История Первого Болгарского царства

Глава 1. Пять сыновей царя Куврата

Некогда, когда императором Византии был Констант, на берегах Азовского моря жил царь по имени Куврат. В урочное время он умер, оставив пять сыновей, которых просил жить в мире и согласии. Но братья вскоре поссорились, как это часто происходит с принцами, и, разделив наследство и народ между собой, отправились каждый своим путем. В родных местах остался только старший брат, Баян; второй брат, Котраг, двигаясь в северном направлении, пересек Дон и осел на его дальнем берегу Четвертый ушел далеко на запад и, перейдя Дунай, прибыл в Паннонию, где подпал под власть авар. Самый младший брат отправился еще дальше и окончил жизнь в Пятиградье Равенны. А третий — Аспарух — пересек Днепр, Днестр и поселился на берегах Нижнего Дуная.

Там он обитал со своим народом, пока император Константин, раздраженный присутствием варваров на самих границах империи, не решил уничтожить их. Императорская армия двинулась к Дунаю и вторглась в дикие земли, где в своих крепостцах в страхе прятались орды Аспаруха. Но императорская пехота была измотана переходом, поэтому император решил отступить, оставив войска в Месемврии. Варварские лазутчики узнали об этом и, когда император удалился, вышли из своих укреплений и напали. Императорские войска оказались без руководства и, полагая, что их император бежал, также обратились в бегство. Почти наступая им на пятки, варвары перешли Дунай и оказались в провинции Мизия. Земля понравилась Аспаруху и его народу. Они победили, а так как император не смог изгнать их, остались на землях, которые в наши дни населяют их потомки.

Несмотря на сказочный сюжет, данное повествование, составленное греческими хронистами[7], в целом можно считать истинным описанием появления булгар на территории современной Болгарии. Однако это соприкосновение Империи с болгарскими племенами явилось далеко не первым. С прошлым царства Куврата, так называемой «Старой Великой Булгарии» (хотя в действительности ее величие было установлено совсем недавно), константинопольские историки были знакомы частично. Таким образом, мы будем двигаться сквозь толщу времен, исследуя давние набеги булгар на цивилизацию, всматриваясь во мглу, висящую над Степями, чтобы найти ответ, в состоянии ли мы раскрыть загадку происхождения булгар, которые в конце концов, прибыв в VII столетии на неспокойные Балканы, на долгое время дестабилизировали ситуацию в данном регионе.

Гунны, наводнившие Европу, стали героями популярной истории. Но откуда они пришли? Куда ушли? Эти вопросы остаются без ответа. Ряд исследователей полагает, что гунны являлись представителями народности хун-ну, наводившей ужас на Китай; однако готы, которые были осведомлены о гуннах лучше всех, иначе описывали их происхождение. Они рассказывали о злых колдуньях, изгнанных Филимером Готом из скифского королевства, которые в своих блужданиях спутались со злыми духами пустыни, и от этого дикого союза были рождены гунны[8]. Миграция гуннов столь же окутана тайной, как и их прибытие в Европу. Не так давно европейские страны были охвачены волной милитаризма, и грозная родословная гуннов стала предметом гордости агрессивных наций, называвших Аттилу своим братом, если не дедушкой. Однако среди всех народов, заявляющих о родстве с гуннами, болгарские притязания представляются наиболее справедливыми; кровь Бича Божьего течет теперь в долинах Балкан, растворенная временем и пастушескими славянскими племенами.

Во времена гуннских походов империя оставалась все еще единственным цивилизованным государством Европы; и поэтому за ответами на свои вопросы необходимо обратиться к византийским авторам. Однако они не могут сообщить нам многого: Степь бурлила и оставалась для всех загадкой, так что историки не имели ясного представления о ситуации. Они пытались найти истоки происхождения того или иного племени, но часто шли по более легкому пути, отказываясь от своих целей, и, поглощенные самим повествованием, относили каждое новое племя к скифам или киммерийцам. Тем не менее с течением времени появились некоторые факты. После смерти Аттилы его империя распалась, подвластный ему народ, который являлся лишь смешением родственных племен, объединенных вождем, вновь разделился на отдельные племена; и каждое пошло своим собственным путем. Одному из этих племен вскоре предстояло стать известным под именем булгар.

В 482 г., приблизительно тридцать лет спустя после смерти Аттилы, мы впервые встречаем в источниках упоминание о булгарах. Император Зинон, который вел борьбу против готов и двух Теодорихов, посчитал необходимым призвать на помощь булгар, племя, жившее, очевидно, к северо-востоку от Дуная[9]. Данный инцидент показал булгарам, что они могут использовать империю в своих интересах; в течение следующих лет они совершили несколько успешных набегов на Балканы в 493, 499, и 502 гг.[10]. Они также вмешались в дела Теодориха Великого. В 504 году булгары объединились против него с гепидами[11]. Однако в 505 г., когда предводитель отряда по имени Мунд (родственник Аттилы, но, по некоторым сведениям, гет или гепид) был атакован в Маргуме (слияние Моравы и Дуная) «греками» (императорскими отрядами), военачальник Теодориха, Питца, пришел к нему на помощь; греки, в свою очередь, обратились за поддержкой к булгарам, и тогда булгары потерпели свое первое поражение[12].

В 514 г. мятежник Виталиан использовал булгар в своем выступлении против императора Анастасия[13]. В 535 г. они вошли в Мизию; в 538 г. большие отряды булгар во главе с двумя вождями вторглись на Балканы и достигли успеха, побеждая и захватывая в плен различных императорских военачальников, включая крещеного гунна по имени Акум[14]. В следующем году Мунд вновь занял высокое положение: теперь он управлял Сирмием, и поскольку его прежний покровитель Теодорих умер, стал подданным императора Юстиниана. Он оказался полезным помощником для императора, так как нанес столь значительное поражение булгарским грабителям, что ни один гунн более не смел переправиться через Дунай[15]. Поэтому у нас нет информации о положении булгар в течение некоторого времени.

В действительности булгары, о которых мы говорили, были народом не самым значительным, кочевниками побочной ветви больших народов, населявших территории на востоке. На эти народы наше внимание обращают историки дней Юстиниана, в период мира и порядка.

Согласно Прокопию Кесарийскому, в районах к востоку от Азовского моря и к северу от Кавказа когда-то жила народность гуннов или киммерийцев. Вождь этих гуннов имел двух сыновей, Кутургура и Утургура. После его смерти они разделили между собой свой народ, и Кутургур отправился на поиски и завоевание новых земель. Он захватил земли тетракситских готов Таманского полуострова, крымских готов, и других племен, которые жили на северном берегу Черного моря, и сделал их своей базой, с которой гунны совершали дальнейшие набеги. Утургур, тем не менее, остался властвовать на своей родине[16]. Имена князей, давших название своим племенам, вероятно, появились в результате стремления Прокопия к упрощению; однако в VI столетии действительно существовали два близкородственных гуннских племени булгарской ветви[17], жившие на обоих берегах Азовского моря: котригуры на западе и утигуры на востоке; и дипломаты в Константинополе были вынуждены обратить на них свое внимание.

В степи проживало несколько гуннских племен, с которыми империя поддерживала деловые отношения, например сабиры (севрюки), чья правительница, неукротимая вдова по имени Боа, искала союза с византийским императором[18], ултизуры и буругунды, близкие родственники котригуров и утигуров, которых Агафий упоминает лишь для того, чтобы сообщить об их гибели[19]; а также сарагуры, уроги и оногуры, павшие под растущей мощью сабиров[20]. Но возможно, исключая сабиров, только котригуры и утигуры, по-видимому, обладали огромной силой и эффективной организацией.

В 528 г. крымскими готами правил король по имени Грод — Феофан облагозвучил его имя, назвав короля Гордием, а Иоанн Антиохийский даже более мелодично, Гордианом, — который прибыл в Константинополь, чтобы принять христианство. Крымские готы, вероятно, являлись киммерийскими гуннами, о которых писал Прокопий, то есть котригурами, жившими на землях крымских готов и являвшимися христианами. Грод, безусловно, обладал некоторой силой; его помощи уже искал император для защиты иберов против персов. Однако императорские дипломаты перехитрили сами себя: столь ранняя христианизация оказалась неудачной. Когда Грод вернулся домой, решительно настроенный уничтожить идолов своего народа, сделанных из серебра и янтаря, народ восстал и убил его, посадив на престол брата прежнего правителя Мугела. Мугел в такой ситуации предпочел остаться язычником[21].

