История черного лебедя

— Не в этот раз. Я прожил шесть недель без тебя, обернутой вокруг моего члена, Маверик. Я буду внутри тебя при каждом удобном случае.

О, да, сейчас я ухмыляюсь, как сукин сын, и это не потому, что я безумно счастлив, когда похоронен между уютными стеночками моей жены. Так и есть, но дело не в этом.

Я — отец.

Эйвери Джеймсон Шепард родилась 3 июня.

— Я собираюсь кончить, — объявляет моя жена мне на ухо как раз в тот момент, когда наша маленькая девочка начинает суетиться на заднем плане.

Теперь я беру управление на себя, смещаясь, чтобы ударить ее прямо в то место, которое, я знаю, сводит ее с ума.

— Хорошо. Давай кончим вместе.

— О Боже, Кэл. — Ее стоны — моя погибель. Я резко кончаю, надеясь, что она тоже, и молюсь, чтобы не оставить синяков на ее светлой коже там, где сжимаю ее, как тиски.

Пытаясь отдышаться, я перевожу взгляд на наше селфи в рамке, сделанное так давно в ванной Кейси. Мы раскрасневшиеся от секса и ухмыляемся, как дураки. Мавс подняла два больших пальца, и этот блеск в ее глазах я очень хорошо знаю. Насыщенное блаженство. Фотография стоит у меня на прикроватной тумбочке, как постоянное напоминание о том, как сильно я люблю эту сумасшедшую, импульсивную женщину.

— Господи, как я люблю тебя, Лебедь, — тихо говорю я ей, убирая ее теперь влажные волосы со лба.

Она вздыхает. Довольная и счастливая.

— Ты так сильно хочешь снова жениться на мне?

— Да, насчет этого…

Она вскакивает, все еще оседлав мой размягчающийся член, ее рот широко открыт. Смеясь, я хватаю ее за лицо и, подцепив большими пальцами ее подбородок, закрываю его.

— Мне кажется, я говорил тебе, что буду обновлять свои клятвы с тобой каждый божий день до конца своей жизни.

За это я получаю широкую улыбку.

— Да, говорил.

— И что моя жизнь всегда будет связана с тобой.

— Это ты тоже говорил. — Я снова начинаю набухать, когда ее бедра возобновляют свое соблазнительное, манящее покачивание, но взгляд на часы показывает, что у нас нет времени на еще один раунд, как бы мне ни хотелось.

Быстро целуя ее, я подталкиваю нас к краю кровати и встаю, сбрасывая ее со своих колен. Я поворачиваю ее и шлепаю по заднице, ведя в сторону ванной. Я знаю Эйвери. У нас меньше четырех минут, прежде чем она разразится полноценным воем.

— Вставай, Лебедь. Нам нужно принять душ и подготовить Эйвери, чтобы не опоздать.

Маверик пытается вырваться из моих объятий, чтобы забрать нашу дочь, но вместо этого я веду ее в душ.

— Она будет в порядке в течение нескольких минут. Позволь мне вымыть тебя.

Она неохотно сдается, но я заставляю ее наслаждаться нашим коротким временем наедине. В наши дни это становится все труднее, но я не жалуюсь. Когда мы выходим из-под брызг, Эйвери истошно вопит, а мой сотовый начинает звонить. Мы смотрим друг на друга и просто улыбаемся, вне себя от радости, что живем сумасшедшей, полной стрессов жизнью.

— Я успокою Эйвери. Тебе нужно подготовиться, — говорю я ей, чмокая ее в пухлые губы.

— Она, наверное, голодна.

Телефон замолкает, но крик Эйвери теперь становится пронзительным и злым.

— Тогда я потяну время, пока ты сушишь волосы.

— Желаю удачи. — Она смеется. — Я быстро. — Мне грустно смотреть, как она оборачивает полотенце вокруг своих сочных изгибов, которые стали еще более заметными с рождением Эйвери. Она шлепает меня и говорит, чтобы я уходил. Я бегу за нашей малышкой, безуспешно пытаясь успокоить ее. Наконец я сдаюсь. По пути к Маверик я замираю в дверях нашей спальни.

