История Италии. Том III

Соотношение классовых и политических сил

Национальное восстание 25 апреля 1945 г., завершившееся освобождением Италии, создало в стране атмосферу революционного подъема и больших надежд, которые казались так близко осуществимыми. Эти надежды имели тогда реальную почву. Действительно, в мире и в самой Италии в итоге второй мировой войны произошли глубокие, коренные изменения. После мрачного пятилетия, в течение которого вся Европа стонала под сапогом фашистской Германии, наконец пришло освобождение. Народы Восточной и Юго-Восточной Европы, освобожденные Советской армией, встали на путь народно-демократических преобразований.

Победа Советского Союза во второй мировой войне, его решающий вклад в разгром германского и всего европейского фашизма привели к более широкому проникновению идей социализма в различные слои народных масс Европы, в том числе и Италии. Этому способствовали и те сдвиги в расстановке классовых и политических сил, которые произошли в Италии в итоге второй мировой войны и Сопротивления.

П. Тольятти писал, что в результате второй мировой войны в Италии «был налицо крах всей организации экономической структуры и возвышающихся над ней социальных отношений. Этот крах имел очевидное отражение и в области соотношения классов»[490].

Война и Сопротивление действительно привели к подрыву того механизма государственно-монополистического капитализма, который сложился в годы фашистской диктатуры. Фашистские корпорации, руководившие различными отраслями национального хозяйства, были ликвидированы. Консорциумы по закупке и сбыту сельскохозяйственных товаров, в которых господствовали магнаты финансового капитала, были распущены. Число акционерных компаний сразу после войны упало[491].

На Севере Италии хозяева многих фабрик и заводов бросили свои предприятия и руководство ими временно оказалось в руках чрезвычайных комиссаров КНО. На заводах и фабриках были созданы советы управления рабочих. Под их руководством трудящиеся начали восстанавливать производство. Владельцы предприятий в первое время, напротив, заняли выжидательную позицию, не будучи уверены в прочности новой власти.

Однако было бы ошибкой переоценить значение отмеченных процессов, ибо вследствие противоречий внутри антифашистского фронта, а также вследствие той поддержки, которую оказывала его консервативному крылу англо-американская военная администрация в Италии, социальная программа Сопротивления не была осуществлена. Промышленные монополии и крупное землевладение не были ликвидированы. Более того, проблемы социальной структуры приобрели особенно острый характер. Годы фашизма и войны усилили степень монополистической концентрации экономики[492]. Несколько ослабленные после краха фашизма (в 1945–1947 гг.) промышленные монополии начали активно восстанавливать свои позиции. Ведущую роль внутри блока монополистических групп после войны играли такие акционерные компании, как ФИАТ (автомобильная промышленность), «Монтекатини» (химия), «Пирелли»[493]. Магнаты индустрии по-прежнему стремились сохранить традиционный блок с крупными землевладельцами, в том числе с латифундистами Юга. Этот блок был надстройкой над дуалистичной социальной структурой страны, где наряду с высокоразвитыми индустриальными областями Севера сохранились отсталые, отягощенные феодальными пережитками, аграрные области Юга и Островов.

После войны Италия оставалась страной крайне высокой концентрации земельной собственности, где в то же время существовала огромная масса безземельных крестьян[494]. Почти половина земельного фонда, находившегося в частном владении (9,5–10 млн. га), являлась собственностью 20–25 тыс. семей, в то время как 80 % крестьянских дворов (или 4 200 тыс. семей) были безземельными или малоземельными[495]. Оплот крупного помещичьего владения по-прежнему составляли области Юга (особенно Калабрия, Апулия), Сицилия, а также центральная область — Лацио[496]. Одним из самых одиозных представителей земельной аристократии Италии был князь Алессандро Торлония, владелец огромных поместий в Умбрии, Романье, Тоскане, Лацио, Абруццах. Его крупнейшее имение в Фучино (Абруццы) было равно 16 тыс. га. Оно охватывало территорию 14 коммун с населением в 70 тыс. человек, которые в экономическом отношении целиком зависели от Торлония.

Значительную часть своих феодов князья и бароны отводили под охотничьи заповедники, превращали в пастбища или попросту забрасывали. В общей сложности в 1950 г. в Италии насчитывалось 9 млн. га плохо обрабатываемых или заброшенных земель[497].

Крестьянская беднота Юга и Центральной Италии арендовала землю на чрезвычайно тяжелых условиях испольщины или издольщины. По условиям договоров этого типа крестьянин отдавал хозяину от ⅓ до ½ урожая, а также должен был оказывать ему различные услуги и почести и посылать по праздникам дары: вино, индеек, яйца. При этом хозяин мог в любой момент расторгнуть договор и лишить семью крестьянина средств к существованию. В годы фашистской диктатуры кабальные условия арендных договоров были узаконены, и испольщина получила еще большее распространение[498]. К 1946 г. в Италии насчитывалось 1,8 млн. крестьян-испольщиков и издольщиков[499] и 2,3 млн. поденщиков и батраков[500]. Условия найма сельскохозяйственных рабочих, особенно поденщиков-браччанти, также были крайне тяжелыми. Браччанти имели заработок лишь в период сельскохозяйственной страды, оставаясь большую часть времени безработными.

Своеобразной национальной проблемой Италии оставался Южный вопрос. В результате однобокого развития итальянского капитализма Юг превратился в своего рода внутреннюю колонию, в аграрный придаток, вотчину баронов и крупных землевладельцев, зону экономической деградации. Промышленность здесь была развита крайне слабо, в деревне преобладали экстенсивные методы хозяйства и были сильны феодальные пережитки. Отсталые социальные отношения обусловили нищенский уровень жизни на юге страны. По данным народного обследования, проведенного в 1950 г. Национальным комитетом возрождения Юга, 37 % населения этой части страны ютились в домах, «не пригодных для жилища». Согни поселков не имели школ и медицинской помощи. На 15 млн. жителей Юга приходилось 12 тыс. больничных коек. В наиболее бедных коммунах Сицилии и Апулии 20 % всех детей школьного возраста оставались неграмотными[501]. После войны из этих забытых богом городов Юга начался массовый поток эмигрантов[502].

Пороки социально-экономической структуры были особенно болезненно ощутимы в условиях послевоенной экономической разрухи. Война нанесла Италии тяжелый ущерб. Ее людские потери составили 450 тыс. убитыми и пропавшими без вести[503]. 3 миллиона человек остались без крова. В результате военных действий, проходивших на территории страны, а также бомбардировок немецкой, англо-американской авиации были выведены из строя ⅕ всех предприятий, ¼ железных дорог и ⅓ мостов. Италия потеряла 9/10 национального флота. Из-за отсутствия топлива и сырья заводы и фабрики останавливались. В год окончания войны объем промышленного производства был более чем в два раза ниже довоенного уровня[504].

К концу 1945 г. в Италии образовалась 2-миллионная армия безработных[505]. В тяжелом положении находилось сельское хозяйство. Сбор урожая упал до ⅓ по сравнению с довоенным[506]. Дневная норма хлеба составляла, как и во время войны, 200 граммов в день. Процветал черный рынок. Страна зависела от ввоза продовольствия из США.

Союзная военная администрация в Италии контролировала итальянскую экономику и стремилась ослабить ее, с тем, чтобы подготовить почву для проникновения в Италию американского капитала. Союзная администрация реквизировала свыше 1900 итальянских предприятий, запрещала импорт в страну важнейших видов сырья. Выпуск союзническими властями оккупационных денежных знаков, так называемых американских лир, усугубил инфляцию.

До конца 1945 г. Северная Италия, отделенная от остальной части страны «санитарным кордоном», находилась под непосредственным управлением союзной военной администрации, а англо-американские войска оставались в стране до конца 1947 г. Это обстоятельство использовалось англо-американскими властями для того, чтобы оказывать давление на политическую жизнь страны и помешать левым силам осуществить глубокие демократические преобразования. Присутствие в Италии англо-американских войск явилось одним из важнейших факторов, определивших расстановку сил в стране. Только с учетом этого фактора можно понять, почему рабочий класс, сыгравший руководящую роль в Сопротивлении, не смог после войны добиться установления в стране строя прогрессивной демократии.

Действительно, политические позиции правящих классов были подорваны довольно сильно. Открытая террористическая диктатура наиболее реакционных слоев крупной монополистической буржуазии в форме фашизма была уничтожена. Военно-политический аппарат, на который опиралась фашистская диктатура, был в значительной степени разрушен. Фашистская милиция, политическая полиция, армия, фашистские корпорации, фашистская партия и фашистские профсоюзы были распущены. В Северной Италии непосредственно после национального восстания власть фактически осуществлялась комитетами национального освобождения, в которых преобладающие позиции принадлежали левому крылу антифашистского фронта.

Иная обстановка создалась в Южной Италии, что в значительной степени определялось социальной структурой населения. Промышленный пролетариат Юга не составлял столь могучего отряда, как на Севере, и не имел политической гегемонии. Народные массы Юга не приобрели того мощного опыта демократической борьбы, как на Севере, так как Юг (за исключением нескольких эпизодов) остался в стороне от движения Сопротивления. Поэтому комитеты национального освобождения на Юге не были связаны с массами и носили верхушечный характер, а в центральном КНО в Риме значительную роль играло консервативное крыло антифашистского национального фронта.

Существенные сдвиги произошли в соотношении политических сил в стране. Либеральная партия, будучи правящей партией в дофашистский период, не смогла в новых условиях восстановить свою гегемонию в лагере буржуазии — и это не было случайным. Выражая интересы наиболее консервативных кругов монополистической буржуазии и крупных землевладельцев, либеральная партия стремилась сохранить незыблемой социальную структуру страны и, возродив дофашистскую либеральную систему правления, оставить монархию и традиционный политический блок, «капитанов индустрии» и латифундистов Юга. Этот курс шел в разрез с устремлениями средних слоев, в том числе мелкой буржуазии, которые делали свою ставку на христианско-демократическую партию.

ХДП, соперничая с либералами, явно претендовала на роль новой правящей партии. Связь ХДП с Ватиканом могла обеспечить буржуазии контроль над широкими слоями народа с помощью церковного аппарата и религиозной идеологии, глубоко укоренившейся в сознании итальянского народа. Христианско-демократическая партия использовала в своих политических целях разветвленную сеть церковных приходов (в Италии их насчитывалось более 27 тыс.) и 600-тысячную армию священников и монахов, а также светскую организацию католиков «Католическое действие» (которая не была распущена в годы фашизма), объединявшую в 1946 г. 1,7 млн. человек.

