История Кубани

3.1. Нашествие монголо-татар на Северный Кавказ. Итальянские колонии

Одно из самых важных событий в жизни народов Северного Кавказа, обусловивших во многом их политическое и экономическое развитие, произошло в начале ХШ в. Это было завоевание региона монголо-татарами. Впервые они появились на Северном Кавказе в 1221–1222 гг., разгромив алано-кыпчаков и половцев. К планомерному завоеванию региона кочевники приступили во времена Батыя, внука Чингисхана. Когда главные их силы выступили в поход против Руси в 1236 г., то часть войск была направлена на Северо-Западный Кавказ. Осенью 1237 г. захватчики, возглавляемые братьями Батыя, вторглись в земли адыгов. Именно адыгские «плёмена» составляли в то время основную часть населения Кубани, проживая на обширном пространстве от Черного моря до Прикубанских степей. Значительная, если не подавляющая, часть адыгов в то время — православные христиане. Этот поход не был обычным набегом, поскольку длился несколько месяцев, а во главе войск стояли крупные военачальники. Можно предположить, что адыги потерпели поражение, поскольку в одном из источников говорится о гибели черкесского (адыгского) «государя».

Затем монголо-татары приступили к завоеванию Крыма. По мнению крупного ученого-этнографа Л. И. Лаврова, не исключено, что поход в Адыгею обеспечил им возможность вторжения в Крым через Керченский пролив. В 1223 г. их войска совершили набег на г. Сугдею (Судак), расположенный в Крыму. Опустошив город и его долину, захватчики вскоре ушли — победитель половцев и русских на Калке полководец Субудай, не дождавшись прихода хана Джучи (сына Чингисхана), увел своих воинов в Азию. Вернувшиеся в 1242 г. из похода в Венгрию и Польшу монголо-татары уже прочно оседают в Крыму. Его степная и предгорная части были поделены между родами, участвовавшими в завоевании. Активность татар в Крыму первоначально ограничивалась восточными его районами, причем зависимость местного населения от них не шла дальше выплаты дани.

В конце 1238 г. монголо-татары приступили к новому этапу в завоевании Северного Кавказа, нанеся удар по аланам, проживавшим в центральной его части. После взятия штурмом аланской столицы, кочевники оставались здесь еще несколько месяцев, продолжая подавлять другие очаги сопротивления. Во время аланского похода Батый отправил свои войска на завоевание Дагестана (1239–1240). Нашествие сопровождалось разрушением селений, массовым истреблением жителей. Однако походы 1237–1240 гг. не привели к окончательному завоеванию Северного Кавказа монголо-татарами.

В Крыму в то время возник новый улус (провинция) Золотой Орды — государственное образование в пределах Монгольской империи. После очередной междоусобной резни в 1360-х годах Золотая Орда разделилась на две части — восточную и западную, в Северном Причерноморье и Крыму в 1367 г. к власти пришел темник Мамай. Он вел гибкую внешнюю политику, заручившись, в частности, поддержкой итальянской купеческой республики Генуи, имевшей колонии по всему южному побережью Крымского полуострова, а также в Северном Причерноморье. Утверждение итальянцев в регионе не было одномоментным актом, сопровождалось острой борьбой на протяжении десятилетий между различными силами, претендовавшими здесь на влияние: Византией, Крымским ханством, Генуей, Венецией, Пизой. В результате ожесточенного соперничества с Венецианской республикой, основавшей в начале XII в. колонии в виде торговых факторий на южном побережье Крымского полуострова, Генуя стала монопольным хозяином морских торговых путей, проходивших вдоль крымского побережья. Интерес итальянских купцов к Черному морю был вызван прежде всего тем, что традиционные торговые пути между Востоком и Европой (проходившие главным образом через Средиземноморье) в результате монголо-татарского завоевания мира оказались нарушенными. Главное значение приобрели северные транзитные пути, проходившие через Центральную и Среднюю Азию к Черному морю, чем и объяснялось оживление черноморской торговли. А ведь могущество Генуи покоилось, прежде всего, на посредничестве в доставке восточных товаров на европейские рынки. Поэтому итальянцы были вынуждены искать новые пути (через Черное и Азовское моря) сохранения своего монопольного положения в этой сфере, не желая лишаться громадных барышей. Однако на пути утверждения здесь купеческих республик стояла Византия, сохранявшая существенные позиции в Крыму и Северном Причерноморье. Еще в 1142 г. генуэзцы пытались заключить договор с императором Иоанном (Комнином), впрочем, безуспешно. Случалось, что византийские императоры официально запрещали итальянцам посещать пункты, имевшие важное торговое значение, в том числе Тамань и Керчь. Все же ослабевшая Византия постепенно отступалась от своих владений в Крыму. В 1169 г. византийский император Мануил I (Комнин) заключил договор с Генуей, подтвержденный в 1192 г. императором Исааком (Ангелом). Генуэзцы получили исключительные права и привилегии в торговле на Черном море. Венеция потеряла свои владения в Крыму, лишь в Судаке сохранив своего консула. Впрочем, венецианцы не сдавались. В начале ХШ в. Византийская империя пала — во время четвертого крестового похода (1202–1204) рыцари-крестоносцы захватили ее столицу Константинополь. Венецианцы, принявшие активное материальное участие в организации похода, стали беспрепятственно проникать на Черное море.

Генуэзцы, оттесненные венецианцами от черноморских рынков, не захотели мириться с таким положением. Они пошли на заключение союзного договора с Никейской империей — греческим государством в Малой Азии, которое вело борьбу против крестоносцев и венецианцев за восстановление Византийской империи. Нимфейский договор между никейским императором Михаилом (Палеологом) и Генуей был заключен в марте 1261 г., а в июле того же года греческие войска овладели Константинополем. Крестоносцы были изгнаны из Византии, место венецианцев в черноморской торговле заняли генуэзцы. В обмен на предоставление материальной и военной помощи Генуя получила исключительное право торговли на Черном море, беспрепятственного прохода через черноморские проливы (соединявшие Черное море со Средиземным), беспошлинной торговли во всех владениях империи и пр. Кроме того, генуэзцы добились запрещения торговать здесь венецианцам.

Однако необходимо было договариваться и с Золотой Ордой, хозяйничавшей в Крыму. В середине 1260-х годов генуэзцы основали в Кафе (Феодосии), маленьком тогда греко-аланском поселке, свою торговую факторию, приобретя также по согласованию с улусным эмиром Мангу-ханом в свою собственность близлежащие земли. Итак, в 1260-1270-х годах начинается активная генуэзская колонизация черноморских берегов. Вначале колонизируется южный берег Крыма. Торговые фактории появляются в Боспоро (Керчи), Чембало (Балаклаве). Несколько колоний было основано в Северо-Восточном Причерноморье — Копа (Славянск-на-Кубани), Матрега (ст-ца Тамань), Мапа (Анапа), Себастополис (Сухуми), Калолимен (р-н совр. Новороссийска), Мавролако (Геленджик). Важнейшее значение для сохранения позиций генуэзцев в Приазовье имела Тана (Азов), обладавшая богатейшим рыбным рынком, имевшая стратегическое значение в системе торговых пунктов, лежащих между Европой и Азией. Из Таны массово вывозились хлеб, соленая рыба и икра — главным образом в Константинополь и Геную. Тана имела огромное экономическое значение — через нее пролегал транзитный путь в Среднюю Азию и на Дальний Восток.

Политическим, экономическим центром всех генуэзских колоний, средоточием всей черноморской (транзитной) торговли стала Кафа. Генуэзцы вели себя на Черном море как дома, полностью изгнав оттуда греческих купцов. Титулатура кафского консула — «глава Кафы и всего Черного моря» — несла в себе вполне реальное содержание. Другими колониями Кафа управляла через своих представителей — комендантов и консулов. Следует отметить, что все колонии итальянцев в Крыму и Северном Причерноморье являлись многонациональными по своему составу. Даже в Кафе генуэзцы составляли ничтожное меньшинство. В Солдайе, Чембало, Матреге, Копе преобладало греческое и местное (черкесское) население. Следует также отметить славянский, армянский, еврейский элемент населения колоний. Со временем происходит дифференциация генуэзских колоний, в числе которых можно выделить следующие: 1) сохранявшие торговое значение (Кафа, Тана); 2) имевшие значение крепостей и центров сельскохозяйственных округов (Солдайя, Чембало); 3) колонии, власть в которых осуществляли на деле местные (черкесские или генуэзские) князья, несмотря на присутствие чиновников из Кафы (Мапа, Барир, Матрега, Копа). Учитывая местные условия, значение и явную отдаленность колоний, Кафа была вынуждена вести гибкую политику в отношении признания в некоторых из них большой степени независимости. Одной из особенностей некоторых итальянских колоний являлась их зависимость не только от Кафы, но и от местных владетелей — как итальянского, так и местного (черкесского) происхождения. Например, Матпрегой с 1419 г. владели знатные генуэзцы Гизольфи. Один из них — В. Гизольфи, породнившись с дочерью и наследницей князя из местного (черкесского) рода Биберди — Бихаханум, превратил эту чрезвычайно важную для Кафы колонию в полунезависимое феодальное владение своей семьи. Кафа, осознававшая опасные для себя последствия сепаратизма местного князя, шла, однако, на поддержку Гизольфи. Матрега имела для итальянцев стратегическое значение. Располагаясь на берегу Керченского пролива, она обеспечивала бесперебойное сообщение колонизаторов с Боспоро, находившейся в Крыму, а оттуда — с другими крымскими владениями Генуи. Батой (Бариром) владел во второй половине XV в. знатный генуэзец И. де-Марини, а ее жители платили дань Кафе. Копа находилась под властью местного черкесского князя. Когда один из ее правителей возвел в своих владениях крепость, то консулу Кафы приказом из Генуи повелевалось принять срочные меры к ее уничтожению. О непрочности позиций Кафы в Копе говорит и тот факт, что согласно Уставу генуэзских колоний в Черном море 1449 г. консул Копы должен был по прибытии туда «поднести подарки владетельным особам из Зихии», т. е. знатным черкесам. Население колонии занималось засолкой рыбы и приготовлением икры, а также продажей рабов. В Копе процветала ярмарочная торговля (с конца апреля до середины мая). До установления консулом Копы цены на рыбу никто из купцов не имел права покупать ее — под угрозой конфискации товара. Строго карались и те, кто начинал торговлю до прибытия консула в колонию или готовил тогда же икру и солил рыбу. Никто, кстати, не имел права брать соль на откуп. Место консула в Копе было весьма выгодным, предоставлялось оно в качестве награды за заслуги перед Генуей. Колония Мала консульства не имела, и торговля там была незначительной. Мавролако представлял собой удобнейший порт черкесского побережья Черного моря, охотно посещаемый купцами. Боспоро находилась под властью черкесского князя, представляя собой княжество полуфеодального типа.

Создаваемый генуэзцами административный аппарат постепенно усложнялся и разрастался^- по мере того, как разрасталась вся их колониальная система на Черном море. Уже в 1290 г. Кафа имела свой устав, определявший, по существу, всю внутреннюю организацию и устройство черноморских колоний, для которых Кафа являлась административным центром. Затем появились новые уставы, самый пространный из которых относится к 1449 г. Формально управление носило республиканский характер. Во главе всей колониальной системы стоял консул, назначаемый советом дожей Генуи сроком на один год. Ему принадлежала почти вся полнота власти, включая право пыток, определение цены товара и т. п. Впрочем, деятельность его разделялась и даже контролировалась колониальными учреждениями — советом попечителей, советом старейшин, двумя управляющими финансами, торговым комитетом. Особое положение занимали 16 генеральных синдиков (судей), вершивших суд и расправу. Они имели право предать суду даже консула. Вся эта генуэзская администрация, продажная по своей сути, покровительствовала купеческой и феодальной знати, нередко в ущерб престижу самой Генуи. Даже такие ответственные места, как должности консулов Таны и Копы, продавались с разрешения банка Сан-Джорджио консульством Кафы.