Тем временем мощь Котригура росла. Тетракситские готы, сокрушенные котригурами, оставались под покровительством Утригура. Они были христианами и в 548 г. отправили в Константинополь послов, чтобы просить о новом епископе, но в действительности для того, чтобы описать тревожную ситуацию в степях[22]. Их предупреждения оказались оправданны: в 551 г. двенадцать тысяч котригуров во главе с Хинуалом, подстрекаемые гепидами, захватили и разорили Балканы. Император Юстиниан, осведомленный об этом благодаря информации тетракситов, поспешно отправил посольство и подарки Сандилху, хану утигур, чтобы убедить его напасть на котригур с тыла. Сандилх был рад выполнить просьбу императора и исполнил ее даже слишком основательно. После этого Юстиниан, со всей тонкостью византийской дипломатии, сообщил котригурам о нападении на их дома и дал им деньги, чтобы они ушли, при этом император даже предложил им поселиться в пределах императорских владений, если они окажутся лишенными всего своего имущества по возвращении домой. Котригуры в тревоге отступили; и вскоре две тысячи из них под руководством вождя Синниона, который одно время служил под началом Велизария, возвратились в империю и были поселены во Фракии. Сандилх был раздражен столь изменчивой политикой императора и послал длинный протест — на словах — через послов, поскольку гунны не умели писать. Но Юстиниан проигнорировал жалобы и просто продолжил высылать утигурам ежегодную дань[23].

Вскоре после тревожных событий наступила короткая передышка; но котригуры были неисправимы. В 558 г. они снова отправились в поход, собрав даже большую силу, которую возглавил король Заберган. Армии котригуров разделились на три части: одна захватила Грецию, другая напала на фракийский Херсонес, а последняя, самая большая, во главе с самим Заберганом проложила себе путь через Длинные Стены к самым предместьям Константинополя. Император был неподдельно встревожен таким поворотом событий и вызвал престарелого Велизария, на которого была возложена миссия вновь спасти империю. Стратегия, примененная великим военачальником, оказалась успешной, ему удалось перехитрить и разбить котригуров: в то время как их первую армию задержали неприступные Фермопилы, вторая армия потерпела поражение от племянника императора Германия при вступлении в Херсонес. Тем временем император снова отправил послов к утигурам. Опасаясь, как бы они не стали проявлять излишнюю осторожность, испытав печальные последствия своего первого опыта союза с империей, он заявил им, что котригуры захватили деньги, предназначенные в том году для них; более того, он мог сам вернуть их, но предпочел проверить их дружбу, оставив на усмотрение утигуров, как поступить. Сандилх был впечатлен данным аргументом и пожелал получить свои деньги; вскоре поэтому котригуры и утигуры развязали междоусобную борьбу, которая всецело занимала их внимание до того, как в степи появился новый фактор, бесцеремонно заставивший замолчать оба племени[24].

В начале VI столетия народ, известный среди государств Дальнего Востока как жень-жень, жунь-жунь или жужани, доминировал среди населения Туркестана. Со временем тюрки, уставшие от притеснений, вступили в борьбу; испытав ряд потрясений, жужани покинули Туркестан, отправясь на поиски новых миров и побед на Западе. Там они приобрели новое имя и, уже известные всем как авары, оставили свой мрачный след в истории Европы[25]. Степные гунны стояли прямо поперек их дороги. Но ничто не могло противостоять аварам и Кандиху, их кагану. Утигуры были разбиты, сабиры уничтожены, котригуры порабощены, а сами авары прошли еще дальше, вселяя панику среди славян, которые мирно заселяли Балканы, и сокрушая антов, самых храбрых из всех славянских племен. Таким образом, авары вошли глубоко в Европу и занимались теперь тем, что совершали набеги на Германию и атаковали стены Константинополя. В 562 г. Кандиху наследовал Баян, который, видимо, организовал и упорядочил обширную Аварскую Империю, простиравшуюся от Дона до середины Дуная. Среди подавляемых ими народов наибольшим страданиям подверглись котригуры[26]. Тем временем тюрки, желая подражать своим бывшим владетелям, также двинулись на запад в поисках побед. Ослабленные утигуры не смогли оказать им никакого сопротивления; в 568 г. они подпали под власть тюрков — и именно тогда булгары впервые ощутили горький вкус своей будущей судьбы[27]. Таким образом, на сцене, представляющей котригуров, порабощенных аварами, и утигуров, порабощенных тюрками, опускается занавес, возвещая о завершении первого акта болгарской истории.

Когда занавес поднимается вновь, сцена предстает совершенно иной. На ней присутствует Куврат, царь Старой Великой Булгарин.

Мы говорим об истории булгар только с того времени, когда они вошли в соприкосновение с императорской историей. Это неизбежный недостаток; так как сама империя находилась на том уровне развития, на котором оказалось возможным создание обширной письменной истории. Но есть еще одно важное свидетельство, которое необходимо обсудить; булгары, поселившиеся на территории современной Болгарии, создали в VIII столетии Именинник всех своих предыдущих правителей, указав даты их правления — документ, который оказался неизвестен историкам империи. К сожалению, булгары писали даты на своем старом, уже мертвом к тому времени языке, и тем самым предоставили своим потомкам ломать голову над бесчисленными загадками, филологическими и математическими; и лишь совсем недавно новое свидетельство позволило историкам прийти к удовлетворительным заключениям в отношении данного документа[28].

Четвертым в «Имениннике» мы встречаем имя кагана Курта, который правил с 584 по 642 гг. Имя и дата позволяют представить его как Куврата или Кровата, короля Старой Великой Булгарии, царя булгар и родственных им котрагиев. О родословной Куврата императорские историки ничего не сообщают; но «Именинник» указывает, что он происходил из семьи Дуло. Два его предшественника также принадлежали этому семейству, хотя третий, которому он непосредственно наследовал, был родом из дома Эрми.

Первым упомянутым правителем в «Имениннике» стоит Авитокол из дома Дуло, который правил в течение знаменательного периода трех столетий, с 146 по 437 г. Его преемник, Ирник, не прожил столь долгую жизнь — его достижением оказалось лишь столетие с половиной (437–582 гг.). Следующим стал Гостум из семейства Эрми, который правил только семнадцать месяцев (582–584 гг.). Итак мы приближаемся к Курту, долгожителю, как и его предки из дома Дуло, правившему в течение шестидесяти лет (584–642 гг.).

Имя Авитокол кажется бессмысленным, по крайней мере, если мы не станем учитывать то, что к VII столетию христианские, еврейские и даже мусульманские миссионеры распространяли Старый Завет по всей Степи. Тюрки усовершенствовали Священное писание и проповедовали более позднюю историю Яфета (Иафета), чей старший сын и наследник назывался Тюрком и Яфетом — Оглани (сыном Яфета). Имя Яфет легко трансформируется в имя Авит, что означает «предок». Таким образом, возможно, Авитокол, предок первого царского дома Болгарии, был никем иным, как внуком самого Ноя. Конечно, ни один из членов августейшего семейства библейского патриарха не мог что-либо вспомнить о его правлении, которое длилось лишь три сотни лет[29].

Происхождение Ирника было менее святым. Напротив, его отца называли Бичом Божьим. Аттила, правитель гуннов, оставил сына, называемого Эрнах, или Гернак (греки в настоящее время не используют густое придыхание). Булгары, как мы знаем, являлись гуннами; а Аттила умер в 453 г., когда, согласно «Имениннику», Ирник находился на булгарском троне. Без сомнения, Ирник и Эрнах были одним тем же человеком[30]. Но Эрнах жил в Малой Скифии — в Бессарабии — и Старой Великой Булгарин, которая располагалась на берегах Азовского моря, простираясь до реки Куфис (Кубань). Потомки Эрнаха должны были, поэтому, в какое-то время переместиться на восток; возможно один из них уже контролировал котригуров, когда они начали мигрировать на запад; но более вероятно, что в течение темного времени правления авар именно князь из дома Аттилы, чье семейство приняло в какое-то время фамилию Дуло, без сомнения, сохранявшего управление над одним из многих гунно-булгарских племен степей, — оказался тем, кто был способен начать их объединение, сплотившее всех гуннов и булгар, и построить королевство — Старую Великую Булгарию. В роли объединителя выступал, как я полагаю, царь Куврат[31].

«Именинник» позволяет нам сделать следующие выводы. Прежде всего, начиная с трех столетий правления Авитокола, мы можем предположить, что булгарский народ осознанно существовал в течение некоторого времени в прошлом, возможно даже, начиная с 146 г. — времени, вполне достаточного для того, чтобы доказать свое священное происхождение; во-вторых, благодаря правлению Ирника, длившемуся столетие с половиной, мы можем сказать, что булгары из «Именинника» принадлежали ветви семейства Аттилы, основанной его сыном Эрнахом, и что приблизительно с 453 по 582 г. его потомки, известные уже как дом Дуло (почему, мы не можем объяснить), являлись, вероятно, вымышленными персонажами, затемненные памятью своего предка; в конце концов, с 582 по 584 г., Дуло сменила новая, но короткая династия, Эрми, и ее глава, Гостун, который правил до 584 г., когда семейство Дуло вернулось на булгарский трон в лице Куврата или Курта, Освободителя, царствовавшего в течение пятидесяти восьми лет.