Вместе с тем христианско-демократическая партия, создавая свою массовую (главным образом крестьянскую) базу, выдвинула уже в период 1943–1945 гг. программу социальных реформ, рассчитанную на привлечение этих масс. В основном документе партии «Преобразовательные идеи христианской демократии» (1944 г.) партия заявляла, что она ставит своей целью уничтожить господство крупного монополистического капитала и превратить пролетариат в «класс мелких собственников». В этих целях провозглашалась необходимость аграрной, промышленной и финансовой реформ. Батраки и безземельные крестьяне, согласно этой программе, получив землю, должны были превратиться в мелких землевладельцев, а индустриальные рабочие, приобретя акции, — стать «совладельцами» предприятий[507]. Программа была подтверждена в резолюции партии, принятой в октябре 1945 г.

Мелкобуржуазная социальная программа и использование католической идеологии расширили массовую базу христианских демократов. К лету 1945 г. христианско-демократическая партия, по утверждению ее лидеров, насчитывала 1 млн. членов[508]. Массовая база ХДП являлась ее важным преимуществом по сравнению с другими буржуазными партиями Италии. Она позволяла ХДП конкурировать в политической борьбе с массовыми партиями рабочего класса, давала ей шансы на успех во время будущих парламентских выборов. Поэтому ХДП становится вскоре партией широких кругов буржуазии, а затем руководство в ней оказывается в руках представителен крупного монополистического капитала[509]. Однако до конца 1947 г. эта трансформация ХДП еще далеко не всем была ясна. Ее широковещательная программа, ореол Сопротивления, формальное сотрудничество с коммунистами в правительстве мешали многим понять истинную сущность этой партии.

В годы фашизма произошли изменения в структуре рабочего класса. Его удельный вес в результате индустриализации увеличился. По переписи населения 1941 г. рабочий класс составлял 35 % населения Италии. Одним из важнейших итогов Сопротивления явилось усиление политических позиций рабочего класса и его передовых партий в стране. На авансцену политической борьбы выступает компартия. Следуя выдвинутому в годы Сопротивления курсу на создание новой партии, тесно связанной с массами, руководство ИКП провело большую работу по вовлечению в партию представителей различных слоев населения: не только пролетариата, но также и крестьянства, интеллигенции.

В конце 1945 г. численность ИКП достигла 1,7 млн. человек[510] — она стала таким образом самой крупной политической партией Италии.

Особенностью итальянского рабочего движения после второй мировой войны, отличавшей его от других стран Западной Европы, было то, что рядом с компартией шла сильная социалистическая партия, порвавшая с реформизмом и связанная пактом единства действий с коммунистами. В 1945 г. ИСППЕ насчитывала в своих рядах 700 тыс., а через полгода, к XXIV съезду (апрель, 1946 г.), — 900 тыс. человек[511]. Социальный состав ИСППЕ приближался к составу компартии (в конце 1945 г. 62 % социалистов были рабочими)[512].

Внутри партии шла острая борьба между различными фракциями. Левое крыло партии возглавляли П. Ненни и Р. Моранди. Они были сторонниками единства действий с коммунистами и выступали за нейтралитет Италии на международной арене. Правые реформистские группировки, руководимые Дж. Сарагатом и Дж. Ромитой, напротив, требовали политической «автономии» социалистов (а затем — разрыва с компартией) и внешнеполитической ориентации Италии на Соединенные Штаты Америки. Линия социалистической партии в целом определялась тогда ее левым крылом. Поэтому в этот период две партии рабочего класса выдвигали общую цель — борьбу за социализм на демократической основе при единстве всех демократических сил и имели общую политическую программу.

Одним из важнейших итогов Сопротивления был глубокий кризис социал-демократии. Как уже сказано, реформистское крыло в социалистической партии располагало незначительным меньшинством. В профсоюзном движении, где в дофашистский период руководство принадлежало социалистам-реформистам, они также утратили свои позиции. Во главе социалистического течения ВИКТ стояли левые социалисты: О. Лиццадри и др.

Кризис социал-демократии привел к тому, что после второй мировой войны ее функции в итальянском рабочем движении стал выполнять католический реформизм[513]. В отличие от социал-демократии он опирался не только на рабочую аристократию, но и на беднейшие социальные слои. Выдвигая программу социальных реформ (аграрную реформу и национализацию промышленности), католический реформизм не ставил, разумеется, своей целью ликвидировать капиталистический строй. Неприкосновенность частной собственности, «классовое сотрудничество» (патернализм) и клерикализм — являются принципами католического реформизма. Его идеологию в ряды рабочего движения и трудящихся города и деревни проводили католическое профсоюзное течение, входившее в состав ВИКТ, а также две другие организации: Христианские ассоциации трудящихся (АКЛИ) и Национальная конфедерация крестьян (руководимая П. Бономи).

Коммунисты, следуя заветам А. Грамши, после второй мировой войны последовательно проводили политику союза с трудящимися-католиками, так называемую политику протянутой руки. Важнейшим успехом этой политики явилось создание еще в годы Сопротивления единого профсоюзного центра — Всеобщей итальянской конфедерации трудящихся, объединившей три главных профсоюзных течения: коммунистическое, социалистическое и христианско-демократическое. В 1945 г. ВИКТ насчитывала в своих рядах 4,5 млн. человек, а в начале 1947 г. — 6 млн. человек. Руководство ВИКТ в 1945–1947 гг. осуществляли на паритетных началах представители трех течений: Дж. Ди Витторио (коммунист). О. Лиццадри (социалист), А. Гранди (левый католик). ВИКТ объединила не только промышленных рабочих, но также служащих, батраков, испольщиков, небольшой отряд крестьян-землевладельцев, представителей интеллигенции.

В ходе Сопротивления впервые в истории страны сложился боевой союз рабочих и крестьян в Северной и Центральной Италии, особенно союз с испольщиками. Организационно он был закреплен созданием в 1946 г. в рамках ВИКТ Конфедерации трудящихся земли (Конфедертерры), которая в 1946 г. объединяла 1,8 млн. трудящихся деревни. Национальная лига кооперативов, руководимая социалистами и коммунистами, объединяла 3 млн. членов[514]. При этом руководство компартии уже в 1945–1946 гг. считало возможным установление союза рабочего класса не только с деревенской беднотой, но и со всем крестьянством, рассматривая его не как тактический, а как стратегический, т. е. рассчитанный на длительный период[515]. Особое внимание компартия обратила на два специфических аспекта крестьянского вопроса в Италии: проблему Юга, т. е. союза с крестьянскими массами Юга, и проблему союза с католическим крестьянством (или, образно говоря, «проблему Ватикана»). Коммунисты провели большую работу по развитию партийных и профсоюзных организаций на Юге, вовлекая в них крестьянские массы.

Левое крыло ИСППЕ (Ненни, Моранди) после войны также выступило за решение Южной проблемы. Однако в практической деятельности социалистическая партия уделяла этим вопросам недостаточно внимания. В результате ее позиции среди трудящихся масс Юга были слабее, чем позиции ИКП.

Руководство коммунистической и социалистической партий, проводя политику союза с католическими массами, в первые послевоенные годы, как и в период Сопротивления, стремились установить этот союз не только снизу, но и сверху, т. е. с руководством ХДП. Условием такого пакта ИКП и левое крыло ИСППЕ считали единство действий двух рабочих партий. Лидеры правого крыла социалистов, напротив, уже тогда рассматривали возможный союз социалистической партии с ХДП как альтернативу политическому блоку коммунистов и социалистов.

В итоге Сопротивления серьезные сдвиги произошли среди интеллигенции. Ее передовая часть переходит на позиции марксизма и вступает в ряды рабочих партий. Значительные слои прогрессивной интеллигенции, оставаясь на идеалистических позициях, вместе с тем в политическом плане начинают сотрудничать с коммунистами и социалистами. Сопротивление привело к обновлению духовной жизни нации, к созданию новой прогрессивной культуры. В литературе, кино, живописи утверждается течение неореализма. В исторической науке, философии, эстетике крочеанство начинает сдавать господствующие позиции, уступая место все более растущему влиянию марксистской школы.

Особое влияние на развитие политической и духовной жизни послевоенной Италии оказало издание «Тюремных тетрадей» A. Грамши (начатое в 1947 г. и законченное в 1955 г.), в которых содержалась глубокая марксистская разработка проблем философии, истории, политики, культуры. Как отмечал Тольятти, решающее влияние на идейное развитие Грамши принадлежало B. И. Ленину и ленинизму[516]. Это отчетливо прослеживается и в «Тюремных тетрадях», где автор применял ленинский метод исследования, стремясь к всесторонности и конкретности, к подлинному историзму. Отличительной чертой его подхода явилось глубокое проникновение в диалектику взаимодействия национальных и интернациональных факторов — ив этом он также шел вслед за Лениным[517].

Значительное место в «Тюремных тетрадях» уделено проблемам марксистской философии. Грамши понимал исторический материализм как «философию практики», стремящуюся не только к познанию, но и к активному изменению действительности. Он пишет, что В. И. Ленин на деле двинул вперед философию как таковую тем, что он двинул вперед политическую теорию и практику[518].

Грамши сосредоточил огонь критики против идеализма Кроче, с одной стороны, и против вульгарного, экономического материализма — с другой. Он показал, что экономический материализм, абсолютизируя роль базиса в развитии общества и отрицая обратное воздействие надстройки, означает подмену законов диалектики «простыми законами механики», а в политике приводит к фатализму и недооценке революционной роли масс. Выступая против опасности метафизики, Грамши уделил большое внимание анализу обратного воздействия надстройки на базис, активной роли народных масс, особого места интеллигенции в обществе. Грамши критикует реакционную концепцию, согласно которой народ якобы извечно пассивен и лишь идеологи могут пробудить в нем элементы сознания. Он пишет, что даже в эпоху реакции нельзя говорить о полной пассивности народных масс, ибо народ накапливает внутренние силы для будущих действий. Грамши подчеркивает, что нельзя абсолютизировать элементы стихийности или сознательности народных масс. В поворотные моменты истории, когда массы вступают в активную борьбу, их сознательность усиливается и оказывает обратное воздействие на правящий класс. Если у Кроче история предстает как деятельность интеллектуальных групп, у Грамши она — прежде всего история народных масс.