Положение итальянцев в регионе никогда не являлось прочным. Сама Кафа несколько раз подвергалась разрушению со стороны татар — в 1298 и 1308 гг., и генуэзцы были вынуждены Спасаться бегством. В правление хана Узбека (1312–1342) генуэзцы вновь появились на берегах Феодосийского залива. В 1313 г. в Орду было направлено посольство из Генуи, договорившееся с ханом об условиях возвращения генуэзцев на развалины Кафы, а в 1316 г. возрождающийся город получил новый Устав. К середине XIV в. Кафа стала мощной крепостью, а в 1380-х годах была возведена внешняя линия обороны города. Несмотря на осложнение отношений с татарами (с 1434 г. генуэзцы стали уплачивать постоянную дань крымскому хану Хаджи-Гирею, своему злейшему врагу), Генуя идет на громадные затраты по восстановлению своего присутствия в Крыму. Ведь, несомненно, большие доходы она получала от торговли с местным населением, вывоза в Европу колониальных товаров, рабов. Генуэзцы предприняли попытки разработки серебряных рудников в горах Кавказа. Исследуя местные земли, они тщательно наносили их на карты.

Документы еще XIII в. говорят о товарообмене с черкесами в устье Кубани, о ярмарке в Копе. В обмен на икру и рыбу местное население получало грубые ткани, а генуэзцы — громадную прибыль, о которой упоминают источники даже XVI в. В Европу вывозились следующие товары: соленая рыба, икра, строевой лес, зерно (просо, ячмень, пшеница), фрукты, овощи, вино, мясо, меха, воск, кожи, смола, пенька. О значении поставок зерна из колоний свидетельствуют многочисленные документы. Когда в начале 1340-х годов торговля через Тану и Кафу прервалась, в Визангни вскоре возник серьезный недостаток ржи и соли. В контрактах Кафы за XIII в. часто фигурируют большие транспорты ржи, ячменя и проса, отправляемые в Трапезунд и Самсун. Урожаи зерна у алан и черкесов находили быстрый сбыт у татар в неплодородном Крыму. В обмен на товары, предоставляемые черкесами, генуэзцы предлагали им соль, рис, горчицу, пряности, хлопчатобумажные ткани, хлопок-сырец, мыло, благовония, в том числе ладан, имбирь (мешая который с медом, черкесы варили крепкий напиток). Черкесская знать охотно приобретала дорогие сорта тканей, предметы роскоши — ковры, ювелирные украшения, художественное стекло, богато украшенное оружие. Торговля носила по преимуществу меновой характер, денежные отношения с трудом проникали в эту сферу (аспры служили генуэзцам главным образом для торговли с татарами). В качестве единицы товарообмена выступал бокассин — мера простой ткани, достаточной для пошива одной мужской рубахи. Торговля велась на неравноправной основе, поскольку адыги не знали истинной ценности предлагаемых им на обмен товаров. Сотрудничая с местной верхушкой, купцы не церемонились с рядовыми людьми. Так, черкесов, живших в Копе, генуэзцы принуждали к заключению выгодных для себя сделок под угрозой лишения их соли, так необходимой для засолки рыбы. Один из параграфов Устава 1449 г. предписывал всю неиспользованную в Копе соль привозить обратно в Кафу или бросать ее в море под угрозой взимания крупного штрафа в случае неисполнения предписания. Население колоний Северо-Западного Кавказа, кроме того, отбывало налоговую повинность в пользу Генуи, пытаясь освободиться от нее. Местную знать, напротив, колонизаторы поощряли богатыми подарками (Генуя выделяла для этого специальные средства), приглашали ко двору консула Кафы. Князья Мапы и Таманского полуострова субсидировались ежегодной суммой из Генуи, естественно, с целью удержания их в зависимости. Пытаясь упрочить свое положение, генуэзцы рука об руку выступали с папским Римом в попытках окатоличить местное население — во многом православное.

Тревога в отношении сепаратизма князей, возможных восстаний черкесов никогда не оставляла хозяев колоний. Устав 1449 года запрещал генуэзцам родниться с местным населением. В графе расходов банка Сан-Джорджио на колонии постоянно фигурируют суммы, отпущенные на защиту генуэзских купцов, а также для обороны генуэзских замков на территории самих колоний. Правители Копы, например, вместо того чтобы снаряжать и отправлять воинов-черкесов на службу в Кафу, сами принимали участие в нападении тех же черкесов на купцов-генуэзцев, следовавших в Копу для торговли. Время от времени приходилось отправлять из Кафы военные суда для отражения нападений корсаров-черкесов. Вторая половина XV в. — время непрекращающихся смут, волнений, восстаний населения колоний, проходивших под общим лозунгом — «Против Кафы!». Колониальная система, смысл функционирования которой сводился к получению максимально большой выгоды с наименьшим риском и затратами — за счет нещадной эксплуатации населения колоний, — показала в это время свою полную несостоятельность.

Позорную страницу в истории итальянского присутствия на Северном Кавказе составляет работорговля, всемерно поощряемая Генуей и кафской администрацией. В частности, консул Копы мог получать за каждого вывозимого оттуда невольника по 6 аспров. Учитывая тот факт, что консул, не получая жалованья, жил доходами лишь от пошлин и штрафов, можно представить, с каким рвением чиновник поощрял пленопродавство. Консул Кафы, контролировавший работорговлю в городе, также наполнял не только местную казну, но и свой карман. Большая часть рабов, продаваемых в Кафе, была кавказского происхождения: черкесы, лезгины, абхазы. Торговали также рабами из числа грузин и русских. Покупали рабов у татар и адыгской знати, захватывавшей пленных в ходе межплеменных усобиц. Осмеливались генуэзцы захватывать в плен и татар, за что те не раз мстили и даже разрушили Кафу в конце XIII века. Крупнейшими центрами работорговли на Кавказе являлись Кафа, Копа, Тана, Себастополис, причем Кафа сохраняла положение крупнейшего из них в XVI–XVIII вв. Часть невольников оставалась в колониях, но подавляющее их число вывозилось в страны Европы, Византию, Малую Азию, Северную Африку. В Венецию и Геную рабов привозили тысячами, и рынок был всегда полон ими. Преобладали женщины, так как в Италии, в противоположность мусульманским странам, спрос был больше на женщин-рабынь. Египетские султаны пополняли рабами свои войска, гаремы, а в домах знатных европейцев появлялись новые домашние рабы. Поставив работорговлю на широкую ногу, итальянцы извлекали из нее громадные доходы. Значительная доля ответственности за развитие работорговли лежит, несомненно, на черкесской знати, активно участвовавшей в набегах на своих же соседей-черкесов.

Середина XV в. — переломный этап в истории генуэзских колоний. В 1453 г. турки-османы завладели Константинополем. Византийская империя перестала существовать, и морской путь, связывающий генуэзские колонии на Черном море с метрополией, был взят турками под контроль. Генуэзская республика оказалась перед лицом реальной угрозы потери всех своих черноморских владений, и она поторопилась продать в том же году колонии банку Сан-Джорджио с центром в Генуе. Это могущественное финансовое учреждение уже обладало к тому времени правом чеканки монеты, сбора большинства налогов во владениях Генуи, контроля за генуэзскими таможнями, монополией на эксплуатацию соляных копей. Получив право на управление и неотъемлемое владение черноморскими колониями за низкую цену (5500 ливров), банк всего лишь завершил этим актом процесс постепенного поглощения генуэзских владений. Уже в июне 1454 г. на рейде Кафы появились военные корабли турок-османов. Они ушли лишь после того, как турки, ограбив несколько населенных пунктов крымского и кавказского побережий, добились от Кафы обещания выплачивать им ежегодную дань. Было ясно, что дни итальянского владычества на черноморских берегах сочтены. Но смертельный удар по колониям был нанесен лишь после того, как турки-османы заключили перемирие с Венецией (1474). 31 мая 1475 г. к Кафе подошла турецкая эскадра. Кафа, имевшая мощные укрепления, сдалась через несколько дней. Во второй половине 1475 г. турки совершили поход в сторону Дона и Приазовья, захватив Матрегу, Копу, Тану и др. Центром османских владений в Причерноморье стала Кафа, где разместился султанский наместник.

Так бесславно закончилось владычество Генуи в Крыму и Северном Причерноморье. Стремясь к быстрейшему обогащению, нещадно эксплуатируя население колоний, генуэзцы не сумели создать прочной основы своего присутствия в регионе. Довольно часто в донесениях консулов говорилось о столкновениях, раздорах с местными племенами. «Мирные» или «дружественные» договоры, к которым черкесов принуждали насильно, почти тотчас же нарушались ими. Коварством отличалась политика черкесской знати в отношении кафской администрации. Имеются отдельные положительные последствия многолетнего присутствия итальянцев на Кавказе — об адыгах становится известно в Европе, так как их земли наносятся генуэзцами на карты; местное население колоний, в том числе адыгское, знакомится с достижениями европейской культуры; развитие торговли способствовало повышению благосостояния определенной части адыгского общества. В целом, однако, итальянская колонизация имела негативные последствия для народов Северного Кавказа. Попытки обратить местное население в католичество нередко носили насильственный характер. Работорговля обескровливала адыгов, угнетающе действуя на их генофонд. Поощряя этот «промысел», генуэзцы разжигали тем самым новые столкновения между адыгами (поскольку знать была заинтересована в захвате пленников). Грабительский же характер торговли задерживал рост производительных сил аборигенного населения, базируясь на беззастенчивом обмане, монополии и отсутствии у адыгов альтернативного выбора.

3.2. Кубанские земли в составе Крымского ханства в XV–XVIII вв. Начало освоения Кубани казачеством. Казаки-некрасовцы

Большую роль в процессе формирования крымских татар сыграл распад Золотой Орды. В первой половине XV в. центробежные процессы охватили огромную территорию и привели к обособлению Казанского, Астраханского и Крымского ханств. Еще в XIV в. в Крыму особенную силу благодаря своим богатствам приобрели несколько феодальных родов: Ширины, Барыны, Сиджиуты, Аргины, Сулешовы, затем — Мансуры. В своих владениях (бейликах) они обладали значительными иммунитетными правами, являясь почти независимыми от ханской воли. Крымское ханство возникло в результате стремления этих хозяев Крыма к получению полной самостоятельности. Именно оседание в Крыму нескольких знатных родов, образовавших бейлики — большие феодальные княжества, больше всего способствовало появлению нового государства. Золотая Орда уже не могла помешать эскалации сепаратистских настроений в Крыму. Со смертью Эдигея в 1420 г. завершился золотоордынский период в истории Крыма. Первым ханом, основавшим новую династию в середине 1420-х годов, стал Хаджи-Гирей — ставленник на престол могущественных беев, чингизид по происхождению. Следует отметить роль турок и генуэзцев в образовании нового государства. В состав ханства вошли земли между Дунаем и Днепром, Приазовье и почти вся Кубань. В собственно Крыму проживали крымские татары, а за его пределами, в том числе на Кубани, — ногайские татары, подчинявшиеся крымскому хану. Наибольшее количество ногайских татар переселилось на Кубань из Поволжья в XVI–XVII вв.

