и «Скайхоки»), ядро которой составила также четверка пилотов, подготовленных на авиабазе Хилл.

МиГ-23М из состава 11-й эскадрильи ВВС Ирака, авиабаза Аль Хаббания, 1981-1982 г.г.

F-15A из состава 133-й эскадрильи, авиабаза Ацион, Синайский полуостров, июнь 1981 г.

F-16A из состава 110-й эскадрильи, авиабаза Ацион, Синайский полуостров, июнь 1982 г.

F-16A из состава 117-й эскадрильи, авиабаза Ацион, Синайский полуостров, июнь 1982 г.

Значительная дальность обнаружения воздушных целей БРЛС AN/APG-63, стоявших на израильских истребителях F-15A, в значительной мере компенсировала отсутствие в составе отправленной в рейд группы самолета ДРЛО.

Появление этих самолетов позволило штабистам израильских ВВС отказаться от наиболее сложного этапа операции – дозаправки в воздухе, поскольку дальности полета «Фалкона» хватало вполне, а хорошая система управления вооружением позволяла с высокой точностью поражать цели. Минусом считалась однодвигательная схема, обеспечивавшая меньшую живучесть по сравнению с двумя турбинами F-4, однако преимуществ у «сокола» все же было больше чем у «призрака», а потому риск неудачного исхода разрабатываемой операции при использовании этих машин был заметно ниже.

Сразу после достижения боеготовности 117-я эскадрилья начала подготовку к атаке наземной цели на большом удалении, причем истинное назначение тренажа было известно только командиру. Расчеты показали, что удар вполне осуществим. Были созданы две ударные группы по четыре машины, головная – из 117-й, ведомая – из 110-й, во главе с комэсками. На комэска-117 было возложено и общее руководство миссией. Прикрытие осуществлялось новейшими истребителями завоевания господства в воздухе F-15A «Игл» из состава 133-й истребительной эскадрильи (авиабаза Тель-Ноф), в задачу которым вменялось также радиопротиводействие иракским РЛС.

Сведения о цели были получены от американских разведывательных спутников (хотя официально и США и Израиль это, естественно, отрицают). 23 августа на спешно сооруженный в пустыне Негев макет реакторного зала провели первую пробную атаку. Всего для участия в операции «Опера» отобрали 10 F-16A и 12 летчиков (два самолета и четыре пилота резервных). Экипажи интенсивно тренировались. Новые проблемы возникли 30 сентября, когда, на восьмой день ирано-иракской войны, реактор в Осираке был атакован четверкой иранских «Фантомов», однако 70-мм НУРСы «Зуни» и 20-мм снаряды автоматических пушек, выпущенные «соколами Хомейни», практически не нанесли ущерба зданиям и оборудованию, но изрядно всполошили иракцев.

Сразу после этого в дополнение к дивизиону (три батареи) ЗРК С-125 и полку МЗА, укомплектованному 57-мм автоматическими пушками С-60 и 23-мм ЗУ-23-2, вокруг ядерного комплекса был развернут зенитно-ракетный полк, оснащенный ЗРК «Квадрат» (экспортная модификация ЗРК «Куб»), насчитывавший пять батарей. В сущности, каждая из них, включавшая станцию разведки и целеуказания 1С91, четыре самоходные пусковые установки 2П25 (с тремя ракетами ЗМ9 на каждой) и две транспортно-заряжающие машины 2Т7 на шасси ЗиЛ-157, была вполне способна самостоятельно выполнять боевые задачи. Однако в комплексе с кабиной боевого управления (К5У) автоматизированного комплекса «Краб» и приданной ему РЛС разведки целей 1С11 возможности каждого подразделения существенно повышались. Так, зона поражения по дальности лежала в пределах от 4 до 23

км, а по высоте от 30 м до 12 км. Фактически в случае необходимости полк мог одновременно обстреливать до 5 целей, наводя на каждую по две ракеты одновременно! При этом вероятность поражения типовой цели типа «истребитель» летящей со скоростью до 600 м/с (2160 км/ч) одной ракетой в зависимости от различных условий оценивалась в 0,8-0,95. Помимо этого, в непосредственной близости от реактора разместились расчеты ЗРК ближнего радиуса действия «Роланд».