Большое место в «Тюремных тетрадях» Грамши уделяет разработке проблем ленинской теории государства и революции применительно к условиям Западной Европы. Вопрос о национальном типе капитализма, о национальных путях революции Грамши исследует в свете более чем полувековой истории Италии, особенно эпохи Рисорджименто, с пристальным вниманием к аграрной проблеме, к крестьянскому вопросу. Опираясь на ленинскую теорию империализма, Грамши анализирует общеевропейский и специально — итальянский процесс развития государственно-монополистических форм капиталистического хозяйствования и управления. Размышляя над причинами поражения революционных выступлений пролетариата на западе в послеоктябрьский период, Грамши также обратился к ленинскому наследию. Ленин видел, что западноевропейская буржуазия обладала более мощной и стройной организацией, чем на Востоке, и проводила более гибкую политику в отношении рабочего класса[519]. Учитывая это своеобразие, Ленин советовал коммунистам Западной Европы сосредоточить внимание «на отыскании формы перехода или подхода к пролетарской революции»[520]. В этом же направлении развивается и мысль Грамши. Он писал, что механизм капиталистического государства в Западной Европе эволюционировал в сложную структуру, которую Грамши сравнивал с системой хорошо укрепленных «траншей» на первой линии фронта. Более прочную структуру, чем на Востоке, по мнению Грамши, имеет в Западной Европе и «гражданское общество» (институты буржуазной демократии, политические партии, экономические организации, церковь и т. д.), которое составляет как бы вторую «цепь крепостей и казематов»[521], обороняющих капиталистический строй и ослабляющих эффективность фронтальной атаки рабочего класса и его союзников. Из этого анализа Грамши делает вывод, что в Западной Европе рабочий класс должен сначала постепенно занять вторую линию укреплений («крепости и казематы»), т. е. осуществить свою гегемонию в различных звеньях «гражданского общества», а затем уже завоевать государство. Иными словами, Грамши считал, что на Западе революция примет форму длительного процесса, станет своего рода «позиционной войной» в отличие от «войны маневренной» (т. е. взятия власти штурмом) на Востоке.

По мнению Грамши, новой форме революционного процесса на Западе («позиционной войне») должен соответствовать и более широкий фронт сил рабочего класса и его союзников. «Мне кажется, — писал Грамши, — что Ильич понял необходимость превратить маневренную войну, победоносно примененную на Востоке в 1917 г., в войну позиционную, которая была единственно возможной на Западе… По-моему, это и означало бы осуществление «единого фронта»»[522].

Развивая ленинское понимание проблемы единого фронта, Грамши разрабатывает понятие «нового исторического блока» во главе с рабочим классом, блока, который должен прийти на смену старому правящему классу, а также определяет условия его формирования. Вслед за Лениным Грамши выделяет две неразрывные стороны диктатуры пролетариата: подавление свергнутых эксплуататоров и гегемонию — руководство массами трудящихся. «Лишь та социальная группа, — писал Грамши, — является господствующей над враждебными ей группами, которая стремится «ликвидировать» или подчинить их себе, не останавливаясь перед вооруженной силой, и которая одновременно выступает как руководитель союзных и родственных ей групп». При этом Грамши указывал на «философское значение понятия и самого факта гегемонии, разработанной и осуществленной Ильичем»[523].

Особое внимание обращает Грамши на ту роль, которую в системе союзов рабочего класса должна играть прогрессивная интеллигенция. Исходя из данного им анализа структуры интеллигенции, Грамши поставил задачу не только создать партийную интеллигенцию, прямо связанную с рабочим классом, но и завоевать на сторону последнего в качестве союзника традиционную интеллигенцию. Вопросы политики партии в области культуры разработаны Грамши в специальной тетради «Литература и жизнь нации».

Оценивая вклад Грамши в разработку марксистской революционной теории, П. Тольятти писал, что это — «новая глава в развитии ленинизма, которая сейчас обсуждается, над которой сейчас работает международное рабочее движение»[524].

Идейное наследие Грамши оказало огромное воздействие на все сферы итальянской национальной культуры и способствовало подрыву идейной гегемонии Кроче. «Наиболее важным фактом послевоенного периода, — пишет прогрессивный итальянский философ Э. Гарэн, — было чтение Грамши и включение посредством его работ марксистской проблематики в традицию итальянской культуры»[525].

От правительства Парри до роспуска комитетов национального освобождения

В период Сопротивления и после войны представители рабочего класса — коммунисты и социалисты входили в состав коалиционных правительств и оказывали определенное воздействие на направление их политики. Однако политическое руководство в правительстве оставалось в руках буржуазных и консервативных сил. В целом период коалиционных правительств можно охарактеризовать как период известного равновесия классовых и политических сил.

Освобождение Италии от фашизма поставило в повестку дня вопрос о путях дальнейшего политического развития страны. Левые партии национального антифашистского фронта взяли курс на превращение КНО в органы политической власти. Они потребовали, чтобы формирование нового правительства было поручено двум центральным комитетам национального освобождения.

Кандидатуры на пост министров обсуждались на совещании представителей центрального (римского) КНО и КНОСИ в Милане в мае 1945 г. Ненни настаивал, чтобы формирование кабинета было поручено кандидату от социалистической партии. Коммунисты и представители Партии действия поддержали это требование. Однако оно встретило решительные возражения со стороны либералов и христианских демократов, которые считали, что пост председателя Совета министров должен занять представитель ХДП или же человек, стоящий «вне партий». Кроме того, они стремились ограничить функции КНО чисто консультативными вопросами и форсировали их замену выборными органами власти на местах. Союзная военная администрация вмешалась в конфликт и оказала давление на левое крыло национального фронта. Союзники запретили левым партиям проведение политических митингов в поддержку своих требований. Ненни даже подвергли временному аресту, а Тольятти были сделаны нарекания по поводу нарушения им этого запрета.

Во имя сохранения национальной антифашистской коалиции левые силы пошли на компромисс. 2 июня все партии подписали соглашение о том, что в новых условиях комитеты национального освобождения в коммунах и провинциях должны продолжать действовать в качестве консультативных органов при префектах и будут распущены после выборов в местные органы власти. Это соглашение открыло путь к разрешению министерского кризиса.

15 июня формирование нового правительства было поручено кандидату Севера, деятелю Партии действия Ферруччо Парри. Выбор кандидатуры не был случайным. В движении Сопротивления Парри был, по выражению Лонго, «одним из руководителей первого ранга»[526]. Председатель КНОСИ, организатор партизанских отрядов Партии действия, один из заместителей главнокомандующего Корпусом добровольцев свободы, человек кристальной чистоты и преданности идеалам борцов-антифашистов, Парри был для современников своего рода «символом Сопротивления»[527].

21 июня Парри сформировал свой кабинет. Пост заместителя премьер-министра и министра по созыву Учредительного собрания получил П. Ненни, пост министра иностранных дел — А. Де Гаспери, министра юстиции — П. Тольятти, министра промышленности и торговли — Дж. Гронки, министра финансов — М. Скоччимарро, министра сельского хозяйства — Ф. Гулло.

Участие коммунистов и социалистов в правительстве дало возможность осуществить ряд неотложных политических и экономических нововведений в интересах трудящихся. Тольятти, будучи министром юстиции, осуществил реформу судов присяжных заседателей. Был также принят разработанный им закон о ненаказуемости партизанских действий, относящихся к периоду Сопротивления.

В области сельского хозяйства по инициативе министра-коммуниста Ф. Гулло были осуществлены важные меры. Особым декретом был продлен срок действия всех сельскохозяйственных договоров, хозяевам временно было запрещено увольнять батраков или сгонять с земли арендаторов. Специальными декретами Гулло была запрещена субаренда и увеличена доля испольщика при разделе урожая. Кроме того, был подтвержден первый закон Гулло (1944 г.), согласно которому пустующие помещичьи земли по распоряжению местных префектов должны были передаваться во временное пользование крестьянским кооперативам на весьма льготных условиях. Декреты Гулло, хотя и носили паллиативный характер, тем не менее имели в тех условиях важное политическое значение — они дали толчок развитию крестьянского движения за землю и способствовали росту влияния коммунистов и социалистов в аграрных зонах Юга. Не случайно декреты Гулло встретили яростное противодействие со стороны помещиков, которые уступали закону лишь под натиском выступлений крестьянских масс.

В августе 1945 г. ВИКТ представила правительству Парри документ, утвержденный на конференции профсоюзных палат труда и содержавший неотложные требования трудящихся[528]. Одновременно на Севере — в Турине, Милане — летом 1945 г. прошли забастовки с требованием повышения зарплаты. Выступления трудящихся имели место и на Юге: в Бари, Корато, Андрии, Минервино[529]. В зонах латифундий началось стихийное движение крестьян за землю. Единство профсоюзного движения и участие представителей рабочего класса в правительстве позволили добиться некоторых экономических уступок для трудящихся. Из них наиболее существенной была надбавка на дороговизну к зарплате рабочих Северной Италии, послужившая потом основой для введения подвижной шкалы заработной платы[530].

В августе на специальной конференции ИКП были обсуждены вопросы восстановления итальянской экономики. Конференция не затрагивала программных, стратегических вопросов — их предстояло выработать съезду партии. Она наметила задачи, стоявшие перед коммунистами в период до созыва Учредительного собрания и до решения коренных социальных и политических проблем. В центре внимания конференции стоял вопрос: как помочь стране выйти из экономической разрухи, решить проблему безработицы, повысить выпуск продукции и на этой основе создать для народа элементарные условия жизни. В дискуссии на конференции ряд делегатов предлагал составить по примеру СССР государственный план восстановления и развития итальянской экономики, план, рассчитанный на социалистическую реконструкцию. Руководство партии, в том числе Тольятти, расценило это предложение как пропагандистское, не отвечавшее реальным условиям страны[531], как забегание вперед. Конференция в резолюции наметила следующие неотложные меры восстановления экономики страны: ввести на всех предприятиях, фабриках, в сельскохозяйственных имениях, а также в сфере торговли и финансов народный контроль в форме советов управления, и с их помощью добиваться повышения производства; усилить государственный контроль на крупных предприятиях, провести налоговую реформу и принять меры по укреплению лиры, поддерживать кооперацию в сельском хозяйстве. Конференция подчеркнула, что экономическая реконструкция должна быть проведена не в интересах привилегированной касты, но в интересах всей нации. Коммунисты стремились придать политике экономического восстановления антимонополистическую направленность, рассчитывая осуществить ее при единстве всех сил КНО[532].

Важную роль в восстановлении экономики страны в первые послевоенные годы играли советы управления. На заводах и фабриках, занятых рабочими, на предприятиях, брошенных хозяевами, советы управления целиком взяли на себя руководство производством; на других заводах представители советов управления вошли в состав заводской администрации. На туринском автомобильном заводе ФИАТ рабочий-коммунист Б. Сантья (соратник Грамши) был назначен одним из директоров предприятия. Хозяева рассматривали советы управления как временное явление. Коммунисты и социалисты, напротив, требовали их признания законом в качестве постоянных органов. Коммунисты опирались при этом на идеи Грамши о фабрично заводских советах как органах рабочего контроля и прямой демократии.

Представители католического профсоюзного движения в тот период также поддерживали лозунг советов управления, но видели в них органы классового сотрудничества. Активным поборником советов управления был один из лидеров социалистов Р. Моранди. Он разработал специальный законопроект о советах управления, который, однако, так и не был принят. Как отмечал впоследствии член руководства ИКП Дж. Амендола, ни ВИКТ, ни партии рабочего класса не приложили в тот период достаточных усилий, чтобы добиться признания советов управления[533]. Не удалось левыми партиям в период правительства Парри приступить и к более эффективным социально-экономическим преобразованиям. Подготовленные министром-коммунистом М. Скоччимарро законопроекты о прогрессивном налоге на имущество и финансовой реформе так и не были проведены вследствие сопротивления промышленников. Предложение министров-коммунистов начать экономические реформы в области сельского хозяйства также не было принято Парри, который ссылался на сопротивление буржуазных партий.