В 1475 г. Османская империя завоевала генуэзские колонии, вслед за чем Крымское ханство было лишено политической независимости, став вассалом Турции. 1475–1479 гг. — время постепенного утверждения османского владычества над Крымским ханством. Тогда османское правительство искало оптимальные пути для упрочения своего влияния в Восточной Европе. Результатом поисков и стало восшествие на престол Менгли-Гирея. Решение султана ориентироваться на него как на опору в Северном Причерноморье повлекло за собой еще одно важнейшее мероприятие по закреплению власти турок в регионе — поход в 1479 г. на адыгские земли. Следует отметить отсутствие письменного договора между сторонами об основах отношений сюзеренитета — вассалитета. Сначала на ханский престол Турцией был посажен Нур-Девлет, но вскоре власть в ханстве получил сын Хаджи-Гирея — Менгли-Гирей, утвержденный на престоле султаном Мехмедом II. При этом общие основы новых взаимоотношений — господства и подчинения — были определены заранее как условие посылки Менгли-Гирея на ханство. При нем же определилась инвеститура, т. е. предметы султанского пожалования — облачение (халат), почетная сабля и султан (сургуч) к чалме. Ханы называли себя «рабами престола его величества владыки века», покорными слугами султана и пр. Во время пятничной хутьбы (моления) возглашалась сначала молитва за султана и лишь затем — за хана. Султаны обязались ставить на престол только представителей рода Гиреев, правивших в Крымском ханстве вплоть до его ликвидации в 1783 г. Неподчинение хана султанской воле грозило ему смещением с престола и заменой другим лицом из рода Гиреев (несколько родственников хана всегда находились в качестве своеобразных заложников в Стамбуле). Примечательно, что в Стамбуле династию Гиреев рассматривали как претендента на престол Османской империи в случае пресечения династии Османов — поэтому ханов и боялись, и не доверяли им. Даже ханская гвардия из 1200 янычар с ружьями и легкими пушками предназначалась фактически для свержения неугодных султану ханов, а не для их защиты.

Власть крымских ханов, являясь во многом номинальной, зависела еще от одного фактора, определявшего во многом жизнь в Крымском ханстве, его внутреннюю и даже внешнюю политику — господствующего положения высшей татарской знати. Именно беи или карачеи (главы родов) существенно ограничивали власть хана, входя в состав Дивана (Совета) ханства, ведая судом, финансами, внешней политикой в ханстве. Беи нередко свергали ханов, выдвигали на престол новых претендентов. Ни один хан не был вполне уверен в своем завтрашнем дне, так как в любую минуту мог расстаться не только с властью, но и с жизнью. Впрочем, известно много случаев, когда лишенные престола ханы впоследствии снова занимали крымский трон. Только в XVII в. на крымском престоле сменилось более двадцати ханов. Большинство перемещений высших должностных лиц осуществлялось по наговорам и просьбам беев, которые, борясь за свою самостоятельность, не допускали возвышения того или другого хана. В результате этих частых смен правителей к середине XVIII в. насчитывалось около двухсот Гиреев, которые могли претендовать на ханский престол. Род Гиреев, получив право на ханскую власть, не сумел добиться от знати, чтобы власть была наследственной и неограниченной. За карачеями по традиции сохранилось право санкционировать назначение султаном ханов из рода Гиреев, выражавшееся в обряде «посажения» их на престол в Бахчисарае.

Выделялось два вида Дивана — «Малый» и «Большой». «Малым» назывался совет («Малый диван»), если в нем принимал участие узкий круг знати, решавший срочные вопросы. «Большой диван» являлся собранием «всей земли», а участие в нем принимали не только беи, но также мурзы (вассалы беев, своеобразное крымское дворянство) и представители «лучших черных людей», т. е. общинников-скотоводов. В государственном устройстве Крыма во многом были использованы золотоордынская и турецкая структуры государственной власти. Чаще всего высшие государственные должности занимали сыновья, братья хана или другие лица знатного происхождения.

Первым должностным лицом после хана являлся калга-султан. На эту должность назначался наследник хана или доверенное лицо из ханской фамилии. Калга управлял страной в случае смерти хана до назначения на престол нового. Он был главнокомандующим, если хан лично не отправлялся на войну. Вторая по значимости должность была представлена нураддином, ее занимал также член ханской фамилии. Ее обладатель был президентом в малых и местных судах, командовал в походах меньшими, нежели калга, корпусами. Муфтий — глава мусульманского совета Крыма, толкователь законов, обладающий правом смещать судей — кадиев, если они судили неправильно. Каймакан — наместник хана на время его отсутствия, начальник крепости Ор-Капи. Чаще всего эту должность занимали члены ханской фамилии либо член рода Ширинов. Он охранял границы и наблюдал за ногайскими ордами вне Крыма. Кроме указанных существовала важная должность — валиде-султанши (ула-султанши), которую занимала мать или сестра хана. По значимости и роли в государстве она имела ранг, следующий за положением калги-султана.

Во внутренних распрях сказывалось влияние турецкого правительства, которое, возведя ряд крепостей с турецкими гарнизонами в ханстве, стремилось не допустить консолидации его внутренних сил. Турция нередко создавала конфликтные ситуации внутри страны, что, естественно, ее ослабляло. Это позволяло контролировать деятельность не только хана, но и неспокойной крымской знати, направлять развитие государства в нужное османам русло. Двойственный характер политической, хозяйственной и культурной жизни Крыма сказывался во всем. Здесь действовали законы шариата, считавшиеся У правоверных мусульман, татар Крыма правилами жизни. Мусульманизация местного населения усилилась после признания золотоордынским ханом Узбеком ислама государственной религией в 1313 г. Ногайские татары — жители Кубани — являлись язычниками (культ шаманизма). В решении многих вопросов в Крымском ханстве придерживались старинного права — «Ясы» времен Чингисхана (XIII в.). Имела хождение как татарская, так и турецкая монета, ряд повинностей в государстве выполнялся населением и в пользу своих феодалов, и в пользу Турции.

Специфика взаимоотношений Османской империи и Крыма, сложившаяся в XVI–XVIII вв., заключалась в том, что на международной арене их политика воспринималась как разобщенная, лишенная внутреннего единства. Искусственно создававшийся эффект раздвоенности политики давал возможность Османской империи выглядеть «миролюбивой» державой, а Крымскому ханству — выступать в роли самостоятельного государства, способного даже быть противником Стамбула. Такая маскировка реального политического и военного партнерства дезориентировала многих правителей европейских государств, значительно облегчая осуществление широких завоевательных замыслов Стамбула и Бахчисарая в Европе на протяжении веков. Турция, умело используя «раздвоенность» крымско-османской политики, стремилась к конкретной цели — не допустить коалиции славянских стран в борьбе за выход к Черному морю. Крым то выступал на стороне Польско-Литовского государства в борьбе с Россией, то заключал договоры о дружбе и торговых контактах с Русским государством, то вступал в «братские» связи с украинским казачеством, то изменял ему и переходил на сторону своих вчерашних врагов. Порта со своей стороны бросала нередко в бой воинственный Крым, предлагая ему военным путем выравнивать силы восточноевропейских государств; в других случаях она прибегала к средствам мирной дипломатии. Воспринимая ханство и Османскую империю как самостоятельные силы, некоторые дипломаты тогдашней Европы разрабатывали малоосуществимые планы использования Крымского ханства против османов, не подозревая, что именно Турция санкционировала такую деятельность татар. Имеется, впрочем, достаточно примеров проведения ханами самостоятельного курса, подчас противоречившего инструкциям турок. Так, после начала в 1632 г. Смоленской войны крымский хан Джанибек-Гирей, один из самых послушных воле султана, дерзнул под давлением крымской знати ослушаться его. Его войска напали на Россию, уведя в плен 3000 человек. А ведь султан, проводя политику выравнивания сил в Европе, намеревался напасть на Речь Посполитую и запретил хану тревожить русские рубежи. Стремился с помощью Б. Хмельницкого сбросить власть султана Ислам-Гирей (1644–1654), а с помощью России и Польши — хан Адиль-Гирей (1666–1670). При этом отметим, что конечным целям султанов вполне соответствовала общая агрессивная направленность крымской политики. В отечественной науке имеются следующие точки зрения по вопросу о характере турецко-крымских отношений: 1) согласно мнению известного ученого конца XIX — начала XX в. В. Д. Смирнова и его современных сторонников (например, И. Б. Грекова) Крымское ханство, будучи послушным вассалом Османской империи, находилось под ее полным контролем, в том числе в сфере внешней политики; 2) согласно мнению советского ученого А. А. Новосельского и его сторонников в политике Крыма наблюдались две тенденции: а) связанная с выполнением вассальных обязательств перед Стамбулом; б) вытекавшая из стремления крымских феодалов противопоставить себя Турции и даже встать на путь открытой борьбы с ней. В любом случае Крымское ханство следует признать важнейшим инструментом осуществления турецких захватнических устремлений в Восточной Европе.

Что касается отношений с Россией, то Крым, воспринимая себя наследником Золотой Орды, отказывался рассматривать ее в качестве равноправного партнера. Московских государей ханы считали своими данниками, требуя с них по давней золотоордынской традиции «поминки» (деньги, меха, драгоценности и пр.), которые Россия была вынуждена отправлять в Крым начиная с XVI в. Лишь в правление Ивана III крымский хан Менгли-Гирей пошел на заключение временного союза с Русью, надеясь получить в ее лице союзника в борьбе с ханом Большой Орды Ахматом. Он резко изменил свою политику после разгрома Большой Орды в начале XVI в. Следует подчеркнуть, что южное направление внешней политики России (связанное прежде всего не с борьбой за выход к Черному морю, а с агрессией Крымского ханства) всегда считалось одним из важнейших в XV–XVII вв. Система обороны против татар зачастую себя не оправдывала, и в 1571 г. войска хана Девлет-Гирея, почти беспрепятственно подойдя к Москве, сожгли ее, уведя в плен несколько десятков тысяч человек. Даже Петр I, пытаясь добиться лояльности крымского хана, отправил ему перед Полтавской битвой в 1709 г. крупную сумму золотом. Нельзя, однако, сводить историю взаимоотношений России и Крыма исключительно к сфере военного противостояния. На территории ханства торговали русские купцы, в Крым поступал из России зерновой хлеб. Примерно в начале XVI в. среди крымской знати возникла «партия» московской ориентации — сторонников добрососедских отношений с Москвой. Ими были богатые беи Сулешовы (Яшлавские), называвшие себя «холопами» московского государя, давшие о том клятву в 1540 г.

Главное, впрочем, заключалось в другом: проводя долговременно агрессивную политику в отношении России, ханство несло ей неисчислимые беды и страдания. Только в 1607–1617 гг. татары угнали из России не менее 100 тысяч человек, а всего за первую половину XVII в. — не менее 150–200 тысяч человек. Для сравнения: в 1646 г. население Европейской России составляло около 7 миллионов человек. Не меньше пострадала Украина — только в 1654–1657 гг. оттуда было угнано в плен более 50 тысяч человек, а к концу XVII в. Правобережная Украина почти полностью обезлюдела. Потребность в рабах примитивного в экономическом отношении Крыма была незначительной, и подавляющее большинство невольников продавалось на невольничьих рынках ханства. Одним из крупнейших рынков продажи рабов при турках стала Кафа. Рабов вывозили в Европу, Азию, Стамбул. Татарские набеги сделались настоящим бичом для русского народа. Московское правительство помогало выкупать из плена лишь состоятельных людей. Так, в 1656–1657 гг. оно выкупило из Крыма 152 раба, уплатив татарам 14 686 рубля 72 копейки (в среднем по 96 р. 55 к. за каждого), что являлось для середины XVII в. баснословной цифрой. Как считает А. А. Новосельский, только за первую половину XVII в. татары должны были получить за захваченный в России полон несколько миллионов рублей. Исключительно дорого обходились московскому правительству дипломатические сношения с Крымским ханством. Так, в первой половине XVII в. расходы (включавшие выплату дани, раздачи на размене, содержание послов Крыма в Москве и московских посланников в Крыму) составили баснословную сумму — примерно 1 млн рублей. Для сравнения: в 1640 г. на постройку городов Вольного и Хотмышска Москва выделила 13 532 рублей. Таким образом, на крымские расходы можно было сооружать ежегодно по четыре города, подобных указанным, в течение примерно 18 лет. Обычная цена пленника составляла 50 рублей, но нередко с трудом можно было купить раба за 100 рублей и более. Иногда цены на полон резко падали (до 10–20 р.) — так его было много! В 1730-х годах малые ногаи хвастливо заявляли, что они отдавали пленного за чашку проса. Именно захват полона являлся главной целью татарских набегов, при осуществлении которых татары не стремились к истреблению живой силы и мало убивали людей.