Маверик стоит ко мне спиной и тихо разговаривает. Ее голова поворачивается в мою сторону. Мой сотовый прижат к ее уху, и по выражению ее лица я точно знаю, с кем она разговаривает.

— Я ценю это, Киллиан. Уверена, что Кэл тоже.

Она делает паузу, слушая моего брата на другом конце провода. Грустная улыбка трогает ее губы. Как и положено щедрому человеку, Киллиан милостиво принимает решение Маверик. Даже пытается время от времени оставаться на связи. Особенно в особые дни, как сегодня. Но я знаю, что ему это тяжело дается. Как может не быть? У него нет женщины, о которой он мечтал всю свою жизнь. Ведь она у кое-кого другого.

— Спасибо. То, что ты позвонил, очень много значит. — Еще одна пауза. — Да, она голодна. Ты хочешь поговорить с Кэлом? — она смотрит на меня, ожидая его ответа. — Хорошо. Пока, — тихо говорит она.

Удивительно, но она протягивает мне телефон. Мы меняемся местами, и она тихо выходит вместе с Эйвери, которая значительно успокоилась теперь, когда знает, что через несколько секунд будет прижата к груди Маверик.

— Привет, чувак. Как у тебя дела?

— Занят. Затрачивая на это уйму часов. — Голос моего брата звучит натянуто и напряженно. Так всегда бывает, когда мы разговариваем.

— Держу пари. Слышал, что твоя компания выиграла проект О'Хара.

— Да. Настоящий переворот.

Светская беседа просто сводит меня с ума.

— Итак…

— Да, итак, просто хотел сказать тебе, что я думал о тебе и Маверик сегодня и… я рад за вас обоих.

Секунду или две я ничего не говорю. Он больший человек, чем я мог бы когда-либо быть в этой ситуации. Я ни за что на свете не смог бы позвонить со своими поздравлениями.

— Спасибо, Киллиан.

— Ну, что ж…

Да, наши разговоры все еще неловки. Я освобождаю его от этого.

— Эй, мне нужно бежать. Мы опоздаем. Скоро поговорим?

— Конечно. Звучит неплохо.

Я вешаю трубку и медлю всего несколько секунд, прежде чем приступить к делу. Одевание. Пакование вещей. Отрыжка. Пеленание. Я двигаюсь с эффективностью, которой научился за последние пару месяцев, но даже в этом случае нам требуется больше полутора часов, прежде чем мы все трое оказываемся пристегнутыми в машине. Мы опаздываем на десять минут, но у нас все лучше получается жонглировать новорожденным и самими собой.

Полчаса спустя мы подъезжаем к церкви. Эйвери крепко спит в своем автокресле с полным животом и в чистом комбинезоне, после того, как облевала платье, которое Мавс купила на сегодня.

— Должны ли мы это сделать? — спрашиваю я.

— Черт возьми, да.

Она просто сияет.

Боже, я счастливчик.

Мы забираем нашу дочь и быстро направляемся внутрь собора Святого Павла. Еще одна вещь, к которой приводит околосмертный опыт? Углубляется ваша вера. После стрельбы мне пришлось иметь дело с кучей дерьма. У Мавс было много проблем, связанных не только с потерей отца, но и с тем, что она узнала обо всех наших предательствах и заботилась обо мне в течение нескольких месяцев, пока я медленно выздоравливал.

Прошедший год был одновременно лучшим и, возможно, худшим в моей жизни. Я женился на женщине своей мечты. А потом чуть не потерял ее. Я стоял на краю смерти и был свидетелем чуда жизни. Я переехал, устроился на новую работу и приступил к ней после того, как оправился от травм. Мавс продала свой бизнес Мэри-Лу и теперь работает мамой полный рабочий день в доме, который мы купили вместе.