Еще одной неожиданностью для израильтян оказалась появление на близлежащем аэродроме Аль Хаббания 11-й эскадрильи истребителей МиГ-23М, с которыми самолеты, увенчанные «звездами Давида», еще не встречались в воздушных боях. Ретроспективно сравнивая их с израильскими машинами, выделенными для нанесения удара, приходится признать, что иракские пилоты практически не имели «козырей», за исключением довольно высоких разгонных характеристик, по которым МиГ-23М занимал промежуточное положение, превосходя F-16, но уступая F-15. Однако в маневренном бою МиГ-23М несомненно проигрывал обоим самолетам противника, а потому шансы на успех имелись только при организации внезапной атаки израильских самолетов или обстрела на средней дистанции, когда решающими факторами были бы характеристики БРЛС и разрешенная дальность пуска управляемых ракет. И действительно, стоявшая на нашем истребителе импульсно-допплеровская БРЛС С-23 «Сапфир-23», с дальностью обнаружения до 70 км, могла сопровождать одновременно до четырех целей, правда наводила ракеты Р-23Р с разрешенной дальностью пуска до 40 км только на одну. Хотя стоявший на F-15 радар AN/APG-63 имел почти вдвое большую дальность обнаружения (до 130 км), однако автоматический захват цели (причем только одной), сопровождение и наведение на нее ракет AIM-7 «Спэрроу» с РЛ ГН осуществлял на дистанции не более 18 км. Еще более скромные возможности имел F-16Ac его радаром AN/AP6-65, обладавшим дальностью обнаружения до 74 км, с автоматическим захватом и сопровождением на дистанции лишь в 9 км. Если же учесть, что последний истребитель в дополнение к 20-мм пушке М61 «Вулкан» нес только пару УР AIM-9 «Сайдуиндер» с ИК ГСН, то понятно, что в случае встречи с иракскими перехватчиками на дальних подступах к объекту удара, пилотам «Фалконов» пришлось бы не сладко.

Судить об этом можно на основании хотя бы того факта, что свои первые воздушные победы израильские F-16 одержали только спустя год после появления на вооружении строевых частей – 28 апреля 1981 г. В тот день, участвуя в одном из рейдов в воздушное пространство Ливана, в ходе которого были нанесены удары по объектам «Организации освобождения Палестины», ими были уничтожены два сирийских вертолета Ми-8 (один огнем 20-мм пушки, а другой УР AIM-9 «Сайдуиндер»). Этот налет, конечно, ничуть не напоминал планируемый рейд, однако позволил пилотам лучше узнать свои машины. Кроме того, это были первые победы на этом типе самолета, одержанные не на полигоне, а в реальном воздушном бою.

И все же возможности «соколов» были явно ниже чем у «орлов», которые, начав свою карьеру в составе ВВС Израиля примерно на год раньше, весьма интенсивно наращивали счет своих побед, первые из которых были одержаны в небе над Сирией 27 июня 1979 г. Тогда две пары новейших израильских машин без потерь со своей стороны сбили четыре сирийских истребителя МиГ-21. В числе тех, кто сидел в кабинах «Иглов» был Менахем Эйнан 1*, одержавший в тот день свою седьмую победу и Эйтан Бен-Элияху 2* , получивший подтверждение на четвертую. Не смотря на столь оглушительный успех, израильтяне вводили в бой летный состав на новой технике постепенно и как правило старались не выставлять свою новинку на передовую линию противостояния, предпочитая наносить удары из засад, что и позволило им еще дважды (19 и 24 сентября того же года) сбить еще по четыре сирийских «двадцать первых».

1* Свою последнюю восьмую победу он одержал в 1982 г. в ходе операции «Мир Галилее», после чего был сбит в воздушном бою и погиб.

2* Погиб в воздушном бою в 1981 г.

1980-й прошел сравнительно спокойно, а в следующем году, в полной мере освоив новую технику, пилоты «иглов» начали втягиваться в череду бомбежек и воздушных боев над Ливаном, в которых постепенно начали нести потери. В апреле 1981 г. сирийская войсковая ПВО смогла сбить на юге Ливана один F-15, в мае на этом же фронте было уничтожено еще два истребителя этого типа.

Однако вернемся назад. Еще 29 октября 1980 г., после провала очередных дипломатических усилий по «вразумливанию» Саддама Хуссейна, план операции «Опера» был утвержден кабинетом министров, а вскоре была назначена и дата – 10 мая 1981 г. Воскресный день для удара был специально оговорен премьер-министром М.Бегиным из политических соображений (предполагалось, что в выходной на объекте будет минимум французского персонала и, соответственно, жертв среди «нейтралов»). По той же причине бомбежка планировалась глубоко во второй половине дня, т.е. после окончания работы. Стратегически эта дата тоже устраивала, поскольку начало эксплуатации реактора планировалось на середину сентября 1981-го, что оставляло достаточно времени в случае задержек или временной отмены приказа.

Тем временем, подготовка к налету шла полным ходом. На двух F-16B был проведен пробный рейд в условиях, максимально приближенных к запланированной бомбежке. В качестве «вывозимых» на «спарках» летали начальник оперативного управления штаба ВВС полковник Авием Села, и начальник штаба израильских ВВС генерал-лейтенант Рафаэль Эйтан, ответственный за планирование операции. Последний, будучи только летчиком-любителем в прошлом (вся его карьера проходила в воздушно-десантных войсках, которые в Израиле организационно входят в ВВС), впоследствии вспоминал, что полет «на современном реактивном истребителе лишь в небольшой степени напомнил ему опыт пилотирования планеров и легких авиеток 50-60-х годов.