Захват пленных и работорговля были выгодны феодальной верхушке ханства и турецкому султану, нередко посылавшему средства для снаряжения татарского войска. Наибольшая доля добычи, до 40 процентов, доставалась хану, беям и мурзам. Именно знать являлась инициатором и организатором татарских набегов — основы их благосостояния, оказывая при этом давление на ханов. Ханы обращались к султану, испрашивая разрешения на тот или иной поход. Известно о весомой роли хана Девлет-Гирея II, подстрекаемого татарской знатью, в объявлении Турцией войны России в 1710 г. Бедные татары расплачивались рабами за долги, и набеги не давали, таким образом, надежного выхода из нужды, толкавшей их снова и снова к участию в набеговой системе. Простые кочевники-скотоводы, оставаясь в полунищенском состоянии, все равно еле-еле сводили концы с концами. Следует при этом учесть невероятную дороговизну продуктов питания в Крыму. Главным из мирных занятий у татар в XV–XVIII вв. оставалось кочевое и полукочевое скотоводство. Еще в XVII–XVIII вв. татары, как крымские, так и ногайские, делились на племена (у крымских татар — аймаки, у ногайцев — орды и колена), членившиеся на роды. Во главе родов стояли беи, сосредоточившие в своих руках огромное количество скота и пастбищ. Ступенью ниже на социальной лестнице стояли мурзы (татарское дворянство), получавшие в пожалование от беев земли и различные феодальные привилегии. Беи направляли передвижения кочующей массы своих татар, фактически распоряжаясь всей землей — пастбищами для кочевок. Это и определяло их власть над непосредственными производителями — татарами-скотоводами. В качестве вассалов хана беи обязаны были выставлять войско, в которое почти полностью вливалось боеспособное население бей ликов. Кочевали татары небольшими селениями (аилами), что отражало наличие семейной (личной) собственности на скот и сосредоточение его в руках богатых скотоводов. Нередко отдельные селения объединялись для удобства и безопасности в таборы (или курени), кочуя вместе. Военное и административное управление над ногайскими татарами крымские ханы осуществляли через институт кубанских сераскиров. Ногайские беи и мурзы являлись опорой его власти. Они управляли податным населением кубанских владений хана, обязанным по велению сераскира нести воинскую повинность.

Военная организация ногайцев Кубани почти полностью дублировала мобилизационную систему и тактику крымских татар. По мнению С. И.-Г. Алиевой, ногайцы сумели завоевать для себя полицейско-боевой статус, участвуя в военных действиях в приграничье и на международном театре военных действий, а также в решении внутренних проблем сераскиров и крымских ханов. Ногайцы представляли собой внушительную военную силу, занимая стратегически важные места. Периодически они выходили из повиновения хану и самостоятельно нападали на окраины России. Успешно выполняя функции карательно-полицейского характера, ногайцы не любили и не могли осуществлять длительные осады укреплений противника, а также охранять местные крепости. Эти функции возлагались сераскиром на ополчение татарских беев, состоявшее из крымцев, вассальных хану адыгов и тех ногайцев, кочевья которых находились в непосредственной близости от крепостей. В своих владениях сераскир мог собирать десятую часть всего урожая, а также по одному барану с кибитки и восемьсот быков при его назначении на этот высокий пост. Место пребывания крымского наместника на Кубани находилось в крепости Копыл (или Эски-Копыл — район современного Славянска-на-Ку-бани), неподалеку от бывшей генуэзской колонии Копа.

Татары, писал С. Герберештейн (1549), «не остаются долго на одном месте… Стравив пастбища в одном месте, они переселяются в другое со стадами, женами и детьми, которых везут с собой на повозках». Итальянец д’Асколи (1634 г.) указывал, что ногайцы «не сеют и не жнут, но питаются полусырым мясом… преимущественно кониной, и пьют кобылье молоко…». Они «не имеют постоянных жилищ в деревнях, а живут в степи на повозках… Там они варят пищу, сделав наверху отверстие для дыма, а также едят и спят… На этих повозках, запряженных волами, они переезжают с места на место в поисках пастбища для скота». Кочевое скотоводство основывалось на периодической смене пастбищ с учетом их травостоя, сезонов, климата и количества скота. Существовала целая система кочевания, предусматривавшая довольно четкий скотоводческий цикл с определенными маршрутами перекочевок, использованием зимних, весенних, летних и осенних пастбищ, установленных для каждого кочевого коллектива.

Земледелие кочевого и полукочевого типа развивалось у татар поразительно медленно. Чтобы вырастить хлеб, весной часть ногайцев уходила в сторону от долины, где находилась их орда, избирала удобную для земледелия территорию и примитивными орудиями труда обрабатывала ее. Когда хлеб созревал, его собирали и возвращались в орду. Урожаи при этом были крайне низки, часто случались недороды, сопровождавшиеся дороговизной и голодом. Длительные засухи, саранча, эпидемии приводили к массовому падежу скота и вымиранию населения. Татары были вынуждены ввозить продовольствие из соседних стран.

Ни скотоводство, ни примитивное земледелие не могли обеспечить даже минимальные потребности основной татарской массы и тем более дать товарные излишки феодальной знати. Вот почему на первое место в жизни татар выдвинулся внеэкономический способ добывания средств к существованию — набеги. Как писал А. А. Новосельский, «выход из хозяйственных затруднений татары находили не в развитии производительных сил… а в отыскании сторонних источников средств, какими сделались для них беспрерывные войны с соседями и получение с них принудительных платежей». Воспринимая себя наследниками Золотой Орды, татары сохранили почти без изменений ее традиции, связанные с организацией войска, спецификой военных действий. Основную роль в ханстве играл военно-родовой принцип организации населения при подготовке (осуществлении) боевых действий. Поскольку население страны объединялось по родам, а войска нередко возглавлялись ханом, то каждый глава рода должен был снаряжать на свои средства определенное количество войск. В военном деле у татар можно выделить два вида организации: 1) боевой поход, когда войско принимало участие в боевых действиях воюющих сторон; 2) грабительский набег («беш-баш» — за одеждой), осуществлявшийся зачастую отдельными мурзами и беями со сравнительно небольшими воинскими отрядами с целью получения добычи и захвата пленных. Экипировка, фуражирование были бедными. Особого имущества татары в поход не брали — в надежде на добычу, захваченную в чужих землях. Серьезное внимание уделялось лошадям, которые были особой низкорослой породы, очень выносливые и неприхотливые. Имея по нескольку запасных лошадей, татары умело форсировали водные преграды. Большое значение имела разведка. Вооружены татары были саблей, луком и колчаном со стрелами, ножом, имели огниво для добывания огня, шило и несколько метров ременных веревок для связывания пленников. Одежда в походе была непритязательной: только знать носила кольчуги, остальные отправлялись на войну в овчинных тулупах и меховых шапках, которые зимой носили шерстью внутрь, а летом и во время дождя шерстью наружу. Красной нитью проходит через всю историю Крымского ханства исключительная роль порочной по своей сути набеговой системы в жизни татар как основного способа сохранения и повышения своего благосостояния.

Россия долгое время не могла адекватно реагировать на эту агрессию. Организация борьбы с ханством до конца XVII в. носила оборонительный характер (засечные черты — Белгородская, Изюмская; организация разъездов; «живые крепости» воеводы Воротынского, в которых русские воины скрывались за щитами, укрепленными на мулах или ослах, маневренно передвигаясь при этом). В 1559 г. отряд Д. Адашева и князя Д. Вишневецкого успешно действовал против Крымского ханства. В 1687 и 1689 гг. русские войска под командованием фаворита царевны Софьи князя В. В. Голицына совершили два похода на Крым. Не имея опыта борьбы с татарами, на их территории, плохо снаряженные, они не сумели, перейдя Перекоп, ворваться в Крым и вернулись назад, понеся значительные потери. Военные действия против ханства затруднялись во многом его выгодным стратегическим положением. Крым отделяла от русских и польских границ широкая полоса безлюдных и безводных степей, преодолеть которые было нелегко. Единственная дорога в Крым проходила через сильно укрепленный Перекоп. Кроме того, на Черноморском побережье и в устьях впадающих в Черное море рек стояли грозные турецкие крепости, охранявшие все подступы к морю и Крыму.

В 1689–1694 гг. Россия боролась против ханства силами главным образом донских и запорожских казаков, но и их походы не могли пресечь новых набегов татар. Стремясь устранить эту угрозу, а также пробиться к берегам южных морей, Петр I предпринял в 1694–1695 гг. Азовские походы. Одновременно русские и украинские полки овладели несколькими татарскими крепостями в устье Днепра. Азов отошел к России, на продолжение борьбы у нее тогда не было сил. В ходе всех русско-турецких войн XVIII в. татары продолжали нападать на территорию России. Последний их набег (на Новосербию и Запорожье) состоялся в 1769 г.

Во время военных действий с Турцией в 1711–1713 гг. российские дипломаты едва сумели отбиться от ханского требования возобновить выплату «поминок», которые Россия перестала выплачивать с 1686 г. В августе 1711 г. русские войска вторглись на Кубань и нанесли крупное поражение ногайским татарам, имевшее стратегическое значение. В ходе русско-турецкой войны 1735–1739 гг. российские войска огнем и мечом прошлись по Кубани, разрушив крепость Копыл — место пребывания кубанского сераскира. Трижды разорению подвергался и сам Крым, причем сожжен был Бахчисарай — столица ханства.

Во время русско-турецкой войны 1768–1774 гг. царское правительство сначала пошло по пути создания на территории Крымского ханства марионеточного Кубанского ханства. Затем, после завоевания территории ханства, планы меняются: в 1772 г. между Россией и ханством был заключен договор о независимости Крыма. Османская империя долго не признавала эту независимость, и Екатерина II, столкнувшись с непрекращающимися волнениями в ханстве (инспирированными во многом Турцией), мудро разрубила крымский гордиев узел. 8 апреля 1783 г. она подписала указ о ликвидации ханства с одновременным включением его территории в состав Российской империи. Таким образом, только в конце XVIII в. наша малая родина — Кубань — стала российским владением. Присоединение Крыма к России имело прогрессивное значение не только для ее народов, но и для народов Северного Кавказа, способствуя их культурному, экономическому развитию, включению их благодаря России в систему мировых торговых, культурных и политических связей.

Как отмечалось ранее, союзником России в борьбе с агрессией Крымского ханства выступало запорожское и донское казачество. Но в конце XVII в. сложилась ситуация, когда часть донских казаков предпочла уйти на Северный Кавказ, нежели покориться Москве. В 1671 г. поражением закончилась крестьянская война под предводительством С. Т. Разина, в которой донцы выступили движущей силой. После кровавой расправы казаки вынуждены были присягнуть на верность царю России, но глухое недовольство крепостнической политикой Москвы на Дону не проходило.

Появление первых групп казаков на Кубани теснейшим образом связано с борьбой донских казаков за свои былые права, в том числе право не выдавать бежавших на Дон людей. К политическим и экономическим основам многолетнего конфликта с Москвой добавился и религиозный. После проведения патриархом Никоном в середине 1650-х годов церковной реформы в церкви и стране произошел раскол — появились старообрядцы, не принявшие новых правил и обрядов. Они массово бегут на окраины Российского государства, в степи Дикого поля, находя, в частности, убежище у донских казаков. Донцы отнеслись в целом сочувственно к беглецам, и на севере донской земли массово стали возникать старообрядческие поселения. Донские казаки-старообрядцы даже захватили власть в войске — их сторонник С. Лаврентьев временно стал в 1686 г. войсковым атаманом. Однако в 1687–1689 гг. донские старообрядцы терпят поражение — их предводители были выданы Москве, городки сожжены.