Именно в дни правления императора Ираклия имя Куврата впервые стало известно в Константинополе. Иоанн, епископ Никейский, писавший свою историю в египетской глуши, поведал нам о союзе между вдовой Ираклия, императрицей Мартиной, и Кувратом, царем гуннов, про который ходили многочисленные слухи; он объяснял данную ситуацию, упоминая, что Ираклий оказал поддержку гуннам в Константинополе в дни своей юности. Куврат стал христианином и затем с триумфом вернулся в родную страну; и после этого он всегда относился к семейству Ираклия с большой благодарностью. Следовательно, именно тогда, когда Мартина и патриарх Пирр составляли заговор, чтобы утвердить на троне ее пасынка, императора Константина III, люди относились к Куврату как к их сообщнику[32].

Однако эфиопский епископ явно приукрасил, когда изобразил Куврата человеком, получившем воспитание в Константинополе. Ираклий, его добрый император, начал править в 610 г., когда Куврат уже являлся царем в течение двадцати шести лет. Однако представляется очевидным, что Куврат посетил Константинополь немного позже. В 619 г., согласно патриарху Никифору, правитель гуннов прибыл туда со своей свитой, чтобы креститься. Крещение состоялось, и гуннский монарх вернулся, став патрикием. Несколькими страницами ниже, после описания авар, Никифор сообщает о Куврате, правителе уногундуров, которые восстали против аварского кагана и отправили послов к Ираклию, чтобы заключить с ним союз, сохранявшийся в течение всей его жизни. Их Куврат также стал патрикием[33]. Оба автора, Никифор и Иоанн Никейский, упоминая Куврата, называют его племянником Органа.

Ясно, что два сообщения Никифора свидетельствуют об одном и том же визите. Второй действительно датирован концом 635 года, но из контекста ясно, что он может быть отнесен и к более раннему времени. И история Иоанна Никейского о юности Куврата в Константинополе, очевидно, является приукрашиванием повествования о его визите в империю. История жизни Куврата, таким образом, представляется отрывочной.

Куврат правил пятьдесят восемь лет; он, поэтому, вероятно, был ребенком, когда началось его правление, и как ребенок нуждался в регенте. Регентом, без сомнения, был Орган, его дядя, вероятно, по материнской линии: иначе, будучи взрослым членом дома Дуло, он, конечно же, должен был вступить на варварский престол перед своим племянником[34]. Гостун был или узурпатором, или, возможно, правителем, назначенным аварами, и именно Орган восстановил власть дома Дуло. В 619 г. Куврат, приняв правление в свои собственные руки, посетил Константинополь, чтобы получить гарантии помощи в борьбе с аварами, против которых он недавно восстал. В это время он выступал, вероятно, только в качестве гуннского вождя; его большое царство еще не было основано. Куврат добился помощи от империи (император был чрезвычайно благодарен своему союзнику против авар) ценой своего крещения; и вернувшись, установил не только собственную независимость, но также и превосходство по отношению к соседним племенам. Ко времени своей смерти Куврат являлся правителем земель, лежавших вокруг Нижнего Дона и простиравшихся на юге до Кавказа, которые и составили царство Старой Великой Булгарии. После себя Куврат оставил пять сыновей.

Представляется несколько трудным идентифицировать племена, которые населяли это царство. В юности Куврата называли господином гуннов или (как один раз отметил Никифор) уногундуров. Феофан, сообщающий о сыновьях Куврата, называет его повелителем Булгарии и родственного племени котрагов (котригуров) и говорит об уногундурах, булгарах и котрагах как о подвластных ему племенах. Но Булгария, протянувшаяся от Дона до Кавказа, располагалась там же, где в свое время находилось королевство утигур. Однако о судьбе утигур ничего не известно, с периода завоевания их тюрками. Тюркское нашествие угасло к настоящему времени, но должно было быть достаточно сильным и полным, чтобы подавить мощь утигур; поэтому странно, что в то время как имя котригур сохранилось, упоминаний о племени утигур мы уже не встречаем. Однако, изучая географию региона, невозможно не увидеть в булгарах Феофана большую часть прежнего народа утигур, лишенных, без сомнения, своего старого правящего класса, в то время как аристократия котригуров продолжала свою карьеру. Оногундуры или уногундуры представляют новую трудность для исследователей. До правления Куврата мы не встречаем о них никаких упоминаний, но в течение следующих нескольких лет авторы империи сообщают о них, о гуннах и булгарах, не проводя между ними никаких различий и относя их к одному и тому же народу. Возможно, что данное название племени является комплексным, представляя смешение гуннов и булгар. Оно было выдумано тем источником, из которого Феофан и Никифор черпали информацию, в некотором замешательстве вспоминая о таких ранних булгарских племенах, как оногуры и буругунды. Но все гуннские племена имели схожие имена, поэтому нельзя каждое из них рассматривать как искусственное построение. Более вероятным представляется, что оногундуры составляли племя, которым управляли потомки Эрнаха. Куврат в дни своей юности являлся только правителем оногундуров, как сообщает Никифор; но он возглавил восстание против авар и, расширяя свою власть в восточном направлении, т. е. на земли котригур и утигур, оставшихся без правителя, основал новое королевство. Котригуры, вероятно, полностью не были поглощены новым племенем. Они остались на своей земле за Доном, и в следующем поколении снова приобрели независимость. Второй из пяти сыновей, представленных в этом сказочном повествовании, получивший имя Котраг, пересек Дон. Совершенно ясно, что он получил свое имя от племени, которым управлял[35].

В 642 г. Куврат, вскоре после интриги, которую, по слухам, он вел с императрицей Мартиной, умер в зрелом возрасте и, как мы полагаем, в ореоле святости — но в то же время мы не обладаем никакой информацией о его действиях как христианина после посещения им Константинополя; и действительно, в течение еще двух столетий булгары оставались язычниками. Согласно «Имениннику», преемником Куврата стал Безмер, который правил три года, но спустя несколько месяцев, в феврале 643 г., мы также встречаем упоминание о вступлении на престол Испериха, — здесь мы подходим к Аспаруху, который правил пятьдесят восемь лет. Однако, согласно «Греческой истории», пять сыновей Куврата, после того как они довольно недолго прожили в мире друг с другом, возможно, под руководством старшего, Баяна, разошлись и каждый отправился своим собственным путем.

Возможно, что Баян (или Батбаян, как называет его Феофан) и Безмер представляют одного и того же человека[36]. С другой стороны, слишком опрометчиво идентифицировать имена просто потому, что исследователю это кажется удобным, и только из-за того, что оба имени начинаются с одной и той же буквы; кроме того, представление Безмера и Баяна как одного лица действительно снимает некоторые вопросы, так как позволяет вставить поколение между Кувратом и его сыновьями. Аспарух, как сообщает нам «Именинник», правил пятьдесят восемь лет. Аналогия срока его правления с периодом царствования Куврата подозрительна. И хотя Аспарух правил на несколько месяцев больше, это, однако, не является достаточной причиной для отклонения данного подозрения. Конечно, и Куврат, и Аспарух наслаждались долгим временем своего господства. Но представляется маловероятным, чтобы сын умер спустя сто девятнадцать лет после воцарения на престоле своего отца. Кроме того, Аспарух, по-видимому, имел более молодых братьев. Даже делая поправку на длинную жизнь, которую, как полагают, дарит булгарам превосходное кислое молоко, данный вопрос остается неразрешенным. Некоторые сыновья Куврата, если не все из них, скорее всего, на самом деле являлись его внуками[37]. Их отцом был Безмер; но поскольку он правил в период между царствованием великих Куврата и Аспаруха, в Константинополе о нем ничего не знали.

Вскоре после воцарения Безмера королевство распалось, и племена были разделены между различными князьями дома Дуло. Причиной этого стало давление со стороны нового победоносного тюркского племени хазар, чье обращение в иудаизм стало странным событием в христианско-мусульманском мире. В то время хазары были безжалостными воинственными дикарями; а Старая Великая Булгария находилась на их пути. Старший из братьев, Баян, являлся правителем; его королевство стало легкой добычей для хазар, а его подданные, напуганные хазарской миграцией, превратились в данников последних. По-видимому, народ Баяна был в основном постепенно ассимилирован завоевателями без труда, так как гунны и тюрки происходили от одной туранской расы, а оставшихся впоследствии поглотили мадьяры. Таким образом, Старая Великая Булгария постепенно исчезла[38].

