История панамской "революции"

ПРОВОЗГЛАШЕНИЕ «НЕЗАВИСИМОЙ» ПАНАМСКОЙ РЕСПУБЛИКИ. ЗАХВАТ СОЕДИНЕННЫМИ ШТАТАМИ ЗОНЫ КАНАЛА

Американская буржуазная литература всячески пытается доказать, что США, и в первую очередь президент Т. Рузвельт, ничего не знали о подготовке «революции» в Панаме и не оказывали какой-либо поддержки этой «революции». Лишь отдельные авторы допускают, что Рузвельт оказывал «моральную» поддержку, и то на заключительном этапе. Утверждают также, что американское правительство до последнего момента стремилось мирно договориться с правительством Колумбии и лишь после того, как колумбийцы «нагло» отказались послушаться разумных советов, американцы вынуждены были не мешать панамским «патриотам» в их борьбе за «независимость».

Подобное толкование ничего общего не имеет с действительностью. Факты свидетельствуют, что «революцию» в Панаме организовали американские экспансионисты и что этим вопросом они занимались задолго до того, как колумбийский конгресс отказался ратифицировать неравноправный договор с США.

Еще до того, как американский конгресс ратифицировал договор Хэя—Эррана (март 1903 года), Рузвельт готовил захват Панамы вооруженным путем. Именно с этой целью в марте 1903 года он приказал военному министру Руту послать в район Панамы офицеров, чтобы «составить карты и собрать информацию относительно побережья той территории Южной Америки, которая представляет особый интерес в случае борьбы в Мексиканском заливе или Караибском море»[162]. При этом президент распорядился, чтобы эти офицеры были посланы в качестве гражданских лиц. Президент засылал в Панаму шпионов с целью военной разведки, а также, как выяснилось позднее, и возможного участия этих разведчиков в руководстве операциями на месте. Известны и имена этих шпионов — капитан Томас Хэмфри и лейтенант Грейсон Марфи.

Одновременно разведчики США, действовавшие под маской специалистов на Панамской железной дороге, начали сколачивание «патриотических сил» на перешейке для будущего осуществления «революции». Вначале группа «патриотов» — панамцев состояла из крупного землевладельца Аранго и его трех сыновей. Они держали связь с американским резидентом в Панаме капитаном Бирсом. Эта «мощная» группа «представителей панамского народа» обратилась с просьбой к Бирсу встретиться в США с «лицами, занимающими высокое положение и имеющими влияние, которые могли бы дать заверения в том, что американское правительство не окажет Колумбии никакой помощи для возвращения перешейка Республике. И, наоборот, конспираторы смогут рассчитывать на решительную поддержку Соединенных Штатов в смысле признания независимости (Панамы) как только правительство (США. — С. Г.) убедится, что дело идет о массовом движении жителей перешейка»[163]. Это было в мае 1903 года. Бирс уехал в Вашингтон, поручив Аранго расширить группу «патриотов». Вскоре одним из основных деятелей группы «патриотов» стал семидесятилетний Мануэль Амадор Герреро. Амадор, ярый реакционер, будучи в течение многих лет врачом компании Панамской железной дороги, находился в тесном контакте с американской разведкой. Этот дискредитировавший себя политический деятель был марионеткой в руках Кромвеля.

С помощью местных американских резидентов и двух специальных представителей Рузвельта состав панамской «революционной хунты» стал расширяться. В начале июля, кроме Аранго и его сыновей, в нее входили Амадор, Обаррио, Рикардо Ариас, Федерико Бойд и Мануэль Эспиноса. Несмотря на усилия американцев, количество заговорщиков оставалось ничтожным, и наивно было бы говорить о том, что они оказывали какое-то влияние на народ.

В конце июля заговорщики организовали совещание (завтрак) для обсуждения планов дальнейшего действия. На совещание были приглашены американский генеральный консул в Панаме Хезекиа Гаджер, майор американской армии Вильям Мюррей Блек с двумя своими помощниками и заместитель директора Панамской железной дороги американец Герберт Прескотт. Таким образом, количество официальных американских представителей приблизительно равнялось числу заговорщиков. На этом совещании обсуждались планы «революции», высказывались требования создания «независимой» республики под защитой Соединенных Штатов.

4 августа в Панаму возвратился американский резидент Бирс, сообщивший заговорщикам, что «их» план революции находит полную поддержку в Вашингтоне и что они могут активизировать свою деятельность.

Все эти факты неоспоримо свидетельствуют о том, что еще задолго до того, как колумбийский конгресс отказался ратифицировать договор, США вели активную подготовку к захвату Панамы.

Узнав об отказе колумбийского конгресса ратифицировать договор Хэя—Эррана, Т. Рузвельт, находившийся в Ольстер-Бее, 14 августа 1903 г. пригласил к себе председателя сенатской комиссии по иностранным делам Куллома. В тот же день Куллом заявил в печати, что правительство еще не собирается отказываться от панамского маршрута. На вопрос, как же можно будет построить канал, если Колумбия настаивает на условиях, неприемлемых для США, сенатор ответил:

«Мы можем заключить новый договор не с Колумбией, а с Панамой»[164].

Президент Рузвельт в своей автобиографии пишет: «Когда в августе 1903 года я убедился, что Колумбия собирается отклонить договор, заключенный в январе месяце, — …я внимательно стал изучать, что должно быть сделано в таком случае»[165].

Затем президент заявляет, что если бы в Панаме не произошло восстания, то «в этом случае я был готов рекомендовать конгрессу немедленно любым путем оккупировать перешеек и сооружать канал. По этому поводу я составил проект моего послания».

И далее: «Отказ Колумбии правильно ответить на наши искренние и справедливые усилия придти к соглашению или обратить внимание на массу уступок, сделанных нами, приводит, по моему мнению, к тому, что Соединенные Штаты должны принять немедленные меры по двум линиям: либо мы должны отказаться от панамского варианта и немедленно начать строительство канала через Никарагуа, либо мы должны купить все права французской компании и без дальнейших переговоров с Колумбией (курсив мой. — С. Г.) окончить строительство канала, начатое французской компанией. Я думаю, что последний путь именно тот, которого требуют интересы страны» [166].

Рузвельт отвечает на вопрос, почему он настаивает именно на панамском варианте: во-первых, он наиболее осуществим, во-вторых, потому, что «с международной точки зрения было бы неправильно позволить Колумбии вести себя таким образом» [167].

Здесь Рузвельт изображает себя борцом за соблюдение определенного «этикета» в международном праве. Поскольку Колумбия не согласилась на требования США, значит она нарушила элементарные нормы международного поведения и ее надо наказать. Более того, добавляет Рузвельт, тянуть с переговорами дальше уже было невозможно, так как могла вмешаться Франция и вопрос принял бы международный характер. В действительности же о вмешательстве Франции не могло быть и речи.

Игнорируя очевидные факты, Рузвельт так обосновывает свою политику захватов:

«Из полученной информации мне показалось, что если договор не будет ратифицирован, то там произойдет революция, так как все население Панамы сознавало, что немедленное строительство канала было жизненно связано с его благосостоянием»[168].

Таким образом, после отказа Колумбии вопрос о захвате Панамы перешел в новую фазу.

Профессор Колумбийского университета, один из крупнейших специалистов США в области истории дипломатии и международного права, Джон Бассет Мур теоретически обосновал будущий захват Панамы. В своем меморандуме госдепартаменту[169] Мур пишет, что США, борясь за постройку канала, делают будто бы благое дело не только для себя, но и для всего мира. Раз технические специалисты говорят, что лучшим направлением для канала является панамское, значит именно в этом направлении США и должны его строить. Имеет ли Колумбия право стоять на пути и мешать строительству такой необходимой водной артерии? Конечно, нет, отвечал он. Для подтверждения своей теории он ссылается на договор 1846 года и на его пункт о том, что «проход или транзит через Панамский перешеек должны быть свободны и открыты для правительства и граждан Соединенных Штатов» (статья 35 договора). За эту привилегию, при условии, если транзит не будет затруднен, США обязались сохранять нейтралитет перешейка и гарантировать суверенитет и собственность Колумбии над перешейком.

Далее Мур заявляет следующее: «Ввиду того что Соединенные Штаты в течение более пятидесяти лет обеспечивали Колумбии ее суверенитет, Колумбия не имеет права помешать строительству канала» [170].

По словам Мура, положение Соединенных Штатов совершенно отлично от положения частных капиталистов, которые полностью подчиняются местной юрисдикции и которых можно привлечь к судебной ответственности. Соединенные Штаты могут сами позаботиться о своем будущем.

Так профессор Мур создал «теоретическую» базу будущего захвата. Собственно, Рузвельту эти обоснования нужны были на всякий случай: они могли потребоваться в будущем. Теорией президент не занимался, но предпочитал практику. А практика Т. Рузвельта состояла в обеспечении интересов американских монополистов и расширении влияния США в Латинской Америке любыми методами.

Между тем по указанию Вашингтона заговорщики на перешейке активизировали свою деятельность.

Вся американская историография без приведения хотя бы одного конкретного факта утверждает, что отказ Колумбии ратифицировать договор с США вызвал возмущение в Панаме. Так, историограф Латане пишет: «Отказ (Колумбии. — С. Г.) ратифицировать договор Хэя—Эррана вызвал глубокое разочарование среди жителей перешейка, считавших этот акт наносящим ущерб их интересам. Некоторые передовые граждане совещались относительно желательности организации революции»[171].

Это высказывание Латане характерно для большинства американских историков. В действительности отказ Колумбии ратифицировать договор прошел почти незамеченным в Панаме. Широкие массы трудящихся ничего не знали о договоре Хэя—Эррана, а прогрессивные элементы панамской интеллигенции горячо поддерживали действия колумбийского сената.

Один из этих «передовых» людей, а именно Амадор Герреро, которому американцы пообещали пост президента будущей республики, выехал в США за окончательными инструкциями по поводу будущей «революции». 1 сентября 1903 г. Амадор прибыл в Нью-Йорк и сразу же вступил в контакт с Кромвелем. Начались длительные обсуждения подробностей организации восстания.

В письме к Рузвельту 13 сентября 1903 г. Хэй писал: «Теперь совершенно ясно, что при нынешнем политическом положении Колумбии мы не можем ни сейчас, ни в течение некоторого времени в будущем заключить удовлетворительный с ней договор. Вполне возможно, что на перешейке произойдет восстание против глупого и продажного правительства, которое управляет сейчас в Боготе. Вам следует решить, будете ли Вы 1) ждать результатов этого восстания, или 2) примете участие в спасении перешейка от анархии, или 3) поведете переговоры с Никарагуа.

В случае серьезного повстанческого движения в Панаме нам придется кое-что сделать, чтобы сохранить свободный транзит. Наше вмешательство не будет случайным, и на этот раз оно не должно послужить на пользу Боготы, как это было раньше. Прежде чем вы примете окончательное решение, я осмелюсь предложить вам подумать об этом в течение двух-трех недель. Со своей стороны я считаю, что оттого, что мы некоторое время подождем, мы ничего не потеряем и даже можем кое-что выиграть»[172].

Два дня спустя Рузвельт ответил своему государственному секретарю:

«Я полностью согласен с Вами. В настоящее время не следует ничего предпринимать по колумбийскому вопросу. Я возвращусь в Вашингтон 28-го сего месяца, а вы неделю или две спустя. Тогда мы тщательно рассмотрим этот вопрос и решим, что делать. Я думаю, что сейчас существуют две альтернативы: 1) вернуться к никарагуанскому варианту; 2) когда станет необходимым вмешаться в какой-либо форме с тем, чтобы, не ведя дальнейших переговоров с глупыми и преступными коррупционистами из Боготы, обеспечить панамский маршрут. (курсив мой. — С. Д). Я больше не собираюсь иметь какие-либо дела с этими типами из Боготы» ^[173].

Эта отсрочка понадобилась Рузвельту потому, что его агенты еще не успели окончательно разработать план захвата Панамы. Нужно было также выяснить возможную реакцию европейских стран. Наконец, нужно было выбрать наиболее верный вариант осуществления «революции».