Огромные трудности встретила и политика Парри, направленная на чистку государственного аппарата от фашистских элементов. Саботаж чистки со стороны консервативных сил на местах приводил к массовому протесту со стороны трудящихся масс и к вмешательству союзной военной администрации, которая подавляла народную инициативу. Государственный аппарат саботировал мероприятия правительства Парри. Столкнувшись с этими трудностями, Парри стремился упрочить политическую базу своего правительства, опираясь на систему КНО. Этот курс был поддержан левыми силами, но встретил противодействие партий консервативного крыла, которые заявляли, что КНО якобы таят в себе угрозу двоевластия и анархии и потому должны быть как можно скорее заменены органами выборной администрации. К тому же политика опоры правительства на КНО столкнулась и с трудностями иного порядка. Дело в том, что Север страны, где КНО были тесно связаны с массами и где в них преобладающие позиции занимали левые партии, все еще находился под управлением союзной военной администрации, был отделен от остальных районов Италии «санитарным кордоном» и потому не мог быть непосредственной опорой кабинета Парри. В то же время на территории, находившейся под управлением итальянского правительства, особенно в Южной Италии, в силу хода событий (движение Сопротивления не успело здесь развиться до прихода союзников) КНО не получили массового характера и в них преобладали консервативные элементы.

Стремление левых партий перенести опыт КНО Северной Италии на остальные районы страны также осуществить не удалось. Конгресс КНО Северной Италии, проходивший в Милане с 31 августа по 2 сентября, заявил, что КНО должны осуществлять связь между правительством и массами, стать органами сплочения масс и проведения экономической реконструкции. Однако вследствие разногласий между партиями конгресс не мог сформулировать конкретной программы деятельности КНО. Не удалось провести и общенациональный конгресс КНО при участии КНОСИ и центрального (римского) КНО. Вскоре центр политической борьбы переместился из КНО в Консультативную ассамблею, открывшуюся 25 сентября 1945 г. Это был временный (до созыва Учредительного собрания) совещательный орган при совете министров, созданный в соответствии с декретом коалиционного правительства 1944 г. Депутаты ассамблеи были назначены правительством Бономи вскоре после национального восстания и представляли все партии КНО и демократические массовые организации.

Палаццо Монтечиторио, где проходили заседания Консультативной ассамблеи, стало местом жарких дебатов. Депутаты левых партий, поддерживая правительство Парри, требовали скорейшего созыва Учредительного собрания, которое, по их мнению, должно было не только решить вопросы конституционного устройства страны, но и провозгласить демократические социальные реформы. ИКП и ИСППЕ провели в середине октября совместные митинги в поддержку этого лозунга. Либералы и христианские демократы в свою очередь настаивали, чтобы сначала были избраны муниципалитеты. Чтобы достичь решения ассамблеи по этому вопросу, Парри предложил компромиссную платформу: провести выборы в Учредительное собрание весной 1946 г., а до этого — выборы в местные органы власти. Руководство ИКП и ИСППЕ поддержало предложенную платформу. Это дало возможность совету министров заявить, что Учредительное собрание должно быть созвано не позже апреля 1946 г., а административные выборы — в течение 1945 г. Таким образом, главный политический лозунг Сопротивления— созыв Учредительного собрания — обрел форму законодательного установления. Однако эта цель была достигнута ценой важной уступки, так как сроки деятельности КНО были предопределены, что ослабило позиции правительства Парри. Промышленники и аграрии перешли в контрнаступление против мероприятий правительства. Либералы и христианские демократы начали его обвинять в «неэффективности». В ноябре 1945 г. министры-либералы вышли из кабинета Парри — начался затяжной правительственный кризис. Левые партии приложили все усилия, чтобы спасти правительство. Несмотря на запрет союзнических властей, в конце ноября на Севере состоялись политические забастовки и демонстрации в защиту правительства Парри[534]. Исход борьбы решила позиция ХДП, которая поддержала требования либералов. 24 ноября Парри вынужден был подать в отставку.

Анализируя причины падения кабинета Парри, Дж. Амендола писал: «Для того чтобы избежать кризиса правительства Парри, нужно было в предшествующие месяцы в максимальной степени развить систему КНО и провести общенациональный съезд КНО. В этом отношении были, несомненно, проявлены неуверенность, колебания, слабость»[535].

Условием формирования нового правительства коммунисты и социалисты поставили, чтобы оно отражало единство всех антифашистских сил и гарантировало созыв Учредительного собрания в установленные сроки[536]. Именно при этом условии они поддержали кандидатуру Де Гаспери на пост премьер-министра.

10 декабря Де Гаспери сформировал свой первый кабинет, составленный из представителей всех партий КНО, кроме либералов. Ненни, Тольятти, Скоччимарро, Гулло и Гронки получили прежние министерские посты: портфель министра иностранных дел, также как и в прежнем правительстве, остался у Де Гаспери. Премьер-министр в программном заявлении нового правительства подтвердил обязательство провести в установленные сроки выборы в Учредительное собрание, сохранить КНО в качестве органов координации между партиями, а также осуществить меры по нормализации политического положения в стране[537]. Учитывая эту программу, а также то, что Де Гаспери был представителем КНОСИ и лидером массовой партии с широкой крестьянской базой, коммунисты и социалисты приветствовали исход разрешения правительственного кризиса. Однако, как показал дальнейший ход событий, они переоценили политическую ориентацию ХДП и ее лидера, а массовая база партии (как стало ясно во время референдума) оказалась консервативнее, чем это представлялось в конце 1945 г.

Будучи сторонником парламентской демократии и политики социальных уступок трудящимся, Де Гаспери вместе с тем занял вскоре откровенно антикоммунистическую и проамериканскую позицию. Его эволюция отражала и эволюцию христианско-демократической партии в целом, ставшей вскоре партией монополистической буржуазии, ориентирующейся на правящие круги США.

С 1 января 1946 г. союзные военные власти передали управление Северной Италией национальному правительству. Однако англо-американские войска оставались в Италии еще почти два года. Используя их поддержку, Де Гаспери взял курс на ликвидацию политических институтов, рожденных Сопротивлением. Верховный комиссариат по чистке государственного аппарата от фашистских элементов был упразднен, чрезвычайные комиссары КНОСИ были отстранены от контроля над предприятиями, а заводы и фабрики возвращены их владельцам[538]. Многие префекты, назначенные КНОСИ, заменялись новыми лицами[539]. Советы управления не получили законодательного признания и испытывали огромные трудности.

Все же некоторые мероприятия в интересах трудящихся министрам-коммунистам удалось провести. По инициативе министра юстиции Тольятти была проведена амнистия. Скоччимарро, будучи министром финансов, добился укрепления лиры, хотя и не смог провести денежной реформы. Осенью 1946 г. по настоянию коммунистов правительство ввело чрезвычайный налог на имущество. По требованию ВИКТ была введена надбавка к зарплате в виде «13-го оклада».

В связи с предстоявшими муниципальными выборами и референдумом все политические партии уточняли свои программы. В конце декабря 1945 г. в Риме открылся V съезд ИКП. Он проходил с 29 декабря 1945 г. по 6 января 1946 г. Отчетный письменный доклад, представленный съезду, был составлен коллегиально комиссией из членов руководства ИКП и содержал анализ деятельности партии за период Сопротивления[540]. Анализ переживаемого страной момента и программу партии на послевоенный период изложил перед съездом П. Тольятти. Он заявил, что в Италии развивается демократическая революция, начавшаяся в период Сопротивления, что она призвана утвердить «демократическую республику трудящихся». Эта цель должна быть достигнута путем созыва Учредительного собрания, принятия демократической Конституции, проведения глубоких демократических реформ социальной структуры страны[541].

Съезд одобрил линию руководства партии и принял устав и программу. Съезд принял курс на создание новой массовой коммунистической партии. В резолюции съезда отмечалось, что различие в философских убеждениях и религиозных взглядах не является препятствием для вступления в компартию[542]. Вместе с тем резолюция отмечала, что компартия, преодолев остатки сектантства, представляет сегодня «единую и сплоченную политическую силу».

Съезд подтвердил политику единства действий с социалистами вплоть до создания единой партии рабочего класса.

На съезде были избраны члены Центрального Комитета партии. 9 января 1946 г. ЦК ИКП утвердил новое руководство партии: П. Тольятти (генеральный секретарь). Л. Лонго (заместитель), Дж. Амендола, Дж. Ди Виттоино, А. Новелла, Дж. К. Пайетта, П. Секкья, М. Скоччимарро и др.

Принятая съездом программа ставила перед компартией задачу: «возглавить новую борьбу, которую в настоящий момент призван вести итальянский народ, борьбу за окончательное уничтожение фашизма, за полное обновление всей экономической, политической и социальной жизни нации». Это была программа установления «строя республиканской демократии», который партия предлагала создать демократическими методами при единстве всех сил КНО. В этих целях съезд подтвердил необходимость созыва Учредительного собрания для определения государственного строя страны, заключения справедливого мирного договора для Италии, осуществления глубоких демократических преобразований политической и социально-экономической структуры страны.

Основной задачей Учредительного собрания должна была стать разработка конституции, которая установила бы республиканский строй, гарантировала демократические свободы и наметила бы программу дальнейшего развития страны. Компартия решительно высказалась за проведение аграрной реформы (передать крестьянам излишки крупной земельной собственности) и реформы промышленности (национализировать крупные монополии), за осуществление народного контроля над производством через советы управления трудящихся и планирование народного хозяйства. В области политической демократии ИКП предлагала ввести местное и областное самоуправление, выборность судей[543].

В резолюции не выдвигались непосредственно социалистические цели. Однако было очевидно, что борьба за создание новой демократии являлась неотъемлемой частью борьбы за социалистическую перспективу. Выступая на съезде, Тольятти подчеркнул, что «нет противоречия между демократией и социализмом»[544]. Степень зрелости социально-экономической структуры Европы и распространение социалистических идей в народных массах, заявил он, подводят страны континента к социалистической революции. «Мы хотим, чтобы Италия, как и все цивилизованные народы, также развивалась в направлении к социализму»[545]. Член руководства ИКП М. Скоччимарро, развивая мысль Тольятти, выдвинул важное положение о том, что установление режима прогрессивной демократии и осуществление структурных реформ откроют перед рабочим классом демократический путь продвижения к социализму[546]. Он отметил, что итальянские коммунисты таким образом по-новому подошли к проблемам демократии.