Второй брат был известен грекам под именем Котрага, очевидно, управлявшего котригурами. Вероятно, он был «вице-королем», заявившим о своей независимости, когда рухнула центральная власть. Согласно представленному нами сказочному повествованию, он пересек Дон и поселился на дальнем северном берегу. Переход через Дон стал неизбежен, когда он отправился управлять котригурами. Позже, однако, когда владения хазар увеличились, котригуры переместились еще дальше на север, второй раз перейдя через Дон в его верхнем течении в восточном направлении, и поселились в районе Средней Волги и реки Камы. Там остались жить их потомки, которые стали известны миру как Черные, или Белые («Белый» здесь является синонимом к слову «Великий»), или даже Серебряные (изменение слова «Белые»), или просто камские булгары. Со временем они построили свою цивилизацию, вероятно, под влиянием хазар; их столица, Булгар, располагавшаяся в месте слияния Волги и Камы, стала важным торговым центром волжской равнины. В начале X столетия они обратились в ислам и даже пригласили к себе мусульманского миссионера и писателя Ибн Фадлана, чьи дары неофитам включали и технологию строительства крепостей — в действительности он укрепил не только их души, но и их столицу. Империя камских булгар просуществовала до XII столетия, когда они пали жертвой разрушительной мощи монголов. До самого конца они сохраняли свою дурную славу и оставались удачливыми грабителями[39].

Третьим братом был Аспарух, чью судьбу, следуя истории греческих авторов, мы проследим позже. Четвертый брат пересек Карпаты и Дунай и прибыл в Паннонию, где главенствовала аварская империя. Там он стал вассалом авар. Вероятно, данный переход был вызван желанием соединиться с булгарами, которые пришли вместе с аварами в Центральную Дунайскую равнину. То, что булгары населяли ее, представляется бесспорным фактом. Действительно, булгары, которые помогали аварам в большой осаде Константинополя в 626 г., происходили именно из этой ветви булгар, так как булгары царя Куврата в то время объединились с императором против авар. Кроме того, в 630 г. германские историки сообщают о странном, трагическом эпизоде. В этом году, как они пишут, шла война в Паннонии между аварами и булгарами. Последние были разбиты, и девять тысяч из них, включая мужчин, женщин и детей, мигрировали в Германию и просили короля Дагобера поселить на своих землях. Он предложил им идти в Баварию, но велел баварцам всех убить, что и было исполнено практически полностью; только лидер, Алсиок, и еще семьсот булгар выжили и бежали в поисках убежища в Вендскую Марку[40]. Вероятно, эта война стала результатом восстания западных булгар в связи с успешными выступлениями Куврата на востоке. Но, несмотря на эмиграцию Алсиока, вероятно, в Паннонии оставалось еще много булгар; и именно для того, чтобы поддержать оставшихся, туда прибыл четвертый сын Куврата. Булгары Паннонии оставались под властью авар до начала IX столетия, когда о них вновь появляются некоторые сведения[41].

С 675 до 677 г. большой город Фессалоники был осажден ордой булгарских племен, объединившихся с восставшими славянами прилегающих территорий. О различных булгарских племенах известно только то, что они участвовали в данных сражениях; их лидером являлся некий Кувер, который недавно восстал против своих повелителей авар и пересек Дунай, чтобы поселиться в Кормезианской равнине, около города. Как и во время предыдущих больших осад, которые проводились славянами, потребовалось личное вмешательство святого покровителя Фессалоник, Димитрия, чтобы спасти город[42]. Появление Кувера и его булгар, которые уже пересекали Дунай в 675 г., в районе Фессалоник вызывает некоторые вопросы у исследователей. Чтобы разрешить их, Кувера часто представляют четвертым сыном царя Куврата. Сначала он отправился в Паннонию, где подпал под власть авар; но, не желая терпеть ее, восстал и отправился на юг через Дунай, Моравию и подошел к границам Фессалоник[43]. Возможно, хотя и представляется невероятным, четвертый сын Куврата действительно мог быть столь энергичен и деятелен. С другой стороны, очевидное сходство между именами Куврат и Кувер не должно соблазнить нас к тому, чтобы назвать их одним и тем же человеком. Однако такое сходство имен не может быть совершенно бессмысленно. И в это время Куврат все еще оставался единственным великим булгаром, о котором знали многие. Жители Фессалоник, возможно, поэтому назвали его именем, в несколько измененной форме, булгарина, напавшего на них; или составитель мартиролога, возможно, просто перепутал имена. Но наиболее верным в данной ситуации выходом представляется избегать попыток приукрасить известные факты и не стремиться к тому, чтобы провести четкую связь Кувера по родственным отношениям или по имени с царем Кувратом. Кувер был просто булгарским вождем-одиночкой, который, возможно, стоял в авангарде захватчиков Аспаруха. Но, скорее всего, учитывая географию Балкан, прибыл из Паннонии. Он, возможно, и являлся сыном Куврата, отправившимся путешествовать, или, возможно, восставшими против авар вместе с Алсиоком или независимо от него несколько позднее. Во всяком случае, после длительной, но расстроенной благодаря божественному вмешательству осады Фессалоник мы более не встречаем сведений о Кувере. Булгарские племена, пришедшие вместе с ним, впоследствии смешались и были ассимилированы его союзниками, славянами. Таким образом, было заложено первое основание для притязаний булгар на Македонию.

Самый младший сын Куврата отправился в Равенну. Здесь греческие хронисты допустили маленькую, но простительную ошибку. Равенна, как они хорошо знали, была большим итальянским городом, и в ее окрестностях в течение тех беспокойных времен обосновалось много варваров, среди которых были и булгары[44]; так что они использовали Равенну как плацдарм для наступления на Италию. В действительности младший сын Куврата отправился еще дальше. В правление Ломбардского (662–671 гг.) короля Гримуальда булгарский «герцог» Альцек мирно овладел Италией и предложил себя и свою армию в качестве вассалов короля. Гримуальд отправил их в Беневенто, к своему сыну Ромуальду, который предоставил им три поселения около своей столицы — Сепин, Бовиан и Изерния. Булгары обосновались там, и «к данному дню» — столетием позже — некоторые из них все еще говорили на своем старом языке[45]. Нет никакой причины сомневаться, что перед нами предстает судьба пятого разделения булгарского племени Куврата — довольно беспорядочное разделение, произошедшее в конце длинного путешествия. Имя предводителя булгар Альцек — подозрительно похоже на Алсиок; но само по себе сходство не является значительным доказательством чего бы то ни было. Эти два вождя, скорее всего, были разными людьми.

Таким образом, племя булгар раскололось и распространилось по всей Европе, от Волги до Везувия. Остается необходимым только рассмотреть самую сильную ветвь из всех племен, единственную, которая смогла пережить бури столетий. Аспарух, менее беспокойный, чем его младшие братья, но более инициативный, чем старшие, двинулся вдоль побережья Черного моря, пересек большие реки Степи, подойдя к земле лагун и болот, где Дунай впадает в море.

Глава 2. Варвары на Балканах

Прошедшие столетия Балканский полуостров, по сути, представлял собой игровую площадку для варваров, землей, которую жестокие племена грабили, разрушали и оставляли в запустении. Но до VI века ни одно из племен не решилось осесть окончательно на этой территории. Готы и гепиды, сарматы и гунны, все прошли через нее, оставляя за собой кровь и огонь и двигаясь далее в поисках новых, более богатых земель. Таким образом, балканская земля была сохранена для более мирного народа, славян, которые и унаследовали ее.

«Мирный» здесь употребляется в современном значении этого слова; славянское проникновение на полуостров проходило скрыто, почти незаметно, под сенью более ужасных и ярких событий. В IV в. славяне все еще, по-видимому, укрывались в своих домах в лесах Западной России; к началу VI в., мир, до сих пор игнорировавший их, был изумлен внезапным открытием того, что по всей Центральной Европе, от Эльбы и Альп до русских рек, от Балтики до Савы и Дуная, славяне плотно заселили все территории. Государственные мужи империи, тревожно взирая на дунайскую границу, еще более взволновались. Славяне могли казаться менее жестокими, чем гунны, но они были более многочисленными, и одно из славянских племен, анты, теперь заселявшее устье Дуная, славилось своими военными качествами.

В правление императора Юстиниана разразилась буря, начало которой оказалось незаметным, так как проявилось лишь в изолированных набегах племен. В 534 г. славяне совершили свой первый переход через реку. В 545 и 549 гг. они проникли во Фракию, в 547 г. — в Диррахий; в 550 г. они угрожали Адрианополю и великому городу, за который боролись столь долго, но все же тщетно, Фессалоникам[46]. В 558 г. славяне подошли в составе племен Котригура к стенам Константинополя[47].

