История о принцессе из Подлунного Королевства. Книга 1

Глава 4. Лекарство

Во дворце постепенно возвращались к прежней жизни.

Отец не приходил в себя, и я взяла заботу о делах в свои руки. После всего, что мне удалось пережить, скучные хлопоты казались пустяками, почти отдушиной. Решения, которые раньше я бы не смогла принять без десяти советов от взрослых, давались мне легко, и я хорошо справлялась.

Как только выдалось свободное время, я решила проведать братьев. От лекарей я слышала, что раны Эдвина не опасны, и с ним все будет в порядке, но я хотела убедиться в этом лично.

На пороге их комнаты меня встретил Томас. Судя по его помятому виду, он почти не спал, охраняя сон брата.

– Как ты? – участливо спросил он.

– Лучше, – ответила я, улыбаясь. В самом деле, впервые за последние дни я чувствовала себя почти счастливой. Я и мой отец живы, наш дом все еще принадлежит нам, королевство выстояло… чего еще можно желать? – Я опасалась худшего, а теперь… теперь все хорошо, – я перевела взгляд на Эдвина. – Что с ним?

– Не приходит в себя, должно быть, истратил больше, чем обычно.

Я покачала головой.

– Тебе нужно поставить сюда еще одну кровать, ты совсем не спишь, – сказала я. – Во дворце есть, кому позаботится о твоем брате.

– Ваши лекари искусные мастера, но, боюсь, что о таких хворях они не слышали, – возразил он, возвращаясь к постели брата.

Я вошла в комнату, прикрыв за собой дверь.

– Я опасаюсь за него, – сказал Томас. – Обычно восстановление шло скорее.

Я перевела взгляд с неподвижного тела колдуна на Томаса. Он сидел, сгорбившись, не сводя глаз с Эдвина. Он действительно был в отчаянии.

– Можно ли что-нибудь сделать для него? – тихо спросила я.

– Не уверен, – Томас пожал плечами. – Однако я часто видел, как он собирал папоротники в лесу перед тем, как решиться на что-то грандиозное. Возможно, в его башне есть снадобье или хотя бы рецепт, который ускорит восстановление.

– Не мог бы ты отправиться за ним? – попросила я. Собственная просьба удивила меня, но, подумав еще раз, я поняла, что все верно. – Я не хотела бы отправлять туда стражу: незачем кому-то знать о его убежище.

Томас кивнул.

– Ты права, – сказал он, а потом, проведя в сомнениях пару секунд, продолжил. – Я понимаю, что сейчас ты нужна во дворце, но не могу оставить Эдвина одного. Постережешь его, пока я буду в пути? Пока что люди чествуют его имя, но не все рады присутствию колдуна.

– Конечно, – я кивнула. – Не торопись, отдохни, прежде чем отправляться. Я попрошу дядю заменить меня, если я понадоблюсь. Он все поймет.

– Спасибо, Одри, – Томас тепло улыбнулся мне. Его рука потянулась было к моему плечу, но он вовремя остановился и сжал пальцы в кулак. – Я постараюсь вернуться как можно скорее.

Томас ушел, а я заняла кресло, еще хранившее его тепло. Закрыв глаза, я позволила себе представить, будто нахожусь в его объятьях… и сама не заметила, как уснула.

Когда я очнулась, солнце уже садилось, к собственному удивлению, я поняла, что отлично выспалась и чувствовала себя очень голодной.

Взгляд сам собой скользнул к колдуну на постели. Тот лежал неподвижно, но его черные глаза были открыты и смотрели на меня. Словно ворона в клетке.

– Ты очнулся, – я обрадовалась, но вовремя осеклась: не стоило выказывать слишком много радушия. – Ты голоден?

– Разве что моя невеста покормит меня с ложки, – проворчал он, должно быть, пытаясь пошевелиться. Тело под одеялом оставалось неподвижно. – Сколько можно было спать? Между прочим, это из-за тебя я в таком состоянии…

Что ж, Эдвин не был желанным гостем, но и я, и все королевство было ему обязано. Я обещала Томасу, что присмотрю за ним, и собиралась сдержать свое слово, даже если придется ухаживать за Эдвином, как за ребенком.

Я выглянула в коридор и окликнула проходящего мимо слугу. Он пообещал принести нам двоим ужин и скрылся в коридоре.