Американские представители в Европе зондировали почву. Англия договором Хэя—Паунсефота уже согласилась на переход Панамского канала в руки американцев. Французские капиталисты, которым принадлежали акции Панамского канала, стали на путь сотрудничества со своими заокеанскими собратьями и попали в полную зависимость от правительства США. Видя, что рано или поздно их доля перейдет к американцам, они стремились скорее вернуть те капиталы, которые еще можно было вернуть. Им было все равно, каким путем будет совершен переход концессии на постройку канала к американцам. Германия занимала позицию наблюдателя, не рискуя мешать экспансионистским планам Рузвельта. Отношение других стран к панамскому вопросу было безразличным.

В некоторых странах благодаря деятельности американских дипломатов и широкому использованию американских долларов правительственные круги стали «сочувственно» смотреть на стремления США соорудить канал. Так, например, незадолго до «революции» в Панаме итальянский король в беседе с одним влиятельным американцем выразил следующее предположение: «Я думаю, что ваш президент пошлет туда флот и захватит весь перешеек. На неделю это вызовет возбуждение, но затем все будет кончено, и в будущем это принесет пользу всему миру»[174].

Во Франции продолжал действовать Бюно-Варилья. 2 сентября 1903 г. в газете «Ле матэн» он опубликовал статью, в которой заявлял, что своим поведением Колумбия потеряла право на Панаму и что президент США должен вмешаться и навести порядок.

В сентябре 1903 года под предлогом лечения больных детей в Нью-Йорк прибывают Бюно-Варилья и Амадор. Два «несчастных» отца, «случайно» оказавшиеся в Нью-Йорке, также «совершенно случайно» встретились уже на следующий день после приезда Бюно-Варильи. В тот же день у них состоялась встреча с третьим агентом Белого дома — Кромвелем и «теоретиком» будущей «революции» — профессором Муром. Началась лихорадочная работа по уточнению плана «операции».

Бюно-Варилья едет в Вашингтон и встречается там с заместителем государственного секретаря Лумисом. Наконец, 9 октября Лумис представляет Бюно-Варилью Рузвельту.

Рузвельт встретился со своим агентом для того, чтобы лично удостовериться, насколько удачно подобран исполнитель одной из главных ролей «революции». Убедившись в его опытности, Рузвельт дал инструкции для осуществления своего проекта.

10 октября 1903 г. в письме к Альберту Шоу Рузвельт сообщал: «Частным образом я могу вам откровенно сказать, что я был бы рад, если бы Панама была независимым государством или получила бы независимость в настоящее время»[175].

Это «частное» высказывание Рузвельта еще раз показывает, что президент решил договориться с представителями Панамы, минуя Колумбию.

В эти же дни происходили встречи Рузвельта, Хэя и Кромвеля. В результате был выработан совместный (Рузвельт, Хэй, Кромвель и Бюно-Варилья) проект послания президента конгрессу относительно Панамы. В проекте рекомендовалось вооруженным путем захватить Панамский перешеек и строить канал.

После длительных переговоров 16 октября 1903 г. быт принят план, который позднее и был осуществлен. Практическое его осуществление шло следующим образом. Кромвель был послан в Париж, чтобы объяснить французским акционерам положение дел и оформить все финансовые вопросы. Бюно-Варилья отправился в Нью-Йорк. Судьба Панамы была окончательно решена. Президент приказал морскому министру подтянуть военные корабли к Панамскому перешейку. Командиры военно-морских кораблей «Бостон», «Нэшвиль», «Дикси» и «Атланта» получили инструкции:

«Телеграфируйте шифром время выхода. Поддерживайте свободным и без перебоев транзит. Если этому будет угрожать вооруженная сила — оккупируйте линию железной дороги. Не допускайте, в любом пункте зоны в 50 милях от Панамы, высадки вооруженных сил с враждебными планами, будь то правительственные войска или силы восставших (курсив мой. — С. Л). Имейте в виду что к перешейку приближаются правительственные войска на своих кораблях. Помешайте высадке…» [176].

Один из критиков Т. Рузвельта Чемберлен замечает: «Приказ о пятидесяти милях был фактически войной против страны, союзником которой Соединенные Штаты поклялись быть» [177]. Этот приказ был издан в период полного мира между Колумбией и США, в период действия договора 1846 года, по которому США торжественно гарантировали Колумбии суверенитет над Панамой и помощь против любого иностранного вмешательства, в период, когда транзит через перешеек был совершенно свободен и ничто ему не угрожало.

16 октября, ночью, президент вызвал к себе своих разведчиков, посланных в Панаму. «Президент Рузвельт предупредил их, что они не должны ничего говорить о том, что они видели его, и до бесконечности расспрашивал их о материалах, собранных ими о перешейке. Он удивил обоих офицеров своим знанием топографии местности. Из беседы они поняли, что Рузвельт собирается что-то предпринять, но он не сказал ничего, что бы указало на то, что правительство принимает участие в революции. Он также не спрашивал их о том, когда она произойдет»[178].

Рузвельт назначил восстание на 3 ноября 1903 г.

Возвратившись в Нью-Йорк, Бюно-Варилья заявил Амадору, что пока, в виде аванса, на организацию «революции» он предоставляет 500 тыс. фр. Он привез из Вашингтона и вручил Амадору план военных операций, шифры, текст декларации о независимости Панамы и проект новой конституции. Был даже вручен текст телеграммы, которую должно будет прислать ему новое правительстве Панамы.

Вашингтон благосклонно разрешил предприимчивому французу придумать флаг новой республики. В своих книгах о Панаме Бюно-Варилья восторженно рассказывает, как его жена вышивала флаг нового государства.

18 октября 1903 г. Амадор писал своему сыну: «План мне кажется хорошим. Часть перешейка провозглашает себя независимой, и Соединенные Штаты не позволят колумбийским войскам атаковать эту часть… Созывается ассамблея, и она дает право на назначение новым правительством посланника с целью заключения договора без необходимости его ратификации этой ассамблеей. После одобрения договора обеими сторонами новая республика остается под протекторатом Соединенных Штатов… В тридцать дней все будет закончено (курсив мой. — С. Г.)»[179].

20 октября будущий президент Панамы Амадор отплыл на американском пароходе в Колон…

Что же происходило в это время на самом перешейке и в Колумбии?

Обальдия, назначенный в начале сентября губернатором Панамы, был тесно связан с группкой заговорщиков и американскими резидентами. Приступив к своим обязанностям, он стал активно помогать заговорщикам, сознательно дезинформируя правительство Колумбии. 21 сентября 1903 г. Обальдия послал президенту Колумбии следующую телеграмму:

«Вчера, в присутствии большого числа уважаемых деятелей, я вступил в должность. Сепаратистские элементы успокоились. Ждите благоприятного урегулирования. Партии, общества, организации и т. д. предлагают мне свое сотрудничество. Надеюсь выполнить Ваши указания и сохранить спокойствие на перешейке. Пресса заняла умеренную позицию»[180].

В своих телеграммах от 10, 17, 25 и 27 октября[181] Обальдия продолжал успокаивать правительство Боготы. Обальдия был прав в одном: народ Панамы ничего не знал о готовящемся перевороте. Но Обальдия прекрасно знал о существовании заговора и недопустимой деятельности американцев. Вот об этом-то он сознательно умалчивал.

В Боготе царило беспокойство, но до последнего момента никто не решался предположить, что США пойдут на организацию восстания.

20 октября американский посланник в Боготе Бопре просил госдепартамент информировать его о положении на перешейке, а также обязать генерального консула США в Панаме посылать ему информацию[182]. Бопре сообщал, что правительство Колумбии беспокоится относительно позиции правительства США.

Вашингтон безмолвствовал.

Американские агенты на перешейке занялись подкупом местного колумбийского гарнизона, состоявшего из 500 человек. Начальнику гарнизона генералу Уэртасу был обещан пост главнокомандующего вооруженными силами «республики» и предложена сумма в 50 тыс. долл. Командир колумбийской канонерской лодки «Падилья» генерал Варон получил 35 тыс. долл, за то, что во время восстания он передаст свой корабль восставшим. Была подкуплена большая часть офицерского состава колумбийской армии. Замечателен тот факт, что среди колумбийских войск большая часть простых солдат и низших офицеров оставались верными родине.

Узнав, что капитан Таскон и его отряд отказались поддержать изменника Уэртаса, губернатор Обальдия пошел на обман, сказав, что он получил секретную информацию о вторжении вооруженных сил Никарагуа на территорию Панамы. Нужно было очистить «от врага священную территорию Панамы», и капитан Таскон и его солдаты 25 октября были срочно отправлены на границу Панамы с Никарагуа.

Обальдия информировал об этом выдуманном инциденте свое правительство. В Боготе поведение Обальдии вызвало сомнение. Правительство дало указание генералу Тобару и его войскам, находившимся в порту Картахена, немедленно отправиться в Панаму. Губернатору Панамы было приказано послать за этими войсками корабль «Падилья». Перепуганный Обальдия немедленно уведомил Амадора и американцев о решении правительства Колумбии укрепить панамский гарнизон. Но это не вызвало паники среди заговорщиков, так как они и не рассчитывали на борьбу с колумбийскими войсками «своими» силами: они целиком полагались на вмешательство США.

Одновременно правительство Колумбии дало указание своему поверенному в делах в Вашингтоне запросить госдепартамент о позиции США в случае беспорядков в Панаме. 30 октября, после беседы в госдепартаменте, Эрран послал своему правительству следующую телеграмму: «Государственный департамент заявил мне сегодня, что правительство Соединенных Штатов вмешается лишь с целью сохранения свободного транзита»[183].

Это заявление госдепартамента колумбийское правительство истолковало так, что американское правительство не только не принимало участия в заговорщическом [184] движении, но даже готово было выполнить договор 1846 года.

Этим заявлением США, по словам президента Колумбии Маррокина, «соединили в себе хитрость лисы с силою слона для того, чтобы ограбить слабую безоружную и несчастную Колумбию. Как можно было допустить, несмотря на предвидение и фатальные предсказания, что американское правительство собиралось нарушить целостность и суверенитет, которые оно само же гарантировало»[185].

Здесь не лишне указать, что американская литература совершенно замалчивает это заявление правительства США. Это лицемерное утверждение имело целью успокоить и дезориентировать правительство Колумбии.

Т. Рузвельт, лично готовивший захват Панамы и ежедневно встречавшийся с непосредственными организаторами его, позднее писал: «..Никто, связанный с моим правительством, не принимал никакого участия в подготовке, возбуждая или поддерживая революцию… никто заранее не знал об этом… кроме того, что было доступно любому человеку… Я не помню, был ли г-н Кромвель среди моих посетителей в течение месяцев, предшествовавших революции. Но если он и был, то я, конечно, не обсуждал с ним что-либо связанное с революцией. Я не помню, чтобы он когда-либо говорил мне что-нибудь о революции до того, как она произошла, и я считал и считаю, что он совершенно не связан с революционным движением»[186].

Однако историк Прингл под давлением фактов вынужден признать, что «заявление Рузвельта о том, что его правительство знало о планах революции не больше, чем любой читатель газет, не соответствует действительности»[187].

Конечно, Принглу трудно произнести более правильное определение: сознательная ложь, лицемерие Теодора Рузвельта. Но и сказанное им разоблачает президента.

Выгораживая другого своего агента — Бюно-Варилью и главным образом себя, Рузвельт писал Джону Бигелоу:

«Оппозиция… собирается… настаивать на том, что Бюно-Варилья знал или получил заверения от Хэя или от меня относительно наших будущих действий и в соответствии с этим информировал революционеров. Ясно, что я не имел даже понятия о том, что советовал революционерам Бюно-Варилья или что он сообщал в своих телеграммах обо мне или Хэе, но я, конечно, знаю, что он не имел никаких заверений ни от меня, ни от Хэя, ни от какого-либо лица, уполномоченного нами. Он очень способный человек. И его делом было выяснить то, что, по его мнению, предпримет наше правительство. Я не сомневаюсь в том, что он мог сделать очень точное предположение и соответственно информировать своих людей»[188].