Когда завершилось столетие, авары стали угрожать славянам, в связи с чем те решили переселиться на другую сторону Дуная. В 581 г. впервые они вторглись на Балканы и остались на этих землях[48]. В течение последующих лет славянские поселения росли очень быстро; между 584 и 589 гг. произошло не менее десяти вторжений славян на Греческий полуостров[49]. Авары следовали за славянскими беженцами, и два племени даже объединились против империи. В 597 г. Фессалоники пострадали от их оружия во время первой великой осады, когда уже святой Димитрий должен был прийти на помощь своему городу, покровителем которого являлся[50]. В 601 г. император Марий, победивший авар, заключил с ними договор, по которому императорская граница все еще находилась на Дунае[51]. Но со стороны императора это была пустая похвальба. В течение следующих десяти лет узурпация трона Фокой и персидская война освободили Балканы от императорских войск; и славяне были предоставлены самим себе. Они опустошили Далмацию, разрушив Салону, старую метрополию, и распространились на востоке полуострова: к четвертой декаде века только большие морские города и Альбанские горы еще не были затронуты славянским вторжением: даже на Пелопоннесе появились славянские поселения[52]. В это же время авары приобретали все большую силу, в том числе на Балканах, проявив ее при великой осаде Константинополя в 626 г.: в которой участвовали также славяне как их вассалы[53]. После поражения в осаде аварские племена пришли в упадок. На отдаленном севере их империи князь Само освободил чехов и моравов; далее, к югу, балканские славяне получили подкрепление благодаря появлению на Балканах родственных им племен хорватов и сербов. Поскольку постепенно аварское доминирование сокращалось, возросло императорское; и император Ираклий, победитель в войнах с персами и аварами, побудил балканских славян признать свой сюзеренитет. Он даже пытался усилить свою власть, посылая на полуостров христианские миссии, за исключением побережья Далмации, где местные проповедники из святых латинских городов достигли своей цели в работе. Христианизация, однако, не получила большого распространения[54].

Со времени падения авар до вторжения Аспаруха из дельты Дуная полуостров получил несколько десятилетий относительного спокойствия. Империя восстановила определенный контроль над данной территорией. Города, расположенные на побережье, не попали в руки славян — хотя избавление Фессалоник представлялось чудом, — и теперь с наступившим миром они могли распространять свое коммерческое и, поэтому, политическое влияние над соседями. В центре полуострова, Верхней Македонии, на Моравских равнинах и в греческом водоразделе славяне оставались действительно независимыми; но дальше на восток, вдоль хребтов Гема и Родопских гор, империя сохраняла несколько городов с гарнизонами, охранявшими дороги к Константинополю, например такие города, как Адрианополь, Филиппополь и, далее, в сердце территории варваров, Сардика (София)[55]. Славяне сами по себе не представляли большой угрозы империи. Они являлись разбойниками и пиратами, но не постоянными завоевателями. Из старых балканских племен только анты создали некоторую политическую организацию; и хотя вскоре хорватам и немного позднее сербам также предстояло перейти от хаоса к порядку, в то время еще балканские славяне оставались разобщены и неорганизованны. Они говорили в большинстве своем на одном и том же языке и, возможно, имели одинаковые языческие верования. Но на этом их единство и заканчивалось. Они разделялись на малые племена, каждое из которых имело своего собственного мелкого вождя[56], и испытывали ревность к своим соседям: некоторые из этих племен являлись хищниками, но большая часть славян, по-видимому, представляла мирно настроенные и пастушеские племена. Они были слишком многочисленны и поэтому спокойны; но однажды славяне разорили целую страну и перед ними не возникло препятствий, которые могли бы помешать им закрепиться на завоеванной земле, однако из-за своей неорганизованности они постепенно подпали под власть императоров Константинополя. В прошлом славяне представляли угрозу, когда они атаковали империю в составе племен Котригура или авар. Если бы сейчас не было новых захватчиков, которые появились на этой земле, славяне как политическая сила могли потерпеть поражение, а Балканы достались бы Византии.

Но именно тогда Аспарух, булгарский хан, пересек Дунай.

Первое место отдыха Аспаруха, после того как он покинул свой дом, всегда представляло загадку. Он пересек Днепр и Днестр и вышел, наконец, к месту, называемому Онгл или Огл; но никто из наших источников, ни Никифор, ни Феофан, не говорит убедительно, на каком берегу Дуная он расположил свою стоянку. Последующие поколения авторов также сомневались, склоняясь то к одной, то к другой стороне реки. Ответ, возможно, заключается в том, что Аспарух занял не ту или иную сторону реки, но, очевидно, ее середину. Огл был одним из островов дельты Дуная, возможно, современный остров Певка[57]. Путанице с лагерем, видимо, способствовал тот факт, что ни Феофан, ни Никифор, опираясь на один и тот же потерянный источник, не понимали действительную ситуацию, возможно, представленную в нем неполно; и поэтому в описание булгарского лагеря каждый внес свои дополнения. Как бы то ни было, бесполезно пытаться ответить на данный вопрос совершенно точно. Булгары Аспаруха были многочисленным народом. Огл, или Певка, представлял их временный центр, но, возможно, авангард булгар в это время стоял в Добрудже, а арьергард — в Бессарабии. Все, что мы знаем о булгарском вторжении на Балканы, что они шли в страну труднодоступную и защищенную самой природой, болотистую и каменистую, — хотя вероятно, что описанные Никифором скалы являются единственным приукрашиванием автора. Такое описание может быть вполне приложимо к дельте Дуная и территории, окружающей ее[58].

Где бы ни находилась стоянка Аспаруха, она представляла опасную близость к землям Империи, неспокойным Балканским провинциям, где славяне находились под ее властью. Мы не можем точно назвать дату продвижения Аспаруха на Огл. Должно быть, оно было постепенным и происходило в течение 650 и 670 гг.[59] В этот период времени империя была занята в кровопролитной войне с арабами в Азии, а Европа увязла в религиозных и дипломатических лабиринтах разногласий с монофилитами; кроме того, в 668 г. за убийством любимого Западом императора Константа II камергером миской для супа последовало короткое восстание. Но к 679 году трон оказался вновь в безопасности и тогда же подходила к завершению Арабская война. Император Константин IV Погонат («бородатый») все еще был жив, чтобы встретить опасность появления новых захватчиков на Балканах, которые могли растревожить или, что еще хуже, организовать славян. Булгарские орды Аспаруха должны были быть, таким образом, или отброшены назад, или уничтожены.

Императорские армии прошли к Дунаю; затем последовала кампания, которая закончилась по причине больных ног императора — эвфемизм, возможно, свидетельствующий о подагре Погоната. Результаты войны не соответствовали его ожиданиям. Булгары, победно наступая на императорские войска, сами вторглись в империю. Их орды разорили страну вплоть до Варны, грабили и захватывали людей в плен, а земли, на которые пришли булгары, стали им новой родиной. Вскоре булгарские племена завоевали славян, которые населяли сельские округи, и начали угрожать императорским городам. Балканский мир оказался завоеванным, пока пребывал в замешательстве и не мог оказать никакого сопротивления. Поэтому, быстро и неожиданно для всех, в начале 680 г. Аспарух основал свое новое государство, ныне современную Болгарию, расположившееся к югу от Дуная.

Император подчинился судьбе. Пораженный количеством угнанного в плен народа, он поспешил заключить мир с захватчиками. Все земли за северными склонами Гема вплоть до Дуная и границы с аварами (неизвестное расстояние) были уступлены булгарскому правителю; и ему в дальнейшем обещали платить каждый год дань, если он не будет совершать набеги на империю — унизительная уступка, но вполне соответствующая канонам византийской экономики, которая полагает, что платить дань дешевле, чем воевать[60].

Точные размеры нового государства Аспаруха невозможно установить. Расположившееся к югу от Дуная, его восточной границей стало Черное море, южной — хребет Гем (Балканы), а западной, возможно, река Искыр; но в состав государства также входила значительная территория на северном берегу, включавшая Бессарабию вплоть до Днестра и, возможно, большую часть Валашской равнины. Нечеткая северная граница упиралась в Аварскую империю[61]. Но именно территорию к югу от Дуная Аспарух в настоящее время принял под свое управление. Аспаруха нельзя назвать только завоевателем, он также являлся государственным деятелем. Прежде всего, он понял, что успех его царства зависел от позиции славянского населения. Славяне Северо-Восточных Балкан, часто вспоминая об аварах и опасаясь императорского восстановления власти, подчинились Аспаруху с великой радостью, практически приветствуя его как своего вождя. Аспарух извлек пользу из уступчивости славян и организовал их, разместив славянские племена вдоль своих границ, контролируя их из центра, в котором он построил дворец в Плиске и держал свой двор.