В апреле 1688 г. более тысячи непокорных казаков бежало под предводительством Л. Маныцкого на Северный Кавказ, в район Большой Кабарды на реку Куму. Возвращаясь иногда на Дон, они верно в целом служили принявшим их кавказским феодалам, нападая и на донские городки. Часть кумских казаков вскоре переселилась на реку Аграхань (приток р. Сулак), другая — на Кубань в 1689 или 1690 г. Осенью 1692 г., спасаясь от возможной выдачи царизму, партия казаков бежит с Аграхани на Кубань, заручившись согласием крымского хана. Таким образом, казачья колонизация Кубани начинается в конце XVII в., причем, что примечательно, первые кубанские казаки являлись донскими по своему происхождению. С разрешения крымского хана они поселились в междуречье Кубани и Лабы, построив при поддержке татар уже к осени 1693 г. укрепленный деревянный острожек. Казаки стали получать жалованье от хана и азовского бея, избрав «меж себя» атамана. Затем они переселились вниз по течению Кубани и обосновались в Копыле. Казаки пользовались льготами в налогах и хозяйственной деятельности, находясь в целом под постоянным покровительством крымского хана.

Следующее крупное пополнение рядов кубанского казачества произошло в 1708 г. Главные события разыгрались опять на Дону — осенью 1707 г. там вспыхнуло мощное казачье восстание против царизма, получившее название Булавинского (1707–1709). После ряда поражений повстанцы разработали план отступления на Кубань. Осуществил его ближайший сподвижник К. А. Булавина — Игнат Некрасов, который увел в конце августа 1708 г. несколько сот казаков вместе с семьями с Дона на Правобережье Кубани, входившее тогда в состав Крымского ханства. Вскоре после смещения с престола принявшего их Каплан-Гирея казаки-некрасовцы, опасаясь за свою дальнейшую судьбу, переселились в Закубанье, к адыгам, проживая там еще в начале 1712 г. Новый хан пощадил беглецов, поскольку ему было известно о верности и храбрости первых («старых») кубанских казаков-пахомовцев. Летом 1709 г. в Крым был отправлен по царскому указу дворянин В. Блеклый, которому поручалось склонить хана с помощью богатых даров к выдаче бунтовских казаков. Осведомленный об их местонахождении Девлет-Гирей уклонился от решения проблемы в пользу России, рассчитывая найти в лице некрасовцев верных воинов и разведчиков. Приняв участие в русско-турецкой войне 1710–1711 гг. на стороне татар, казаки-некрасовцы переселились на правый берег Кубани, избрав в качестве своего основного местопребывания болотисто-островные земли Таманского полуострова. В кубанских лиманах они возвели несколько укрепленных городков — Хан-Тюбе, Кара-Игнат и т. д. В 1711 г. правовой статус пребывания некрасовцев на Кубани был определен — по Прутскому мирному договору между Россией и Турцией они признавались подданными крымского хана, а Россия обязывалась более не добиваться их выдачи.

Следует отметить, что все правящие крымские ханы видели в некрасовцах не потенциальных изменников, а верных защитников своего трона, что было по достоинству оценено казаками. На протяжении XVIII в. не зафиксировано случаев государственной измены со стороны некрасовцев. Недаром хан Менгли-Гирей держал при себе в 1730-х годах в качестве личной гвардии сотню некрасовцев во главе с А. Черкесом. Некрасовцы приняли участие во всех русско-турецких войнах XVIII в., действуя в составе татарского войска. Как правило, они служили в коннице, выступая, быть может, отдельным отрядом. Нередко использовались знания казаков-некрасовцев о землях Подонья, в том числе тайных тропах, бродах и пр. Как носители языка они нередко обманывали донцов, захватывая их в плен в качестве языков. Донские казаки ненавидели некрасовцев и при поимке обычно убивали. Антироссийские деяния некрасовцев нередко сопровождались грабежами и убийствами; «преуспели» они и на таком неблаговидном поприще, как пленопродавство. Высокое воинское искусство, храбрость и честность казаков лежали в основе их личностных взаимоотношений с Гиреями, причем качества некрасовцев зачастую превосходили соответствующие характеристики турок и татар. Добывание казаками еды особых проблем не вызывало: условия кубанского региона позволяли в достаточном количестве ловить рыбу, стрелять птицу и более крупную дичь. Ни в одной области хозяйственной, религиозной, военно-политической жизни некрасовцев мы не находим фактов притеснения, которые инициировались бы крымскими ханами. Они оказывали казакам содействие в удовлетворении духовных нужд.

XVIII в. — время расцвета Древлеправослявной (старообрядческой) церкви на Кубани. Здесь возводятся храмы, а в середине XVIII в. на Кубани в потаенном месте был основан даже монастырь. На протяжении десятилетий некрасовцы активно и успешно занимались так называемым сманиванием. Под воздействием их агитации на Кубань бегут донские, терские казаки, крестьяне российских губерний. Как говорилось в одном из документов, «на Кубани староверят и за старую веру не гонят». Даже в 1773 г. на заседании высших сановников в Петербурге признавалось, что в случае возвращения некрасовцев в Россию «пристанище» для беглых казаков с Дона могло бы «истребиться». Бегство на Кубань в 1752 г. казаков из Маноцкой станицы на Дону вызвало разбирательство дела в Стамбуле. Российский посол безуспешно тогда жаловался на некрасовцев и покровительствовавшего им крымского хана. Термин «шпионы Некрасова» стал нарицательным в российской делопроизводственной документации. В 1720 г. указом Военной коллегии была даже введена смертная казнь за недонесение на этих шпионов, проникавших на Дон, Украину, Тамбовщину.

Казачье население некрасовских городков, объединившись со «старыми» кубанскими казаками, образовало в 1710-1720-х годах свое войско — Кубанское казачье войско (ханское). Сами казаки окончательно стали служилыми людьми хана. Нельзя, таким образом, говорить о вольном казачестве Кубани, вольной общине казаков и тем более — республике. В войске имелись его неотъемлемые атрибуты — знамя и печать, на которой было написано: «Войско Кубанское Игнатово Кавказское». Войсковой центр располагался в главном городке Хан-Тюбе. Долгое время войсковым атаманом являлся И. Некрасов, фамилию которого сами казаки избрали в качестве самоназвания. Высшую законодательную власть в войске осуществлял Круг, ведавший вопросами внутренней организации: выборами и смещением атамана, есаула, наказанием членов войска (вплоть до смертной казни) и пр. На Кубани стал формироваться уникальный некрасовский фольклор — исторические песни, предания, сказки, их некоторые сюжеты не зафиксированы у других славян. Здесь же взял свое начало особый свод правил жизни некрасовцев — «заветы Игната», содержание которых охватило со временем почти все стороны их жизни. Первый завет гласил: «Царизме не покоряться, до царя в Расею не возвертаться!». Заветы запрещали казакам обижать жен, работать друг на друга, закрывать церкви, обязывали почитать старших и т. п.

Различными способами царское правительство пыталось нейтрализовать некрасовскую угрозу, подсылая даже наемных убийц к И. Некрасову. Некрасовские казаки были страшны прежде всего опасностью подражания их примеру (исключительно благоприятного проживания под эгидой мусульманского Крыма) российскими подданными. В ходе русско-турецкой войны 1735–1739 гг. императрица Анна Иоанновна впервые (со стороны царизма) предложила казакам-некрасовцам добровольно вернуться в Россию, пообещав прощение и вознаграждение. В Войске произошел политический раскол — бедные казаки готовы были поверить и рискнуть. Большая часть некрасовцев, опасавшаяся быть обвиненной ханом в сговоре с отщепенцами, покинула кубанские земли и переселилась (до 1756 г.) на земли близ Дуная, бывшие тогда турецкими владениями. Несколько раз императрица Екатерина II обращалась к некрасовцам с тем же предложением. Имевшие место переговоры закончились безрезультатно — осенью 1777 г. против казаков была спланирована и проведена военная операция. Их жилища были разорены, часть казаков погибла, другая — бежала в Закубанье. Безрезультатно увещевал некрасовцев сам А. В. Суворов — летом 1778 г. они беспрепятственно вышли судами из Суджук-Кальской бухты (район современного Новороссийска) и отплыли в Турцию, расселившись затем близ крупных ее портовых городов. Оттуда некрасовцы переселились на Дунай к своим собратьям. Потерпев в начале XIX в. поражение в борьбе с задунайскими запорожцами, они отправились на побережье Эгейского моря, а затем прочно обосновались на берегу озера Майнос в Анатолии (неподалеку от Мраморного моря в Турции). Первая группа некрасовцев появилась в Российской империи в 1911 г. Это были молодые казаки, спасавшиеся от призыва в турецкую армию. Семейный исход казаков-некрасовцев начался в 1912 г. — сначала в Грузию. В 1918 г. некрасовцы появились на Кубани, основав сначала хутор Некрасовский, а затем — Новонекрасовский (современный Приморско-Ахтарский район). Их переселение уже в СССР продолжилось в 1920-е годы, завершившись в 1962 г. (Ставропольский край). Незначительная группа казаков выехала из Турции вместе со старообрядцами-липованами в 1963 г. в США. Казаки-некрасовцы никогда не забывали о России, и сотни их с гордостью смогли повторить в XX в. слова одного из них, сказанные в 1940 г.: «Живем теперича на своей земле. Откуда Игнат уводил нас, туда мы и возвернулись!».

3.3. Народы Северного Кавказа и Россия. Вхождение Правобережной Кубани в состав Российской империи

Завоевание турками-османами Северо-Восточного Причерноморья в последней четверти XV в. — первой половине XVI в. стало наиболее существенным фактором не только внутреннего развития адыгских этнических групп, но и их международного положения. В этническом отношении адыги не составляли тогда единого целого, четко подразделяясь на две группы: западные (адыге или черкесы) и восточные (кабардинцы). Западные адыги делились в свою очередь на так называемые племена, в том числе натухайцев, шапсугов, абадзехов, бжедугов, жанеевцев, хатукаевцев, бесленеевцев, темиргоевцев и т. д. По авторитетному мнению Е. Н. Кушевой, все они, в том числе «вольные черкесы» (абадзехи, шапсуги) сформировались в XVI–XVII вв. Прикубанские адыги, например, в XVI–XVII вв. проживали на территории от Тамани до бассейна Лабы, включавшей в себя плодородные равнины, предгорья и лесистые горы. Ближайшими к Крымскому ханству племенами, наиболее страдавшими от набегов татар, являлись жанеевцы и хатукайцы, проживавшие в низовьях Кубани. Южная граница расселения адыгов доходила некогда до района современного Туапсе. В последней четверти XV в. — первой половине XVI в. адыги жили в Приазовье, уйдя затем оттуда под давлением ногайцев и ханов на юг. Наконец, в верхнем течении Терека и Сунжи лежали крайние адыгские земли на востоке. Ближайшим к Кабарде адыгским племенем с запада являлись бесленеевцы, занимавшие бассейн Лабы. Граница между Западной Черкесией и Кабардой проходила приблизительно от Эльбруса на север к верховьям Кумы и Подкумки.

Политическое устройство черкесов отличалось сочетанием сохранявшихся элементов общинного управления и власти с элементами управления раннефеодального типа. Имевшие место в политическом развитии адыгов различия обусловили деление их на две группы с условными названиями «демократические» и «аристократические» племена. Племена первой группы (шапсуги, натухайцы, абадзехи) управлялись народными собраниями, где решающую роль играли представители знатных родов. Формирование княжеской власти задержалось у них из-за политики Крымского ханства, направленной на разжигание раздоров между представителями родоплеменной знати. В племенах второй группы (бжедуги, жанеевцы, темиргоевцы, абазины) вся полнота власти принадлежала князьям (пши), крупнейшим владельцам земли и скота. Вековая политическая разобщенность адыгов была на руку крымским и турецким захватчикам, разжигавшим междоусобную борьбу под видом оказания «покровительства» и «помощи». Такая политика дорого обходилась адыгам, которые ежегодно были вынуждены отправлять в Крым позорную дань — двести девушек и сто юношей не старше 20 лет. Знатные адыги, писали европейские путешественники, роднятся лишь с благородными и равными себе лицами, тщательно избегая при этом урона своему званию. О высоком положении знати убедительно свидетельствуют факты родственных связей ее представителей с феодальными домами Кавказа, Турции и Крыма. Следующее место в социальной иерархии черкесов занимали уздени или уорки — дворяне, причем дворянство являлось родовым. Большую часть адыгского общества составляли свободные крестьяне-общинники — тфокотли. Наиболее же бесправная группа населения была представлена рабами — унаутами, труд которых применялся главным образом в домашнем хозяйстве. У западных адыгов сохранялись многие пережитки патриархально-родового строя — кровная месть, куначество, аталычество и т. п.