Итак, если верить Рузвельту, то «способный» Бюно-Варилья… умел читать мысли на расстоянии!

Вся американская литература, в том числе и авторы, считающие себя критиками политики Рузвельта и претендующие на «объективность» анализа, признают лишь то, что правительство США было только осведомлено о подготовке восстания. Так, Майнер пишет: «Ясно, что к концу октября Рузвельт и Хэй были хорошо осведомлены о том, что на перешейке вскоре должно произойти восстание»[189] ^[190].

Другой автор — Прингл идет дальше: «Рузвельт не только знал в общем о заговоре, но он рассматривал вопрос о том, какую позицию займут Соединенные Штаты в случае революции и можно ли по договору 1846 года помешать Колумбии подавить восстание» [191].

Однако ни один из них не осмеливается полностью признать неопровержимые факты подготовки захвата Панамы американским правительством.

За несколько дней до «революции» Хэй отправляет телеграмму посланнику США в Колумбии Бопре: «Вы можете воспользоваться отпуском»[192]. Телеграмма показывает, что госдепартамент не интересовался больше событиями в Боготе. Центр тяжести переместился непосредственно в Панаму. После телеграммы, по указанию госдепартамента была нарушена телеграфная связь с Колумбией, правительство которой оказалось отрезанным от внешнего мира.

31 октября предатель Обадилья сообщил правительству Колумбии, что на перешейке все спокойно и что он «совершенно уверен в сохранении власти правительства»¹.

В этот день закончил свою работу конгресс Колумбии, отказавшись ратифицировать договор с США.

После этого в дни, непосредственно предшествовавшие «революции», события развивались следующим образом.

1 ноября колумбийское правительство обратилось с манифестом к народу, в котором говорилось о том, что правительство возобновит с США переговоры о канале, выражалась уверенность в том, что будут достигнуты благоприятные результаты и что поверенному в делах в Вашингтоне даны указания сделать соответствующее заявление правительству США ^[193].

Манифест колумбийского правительства показывал, что оно всеми силами стремилось пойти на всяческие уступки и готово было, не считаясь с решением конгресса, начать новые переговоры с США. Это было именно то, чего совершенно не хотели Соединенные Штаты. Оставались считанные часы до провозглашения «независимости» Панамы. Панамские «революционеры» были в полной готовности. Ждали лишь прибытия американской эскадры, чтобы начать «решительные операции».

Вечером 2 ноября 1903 г. в порт Колон прибыл первый американский крейсер «Нэшвиль». Для командира этого корабля у американского консула в Колоне уже были приготовлены соответствующие инструкции.

Эскадра адмирала Гласса, следовавшего в Панаму, получила подобные же инструкции. Уже эти инструкции сами по себе являются красноречивым доказательством неприкрытой агрессии США.

На рассвете 3 ноября в Колон вошел колумбийский пароход «Картахена» с колумбийскими войсками на борту. В 8 часов утра эти войска в количестве 40 человек во главе с генералами Тобаром и Амайя, высадились на берег. Их почтительно приветствовал управляющий Панамской железной дорогой американский полковник Шейлер. Тобар и Амайя потребовали немедленной переброски войск в Панаму. Шейлер заявил, что в настоящий момент нет подвижного состава. Полковник говорил правду: выполняя инструкции госдепартамента, он еще накануне угнал весь подвижной состав. Полковник Шейлер предложил генералам «специальный поезд», состоявший из паровоза и одного вагона, заверив, что к часу дня подадут состав и войска будут переброшены в город Панаму. Полные сомнений, колумбийские генералы вошли в «специальный» вагон. Подумав, они сочли нецелесообразным оставлять свои войска. Но только они решили покинуть гостеприимный вагон, как предупредительный американец дал сигнал, и поезд тронулся. Колумбийские войска остались без руководства.

В полдень генералы прибыли в Панаму и были торжественно встречены предателями — губернатором Обальдия и начальником колумбийского гарнизона генералом Уэртасом.

В это время (в 3 часа 40 минут дня 3 ноября 1903 г.) исполняющий обязанности государственного секретаря Лумис послал следующую телеграмму вице-консулу США в Панаме Эрману: «Сообщают о восстании на перешейке. Быстро и подробно информируйте департамент»¹.

Вице-консул немедленно ответил: «Пока еще восстание не произошло. Сообщают, что произойдет вечером. Положение критическое (курсив мой. — С. Г.)» [194].

Исполняющий обязанности морского министра США Дарлинг в свою очередь инструктировал командира корабля «Нэшвиль» в Колоне: «В интересах мира делайте все, чтобы не допустить движения правительственных войск из Колона в Панаму. Транзитное сообщение через перешеек должно быть свободно и порядок должен быть сохранен» [195].

Так, «в интересах мира» американским войскам было приказано выступать против Колумбии и поддерживать местных панамских «патриотов».

Колумбийский генерал Тобар почувствовал, наконец, что за пышным приемом кроется что-то неладное. Он заявил генералу Уэртасу, что принимает на себя командование панамским гарнизоном и настаивает на немедленном инспектировании войск. Тогда в 5 часов дня предатель Уэртас приказал арестовать генерала Тобара. После ареста Тобара руководитель «патриотов» Амадор приказал арестовать губернатора Панамы Обальдию, с которым эта процедура была заранее согласована. Арест губернатора должен был олицетворять свержение колумбийской власти. «Свергнув» таким образом губернатора, Амадор сообщил в американское консульство, что Панама прервала связи с Колумбией.

Спустя немного времени вице-консул информировал госдепартамент:

«Сегодня, в 6 часов вечера, произошло восстание, без кровопролития. Армейские и морские офицеры взяты в плен. Сегодня же будет организовано правительство…»¹.

Через несколько минут после отправления этой телеграммы Аранго, Бойд и Ариас провозгласили себя временным правительственным комитетом и направились к соборной площади, чтобы объявить об этом «народу».

Экипаж стоявшей в Панамском порту колумбийской канонерской лодки «Богота», узнав об аресте генералов Тобара и Амайи, а также своего командира, сопровождавшего генералов, объявил, что если к 10 часам вечера арестованные лица не будут освобождены, то ксфабль откроет огонь по городу. Вскоре «Богота» обстреляла город, но, не добившись выполнения своего требования, удалилась в один из колумбийских портов.

Вечером 3 ноября было созвано чрезвычайное заседание муниципального совета города Панамы. Совет «признал» новое правительство Панамы и назначил 4 ноября формальное провозглашение республики.

После отъезда в Панаму генералов Тобара и Амайи во главе колумбийских войск остался полковник Торрес. В течение дня он трижды обращался к управляющему Панамской железной дорогой с настойчивым требованием перевезти войска в Панаму. Вначале американский полковник Шейлер заявил Торресу, что для переброски войск необходимо разрешение губернатора Панамы. Зная, что губернатор Панамы находится на стороне заговорщиков, Шейлер был уверен, что такого разрешения не последует. Более того, он даже не запрашивал об этом губернатора. Затем Шейлер издевательски предложил купить билеты для всех солдат. Это было наглым нарушением договора 1846 года.

Любопытен и очень важен следующий факт. Командиру корабля «Нэшвиль» были даны инструкции не допустить переброски колумбийских войск из Колона в Панаму. Случилось так, что государственный департамент не имел подтверждения о том, получил ли эти инструкции командир «Нэшвиля». Американский консул в Колоне Мальмрос также не был осведомлен об этом.

Беспокоящийся Лумис в 4 часа дня 3 ноября запросил Мальмроса, высадились ли колумбийские войска на берег. Полчаса спустя он запросил, получены ли инструкции для командира «Нэшвиля» Хуббарда. Консул ответил, что колумбийские войска высадились, но что инструкции для Хуббарда им не получены. Тогда в 8 часов 45 минут вечера Лумис прислал следующую телеграмму Мальмросу: «Войска, высадившиеся с «Картахены», не должны следовать в Панаму»¹.

В 10 часов 30 минут вечера Мальмросом была получена новая телеграмма, на этот раз от самого Хэя: «Если инструкции для «Нэшвиля» не вручены, то немедленно информируйте его капитана, что корабль не должен допустить, чтобы правительственные войска выехали в Панаму и приняли участие в каких-либо действиях, которые могут привести к кровопролитию»[196].

Но и на этом государственный департамент не успокоился. В 11 часов 18 минут ночи Лумис направил консулу в Панаме телеграмму, в которой, повторив инструкции командиру «Нэшвиля», приказал заказать специальный поезд и выехать в Колон, чтобы вручить инструкции Хуббарду. Мальмрос велел передать это сообщение по телефону в Колон.

Вместе с этой телефонограммой полковник Шейлер передал командиру «Нэшвиля» сообщение о том, что в Панаме уже произошла успешная революция. Тогда Хуббард направил Шейлеру официальное предписание не перевозить колумбийские войска в Панаму.

Командующему же колумбийскими войсками полковнику Торресу капитан Хуббард написал следующее: «Мне известно, что обстановка в Панаме такова, что прибытие в город колумбийских войск, находящихся в Колоне, вызовет конфликт. Может появиться угроза прекращения свободного транзита через перешеек, который США обязались сохранять. Вот почему я имею честь предупредить Вас о том, что мною отдан приказ директору Панамской железной дороги в Колоне не перевозить ни правительственные войска, ни войска ваших противников»¹.

Утром 4 ноября представитель панамского правительства в Колоне Порфирио Мелендес информировал полковника Торреса об успешном перевороте и об аресте генерала Тобара. Потрясенный полковник заявил, что он сожжет весь город и расстреляет всех американцев, живущих в городе, если к двум часам дня арестованные офицеры не будут освобождены. Командир американского корабля «Нэшвиль» Хуббард немедленно погрузил все американское население на американские корабли, стоявшие в гавани, высадил войска на берег и отдал приказ кораблю быть готовым в любой момент открыть огонь по городу. Более того, американский корабль начал пристрелку орудий по колумбийской канонерской лодке «Картахена».

Прекрасно вооруженные американские войска фактически блокировали войска Колумбии. Они начали угрожать колумбийцам расправой. Испугавшийся полковник Торрес согласился принять взятку в 8 тыс. долл, от представителя «центрального» правительства Панамы. Ут- [197] ром 5 ноября он погрузил свои части на английский корабль «Ориноко» и направился в Картахену. Когда «Ориноко» покидал гавань, в нее входил американский корабль «Дикси»» спешивший на помощь американским солдатам.

С отъездом колумбийских войск из Колона на перешейке фактически не осталось вооруженных сил Колумбии, верных правительству. Утром 4 ноября американский консул собрал весь консульский корпус города Панамы для выработки протеста по поводу «наглого» обстрела «беззащитного» города Панамы колумбийской канонеркой «Богота».

В тот же день госдепартамент приказал вице-консулу связаться с командиром «Боготы» и «ясно заявить ему, что правительство (США. — С. Л), отвечающее за поддержание мира и сохранение свободного транзита через перешеек, Желает, чтобы он воздержался от бесцельного обстрела города»¹. Лумис довел также до сведения вице-консула, что через два дня к Панаме будут подтянуты морские силы.

Так были изгнаны вооруженные части Колумбии из Панамы. Теперь можно было провозгласить «независимость».

Днем 4 ноября состоялся массовый митинг, на котором была провозглашена «независимость» Панамы и «утверждено» правительство в составе Бойда, Аранго и Ариаса. Тут же был избран и первый президент новой республики — Амадор Герреро.

Вновь избранный президент обратился со следующей речью к народу: «Мир удивлен нашим героизмом. Еще вчера мы были рабами Колумбии, — сегодня мы свободны. Президент Рузвельт оказал нам помощь… Я приветствую вас, свободные сыны Панамы! Да здравствует республика Панама! Да здравствует Рузвельт! Да здравствует американское правительство!»[198].