Плиска более не являлась укрепленным лагерем, состоявшим ранее из шатров или грубых жилищ, окруженных мощными укреплениями. Она находилась на низких холмистых возвышенностях, расположенных вблизи Варны и соединенных с равниной Добруджи и высотами Гема. Этот район составил ядро нового государства. Он был, возможно, очищен от славян, так как данные территории обеспечивали свободный проход вдоль границы. Отношения между булгарами и подчиненными им славянами с трудом поддаются точному определению. Совершенно невероятно, чтобы они в ближайший период времени смогли перемешаться, как утверждают некоторые славянофильски настроенные болгарские историки. Также невероятно, что булгарские захватчики представляли собой небольшую группку людей, как их обычно изображают. Племя, которое обосновалось на Огле и столь легко нанесло поражение мощной и опытной императорской армии, должно было представлять, если судить по описаниям императорских авторов, племя значительных размеров. Невозможно составить четкую картину по данному сюжету; но, по-видимому, вокруг границ Болгарского царства располагались славянские племена, которые продолжали подчиняться своим прежним вождям — мы вскоре встречаем славянский аристократический элемент и при булгарском дворе, — но славянские племена находились под контролем булгарских представителей, в то время как в центре управления стояли булгарский царь, верховный хан, булгарские представители, назначаемые им, и булгарские армии. В следующем веке императорские историки, описывая булгарские войны, обычно называли своего нового врага «булгары и славяне», что предполагает союз, но не растворение одного племени в другом; а в конце века мы встречаем упоминания о славянах, переправляющихся в империю в поисках убежища от булгар[62], — движение, которое свидетельствует о том, что булгары не были еще ассимилированы славянскими племенами.

О самой организации булгар мы лучше информированы. Подобно всем финно-тюркским племенам, они имели клановую систему; и верховный хан в действительности являлся лишь более значительной фигурой среди других ханов, вождей кланов. В настоящее время дом Дуло, гуннского происхождения, твердо заявил о своем превосходстве; но позднее, когда династия ослабла, опасности клановой системы сами себя обнажили. Два главных министра двора назывались канарти (возможно, то же, что и кавкан) и таркан; последний, по-видимому, был ответственен за провинциальное управление. Аристократы разделялись на два класса: высший состоял из боляров или бояров (в X в. было шесть бояр, но до воцарения Бориса они были, вероятно, более многочисленным классом), низший из багаинов. Также существовали и другие звания, такие как багатур или коловрат; но их функции нам неизвестны. В IX в. титул хан был изменен на князь (славянское название титула принц); но другие старые булгарские титулы просуществовали вплоть до падения Болгарского царства, а один даже долее — титул боярин появляется по всему славянскому миру[63].

Аспарух прожил больше двадцати лет после вторжения в империю, организуя и упорядочивая свое царство. В 685 г. императорский трон в Константинополе унаследовал жестокий и беспокойный Юстиниан II. Раздраженный выплатами дани варварам, он вскоре нарушил мир 680 г., а в 689 г. даже вторгся на булгарскую территорию — землю, которую в данное время императорский хроникер называл уже «Склавиния и Булгария» — булгарское царство и славянский край. Булгары бежали перед войсками Юстиниана. Он развернулся и прошел к центру полуострова, к городу Фессалоники, приведя с собой огромное число славян в составе войск, некоторые из которых были его пленниками, другие с радостью пошли за ним сами, стремясь избавиться от господства булгар. Всех их он послал через Азию на поселение в феме Опсикий. Несколько лет спустя тридцать тысяч из них выступили под императорскими знаменами, сражаясь с сарацинами. Удовлетворенный благоприятным исходом кампании, Юстиниан отправился назад через вражескую территорию; но на пути домой булгары устроили ему засаду. Императорская армия была разгромлена, а сам он, едва избежав смерти, вернулся в Константинополь. После этого булгары были оставлены в покое[64].

В 701 г. Аспарух умер, спустя пятьдесят восемь лет после своего расставания с братьями. Его преемником стал Тервель из дома Дуло, сын Аспаруха, или, возможно, его внук. Тервель продолжил традиции управления, заложенные Аспарухом, постепенно укрепляя свое царство, пока однажды в 705 г. зловещая фигура императора Юстиниана II, сейчас изгнанника, отличавшегося длинным носом и языком, снова не вошла в булгарскую историю. Бывший император, после своего свержения в 695 г., жил в изгнании в Херсонесе и некоторое время назад — при дворе хазарского кагана, на дочери которого он был женат. Но хан повернулся против Юстиниана, и тот был вынужден бежать из Хазарского каганата, чтобы спасти собственную жизнь. Пылая злобой и решимостью отомстить, он прибыл к Тервелю и обратился к нему с просьбой о помощи. Тервель был польщен; так темные и глубокие воды всегда влекут амбициозного рыболова. Он предоставил свою армию, состоявшую из булгар и славянских вассалов, в распоряжение Юстиниана, и два монарха бок о бок дошли до Константинополя. Стены города остудили их воинственный пыл, а горожане осыпали насмешками бывшего императора. Но после трех дней осады Юстиниан пробрался в город по акведуку. Его внезапное появление свидетельствовало о предательстве, использовании магии или подкопе под стенами. Город был охвачен паникой. Император Тиверий бежал; и Юстиниан вскоре был восстановлен на троне и во дворце. Он не забыл своего булгарского благодетеля: Тервель был приглашен в город, посажен рядом с императором и получил титул кесаря.

Титул примечательный; но возможно, что император и хан интерпретировали его по-разному. Кесарь являлся вторым рангом в императорской иерархии, после императора. Тервель, принимая титул, мог признать, что находился под сюзеренитетом императора, становясь императорским «вице-королем» Болгарии. Но определенно, что совсем не к этому стремился Тервель. Он не был сведущ в византийской истории или этикете. Он едва понимал, что император желал — был почти обязан — предоставить ему высокий титул и место рядом собой; и он принял титул как дань уважения к своей силе, к тому же он повышал его авторитет в собственной стране и во всем мире. Его взгляд на урегулирование спора был подкреплен тем фактом, что Юстиниан предоставил булгарскому царю огромное количество подарков и уступил его царству маленький, но важный район, известный в славянском мире как Загория, «За горами», район, который спускается от восточного края хребта Гема до залива Бургас. Города на заливе — Месемврия, Анхиал и Девельт — остались в руках империи. Тервель также получил обещание руки дочери императора; но поскольку в то время она была маленьким ребенком, свадьба так и не состоялась. Болгарии пришлось ждать еще два века до появления на своей территории первой иностранной царицы[65].

Тем временем Византия с любопытством взирала на булгарского хана, распределяющего щедрые дары императора среди своих солдат, измеряя долю для каждого варварским хлыстом[66].

После войны на короткое время установился мир. Однако Юстиниан, который никогда не забывал обиды, нанесенные ему, вскоре забыл и о полученной помощи. Без сомнения, в 708 г., поскольку Тервель требовал больше подарков или дани, Юстиниан приготовился к вторжению в Болгарию. Армия императора расположилась лагерем у Анхиала, в гавань которого вошел императорский флот. Войска чувствовали себя в полной безопасности, отчего дисциплине не придавали большого значения, поэтому неожиданная атака булгар привела к совершенному их разгрому. Сам Юстиниан нашел убежище в цитадели; после трех дней осады он бежал на свои корабли и вернулся с позором в Константинополь. Но Тервель, по-видимому, не приобрел материальных выгод от своей победы. Более того, он продемонстрировал, что прощает императора и не желает с ним ссориться; булгарский хан послал три тысячи солдат, чтобы сопровождать Юстиниана во время его отступления в Вифинию в 711 г. Булгары оставались с императором, пока его дело не стало совсем безнадежным, покинув Юстиниана только перед самой его смертью[67].

Проблемы, терзавшие Византию в течение нескольких последующих десятилетий, предоставили Тервелю новые возможности для вмешательства в дела империи. В 712 г., как если бы решившись мстить своему другу Юстиниану, булгарский хан вторгся во Фракию, опустошая земли вплоть до Золотых ворот Константинополя, и удалился, нагруженный добычей и без потерь[68]. В 716 г., когда арабское вторжение на императорские земли стало уже неизбежным, эфемерный император Феодор III пожелал укрепить свои позиции, заключив договор с Тервелем. Этот договор стал первым булгарским договором, условия которого нам известны. Он, прежде всего, устанавливал границу между Болгарией и империей: она должна была проходить у Мелеоны — неизвестное нам место, которое, вероятно, означает какой-то пик на великой монастырской гряде, такой, как высоты Бакаджика. Возможно, граница теперь прошла по линии, позднее укрепленной булгарами и получившей известность под названием Великая Стена Фракии: извилистой линии, растянувшейся на несколько миль от северного берега залива Бургас в юго-западном направлении, через Бакаджик до реки Марицы. Еще дальше на запад страна также оставалась не заселенной, поэтому здесь мы не можем провести четкую границу. Вторая статья договора предусматривала выплату императорским двором хану дани платьями и шкурами стоимостью в 30 фунтов золота (около 1350 фунтов) в течение года. Третья статья — обмен заключенными и возвращение беженцев, даже тех беженцев, которые были враждебно настроены к существующим правительствам — императорские гражданские войны должны были принудить многих интриганов из империи искать убежище в Болгарии. Четвертая статья оговаривала свободную торговлю и связи купцов двух стран, также она утверждала, чтобы купцы имели паспорта и печати, без которых товары подлежали конфискации[69].