– Томас отправился в твою башню, чтобы найти что-то, что облегчит твое состояние, – рассказала я, осторожно подкладывая ему под голову еще подушек. Его волосы, свалявшиеся от пыли и пепла, оставляли следы на белой ткани, а на одеяле я заметила пятна крови. – Ты ранен?

– Разумеется! Ты что, не видела, чем я там занимался? Это тебе не в окно смотреть. Может быть, я даже умираю, только не чувствую этого… – он поморщился, изображая невыносимые муки, а я только покачала головой: ну и спектакль!

Слуга принес поднос с несколькими большими блюдами, графин воды и бутылку вина. Устроившись на кровати, я принялась кормить колдуна, стараясь подносить ложку часто, чтобы он не успевал заговорить и прокомментировать происходящее.

Он съел совсем немного, я видела, как сильно его выматывает даже такое простое действие. С трудом проглотив последний кусок, Эдвин закрыл глаза и уснул.

Томас вернулся под утро и принес с собой целый мешок различных заготовок и пару книг, которые посчитал полезными.

У него едва хватило сил, чтобы поблагодарить меня за то, что приглядела за братом. Поняв, как он устал, я покинула их комнату, давая Томасу возможность уснуть.

Со временем жизнь во дворце вернулась в прежнее русло, но кое-что все-таки изменилось.

Я больше не была маленькой принцессой, на меня легла ответственность наследницы. Пока что это касалось лишь дел замка, остальным занимался дядя и министры, но постепенно меня вводили в курс государственных дел.

Отцу становилось лучше, он приходил в себя и по несколько часов в день бодрствовал, так что я, наконец, смогла поговорить с ним. Я рассказала ему о произошедшем, стараясь смягчить свой рассказ, насколько это было возможно, однако он все равно сильно его встревожил.

– Что ж, королевство в безопасности, – проговорил он. – Но как же ты, Одри? Колдун все еще в замке?

– Он сейчас слабее котенка, – успокоила его я. – Пока что все хорошо.

Мои слова были правдой: Эдвин шел на поправку очень медленно и почти не вставал с постели, проводя большую часть времени во сне, вызванном снадобьями Томаса. Поначалу принц сильно беспокоился за брата, но со временем мне, да и ему стало понятно, что Эдвин не так болен, как пытается показать нам.

Он впитывал свалившееся на него внимание, как иссохшая почва, и стоило оставить его, как он начинал злиться и раздражаться. Это было невыносимо… однако, кажется, я никогда так не смеялась, как в то время, когда наблюдала за перепалками братьев в их комнате.

Эдвин и Томас могли язвить целую вечность, оба совершенно преображались. Томас становился живее, в то время как Эдвин, ссылаясь на свою слабость, выглядел все человечнее. Колдовская шелуха таяла на глазах, ровно как драконье обличие, и под ней открывался просто болезненный чудак, заучка с острым языком, за которым он скрывал страх перед людьми, которые не могли понять его странного мира. Он по-прежнему был невыносим, но то ли я успела к нему привыкнуть, то ли после болезни он в самом деле переменился… по крайней мере, теперь, когда он угрожал обратить Томаса обратно в оленя или увести меня в лес, никто из нас ему не верил.

Я не знала, заставила ли его измениться неожиданная забота брата или просто новая роль пострадавшего героя нравилась ему больше, но он остался во дворце даже когда поправился. Никому не приходило в голову спрашивать, когда он уйдет или оставил ли он свои намерения стать королем, пока что он бездействовал и это было больше, чем мы могли от него ждать.

Поправившись, колдун взглянул на наши с Томасом наработки по его книгам. Что это была за тирада! И читать-то мы не умеем, и считать не можем, и вообще девиц и парнокопытных к серьезным вещам подпускать нельзя…

– Смотри внимательно, Одри, и, может быть, ты чему-то научишься. Насчет тебя, в отличие от моего братца, я оставил еще не все надежды…

Стоя среди раскрытых книг разбросанных ингредиентов, Эдвин орудовал заклинаниями. В воздухе вокруг него закружились листья и коренья, измельчались и стирались в порошок незнакомые мне вещества, вода закипела в фиолетовой воронке прямо над его головой. Комната искрилась, кипела и шипела, словно кухня, и все без единой емкости!

– Вот как это делается, – произнес он, собрав зависшую над столом жидкость бутылочкой и покачав ей перед нашими с Томасом лицами.

– И что это? – спросила я, с трудом скрывая восхищение.

– Это? Да просто микстура жизни, подумаешь, – колдун пожал плечами. – Поднимет на ноги даже старика при смерти.