С этим было много дерьма. Но отец Реддик помог нам пройти через это, и мы сблизились. И из-за этого он согласился провести специальную церемонию повторного венчания и позволить нам просто свободно высказать все, что на сердце. Он знает все, через что мы прошли. Ну… во всяком случае, большую часть.

— Готовы?

— Мы готовы, — говорю я ему.

Отец Реддик нетерпеливо берет у меня из рук автокресло. Я бросаю на него взгляд. Он только подмигивает и уходит. Я слышу, как он воркует с ней, и просто качаю головой.

Взявшись за руки, мы пробираемся через огромную, пустую церковь. Это так отличается от прошлого раза, когда мы произносили клятвы перед сотнями родственников и друзей. Тот день до сих пор живет в моей памяти. Как у меня от нее перехватывало дыхание.

***

Когда Маверик шла к алтарю под руку с отцом, я заплакал. Слезы чистой радости и благодарности навернулись мне на глаза, и с тех пор я не могу от них избавиться. Стоял здесь с ней рядом и думал, что я самый счастливый сукин сын в мире. Она — видение, да. Это удивительно, но я женюсь на Маверик ДеСото. Я знаю, что она нервничает и не уверена. Я не гребаный идиот, чтобы понимать, что ее сердце не на сто процентов в этом, что оно все еще разбито из-за Киллиана, но у меня внутри столько любви, что я знаю, этого будет достаточно для нас обоих.

Громкий голос отца Тигса призывает нас повернуться друг к другу и взяться за руки.

— Кэл Шепард и Маверик ДеСото, пришли ли вы сюда свободно и безоговорочно, чтобы отдать себя друг другу в супруги?

Я уверен, что да. Мне больно думать, что Мавс не уверена, но мы в унисон отвечаем:

— Да.

— Будете ли вы почитать друг друга как муж и жена до конца своих дней?

Я буду не только почитать ее. Буду поклоняться ей, почитать ее, следить, чтобы она ни в чем не нуждалась.

— Будем.

— Будете ли вы с любовью принимать детей от Бога и воспитывать их по закону Христа и его Церкви?

Она колеблется. Немного, но колеблется. Я начинаю отвечать:

— Будем.

А она отстает на полсекунды.

— Поскольку вы намерены вступить в брак, соедините ваши правые руки и заявите о своем согласии перед Богом и его Церковью.

Я смотрю на отца Тигса. Он кивает, показывая, что пришло время произнести слова, которые я должен произнести. Я делаю полшага к Мавс, заглядываю ей глубоко в глаза и повторяю банальные католические клятвы, но я хочу сказать гораздо больше. Хочу сказать ей, что нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы сделать ее счастливой до конца ее дней. Я хочу сказать ей, что никто не сможет любить ее так сильно, как я. Я хочу, чтобы она поняла, что не совершает ошибки, став моей женой, потому что нет ничего в моей жизни, чем я буду дорожить больше, чем ею.

Она повторяет ту же клятву, но, пока она произносит слова, я знаю, что ее мысли далеко. Я хороню это безнадежное чувство в глубине своего сознания. Теперь она моя, и это все, что имеет значение.

***

В тот день она, возможно, и дала мне клятву, но сегодня она поклянется мне в своей любви. Сегодня у меня есть все это.

Мы останавливаемся перед алтарем. Отец Реддик немного походил вокруг, прежде чем встать перед нами. Эйвери благополучно устроилась на полу у наших ног и все еще дремлет. К счастью.

Помимо нашего священника, здесь присутствуют четыре человека.

Мавс.

Я.

Эйвери.

И наш нерожденный ребенок.

Вчера мы узнали, что Мавс снова беременна. Мы оба на седьмом небе от счастья. Я знаю, что это быстро после Эйвери, но мы хотим большую семью, и нет причин ждать. Во всяком случае, жизнь научила нас, что нужно брать то, чего ты хочешь. Наше время здесь быстротечно.