Следующий император Феодосий продлил действие договора; а его преемник, Лев Исаврийский, очевидно, подтвердил его через своего посланника, Сисинна Риндакия. В 717 г., когда арабы предприняли вторую великую осаду Константинополя, Тервель помог защитникам империи, совершив набег на арабский лагерь и получив большую прибыль[70]. Но в следующем году, после того как арабы бежали, Тервель уже не был настроен благожелательно по отношению к императору Льву и даже позволил вовлечь себя в интригу в пользу бывшего императора, который родом был из Фессалоник и имел поддержку Сисинна. Однако дело ничем не завершилось, и некоторое время спустя, в мае 718 г., Тервель умер[71].

Царствование Тервеля не было спокойным, а его политику можно назвать изменчивой и упрямой. Однако она вполне была оправданна его достижениями. Готовность хана вмешаться в решение внутренних проблем империи, несмотря на нарушения мира со стороны императора, сделала его слишком ценной фигурой в императорской политике. В те сложные годы ни один император не мог позволить себе начать поход против булгар ради уничтожения агрессивных варваров. Юстиниан II, который один предпринял краткую и закончившуюся бедствием попытку похода против Болгарии, не осмелился более повторить эксперимент, страшась потерять свою лучшую поддержку в лице хана. Тем временем незаменимый Тервель укрепил собственные позиции. Граница его государства была отодвинута дальше на юг через Гем, охватив Загорию, и протянулась до Родопских гор. Нам не известно, как далеко на запад она уходила; Сардика и Филиппополь оставались императорскими крепостями, но булгарское влияние в этом регионе постоянно росло; тревожную обстановку для империи создавали интриганы из Фессалоник, находившиеся в тесном контакте с ханом. Но еще более тревожным обстоятельством для императора стало окончательное закрепление булгар на своей земле. Прибывшие на эту территорию кочевники тридцать лет назад сейчас уже управляли царством за Дунаем и во Фракии и при этом находились в безопасности, чтобы иметь возможность получать торговую прибыль. Булгары все еще сохраняли свое племенное отличие от славян; и, кроме территории, расположенной вокруг государственного центра (которая, видимо, оставалась в большей степени булгарской), они являлись только землевладельческой, становящейся аристократией. Их, без сомнения, можно сравнить с норманнами, которым три столетия спустя предстояло организовать отсталых англо-саксов. Но определенное смешение между племенами было неизбежным; хотя еще оставалось много славян, сопротивлявшихся булгарскому вторжению. Нам не известны детали племенного укрепления, но то, что оно происходило, доказано событиями следующей половины столетия. В течение тридцати семи лет после последней интриги Тервеля императорские хронисты ничего не сообщают о булгарах. Даже болгарский «Именинник» не сообщает нам имя его преемника, который правил в течение шести лет, до 724 г. За ним на трон взошел хан Севар, управлявший государством до 739 г.; но о нем мы ничего не знаем, кроме того, что он являлся, как и его предшественники, представителем семьи Дуло. Севар стал последним правителем из великого дома Аттилы[72].

Конец старой почтенной династии обозначил период гражданских войн. Булгарские аристократы и бояре слишком ревностно относились друг к другу, чтобы подчиниться на длительное время правлению кого бы то ни было из своего числа. Более того, они раскололись на две группы. Одна, неверно трактуя политику Тервеля, выступала за согласие с империей и высоко ценила комфорт, созданный Византийской цивилизацией. Другая презирала соблазнительную роскошь и императорские концепции Византии и была готова начать войну. Преемником последнего Дулона стал боярин по имени Кормисош, происходивший из семьи Вокил или Укил. Кормисош принадлежал, по-видимому, к провизантийской группировке; установив мир, он утвердил себя на троне на шестнадцать лет, пока в 755 г. обстоятельства не вынудили его вступить в войну.

В период правления великих Исаврийцев, Льва III и Константина V, империя переживала не только религиозный раскол, но и политическую реорганизацию, что создало выгодные стратегические позиции последнему императору для нанесения удара по соседям. Хотя рядовые граждане Византии и могли сожалеть об утраченных образах и называли своего гонителя Копронимом, «гноеименитым», армия оставалась ему преданна; а он, в свою очередь, сделал ее верховной силой в государстве. В 755 г. Константин перевез большое число армян из Феодосиуполя и сирийцев из Мелитины на фракийскую границу, где он построил для них крепости, которые должны были стать им новым домом и защитой. Булгары потребовали дань и возмещения за строительство новых крепостей, что вполне могло послужить поводом для раскола мира, заключенного Феодосием[73]. Но Константин отослал булгарских послов с оскорблениями, и поэтому Кормисош был вынужден уступить давлению партии войны и вступил на территорию империи.

Булгары прошли с триумфом вплоть до Длинных Стен; но внезапно Константин напал на них и обратил в бегство. Во время беспорядочного отступления булгар император нанес им тяжелые потери[74]. Историю последующей кампании еще более трудно расшифровать; наши два источника, Феофан и Никифор, не согласуются друг с другом. Первый отчет о событиях только упоминает об ужасной победе булгар в ущелье Берегава в 759 г., а рассказ второго автора, более детальный, но менее датированный, рассказывает о значительной кампании, которая последовала за набегом 755 г., но была завершена к 762 г., ознаменовав кульминацию в победе императора в Маркеллах. Ни один хронист, по-видимому, не слышал об описании сражений другим автором. Поскольку Никифор более убедителен, необходимо следовать его описаниям, добавляя даты и катастрофу в Берегаве. Видимо, тогда Константин решил развить свою победу. Вскоре он привел армию морем к устью Дуная и, высадясь там, прошел победоносным маршем через Болгарию, разоряя земли и захватывая население в плен, и, наконец, разгромил булгарскую армию рядом с фортом, называемым Маркеллами, недалеко от императорской границы[75]. Сражение должно было произойти в течение 756 или 757 гг. В 758 г., как мы знаем из сообщений Феофана, Константин был занят, подчиняя славян фракийской и македонской границ — они, без сомнения, воспользовались войной между двумя господами, чтобы добиться своей независимости. Константин решительно заставил их вновь подчиниться себе. В 759 г. вполне возможно, произошло сражение, описанное Феофаном, при Берегаве. Возможно, Константин сам не присутствовал на сражении, поэтому Никифор ничего не сообщает о нем. Никифор предполагает, что Константин одержал победу над большим числом племен в Болгарии; но к концу кампании стало ясно, что он еще не мог удерживать свою власть над ними. Вероятно, поэтому он оставил за собой оккупационную армию, которая, однако, потерпела жестокое поражение от булгар, когда проходила через ущелья Берегавы, по дороге Диамполь — Плиска, и была вынуждена очистить Болгарию. Среди погибших там был стратег фракийского полка и многие другие выдающиеся солдаты. Но, несмотря на эту неудачу, значение которой Феофан, возможно, преувеличил, кампания была в целом благоприятна для императора, и булгары стремились к миру, показывая готовность отказаться от дани и предлагая заложников[76].

Во время этих перипетий в сентябре 756 г. умер Кормисош, вскоре после первого поражения. Именно его преемнику, Винеку (из той же семьи, возможно, его сыну), пришлось выдержать главный удар войны. Одним из ее бедствий стала гибель хана. Подданные поддерживали его в течение всей войны, но унизительный мир, на который пошел булгарский правитель, раздражал их. В конце 761 г. они поднялись против своего господина, зарезав его самого и всех представителей дома Укил, отдав трон зловещему боярину из дома Угаин по имени Телец, лидеру военной партии[77].

Телец (которому, насколько нам известно, было тридцать лет) сразу начал проводить энергичную политику и набрал войска среди своих подданных. Данная ситуация не была приятной для славян, и впоследствии орда из двухсот восьми тысяч славянских племен покинула Болгарию, чтобы искать приюта в империи. Императоры всегда были рады смешению народов на своей территории, стремясь таким образом разрушить национализм, и Константин принял их с радостью, наделив землей в Вифинии, у реки Артанас.