Из семи фраз, произнесенных Амадором, три посвящены американскому правительству и лично президенту Рузвельту!

Поблагодарив Рузвельта за «братскую помощь»» Амадор предложил выдать каждому «герою» революции по 50 обещанных долларов. Эта операция была проведена при радостных криках «сынов отечества», «раздавались дружественные возгласы в честь Америки и Рузвельта»¹.

Тут же были розданы взятки всем активным участникам переворота. Раздача денег не являлась каким-то случайным элементом. Это была тщательно продуманная «операция» подкупа военных и гражданских чиновников. Была предусмотрена и сумма затрат—100 тыс. долл.

Затем была организована «народная» демонстрация. Предателя колумбийского народа генерала Уэртаса в кресле внесли на трибуну. С одной стороны Уэртаса находился американский вице-консул и майор американской армии Вильям Мюррей Блек в полной форме, державший американский флаг, а с другой стороны Амадор — с эмблемой Панамы.

В тот же день «правительство» Панамы послало телеграммы президенту Рузвельту и государственному секретарю Хэю. В них указывалось, что благодаря «единодушному и народному» движению Панама провозгласила себя независимой. В заключение выражалась надежда на то, что правительство США признает правительство новой республики.

5 ноября утром вице-консул США в Панаме Эрман сообщил госдепартаменту, что правительство Панамы обратилось к нему с письмом, в котором говорилось об отделении Панамы от Колумбии и выражалась просьба о том, чтобы вице-консул подтвердил получение этого письма.

Вечером того же дня Лумис телеграфировал Эрману: «Подтвердите получение письма и до получения инструкций не предпринимайте шагов в этом направлении» [199].

А через несколько часов, утром 6 ноября, Хэй сообщил Эрману: «Народ Панамы, по-видимому, благодаря единодушному движению порвал свои политические связи с Колумбийской республикой и провозгласил себя независимым. Когда вы убедитесь, что созданное в Панаме правительство де-факто является республиканским и не имеет сильной оппозиции со стороны народа, вы вступите в сношения с ним, как с законным правительством (курсив мой.—С. Л)»¹.

В тот же день Хэй телеграфировал своему посланнику в Боготе Бопре: «Народ Панамы… провозгласил свою независимость и создал собственное республиканское правительство, с которым правительство Соединенных Штатов Америки вступило в отношения…»[200].

Таким образом к 6 ноября США официально вступили в отношения с панамским правительством и признали его.

Впоследствии Т. Рузвельт пытался доказать, что революция в Панаме произошла по «воле народа». Придумывая причины революции, Рузвельт писал: «Ни в одной стране, кроме Турции, не существует такого жестокого деспотизма, какой существует в так называемой Колумбийской республике при ее нынешнем политическом и церковном управлении»[201].

Это утверждение не имело ничего общего с действительностью. В своем послании конгрессу Рузвельт объяснял поведение правительства США в вопросе о Панаме якобы бескорыстным стремлением защитить панамский народ, поднявшийся против колумбийских «тиранов». «Не успел конгресс разойтись, как в Панаме тотчас же разразилась революция. Панамское население давно уже было недовольно Колумбийской республикой, и если оно и оставалось спокойным, то лишь потому, что надеялось на заключение договора, ставшего для него делом жизненной необходимости. Когда стало ясно, что всякая надежда на договор потеряна, все население Панамы как один человек поднялось.

Не было сделано ни единого ружейного выстрела, ни один человек на всем перешейке не встал на защиту колумбийского правительства, ни одной жизнью не пришлось пожертвовать для успеха революции. Колумбийские войска, стоявшие на перешейке и уже давно не получавшие жалованья, стали заодно с панамским населением, и новая республика была основана с изумительным единодушием»⁴.

Фактические материалы неопровержимо свидетельствуют о том, что народ Панамы не знал о «революции» и не участвовал в ней. В этой связи можно привести высказывание бывшего американского посланника в Боготе Джеймса Дюбуа: «Рузвельт утверждает, что народ Панамы единодушно требовал отделения от Колумбии. Ничего не может быть более лживого. Заявляю и повторяю, что восстание в Панаме было делом полдюжины лиц, которые получили прямые выгоды от этого восстания и что даже и сотая часть жителей департамента не имела представления о готовящихся событиях до того момента, пока американский офицер, одетый в морскую форму Соединенных Штатов, поднял флаг новой Республики»¹. Такое же мнение высказывает и Риппи: «Панамская революция 1903 года была делом небольшой группы колумбийских резидентов перешейка, действовавших по совету и указаниям четырех известных граждан Соединенных Штатов»[202].

Даже такой ярый сторонник Рузвельта, как Прингл, вынужден признать: «Когда, по словам Рузвельта, народ Панамы встал как один человек против тирании Боготы, в действительности эта волна патриотизма была видна лишь двум главным конспираторам»[203].

Наконец, первый президент Панамы Амадор Герреро, несколько раз посещавший арестованного колумбийского генерала Тобара, 7 ноября, то есть сразу же после признания Панамы США, заявил ему следующее: «Совершившиеся события являются результатом комбинированного плана, длительное время обсуждавшегося между Вашингтоном и Панамой и осуществленного под защитой и при гарантии правительства США, с которым он (Амадор Герреро) лично находился в контакте и от которого он получил 2,5 млн. долл, для покрытия первых расходов новой республики. Войска янки находились в Колоне для защиты революционного движения, и поэтому всякое сопротивление было бесполезным. Только из гуманных побуждений он приказал, чтобы батальон стрелков был отправлен назад» [204].

Видный политический деятель Колумбии, современник описываемых событий, профессор Хосе Урибе писал: «Правда состоит в том, что нападение на Колумбию не было ни планом, ни делом одного человека, а что это был заговор, в котором после составления и обсуждения плана в целом и в деталях, после распределения ролей между различными лицами, в соответствии с возможностями и влиянием каждого из них — актеры своевременно выступили на сцене с исполнением того, что казалось смешной оперой, если бы это не было настоящей трагедией, благодаря тому важному политическому значению главных действующих лиц, смешавшихся с второстепенными и третьестепенными лицами, благодаря исключительной серьезности событий и их результатов и высоких интересов, вовлеченных в игру»¹.

В Боготе стало известно о восстании в Панаме лишь 6 ноября, то есть в день, когда США признали Панамское правительство. Как только новость распространилась по городу, на площадях стали собираться толпы народа'. Около дворца президента состоялся многотысячный митинг. Все жители столицы вышли на улицу. Ораторы критиковали правительство Маррокина, требовали отставки президента и решительных действий против агрессоров. Правительственные войска разогнали демонстрантов. Правительство вынуждено было выставить многочисленную охрану для защиты помещения американской миссии. Ненависть колумбийского народа к американским империалистам не знала границ.

Американское вмешательство вызвало в стране волну возмущения. Народ Колумбии требовал защиты национальной территории с оружием в руках.

Колумбийское правительство обратилось к народу с манифестом: «Колумбийцы! Национальное правительство, забывая в этот важный для страны день о существовании политических разногласий, призывает всех вас принять участие в общем деле сохранения суверенитета и предотвращения расчленения нашей страны, если мы не хотим оказаться недостойными наследниками тех, кто ценой бесчисленных жертв завоевал ее для нас. Мы должны объединить усилия для защиты нашей страны, чтобы сохранить ее целостность, а, следовательно, силы и величие»¹.

Колумбийский народ единодушно откликнулся на призыв правительства. Тысячи колумбийских патриотов днем и ночью осаждали президентский дворец, требуя немедленного принятия мер против империализма янки. Народ с оружием в руках был готов отстоять независимость своей родины.

Общественные организации, учебные заведения, научные учреждения, торговые организации единодушно выражали резкий протест против политики США. Не только столица, но и вся страна была охвачена гневом. Телеграф передавал со всех концов сообщения о возмущении народа и требовании решительных действий.

Президент Маррокин в своем послании конгрессу писал по этому поводу: «Телеграф беспрерывно приносил сообщения, в которых каждый город, даже самый отдаленный, и каждый гражданин, даже из самых неизвестных, торопились предложить не только свои личные услуги, но и свои сбережения, поместья, свою жизнь, чтобы способствовать делу национального восстановления» ^[205].

В тот же день Маррокин обратился с телеграммами почти ко всем президентам латиноамериканских стран, в которых просил поддержать Колумбию в ее борьбе за сохранение суверенитета над Панамой. Почти все они ограничились лишь подтверждением получения телеграммы Маррокина. Слабые латиноамериканские страны боялись вызвать гнев «северного колосса».

В обращении к народу США президент Колумбии указывал, что «заговор, а не народное движение явилось причиной провозглашения независимости перешейка и американское правительство… при помощи своих моряков и кораблей воспрепятствовало тому, чтобы верные части (Колумбии. — С. Г.) усмирили предателей и подавили указанное восстание в самом начале» [206].

В полдень 6 ноября генерал Рейес по указанию правительства обратился к американскому посланнику Бопре с заявлением, что если по просьбе Колумбии США высадят войска в Панаме для защиты суверенитета Колумбии, то последняя объявит военное положение и, пользуясь чрезвычайными полномочиями военного времени, ратифицирует договор с США, отвергнутый конгрессом. Больше того, Рейес предлагал США созыв нового «дружественного конгресса», который одобрит договор.

Обращение колумбийского правительства к США показывает его полную растерянность.

Эта позиция правительства Колумбии, какой бы она ни была путаной и противоречащей воле народа, ясно говорит о желании пойти на все уступки. Таким образом, если бы правительство США не стремилось к агрессии, оно могло бы найти язык мира с Колумбией.

6 ноября, вечером правительство Колумбии назначило специальную комиссию с широкими военными и дипломатическими правами, которой надлежало выехать в Панаму для разрешения на месте всех спорных вопросов. Главой комиссии был назначен генерал Рейес, членами — генерал Педро Оспина и Лукес Кабальеро.

Не зная о том, что США уже признали панамское правительство, Рейес 7 ноября через американского посланника просил правительство США не признавать панамских повстанцев и обеспечивать в соответствии с договором 1846 года свободный транзит через перешеек.

10 ноября комиссия Рейеса выехала в Панаму.

5 ноября 1903 г. Бюно-Варилья был назначен представителем Панамы при правительстве США. На следующий день его возвели в ранг посланника с широкими полномочиями вести переговоры по финансовым и дипломатическим вопросам.

Уже утром 7 ноября «посланник независимой республики» Бюно-Варилья прислал Хэю из Нью-Йорка телеграмму, в которой уведомлял его о своем назначении посланником и заявлял: «Великодушно протягивая руку к своему новорожденному, мать американских наций осуществляет свою благородную миссию освободителя и воспитателя народов. Расправляя крылья защитника над территорией нашей республики, американский орел освятил ее. Он спас ее от варварства ненужных и расточительных войн»¹.

Американский агент получил, наконец, возможность официально выразить признательность своим хозяевам.

Американцы поспешно признали Панамскую республику, чтобы избавиться от возможных осложнений с Колумбией и в случае вооруженного выступления колумбийского народа оказать защиту «самостоятельной» и признанной Панаме.

Американский журналист У. Лумис писал: «Еще никогда не было прецедента… такого автократического признания республики до того, как она еще появилась. Так быстро мы не признавали даже собственный Техас…»[207].

Апологеты американского империализма пытались объяснить поспешное признание Панамы тем, что оно вытекало из прав суверенного государства, каким являются США. И что этого требовали национальные интересы и национальная безопасность. Они заявляли, наконец, что это было сделано в интересах цивилизации.

Не лишне будет напомнить, что когда в 1862 году к власти в Колумбии пришли более прогрессивные элементы, то США не захотели признавать нового правительства. В течение года государственный секретарь США Стюарт не только не обсуждал вопроса о признании колумбийского правительства, но отказывался даже принять колумбийского посланника Мурильо.

