История похода в Россию. Мемуары генерал-адъютанта

1

В 1808 году несколько литераторов в Кёнигсберге, обеспокоенные бедствиями своей страны, усмотрели их причину в разложении нравов; согласно этим философам, граждане сохранили истинный патриотизм (хоть он в них и подавлен), армия по-прежнему дисциплинированна, а народ неустрашим. Хорошие люди тем более должны объединяться ради возрождения нации, показывая всевозможные примеры самопожертвования. Следом было создано общественное объединение под названием «Моральный и научный союз». Правительство одобрило эту организацию, но запретило политические дискуссии внутри нее. Это благородное решение могло затеряться, как и многие другие, в тумане немецкой метафизики. В это время Вильгельм, герцог Брауншвейгский, который был лишен герцогства, отправился в свое княжество Эльс, расположенное в Силезии. В самом конце пути он обнаружил в пруссаках первые следы влияния «Морального союза». Он стал его членом, и его сердце наполнилось ненавистью и жаждой мщения. Он начал вынашивать идею другого объединения, которое должно было состоять из людей, полных решимости уничтожить Рейнскую конфедерацию и полностью выгнать французов из Германии. Это общество, цель которого была более реальной и позитивной по сравнению с целью первого, вскоре его поглотило, и из двух объединений возникло общество «Тугендбунд».

Примерно в конце мая 1809 года три отряда — Катта, Дорнберга и Шилля — явили доказательства своего существования. С ними Вильгельм и начал действовать 14 мая. Вначале ею поддержали австрийцы. После ряда авантюр этот предводитель, предоставленный самому себе в центре покоренной Европы и имея лишь две тысячи человек против всей мощи Наполеона, отказался уступать; он стоял на своем и направился в Саксонию и Ганновер, но не смог поднять восстания; тогда он прорвался сквозь несколько французских корпусов в Элсфлет, где его ждало английское судно, готовое отвезти его в Англию вместе с заслуженными им лаврами. — Прим. авт. (Здесь и далее, если не указано иное.)

2

По этому договору Пруссия согласилась поставить 200 000 центнеров ржи, 24 000 центнеров риса, 2 000 000 бутылок пива, 400 000 центнеров пшеницы, 650 000 центнеров соломы, 350 000 центнеров сена, 6 000 000 бушелей овса, 44 000 быков, 15 000 лошадей, 3600 повозок с упряжью и возчиками и, наконец, госпитали, обеспеченные всем необходимым для 20 000 больных. Правда, сумму налогов, уплачиваемых завоевателю, было позволено уменьшить на стоимость всех этих товаров.

3

Старинная французская мера длины, равная приблизительно 4,5 километра. — Прим. ред.

4

Сегюр имеет в виду Христофора Саличетти (1757–1809) — политического деятеля, который в годы Французской революции был членом различных органов законодательной власти (Генеральных штатов, Конвента, Совета пятисот). — Прим. пер.

5

Братом покойного принца этого имени.

6

Несомненно, Наполеон говорил о предложении, которое Бернадотт ему сделал: забрать Норвегию у Дании, его верного союзника, и этим предательским актом купить содействие Швеции.

7

Граф Николя Франсуа Мольен, министр Казначейства.

8

Мартен Мишель Шарль Годен, герцог Гаэтский, министр финансов.

9

Дюроку, А.О. де. Коленкуру и Л.-Ф. Сегюру.

10

А.О. де Коленкур.

11

Это неверно, особенно зимой.

12

Граф Моле.

13

Борисфен — греческое название реки Днепр. — Прим. пер.

14

По свидетельству графа Лобо.

15

Вероятно, речь идет о графе Николае Петровиче Румянцеве. — Прим. пер.

16

Один французский фунт (ливр) равен полукилограмму. — Прим. ред.

17

Октав-Габриэль, брат автора. — Прим. ред.

18

В обратном переводе.

19

Твердая накладка (под повязкой) на место перелома. — Прим. ред.

20

Именно такие цифры, несмотря на некоторые несовпадения, приводит граф де Сегюр. — Прим. ред.

21

Одна унция равна 28,5 грамма. — Прим. ред.

22

Огюст Жан-Габриэль, дивизионный генерал, брат Армана де Коленкура, обер-шталмейстера Наполеона. — Прим. ред.

23

Мы знаем, что граф Ростопчин писал о своей непричастности к этому делу; но прислушаемся к мнениям русских и французов, которые были свидетелями и участниками великой драмы. Все без исключения приписывают этому дворянину честь благородного решения. Некоторые склонны думать, что граф Ростопчин, который всё еще исполнен духа, обессмертившего его имя, отказывает в бессмертии великому действию лишь потому, что он, как замечательный герой, оставляет всю славу этого своему народу.

24

«К оружию!» (фр.) — Прим. ред.