– Да ну? – Томас скептически скривил губы и взял склянку, чтобы рассмотреть поближе. – На вид так просто подкрашенная вода.

– А ты попробуй!

– Что? Нет уж, спасибо!… Твоей магии мне на всю жизнь хватило, – Томас провел ладонь вдоль своей шеи, морща нос.

– О, не надо: ты травил меня целый месяц, наверняка надеялся извести со свету! – поддел его Эдвин, погрозив пальцем. – Моя удача, что твоих талантов не хватило даже на то, чтобы как следует испортить одно из мощнейших зелий… А я ведь пил все до капли, доверяя тебе свою жизнь.

– Ну, конечно, теперь я тебя видите ли травил… а как поднимать меня среди ночи с криками боли, так это значит!…

Пока они препирались друг с другом, я взяла бутыль и задумчиво осмотрела ее.

– Эдвин, если эта вещь правда придает сил, могу ли я дать ее своему отцу? Ты уже на ногах, а он до сих пор не может встать с постели.

– Да забирай, мне такие фокусы ничего не стоят, – нарочито равнодушно отмахнулся он.

– Эдвин, я серьезно, – одернула его я. – Это не навредит ему?

– Разумеется нет, – он сложил руки на груди. – Но если ты мне не веришь… – он протянул руку, чтобы забрать бутыль.

– Я верю, – поспешила ответить я, пока он не использовал мои слова как повод обидеться. – Спасибо тебе, – громко и четко, чтобы он точно услышал.

– Не за что, – фыркнул он, и, задержав на мне взгляд еще ненадолго, вернулся к брату: Томас не обирался сдаваться, пока Эдвин не признает, что его зелья тоже были хороши, хотя он и не маг.

Когда я обратилась к лекарям с просьбой дать отцу приготовленное колдуном лекарство, они восприняли мое предложение с большим сомнением.

– Принцесса, не сочтите за грубость, однако во дворце уже давно говорят о том, что вы проводите много времени с колдуном и его братом. Никто не может отрицать того, что господин Эдвин спас наше королевство… однако, будем говорить прямо, он и поставил его под угрозу своей выходкой на балу. Я лишь прошу вас еще раз подумать, прежде чем довериться этому человеку. Тем более в вопросе безопасности вашего отца, и, напомню, действующего короля.

Тогда я восприняла эти слова как добрый совет, не задумавшись о том, что могло за ними стоять. Меньше всего я хотела навредить отцу, и прежде, чем дальше убеждать лекарей, сама выпила странное лекарства. Спустя несколько минут я ощутила небывалый прилив сил и энергии, мысли работали быстро и стремительно, я чувствовала себя как никогда лучше.

В конце концов я настояла на том, чтобы отцу давали микстуру, и после нее ему в самом деле становилось намного лучше, уставшее тело обретало силы, необходимые для борьбы с болезнью. Отец креп с каждым днем, и когда лекарство кончилось, я снова пришла к Эдвину.

– Еще чего! Я тебе не придворный колдунишка, – отмахнулся он, как будто бы оскорбившись. – Хочешь лекарство – приготовь его сама. Я, так и быть, одолжу тебе свои заготовки: все равно они тут испортятся, во дворце недостаточно влажно…

– Но я не умею…

– Что за беда? – он фыркнул, опершись на подоконник и принявшись с нарочитой внимательностью рассматривать свои ногти. – Я слышал, у тебя жених талантливый маг. Попроси его научить тебя.

Я склонила голову, негодующе улыбаясь.

– Ты что, пытаешься заставить меня стать твоим подмастерьем?

– Еще скажи, что тебе самой не интересно попробовать, – поддразнил меня он, бросив косой взгляд. – Или готовишь сама, или твой батюшка останется, как и прежде, под надежной заботой придворных лакеев.

Он был непреклонен, и мне пришлось уступить. Может, он и отказывается помочь напрямую, выклянчивая, чтобы я опять проводила с ним время, но он не оставляет моего отца справляться с тяжелой болезнью. В таком случае почему бы и не согласиться? Пару часов в послушницах у Эдвина не самая большая цена, которую я готова заплатить, чтобы увидеть отца здоровым. И, говоря на чистоту, мне действительно хотелось попробовать.

– Тогда завтра в час жду тебя в дворцовой кухне, – провозгласила я, оставив зазнайку одного. – Опоздаешь, отыщу себе другого учителя!