Признав независимость Панамы, американцы сразу же подтянули к ней большую военно-морскую эскадру под командованием адмирала Гласса. В портах Панама, Колон и др. бросили якоря американские суда: «Нэшвиль», «Дикси», «Атланта», «Мейн», «Мейфлауэр», «Бостон», «Марблхэд», «Конкорд», «Вайоминг», «Пре-ри» и др.

Эти корабли оставались в Панаме в течение нескольких месяцев, обеспечивая «независимость» Панамы.

7 ноября министр иностранных дел Колумбии Карлос Рико обратился к американскому посланнику Бопре с просьбой узнать у своего правительства, не будет ли оно возражать против высадки колумбийских войск в портах Панама и Колон.

Совершенно очевидно, что колумбийское правительство могло в несколько часов подавить панамскую «революцию». Армия Колумбии в момент восстания насчитывала 10 тыс. человек. Силы повстанцев состояли из 500 подкупленных колумбийских солдат и офицеров» большая часть которых при приближении войск центрального правительства перешла бы на их сторону.

Государственный секретарь Хэй ответил колумбийскому правительству: «Считаем нежелательным разрешение высадки колумбийских войск на перешейке, так как это может привести к гражданской войне и на неопределенный срок нарушить свободный транзит, который мы обязались обеспечить»¹.

Это означало, что американские вооруженные силы могут начать вооруженные действия против Колумбии.

Располагая значительно превосходящими вооруженными силами, Соединенные Штаты диктовали свои условия Колумбии. Ответ Хэя характерен как образец методов американской дипломатии: запрещение суверенному государству высадить свои войска на своей же территории, не говоря уже о вмешательстве во внутренние дела суверенного государства и нарушении элементарных норм международного права. Запрещение это явилось грубым нарушением договора 1846 года.

Президент Колумбии Маррокин следующим образом охарактеризовал ответ Хэя: «После этой декларации, грубой п0 содержанию, вежливой и дипломатической по форме, не было и не могло быть ни сомнений, ни надежд. Она в момент своего появления была неопровержимым доказательством желательности, точнее говоря, участия американского правительства в отделении перешейка. Это правительство покрыло знаменем своей страны указанный акт и гарантировало его своими солдатами и эскадрами. Гарантия суверенитета Колумбии превратилась в гарантию независимости Панамской республики. И так как весь этот маневр, заранее и секретно подготовленный и исполненный с исключительной дерзостью, имел своей целью превратить в американскую территорию самую дешевую зону для канала, то американское правительство открыто пошло на то, что- [208] бы вырвать из нашего герба перешеек и прибавить эту звезду к американскому знамени»¹.

Ответ Хэя, а также его сообщение о том, что США признали правительство Панамы, были вручены правительству Колумбии 11 ноября посланником Бопре.

Поведение правительства США вызвало резкий протест в правительственных кругах Колумбии. Национальный совет из выдающихся деятелей страны, специально избранный для помощи правительству в разрешении конфликта, обсуждал вопрос об объявлении войны США. Только после продолжительной и острой дискуссии, при незначительном большинстве, совет постановил воздержаться от объявления войны. Однако 10 голосами против 1 совет постановил выслать дипломатических представителей США из Колумбии. Но правительство Колумбии и на этот раз побоялось принять решительные меры против агрессора и неофициально уведомило Бопре, что оно не допустит разрыва дипломатических отношений.

Обстановка в Колумбии стала такой, что Бопре вынужден был предупредить свое правительство о том, что американцы, находящиеся в Колумбии, могут оказаться в опасности. Он также просил инструкций на случай разрыва отношений.

Правительство Колумбии направило американскому представителю несколько протестов, оставшихся без ответа.

Между тем генерал Рейес во главе специальной миссии в середине ноября прибыл в Колон. Командующий американскими вооруженными силами в районе порта Колон адмирал Коглэн уведомил Рейеса, что не позволит высадки ни одного колумбийского солдата на территории Панамы. Колумбийской делегации запретили высадиться на берег. По указке из Вашингтона временное правительство нагло заявило Рейесу, что оно позволит ему высадиться на берег, если он предъявит верительные грамоты, аккредитирующие его в качестве посланника Колумбии при правительстве Панамы.

Колумбийская делегация отказалась от такого предложения и в соответствии с инструкциями своего правительства направилась в Вашингтон.

В Вашингтоне колумбийское правительство предложило передать рассмотрение панамского вопроса на решение международного Гаагского трибунала, но правительство США отказалось от арбитража, заявив, что оно не позволит никакому арбитру диктовать политику США¹. Колумбийский историк Урибе по этому поводу пишет: «Правительство США хорошо знало, что по международному праву его отношение к Колумбии нельзя оправдать. Поэтому оно и не пошло на арбитраж»[209].

Колумбийское правительство не принимало решительных мер. В народе кипело возмущение. Создавались бригады патриотов для борьбы с иноземными захватчиками. О высадке с моря не могло быть и речи, так как морские подступы в Панаме были блокированы двумя крупными американскими эскадрами. Тогда колумбийские патриоты решили сухопутным путем пробиться в центр Панамы. Это была попытка, заранее обреченная на провал.

Через непроходимые джунгли и малярийные болота Дариена, ценой невероятных усилий прокладывали себе путь к Колону колумбийские храбрецы. Несмотря на огромные жертвы, около 500 колумбийских патриотов подошли к небольшому порту Титумате, в заливе Ураба. Здесь они были обнаружены патрулями с американского корабля «Атланта», которые заставили колумбийцев отступить.

Правительство США торопилось скорее заключить договор с Панамой. В госдепартаменте шла лихорадочная работа. «Представитель» Панамы Бюно-Варилья принимал в выработке американо-панамского договора деятельное участие. Панамское правительство направило в Вашингтон двух представителей — Амадора Герреро я Федерико Бойда — для того, чтобы они вместе с Бюно-Варильей обсудили все пункты договора с США.

9 ноября Хэй дал завтрак в честь Бюно-Варильи, на котором просил его подписать договор до приезда представителей из Панамы. Бюно-Варилья немедленно телеграфировал правительству Панамы требование о предоставлении ему широких полномочий на подписание договора. Для большей убедительности Бюно-Варилья сообщал панамским правителям, что если они не предоставят ему требуемых полномочий, то финансирование новой республики немедленно прекратится.

Получив полномочия, Бюно-Варилья 11 ноября 1903 г. сообщил об этом госдепартаменту и просил назначить ему день для вручения верительных грамот. На следующий день Рузвельт принял Бюно-Варилью. После вручения верительных грамот началось «обсуждение» договора.

15 ноября Хэй прислал Бюно-Варилье проект договора. Представитель Панамы вернул договор и поправки к нему 17 ноября утром.

18 ноября договор между США и Панамой был подписан¹. Договор подписали Хэй и Бюно-Варилья. Это был колонизаторский договор, предоставивший США значительно большие уступки, чем это предусматривалось даже договором Хэя — Эррана.

7 декабря 1903 г. в своем ежегодном послании конгрессу Рузвельт уделил большое внимание вопросу о Панаме и отношениям между США и Колумбией.

Президент заявил, что правительство Колумбии никогда не могло обеспечить порядка внутри своей страны и что, по неполным данным, на перешейке произошло 53 восстания, свидетельствовавшие о недовольстве панамцев правителями Боготы. По заявлению Рузвельта, лишь «активное вмешательство» США обеспечивало суверенитет Колумбии над Панамой. Сделав такой «исторический» обзор, Рузвельт пытался доказать, что история будто бы неопровержимо свидетельствует о том, что: «Первое. Соединенные Штаты более пятидесяти лет терпеливо… выполняли свои обязательства по договору 1846 года».

В действительности же США превратили этот договор в клочок бумаги.

«Второе. Колумбии представился случай сделать что-либо в качестве вознаграждения за услуги, неоднократно оказанные ей в течение 57 лет США, но колумбий- [210] ское правительство настойчиво и оскорбительно отказалось выполнить свой долг, хотя это было выгодно также и для нее и принесло бы исключительную пользу штату Панамы, находящемуся в то время под ее юрисдикцией».

Однако известно, что «услуги» США состояли в непрерывном вмешательстве во внутренние дела Колумбии и ее департамента Панамы и требованиях предоставить особые права и льготы американцам. Американская «помощь» сопровождалась провокациями, направленными против законного правительства Колумбии. Видимо, за эту именно «помощь» президент США требовал ратификации договора Хэя — Эррана.

«Третье. В течение всего периода почти беспрерывно одна за другой происходили революции, восстания и отдельные беспорядки различного характера. Некоторые из них продолжались месяцы и даже годы, в то время как центральное правительство было не в состоянии покончить с ними или договориться с восставшими».

Однако нет никаких данных утверждать, что отдельные мелкие внутренние беспорядки, представлявшие персоналистскую борьбу за власть, свидетельствовали о борьбе жителей Панамы за отделение от Колумбии.

«Четвертое. Эти беспорядки не только не исчезали, но, наоборот, в последнее время становились все более многочисленными и более серьезными».

Именно в последнее время, перед «революцией», Панама переживала самый спокойный период в своей истории. Как уже показано выше, панамцы, за исключением полдюжины предателей, не только не готовились к «революции», но узнали о ней лишь через сутки после ее совершения и создания «независимой» Панамы.

Наконец, последний и наиболее «важный» вывод Рузвельта гласит:

«Пятое. Контроль Колумбии над Панамским перешейком не мог бы быть сохранен без вооруженного вмешательства и помощи Соединенных Штатов. Другими словами, правительство Колумбии, не будучи в состоянии поддержать порядок на перешейке, тем не менее отказалось ратифицировать договор, заключение которого давало единственную возможность обеспечения его собственности, стабильности и гарантии постоянного мира и сооружения канала через перешеек».

После такого «основательного» разбора отношений между США и Колумбией автор резюмирует:

«При таких обстоятельствах правительство Соединенных Штатов было бы виновно в глупости и слабости, в своей совокупности доходящих до преступления против нации, если бы действовало не так, как оно действовало 3 ноября прошедшего года, когда в Панаме вспыхнула революция… Во имя сохранения нашего собственного достоинства, интересов и благополучия не только нашего народа, но и народа Панамского перешейка и народов всех цивилизованных стран мира, Колумбия заставила нас принять решительные меры, чтобы положить конец обстановке, которая стала нетерпимой»¹.

Шаткость и неубедительность своих аргументов в послании конгрессу президент, очевидно, вскоре сам осознал, так как обратился за помощью к специалисту по части объяснения империалистической политики США профессору Бассету Муру. В результате такого сотрудничества «практика» Т. Рузвельта и «теоретика» Б. Мура родилось специальное послание президента конгрессу от 4 января 1904 г.

В этом послании по-новому объяснен захват Панамы. Рузвельт заявляет, что билль Спунера установил маршрут канала через Панаму. В действительности же билль Спунера формально предусматривал строительство канала равным образом и через Никарагуа в том случае, если нельзя будет договориться с правительством Колумбии.

В послании вновь приводятся все те доводы, которыми в свое время профессор Мур оправдывал захват Панамы. Так, президент утверждает, что договор с Колумбией от 1846 года предоставил США права суверенитета и собственности над Панамой, которые до этого принадлежали Новой Гранаде. На самом же деле это утверждение Рузвельта в корне противоречит историческим фактам и политическому и юридическому смыслу договора 1846 года. Как известно, в договоре было четко указано, что США «гарантируют эффективным образом права суверенитета и собственности, которыми Новая Гранада располагает над указанной территорией».

Перейдя затем к договору Хэя — Эррана, Рузвельт заявляет, что «этот договор был заключен по настойчивой просьбе колумбийского народа».

Факты, однако, свидетельствуют о том, что этот договор был заключен именно вопреки воле колумбийского народа.

И далее:

«…В этом договоре народу и правительству Колумбии были сделаны все возможные уступки: в этих переговорах мы были более чем справедливы. Наше великодушие зашло крайне далеко, так что даже был поднят вопрос о том, что мы выдвигаем на первый план их интересы в ущерб своим. Правительство Колумбии нетолько отвергло договор, но сделало это так, что ко дню окончания сессии колумбийского конгресса не оставалось уже никакой надежды когда-либо добиться от него утверждения какого-либо договора»¹.