Итак, курс на развитие прогрессивной демократии рассматривался руководящими деятелями ИКП как условие для создания в стране нового соотношения сил, более благоприятного для начала социалистических преобразований. Однако такое понимание существа новой стратегии партии не разделялось еще всеми коммунистами, оно обогащалось и углублялось в последующие годы в свете нового политического опыта и привело к принятию VIII съездом партии программы «Итальянского пути к социализму». Эту преемственность между решениями V и VIII съездов ИКП не раз подчеркивали руководители партии Тольятти, Амендола и др.[547] Незадолго до смерти Тольятти выступал на V конференции компартии (1964 г.) и, обращаясь к прошлому, говорил, что в 1943–1946 гг. партия отвергла предлагавшийся некоторыми путь восстания и насильственного взятия власти пролетариатом и выбрала иной стратегический путь. «Она признала, что основной исторической задачей, открытой перед нашей страной с падением фашизма, является создание прогрессивной демократии, которая уже заключала в себе идею демократического продвижения к социализму»[548].

Свою политическую программу уточняли и социалисты. Вокруг вопросов стратегии и тактики партии на XXIV съезде ИСППЕ (11–16 апреля 1946 г.) шла острая борьба различных группировок. Наиболее отчетливо выявились две противостоящие линии — Ненни и Сарагата. Ненни повторил основные программные требования партии: созыв Учредительного собрания, провозглашение республики, проведение коренных демократических реформ.

Он подчеркивал настоятельную необходимость сохранить единство антифашистских партий и коалиционный характер правительства вплоть до созыва Учредительного собрания, в рамках которого может сложиться новое соотношение сил. Он решительно выступил за пакт единства действий с коммунистами, подчеркнул, что «социалистическая партия остается классовой партией, следующей экономическим и социальным принципам марксизма», однако заявил, что в настоящий момент съезд должен подтвердить необходимость автономии и независимости партии. Ненни выступил также за солидарность итальянского рабочего движения с СССР, в котором он видел мощную опору европейского социалистического движения[549]. Другие левые социалистические деятели (Бассо, Моранди, Каччаторе), хотя и не были согласны со всеми предложениями Ненни, объединились с ним по основному вопросу, выступив за единство действий с коммунистами. Левые выдвинули общую резолюцию, которая получила на съезде относительное большинство (40 % голосов).

Крайне правую позицию заняла на съезде фракция, неофициальным лидером которой стал Дж. Сарагат. Не возражая против основных программных положений большинства партии (структурные реформы, республика, Учредительное собрание) и не отрицая связи этой борьбы с социалистической перспективой, правые социалисты вместе с тем противопоставляли свой идеал «демократического западного социализма» социализму в СССР, который якобы носит «тоталитарный» и «авторитарный характер» и не может быть образцом для Запада[550]. В тот период правые еще не решились открыто выступить против пакта единства действий с коммунистами, но потребовали внести в него ряд уточнений, которые признали бы «абсолютную автономию» социалистов от ИКП и от политики Советского Союза. Группа Сарагата получила на съезде меньшинство (11,5 %).

После съезда Ненни был избран председателем партии, но большинство в руководстве получили центристы. Поэтому секретарем партии вместо Моранди стал представитель этой группы И. Маттео Ломбарди.

Оформление в ИСППЕ правосоциалистической фракции (хотя и располагавшей меньшинством) наложило тем не менее отпечаток на политику ИСППЕ в целом и сделало невозможным создание единой рабочей партии. В новый текст пакта о единстве действий коммунистов и социалистов, заключенного в октябре 1946 г., пункт о единой рабочей партии уже не вошел. Тем не менее заключение нового пакта было очень важно. Пакт подтвердил необходимость совместных действий рабочего класса в борьбе за осуществление общей политической программы: укрепление политической демократии и проведение структурных реформ[551]. Пакт определил последующую совместную борьбу обеих партий на протяжении почти целого десятилетия.

В апреле 1946 г. состоялся I съезд христианско-демократической партии. Ее численность, по заявлению ее руководства, к этому времени, как и год назад, сохранялась на уровне 1 млн. человек[552]. Съезд подтвердил социально-политическую программу партии, выдвинутую ею в годы Сопротивления, в том числе обещание промышленной и аграрной реформы, демократизации политической структуры страны. При этом подчеркивалось, что перераспределение крупной земельной собственности, национализация некоторых крупных монополий должны проводиться без «революционных импровизаций». ХДП выступила в защиту частной собственности и частной инициативы, за классовое сотрудничество буржуазии и трудящихся масс. На съезде выявились различные течения. Приверженцы правого крыла (во главе с графом Ячини) стояли на открыто антикоммунистических и монархических позициях, Они требовали раскола ВИКТ и создания однопартийного христианско-демократического правительства. До 1947 г. довольно сильные позиции в ХДП занимали различные группы левых христианских демократов (лидерами которых были А. Гранди, Дж. Гронки, Дж. Доссетти). Они выступали за диалог с коммунистами и социалистами, за безотлагательное проведение частичных социальных реформ (национализацию промышленных монополий и аграрную реформу), за участие трудящихся в управлении государством. Большинство в ХДП принадлежало центристам (А. Де Гаспери, Г. Гонелла), которые умело маневрировали между различными течениями, руководя партией и правительством. Не отказываясь на словах от аграрной реформы, Де Гаспери на деле стремился оттянуть ее осуществление.

В 1946 г. состоялись муниципальные выборы. Они проходили в два тура: первый — в марте-апреле, второй — в ноябре. Выборы показали соотношение сил различных политических партий. Коммунисты, социалисты, Партия действия и выступавшие с ними мелкие политические группы собрали вместе около 50 % голосов и получили большинство в 2 256 коммунах[553] (из 5 596, в которых проходили выборы). Левые партии завоевали преобладающие позиции в муниципалитетах провинциальных центров Эмилии и Тосканы, в ряде центров Пьемонта, Лигурии, Ломбардии. В первом туре силы коммунистов и социалистов были примерно равны с небольшим перевесом в пользу ИСППЕ; во втором туре выборов в крупных городах преимущество внутри левого избирательного корпуса оказалось за коммунистами. Они получили большинство в Турине, Генуе, Флоренции. В некоторых коммунах левые партии выступали единым блоком. В таких городах, как Рим и Неаполь, список Народно-демократического фронта получил большинство. Что касается третьей политической силы левого крыла — Партии действия, то выборы показали, что она не сумела пустить корней в массы. Там, где эта партия выступала с самостоятельным списком, она провела своих кандидатов только в 7 коммунах.

Христианско-демократическая партия показала себя партией, располагающей широкой массовой базой. Она получила 40 % в первом туре голосования, т. е. больше, чем какая-либо другая партия, а в целом — в обоих турах — завоевала большинство в 1955 коммунах[554]. Правые партии (либералы, монархисты, куалюнкисты)[555] собрали лишь 10 % голосов.

Муниципальные выборы определили таким образом главных партнеров в будущих политических битвах: ими были коммунисты и социалисты среди левых партий, христианские демократы в противостоящем им буржуазном лагере.

Успех ХДП на выборах может быть объяснен рядом причин. Во-первых, христианские демократы использовали разветвленную сеть церковного аппарата и многочисленные низовые парторганизации ХДП в целях избирательной пропаганды. Далее, тот факт, что во главе правительства стоял лидер этой партии, и что возглавленное им правительство осуществило ряд неотложных социальных мер, несомненно усилил авторитет ХДП в стране. Наконец, Де Гаспери уже на этих выборах использовал козырь американской экономической помощи, которым он так широко будет спекулировать в последующих парламентских выборах.

Значительный успех ХДП в первой после войны избирательной кампании определил дальнейшую судьбу этой партии — она становится главной политической силой крупной монополистической буржуазии в борьбе за сохранение ее политических и экономических позиций.

Оценивая итоги муниципальных выборов, один из лидеров ХДП, Дж. Тупини, писал впоследствии, что их партия «нанесла удар по КНО»[556]. Действительно, в отличие от комитетов, в которых было установлено представительство различных партий, в новых административных органах партии получили места соответственно своей массовой базе, т. е. усилили позиции христианские демократы. После выборов КНО фактически утратили свое значение и были упразднены. Годы спустя Дж. Амендола отмечал как слабость рабочего движения то, что оно не сумело сохранить и развить систему КНО «не в качестве второй власти, противостоящей власти государства (такое двоевластие могло бы иметь смысл лишь при иной стратегической линии), а для построения демократической организации нового типа, основанной на народном самоуправлении и на инициативе снизу»[557].

Но с другой стороны, тактика коммунистов и социалистов, направленная на сохранение национального антифашистского фронта, несомненно ускорила победу республики, созыв Учредительного собрания и принятие конституции.

Завоевание республики

20 марта 1946 г. совет министров утвердил принятый Консультативной ассамблеей закон о выборах в Учредительное собрание. Оно должно было избираться всеобщим голосованием с прямой, свободной и тайной подачей голосов по конкурирующим спискам и с пропорциональной системой представительства. Впервые в истории Италии в голосовании должны были принять участие женщины. Закон был довольно демократичен. Однако консервативным силам удалось включить в текст закона пункт об обязательном характере выборов (коммунисты и социалисты были против). Этим они рассчитывали привлечь к выборам политически отсталые слои избирателей, используя их с помощью католической церкви в своих целях.

Консервативным силам при политической поддержке США удалось провести решение совета министров (от 27 февраля), которое ограничило функции Учредительного собрания. Теперь вопрос о государственном устройстве страны (республика или монархия) должно было решать не Учредительное собрание, как это предполагалось раньше, а всенародный опрос — референдум, который должен был проводиться одновременно с выборами в Учредительное собрание. 16 марта 1946 г. министр по делам Учредительного собрания Ненни по настоянию либералов и христианских демократов, поддержанных американскими властями, вынужден был подписать декрет, который еще более ограничил функции Учредительного собрания. Теперь в его компетенцию входили следующие задачи: принять избирательный закон, выработать конституцию, ратифицировать мирный договор. Вопрос о социальных реформах относился к прерогативам будущего парламента[558].

В преддверии референдума различные политические силы определяли позиции по основному вопросу: республика или монархия? V съезд ИКП (декабрь 1945 г.) решительно подтвердил республиканские взгляды партии. Он заявил, что «итальянское государство должно быть демократической республикой трудящихся физического и умственного труда, республикой с представительным парламентским строем, при котором гарантировались бы основные гражданские свободы»[559].

XXIV Съезд ИСППЕ (апрель 1946 г.) также единодушно высказался за республику. Кроме того, к республиканскому лагерю примыкали Партия действия, Итальянская республиканская партия, ВИКТ, Союз итальянских женщин, Итальянский фронт молодежи.