Адыги являлись оседлым населением. «Ни городов, ни места, укрепленного стенами, у них нет, а живут адыги в деревнях», — писал Д. Интериано (XV в.). Д. Лукка (XVII в.) оставил интересное описание местных деревень: «Что же касается их жилищ, то последние состоят из двух рядов кольев, воткнутых в землю, между кольями вплетают ветки; наполняют промежуток глиной и кроют соломой… Деревни… расположены в густых лесах. Они окружают их сплетенными в одно с другими деревьями, чтобы… затруднить въезд татарской конницы. Черкесы часто с последней сражаются, так как не проходит года, в который бы татары, привлекаемые… красотою рабов из этого народа, не произвели на их страну какого-нибудь набега». Эти поселения («кабаки») не были постоянными, жители часто переходили на новые места. Однако, по мнению А. М. Некрасова, эта подвижность не имела ничего общего с кочевничеством. Вызывалась она главным образом политическими причинами — угрозой вторжения со стороны внутренних и внешних врагов, а вовсе не зависела от нужд земледелия и скотоводства. Долгое время адыги исповедовали православие, но уже в XVI в. доминиканец Д. Лукка писал: «Одни из них магометане… другие следуют греческому обряду, но последних больше». Впрочем, отмечали авторы, на деле адыги плохо были знакомы с вероучением, сохраняя во многом приверженность языческим обрядам. Известны безболезненные случаи перехода черкесов из православия в католичество (Д. Лукка). Весьма медленно проникало в адыгскую среду мусульманство (ислам). Этот процесс теснейшим образом связан с усилением крымско-османского присутствия в регионе. Первыми признали новое вероучение адыгские князья, рассчитывавшие на материальные выгоды от союза с мусульманским Крымом и Турцией. Медленное утверждение ислама в среде простого народа убедительно свидетельствует об упорном его сопротивлении крымско-турецким захватчикам.

Наиболее важное место в хозяйственной жизни адыгов занимали скотоводство и земледелие, пахотное на равнине и мотыжное в горах. Преобладали посевы проса, для скота сеяли ячмень. С удовольствием и умением выращивались огородные культуры — перец, чеснок, тыква, огурцы. Скотоводство носило не кочевой, а отгонный характер. Разводили крупный рогатый скот, коз, овец, лошадей. В зависимости от его количества определялась степень состоятельности человека. Э. Челеби (XVII в.) недаром пишет, что «богатые» у адыгов — это люди, владеющие скотом. Важную роль играло рыболовство, подсобными занятиями являлись пчеловодство, охота, садоводство. Развитым было домашнее ремесло — обработка шерсти, кожи, дерева, шитье одежды; выделились в ремесло некоторые отрасли металлообработки, в том числе изготовление оружия. Торговля носила меновой характер, причем внутреннего обмена почти не было в силу господства натурального хозяйства. Денежное обращение также отсутствовало и, как писал Д. Интериано, сделки совершались «на бокассины, т. е. куски полотна на рубаху».

Вхождению адыгов, в том числе западных, в орбиту влияния (затем — состав) Российского государства предшествовала их многолетняя борьба против крымско-турецкой агрессии. Известны, впрочем, случаи не только вооруженного столкновения адыгов с татарами. Так, крымские ханы, свергнутые с престола, нередко находили убежище в Закубанье у черкесов. Наследники дома Гиреев воспитывались в адыгском племени бесленеевцев, а представители крымской знати нередко роднились с влиятельными черкесскими родами — как это некогда делали генуэзцы. Но определяющая тенденция взаимоотношений сторон была иной, выражалась в вековом стремлении крымских феодалов любыми способами упрочить свое влияние в адыгском обществе — грабя его, поощряя работорговлю и разжигая в нем внутренние противоречия. Крымские походы против черкесов диктовались необходимостью приобретения рабов, поставляемых султану и генуэзцам. Зависимость адыгов от власти ханов никогда не была полной, а временное подчинение Крыму нескольких адыгских племен как не останавливало борьбу остальных адыгов против ханских набегов, так и не прекращало эти набеги в целом.

В последней четверти XV в. земли западных адыгов подверглись массированному натиску татар и турок. Дело в том, подчеркивает Е. Н. Кушева, что в борьбе Османской империи и Ирана за Закавказье и западное побережье Каспийского моря Северный Кавказ играл большое политическое и стратегическое значение. Союз с дагестанскими владельцами мог обеспечить Турции натиск на Иран с севера. А завоевание земель черкесов и кабардинцев открывало путь из Крыма через Северный Кавказ и «Железные ворота» (Дербент) в Закавказье. Северокавказский путь, проходивший по землям западных адыгов, был также важен Крыму и Турции в развитии их связей с ногайцами, Казанским и Астраханским ханствами, а кроме того, с узбеками Средней Азии, противниками Ирана на Востоке. Вскоре после завоевания Северного Причерноморья в середине 1470-х годов Турция возобновила военные действия в регионе, заключив в 1479 г. мир с Венецией. В том же году состоялся первый объединенный поход крымско-османского войска на западных адыгов. Поход носил стратегический характер — султан Мехмед II стремился закрепиться на северо-восточном побережье Черного моря с целью распространения своего влияния далеко за пределы Крыма. Войско двинулось в Черкесию по морю прямо из Малой Азии, а не из Крыма, причем захватчикам пришлось вторично завоевывать Копу и Many, откуда местное население изгнало турок после 1475 г. Адыгам было нанесено страшное поражение — турки, писал Ибн Кемаль, «опустошив находящиеся на побережье области, хлынули в тот край, подобно океанской волне. В каждом селении страны черкесов пленили по 50-100… красавиц, обратили в рабство множество пленников».

После смерти Мехмеда II в 1481 г. активность османов на Западном Кавказе несколько снизилась, но в начале 1490-х годов начинается целая серия завоевательных походов на адыгов. Отметим, что, несмотря на упорное и мужественное сопротивление, оборонительный потенциал черкесов снижался из-за междоусобных войн между ними, предательской по сути политики адыгских князей, пытавшихся заручиться поддержкой ханов. Так, в 1498 г. князь Айтек пытался привлечь татар к участию в соперничестве с другими феодалами, спровоцировав тем самым новое вторжение крымцев. В целях закрепления на неусмиренных территориях турки приступили к созданию сети крепостей — Тамани, Ачу, Темрюка (первая четверть XVI в.), наводнив их мощными турецкими гарнизонами, вооруженными даже артиллерией.

Первой крепостью стала Тамань, для укрепления которой были использованы строения прежней генуэзской Матреги. Темрюк (1519 г.) и вовсе был построен как «город от черкасе». Крымские и турецкие войска обычно вторгались в Черкесию или со стороны Таманского полуострова, переправляясь через Керченский пролив, или со стороны Дона. В 1501 г. последовал новый поход в Черкесию, возглавляемый наместником султана в Кафе Мухаммедом. Примечательно, что в составе войска захватчиков находились черкесы, издавна жившие и служившие в Кафе. Вторжение принесло крымско-османскому войску сокрушительное поражение, вслед за чем осенью того же года адыги напали на Азак (Азов). Примечательно, что в погоню за этими адыгами, угнавшими скот, вновь устремились верные туркам черкесы, которых, впрочем, тоже разбили. Повторимся, идея всеобщего сопротивления отвечала интересам не всех адыгов, часть которых, покорившись Менгли-Гирею, приняла участие в разгроме главного его врага — Большой Ногайской орды. Летом 1502 г. турки организовали новый поход в земли черкесов, причем татары отказались тогда в нем участвовать. Историки считают, что очередное вторжение закончилось провалом. Начало XVI в. знаменовало собой временное прекращение активной политики османов на Западном Кавказе. В 1510 г. татары совершили новое нападение на адыгов, а в 1520-х годах они подчинили себе ряд земель на Тамани и в Прикубанье, покорив при этом несколько племен. Летом 1518 г. крымское войско вновь двинулось на адыгские (кабардинские) земли, причем один из его предводителей тогда заявил, что «ино ежегодная у нас война Черкасы». В это время значительная часть адыгов, в том числе западных, признала вассальную зависимость от Крыма. По-видимому, многие адыгские правители предпочли признать зависимость, полагая, что это гарантирует им защиту от грабительских набегов. Одновременно династия Гиреев завязывает широкие родственные связи с адыгской знатью. И действительно, признание зависимости от Крыма приостановило развитие его агрессии в этот район вплоть до 1530-х годов. Не менее гибко вели себя и османы — они не только взимали с адыгов подушную подать, но выделяли специальные средства на выплату «жалованья» адыгским князьям.

В 1539 г. последовало одно из самых широко организованных вторжений крымско-османского войска в Черкесию. Дело в том, что во второй половине 1530-х годов под властью шаха Ирана оказались земли в непосредственной близости от Северного Кавказа, в том числе Дербент — ключевой пункт на северо-кавказском пути к Черному морю. Новый поход, таким образом, должен был подтвердить влияние Турции и Крыма на Западном Кавказе. Кроме того, около 40 тысяч воинов должны были покарать адыгов за их нападения на турецкие крепости Кубани. Сначала захватчики вторглись в земли племени жа-не, вассального хану. Собрав пленных, войско двинулось дальше в глубь гор. Однако черкесы, ожидая вторжения, хорошо укрепили подступы к селениям. В итоге истощенное крымское войско было вынуждено вернуться. В 1545 г. жанеевцы, однако, были разгромлены войсками хана Сахиб-Гирея, вооруженными артиллерией, причем в плен попало несколько тысяч адыгов. В 1551 г. черкесские земли вновь оказались залитыми кровью — поход татар был совершен по приказанию самого султана. Более других пострадали натухайцы и бжедуги. Адыги не сдавались — в том же году земли племени жане охватила волна антитурецких восстаний, на подавление которых выступил сам крымский хан Сахиб-Гирей. Постоянная опасность вторжений, готовность к бою повлияли, несомненно, на быт адыгов, развитие их военного искусства. Современник адыгов, монах Д. Лукка, побывавший в Черкесии в начале XVII в., писал, что «постоянное беспокойство», причиняемое адыгам татарами, приучило первых «к войне и сделало из них лучших наездников во всех этих странах. Они мечут стрелы вперед и назад, ловко действуют шашкой. Голову защищают они кольчатым шишаком, покрывающим лицо. Орудием для нападения, кроме лука, служат им копья и дротики. В лесу один черкес обратит в бегство 200 татар».

В условиях непрекращающихся завоевательнокарательных походов силы адыгов таяли — слабо вооруженные, плохо организованные, они не могли дать адекватного отпора объединенной мощи Крымского ханства и Османской империи. Поэтому черкесы были вынуждены либо покориться завоевателям, либо в новой для себя внешней силе найти защитника и покровителя. Этим, например, можно объяснить признание кабардинцами власти над собой Малой Ногайской орды, переселившейся под Азов в середине XVI в. Более мощным фактором противодействия агрессии, несомненно, выступала для большей части адыгов Россия. Усиление ее позиций в Поволжье и Прикаспии не могло остаться незамеченным в Черкесии — в Москву последовало несколько посольств западных адыгов, кабардинцев, абазин (1552, 1555, 1557 гг.). Первое посольство (ноябрь 1552) было от западных адыгов — жане, бесленеевцев и, возможно, кабардинцев. Подробности переговоров неизвестны, но, очевидно, речь шла о защите от крымских набегов и, возможно, поставках огнестрельного оружия. Осторожный Иван IV направил на Кавказ посольство во главе с боярином А. Щепотьевым, стремясь лучше узнать местную геополитическую обстановку и, вероятно, определить степень влияния и искренности адыгов, просивших его о принятии в «холопство». Однако, считают историки, активизацию российско-кавказских связей следует отнести еще к 1480-м годам — эпохе правления Ивана III. Тогда правитель Руси откликнулся согласием на предложение 3. Гизольфи (потомка В. Гизольфи, женившегося в начале XV в. на дочери адыгского князя Бике-ханум и превратившего Матрегу в семейное владение) перейти к нему на службу. Обладая родственными связями в адыгском обществе, 3. Гизольфи привлекал Ивана III как человек, неплохо знакомый с турецко-кавказскими делами. Переговоры, однако, результатов не дали, и 3. Гизольфи перешел в итоге на службу к Менгли-Гирею.