Договор, по которому зона Панамского канала, то есть территория Колумбии, становилась территорией США, являлся, по мнению Рузвельта, самым справедливым.

Справедливость эта состояла в том, что США не просто захватывали чужую территорию, но и предлагали суверену этой территории денежную компенсацию. Рузвельт стремится оправдать поведение правительства тем, что этого требовали национальные интересы и безопасность США.

Это заявление является характерным для американского империализма, который, исходя из собственных корыстных интересов, нарушая международное право, подчиняет себе все новые и новые районы.

Рузвельт пытался доказать недоказуемое: убедить американский народ и мировое общественное мнение в своей непричастности к «революции» в Панаме. Однако позднее, выступая перед студентами Калифорнийского университета в Берклее, он откровенно заявил: «Я был заинтересован в Панамском канале потому, что я начал его постройку. Если бы я следовал традиционным консервативным методам и предложил бы конгрессу внушительного вида документ, страниц в двести, то прения по нему длились бы и по сию пору. Но я взял зону канала, потом дал конгрессу возможность обсуждать (курсив мой. — С. Г.), и пока идет это обсуждение, прорытие канала тоже идет своим чередом»¹.

Так Рузвельт откровенно признавался в захвате зоны Панамского канала и даже бравировал этим.

В письме от 2 июля 1915 г. к Тейеру президент США Теодор Рузвельт пренебрежительно писал: «Было бы совершенным абсурдом говорить о Колумбии, как об ответственном государстве, с которым можно иметь дело, как мы имели дело с Голландией, Бельгией, Швейцарией или Данией. С колумбийскими правителями трудно достигнуть соглашения… Я решил, что должен был сделать, не принимая их во внимание. Население Панамы хотело канал и хотело независимости от Колумбии. Если бы оно не восстало, я рекомендовал бы конгрессу захватить перешеек вооруженной силой (курсив мой. — С. Г.). Когда произошло восстание, я немедленно использовал флот, чтобы помешать бандитам, пытавшимся задержать нас, тратить целые месяцы в бесполезном кровопролитии для захвата или попыток захвата перешейка во вред перешейку, нам и всему миру. Я не консультировался по поводу сделанного мною ни с Хэем, ни с Рутом, ни с кем вообще, так как я хотел сделать дело один раз и навсегда» [211].

В этом «частном» письме перед нами отчетливо выступает его роль в панамской «революции».

Дебаты в конгрессе США по поводу договора Хэя— Бюно-Варильи длились с 7 декабря 1903 г. по 23 февраля 1904 г. и закончились ратификацией договора подавляющим большинством (66 голосов — «за» и 14—«против»).

Во время дебатов обсуждался не только договор, но и политика США по вопросу о Панаме в целом. Сторонники рузвельтовской политики (а их в конгрессе было большинство) оправдывали курс правительства. Представляют интерес выступления представителей «оппозиционной» демократической партии. Эти «оппозиционеры» выступали против панамской политики Рузвельта не по существу, а из чисто демагогических соображений.

Член палаты представителей Джибсон имел все основания заявить: «Если бы президентское кресло занимал демократ, он делал бы то же самое»¹.

Приближались президентские выборы, и демократы старались нажить капитал на критике политики, проводившейся республиканцами. Конгрессмен-демократ Гулден прямо говорил: «Вопрос о панамском канале… будет одним из основных пунктов предвыборных платформ больших политических партий на предстоящих национальных конвентах»[212].

Основным оратором демократов в сенате был Морган, критиковавший Рузвельта и политику США.

Резко выступил и сенатор Кэрмак, критиковавший «народный» характер восстания в Панаме. «Восстания не было бы, — говорил ой, — если бы за ним не стояли… США»[213] ^[214].

Известно, что «революцию» совершили 7 заговорщиков и 4 американских офицера. Кэрмак иронизировал по этому поводу: «Говорят, что народ поднялся как один человек. Он поднялся… как одиннадцать человек». И далее: «Он поднялся как один человек, но этот один человек был в Белом доме»⁴.

Конгрессмен Билл заявил: «Если бы поддержка США была бы прекращена, правительство Панамы исчезло бы в течение часа»[215].

Захват Соединенными Штатами зоны Панамского канала вызвал бурю возмущения во всех странах Латинской Америки. Поэтому США были заинтересованы быстро урегулировать свои отношения с Колумбией. Однако кризис в отношениях между США и Колумбией продолжался в течение 18 лет.

В результате длительных переговоров 17 августа 1907 г. был подписан трехсторонний договор между США, Колумбией, и Панамой [216]. Согласно договору Колумбия получила право беспошлинного пользования каналом для переброски своих военных сил. Панама уплачивала ей часть американской компенсации. Колумбия обязывалась признать Панаму.

В январе 1909 года был разработан новый договор. По этому договору Колумбия признавала независимость Панамы и получала возмещение за отошедшую территорию в сумме 2,5 млн. долл. Правительство Колумбии во главе с президентом Рейесом, нуждавшееся в деньгах, подписало этот позорный договор. Договор вызвал резкое осуждение во всей стране. Под давлением общественного мнения конгресс отклонил его, и Рейес должен был уйти в отставку. После этого переговоры зашли в тупик.

Наконец, в 1913 году США предложили Колумбии новый проект договора. Если Колумбия признает независимость Панамы и предоставит США базы для снабжения углем в бухте Сан-Андрес и Провидение и Вашингтон получит право сооружения другого канала через район Атраго, то за это США уплатят Колумбии 10 млн. долл., предоставят ей некоторые привилегии в пользовании каналом и передадут на решение арбитражной комиссии вопрос об убытках в связи с приобретением канала и железной дороги. Но и это наглое предложение США было немедленно отвергнуто Колумбией. Действительно, США хотели не только откупиться 10 млн. долл, за Панамский канал, но и обеспечить себе захват новой территории.

В апреле 1914 года Вильсон предложил Колумбии такой договор, в котором США впервые выражали «искреннее сожаление» о случившемся и предлагали 25 млн. долл, за то, чтобы Колумбия признала Панаму. 8 июня 1914 г. этот договор был ратифицирован колумбийским конгрессом и направлен в сенат США. Но благодаря давлению со стороны Т. Рузвельта и его сторонников этот договор три года пролежал в сенатской комиссии по иностранным делам.

Сенат заявил, что США не обязаны платить Колумбии какие-то возмещения за ущерб, который они якобы не наносили.

Вступление США в мировую войну 1914–1918 годов на долгое время затянуло обсуждение в конгрессе договора с Колумбией. Лишь в 1921 году началось новое обсуждение этого договора. При этом в американском се-нате разгорелись споры. Сенатор Пуандекстер заявил следующее: «Панамский канал является лучшей добычей в военном и торговом отношении, которую имеют США. Он должен оставаться лучшей военной добычей только лишь для США, так как с момента, когда мы начнем давать привилегии в военном отношении, наше положение среди государств изменится и канал будет проституирован»¹.

Сенатор Нокс предложил уплатить Колумбии определенную сумму, но не за ее потери, а за те выгоды, которые получали США, заключив договор с Панамой. Суждение весьма характерное.

Сенатор Велкот, защищая во время дебатов договор с Колумбией, сделал следующее интересное признание: «Если бы Колумбия располагала достаточными силами, то она имела бы полное право, в свете всех принципов международного права, рассматривать наше несвоевременное и торопливое признание независимости Панамы в качестве «казус белли». Ее слабость не позволила ей идти по этому пути. Я убежден, что если бы мы так обращались с Германией или какой-либо другой страной, также сильной, то мы бы действовали с меньшей поспешностью»[217].

Наконец, 20 апреля 1921 г. американский конгресс ратифицировал договор с Колумбией. При этом из договора исчезло «искреннее сожаление» США и предоставление привилегий Колумбии при прохождении ее судов через Панамский канал. После такой «редакции» договор был направлен колумбийскому конгрессу для новой ратификации. В колумбийском конгрессе он вызвал возмущение. Любопытно, что колумбийский посланник в Вашингтоне Карлос Урьета прибыл в Боготу и всеми силами добивался ратификации договора. Позднее стало известно, что этот колумбийский «патриот» уже долгое время находился на службе у крупной нефтяной компании США «Андиан корпорейшн».

После упорной борьбы и благодаря подкупу ряда колумбийских государственных чиновников в конце 1921 года договор был ратифицирован колумбийским конгрессом.

Чем же все-таки объяснить, что США согласились отдать Колумбии 25 млн. долл.? Объясняется это отнюдь не гуманными чувствами или поздним раскаянием, а деловыми соображениями, бизнесом.

Дело в том, что в Колумбии были открыты громадные запасы нефти. Американские нефтяные монополисты устремились в Колумбию, но колумбийское правительство препятствовало их деятельности в связи с тем, что панамский вопрос не был урегулирован. Больше того, над американскими монополиями нависла угроза совсем потерять колумбийскую нефть, так как в Колумбии появились английские концессионеры. В этих условиях под давлением американских королей нефти правительство США и пошло на уплату этой суммы.

Другим, не менее важным фактором, требовавшим нормализации отношений с Колумбией, было особое географическое положение этой страны, имеющей огромное стратегическое значение — соседство с Панамским каналом.

18 ноября 1903 г. между Панамой и США был заключен договор о канале.

Согласно этому договору, США обязались гарантировать и поддерживать независимость Панамской республики. США получили в вечное пользование часть панамской территории. Ширина зоны канала была теперь уже не 10 км, как это было предусмотрено договором Хэя-Эррана, а 10 миль (16 км). Острова Панамского залива Перико, Наос, Кулебра и Фламенко вошли в зону канала и были переданы США навечно.

Наиболее важной статьей договора была третья, гласившая:

«Панамская республика предоставляет Соединенным Штатам все права, полномочия и власть в пределах зоны, упомянутой и описанной статьей 2 настоящего договора, и в пределах всех вспомогательных участков земли или моря, упомянутых и описанных в указанной статье 2. Всеми указанными правами Соединенные Штаты будут владеть как если бы они были сувереном территории с полным исключением пользования со стороны Панамской республики каким-либо из таких суверенных прав, полномочий или власти»¹.

В соответствии с другими статьями договора Панама разрешала компании по строительству канала и железнодорожной компании передать свои права и собственность Соединенным Штатам. Панама согласилась с тем, что США могут использовать вооруженные силы для защиты канала и вспомогательных сооружений. США получили право укреплять канал и держать там воинские части. Панама предоставила США право покупать необходимую недвижимую собственность в пределах городов Панама и Колон. Кроме того, в этих городах США получили право осуществлять санитарно-технические работы.

Статья 5 устанавливала «постоянную монополию США… на все коммуникации, в виде каналов или железных дорог», на территории Панамы. Правительству Панамы запрещалось строить на своей территории без разрешения правительства США каналы и железные дороги, которые соединяли бы два океана.

Американские империалисты включили в договор и такой пункт, по которому права США в Панаме не могут быть никогда изменены, если бы даже и произошла смена панамского правительства, изменение законов и договоров Панамы.

В обмен на все эти уступки США обязались заплатить 10 млн. долл, после ратификации договора и через 9 лет после ратификации договора ежегодно выплачивать 250 тыс. долл. (ст. 14).

Прогрессивная газета Кубы «Нотисиас де ой» почти полвека спустя следующим образом оценивала договор 1903 года: «Договор об уступке зоны канала был подписан не панамцем, а французским спекулянтом и авантюристом по имени Филипп Бюно-Варилья. Все доходы от сооружения, соединившего Тихий океан с Атлантическим, целиком попали в руки американских монополий. Панамцам ничего не досталось, если не считать „подарков” с целью подкупа некоторых чиновников, послушных приказам из Вашингтона.