Я попросила кухарок выделить мне место, и они согласились, хотя им явно не нравилась моя идея пригласить колдуна в их владения. Эдвин не упрощал мне задачу, он заявился с мешком разного добра, от одного вида которого у бедных женщин дрожал голос, а когда он принялся раскладывать высушенные шкурки и косточки рядом с картошкой и нарезанным луком, многих и вовсе вынесло из кухни, как ветром.

Оставшиеся матерые кухарки косо на нас поглядывали, но я старалась не обращать на них внимания. Я хотела научиться хотя бы одному рецепту, и готова была стерпеть все что угодно.

Надев фартук, я слушала, резала, смешивала, варила, прикладывая все усилия… потом оказалось, что это был чай для Эдвина, но и на это пришлось закрыть глаза.

Томас, конечно же, был с нами, он старался помочь, но стряпня и зельеварение не были среди его талантов. Он пил чай и принимал угощения от кухарок, давно и всем и сердцем его полюбивших. Принца больше занимало общение с ними о делах замка, чем зелья.

– Я слышал, молодые девушки любят маленьких зверушек, – шептал колдун, подкрадываясь ко мне сзади, пока я толкла в ступе все еще неидеальный порошок. – Как насчет пауков и летучих мышей?…

После этих слов я почувствовала, как по моим плечам снуют чьи-то крошечный лаки, а в волосах путается призрачное творение Эдвина… я вскрикнула и попыталась вытряхнуть их, а колдун расхохотался.

– Эдвин! – возмущенно прикрикнул на него Томас, отвлекшись от беседы с главной по кухне.

– И зачем ты вообще тут торчишь? Портишь все веселье! Одри еще не сдалась, значит, ей нравится, не так ли?

Я бросила в него отрубленными корешками с землей, но он увернулся.

Так оно и шло, и одним уроком все, конечно, не закончилось. Как мудрая девица в восточных сказках, каждый раз Эдвин начинал учить меня новому рецепту, но не успевал закончить и нам приходилось встречаться на кухне снова, тогда он быстро все объяснял по старому зелью и, раз уж у нас еще было время, начинал новое…

Отец быстро шел на поправку, не прошло и нескольких месяцев, как благодаря снадобьям Эдвина болезнь, не отступавшая годами, совсем оставила его. Он вернулся к своим обязанностям, и я была рада видеть его здоровым и сильным.

Замок почти восстановили, король Контуары, узнав, что отец выздоровел, а все люди, которых вел его сын, лежат в нашей земле, прислал письмо с глубокими извинениями: якобы он не знал о намерениях Ансельма, он пошел против воли отца, чем навлек позор на себя и на свою страну. Это извинение было хуже плевка в лицо – едва ли кто-то мог поверить в то, что король не знал о намерениях собственного отпрыска и не заметил, как тот увел добрую долю армии. Но по крайней мере война нам больше не грозила, и это было большим утешением после пережитой осады.

Мисс Энке теперь не занималась моим образованием, вместо уроков с ней я чаще посещала кабинет министров и практиковалась под их наблюдением в управлении внутренних дел. Мои успехи в качестве принцессы были заметны, но мной почему-то были недовольны. Я старалась как могла, но никогда не получала похвалы, а лица министров, даже дяди, который любил меня и всегда поощрял, оставались беспристрастными.

Раньше меня бы это расстроило, но не теперь. Каждый раз как заканчивались дела, я отправлялась практиковаться в зельеварении с Эдвином или шла на прогулку с Томасом, и мне некогда было думать о том, почему надменные старикашки меня не хвалят. Меня занимало совсем другое.

Теперь я могла делать, что мне действительно хочется, мне больше не грозили наказаниями и не собирались выдавать замуж за незнакомцев. У меня появились друзья помимо диких зверят, и это было чудесно.

Как и Эдвин, в замке Томас переменился. Сложно сказать, мог ли он стать благороднее и целостнее, чем при нашей первой встречи, но он точно стал счастливее. На их с Эдвином день рождения я устроила праздник, и подарила Томасу отличную лошадь, так что он возобновил прогулки верхом. Отец заметил в Томасе хватку и ввел его в кабинет министров, пока в качестве помощника, но с прицелом на многообещающее будущее.

Спустя годы заточения принц вернулся к той жизни, которую мог считать привычной. Даже после выздоровления Эдвина они остались жить в одной комнате, и, хотя на людях без конца пререкались и спорили, я чувствовала, что они так или иначе дорожат друг другом не смотря на все, что произошло.

Все было хорошо.