Развитие российско-кавказских связей совпало естественным образом с ростом национального движения адыгов. Восставшим жанеевцам удалось под предводительством князя Сибока не только поднять народ на борьбу с оккупантами, но и захватить крепости Тамань и Темрюк (1557). В августе 1555 г. в Москву прибыло второе посольство — на этот раз от западных адыгов (в 1557 г. к просителям присоединились кабардинцы). Получив от вернувшегося А. Щепотьева обнадеживающие данные, царское правительство решило оказать помощь адыгам, приняв их в российское подданство. Боярин подтвердил, что черкесы «дали правду всею землею», т. е. в принесении присяги участвовали не только князья и дворяне, но и народ. Некоторые из приехавших адыгов были крещены. Следует отметить, что, привечая адыгов, Россия решала при этом и свои внешнеполитические проблемы — прежде всего противодействия агрессии Крымского ханства. В результате успешного посольства А. Щепотьева царизм заручился поддержкой части адыгов в борьбе с Крымом. Уже тогда в официальной переписке прямо указывалось, что черкесские князья «били челом» царю Ивану IV, «чтобы государь пожаловал, дал им помочь на Тульского городы и на Азов и на иные городы и на Крымского царя».

Помогая черкесам, Россия таким образом приобретала союзников, живущих буквально под самым Крымом и в непосредственной близости от турецких крепостей. После захвата Тамани и Темрюка жанеевские и бесленеевские князья во главе с Сибоком и Машуком были вынуждены покинуть Родину и отправиться в Москву. В том же 1557 г. черкесские отряды отправились вместе с русским в Ливонию, приняв участие в боевых действиях — и каждый раз в передовом полку. Подтверждая обещание о помощи, русские войска несколько раз во второй половине 1550-х годов направлялись на Кавказ, отвлекая силы татар и турок от адыгских земель. В 1555 г. на «крымские улусы» были посланы войска И. В. Шереметьева, чтобы отвлечь от похода на кабардинцев крымского хана, уже переправившегося через Керченский пролив. В 1556 г. хан получил под Азовом известие о появлении отряда Ржевского под Ислам-Керменем на Днепре, что также отвлекло его силы от покорения черкесов. В 1558 г. войска князя Д. Вишневецкого, в составе которых находились адыги, активно действовали против татар в районе Перекопа, наведя страх на жителей ханства. В 1559 г. отряд Д. Адашева и Д. Вишневецкого успешно громил татар в Восточном Крыму. В 1560 г. князья Сибок и Машук были отпущены в Черкесию вместе с отправленным туда Д. Вишневецким. Адыги даже просили дать им этого видного полководца «на государство». Действуя совместно с черкесами, он дважды осаждал Азов, планируя нанести удар по Крыму и центру османского присутствия в нем — Кафе. В начале 1561 г. объединенная русско-адыгская рать достигла Кафы, заставив встревоженных турок направить в регион флот (турки не сумели тогда высадиться в незнакомом месте и позорно отступили).

В дальнейшем, однако, ситуация в Северо-Восточном Причерноморье изменилась в пользу Турции. Во-первых, она заключила в 1555 г. мирный договор с Ираном, что позволило ей усилить здесь свое военное присутствие. Во-вторых, в 1558 г. Россия начала затяжную (1558–1583) и разорительную Ливонскую войну в Прибалтике — и боевые действия на два фронта стали для нее непосильной задачей, чреватой самыми губительными последствиями. Не оправдались надежды царя на военный конфликт польско-литовского короля с крымским ханом. Все более вырисовывалась ненадежность Большой Ногайской орды, часть которой переселилась в Крым в конце 1550-х годов. Наконец, усилилась внешнеполитическая изоляция России. На 1560 год пришлась неудача русской дипломатии по предотвращению вступления в Ливонскую войну Польско-Литовского государства. По сути, все возможности для проведения активной антикрымской политики, включая помощь адыгам, оказались подорванными. В 1561 год операции против Крыма проводились только укрепившимся в Западной Черкесии Д. Вишневецким. Ее значение для Москвы подчеркивалось попыткой женитьбы Ивана IV на дочери князя Сибока в 1560 г., причем царское посольство даже не доехало до места. Вскоре польский король переманил к себе на службу Д. Вишневецкого (1562), а также сыновей князя Сибока, уехавших в Литву в конце 1562 — начале 1563 г. Оборвались в целом связи Москвы с жанеевцами. Понимая, что исходившая от Крыма опасность намного реальнее, нежели московская защита, жанеевский князь Сибок принял к себе (вероятно, как аталык, т. е. воспитатель) крымского царевича Сафа-Гирея, сына калги Магмет-Гирея.

Все эти причины и отдельные обстоятельства (несмотря на женитьбу Ивана IV на дочери адыгского князя Т. Идарова) привели в итоге к быстрому ослаблению, а затем — почти полному прекращению в 1560-х годах российско-адыгских отношений. В такой обстановке часть адыгов (жанеевцы) признала в 1562 г. власть крымского хана. Князья Сибок и Канук прислали в Крым брата Сибока — Чубука, просившего дать им «на Черкасское государство царевича». Просьба была удовлетворена, и сын хана — Ислам-Гирей — отправился с войсками в Черкесию. На переговорах с посланниками Москвы хан Девлет-Гирей недаром делил западных адыгов на турецких и своих «царевых черкасов». Не прекращалось, впрочем, и военное покорение адыгов — в 1567 г. из Крыма через Тамань в Кабарду проследовало большое войско татар, вторжение которых было успешно отражено воинами князя Т. Идарова. Несколько раз адыги обращались к хану и султану с предложением выбить русских из Астрахани, но когда в 1569 г. поход за ее завоевание все же состоялся, то западные адыги участия в нем не приняли. В ходе ответной карательной акции со стороны татар черкесы вновь нанесли поражение своим давним врагам. XVII век не принес облегчения мужественным адыгам. Так, в 1629 г. Мубарек-Гирей вновь напал на них, уведя в плен несколько сот человек. В 1635 г. крымский хан Инайет-Гирей всю осень находился в землях бесленеевцев, пополняя ими свои войска. Турки, пытаясь вернуть захваченный в 1637 г. донскими казаками Азов, привлекли для этого и адыгские отряды. И все же захватчикам не удалось окончательно покорить Кабарду и Черкесию. Вновь и вновь они были вынуждены совершать новые походы — как своеобразный залог очередного и временного подчинения адыгов. Россия, потеряв для себя Западную Черкесию, упрочивает связи с Кабардой. В течение XVII в. сохранились установившиеся в середине XVI в. отношения зависимости кабардинцев от России. Этому способствовали царские крепости и поселения русских, в том числе казаков, на Тереке. Так, когда в 1614 г. через Терский городок возобновились связи Москвы с народами Северного Кавказа, то князья и мурзы Большой и Малой Кабарды принесли вскоре Романовым присягу на верность.

Отметим, что последовавшие в 1550-х годах обращения адыгов за покровительством к России существенно изменили их положение перед лицом крымско-османской агрессии. С этого времени история адыгов становится все более связанной с историей России, утверждением ее владычества на Кавказе. В союзе с Россией адыги упорно доказывали свое право на независимость, постепенно приходя к мысли о том, что только с помощью этого единоверного, могущественного государства можно адекватно ответить на страшную экспансию Крыма и Турции. Адыгские племена получили сильную поддержку со стороны русского государства в борьбе с крымско-турецким натиском. С другой стороны, активизация русско-кавказских связей способствовала активным русским действиям против Крымского ханства, имевшим позитивное значение не только в ходе Ливонской войны, но и во всей многовековой борьбе народов нашей страны против страшного врага — Крымского ханства.

Во второй половине XVI в. и в XVII в. русское правительство и русские феодальные слои не были, как считает Е. Н. Кушева, заинтересованы в территориальных приобретениях и в распространении феодального землевладения на далеком Северном Кавказе. Установление зависимости того или иного северокавказского владения не сопровождалось установлением там российской государственной границы и появлением российской администрации. И, наконец, в конце XVI — начале XVII в. Россия оказалась ввергнутой в страшные события Смуты, едва не стоившие ей потери государственной независимости. Первым Романовым пришлось многие годы ликвидировать ее последствия, решая проблемы взаимоотношений со Швецией и Речью Посполитой. В тех сложных условиях было не до новых территориальных приобретений на Кавказе, чреватых войной с Османской империей.

В правление царевны Софьи Россия активизировала свою политику на юге, что было вызвано вступлением ее в союз с государствами антитурецкой Священной лиги. Несмотря на неудачу Крымских походов князя В. Голицына (1687, 16$9), наше государство свою миссию в войне выполнило — в Крыму было задержано 150-тысячное войско татар, что позволило Священной лиге существенно потеснить турок на европейском театре. Крымские походы, впрочем, обозначили главную цель южной политики России — завоевание берегов Черного и Азовского морей. Первым успехом на этом пути стало взятие Азова в 1696 г. В 1700 г. между Турцией и Россией был подписан мирный договор сроком на 30 лет. Он зафиксировал переход Азова с прилегающими землями и частью Поднепровья к России, закрепив ее выход к Азовскому морю. По условиям мира Россия прекращала выплату подарков (поминок) крымскому хану и прерывала с ним официальные дипломатические отношения. Турция не считала этот мир прочным, объявив в 1710 г. при активном подстрекательстве со стороны крымского хана войну России. Русская армия, возглавляемая Петром I, не смогла пробиться на соединение с народами Балкан, страдавшими от турецкого ига, и была блокирована турками на реке Прут (современная Молдавия). По условиям неудачного для России Прутского мирного договора (июль 1711) она теряла Азов, Таганрог и значительную часть Запорожья. Еще дважды — в 1712 и 1713 гг. Турция объявляла войну России, причем русские войска успешно действовали на Украине и Кубани. В августе 1711 г. состоялся поход на Кубань русских войск и калмыков под командованием казанского и астраханского губернатора П. М. Апраксина. Был взят Эски-Копыл — местопребывание кубанского сераскира, убиты и взяты в плен тысячи ногайских татар, освобожден русский полон. Впервые русский солдат вступил на кубанскую землю, и при минимальных потерях Россией был нанесен мощный удар по вековому врагу — Крымскому ханству. Несмотря на поражение России, кабардинские князья вновь выразили ей союзно-подданническое отношение, прося защитить их от турок и татар. Но планы Петра I разместить войска на Северном Кавказе тогда не осуществились. В 1721 г., прибыв по приказу царя на Терек, астраханский губернатор А. П. Волынский принял присягу от кабардинских князей — Кабарда вновь изъявила желание быть «под рукой» государя. Но вскоре ведущее место в политике России на Кавказе занял Дагестан и, временно потеряв интерес к Кабарде, Петр I признал ее в 1722 г. сферой влияния Крымского ханства.