Длительную и острую борьбу проблема государственного устройства вызвала внутри ХДП. Партия провела по этому вопросу референдум низовых организаций, который показал, что лишь 60 % ее членов придерживаются республиканских взглядов. Результаты опроса были доложены съезду партии (апрель 1946 г.). На съезде при голосовании 73 % делегатов объявили себя сторонниками республики, 19,2 % — ее противниками, 7,8 % воздержались[560]. В итоге в резолюцию I съезда ХДП был включен пункт о том, что партия выступает за республику. Однако сторонники монархии в ХДП не изменили своей позиции во время всенародного референдума. Анализ его итогов показывает, что ¾ избирателей, голосовавших на выборах в Учредительное собрание за христианских демократов, одновременно подали голоса за монархию. Массовая база ХДП оказалась, таким образом, гораздо консервативнее, чем это предполагали левые партии.

Монархистский лагерь состоял из либералов, монархистов и партии «Уомо куалюнкуэ». Борьба между монархистами и республиканцами приняла острый характер. С апреля те и другие организовывали массовые демонстрации. 3 мая Виктор Эммануил отрекся от престола в пользу королевского наместника Умберто. Майский король, как его иронически прозвали в народе, выступал на монархистских митингах различных городов Италии — от Сицилии до Пьемонта. Монархисты и куалюнкисты распускали слухи, что референдум якобы послужит левым партиям сигналом для «взятия власти». Демонстрация монархистов, устроенная в столице, требовала отсрочки референдума. В Неаполе деклассированные элементы города — «лаццарони», — которые не раз в истории страны выступали в поддержку монархов, учинили беспорядки.

Левые партии давали отпор вылазкам монархистов. Под республиканскими лозунгами прошла первомайская демонстрация трудящихся 1946 г. Все три секретаря ВИКТ: Ди Витторио, Лиццадри и Гранди, выступая на многочисленных митингах в Бари и Риме, подтвердили, что первым условием, необходимым для того чтобы достичь социальной справедливости, должно быть установление демократической республики. 11 мая по призыву ВИКТ и левых партий в столице была проведена двухчасовая демонстрация с требованием республики. После бесчинств монархистов в Неаполе левые партии устроили здесь контрдемонстрацию.

Референдум состоялся 2 июня 1946 г. Через три дня, когда стали известны предварительные результаты голосования, Де Гаспери объявил по радио (и лично Умберто III) о победе республики. Монархисты снова попытались вызвать беспорядки в Неаполе и опротестовать результаты голосования.

10 июня кассационный суд на торжественном заседании во дворце Монтечиторио объявил итоги референдума. Однако монархисты поставили под сомнение точность подсчета голосов, заявив, в частности, что объявленное число избирателей не соответствует якобы данным переписи населения. Король отказался покинуть страну, пытаясь апеллировать к итальянской и мировой общественности. Положение снова обострилось. 11 июня в Риме состоялась 200-тысячная демонстрация в поддержку республики, организованная пятью партиями. На этот раз в ней приняли участие не только коммунисты, социалисты, республиканцы и Партия действия, но также и христианские демократы. Совет министров на следующий день официально подтвердил законную силу объявленных итогов референдума и назначил главой государства (до выборов президента) председателя совета министров. Представители пяти республиканских партий, собравшись на совещание в Риме, подтвердили свою солидарность с правительством, объявившим себя гарантом республиканского решения. К ним присоединилась и ВИКТ. Сплоченность всех демократических сил заставила реакцию отступить. 13 июня Умберто, заявив, что он «подчиняется насилию», покинул Италию.

Страна праздновала победу. 16 июня Итальянская республиканская партия организовала манифестацию, посвященную памяти патриотов, павших в борьбе за Римскую республику 1849 г. Над башней Капитолия был поднят подлинный флаг Римской республики, спущенный 3 июля 1849 г. в последние дни ее существования, но сохраненный гарибальдийцами. Почти 100 лет прошло, прежде чем народ Италии окончательно похоронил монархию.

Даже 100 лет спустя, как мы видели, борьба за республику была нелегкой. Об этом свидетельствуют и данные референдума. 18 июня кассационный суд, отклонив претензии монархистов, объявил полные и окончательные итоги референдума: за республику подано 12 717 923 голоса, за монархию — 10 719 284, кроме того, 1 498 136 бюллетеней были признаны недействительными[561].

Юг в своем большинстве высказался за монархию. В особенности это относится к таким областям, как Абруццы, Апулия, Базиликата, Калабрия, Сицилия, Сардиния. Это объясняется отсталостью политического сознания крестьянских масс Юга, традиционно выступавших за монархию, тем, что здесь наиболее сильны были позиции либералов с их исторически сложившейся системой клиентелы (подкупа избирателей), угрозами мафии, большим влиянием церкви. Наконец, Юг остался в стороне от движения Сопротивления.

И все же голоса избирателей Юга не дали, вопреки надеждам монархистов, достаточного перевеса в пользу монархии. Север и Центральная Италия в своем большинстве высказались за республику (в среднем от 57 до 72 %)[562]. Эти же области подали большинство голосов за кандидатов, левых партий в Учредительное собрание: за коммунистов и социалистов. Таким образом, анализ выборов подтверждает вывод о том, что основной вклад в битву за республику внесли партии рабочего класса — коммунисты и социалисты. Наконец, именно эти районы были основной ареной движения Сопротивления, одним из главных политических идеалов которого была демократическая республика. Провозглашение республики явилось важнейшим итогом итальянского движения Сопротивления.

Выборы в Учредительное собрание закончились к середине июня 1946 г. В них приняли участие около 23 млн. избирателей и было избрано 556 депутатов. Коммунисты и социалисты собрали на выборах 9 млн. голосов (39,7 %) и получили в Учредительном собрании 229 мест из 556. При этом социалисты получили несколько больше голосов (4,7 млн.), чем коммунисты. Вместе же они собрали на 1,1 млн. голосов больше, чем ХДП. Это свидетельствовало о том, что значительная часть итальянских трудящихся разделяла социалистические идеалы. Но с другой стороны, выборы в Учредительное собрание подтвердили, что христианско-демократическая партия превратилась в самую массовую партию буржуазии. Она собрала 8 млн. голосов (35,5 %), т. е. больше, чем какая-либо другая политическая партия, и получила 207 мест в Учредительном собрании[563]. Выборы в Учредительное собрание подтвердили ту расстановку сил, которая выявилась уже в результате первого тура административных выборов в марте — апреле 1946 г.; они показали, что ХДП, ИСППЕ и ИКП являются самыми массовыми партиями Италии. Соотношение между этими партиями было уже иным, чем в период Сопротивления: ХДП выдвинулась на первое место, в то время как в Сопротивлении ведущая роль принадлежала компартии. Вторая по своему удельному весу партия Сопротивления — Партия действия — на выборах в Учредительное собрание потерпела поражение и провела всего 7 депутатов. Итоги выборов в Учредительное собрание не соответствовали, таким образом, политической ориентации и надеждам большинства борцов Сопротивления. Это объясняется рядом обстоятельств.

Когда политическая борьба сместилась в плоскость борьбы избирательной, буржуазные партии смогли использовать поддержку церкви и англо-американских властей, наконец, финансовую поддержку правящих кругов, для того чтобы мобилизовать пассивную и политически отсталую часть населения и увлечь ее за собой. Кроме того, совпадение выборов с референдумом также сыграло на руку ХДП, ибо предвыборная борьба велась вокруг одного вопроса: республика или монархия. Поэтому в глазах избирателей на первое место выступало то, что объединяло массовые партии — лозунг республики, а не то, чем они в действительности отличались. Выборы показали, что основной социальной базой христианско-демократической партии было крестьянство. Рабочий класс, напротив, в своем большинстве голосовал за ИКП и ИСППЕ. В районах промышленно развитого Севера рабочие партии вместе собрали несколько больше половины голосов (5,7 млн. из 11 млн.). В результате ИКП и ИСППЕ завоевали в Учредительном собрании почти 40 % мест, а вместе с левыми демократическими партиями — 45 % мест, 37 % получили христианские демократы (среди которых часть принадлежала левым течениям) и 17 % мест — крайне правые группировки. Такое соотношение сил в Учредительном собрании, прежде всего значительный удельный вес в нем депутатов-коммунистов и социалистов, оказалось решающей предпосылкой для принятия Учредительным собранием прогрессивной демократической конституции.

Учредительное собрание открылось 25 июня. Оно вручило полномочия временного главы государства либералу Энрико Де Никола и поручило сформировать первое республиканское правительство Альчидо Де Гаспери. В новый кабинет Де Гаспери, образованный 13 июня 1946 г., вошли представители всех партий Учредительного собрания. Глава правительства выполнял также обязанности министра внутренних дел и иностранных дел (в октябре 1946 г. на пост министра иностранных дел был назначен Ненни). В руки христианских демократов был передан и портфель министра сельского хозяйства (А. Сеньи). Министром промышленности и торговли стал левый социалист Р. Моранди. В качестве министров в правительство вошли Ф. Гулло и Э. Серени.

В сентябре 1946 г. Центральный комитет ИКП разработал проект нового курса в области экономики. Он предусматривал сочетание свободы частной инициативы с государственным регулированием экономики, имея в виду, что государство будет осуществлять планирование и контроль над производством при помощи советов управления, проводить налоговую политику, направленную против имущих классов, национализирует монополистические предприятия и начнет аграрную реформу в интересах крестьян. Этот новый курс был предложен министрами-коммунистами новому правительству, но не был принят. «Коммунисты и социалисты, — писал орган ИКП «Ринашита», — предлагали свое сотрудничество в правительстве всем другим демократическим и либеральным силам, выдвигали для Италии перспективу политических, экономических и социальных преобразований, проводимых в демократическом направлении и методом, исключающим наиболее острые классовые конфликты. Они намеревались добиваться осуществления структурных реформ, необходимых для реконструкции нашей экономики, таким же мирным путем, каким была завоевана республика. Этот путь был отклонен консервативными и реакционными имущими классами, которых поддерживала и в значительной степени представляла христианско-демократическая партия»[564].

Правящие круги Италии связывали восстановление и развитие национальной экономики не с демократическими социальными реформами, а с экономической помощью США. Именно на этот путь и вступила христианско-демократическая партия.

В октябре 1946 г. между ВИКТ и Конфедерацией промышленников (Конфиндустрией) было подписано соглашение о «перемирии». Трудящиеся добились принятия подвижной шкалы заработной платы. В свою очередь ВИКТ согласилась на время перемирия (оно было заключено на 7 месяцев) не проводить забастовок на предприятиях. Действительно, до мая 1947 г. стачечная борьба затихла. Зато обострилось движение безработных. В декабре волнение и забастовки трудящихся с требованиями организации общественных работ и выдачи пособий по безработице прошли в Бари, Салерно, Реджо-ди-Калабрии, Флоренции и т. д. 27 декабря полиция с помощью танков и броневиков рассеяла демонстрацию безработных в Бари, при этом один человек был убит и 25 ранены, ВИКТ заявила протест правительству и внесла предложение повести борьбу против черного рынка и организовать общественные работы[565]. Однако программа борьбы с безработицей так и не была принята правительством Де Гаспери.