В мае американские спутники отметили расширение масштабов земляных работ вокруг уже построенных зданий ядерного центра. Как выяснилось позже, помимо наращивания потенциала ПВО столь важного объекта, были проведены и работы по усилению пассивных стредств защиты. Так, высота окружавших здания ядерного комплекса и без того внушительных песочно-земляных валов была еще увеличена, а часть строений удалось скрыть от постороннего взгляда под маскировочными сетями.

Однако сразу выяснить, что именно происходит «на точке» не удалось из-за начавшегося сезона пылевых бурь, «окна» ясной погоды между которыми «по воле аллаха» не совпадали с графиком пролета американских космических разведывательных аппаратов. Это же обстоятельство заставило перенести дату начала операции на 31 мая. Затем разведка отметила проведение масштабных учений ПВО в районе удара, в которых приняли участие перехватчики и зенитчики, охранявшие объект готовящегося налета. Все это заставило вторично перенести удар на 7 июня. Только в этот день стало ясно: час пробил. Больше ждать было нельзя.

Вся группа (10 F-16 из Тель-Нофа и шесть F-15 из Рамат-Давида) собралась на авиабазе Ацион, на Синайском полуострове. Эта база, построенная в сентябре 1972 г., (и переданная Египту по условиям Кэмп-дэвидского соглашения при эвакуации израильтянами Синая в апреле 1982 г.) была избрана местом старта отнюдь не по соображениям близости к объекту. Для этого гораздо лучше подошли бы аэродромы Иерусалимского узла, однако Ацион, в отличие от них, давала преимущество скрытности, так как позволяла использовать для пролета малонаселенные и, что более важно, практически не имеющие сплошного радиолокационного поля пустынные районы севера Саудовской Аравии и юга Иордании (на отходе), вместо «утыканных» радарами Сирии и северной Иордании. Кроме того, вторжение в иракское воздушное пространство осуществлялось с наименее ожидаемого направления.

После брифинга в присутствии генерала Эйтана и его нового начальника оперативного управления генерала Иври, пилотов ждал обед. Свои места в кабинах они заняли в 14:00. Скрупулезный предполетный контроль был проведен без всякой спешки и занял полтора часа. Для достижения максимальной продолжительности полета, после газовки двигателей самолеты дозаправили. Пригодились и резервные аппараты: вследствие неисправности один F-16 пришлось заменить. В готовность привели вертолеты поиска и спасения СН-53 из 114-й эскадрильи, в воздух поднялся Е-2С «Хокай» ДРЛО и управления из состава 192-й эскадрильи.

Радиолокационная разведка окружающего пространства позволила установить, что ни одного летательного аппарата поблизости нет и в 15:55 тяжело груженые «Фалконы» и «Иглы» стали выруливать на взлет. Экономия горючего являлась высшим приоритетом и по достижении скорости 190 уз (352 км/ч) пилоты отключили форсаж. Группа собралась на высоте 2400 фт (732 м). Лидировала четверка F-16 из 117-й эскадрильи, за ней на дистанции 3600 м шли столько же «Фалконов» из 110-й. F-15 прикрытия летели парами справа, слева и сзади ударной группы, а позади до границы своего воздушного пространства ударную группу провожал экипаж «Хокая», осуществляя анализ обстановки и поддерживая связь с командным пунктом.

На подходе к границе операторы самолета ДРЛО сообщили, что все спокойно, после чего, передав условный сигнал, Е-2С отвернул в сторону, а истребители не меняя строя пронеслись над Акабским заливом, пролетев над яхтой короля Иордании Хуссейна. Весь полет проходил при абсолютном радиомолчании. Оказавшись над Саудовской Аравией, израильтяне снизились до запланированной высоты 300 фт (92 м), что при полете в ручном режиме требует от летчика нешуточной концентрации. Тем не менее, проблем почти не было, если не считать песчаной бури, потребовавшей кратковременного (15 мин) подскока.

Прямо перед пересечением иракской границы были сброшены 370-галлоновые подвесные баки и увеличена скорость до 450 узлов (833 км/ч). После прохода точки маршрута «Сэнд Дюн Йеллоу» летчики впервые включили радары и снова увеличили скорость до 500 уз (926 км/ч). Перехватчиков замечено не было, но зенитные автоматы открыли огонь. Перед озером Бахр аль Мил F-15 начали набор высоты патрулирования 25000 футов (7625 м) и затем, разделившись на пары, заняли три района, поставив заслоны на пути возможного подлета иракских истребителей: к югу от авиабаз Аль Хаббания и Аль Такаддум (на запад от цели), к западу от аэропортов Багдадского узла «Мутения», «Рашид» и международного аэропорта столицы (на северозапад от цели) и к югу от цели, севернее авиабазы Убайда Бин аль Джарра.