Хан начал войну с вторжения во Фракию, в течение которой он даже захватил некоторые из приграничных крепостей. Затем, зная, что ему придется выдержать ответные меры со стороны империи, предпринял предосторожность, редкую среди варваров, занявшись укреплением своей границы, и ожидал за ней, заняв выгодные позиции, с великой армией, к которой он добавил не меньше, чем двадцать тысяч наемных отрядов, главным образом из славян. Но Константин столь же серьезно отнесся к войне, и империя могла располагать лучше организованными ресурсами. Сначала он отправил экспедицию по морю к устью Дуная (как он поступил в свою первую кампанию) — главным образом кавалерию, каждый из кораблей флота вез двенадцать лошадей. Затем, в то время как его всадники ехали через Добруджу, он прошел маршем через Фракию, и в июне 763 г.[78] армии встретились и расположились лагерем у Анхиала, большого императорского города у Залива Бургас. Телец атаковал войска императора 30 июня, и ужасное сражение длилось от рассвета до заката. Резня была жестокой, но в конце булгары потерпели поражение. Однако императорская армия также понесла тяжелые потери и не могла развить победу; поэтому Константин вернулся в свою столицу, чтобы провести триумфальные игры в Цирке и церемониальное убийство тысячи своих пленных[79].

Катастрофа нанесла урон булгарам, но не сломила их дух. Дискредитированное правительство Тельца продержалось еще год. Оно потерпело неудачу в стремлении восстановить свои позиции, поэтому в конце концов Телец был убит вместе с аристократами из своей партии рассерженными подданными. Трон теперь вернули тем, кто находился в родстве с уничтоженной династией Укил; Савин, зять Кормисоша, стал ханом. Савин сразу же попытался вступить в переговоры с Константином; но мир не был по сердцу булгарам. Обвиненный в сдаче страны империи, Савин посчитал необходимым бежать в императорский город Месемврию, где он предоставил себя покровительству императора. На его трон булгары посадили хана по имени Паган[80].

Константин милостиво встретил Савина и даже послал за его женами и родственниками из Болгарии, таким образом, собрав всю булгарскую царскую семью в Константинополе. Тем временем Паган осознал, что дальнейшая война с империей стала невозможной, и отправил посольство к императорскому двору. Оно не было принято. Вместо этого Константин подготовил новую экспедицию. Паган был в отчаянии; со своими боярами он приехал лично к Константину просить о милосердии. Константин принял их вместе с бывшим ханом Савином, который сидел рядом с императором, и назвал их мятежниками, выступившими против своего законного правителя; но в то же время Константин дал ясно понять, что относится к булгарскому правителю как к своему вассалу. Мир был заключен, но, по-видимому, ценой смещения Пагана. Мы не знаем, вернулся ли Савин в Болгарию или назначил «вице-короля». Согласно «Имениннику», он умер в 766 г., и ему наследовал его родственник Умар. Тем временем император был свободен, чтобы направить войска для усмирения славян, которые воспользовались войной, чтобы наведываться к фракийской границе[81].

Однако мир вновь оказался кратким. Царствование Умара длилось лишь несколько месяцев; в конце 766 г. он был свергнут неким Токтом, который, как нам известно, являлся братом Баяна и булгарином. Последний эпитет кажется излишним; возможно, он означает, что Токт принадлежал к националистической военной партии, оппозиционной к грекофильскому дому Укиля. Константин ответил на мятеж новой экспедицией, которая нашла пограничные крепости заброшенными и опустошила всю страну. Те булгары, что смогли, бежали в леса Дуная. Токт и его брат Баян были схвачены и преданы смерти; бывший хан Паган был убит своими рабами, когда пытался бежать в Варну.

В течение следующих нескольких лет в Болгарии царила анархия; но булгары тем не менее все еще оказывали сопротивление императору. Его следующая кампания стала безрезультатной: он двинулся с войсками, опустошая земли на своем пути, но дошел только до реки Тунджи, расположенной очень близко к границе, и затем был вынужден удалиться, возможно, из-за неприятностей дома. Но Константин упорно продолжал свое движение на Болгарию, решительно настроенный управлять coup de grace. Соответственно (возможно, в 767 г.), он снова послал хорошо подготовленные войска и дошел до ущелья Берегавы. Но экспедиция не стала окончательной в булгарско-императорском соперничестве, как он надеялся: 2600 кораблей, которые отправились вдоль Черного моря, чтобы привести дополнительные войска в Месемврию, были отброшены северным ветром на берег залива Бургас и пришли в полную негодность. Однако булгары все еще были настроены искать мир с империей, и враждебные действия прекратились в течение пяти лет[82].

В течение этих лет — мы не знаем точно когда, так как «Именинник» заканчивается упоминанием об Умаре, — новый способный хан взошел на булгарский трон, некий Телериг, неизвестного нам происхождения. К маю 733 г. Телериг занял вполне твердые позиции, чтобы встревожить императора. Константин использовал свою обычную тактику. Флот из 2000 кораблей был послан на Дунай, где высадился император, в то время как стратиги фем напали на Болгарию по суше. Когда император, двигаясь на юго-запад, достиг Варны, булгары в ужасе запросили мира. Константин согласился и вернулся в Константинополь, куда прибыл боярин Цигат для обсуждения условий мирного договора. Но в октябре, в то время как переговоры все еще продолжались, Константин был информирован шпионами, что Телериг подготовил для экспедиции 12 000 солдат под командованием боярина против берзетийских славян, которые жили в Фессалии, намереваясь депортировать их в Болгарию (вероятно, булгары были озабочены тем, как увеличить свое население, уменьшенное войной, а берзетийцы, родственные их славянским подданным, казались булгарам наиболее сговорчивым племенем). Но Константин оказался еще быстрее. Введя в заблуждение булгарского посла и притворяясь, что он вооружался против арабов, император вторгся в Болгарию и с армией в 80 000 человек напал на булгар при Литосории[83], принудив их бежать, не понеся никаких потерь. Его возвращение в Константинополь было отпраздновано с триумфом, а кампания получила название Аристократической Войны[84].

Аристократическая Война, без сомнения, ускорила заключение мира. Мы не знаем его условий, за исключением того, что хан и император брали обязательства никогда не нападать друг на друга. Вскоре мир был нарушен. В начале следующего, 774 г. Константин запланировал другую объединенную сухопутную и морскую операцию, решив в этот раз сопровождать сухопутные силы. Экспедиция оказалась, очевидно, безрезультатной; снова вмешалась погода и разрушила некоторые из его судов: хотя история Феофана о почти вселенской катастрофе слишком похожа на предыдущую историю бедствий при Анхиале, чтобы считать ее убедительной. Феофан всегда жаждал преувеличить катастрофы еретического императора[85].

Позднее в том же году Телериг перехитрил императора. Феофан сообщает, что хан послал своих людей к Константину, чтобы сказать, что считал должным приехать в Константинополь и спросить императора об именах тех, кто являлся доверенными друзьями императора в Болгарии. Константин был достаточно честен, чтобы послать Телеригу в ответ список всех его шпионов и агентов в Болгарии; после чего Телериг просто арестовал и казнил их всех и тем самым нанес непоправимый вред императорской разведке. Маловероятно, что император, столь хитрый, как Константин Копроним, мог сыграть в этой истории такую наивную роль; но несомненно, что каким-то образом Телериг смог приобрести список императорских агентов и использовать его в своих целях[86].

Император был в ярости и еще раз поднялся для решительных действий. Но когда он собирался в девятую экспедицию, ужасная лихорадка овладела им, и он умер в агонии в крепости Стронгил 14 сентября 775 г.[87].

Болгария снова была спасена. Кампании Константина стали славной главой в истории византийской армии, и они нанесли Болгарии серьезное поражение. Ее армия снова и снова оказывалась разгромленной, а население — истощенным; ее ханы были слабы как правители. Определенно казалось, что другой Константин или даже другая военная кампания означали бы для нее конец. Однако, хотя coup de grace так часто был управляем, булгары выжили. Аспарух и Тервель закрепили эти земли за булгарами, так что их народ уже никто не мог изгнать со своей земли. А военные катастрофы привели к установлению тесной связи булгар со славянами. Мы видели, что они насильственно поощряли славянскую иммиграцию, среди которой постепенно поднималась славянская аристократия, проявившая себя в начале следующего столетия, вероятно, вступая периодически в смешанные браки с булгарами. Несчастья всегда влекут за собой объединение.

Но хотя булгары не могли быть вытеснены со своей земли, они определенно были ослаблены войной, что создавало возможность для поглощения их империей, как и многих других племен. Даже после смерти Константина эти проблемы не исчезли. В 777 г. Телериг сам был вынужден бежать из своей страны. Он прибыл ко двору императора Льва IV и там принял крещение. Ему оказали честь, предложив руку греческой невесты, кузины императрицы. Если бы тогда император пожелал вмешаться, Болгария могла быть вновь серьезно ослаблена; но империя сама была утомлена и все еще переживала разрыв между иконоборцами и защитниками. А сама Болгария сейчас являла собой столь слабое и неизвестное многим государство — даже преемник Телерига нам неизвестен, — что со стороны империи было бы благоразумным позволить ей существовать до появления новой возможности подготовиться к вторжению на ее территорию. Варвары могли остаться на Балканах, но число их было незначительным.