Не лучше обстояло и с социальными реформами. Не отказываясь от них на словах, Де Гаспери на деле стремился как можно дольше оттянуть их осуществление. П. Тольятти, разоблачая впоследствии миф о Де Гаспери как о великом реформаторе, писал, что христианские демократы «рассматривали министров-коммунистов и социалистов не как составную часть национального политического руководства, но лишь как оппозицию, которую они вынуждены были терпеть». И когда эта «оппозиция» поставила перед правительством вопрос об аграрной реформе, добавлял Тольятти, Де Гаспери ответил, что реформы можно осуществлять лишь в период процветания страны и что время для этого еще не пришло[566].

Раскол Национального фронта. Принятие конституции

В январе 1947 г., выступая в комиссии по иностранным делам США, государственный секретарь Дж. Маршалл открыто заявил о намерении своего правительства поддержать всеми экономическими средствами западноевропейские страны с тем, чтобы сохранить здесь буржуазный строй. В сферу экономического и политического влияния США оказалась втянутой и Италия, правящие круги которой решили «довериться» руководящей роли США, дабы предотвратить развитие страны в направлении прогрессивной демократии и социализма. В январе 1947 г. Де Гаспери по приглашению государственного секретаря США посетил Вашингтон, где был согласован курс на раскол национального фронта и устранение коммунистов и социалистов из правительства. При этом условии Италии был обещан займ в 100 млн. долл.

На родину Де Гаспери вернулся с «правительственным кризисом в кармане». Буржуазная пропаганда начала обработку общественного мнения, доказывая, что только устранение коммунистов и социалистов из правительства откроет путь к американской помощи и, следовательно, к экономическому возрождению страны.

В этот кризисный момент, когда Италия стояла на перепутье, произошел раскол итальянской социалистической партии, который имел серьезные политические последствия. На XXV съезде ИСППЕ (январь 1947 г.) правосоциалистическая группа Сарагата потребовала разрыва пакта единства действий с коммунистами. Оказавшись в меньшинстве (100 тыс. человек), правые раскольники вышли из рядов партии и оформились в самостоятельную организацию, которая с 1952 г. получила название Итальянской социал-демократической партии (ИСДП). ИСППЕ после раскола приняла прежнее название (которое она носила до августа 1943 г.) — Итальянская социалистическая партия (ИСП). Секретарем ИСП был избран Л. Bacco. Численность партии сохранилась на уровне 820 тыс. человек[567]. И все же раскол социалистов имел отрицательные последствия для будущего, положив начало целой серии расколов в социалистическом и профсоюзном движении.

Кроме того, раскол социалистов в 1947 г. вынудил Ненни подать в отставку с поста министра иностранных дел, что и послужило поводом для правительственного кризиса в феврале 1947 г. ИСП и ИКП решительно выступили за сохранение коалиционного состава правительства, против смещения правительственной оси вправо. На заседании парламентской группы ХДП 22 января Де Гаспери выразил надежду, что «группа Сарагата преодолеет свои политические и организационные предубеждения» и согласится сотрудничать с новым правительством без коммунистов и социалистов. Однако на этот раз Сарагат не решился поддержать этот план, и в новый кабинет Де Гаспери, сформированный 2 февраля 1947 т., вошли коммунисты и социалисты. Министром иностранных дел был назначен К. Сфорца, известный своей проамериканской ориентацией. Стюард Хьюз, занимавший после войны ответственные посты в госдепартаменте США, в книге «США и Италия» не без основания писал, что еще до подписания мирного договора «Италия стала уже, если не теоретически, то фактически союзником западных держав в холодной войне против Советского Союза»[568].

10 февраля 1947 г. в Париже был подписан мирный договор с Италией. При его обсуждении на сессии Совета министров иностранных дел и на Парижской мирной конференции представители СССР настаивали на том, чтобы мирный договор гарантировал демократию и национальную независимость страны; чтобы в нем было сказано о запрете в Италии деятельности фашистских организаций и были точно определены сроки вывода из страны англо-американских войск. СССР выступил против так называемого принципа равных возможностей других держав в отношении Италии, т. е. против свободы проникновения иностранного капитала в экономику страны. Вместе с тем СССР справедливо требовал, чтобы Италия возместила ущерб, нанесенный во время войны Советскому Союзу и другим странам. Это законное требование было, однако, использовано итальянскими правящими кругами в целях усиления антисоветской пропаганды[569]. Перечисленные выше предложения СССР вошли в текст мирного договора[570]. Договор гарантировал национальный суверенитет страны, определив, что иностранные войска будут выведены с ее территории не позднее чем через три месяца после вступления договора в силу.

Мирный договор констатировал отказ Италии от ряда ее прежних территориальных притязаний. Она признала независимость Албании и Эфиопии, отказалась от прав на бывшие колонии в Северной Африке[571], вернула Греции острова Додеканес. Триест был временно объявлен свободной территорией под контролем Англии и США[572]. Италия должна была возместить военный ущерб ряду стран, в том числе Советскому Союзу.

Условия мирного договора вызвали недовольство правящих кругов Италии, и они сразу же взяли курс на его пересмотр. Об этом К. Сфорца заявил в послании, которое он направил после подписания мирного договора странам — участницам Парижской мирной конференции[573]. Таркиани писал, что Италия подписала мирный договор для того, чтобы ликвидировать режим перемирия и при помощи США подготовить затем его пересмотр[574]. Через 10 дней Сфорца получил ответ на свое послание от госдепартамента США, который заявлял, что путь для пересмотра мирного договора открыт. Имея в виду эту перспективу, христианские демократы высказались за одобрение мирного договора Учредительным собранием. Ратификация состоялась в июле 1947 г., а 15 сентября того же года мирный договор вступил в силу.

Политическая обстановка в Италии все более обострялась как в связи с социальными требованиями трудящихся, так и в связи с вопросом внешнеполитической ориентации Италии. Третье правительство Де Гаспери изложило Учредительному собранию свою программу поднятия экономики и улучшения положения трудящихся. 8 февраля Де Гаспери, выступая перед собранием, обещал, что правительство рассмотрит вопрос о налоговой реформе, о контроле над ценами и примет частичные меры в области сельского хозяйства, которые послужат предпосылками к аграрной реформе. Наконец, он заявил, что правительство составит план экономического восстановления, который будет для промышленников ориентиром. Эта программа осталась невыполненной. Только 3 апреля совет министров принял «14 пунктов», разработанных министром-социалистом Моранди, которые предусматривали меры по борьбе со спекуляцией и инфляцией[575]. Однако эти меры уже не могли быть осуществлены правительством, так как оно было на пороге нового кризиса.

В стране усилилась антикоммунистическая кампания, проводимая реакционными силами, прежде всего мафистами и партией «Уомо куалюнкуэ». Эта кампания была явно на руку христианским демократам. Один из ее деятелей Дж. Тупини с одобрением писал, что лидер куалюнкистов Г. Джаннини повел «мужественную борьбу против коммунизма»[576].

Чудовищный размах получили кровавые злодеяния сицилийской мафии. 1 мая 1947 г. в местечке Портелла делла Джинестра мафисты открыли пулеметный огонь по демонстрации трудящихся. В результате этой бандитской расправы 11 человек было убито и 56 ранено[577]. Коммунисты выступили с запросом в Учредительном собрании. Однако Шельба цинично ответил, что расстрел якобы не носил политического характера и явился делом «местной уголовной шайки». Иначе расценили эти события трудящиеся Италии. По призыву ВИКТ на политический террор в Сицилии страна ответила всеобщей забастовкой протеста. Многолюдные митинги прошли в Риме, Генуе, Милане, Неаполе и других городах. В Турине весь день шли колонны трудящихся с плакатами и лозунгами. Трудящиеся Милана решили пожертвовать свой получасовой заработок в фонд помощи жертвам мафистского террора. В Палермо при огромном стечении народа состоялись похороны павших в Портелла делла Джинестра.

Антикоммунистическую кампанию правых реакционных сил христианские демократы стремились использовать в целях устранения коммунистов и социалистов из правительства. В этом же направлении оказывали давление на Италию и Соединенные Штаты Америки. Уже в феврале — марте посол Италии в США А. Таркиани в дипломатической переписке с министром иностранных дел К. Сфорца, прямо ссылаясь на требования США, настаивал на исключении коммунистов и социалистов из правительства, как на основном условии американской экономической помощи Италии[578].

В марте в Неаполь прибыли два американских легких крейсера и шесть эсминцев. В связи с тем, что в мае в Италию должна была выехать миссия экспортно-импортного банка США для изучения вопроса о размещении в Италии обещанного займа, агентство Юнайтед пресс сообщало 23 апреля, что необходимым условием предоставления займа является «стабильность итальянского правительства» и миссия экспортно-импортного банка поставит себе в качестве важнейшей цели «выяснение политических условий в стране».

Посол Италии в США Таркиани поспешил в Рим, чтобы лично переговорить с Де Гаспери и другими политическими лидерами и сообщить им, что Трумэн требует «удаления коммунистов из правительства».

13 мая Де Гаспери, наконец, сделал заявление Учредительному собранию об отставке правительства. На другой день Сарагат писал в своей газете «Уманита», что «правительство национального единства, в которое входили бы представители всех основных партий, только ухудшит положение» 90. Попытки либералов Нитти и Орландо сформировать новое правительство национального единства потерпели провал вследствие отказа не только либералов и христианских демократов, но и группы Сарагата. Газета «Республика» писала, что действия ХДП и сарагатовцев согласованы и что ХДП с их помощью сорвала попытку Нитти. Формирование правительства было поручено Де Гаспери. После серии переговоров 30 мая Де Гаспери заявил, что «не считает себя обязанным просить о техническом сотрудничестве» со стороны компартии. Ненни отказался поддержать попытку расколоть республиканское большинство. Это заявление было расценено как свидетельство формального разрыва Де Гаспери с левыми. Либеральная партия поспешила заверить, что она поддержит правительство без коммунистов. Сарагат также не возражал против исключения коммунистов, но требовал, чтобы его партии были переданы все министерства экономики. По сообщениям газет, министр внутренних дел М. Шельба приказал префектам мобилизовать полицию и армию против возможных «попыток восстания». Полицейским было роздано оружие, и многие части были переведены на боевое положение. В Риме и Милане усиленные наряды полиции патрулировали по ночам все улицы и предместья.