F-15A из состава 133-й эскадрильи взлетает с авиабазы Тель-Ноф.

Первые F-16A и В были поставлены в Израиль в рамках программы «Пне Мэрбл».

На удалении 4 миль от реактора, находящегося слева от ударной группы, F-16 начали резкий набор высоты под углом 45°, а по достижении траверза цели выполнили резкий вираж влево (90°) с продолжением набора высоты. Через небольшой промежуток времени пилоты перевернули машины «на спину» для сохранения положительного значения перегрузки и визуального обнаружения цели. На высоте 5 тыс. футов (1525 м) F-16 вернулись в нормальное положение и, пикируя под углом 35°, устремились на реакторный зал.

Каждый из восьми «Фалконов» нес по две двухтысячефунтовых (908 кг) бомбы Мк.84, взрыватели которых были установлены на замедление с учетом толстых бетонных стен здания и окружающих песчаных валов, причем вторая бомба каждого самолета взрывалась позже первой, используя таким образом проделанное ею отверстие. Такая тактика была, конечно, рискованной, но важность задачи и невозможность организации повторного налета в случае неудачи требовали уничтожения цели любой ценой. Сброс боеприпасов производился на высоте 4 тыс. футов (1220 м) с интервалом 5 секунд между самолетами, что позволяло снизить воздействие дыма разрывов и осколков бомб предыдущего самолета.

Освободившись от «гостинцев», летчики выполняли вираж в 90° влево со снижением до 100 футов (30,5 м). Через 50 миль ударная группа набрала оптимальную высоту и скорость полета. Сбор всех самолетов для возвращения домой производился также над Бахр ал Мил.

Из 16 сброшенных бомб 14(87,5%!) попали непосредственно в реакторный зал и хотя две из них не разорвались, но оставшаяся дюжина полностью уничтожила надежду Саддама Хуссейна на собственное «оружие Судного дня». Промахи, как ни странно, можно тоже считать успешным выполнением задачи, т.к. были нанесены фатальные повреждения важным вспомогательным установкам ядерного центра. Решение атаковать воскресным вечером оказалось правильным, поскольку погиб только один французский инженер.

Противодействие ПВО свелось к запоздалому, хотя и весьма мощному артиллерийскому огню и пуску нескольких ЗУР, от которых самолеты ушли на малую высоту, одновременно отстреливая ловушки. Все участники бомбометания считали, что получили многочисленные попадания зенитных снарядов. Велико же было их удивление, когда, по возвращении домой на самолетах не нашли ни одной пробоины! Помимо общего возбуждения, такие впечатления, вероятно, объясняются близкими разрывами собственных бомб. Потерь и повреждений не было. Из имевшихся поблизости перехватчиков взлетел лишь один МиГ-23, пилот которого однако, не рискнул атаковать отходившую на запад со скоростью 600 уз (1111 км/ч) ударную группу. Комэск-133, надеявшийся пополнить свой боевой счет (за четыре месяца до описываемых событий он сбил сирийский МиГ-25), был, по его словам, «сильно разочарован таким развитием событий».

Еще более разочарован действиями своей ПВО и особенно перехватчиков был иракский вождь. Еще бы: менее чем за минуту он потерял весьма важный объект, составлявший его гордость и стоивший немалых денег. «Естественной» была и реакция: все офицеры, входившие в систему ПВО Осирака, от капитанов и выше, были арестованы и после скорого суда по приговору полевого трибунала расстреляны.

С точки зрения международного права операция «Опера» была его грубейшим нарушением: произведено намеренное вторжение в воздушное пространство трех государств, одно из которых (Иордания) даже формально не находилось в состоянии войны с Израилем, Ираку был нанесен ущерб по самым скромным оценкам на несколько сотен миллионов долларов, имелись человеческие жертвы. В очередной (и далеко не в последний) раз право силы оказалось главнее силы права…

Что же касается истории собственно авиации, то самолеты F-16 в самом начале своей карьеры с блеском выполнили миссию, для которой отнюдь не предназначались. Это не помешало им сделать то, что через какие-то десять лет многие аналитики назовут «первым и самым важным вылетом Войны в Заливе». В 1991 г. израильтяне, американский генерал Норман Шварцкопф и король Саудовской Аравии Фейсал были уверены: падающие на них «Скады» могут нести что угодно, кроме ядерных боеголовок…

НОСТАЛЬГИЯ

Сергей Корж, Геннадий Петров