Договор Хэя — Бюно-Варильи не предоставил правительству Панамы никакой власти в отношении контроля [218] и юрисдикции над каналом. Абсолютное господство попало в руки Соединенных Штатов. По этому чудовищному договору Панама уступила полосу земли шириной в 16 км.

Договор о Панамском канале является подлинным отражением политики империалистических разбойников.

«„Оборона" континента была предлогом Теодору Рузвельту и Уолл-стриту для захвата территории перешейка с целью подавления народов Панамы и Латинской Америки и обеспечения для себя стратегической зоны исключительного значения для будущих агрессий и грабительских войн»¹.

Оценивая договор 1903 года, видный перуанский журналист и общественный деятель Хенаро Карнеро Чека в книге «Американский хищник (империализм янки в Латинской Америке)», вышедшей в 1956 году, пишет: «…Можно оценить, в какой форме родилась Республика Панама и до чего дошла подлость Теодора Рузвельта против этой маленькой страны нашей Америки. Чтение договора может помочь воскресить кое-что в памяти многих антиимпериалистов, которые ныне стали добрыми друзьями и лучшими партнерами Соединенных Штатов. С другой стороны, положения этого договора в сущности продолжают действовать и в настоящее время в отношениях между Соединенными Штатами и Панамой, как это можно видеть из последующей истории» ^[219].

Как только договор вступил в силу (26 февраля 1904 г.), сразу же возникли серьезные разногласия между США и Панамой. С момента подписания договора американские государственные деятели и юристы пытаются доказать, что США являются сувереном зоны Панамского канала. Однако, как видно из договора, территория зоны Панамского канала не была передана Соединенным Штатам, в нем не говорится также о передаче суверенитета над зоной канала Соединенным Штатам. В договоре сказано, что Соединенные Штаты будут осуществлять предоставленные им права и функции, «как если бы они являлись сувереном территории». В договоре говорится «о предоставлении» Панамой лишь определенных прав Соединенным Штатам для определенных целей.

Консервативная панамская газета «Ля насьон» писала недавно в передовой статье, посвященной отношениям с США: «Позиция нашей страны всегда была одинаково ясной, твердой и неизменной: США не являются сувереном зоны канала, а лишь осуществляют там переданную им и ограниченную юрисдикцию в определенных отраслях, например, строительство, содержание и управление каналом»¹.

Крупнейший государственный деятель Панамы, видный международник доктор Виктор Гоития опубликовал в 1954 году капитальную работу «Конституции Панамы». После тщательного анализа договора 1903 года автор приходит к следующему выводу: «В итоге, статьи договора 1903 года и последующие договоры не предоставляют никаких прав на суверенитет Соединенным Штатам, и юридические уступки, содержащиеся в статьях 2 и 3, рассмотренные в соответствии с общим текстом договора, не могут ущемлять права, которые резервировала за собой Панама как суверен на своей национальной территории» ^[220].

Уже в 1904 году представитель Панамы в США Обальдия направил государственному секретарю США ноту, в которой настаивал на том, что Панама не отказывалась от суверенитета над зоной канала.

Государственный департамент ответил, что ему лучше известно, как надо интерпретировать договор. Это была циничная нота, в которой утверждалось, что суверенитет США в зоне канала не вызывает никакого сомнения.

В конце 1904 года в Панаму прибыл военный министр США Тафт. В беседе с представителями Панамы 28 ноября 1904 г. он сказал: «Сейчас я могу без обиняков сказать, что вполне возможно при нынешнем правительстве, при президенте Амадоре и этих господах, его советниках, мы позволим себе не прибегать к использованию сил, которые мы вынуждены будем применить в случае избрания правительства, состав которого не будет столь дружественно относиться к Соединенным Штатам»¹.

1 декабря 1904 г. было заключено так называемое «соглашение Тафта», по которому объявлялась свобода торговли между Панамой и зоной канала. Два конечных порта (Анкон и Кристобаль) предназначались лишь для разгрузки товаров, необходимых для строительства канала, и для таких транзитных грузов, как уголь и нефть.

В 1904 году генерал-майор Дэвис, назначенный первым губернатором зоны Панамского канала, прибыл на перешеек и принял на себя управление делами. Строительство было поручено военному министерству. Все руководящие и технические посты на строительстве занимали американцы, основная же масса рабочих, число которых доходило до 50 тыс., состояла из панамцев. Условия работы для американцев и неамериканцев были совершенно различны. Особенно жестокой эксплуатации подвергались панамцы, вынесшие на своих плечах основную тяжесть строительства.

24 августа 1912 г. конгресс США принял закон об открытии, эксплуатации и об управлении зоной Панамского канала. Закон уполномочивал президента устанавливать пошлины на суда, проходящие через канал, и одновременно освобождал от пошлин американские суда, участвовавшие в береговой или межокеанской торговле. Это вызвало большое недовольство в английских правительственных кругах. Немедленно поступили протесты, в которых указывалось, что принятый закон противоречит условиям договора Хэя — Паунсефота, один из пунктов которого исключал возможность всякой дискриминации по отношению к какому-либо государству или его гражданам или подданным. Англичане утверждали, что США обязаны открыть канал для английских и американских судов на равных условиях, и на том основании, что всякая система, при которой определенные суда или классы судов освобождаются от уплаты пошлины, противоречит условиям договора от 18 ноября 1901 г. Британское правительство утверждало далее, что закон, принятый конгрессом, нарушает принцип равенства в отношении английских судов и что в интересах обеих стран надо разрешить этот вопрос дружеским путем еще до [221] открытия навигации по каналу. Однако американцы продолжали строительство канала, не обращая внимания на эти протесты.

После долгих, упорных трудов осенью 1914 года американцам удалось ценой тысяч человеческих жизней завершить постройку Панамского канала. За время строительства канала погибло более 60 тыс. рабочих.

16 августа 1914 г. по каналу прошло первое судно, но происшедшие затем оползни задержали открытие канала еще на целые годы. Первая мировая война отодвинула его официальное открытие до 12 июня 1920 г.

Империалистическое хозяйничание США в Панаме привело к резкому росту антиамериканских настроений в стране.

Панамский министр иностранных дел в США Альфаро в ноте государственному секретарю США от 3 января 1923 т. прямо указывал: «Уместно заявить, что зона канала не была продана, передана или отчуждена от Республики Панамы Соединенным Штатам в полное владение. Им было лишь передано пользование, занятие и контроль над зоной для специфических нужд строительства, содержания, управления, санитарной службы и охраны канала. Если бы канал был оставлен США, то США не имели бы законных оснований для оккупации зоны, права на которую они не приобрели путем покупки, передачи или захвата. Более того, зона канала нe была сдана в аренду Соединенным Штатам, потому что ежегодная плата в 250 тыс. долл., предусмотренная договором о канале, не фигурировала как плата за пользование зоной»¹.

Американские государственные деятели решительно выступали против позиции, занятой Панамой, ссылаясь на то, что претензии Панамы формальны, а по существу сувереном являются США. Но, чтобы несколько ослабить антиамериканские настроения, империалисты США обещали «пойти навстречу» настойчивым требованиям панамского народа заключить с Панамой вместо ненавистного договора Хэя — Бюно-Варильи новый договор, [222] из которого были бы изъяты статьи, наиболее оскорбительные для панамцев.

Проект договора, представленный Панамой для обсуждения с Соединенными Штатами в 1926 году, содержал 32 пункта. Панама стремилась к тому, чтобы новый договор не содержал никаких пунктов, которые налагали бы на нее обязательства, нарушающие ее независимость. Панама требовала, чтобы был более точно разработан статут администрации зоны канала и определена стоимость земель, экспроприированных властями США для целей, связанных с эксплуатацией канала, Панама ставила также вопрос о запрещении американским магазинам вести торговлю вне зоны канала, так как это наносило большой ущерб панамским торговцам.

Правительство США, со своей стороны, стремилось установить полный контроль над всеми военными мероприятиями Панамы, которые в какой-либо мере касались безопасности канала.

В ходе переговоров возникли разногласия по вопросу о торговле и земле. Панаме было предложено подписать конвенцию о взаимных претензиях и передать Новый Кристобаль — часть Колона, населенную американцами, в ведение администрации зоны канала.

США не давали никаких обещаний относительно компенсации за экспроприацию дополнительных земель для нужд канала и требовали уступить им часть Колона, соглашаясь на небольшие уступки по вопросу о границе между Колоном и зоной канала и обещая финансовую помощь при постройке шоссейной дороги через перешеек.

Согласно статье 11 нового договора, Панама обязывалась участвовать вместе с США в охране канала и считать себя в состоянии войны в случае участия в ней Соединенных Штатов; при этом она должна была предоставить США полный контроль над авиацией и радиосвязью на всей территории, если США найдут это необходимым, а также передать США контроль над проведением совместных военных операций.

Газета «Таймс» имела все основания заявить, что «если соглашение будет утверждено в Вашингтоне и Панаме, эту республику Центральной Америки нужно будет рассматривать как неотъемлемую часть США… И если этот договор будет принят, — продолжала газета,—

Панама перестанет существовать как независимое суверенное государство»¹.

Договор 1926 года по существу закреплял за Соединенными Штатами те позиции в Панаме, которые были захвачены ими в течение двух десятилетий.

Когда договор был передан на рассмотрение конгресса Панамы, он вызвал сильную оппозицию. Оппозиция справедливо утверждала, что новый договор дает США гораздо больше, чем Панаме. Она возражала против уступки Нового Кристобаля (части Колона) и против статьи 11. После бурных прений конгресс Панамы отказался ратифицировать договор и предложил правительству начать новые переговоры. И лишь в 1929 году вашингтонское правительство согласилось обсуждать новый договор, до заключения которого прошло почти десять лет.

Мировой экономический кризис очень тяжело отразился на экономике Панамы. К 1933 году государственный долг Панамы превысил 19 млн. долл. Панамский дипломат доктор Эрнесто де Николау заявил, что «экономический и финансовый кризис в стране был вызван не только депрессией, но и благодаря существованию канала, который, как об этом знает весь мир, является бедствием для Панамы. Панамский канал сводит на нет все продовольственные и торговые возможности Панамы и вместе с американскими индустриальными компаниями представляет собой ужасное предприятие по выкачиванию панамского золота, что и привело панамцев на порог общего разорения»[223].

Американо-панамские отношения настолько обострились, что панамская газета «Эль диарио» писала в августе 1933 года, что Панама может разорвать дипломатические отношения с США [224].

Президент Панамы Ариас прибыл в 1933 году в Вашингтон для переговоров с Франклином Рузвельтом, который в середине 1934 года нанес ответный визит в Панаму. А в конце 1934 года в Вашингтоне начались переговоры о новом договоре. Переговоры эти продолжались до 2 марта 1936 г. Был подписан новый договор. Этот договор отменял гарантию США «независимости и свободы» Панамы и право США на интервенцию. В связи с обесценением доллара ежегодная рента, выплачиваемая Соединенными Штатами Панаме, была увеличена с 250 тыс. до 430 тыс. долл. Панаме было разрешено иметь свои радиостанции и построить свою шоссейную дорогу между городами Панама и Колон, проходящую большей частью вне зоны канала.

В статье 6 США делали некоторые уступки Панаме. Так, они отказывались от права экспроприации земель в городах Панаме и Колоне и на прилегающей территории. Правда, США в соответствии с этой же статьей получили право приобретать земли, постройки и т. д. вне зоны канала. Другая, более важная уступка, которой добилась Панама, состояла в том, что отменялось право США устанавливать общественный порядок в городах Панаме и Колоне и на прилегающих территориях. Это формально означало, что США отказывались от права интервенции, которым они пользовались до сих пор.