В правление Анны Иоанновны (1730–1740) активизируется кавказская политика России. Решая давнюю проблему выхода к Черному морю, укрепления своих южных границ, она ведет активную дипломатическую подготовку. Были подписаны мирные договоры с Ираном (1732, 1735), по которым Россия, несмотря на передачу шаху всех прикаспийских территорий, добилась его согласия действовать против Турции в случае нападения ее на Россию. Очередная русско-турецкая война началась в 1735 г. Русские войска заняли Азов, Очаков, Хотин, Яссы и дважды врывались в Крым, причем разрушена и сожжена была столица ханства — Бахчисарай. Боевые действия велись и на Кубани, причем с успехом для русского оружия. Однако заключенный в Белграде мирный договор (1739) был невыгоден для нашего государства. Хотя Азов и возвращался России, его укрепления подлежали уничтожению. Она получила право построить крепость на донском острове Черкасе, а Турция — в устье Кубани. Независимой объявлялась Кабарда, которая должна была стать буферной территорией между Россией и Турцией. И, наконец, Россия теряла право строить и держать на Черном и Азовском морях флот. Торговля через Черное море могла вестись ею лишь с помощью турецких кораблей. Война с Турцией 1735–1739 гг. не привела к ожидаемым результатам — России вновь не удалось пробиться к Черному морю.

В начале 1760-х годов в политике России на Кавказе наступил новый этап. Победоносное завершение войны с Пруссией, дальнейшее ослабление Ирана и Османской империи стимулировали активность восточной политики царизма. Главными звеньями этой политики стали черноморская проблема и крымский вопрос. Дело в том, что именно завоевание Крымского ханства и его большей части — Правобережья Кубани — открывало России выход в Черное море. Еще в 1762 г. канцлер М. И. Воронцов предлагал Екатерине II два варианта решения крымской проблемы: добиваться либо присоединения ханства к России, либо предоставления ему независимости Турцией. Оба варианта обеспечивали в той или иной степени господство России в Северном Причерноморье и безопасность ее южных границ. В случае успешного хода боевых действий предлагалось присоединить территорию ханства, в том числе Кубань, отделенную от османских владений Азовским морем. В случае предоставления ему независимости предлагалось окружить Правобережье Кубани зависимыми от России вассальными территориями.

Новая война с Турцией началась осенью 1768 г. Планируя боевые операции, российское руководство в том же году вернулось к вопросу о создании независимого от Турции Крымского ханства. Военные действия развивались медленно, обе стороны были плохо подготовлены к войне, и только на третий год наступил заметный перелом в пользу России. Первоначально Кавказу как театру военных действий отводилось второстепенное значение. Блестящие победы русских войск под командованием П. А. Румянцева, А. В. Суворова предрешили исход войны на европейской территории. Победы на суше были подкреплены разгромом турецкой эскадры в Чесменском заливе летом 1770 г. русскими кораблями под командованием Г. А. Спиридова. В кампанию 1771 г. российские войска овладели крепостями Журжа, Мачин, Гирсово, уничтожили турецкие базы в Исакче, Тульче, Бабадаге, активной обороной Дуная обеспечив решение основной задачи кампании — овладение Крымом. Война была проиграна Турцией, и лишь угроза потери стратегически важного Крыма заставила турок продолжить сопротивление.

Благодаря успехам русского оружия в Молдавии и Валахии (в течение 1769 г.) буджакские, едисанские и джамбойлукские татары отказались повиноваться Турции и, переселившись из Бессарабии на левый берег Днепра, решили перейти в российское подданство. Поощряя переселение ногайцев на новое место, царизм стремился удалить их как крупную военную силу от крымских татар, ускорить с их помощью «отложение» от Крыма кубанских ногайцев. В феврале 1771 г. делегация ногайцев была принята в Петербурге, где посланцев заверили, что вскоре им отведут земли на Кубани. Это решение, а также сам факт выхода ногайцев из-под власти Порты вызвали обеспокоенность крымской знати, которая потребовала от крымского хана избавить ее от неспокойных соседей, отделив их от Крыма. Данную идею активно поддержала Россия, так как в результате ее воплощения на Кубани могло образоваться дружественное царизму государственное образование. Так в рамках крымского вопроса родился вопрос кубанский. Однако дальнейшие успехи русских войск в Крыму заставили Петербург отказаться от первоначальных планов и добиваться отделения всего ханства от Турции. К тому же значительная часть крымских татар стала высказываться за союз с Россией, причем прорусскую группировку возглавил Шагин-Гирей, наследник крымского трона. При негласной поддержке России его сторонники изгнали хана Селим-Гирея и возвели на престол старшего брата Шагин-Гирея — Сахиб-Гирея.

Закрепляя союз с новым ханом, царизм поспешил заручиться письменными основаниями для укрепления своего влияния. Первого ноября 1772 г. было подписано два важных документа — декларация об отделении Крыма от Турции и союзный договор ханства с Россией. Согласно последнему Большая и Малая Кабарда объявлялись «состоящими» в подданстве России. Империи же передавались крепости Керчь и Еникале для отражения возможного нападения врагов на Крым. Петербург в свою очередь признавал независимость ханства, причем выборы нового хана предусматривалось проводить без вмешательства России и Турции. Султан отказался признать правомочность договора, и как только русские войска покинули Тамань, туда были введены турецкие войска. Объявился и турецкий претендент на крымский престол — Девлет-Гирей III. Турция всячески поощряла его на захват Северного Кавказа, и в марте 1773 г. Девлет-Гирей выступил из Тамани. Решающие сражения между русскими и крымско-турецкими войсками произошли в июле — августе в Кабарде на реке Гунделен. Разбитый русскими, Девлет-Гирей отступил из Кабарды. Почти одновременно с этими событиями турки потерпели сокрушительное поражение на Дунае от русских войск под командованием А. В. Суворова. Турция была вынуждена пойти на заключение Кучюк-Кайнарджийского мирного договора (10 июля 1774 г.). Договор вновь подтверждал независимость Крыма. Россия сохраняла за собой Керчь, Еникале и Азов с правом выхода в Черное море и торгового судоходства через проливы, получив торговые льготы. Ей также отходили земли между Доном и Еей, Бугом и Днепром с крепостью Кинбурн, закрывавшей выход из Днепровского лимана в Черное море. Подтверждалось и возвращение в российское подданство Кабарды. Этот договор имел огромное значение не только для народов Северного Кавказа, но и для стран Центральной и Восточной Европы — навсегда было перекрыто главное направление крымско-османских опустошительных нашествий.

Турция медлила с ратификацией мирного договора, что вынудило Россию вернуться к планам отделения Кубани от Крыма. Это обстоятельство заставило султанское правительство признать условия договора, вслед за чем царизм вновь временно изменил свое решение. Весной 1775 г. ставленник османов Девлет-Гирей, воспользовавшись недовольством крымцев политикой Сахиб-Гирея, захватил при поддержке турецкого десанта крымский престол. Естественно, он отказался признать договор с Россией и обратился к султану с просьбой ликвидировать независимость Крыма. Турция к тому же потребовала в 1776 г. возврата Кинбурна и отказалась выполнять пункт договора 1774 г. о независимости Крыма. Тогда российское правительство приняло решение ввести в Крым войска в поддержку сторонника русской ориентации Шагин-Гирея. Сначала ногайцы объявили его ханом (1775), а затем и крымская знать, действуя под нажимом России, признала его власть. Проводя, однако, непопулярные в ханстве реформы (в том числе создание регулярного войска), новый хан вызвал резкое недовольство татар. Вскоре против него поднялось восстание, поддержанное турками. Часть ногайцев бежала в Закубанье, призывая оттуда своих сородичей последовать их примеру.

Несмотря на взвешенную в целом политику России в ханстве, ситуация на Кубани и в Крыму постепенно накалялась. Сложная обстановка на Северо-Западном Кавказе, указывает Т. М. Феофилактова, требовала, чтобы сюда был направлен авторитетный военачальник. Им стал прославленный А. В. Суворов, назначенный командиром Кубанского корпуса. Изучив обстановку, полководец предложил перенести западную часть строящейся Азово-Моздокской линии на реку Кубань, соединив новые укрепления с уже построенными в районе реки Ташлы. Строительство новой Кубанской кордонной линии вызвало тревогу султанского правительства, которое усилило антирусскую агитацию среди кавказских народов. Однако в целом они сохраняли лояльность по отношению к России, что не в последнюю очередь было обусловлено искусными дипломатическими способностями А. В. Суворова. Он поощрял развитие торговых связей с местным населением, неоднократно встречался с ногайской знатью, убеждал ее (в том числе с помощью богатых даров) в выгодности сохранения дружественных отношений с Россией. В итоге А. В. Суворов свел к минимуму антироссийские настроения в ногайском обществе, завершил строительство стратегически важной Кубанской кордонной линии.

Турция же вновь готовилась к войне за возврат Крыма. Следует отметить, что ее планы на союз с западными адыгами в грядущей войне с Россией провалились. Большая их часть выразила России в лице царских военачальников верноподданнические чувства. Впрочем, пытаясь избежать новой войны, царизм пошел на определенные уступки Турции. В 1779 г. между державами была подписана Айналы-Кавак-ская конвенция, подтверждавшая условия договора 1774 г. Турция признала власть Шагин-Гирея, Россия — религиозную власть султана-халифа над мусульманами Крымского ханства. Кроме того, Россия выводила оттуда своих солдат, а в дальнейшем стороны обязывались не вводить войска на территорию ханства. Однако Турция не собиралась отказываться от столь мощного оплота своего могущества в Причерноморье, каким веками для нее являлся Крым. Она поддержала очередное восстание в Крыму против Шагин-Гирея (1781–1782) и нового претендента на престол — Батыр-Гирея, временно захватившего власть. В этих условиях Россия ввела войска на территорию ханства, и к концу 1782 г. власть ее сторонника — Шагин-Гирея — была восстановлена. Турки продолжали провоцировать антирусские выступления в регионе, направив к тому же в Тамань свой десант. Воспользовавшись благоприятной международной обстановкой, реально оценивая прочность своих позиций на Кавказе, Екатерина II подписала 8 апреля 1783 г. исторический Манифест о присоединении Крымского ханства (в том числе территории Правобережной Кубани) к России. Царизм был вынужден на это пойти, чтобы решить таким образом проблему своего закрепления на Кавказе и вместе с тем осуществить вековую цель российской политики на юге: ликвидация страшной угрозы со стороны хищнического Крымского ханства. Г. А. Потемкин распорядился привести новых подданных — ногайских татар — к присяге. На Кубань вновь был направлен А. В. Суворов, благодаря дипломатии которого ногайцы в том же году присягнули близ Ейского укрепления на верность России. Таким образом, присоединение Правобережной Кубани было осуществлено в целом мирным путем.

В 1787 г. началась новая русско-турецкая война — черноморская проблема все еще представлялась Турции как имевшая шансы разрешиться в ее пользу. Турки снова попытались направить адыгов на борьбу с Россией и включить их земли на правах провинции в состав своего государства. И на этот раз большинство горцев отказалось повиноваться султану, участвуя в его реваншистских планах. Впрочем, часть черкесов под командованием шейха Мансура, подстрекаемая турками, выступила против русских войск и была разбита осенью 1787 г. близ укрепления Прочный Окоп. Затем последовало наращивание турецких войск в Анапе, Суджук-Кале и неудачный штурм Анапы русскими войсками. В июле 1790 г. русский флот под командованием Ф. Ф. Ушакова обратил в бегство турецкую эскадру у Керченского пролива, предотвратив тем самым возможность захвата Турцией Крыма. Наконец, осенью 1790 г. российские войска под командованием И. И. Германа наголову разбили на Кубани мощную турецкую группировку Батал-паши, а в июне 1791 г. штурмом была взята Анапа. Победы русского оружия в Европе и на Кавказе заставили Турцию пойти на переговоры и заключение в 1791 г. Ясского мирного договора с Россией. Российская империя признала власть султана над закубанскими народами и не получила новых территориальных приобретений. Важно другое — было подтверждено присоединение Кубани и Крыма к России. Этим договором Россия окончательно оформила освобождение всего Причерноморья (от Кубани до Днестра) из-под власти турок. Русско-турецкая граница устанавливалась по Днестру и Кубани. Россия отстояла статус великой державы — державы морской, черноморской.