Я чувствую себя счастливым каждый божий день, с тех пор Маверик простила меня и вернулась ко мне, хотя знаю, что ей потребовалось некоторое время, чтобы справиться с этим. Так что это не для того, чтобы задеть чьи-то чувства или оставить их без внимания, но мне показалось правильным, что день, когда мы заново посвятим себя друг другу, будет только для нас и наших детей.

Отец Реддик произносит несколько молитв и благословений. Тогда настает наша очередь говорить от чистого сердца.

Взяв обе ее руки в свои, я начинаю.

— Маверик… Я даже не знаю, с чего начать. — Она уже плачет. Как и я. — Я хочу сказать, что всегда знал, что настанет момент, когда мы будем так сильно любить друг друга, что трудно будет сдержаться, но признаю, что несколько раз терял надежду на этом пути. — Это заставляет ее дыхание прерываться на всхлип. Тем не менее, я продолжаю. — Я мог бы стоять здесь и повторять эти слова — я буду любить тебя до тех пор, пока у меня не останется голоса, но, в конце концов, это всего лишь слова. Что гораздо важнее, так это мои действия, направленные на то, чтобы показать тебе, что каждое отдельное мгновение каждого отдельного дня ты для меня — все. Мое солнце и луна. Мой свет и тьма. Моя единственная настоящая любовь. Я позабочусь о том, чтобы ты никогда не пожалела, что выбрала меня, Лебедь.

Макияж, который она с таким трудом нанесла, растекся. У нее красные глаза. Тушь размазалась под ее нижними ресницами. Она в полном беспорядке. И она самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел.

После нескольких глубоких вдохов она говорит мне то, что я хотел услышать два года назад. Сегодня не точная дата нашей годовщины, но мне это даже нравится. Теперь у нас есть два особых дня для празднования.

— Когда я думаю о тебе, Кэл, у меня всегда возникает это легкое чувство комфорта. — Ее голос срывается, а глаза снова наполняются слезами. Никто из нас не справится с этим без пятен на лицах и сопливых носов. — Ты всегда был рядом со мной. Заботился обо мне, защищал меня, любил меня. Тихо строил нашу жизнь для нас, чтобы она была готова, когда я буду готова. Ты никогда не сдавался, даже когда должен был сдаться. Я… — она останавливается, чтобы сделать несколько глубоких вдохов. Когда она впивается верхними зубами в нижнюю губу, я сжимаю ее руки, поощряя ее продолжать с мягкой улыбкой.

— Я не облегчала тебе задачу, но ты держался и никогда не узнаешь, как я благодарна тебе за твою настойчивость, и то, какой счастливой ты делаешь меня каждый божий день. У нас уже было много важных событий, но не они создают жизнь, это все мелочи между ними, которые преодолевают разрыв от одного монументального события к следующему. Ты дал мне тысячу мелочей, Кэл, и я знаю, что, благодаря им мы нерушимы и вечны. — Затем она пожимает плечами, прежде чем ее последние слова ломают меня наилучшим образом, каким только может быть сломлен мужчина. — Я последовала зову своего сердца, и оно привело меня обратно к тебе.

Маверик замолкает, и, возможно, будет справедливо сказать, что она не единственная, кто в полном беспорядке.

Отец Реддик прочищает горло.

Хорошо. По крайней мере, я здесь не единственный слабак.

Он протягивает руки, и наши обручальные кольца сияют в свете, льющемся через витражные окна. Несколько мгновений спустя, когда они прочно вернулись на место, где и останутся навсегда, я целую ее. Слишком длинный и, вероятно, слишком неподходящий для церковной обстановки поцелуй, но к черту все это. У меня не было такого шанса, когда я женился на ней в первый раз. Я не собираюсь тратить свой второй шанс впустую.

Мы с Мавс преодолели множество препятствий, чтобы добраться до этой точки. Но я знаю, что, когда моя жена держит меня за руку, а моя дочь за другую, когда мы возвращаемся домой, чтобы отпраздновать это по-своему, каждая секунда этой борьбы стоила того. Я не буду считать ни одной секунды из того времени, которое мне осталось провести с ней на этой земле, само собой разумеющимся.

Никогда.