Договор предусматривал, что территория зоны канала принадлежит Панаме и что она находится лишь под юрисдикцией США. Нет сомнения, что изменения, принятые в 1936 году, означали определенные уступки США Панаме. Однако США по-прежнему сохраняли территорию зоны канала, ограничивая суверенитет Панамы. Договор 1936 года узаконил юридические основы договора 1903 года. В то же время в договор была включена новая статья, которая, правда, в завуалированной форме, давала Соединенным Штатам широкие возможности в любой момент ввести свои войска на территорию Панамы для «предупредительных и защитных мероприятий». Факты очень скоро доказали, что Соединенные Штаты отнюдь не отказались от вмешательства во внутренние дела Панамы. Когда в 1941 году президентом Панамы стал нежелательный в то время американским империалистам Арнульфо Ариас, они организовали переворот и вместо него поставили у власти угодного им кандидата Ла Гуардия.

Вторую мировую войну Соединенные Штаты использовали для захвата новых позиций в Панаме. Шлюзы Панамского канала не были рассчитаны на пропуск гигантских авианосцев, и поэтому в 1941 году были начаты работы по постройке новой серии шлюзов, способных пропускать суда большого водоизмещения.

В январе 1942 года Соединенные Штаты установили контроль над всем побережьем Панамы и фактически оккупировали ее. Панама предоставила Соединенным Штатам вне зоны канала 134 участка под военные базы с условием, что США вернут их Панаме не позже чем через год после окончания войны.

Американские монополии воспользовались войной для внесения желательных им изменений в конституцию Панамы. В 1944 году президент Панамы приостановил действие старой конституции. А в 1946 году была принята новая конституция Панамской республики, предоставившая американским промышленникам и торговцам особые привилегии в стране.

Американские государственные деятели настолько увлеклись, что в 1946 году в своем докладе ООН правительство США включило зону Панамского канала в качестве своей подмандатной территории. Глава панамской делегации, известный международник, бывший президент Республики доктор Рикардо Альфаро выступил с резким протестом, заявив, что территория зоны канала является панамской территорией и что Панамская республика всегда сохраняла свой суверенитет над ней.

По окончании второй мировой войны панамский народ потребовал, чтобы США освободили военные базы, оккупированные ими на время войны. В 1946 и 1947 годах в Панаме происходили массовые демонстрации. Под давлением народа в декабре 1947 года национальная ассамблея (парламент) вынуждена была отклонить договор с США о продлении аренды баз. В стране начался политический кризис. Чтобы разрядить обстановку, в мае 1948 года были проведены президентские выборы. Возмущение народных масс оказалось столь велико, что открытый ставленник США Аросемена не прошел. Победу одержал оппозиционер Арнульфо Ариас. Такой оборот событий не устраивал американские монополии, и они рекомендовали «пересмотреть» результаты выборов. Ассамблея отменила итоги выборов, а верховный суд «уточнил», что большинство получил не Ариас, а Аросемена. 1 октября 1948 г. Аросемена стал «конституционным» президентом. Он начал с того, что возобновил переговоры с США об аренде военных баз и усилил преследование демократических организаций.

В середине 1949 года казалось, что США, наконец, добились желаемого урегулирования вопроса о базах, но возникло новое затруднение. В августе Аросемена умер, и его место занял вице-президент Чанис. Потребовалось некоторое время на соответствующую «подготовку» нового президента. Вначале Чанис действовал осторожно. Он усилил террор в стране, но боялся окончательно капитулировать перед США, ибо возмущение народа не на шутку пугало нового президента. Забастовки происходили непрерывно. Огромное впечатление произвела сентябрьская забастовка школьных учителей, требовавших повышения заработной платы. Забастовка продолжалась 15 дней и окончилась победой бастующих.

19 ноября 1949 г. был совершен государственный переворот. Президента Чаниса сменил Чиари. Однако свергнутый президент отказался уйти с поста, а национальная ассамблея не признала нового президента. В стране оказалось два «действующих» президента. Тогда, не без участия США, появился третий президент — Арнульфо Ариас, которого в мае 1948 года США не пожелали признать, но против которого теперь они не возражали. Чтобы замести следы, государственный департамент США прервал дипломатические отношения с Панамой.

Президентская чехарда и разрыв дипломатических отношений понадобились США для того, чтобы в общей неразберихе добиться урегулирования вопроса о базах. Панамский народ это понял и ответил массовыми забастовками протеста против интриг американских монополий.

Президент Ариас ответил репрессиями против трудящихся. В августе 1950 года правительство Панамы решило участвовать в корейской авантюре и даже объявило набор добровольцев для посылки в Корею. В том же году правительство Панамы запретило Народную партию. Это лишь усилило волну возмущения среди панамского народа против вдохновителей местной реакции — американских империалистов. Американский журнал «Кольере» вынужден был с грустью констатировать в 1951 году, что «панамцы возмущены своим верным соседом, который держит в своих руках 10-мильную полосу земли и воды в сердце их страны»¹.

На очередных президентских выборах в 1952 году президентом был избран начальник полиции полковник Ремон.

Придя к власти, Ремон начал переговоры с США об изменении договора 1936 года между США и Панамой. Переговоры тянулись более полутора лет.

В 1954 году Ремон ездил в США для переговоров. Но накануне окончательного заключения договора президент Панамы был убит (2 января 1955 г.). Вице-президент X. Рамон Гисадо стал президентом. Однако вскоре выяснилось, что Рамон Гисадо был организатором убийства Ремона, и он был смещен и приговорен к 8 годам тюрьмы. Президентом Панамы стал второй вице-президент— Рикардо Ариас Эспиноса.

25 января 1955 г. в городе Панаме США и Панама подписали новый договор, по которому США обязывались платить Панаме ежегодно 1 900 тыс. долл, вместо 430 тыс. долл.

Основные положения договора сводятся к следующему:

1. Панама будет иметь право взимать налоги со служащих в учреждениях Панамского канала, имеющих панамскую национальность, и с иностранцев — не североамериканцев, проживающих на территории, находящейся под юрисдикцией Панамы.

2. Панаме будут возвращены некоторые земли, купленные ранее компанией канала.

3. Будет изменена пограничная линия между городом Колоном и зоной канала.

4. Будут ограничены привилегии беспошлинного ввоза для служащих учреждений зоны канала — не североамериканцев, которые не проживают в зоне канала.

5. Теряет силу договор, на основании которого США получили монопольное право на строительство железных и шоссейных дорог на перешейке.

6. США теряют право предписывать и заставлять соблюдать меры санитарного характера в городах Панаме и Колоне.

7. Правительство США обратится к конгрессу с просьбой принять закон, устанавливающий единую шкалу заработной платы для всех служащих правительства США в зоне канала, будь то североамериканцы или панамцы. Закон США о пенсиях будет распространяться также и на граждан Панамы, нанятых правительством США для работы в зоне канала.

8. США откажутся от некоторых административных мер с тем, чтобы Панама участвовала в поставках товаров, в которых нуждается зона канала. 31 декабря 1956 г. ликвидируются предприятия, занятые снабжением (за исключением нефти и смазочных масел) кораблей, принадлежащих иностранным государствам, за исключением США.

При определенных условиях в зоне канала будет прекращено производство и выделка предметов личного пользования.

9. У конгресса США будет испрошено разрешение построить мост через канал в Бальбоа.

10. Панама предоставит США право бесплатного пользования в течение 15 лет лагерем для военной подготовки и для проведения военных маневров в провинции Кокле.

11. Панама откажется от некоторых прав, полученных на основании договора, для того, чтобы США могли ограничить движение транспорта по военной дороге, которая будет сооружена параллельно каналу.

12. Панама откажется также и от других прав, полученных по договору и касающихся бесплатного движения по железной дороге Панамы.

13. Панама отказывается и от некоторых других прав для того, чтобы США могли предоставить привилегии военнослужащим дружественных государств, отправляющихся в зону канала по приглашению США.

14. Панама обязуется сдать в аренду США на 99 лет за условную (символическую) сумму два участка земли, прилегающих к зданию североамериканского посольства в городе Панаме.

15. Панама обязуется предоставить под городские парки определенные земли, расположенные перед зданием посольства США в городе Панаме.

Изложение договора показывает, что за увеличение арендной платы за зону Панамского канала США фактически сохранили все самые унизительные для панамцев «привилегии» и ограничились лишь туманными обещаниями о пересмотре отдельных статей в будущем.

Знакомство с договором показывает, в какой большой зависимости от США находится Панама, если она вынуждена добиваться уступок от США, вроде права взимать налог, строить дороги и вести свободную торговлю на… собственной территории. Кроме того, не следует упускать из виду и действительное значение американских уступок. Например, увеличением ежегодной платы Панаме. Вот какие данные по этому поводу приводились в проамериканской газете «Ля эстрелья де Панама»: «Если иметь в виду, что из 664 млн. бальбоа (1 бальбоа = 1 американскому доллару), полученных в зоне Канала с 1914 года до настоящего времени (имеется в виду 1953 год), наша страна, по приблизительным данным, получила около 13 млн., что не составляет и 2 % указанной суммы доходов, если также учесть, что данные, содержащиеся в ежегодном отчете компании зоны Панамского канала, показывают, что получен доход в 21 млн. бальбоа от комиссариатов (американские магазины в зоне канала), свидетельствующий о том, что то, что получает Панама в виде ежегодной ренты, покрывают Соединенным Штатам с лихвой панамцы, работающие в зоне канала, то тогда без труда можно убедиться в том, что наша страна очень далека от получения законных выгод, которые ей принадлежат, благодаря наличию канала на нашей территории»[225].

Договор 1955 года ухудшает положение. Работники канала, не являющиеся гражданами США, лишаются права приобретать товары на американских складах. Это фактически снижает их реальный заработок, ибо цены в панамских магазинах значительно выше. В то же время требование повысить им заработную плату решительно отвергнуто. За равный труд американцы получают большую плату, нежели панамцы. Администрация использует панамцев только на второстепенной, малооплачиваемой работе. Газета «Панама — Америка» в связи с этим замечает: «Если панамцы и не в состоянии управлять каналом, то это объясняется тем, что США постарались, чтобы все квалифицированные работники в зоне канала были коренными американцами, или американцами, родившимися в зоне канала, или же детьми служащих, которые в юном возрасте прибыли из США».

В августе 1956 года помощник военного министра США Дж. Родерик заявил, что новый договор не предусматривает общего увеличения жалованья панамцам, работающим в зоне Панамского канала. А между тем известно, что американский рабочий в зоне канала получает в среднем 19,2 долл, в день, а панамец — 2,88 долл.! Подсчитано, что в год каждый рабочий-панамец недополучает 5 956,8 долл., а если считать, что в зоне канала работает 15 тыс. панамцев (по английским данным, их там сейчас 17 тыс.), то Панамская республика ежегодно теряет 30 млн. долл.! Для такой небольшой страны это огромная сумма.

А между тем во время переговоров бывший президент Панамы Ремон и Эйзенхауэр и Даллес обменялись письмами, в которых американские государственные деятели заверили Ремона в том, что панамские рабочие и служащие зоны канала будут получать столько же, сколько получают американские граждане. Эти письма опубликованы и широко комментируются панамской печатью.

Такая позиция правительства США вызывает глубокое возмущение среди панамских трудящихся. Руководитель профсоюза панамских рабочих, занятых в зоне Панамского канала, заявил: «Мы будем драться до последнего патрона за увеличение заработной платы работникам в зоне канала».

Уместно отметить, что все последние годы Панама постоянно требовала ликвидации расовой дискриминации в зоне Панамского канала. Даже на X Межамериканской конференции, состоявшейся в 1954 году в Каракасе, панамская делегация публично обвинила США в «социальной и экономической дискриминации панамцев, работающих в зоне канала».

15 марта 1955 г. национальная ассамблея Панамы ратифицировала договор, заменивший договор 1936 года. Однако в США не торопятся вводить в действие этот договор: правительство США хочет как можно дольше затянуть выплату вновь установленной арендной платы. Такая позиция вызывает резкое осуждение общественных кругов Панамы.

В конце июня 1956 года панамская газета «Ля насьон» писала по этому поводу: «…Позиция конгресса США, направленная на То, чтобы отложить принятие дополнительных законов к договору, которые они обязаны принять, раз они одобрили сам договор, вызывает удивление, сдержанность, несогласие и недовольство»¹.