«Великие помыслы об общем благе, великодушные чувства, желание принести им в жертву собственные удобства и часть своей власти, отказаться, наконец, от неограниченного могущества, дабы тем вернее обеспечить в будущем счастье людей, подчиненных его волг, все это некогда искренно занимало Императора; все это продолжало занимать его теперь (в 1801 г.); но это был юношеский порыв, а не твердое решение зрелого мужа. Император любил наружные формы свободы, подобно тому, как увлекаются зрелищами. Ему нравился призрак свободного правительства, и он хвастался им, но он домогался одних форм и наружного вида, не допуская обращения их в действительность; одним словом, он охотно даровал бы свободу всему миру при том условии, чтобы все добровольно подчинились исключительно его воле».