Эта предосторожность христианских демократов была надуманной. Коммунисты не собирались организовывать восстание. Впоследствии они не раз решительно отвергали критику экстремистами политики ИКП в период 1945–1947 гг. и упреки в ее адрес за то, что партия не поставила в качестве цели завоевание власти. Но, с другой стороны, итальянская компартия признала впоследствии, что она не смогла своевременно мобилизовать массы на борьбу против раскола национального единства. «Это промедление и осторожность, — отмечал много лет спустя Дж. Амендола, — не позволили широким слоям народа понять всю серьезность происходящего, понять, что речь шла не о министерском кризисе, а о кризисе всей политической системы, кризисе антифашистского союза, который руководил Италией во время освободительной войны…»[579]

Движение протеста против раскола национального фронта не приняло поэтому широкого характера и запоздало. Лишь 30 мая, когда вопрос был уже предрешен, на ряде крупных заводов Милана, Неаполя и других городов прошли митинги протеста против исключения представителей трудящихся из правительства.

Новое, однопартийное правительство христианских демократов во главе с Де Гаспери было сформировано 31 мая 1947 г. и получило вотум доверия большинства Учредительного собрания. Помимо христианских демократов за него голосовали правые депутаты: либералы, куалюнкисты, монархисты (274 голоса). Остальные депутаты (231 голос) были против.

В стране произошла коренная перегруппировка сил и на длительный период. С одной стороны, завершилась трансформация ХДП вправо и превращение ее в главную партию крупных промышленников. После майского переворота состоялась встреча председателя Конфиндустрии Анджела Косты с Де Гаспери, которая закрепила союз ХДП с «капитанами индустрии» и обеспечила ей финансовую поддержку на предстоявших парламентских выборах[580]. II съезд партии, состоявшийся в ноябре 1947 г. в Неаполе, констатировал, что опыт сотрудничества с коммунистами и социалистами не оправдал себя и что в будущем подобная трехпартийная коалиция невозможна[581].

После майского поворота ХДП взяла курс на то, чтобы оттянуть проведение реформ. Излагая программу своего правительства Учредительному собранию, Де Гаспери предложил отложить реформы как «несрочные мероприятия, вызывающие идеологические и партийные разногласия», до созыва будущего парламента.

Ту же позицию занял съезд ХДП. Министр сельского хозяйства А. Сеньи заявил на съезде, что партия подтверждает необходимость аграрной реформы, однако проблема требует изучения и постепенного и осторожного осуществления, ибо христианские демократы «не собираются осуществлять революцию и не хотят, чтобы ее сделали другие»[582]. По существу Сеньи отказался от принципа ограничения крупного землевладения, а выдвинул программу мелиорации заброшенных земель и последующего распределения их среди крестьян. Съезд ХДП отказался поддержать советы управления как органы рабочего контроля на производстве. Выступая на съезде, Тавиани говорил, что они могут быть сохранены лишь как органы корпоративные, для того чтобы «смягчить отчуждение предпринимателей и трудящихся»[583].

Перегруппировка сил выявилась и в лагере левых партий, Партия Сарагата и республиканцы переходят на позицию сотрудничества с христианскими демократами — в декабре 1947 г. по приглашению Де Гаспери представители этих партий вошли в правительство. Партия действия в октябре 1947 г. прекратила свое существование и слилась с ИСП.

Коммунисты и социалисты выступили против «черного правительства» Де Гаспери (отказав ему в поддержке в Учредительном собрании) и подтвердили необходимость совместной борьбы и сплочения всех народных сил для реализации социально-политических целей Сопротивления, для создания «новой демократии». В этих целях в декабре 1947 г. коммунисты поддержали предложение социалистов и создали совместно Народно-демократический фронт, который мыслился не только как избирательная коалиция, но и как постоянная организация демократических сил в борьбе за более далекие цели.

Вместе с тем коммунисты и социалисты пересматривают тактику борьбы. Анализируя причины раскола антифашистской коалиции, Тольятти на пленуме ЦК ИКП в ноябре 1947 г. отмечал, что раскол был вызван слабостью демократических сил, которым не удалось провести структурные реформы[584]. На конференции миланской федерации компартии Тольятти заявил: «Следует признать, что ХДП использует в своих целях слабость итальянской демократии, слабость, ответственность за которую падает также и на компартию, потому что ей не удалось нанести удар старой социально-экономической структуре Италии»[585].

После раскола антифашистского фронта партии рабочего класса начинают по-новому ставить проблемы структурных реформ, связывая их осуществление не с верхушечными политическими комбинациями, а с борьбой масс, новыми массовыми организациями (советы управления, земельные комитеты); они выдвигают структурные реформы не как политическую перспективу, но как лозунг дня. Этот курс был принят и I Национальным съездом ВИКТ (июнь 1947 г.), который показал, что большинство в конфедерации принадлежит коммунистам (57 %) и социалистам (22 %). Съезд ввел принцип выборности и пропорционального (вместо прежнего — паритетного) представительства в руководстве ВИКТ. Большинство в нем теперь получили представители двух указанных левых течений. Генеральным секретарем ВИКТ был избран член ЦК ИКП Дж. Ди Витторио. В резолюции съезда говорилось, что необходимо добиться признания советов управления, начать национализацию предприятий общественного значения и аграрную реформу 98 99.

Осенью борьба масс за эти цели начала приобретать конкретные формы. В сентябре — октябре 1947 г. прокатилась первая крупная волна крестьянских захватов помещичьих земель в зоне латифундий. На этот раз она охватила Сицилию и область Лацио. Батраки и крестьяне занимали пустоши и явочным порядком создавали кооперативы по обработке земли. Руководили борьбой зачастую местные секции батрацких профсоюзов. Трудящиеся близлежащих городов по решению палат труда поддержали крестьян забастовками солидарности и требовали признания за ними права на пользование занятыми землями на основе законов Гулло. Таким образом, впервые был опробован механизм массового крестьянского движения и союза рабочих и крестьян в борьбе за землю, тот механизм, который будет затем широко использован в 1948–1950 гг., когда движение за аграрную реформу примет наибольший размах.

Вместе с тем уже осенью 1947 г. коммунисты и социалисты стремились придать крестьянскому движению организованный и общенациональный характер, связать его с программой коренного преобразования социальной структуры деревни. В декабре 1947 г. по инициативе ИКП и при поддержке ИСП и ВИКТ было создано Учредительное земельное собрание, которое начало разработку демократической аграрной реформы и возглавило движение земельных комитетов — крестьянских органов борьбы за аграрную реформу[586].

Борьба за национализацию промышленности в этот период еще не приобретает конкретной формы. На первое место выдвигается задача введения рабочего контроля на предприятиях. В ноябре 1947 г. развертывается движение за признание советов управления. Они были созданы в ходе национального восстания и сыграли важную роль в период восстановления промышленности[587]. Советы управления стремились утвердить на деле принцип рабочего контроля и участия рабочих в руководстве производством. Первоначально советы управления поддерживались всеми массовыми партиями, в том числе и ХДП, которые требовали законодательного признания советов управления. Министр-социалист Р. Моранди разработал в декабре 1946 г. законопроект о советах управления, но его принятие встретило противодействие промышленников.

В ноябре 1947 г. в Милане по инициативе левых сил был проведен национальный съезд представителей советов управления в промышленности. Выступивший на съезде министр промышленности христианский демократ Тоньи выразил сомнение относительно целесообразности постановки вопроса о советах управления. Делегаты его освистали. Съезд принял решение: развернуть движение за повсеместное создание советов управления на заводах и фабриках, за их утверждение законом. Съезд потребовал признать за советами управления следующие функции: участие в разработке производственной программы предприятия, контроль над использованием прибылей, над себестоимостью продукции, капиталовложениями, финансированием. В составе советов должны быть представители рабочих, служащих и предпринимателей данного завода. Выступая на съезде, Л. Лонго подчеркнул, что «вопрос о советах управления является политическим вопросом, вопросом о том, кто должен определять судьбу страны и национальной экономики: силы капитала или силы труда».

Борьбу за осуществление социально-политических идеалов Сопротивления левые силы повели, не только мобилизуя массы, но и в представительном органе — Учредительном собрании — в связи с обсуждением конституции. Ее проект был разработан специальной комиссией, в которую входили 75 депутатов Учредительного собрания, принадлежавших к различным партиям, в том числе Тольятти и Ненни. С марта по декабрь проект обсуждался в Учредительном собрании — сначала в целом, затем по отдельным статьям. Работой пленарных заседаний собрания в этот период руководил видный деятель ИКП Умберто Террачини, избранный в феврале 1947 г. председателем Учредительного собрания. 22 декабря Собрание утвердило конституцию. Ее текст подписали Э. Де Никола, У. Террачини и А. Де Гаспери. С 1 января 1948 г. конституция вошла в силу.

Во время обсуждения конституции коммунисты и социалисты заняли конструктивные позиции, считая, что речь идет не о социалистическом (при том соотношении сил в собрании это было невозможно), а о демократическом документе, который должен закрепить важнейшие программные положения, выдвинутые массовыми партиями в период Сопротивления. В этих целях коммунисты и социалисты добивались в Учредительном собрании соглашений по отдельным статьям конституции не только с социал-демократами, но и с частью, иногда — большинством — католических групп. Чтобы сохранить этот союз, коммунисты пошли на компромисс с христианскими демократами по вопросу о регулировании отношений между государством и Ватиканом и приняли их предложение включить в конституцию условия Латеранского договора 1929 г. (7-я статья конституции). Эта позиция коммунистов облегчила возможность соглашений с католиками по важнейшим статьям конституции, которые касаются новых принципов политической и экономической демократии[588].

Конституция провозглашает Италию «республикой, основанной на труде»[589], устанавливает представительный парламент (при всеобщем тайном голосовании и выборах по пропорциональной системе), декретирует децентрализацию государственного управления и широкую автономию областей, независимость судей. Обещает народу широкие политические права, свободу организаций, собраний, печати.

Конституция не выходит за рамки капиталистических отношений[590]. Она провозглашает свободу частной инициативы в экономике и гарантирует частную собственность (статьи 41–42). Вместе с тем конституция содержит такие статьи социально-экономического характера (статьи 43–46), которые делают ее наиболее демократической из всех конституций капиталистических стран. Эти статьи, принятые по предложению коммунистов и социалистов, провозглашают необходимость ограничить крупную земельную собственность, национализировать крупные монополистические предприятия, признают право трудящихся на участие в управлении производством, обязуют государство оказывать поддержку различным формам кооперации.

Демократические статьи конституции носили, однако, программный характер и требовали дальнейшего принятия соответствующих законов. Поэтому борьба трудящихся за осуществление конституции растянулась более чем на 20-летие. И тем не менее конституция явилась важнейшим завоеванием Сопротивления. Она оформила в качестве высшего закона государства основные принципы политической и социально-экономической демократии, за которые сражались борцы-антифашисты. Она открыла перед рабочим классом новую перспективу: возможность добиваться ограничения власти привилегированных классов и расширения демократии, опираясь на высший закон государства. Поэтому итальянская компартия рассматривает конституцию как важное завоевание на пути к социализму[591].